Юные диверсанты.

     По дороге 'в контору', как между собой сотрудники КГБ называли то огромное здание, именуемое в народе 'Лубянкой', лейтенант госбезопасности Ольга Соболева вспоминала только что закончившийся отпуск, проведённый в Крыму. Это были чудесные воспоминания. Жаркое солнце, море, горы. Она любила крымские горы. Тишина, чистое небо, степные травы и удивительные цветы, каких ни за что на встретишь в Москве. И любовь. Закончится ли их бурный роман с Павлом в ведомственном санатории, где отдыхают только 'свои', свадьбой или это - из тех 'курортных романов', которые заканчиваются вместе с отпуском? Он обещал свидание в Москве, но можно ли верить этим обещаниям? Всё это слишком похоже на сказочный сон, который просто заканчивается вместе с началом трудовых будней. Но пока... Над Москвой простиралось огромное голубое небо, по которому изредка пробегали небольшие белые облака, светило ласковое солнце. Заметно теплело. Тепло. Удивительно для конца августа. Эх, бы сейчас к родителям на дачу... Но это будет после смены. А сейчас её ждут сутки дежурства на телефоне. Какая скучища! Сиди неотлучно и ничего не делай. За сутки - два-три звонка. Зато - идеальная работа, если пишешь диссертацию. Ради того, чтобы она её получила 'в порядке исключения' отцу и дяде пришлось пустить в ход все свои связи. Обычно это считается 'чисто мужской работой', берегут, понимаешь, нежные дамские ушки от грубой мужской, нередко, матерной брани, грубости и оскорблений... Сумка Ольги была набита литературой по теории перевода. Вот так-то. Буду не просто выпускницей Института военных переводчиков, а кандидатом филологических наук. Это Вам не что-то. Сразу и отпуск больше, и зарплата больше, и должность поинтереснее, а то, глядишь и звёздочку-другую на погоны получить можно. Всё лучше, чем кофе носить генералам, кабы не хуже, как делают некоторые...

     Сев за рабочий стол, Ольга включила радио. Финский МИД направил СССР ноту протеста... по поводу... бездействия советской пограничной службы,... допускающей незаконный переход границы подростками,... которые совершают недопустимые действия... в отношении учебного полигона... Она насторожилась. Кажется, спокойного дежурства не получится. На лице отразилась лёгкая досада. Наша граница охраняется, как никакая другая с некоторым раздражением подумала дежурная. Дядя Ольги был пограничником и не один год, и сама она в детстве иногда навещала его в летние каникулы. Но в том-то и дело, что то она - покладистая девочка-москвичка, а то мальчишки, которые там выросли, этого она явно в расчёт не принимала, что такое мальчишки, которым скучно...

     Вдруг зазвонил телефон. Ольга выключила радио и сняла трубку.

     - Дежурная по 125. Слушаю Вас.

     На том конце провода заговорили по-английски с явным американским акцентом.

     - What's a fucking shit your teenagers are making for the sake of God? It's a military base, not a fucking Disneyland!^[1]

     - Fucking what^[2]... - опешила Ольга. Она, конечно, по долгу профессии обязана была понимать отборную иностранную брань, но ТАКОЕ она слышала явно впервые. Впрочем, профессионализм быстро взял верх. - Сэр, - продолжила она на безупречном английском - не могли бы Вы повторить суть Вашего вопроса? Какие подростки? Какая военная база? Или полигон? И, пожалуйста, если можно, без непереводимых выражений. За ними трудно уловить суть, к тому же, Вы с дамой разговариваете...

     - I am terribly sorry ma'am^[3]...

     Разговор продолжился в совершенно другом тоне.

     После разговора с американцем, который должен был быть, вне всякого сомнения, сотрудником ЦРУ, начальник отдела контрразведки, Иван Антонович Васильев долго не мог прийти в себя от хохота. Во время Великой Отечественной войны он сам был подростком. Их деревня оказалась в оккупации. Однажды он с одноклассниками нашёл среди непроходимых болот оставленную советскую артиллерийскую позицию, о которой немцы не знали. Там были пушки и много снарядов. И замаскирована она была отлично, найти её могли только местные, да и то, если знали. Ох и задали жару они тогда фрицам. Те с ног сбились, кто им такое устраивает, да так никто и не понял ничего, пока советские войска не освободили их родную деревню, и кто-то из генералов от артиллерии не вспомнил про ту позицию. В общем, ребята получили именные часы отправились прямиком в суворовское училище. Их считали героями, хотя и ругали за то, что они ужасно рисковали. Сколько им тогда было? По двенадцать лет.

     - Ах, сорванцы! Ах засранцы! - пробормотал он в невольном восторге, чувствуя какое-то невыразимое словами родство душ с этими пока неизвестными мальчишками. - Но тогда, в сороковые-роковые года была война, и она была страшной реальностью. А сейчас? Уж, скоро двадцать лет мы живём без войны, и только этого не хватало, чтобы какие-то мальчишки от скуки спровоцировали третью мировую. А эти, финны-американцы, чего варежку жуют? Ружьё, что, нельзя один раз солью зарядить? Не, они тупые, не додумаются. Только и могут бегать с нотами протеста или звонить со своими маза-факами. И наши тоже. Куда смотрят учителя? Пионервожатые? Родители, в конце концов? Где они, хвалёные пионерские лагеря? Кружки? Секции? От скуки подростки могут сотворить всё, что угодно!

     Его размышления прервал телефонный звонок. На этот раз на проводе был генерал.

     - Слушаю, Алексей Алексеевич!

     - Здорово, Иван Антонович, - забасил генерал. Меня тут из МИДа осаждают. Провокация! Международный скандал, понимаешь. Да, пограничники тоже уже звонили. Финны подняли вертолёты, вроде как нарушителей ищут. И это в нарушение международных договоров. Наши тоже подняли боевую авиацию. Дело на грани вооружённого конфликта. Так что придётся тебе ехать в Карелию и искать этих малолетних диверсантов. Готов спорить на что угодно, что это - детишки нашего же комсостава, больше некому. Деревенские вряд ли до такого додумаются. Они же там такой фейерверк устроили - мама не горюй! Да, кстати, в Карелии сейчас отличная рыбалка, сущий курорт! В общем, сутки на сборы тебе. И не забудь рыбки привезти.

     - Вас понял, товарищ генерал! - ответил полковник Васильев, а про себя подумал: 'Только этого мне и не хватало, опять жена пилить будет, я ж ей на даче помочь обещал...' Но перспектива рыбалки быстро сменила его настроение с мрачного на весёлое. Рыбалка - это была его истинная слабось, а уху он умел варить - какую никто не умел. Тут и жена перставала ворчать.

     А вот майору Соло Ларсеннену было совсем не до смеха. Весь этот август вместо того, чтобы как все порядочные граждане, отдыхать на тёплых морях, он должен был всё битое лето разбираться с этой чертовщиной. Сначала начали среди бела дня пропадать запалы к дымовым шашкам. И кому они могли потребоваться? Но дальше - больше. Дымовые шашки начали подрывать то тут, то там. А здесь, кстати, не просто учебный полигон, здесь секретное военное оборудование, поставленное янки. А они уже такой вой подняли - диверсия! Русские шпионы! Диверсанты! Да, настоящие диверсанты либо добыли бы то оборудование, да так, что никто ничего не понял бы, либо такое бы устроили, что это всё цветочками показалось бы всем. Да, это - дети, скорее всего, подростки. Вот только чьи? По эту сторону границы проверили каждый двор, каждую семью, каждого ребёнка, подростка или взрослого по дням, часам и минутам. Никакого результата. Неужели это - русские подростки каким-то непостижимым образом умудряются пробраться сюда и устроить фейерверк, да с таким знанием дела, что янки всерьёз решили, что это - диверсанты и запаниковали? Но как, ради всего святого? А ТОТ случай - от него вообще мороз по коже пробирал, даже думать страшно было - когда часовой-автоматчик открыл огонь на поражение? Ведь они могли убить... ребёнка! Дети могли подорваться на минах! Они могли... Куда только русские смотрят. Впрочем, по первому же запросу русские выставили дополнительные посты, засады, кордоны, со стороны Суоми было сделано тоже самое, но всё без толку. Пытались с воздуха обнаружить, так русские расценили это как провокацию! С другой стороны, а вдруг это - не дети, а какие-то взрослые сумасшедшие, которые действительно пытаются спровоцировать... Но что? Пограничный конфликт? Мелко. Неужели третью мировую войну? От этой мысли майора Ларсеннена стало знобить ещё больше, чем от страха, что они могли причинить вред ребёнку, хоть бы и русскому, хоть бы и трижды хулигану. Надо молиться, что звонок в Москву советника Линдсей возымел действие, и русские сами с этим разберутся, а то с этими нотами протеста такая волокита начнётся, но пока дипломаты возятся, может случиться что-то ещё хуже. Майору Ларсеннену ужасно хотелось выпить. Черт бы побрал этот проклятый сухой закон! Оставалось только молиться и надеяться. И пить эту трижды дерьмовую американскую кока-колу.

     Американский советник Гордон Линсей пил виски в своей комнате в посольстве в Хельсинки. После всего, что произошло за последнее время, он был просто обязан выпить. И всё это здесь, в проклятой Финляндии с их проклятым сухим законом, где выпить можно только в своей комнате на территории посольства. Вообще-то Гордон любил приключения, да такие, чтобы рассказы о них любили слушать женщины. А его во цвете лет послали в эту скучную, проклятую Богом дыру, в серую пасмурную Финляндию, где весело бывает только детям на Рождество да - любителям лыж, ездовых собак, северных оленей и клюквы. Ну, может, ещё любителям рыбалки. А он уже давно вырос из детских штанишек, и равно ненавидел лыжи и рыбалку, собак и долгие зимние ночи, равно как и финнов с их занудным характером. То ли дело - какие-нибудь амазоночки в джунглях Амазонки, Китай или Гималаи, солнечная Италия или Магриб.

     Но тут судьба подарила ему шанс отличиться и явно не на женском поприще, причём отличиться во всех смыслах, как в карьерном, так и в плане приключений, похоже, лишь для того, чтобы ещё раз жестоко над ним посмеяться. А как всё начиналось! Однажды к нему в кабинет вбежал насмерть перепуганный финский представитель (обычно эти зануды не имеют обыкновения бегать, разве что на проклятых лыжах) и сообщил ему, что на военном полигоне, куда США поставили секретное оборудование, происходит нечто странное. Неизветные проникли на полигон 'с секретом' - что может быть увлекательнее и романтичнее. Для начала он велел этим тупым Суоми никому ничего не говорить, а сам, проявляя чудеса героизма, запасся прибором ночного видения, самым лучшим военным биноклем, видеокамерой и фотоаппаратом и отправился лично ловить загадочного неуловимого шпиона. Целую ночь проторчал он в кустах в окресностях объекта и в нескольких километрах от русской границы (кто бы мог подумать!), рискуя своей истыканой комариными хоботками шкурой, и тщетно пытыясь обнаружить вообще что-либо, кроме комаров, которые, кажется, шпионили на его собственной коже, сговорившись с 'советами', не иначе, и теперь нещадно жалили его, явно не желая отпускать живым. Полная тишина. Чтоб этих .... финнов с их шутучками, или нет? Финны просто решили так своеобразно пошутить? А если нет, и всё гораздо серьёзнее?

     Однако, где-то около полудня, когда все нормальные люди собираются на ланч, вдруг, без каких бы то ни было предшествовавших этому подозрительных звуков или движения в кустах, разом начало взрываться множество дымовых шашек. Не зная, что это, можно было подумать, будто весь полигон объят огнём и дымом, да, и зная, с чем дело имеешь, Линдсею было, честно говоря, не по себе. Не раз и не два к нему подкрадывались дымные силуэты, которые он принимал за настоящих диверсантов и интуиция в такие моменты похоже находилась в каком-то непристойном месте.... К нему предательски закрадывалась мысль о неведомом диверсанте в маске, который в следующую секунду подкрадётся к нему, чтобы перерезать горло. Примерно через десять минут фейерверк кончился сам собой. Но ничего ужасного не произошло. Работник посольства вернулся к себе, где его уже ждало сообщение, что всего ущерба - пара десятков дымовых шашек, причём не только за сегодня, за всё последнее время, и пара десятков шашек несколько раньше. Вот и гадай, кто тут хулиганит, проявляя чудеса профессионализма. То ли, это для отвода глаз было сделано, или это хитрая провокация? С двойной целью? А настоящая цель диверсантов заключалась в чём-то ещё? Мысли блуждали и прыгали как горные козлы где-нибудь в Скалистых горах. Но нет, финская сторона твёрдо заверила его, что других происшествий, угрожающих безопасности государства, за последнее время не было. И что тут думать? Делать нечего, придётся составлять отчёт, причём осторожно, чтобы самому не получить по голове.

     Ну, составил он отчёт. Так, чтобы в любом случае выйти сухим из воды. Подробно описал профессионализм проведённой диверсии, а про ничтожный ущерб добавил одну сухую фразу в самом конце. Пусть попадут в то же дерьмо, что и он сам. И 'дома' попали. Именно так, как он хотел. Доклад-то до конца не дочитали, и подняли вой: русские устраивают диверсии! Тут такое началось... чуть ли не ядерную боеготовность объявили. Тьфу, только этого не хватало. Это уже было совсем не то, чего бы он хотел. Финны же упорно стояли на своём: подростки из местных. Тогда ещё раз перечитали доклад. Ущерб не оставлял сомнений: подростки. Финны там что, совсем за своими объектами не следят? Ну, ничего нельзя доверить, даже корову, не то, что секретное оборудование!

     Уже разгорался международный скандал, когда одна практикантка в Пентагоне принесла своему руководителю, который как раз оказался под шквалом критики и проверок, две газеты. Просто притащила и молча положила на стол. В одной из них рассказывалось о подростке-индейце, который запросто забрёл на территорию особо охраняемой военной базы в Аризоне в поисках потерявшейся козы. Даже не понимая, что находится на территории военного объекта, он просто обратился к перекуривавшим солдатам: 'Здесь коза, серая с белым, не пробегала?'.

     В другой статье описывался аналогичный случай на Аляске, только там уже белый подросток забрёл на территорию военной базы, преследуя медведя, сломавшего дверь их дома. Оба этих случая произошли буквально в течение одного года. На возражение, что речь шла не просто о подростках, а о прирождённых охотниках и следопытах девушка невинно улыбнулась:

     - А Вы всерьёз верите, что у русских таких не бывает?

     Это означало только одно. С одной стороны, выводы финнов имели смысл, с другой стороны, если такие случаи были не редкостью и на более опасных военных объектах, то винить финских коллег за произошедшее было бы несправедливо. Оставалось только одно: добиться, чтобы русские сами разобрались с этой проблемой.

     Линдсей получил предписание самостоятельно связаться с Москвой и добиться решения. И тут его, Гордона Линдсея, угораздило с места в карьер разразиться нецензурной бранью, не обратив внимания на то, что разговаривает с юной барышней, и совсем неважно, что барышня эта - агент КГБ, барышня - в любом случае - барышня. А с дамами Гордон привык вести себя как джентельмен. И такой конфуз! Вот и пил горькую советник Линдсей. Мало того, что ему надрали задницу какие-то безвестные подростки, так ещё он позволил себе нахамить даме. Оставалось только пить и жалеть самого себя...

     Прибыв в Карелию, полковник Васильев первым делом решил познакомиться с местностью. Ну и пусть финны ругаются, они сами в эти дни занимаются тем же самым. Увидеть местность своими глазами было важнее всего. Вертолёт поднялся в воздух и начал свой полёт вдоль границы. Перед полковником открылась величественная картина. Бездонное голубое небо и солнечные лучи отражались в зеркале прозрачных тихих озёр с берегами, поросшими лесом, совсем маленьких и побольше, бесчисленном количестве бурных речек и ручьёв, несущих свои воды с финской стороны на нашу, теснясь среди валунов и утёсов. Влажные тёмно-зелёные мхи, покрывали гранитные валуны, ярко-зелёные травяные пятна указывали, по словам вертолётчика, на топкие болота, изобилующие клюквой и брусникой, заросли душистой ежевики. Не быть ему Иваном Антоновичем Васильевым, если он не привезёт жене в качестве 'дани' всю эту витаминную прелесть, тем более, что для ежевики и брусники сейчас, по словам местных, - 'самый сезон'.

     Невероятно красивые места. Красивые, дикие и ... совершенно неконтролируемые. Это - не степь, где всё просматривается на многие километры, не равнина, где можно сделать вырубку и на том успокоиться, нет гор, пересекать которые отваживались бы только привычные к всему барсы и козы.

     И профессиональное чутьё разведчика, помимо дивной красоты, уловило и нечто иное: граница явно не была непроницаемой. На такую сколько ни вешай замков, а дырка всегда найдётся. И это уже не говоря про коварные сюрпризы, оставшиеся в этих местах от минувшей войны и до сих пор грозящие гибелью неосторожному путнику. Здесь скрывались остатки линии Манненгейма, обнаруживающие себя не только остатками дотов, дзотов и 'колючкой', но и неразорвавшимися минами, от которых буквально несколько дней назад погибла другая группа детей. Прекрасное и смертельно опасное здесь были совсем рядом.

     Он живо представил себя двенадцатилетним мальчишкой грозных сороковых и приметил десятки мест, где границу можно перейти совершенно незамеченным ни одной из пограничных служб. Как тут быть? Задачу надо было решать и быстро, черт знает, чем дело может обернуться, если не замять этот скандал. Что тут предпринять? Кордоны уже выставляли, где только можно по обе стороны границы, но безрезультатно. Мысли путались, точно от похмелья... Внезапно его осенило. Дерзко, конечно, но других хороших идей просто не было. Оставалось только уговорить генерала найти способ это провернуть. 'Летим на базу, - проорал он пилоту, - мне нужно ВЧ, и чем скорее, тем лучше'.

     Римма Иринарховна Любимова пришла на работу, как всегда, без четверти девять. Её секретарша Вера встревоженно встала из-за своего стола.

     - Звонил академик Котельников уже три раза, спрашивал Вас. Очень нервничал, что Вас до сих пор нет на месте. - Римма Иринарховна ещё раз посмотрела на часы и нехмурила брови.

     - Я не опоздала и оправдываться не собираюсь.

     Их разговор прервал телефонный звонок. Звонил академик Котельников. Голос его был взволнован. Римме Иринарховне пришлось сесть. Стоять она уже не могла.

     - Что? - с трудом проговорила она в трубку, - Рассчитать разворот фотокамер спутника на финскую границу? Да, это, по меньшей мере, международный скандал, если не Третья Мировая война. Они там что, с ума посходили?

     Академик Котельников рассмеялся.

     - Успокойтесь, Римма Иринарховна, кажется, финская сторона сама помощи попросила. Ночью мне звонил главный, ну, сами понимаете, - в те годы фамилия главного конструктора Королёва была табу даже для тех, кто её знал, для большинства же сотрудников она была попросту неизвестна, - а он получил указания из самых высоких сфер.

     - Сколько времени нам дают?

     - Не более двух суток.

     - Что ж, придётся поработать.

     'Опять считать круглые сутки, а домой - только переодеться и душ принять, муж в командировке чёрт знает где, 'секретно', видите ли, и ей самой двое суток делать 'секретные' расчёты без каких бы то ни было шансов на моральное удовлетворение - узнать, зачем это было надо. А дома двое детей опять упадут на шею бедной больной бабушки. Жить - Родине служить, мать вашу...' - с тоской подумала Римма Иринарховна. И села за работу.

     - Распорядитесь принести мне кофе и что-нибудь поесть. Я сегодня ещё не завтракала. - попросила она Веру.

     Фотографии со спутника были разосланы по всем ближайшим погранзаставам и воинским частям. Юных диверсантов опознали практически тотчас же. Как и сказал генерал, ими оказались дети офицеров. В ожидании ответа полковник Васильев посетил местную школу. Там уже вовсю шла подготовка к новому учебному году. Обучение там было поставленно, надо сказать, на высоком уровне, в пору Москве позавидовать. Великолепно оснащены классы физики и химии. К немалому удивлению полковника, ему в глаза бросилась необычная деталь: в учительской мебель и посуда были явно финского производства. Это ещё раз подтверждало то, о чём Васильев подумал ещё при облёте границы: для местных граница отнюдь не была непроницаемой. Ну, а с учётом того, что до ближайшего финского городка куда ближе, чем до Приозёрска, не стоило и удивляться тому, что многие 'товары народного потребления' вовсю 'контробандой' добывались в Финляндии?

     Но как только Иван Антонович заглянул дальше учебного процесса, его благодушие тут же улетучилось, сменившись мрачными раздумиями. Он оказался не просто прав в своих подозрениях. С досугом детей во время каникул дело оказалось ещё хуже, чем он думал. Такое впечатление, что для местной администрации этой проблемы вообще не существовало. Тщетно он пытался отыскать хоть один стадион, кроме пары турников и футбольного поля в школьном дворе не обнаруживалось решительно ничего, физрук был в отпуске и отдыхал где-то то ли в Крыму, то ли на Рижском Взморье. И ничего хоть отдалённо похожего на летний лагерь. Напрасно он пытался отыскать хоть одну детскую площадку. Кроме пары полусгнивших песочниц - ничего. И вообще ничего, кроме нескольких лавочек у памятника Ленину напротив здания администрации. Побеседовал он и с начальником погранзаставы, и с командующим местной воинской частью, с милиционерами и охраной ближайшего аэродрома. Все в один голос говорили одно и то же: хотя серьёзных правонарушений, совершённых подростками за последние пару лет не отмечено, но всякие 'шалости' на грани опасных, в том числе, с 'проникновением на военные объекты' - дело почти обычное летом. Взрослые на работе - детям нечем заняться. 'Диверсии' в Финляндии тоже пришлись, к слову сказать, на время летних каникул и рабочее время. А в местной больнице вообще поведали ужасную историю о том, что буквально неделю назад группа ребят насмерть подорвалась на фашистских минах - 'лягушках' времён Великой Отечественной. Пограничники также с тревогой подтвердили, что несмотря на все мероприятия по разминированию, минная опасность - наследие минувшей войны даёт о себе знать то тут, то там взрывами, травмами, увечьями и даже смертельными случаями. Об этом безобразии обязательно надо будет доложить генералу, чтобы местной администрации как следует 'сверху' накрутили хвоста. Дети - не трава, 'сами' не вырастут, или вырастет такое, что не обрадуешься. Ну, а сейчас надо продумать, как разговаривать с юными диверсантами. И ругать их совершенно не хотелось, их вины здесь меньше всего, но и прекратить их 'диверсии' тоже было необходимо. А ещё важно было узнать все подробности их вылазок вплоть до схемы подрыва дымовых шашек: это могло пригодиться. Васильев направился на аэродром:

     - Дайте мне поскорее связь с Москвой, нужно согласовать план, потом - срочно в Выборг, и сегодня же обратно.

     Лёня Ромашов твёрдо для себя решил, что бы ни случилось, трусить он не будет, чего нельзя было сказать о его товарищах, бледных и с явно трясущимися коленками по дороге на заставу. Разве они - не настоящие партизаны? Разве струсили они, когда пограничники на вышке открыли огонь на поражение? Он не струсит и теперь, что бы им ни сказал тот неизвестный полковник из Москвы. Не боялись врагов, и своих бояться он не станет. Не станет и всё. И всё же, когда он переступил порог кабинета, то почувствовал некоторую слабость в коленях. Ещё бы. Пограничники, узнав кому они обязаны переполохом, рассвирепели, и такого страху на них нагнали... Что-то будет...

     Изумлению мальчишек не было конца. На столе в кабинете был накрыт стол с восхитительными фруктами, пробовать которые мальчишкам приходилось разве что на Новый год, мороженым, пирожками и каким-то очень вкусным чаем. Сам полковник оказался совершенно не страшным.

     - Ну, входите, юные диверсанты, - его грудной бас звучал слегка насмешливо, но добродушно, - не жмитесь у стены, угощайтесь.

     К удивлению Лёни, вместо того, чтобы ругать их или пугать наказанием, полковник принялся рассказывать о своём детстве, о Белоруссии, о войне, о том, как они в друзьями нашли оставленную советскими войсками гаубицу среди болот и палили оттуда по фашистам, а те и понять не могли, откуда стреляют. Рассказывал он и о своей учёбе в суворовском училище. А потом и говорит:

     - Я понимаю, что Вы хотите быть похожими на своих отцов, воевавших с фашистами, совершать подвиги, достойные их, но поймите, они воевали за то, чтобы был мир, и Вы, сопляки и в страшных снах не могли увидеть, что такое война. И мир наступил. Все дети на Земле могут спать спокойно. А Вы вот тут недавно взяли и чуть не спровоцировали Третью Мировую войну, пустив коту под хвост всё, за что боролись Ваши отцы. Поймите же, сколь бы сложной ни была международная обстановка, холодная война - это не война на самом деле, и даже такой мир гораздо лучше войны. Так не надо устраивать провокаций, хотя, надо сказать, она была просто блестящей. Обещайте мне никогда больше не устраивать финнам никаких безобразий, и тогда я Вам торжественно пообещаю, что больше в каникулы Вы никогда не будете умирать со скуки, не зная, чем заняться. Не знаю, как, но я это сделаю. Обещаю.

     Мальчишкам оставалось только дать честное пионерское, что финнов больше они ни на что провоцировать не будут и свои вылазки через границу прекратят. Когда ребята уже направились к выходу, полковник поймал за плечо Лёню и, хитро сощурив глаза, произнёс:

     - А Вас, Ромашов, я попрошу остаться. Мы ещё не закончили.

     И он ещё долго не закончил, пока не выяснил все детали их приключений до мельчайших подробностей, не узнал схемы всех тропинок и как они подрывали шашки, не выспросил, как и каким образом добывали они необходимые детали для осуществления плана. Его дотошность просто сводила Лёню с ума. Он даже не поленился несколько раз навестить Лёню с матерью дома. После его отъезда Лёня чувствовал себя просто как выжатый лимон, а мать его только хитро посмеивалась, не говоря ни слова ни в осуждение, ни в одобрение.

     Картина, которую можно было увидеть в офицерском клубе воинской части ? 1313, была сколь невероятной, столь и эпической. Полковник Васильев, майор финских вооружённых сил Соло Лерсеннен и советник посольства США в Финляндии Гордон Линдсей пили водку и обсуждали успешное завершение 'педагогической' операции. Переводчик не требовался. Майор Ларсеннен сносно говорил по-русски, а полковник Васильев в совершенстве владел английским, так что после первых пятидесяти грамм наступило полное взаимопонимание.

     - Их накажут? - спросил американец.

     - А за что их наказывать? - удивился Ларсеннен. Тут взрослых наказывать надо, родителей, что за детьми не следят.

     Полковник Васильев вскинул брови.

     - А родителей-то за что? Днём они на работе. А вот тех, кто должен был организовывать досуг школьников во время каникул действительно гнать надо под зад мешалкой, если не хуже. Это ж кошмар. Из всех развлечений - одно кино, да и то раз в две недели с одними и теми же фильмами, и телевизор, который со временем кому хочешь надоест. Да дикая природа, вдохновляющая на 'приключения'. И если бы это было только здесь. Вон, в одной воинской части внутри страны четырёхлетний малыш, обидевшись на взрослых, сжёг единственный туалет. А уж 'диверсионные рейды' на разные 'объекты' - дело настолько обычное, что каждый часовой держит при себе не только боевое оружее, но и заряженное солью.

     - Ковбои! Уважаю! - американец со стуком поставил на стол опустошённый стакан. Он явно был рад выпивке.

     - Это как? - удивился финн.

     - Проще простого. Заряжают ружьё солью, и если выстрелить пониже спины - опасности никакой, но крайне неприятно и никакого желания снова искать такие приключения.

     - Кошмар! Нельзя стрелять в детей!

     - Это всё-таки лучше, чем стрелять боевыми патронами, как это сделал Ваш часовой. Но Вы правы. Заботясь о восстановлении страны после минувшей войны, мы нередко забываем о 'мелочах', которые на самом деле - вовсе не мелочи, ведь речь идёт о детях.

     - Хорошо, что дело бедой не кончилось.

     - Ну, беды мы впредь не допустим. Если гражданские не хотят этим заниматься, придётся этим заняться военным.

     - Скаутские клубы - это хорошо. - Гордон Линдсей явно решил сегодня напиться в стельку.

     - Не совсем, но близко к тому, - ответил Васильев. Ему совершенно не хотелось распространяться про проект 'школы выживания' для детей офицеров - он только что подал этот проект 'по инстанции' и не хотел спугнуть удачу, - уж скуки больше летом точно не будет.

     Вдруг советник Линдсей решил сменить тему.

     - У меня виза в СССР ещё на двое суток, и я хочу поразвлечься. Не подскажете ли, где пожно найти приличный отель и пару ресторанчиков с хорошим вином, музыкой и женщинами?

     Чтобы не рисковать тем, что этот молодой выпивоха и бабник нарвётся в Выборге на приключения, грозящие новым международным скандалом, полковнику Васильеву пришлось применить всю свою дипломатию и убедить американца отправиться на двухдневную экскурсию в Ленинград.

     Линдсей убыл в Ленинград с сопровождающем в штатском, русский и финн остались вдвоём.

     - Скажи мне Соло, не знаешь ли ты, где бы мне по-быстрому добыть хорошей рыбы, а то меня жена пополам перегрызёт за недельное мотание неизвестно где. Неохота в рыбсовхозе просить, я сам - заядлый рыбак, но тут, похоже, так просто за пару часов много не наловишь.

     - А у тебя финская виза есть? Я знаю одно великолепное озерцо, там за пару часов можно наловить целый мешок. Мы с женой рыбу и сушим, и солим, и вялим, и что только не делаем.

     - Нет, визы у меня нет.

     - Плохо.

     - Ерунда. Я теперь знаю все тропы, какими пользуются местные 'контрабандисты и диверсанты'. Так что попасть в Финляндию нелегально и вернуться обратно, если только ты меня не решил 'сдать' - нет проблем.

     - Да, Иван, ты, кажется, такой же хулиган как и те мальчишки.

     - О, ешё какой хулиган! Мы в Белоруссии в войну мальчишками так фрицев в страхе держали... впрочем, это не относится к делу. Ну что, не боишься, Соло?

     - А, давай. Только сначала - ко мне домой. Познакомлю тебя с моей женой, дадим тебе немного 'нашей' рыбки - твоя жена будет довольна.

     - Идёт.

     Лара Ларсеннен сидела у окна и пила чай с брусникой, когда на пороге дома появился изрядно поддатый муж в сопровождении такого же не совсем трезвого незнакомого спутника. В этом, увы, весь финский мужчина - заболеет, если, оказавшись у русских, не напьётся.

     - Познакомься с русским полковником, дорогая. Благодаря ему удалось разобраться с теми проблемами, из-за которых сорвался мой отпуск летом, и теперь на Рождество нам ничто не помешает отправиться с детьми в тёплые края, на лазурное море.

     - И ты, конечно, на радостях не мог не напиться. Ладно, я Вас хоть чаем угощу.

     - Да, не надо, мы, в общем-то сыты. Я обещал угостить Ивана нашей солёной и вяленой рыбой, потом мы отправимся порыбачить, после чего я провожу его домой. Ему надо в Москву, жена ждёт.

     - Как хотите, но на озеро я сама Вас отвезу, и не вздумай пьяным за руль садиться.

     Майору Ларсеннену оставалось только смириться и шутливо отдать честь своей жене.

     Возвратился он примерно на двое суток раньше, чем планировала жена.

     - Ты вроде бы собирался проводить русского коллегу на самолёт в Хельсинки.

     - Зачем так далеко, когда русская граница в паре километров?

     У Лары округлились глаза.

     - Но как?

     - Тем же путём, что русские мальчишки лазили сюда.

     Лара рассмеялась.

     - Русский ли, суоми ли, а мужчина до пенсии остаётся мальчишкой-проказником, за что и люблю тебя.

     Соло нежно обнял её.

     - Пошли в спальню проказничать, а то я по тебе так соскучился...

     Когда Иван Антонович Васильев возвратился к своей семье, которая ещё отдыхала на даче в Загорянке, все были в сборе и пили чай с малиновым и яблочным вареньем. Люся обожала готовить варенье. У них был роскошный сад.

     - Явился - не запылился, гулёна. Ну, что ж, садись к столу. А кто мне с яблоками помогать будет?

     - Готов трудиться на твоих нивах с этого дня целую неделю, у меня отгулы. К тому же, я привёз рыбу. Много рыбы, свежей, солёной, вяленой - настоящей озёрной из самого озёрного края. Так что завтра на обед у нас уха. А ещё - ежевики и брусники по целых два полных ящика.

     Все засмеялись. Отец из командировок всегда привозил отличную рыбу, но никогда не говорил, где взял её. А тут ещё и ягоды... Когда на вечернем небе зажглись звёзды и Иван и Люся остались одни, она шёпотом спросила мужа:

     - Ну, как, спас Родину?

     Полковник Васильев улыбнулся.

     - Не совсем так, дорогая. На этот раз - весь мир от нескольких подростков, а тех самых подростков от фашистских мин времён минувшей войны.

     Они стояли, обнявшись, и долго смотрели на звёзды, такие прекрасные в начале бабьего лета.

     ЭПИЛОГ

     Павел так и не позвонил Ольге Соболевой, и она так и не узнала, что прямо из санатория он отправился на боевое задание, с которого вернуться живым ему было не суждено. Наступила осень, за окном заморосил мелкий противный дождь, и всё вернулось на круги своя. Два года спустя она успешно защитила диссертацию, получила звание капитана, а затем и майора, а ещё через три года вышла замуж за кадрового офицера - сослуживца своего дяди и отправилась преподавать английский и испанский будущим разведчикам в Новосибирске.

     Москва, 2012 год.