Днепровский Андрей Александрович : другие произведения.

Пособие по разведению страусов в сибирских условиях

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Забавное было время, хотя и тяжелое и даже опасное. Изменилось ли что-то с тех пор, это судите сами...

   Часть первая
  Деревня, я и мой брат Федор
  
  Глава первая
  Про историю названия населенного пункта
  Деревенька наша, хоть и глухая и маленькая - полсотни дворов всего наберется, да и из тех несколько уже заброшенные, но история у ней давняя. Еще до революции в наших местах, среди нелюдимой тайги, да гиблых болот начал народ селиться. То каторжник, с этапа беглый приблудит. То крепостной, опять же в бегах, избушку поставит. Да мало ли человек по каким причинам хотел от властей подальше быть? Может кто и без всякого криминала, просто вообще начальства не любил, ну не переваривал, а где такое место найдешь, чтобы никаких тебе начальников? Только в самом дремучем лесу, да и то не везде. У нас, видать, тогда еще кой-какой продых от начальства был, поэтому все такие сюда и собирались. Так и набралось людей на целую деревню. Правда не знаю - уж где они все себе жен доставали? Но видно беглые, да каторжные народ ушлый, понаходили себе баб, кто где мог потому, что деревня не вымерла, а наоборот - прирастала со временем.
  И вот однажды появился в деревне нашей кузнец. Может, как большинство, из беглых был. Мало ли - оплошал, барину наковальню на ногу уронил в суматохе, а тот естественно орать дурью: "Запорю, как Тузик грелку!", в таком примерно духе. Кузнец-то с перепугу и сделал ноги. Или может еще так - обидевшись на что, того же барина кувалдой своей уже не нечаянно, а вполне специально по башке огрел, да и дал деру. А может кузнеца этого, вообще без всяких там затей из своих деревенских кадров попросту вырастили.
  Одним словом про то, откуда он взялся толком ничего не известно, достоверно одно - был у нас кузнец и все тут. И был он к тому же кроме как ковать подковы, плуги и прочий сельхозинвентарь, большой умелец делать разные там задвижки, засовы, да всякие шпингалеты. Это был его конек, это он ну просто мастерски делал, не смотря на то, что может и водки выпить не дурак был. Такой был умелец, что не только с окрестных деревень и сел ему щеколды и запоры заказывали, но даже говорят и из уезда. И еще была одна особенность у мастера - все свои скобяные изделия он изготовлял большого размера. Может для крепости, или может зрением был слаб и потому мелких шпингалетов не выпускал. А может даже манией величия страдал. Только уж смастерит он засов, а это целый засовище, если, скажем, крюк - то значит крючище. Не мелочный был, короче говоря, мужик. Вот и ездил к нему народ покупать не просто запоры, а большие запоры. Потому и деревню со временем стали "Большие Запоры" называть.
  Я потому издалека про название начал, чтобы сразу понятно было, об чем в том названии речь. А то ведь как обычно бывает - брякнешь сразу, без истории: "Большие Запоры", так все сразу хихикать начинают. "Что, - говорят - вы там все запорами маетесь?". И когда у человека уже такое несерьезное настроение началось, бывает трудно ему потом объяснить, что никакого отношения к желудочно-кишечным проблемам название нашего населенного пункта не имеет. Даже больше - специальные научные исследования истории (учитель нашей семилетки проводил) показывают, что зарегистрированных случаев обращения к медицинским работникам по поводу проблем с запорами, в нашей деревне вообще не имеется. Ни одного, за всю научно обозримую историю.
  Нет, может конечно кто и маялся, за все-то время парочка таких бедолаг уж всяко бы набралась, да только наверное не считали это болезнью, из-за которой стоит в район в поликлинику тащиться. Сам не страдал, но думаю - что тут за проблема вообще - поел огурцов свежих побольше, да молочком парным запил сверху, так все пойдет как по маслу. Только сразу тут же и беги, чтоб точно успеть! А то ведь и раньше времени, например по дороге к месту назначения, давлением донышко вышибить может. Это не в городе, где тут тебе кухня, а через метр уже и сортир. У нас-то все условия в конце огорода и зимой и летом, а огороды у каждого - две Франции и Германия вместе взятые. Бежать и бежать. Опять же это позволяет и незарегистрированные медициной случаи учитывать - ведь так, чтобы ни одна сволочь в деревне тебя не заметила, в сортир сходить невозможно. Даже одного раза, хоть даже глубокой ночью. А уж если у тебя в графике посещений сбой произошел, зачастил там, либо наоборот перестал посещеть, то не только вся своя, но частично и соседние деревни будут в курсе.
  
  Глава вторая
  Про жителей
  У нас вообще все на виду, не только сортиры. Вон, в городах, бывает сосед соседа звать-то не знает как. А уж про то, что его бабка до замужества с цыганом снюхалась и вот оттого-то теперь у соседа этого ребятишки чернявые родятся, никто даже и не догадывается. У нас же любого спроси - на каждого односельчанина до седьмого колена минимум такое досье в голове, что никакому ЦРУ даже и не снилось. Деревня.
  Вон у моего брата случай был. Как-то брательнику моему, Федору Колупалову, приснился страшный сон. То ли поел чего тяжелого на ночь, то ли выпил лишку (что вряд ли - от этого ему даже лучше спится), только привиделся ему кошмар, будто его обокрали. Проснулся Федор в холодном поту и подумал - "Не к добру сон", поэтому тут же решил то греха принять меры. Собрал все деньги в доме, замотал в тряпицу, уложил в жестяную баночку из под кофе (он ее, в смысле баночку, без кофе, как-то из города привез).
  Вышел во двор. Стояла тогда ночь безлунная, ненастная - глаз выколи. Никого вокруг естественно, только в непроглядной темноте ветер завывал. Федор ощупью добрался до сарая, не зажигая огня, в самом углу выкопал в земляном полу яму да и положил в нее баночку с деньгами. Потом закопал, затрамбовал, для маскировки присыпал трухой и сверху еще поставил двухсотлитровую железную бочку с зерном. Вернулся домой, нырнул в постель и на том успокоенный уснул.
  -Дурак Федька, лучше бы пропил. - тут же толкнул в бок супругу сосед братов, Егор: -А то сопрут еще, с сарая-то. Но жена его умаявшись за день спала и Егор привалившись к ней тоже задремал.
  "Тоже мне - сокровища Александра Македонского, - подумал молоденький холостой учитель Сергей Борисович, что живет в комнатенке при школе. - рублей сто от силы, да и то больше мелочью" - поворочался еще на жесткой казенной кровати и уснул.
  "Сто двенадцать рублей, тридцать восемь копеек - профессионально отметил сквозь дрему хозяин добротного кирпичного дома. Он тогда работал главбухом в правлении лесхоза и во всем любил точность. Бухгалтер зевнул, повернулся на другой бок и продолжил сон.
  Оно вроде бы как и плохо, что в тихаря ничего не сделаешь. Но с обратной стороны глянь, так оно и хорошо жить в маленькой дружной деревне. Федор-то наутро хоть убей не смог вспомнить, куда деньги запрятал, так вся деревня тут же помогла ему их отыскать, а потом и пропить.
  Вообще сердечные, отзывчивые люди живут в нашей деревне. Они всегда готовы прийти на выручку.
  Помню как-то под осень тракторист один, Семен Калдаев, взялся строить новый теплый хлев. Он начал с того, что разобрал старый хлев, но тут по пьянке упал с молотилки и сломал руку.
  Беда - скотина в зиму осталась на улице! Не могли же мы оставить Семена одного горе мыкать. Как потом бы ему в глаза смотрели? Да и по весне участок под картошку вспахать-заборонить опять же к нему идти. А он обидчивый, наверняка припомнил бы: "Когда я со сломаной рукой помирал, ни одна собака не помогла, ковыряйте теперь целину лопатой!". Видать каждый так про себя прикинул, потому, что всем миром тогда собрались, прям как на свадьбу, или там помины. Естественно такой оравой в один день отгрохали новый хлев. Добротный, теплый. А когда не хватило немного досок, сосед Семена - Серега оторвал их от своего сарая и своими же личными руками приколотил к семенову хлеву.
  Калдай тогда аж прослезился, но уж и сам не остался в долгу перед людьми - накрыл во дворе стол честь-честью - на всю деревню. Чтобы напоить-накормить такую прорву народа ему пришлось часть скотины продать, остальную зарезать на мясо. Хлев-то стал, вроде как и без надобности. Зато никто не мог сказать, что Семен неблагодарный.
  Три дня тогда гуляли Большие Запоры. Отвел душу народ. Правда во время гулянки спалили Семену баню, побили стекла в доме, да и новый хлев почти полностью развалили. А сосед Серега, выпив, поругался с Семеном, сломал ему вторую руку, оторвал и забрал обратно свои доски.
  Но ведь это уже потом было, главное строить-то всем миром помогли! Так что сердечные и отзывчивые люди живут у нас в Больших Запорах.
  
  Глава третья
  Про архитектурные досторимечательности
  Ну, и мы с братом, стало быть, тоже тут же живем. На главной улице проживаем. Правду сказать улица-то у нас одна, потому и главная, "Красный путь" называется. Вообще говорят, в свое время местные активисты хотели улицу "Путь Сталина" назвать, но районные власти за голову схватились:
  - Вы что?! - сказали, - Хотите нас всех на Соловки отправить, вслед за вами конечно? Вы представляете себе - "Путь Сталина" в "Больших Запорах"?
  Слушать про знаменитого кузница и историю названия деревни, районное начальство не захотело и категорически запретило использовать имена Сталина или, упаси Бог - Ленина, и вообще всех вождей мирового пролетариата, начиная с Маркса и кончая Энгельсом включительно. Посоветовали подыскать революционно-коммунистическое название, но только чтоб без имен, фамилий и партийных псевдонимов. Так в конце концов остановились на "Красном Пути", простенько и по теме. Хотя на самом-то деле давно уже улицу нашу все называют Председательским Трактом. Не всю правда, а только часть ее - 253 метра. Аккурат столько от бывшего сельсовета, до бывшего дома председателя колхоза - эта часть улицы заасфальтирована. Когда асфальт стелили, горячий, черный, блестящий, все Большие Запоры выстроились вдоль дороги и любовались открыв рот на это чудо. Бабка Мария даже клюкой своей в асфальт тот тыкала. Прямо папуасы какие, честное слово, а не жители самой большой страны в мире, почти что в конце двадцатого века. Хотя может как раз у папуасов-то уже давно асфальтированные шоссе по всей их Папуасии, а не две с половиной сотни метров как у нас в деревне.
  Было это уже под конец перестройки. Тот, что навезли, асфальт укатали, потом он видать кончился. Тут как раз закончилась и перестройка, капитализм грянул - за всеми этими делами не то что про асфальт, и про саму деревню-то нашу забыли.
  А тогда не знаю, уж как там количество асфальта высчитывали, но получилось тютелька в тютельку - от зеленого деревянного крылечка сельсовета, до зеленых метеллических председателевых ворот. Железные ворота в нашей деревне только одни, что тогда, что по сейчас - на председательской усадьбе. Даже на ферме и техдворе ворота деревянные. А вот кирпичных зданий два - клуб и опять же председателев дом. Уж что на самом деле планировали строить - клуб или дом? Может клуб хотели построить, а кирпич остался, потому заодно председателю достойное жилье соорудили. Хотя может и наоборот - домишко голове сварганили, а раз уж кирпича хватило, то заодно и клуб забабахали. Не разберешь - строть-то одновременно начали, да и размеры примерно одинаковые получились...ну может у председателя самую малость побольше.
  Все остальные дома в деревне рубленные - вишь ты, лесу-то у нас в достатке, тайга никак кругом, а вот с кирпичом туго - не растет кирпич в наших краях, только привозной.
  Есть правда в деревне еще один, как бы кирпичный дом - у Силантьевых. Еще дед Матвей Силантьев, с войны пришел когда, прям загорелся себе дом кирпичный. Насмотрелся там в Европах, понравилось ему сильно и вот хоть умри, захотел себе такой же. Ну, он туда сунулся, сюда: "Герой, мол, фронтовик, дайте кирпича-то на дом". Да только после войны героев в стране было, как блох на собаке, каждому кирпич давать - из чего тогда комсомольские стройки строить? Не дали кирпича, а коли новый дом нужен, пообещали лесу выписать, даже бесплатно. Лес-то Матвей выписал, а только удила закусил, от своей задумки не отступился. Вся деревня тогда подумала, что Матвей с растройства умом маленько тронулся - хороший строевой лес на какие-то маленькие чурочки распиливает. Оказалось так оно и есть - на этой кирпичной почве, да может еще какая контузия сказалась, только фронтовик в самом деле слегка головою того, поехал. Правда вовсе не чурочки он выпиливал, а брусочки - размером как раз в кирпич. Он видишь ты додумался из дерева кирпичей наделать. И что ты думаешь? Несколько лет деревянные кирпичики выпиливал, а потом из них дом сложил, и красной краской покрасил - ну один в один кирпичный получился. Но все общество обсудив и порассуждав так-сяк, за кирпичный его не признало. Кирпичным его считают только приезжие, по незнанию, да сами Силантьевы. Но и тех и других в деревне мало.
  К слову, сын у Матвея - Андрюха, такой же чудак оказался. Видать порода у них такая - нормальные с виду мужики - и матом загнут и выпьют дай Бог всякому и в глаз зарядить могут как здрасте, а все одно пару-тройку колесиков в голове недостача, или может наоборот - лишние. Андрюха, когда в родительском доме хозяином стал, то во дворе фонтан построил. Деревня - глухомань дремучая, до райцентра почти три часа на автобусе, до областного потом еще столько же. Перед кем спрашивается тем фонтаном хвастать? А Андрюха летним вечером, как с делами управится, выйдет во двор, включит фонарь специальный для освещения, запустит свой фонтан и сидит на лавочке курит и на фонтан тот глядит. Только сейчас в навозе лопатился как все, а тут прям культурный - фонтанами любуется. Чудак-человек одно слово. И его уже сын - Витька, в ту же сторону повернутый. Поехал в город, да не просто там в какой-то простой, даже не в область, а в столицу и там на дизайнера учится. Без всяких денег поступил, это конечно молодец, только я Андрюху-то спрашивал, что за профессия такая у сына, а он говорит: "Это профессия, чтобы жизнь украшать". Стоило в такую даль за тем тащиться? Это и у нас в деревне можно - украшай сколько влезет, а умный человек бы в Москве на инеженера выучился, или там бухгалтера. Чудаки, что скажешь.
  Наши же с братом дома самые обыкновенные, рубленные и ни одного фонтана ни во дворе, ни на огроде ни у него, ни у меня нет. А живем мы напротив друг друга. Он в отчем доме живет, а когда я женился, то на пару вместе с ним и мне домик поставили. Напротив него как раз уже давно пустырь был - старые хозяева погорели, да и в другие края подались. Так что удобно - через дорогу, когда надо чего, можно мигом сгонять. Правда весной и осенью не так чтобы мигом, в распутицу нашу дорогу так вот - враз не перебежишь. Мы-то с братом на не асфальтированной части улицы живем, чуть-чуть асфальт до нас не дотянули, метров пол ста всего.
   Жена моя говорит, что и все в жизни у нас с братом так же - ни до чего толком не дотягиваем. А она у меня правду сказать умная, учительница, как-никак. У нас в деревне многие на учительницах женаты. Человек пять, наверное наберется, со мной если вместе.
  
  Глава четвертая
  О любви к педагогам
  Оно ведь у нас в деревне как - учителей-то всегда не хватало, вот нам время от времени и присылали учительницу, для школы нашей. А кого пошлют в нашу глушь? Ясно - молоденькую какую-нибудь, по распределению.
  Бывает она еще и вещи не распаковала, а деревня уже вся в курсе, что новенькая учительница приехала. Ну, днем-то понятно у всех работа, вечером - хозяйство, поэтому свободное время только ночью. Вот с первой же ночи к учительнице начинают женихи приходить. Обычно чуть не все молодые парни разом собираются, и не очень молодые частично тоже. И причем, явно не за знаниями идут - кто из любопытства, посмотреть, как из себя училка новая: брюнетка там или вообще наоборот - конопатая. А многие просто прямо сразу и ухаживать начинают. Так как ребята у нас как один решительные, то остановить их в этот момент невозможно. Даже если барышня их к себе не впускает, а так оно обычно и бывает, то женихи просто выламывают дверь. Их даже не смущает, что это не просто девушка какая-нибудь, а педагог. И к ней, как к обыкновенной доярке или телятнице вваливается целая толпа ухажеров. Вообще-то их понять можно - трудно ухаживать через двери, особенно если в толпе. Каждому же хочется, что бы объект ухаживаний его из толпы выделил, для этого желательно во всей красе представиться, а не только в виде голоса из-за двери, пусть даже и приятного.
  Понятно с первого раза толку почти никогда не бывает, но это только так - разведка. После чего отсеиваются те, кому учительница не глянулась, таких всегда мало, а если новой учительницы долго уже не было, то вообще может ни одного не быть.Остальные же, которых учительница по большей части своих параметров устроила, впредь стараются попасть на прием уже в единственном числе. Вваливаются в свободное время (напомню еще раз - оно в деревне только ночью) и никакая стихия в мире, хоть ураган, хоть школьный сторож дед Санек, их не остановит. Дверь чинить училке некому, чинить самой надоело, из-за полной бесполезности этого занятия. Если она (училка, не дверь), еще пытается возмущаться словесно, то это воспринимают так, что девка просто кокетничает. Впрочем все без грубостей (кроме сломанной двери конечно), ухажеры ведут себя культурно - кто с гостинцем каким придет, кто с букетом георгинов, ободравши ближайший полисадник. А кто и с бутылкой первака - у кого на что фантазии хватит. И начинают любезничать опять же кто во что горазд, голову девке заморачивать. Бывает один в гостях сидит, второй уж под окном курит, дожидается очереди. Другой раз бывает еще и подерутся из-за очереди этой. Но это уж как водится, у нас наверное, ни одно дело без драки не обходится. С дракой или без драки, но только свято-место освобождается, как уже следующий спешит ухаживать. И до утра так чередуются. А бедная учительница одна до утра эти ухаживания принимает, утром же идет в школу. Вечером все обратно по новой, так, что бедняжка от натиска и недосыпу вскорости совсем головой дуреет и вообще перестает что-то соображать.
   Неудивительно, что в такой обстановке очень быстро какой-нибудь из женихов и охмурит деваху. Остальные отваливают, не сразу конечно, чаще всего счастливчика еще отлупят пару раз, в надежде, что он даст обратный ход, хотя такого еще ни разу не было. У барышни с избранником естественно любовь со страшной силой - под ручку в клуб, катание на мотоцикле по ночам, сидение на лавочке в кустах и все такое прочее, что в скорости приводит к свадьбе. Потому, что любовь со страшной силой обязательно ведет к залету. Так учительница выходит замуж и в декрет почти одновременно, а школа опять остается без педагога.
  Рано или поздно присылают новую учительницу и все опять по новой. Так и я со своей окрутился в свое время. Ей, вишь, чуб мой русый глянулся, вот она меня из других-то женихов и выделила. Сейчас говорит, мол знала бы, что под чубом тем кастрюля пустая, век бы со мной не связалась.
  У других, кто на учительницах женился, песня происходила похожая и длились бы такие дела неизвестно сколько, если бы в один раз все не перевернулось наоборот. Потому, что прислали в тот раз учителя. В смысле - мужика. Точнее паренька молоденького.
  Поначалу все как обычно - по деревне сразу известие, быстрее всякого там телетайпа, что учитель новый приехал. Причем вроде так и говорили, что учитель, мужского рода, да только некоторые может не поняли, другие не поверили, а третьи поперлись наверное, чтобы традицию не нарушать. Одним словом чуть погодя после вечерней дойки, на задах школы, где единственная комнатка для холостякующих педагогов расположена, обычная картина наблюдалась - толпа гогочущих и слегка подвыпивших лоботрясов.
  Немного помявшись на крылечке для приличия, минуты две, давай они как водится в дверь тарабанить. Правда поначалу культурно - в духе того, что выйди мол гражданин педагог по хорошему познакомиться, все равно дверь сломаем.
  А им через дверь пожелание пойти. И не куда глаза глядят, а по конкретному адресу, причем явно мужским, хоть и не сильно грубым голосом.
  С одной стороны, вроде ясно, что любовное приключение здесь никому не светит - в нашей деревне парни, хоть и балбесы в большинстве своем, но цвета все натурального, голубых или какие там еще оттенки бывают, не замечено пока. Но заняться-то все одно было нечем, а тут налицо явное оскорбление, а значит железная причина сломать дверь, набить учителю морду и хоть как-то компенсировать неудавшееся развлечение в виде знакомства с новенькой училкой.
  Драка унас держит твердое третье место среди развлечений молодежи, после выпивки (первое место) и секса (соответственно - второе). Дискотеки в клубе отдельным развлечением считать нельзя, потому что они по сути своей произвольная комбинация из первых трех.
   Дверь вынесли на раз-два (не впервой поди), и поначалу слегка огорчились тем, что учитель оказался слишком хлипковатого вида. Бледный, тощий как гвоздь, длинный как бамбуковое удилище. У него видать в детстве полка с игрушками высоко была прибита, вот он к ней тянулся-тянулся и вытянулся в два метра сухостоя. Да еще в придачу ко всему и в очечках. Короче, красивого мордобоя с таким не изобразишь.
  Но очкастый хлюпик неожиданно порадовал собравшихся - он снял свои окуляры и вполне прилично для своей комплекции смазал по роже ближайшего представителя коренного населения - Васю Данилова.
  Учителю конечно в итоге все таки отвалили по полной, но зауважали, особенно Вася. И даже когда еще несколько раз примерно так же навещали с похожими для учителя последствиями, в душе еще с первого раза его признали своим. Когда же он за клубом выпил на спор два стакана самогона подряд и не закусывая, то стал почти героем. Не смотря даже на то, что срубился герой меньше чем через минуту после второго стакана. Он видишь ты непьющий оказался. То есть вообще, а два стакана хлопнул в героическом порыве, доказать хотел, что не пьет, потому что не хочет, а не потому, что не умеет. Отсутствие опыта сразу же сказалось - все как известно достигается упражнениями. Здоровье явно не соответствовало силе духа, отсюда и заблеванная территория площадью в четверть сотки, не меньше. Героя под руки отволокли в его каморку, но факт подвига был засчитан. Бить педагога перестали.
  
  Глава пятая
  Про местные традиции употребления алкогольных напитков.
  Понятное дело, что хлипкому мальчику было безнадежно тягаться по части выпивки с местными мастерами этого дела. В чем бы добром, а в веселых соревнованиях: "Пей с нами. Пей как мы. Пей больше нас." в нашей деревне как один все чемпионы.
  Даже среди прекрасной половины населения Больших Запоров много особо одаренных личностей по умению и навыкам пития. Я еще пацаном был, когда Федька только с армии пришел и заехал к нам навестить его дружок армейский. Как водится погудели два-три дня, полистали альбом дембельский, песни "про тех кто в сапогах" поорали, потом гостю видать захотелось и для души чего-нибудь. Он Федору и намекнул - как тут у вас по части барышень, желательно не особо тяжелого повидения. Федька ему, что нет никаких проблем, есть на примете подходящая кандидатура и познакомить с ней можно хоть сей момент, но есть в этом деле одна маленькая заковыка. Легкость в общении с этой сильно подходящей для знакомства дамой достигается путем совместного распития алкогольных напитков. Попросту если, то подпоить нужно деваху и она твоя.
  Друг Федькин ответил, что нет ничего прекраснее пьяной женщины и все это не проблема. Сказано - сделано: набрали два джентельмена выпивки, пригласили двух дам (одна - Федькина подруга) на пикник в лесочек за тех.двором и вперед - покорять женские сердца через градусы.
  Друг-то армейский как увидал предмет своих мечтаний, так аж слюной изошелся - ядреная деревенская девка, экземпляр сильно выдающийся во всех нужных местах. Ну и давай парень гнать на всех парусах, форсировать процесс - только еще одну выпили, а он уж следующую до краев наливает. Это и была его роковая ошибка. Когда барышня еще только созрела до того, чтобы для начала поговорить с кавалером про любовь и прочий романтизм, друг Фодора уже явно перезрел для этой темы. Да и для любой другой тоже. Это была незабываемая первая ночь их знакомства - до самого утра девушка водила своего ухажера (благо здоровье ей это лего позволяло) по деревне, а он орал нечленораздельно песни. Правда закончилось все хорошо - к общему удивлению уже на следущий день парочка встретилась без всякого спиртного, неделю просидели глядя друг другу в глаза и он увез ее навсегда к себе в Тамбов. Говорят оба с тех пор вообще не пьют. Но это скорее исключение из общих правил.
  Так, что даже не советую тягаться с нашими в пьянке. Особенно что касается исконного нашего напитка - самогона. Вообще весь ассортимент ликеро-водочной продукции у нас состоит из двух наименований - это собственно самогон, как основной вид, и брага (она же - бражка), как сырье для производства самогона и отдельный продукт одновременно.
  Несколько раз в нашем населенном пункте открывались разные вино-водочные заведения. Приезжие бизнесмены, не знакомые с местными традициями, рассуждали примерно как: "В деревнях пьют по-черному, значит, продавать водку и крепленое вино "Анапа" там самое место". Так-то оно так, вроде правильно рассуждали - и впрямь пьют у нас не дай Бог как. Да только вопрос - что пьют? Вот чего никто не учитывал.
  Обычно все предприниматели снимали полизбы у бабки Марии, она в самом центре живет, напротив клуба, вывешивали табличку "Вино-водка" над входом и ждали наплыва алкоголиков. Этого добра у нас как дерьма за баней, все же оставшиеся - в меру пьющие, то есть выпить рюмку, другую, пятую тоже лишний раз не откажутся. Так что по началу наплыв конечно был, вся мужская часть населения и изрядная доля женской, новую лавку посещала. Посмотреть. Как в музее - долго и внимательно рассматривали яркие этикетки и красивые бутылки, шепотом делились между собой впечатлениями, иногда даже задавали вопросы по поводу особо заинтересовавшего продукта. Потом толкали друг дружку локтями в бока - "Ну хорош пялиться, пошли уже". И торопились домой, поскольку растравленная зрелищем душа уже пылала и огонь этот могло погасить только одно средство.
  Дома из-под кровати вынималась трехлитровая банка первака, настоянного на кедровых орешках, бруснике или черноплодной рябине. Или ни на чем не настоянного, у тех, у кого настаиваться не успевает. Банка ласково обтиралась от пыли, ставилась на стол, наспех резались сало, хлеб, лук и соленые огурцы. После первых трех рюмок выпитых нетерпеливо и быстро, мужики немного успокаивались и под впечатлением увиденного в магазине, заводили неспешный разговор о том, какие вообще бывают в природе разновидности выпивки и кому какие из них довелось в жизни отведать.
  Каждый такой референдум завершался единодушно принятой резолюцией. Общий смысл такой: "Всякие там виски-шнапсы - просто дерьмо, коньяки-бренди-ликеры - баловство, русская водка-казенка (фабричного производства) - более или менее то, а вот хороший самогон, это самое оно и есть". К такому выводу приходили бережно разливая нетвердой рукой остатки лучшего в мире напитка по стаканам, водружая пустую банку под стол, нежно и с сожалением похлопав напоследок ее округлый бок.
  Не удивительно, что через месяц-полтора такой торговли вывеску "Вино-водка" снимали и торгаши убирались восвояси не солоно хлебавши. Вроде бы умные люди, бизнесмены, должны были бы понимать, что в Тулу со своим самогоном не ездят.
  Однажды по весне один чудак попытался открыть в Больших Запорах кафе. Здание поставили в один день. Просто выбрали на пригорке плошадку поровней, подогнали к ней "ГАЗон" бортовой с разными причиндалами, из которых за несколько часов собрали домик. Красивый такой, красный, разрисованный надписями "Coca Cola", но не настоящий. Это оказалась просто палатка такая из толстой клеенки - в виде домика. Рядом с нашими серыми от времени избами, смотрелся домик как игрушка детская. Внутри расставили пластмассовые столы, стулья, стойку соорудили. У входа большую афишу установили - как перед клубом, куда плакаты про названия кинофильмов лепят. Написали: "Кафе "Метелица". Пиво на розлив. Закуски. Мы открылись. Добро пожаловать!".
  Что сказать, народу очень понравилось новое кафе. В первый же вечер ни одного свободного места за столиками не боло. Некоторые сидели по двое на одном стуле бочком, или если с девушкой, то усадив ее себе на коленки. Несколько человек заказали себе по кружке пива для понту, культурность показать. Но основной народ не стал выкобениваться - подаставали все тот же самогон и начали его пить в приличной обстановке настоящего кафе.
  Хозяин поначалу выбежал из-за стойки, кричать начал, что в кафе не полагается приходить со своими спиртными напитками. Положено пить только то, что в кафе подают. Ему в ответ, мол чудак-человек, у тебя же самогона-то нету. А он все понять не может, не унимается: "Значит пиво пейте!" - кричит. Ему отвечают: "Так оно ж у тебя дорогое!". Что тут непонятного - за те деньги, что у него кружка пива стоит, в любом дворе тебе с радостью поллитру самогона нальют. Нет, этот все свое гнет, нельзя с самогоном и все тут, правило такое работы кафе.
  Пришлось Валерику, он молотобойцем в кузнице роботает, объяснить мужику, как в нашей деревне понимают правила работы кафе. В том духе, что клиент всегда прав, главное радость клиентов, а иначе еще не так получишь и палатку твою спалим. Мужик хоть и здоровый на вид казался, но последнего аргумента в виде удара валеркиного по уху не удержал.
  Но ссориться никому не хотелось, уж больно кафе хорошее было. Потому пригласили хозяина за столик, самогону ему налили, что бы он почувствовал разницу и сам все понял. Он и вправду понял, наклюкался в дрова, хоть в поленницу складывай. И еще месяц потом не просыхал.
  С утра начинал своим пивом, потом народ подтягивался и вместо платы за вход все угощали его самогоном. Ну он и угощался до полной отключки. Нормальный мужик оказался, веселый. Только когда уже сильно набирался, то плакать начинал: "Пропал мой бизнес. Я ж кредит взял! Мне ж отдавать надо будет!". Его успокаивали как могли, что кому сейчас легко и не переживай, выкрутишься как нибудь. Наливали еще, он випивал, успокаивался и вскорости вырубался.
  В один прекрасный день он пропал. Пришел народ к ночи как обычно в заведение культурно отдохнуть - глянь, кафе есть, а хозяина нету. Ну без него посидели. Вторую ночь так же. Кое-кто кое-что смекать начал, потому что к третьей ночи из заведения разворовали все что можно было. В одном дворе пара белых стульев пластмассовых оказалась, у других в летней кухне пластмассовый столик очень удачно в углу вписался, третьи из пивных кружек "Сибирская корона" молоко теперь пьют.
  Но саму палатку не тронули. Не смотря даже на то, что такой толстой клеенке в любом хозяйстве нашлось бы применение. Жалко было кафе портить. Молодежь натырила где-то длинных досок, прибила их к чурбакам, тем, что для колки дров приготовлены были и получился длинный стол вдоль всей стены. Стулья - те же чурбаки. А еще говорят, что у нас молодежь ни на что не гожа. Вся деревня спасибо парням сказала, мужики в смысле. Бабы-то уже начали неудовольствие "этим притоном" высказывать и обещали уж его порушить, но до этого не дошло. Приехали как-то несколько крепких парней на здоровенной импортной машине и стали про хозяина кафе приспрашивать. А кто ж его знает? Пропал человек, как не было. Ну эти с матюками свернули палатку, загрузили в машину свою, да и уехали.
  А пригорок тот и посейчас "Кафе" называют, летом, в хорошую погоду туда компании выпивать ходят - привычка.
  
  Глава шестая (длинная)
  Потому что еще раз про алкоголь и про председателя
  Вообще говорят и у нас когда-то водку магазинскую пили, а если на беленькую деньжат не хватало, то и от бормотухи красненькой не отказывались. Когда стоило это удовольствие по-божески, три шесят две к примеру.
  Самогон конечно и тогда гнали, но нет-нет да и баловали морду казенным продуктом. Андроповку тоже пили. Когда Горбачев цену поднял, водку все равно покупали. Потому, что по талонам была - дали тебе талон на руки, значит надо его отоварить, и не важно, нужна тебе водка, или тебе и без нее ровно дишится. Как же - не пропадать же талону. Психология такая - у человека первака стоит фляга и кроме него он ничего не употребляет, а привезут в сельпо водку и ведь бежит отовариваться. И очередь с руганью, (а через раз, да каждый раз и с мордобоем) отстоит, выкупит ее злодейку с наклейкой родимую, по червонцу полкило, а потом матерится - зачем же такие деньги отдал?
  А вот уж окончательно и бесповоротно перешел у нас народ на самогон с подачи нашего председателя. Антиалкогольная компания тогда была в самом разгаре и вот собрал он как-то колхозников в правлении и на собрании объявил, что мол, из недр коллектива поступило предложение в нашем колхозе вообще от спиртного отказаться. Поэтому всем надо дружно это правильное предложение поддержать. В смысле единогласно подписать заявление в район о том, чтобы на наш колхоз талоны водочные больше не выделялись и саму эту "отраву" в нашу местность больше не завозили вообще.
  -Это какая же сволочь с таким предложением высунулась? - поинтересовался тракторист Калдаев.
  -Почему сразу сволочь? - обиделся председатель: - Наоборот, очень умный и порядочный человек это предложение выдвинул, который за общее дело душой болеет. А вот у тебя гражданин Калдаев все забывал спросить - почему твой трактор в феврале три дня простаивал? Что значит не помнишь? Ну и что, что почти год прошел? А я помню, что ты мне тогда график вывоза навоза на поля сорвал. Поэтому тринадцатой зарплаты за нынешний год я тебя лишаю. Есть еще у кого вопросы? Или будем считать, что пренцидент исчерпан?
  Все промолчали, один брательник мой фыркнул. Председатель насупился и выкатил нижнюю губу:
  -Что Колупалов, вопрос задать хочешь? Или так, просто чихнул невпопад?
  По уму бы промолчать, но братец мой Федор не из таковских. Хотя Катерина, супруга, его за рукав дергала, ответил:
  - А чего не задать вопрос. Вопрос имеется. Как на праздники? Новый год там, Первое мая, Ноябрьские? Тоже без спиртного? - спросил Федор, а колхозники в зале заволновались, за живое задел.
  -Ага, Колупалов! Как раз вспомнил!- председатель прямо даже обрадовался, - Это у тебя телятник два дня без света сидел? Значит так...
  -Эй - эй - эй! - Торопливо перебил председателя Федор, он у нас тогда электриком числился, - Я ж не против предложения, я просто так спросил.
  -То-то! Тогда сиди и не высовывайся, гемагог нашелся, парламентатор хренов. - Федор схватил себя за нос, типа чешется, покраснел, но не пикнул. А председатель продолжал: - Всех остальных касается: - Он потряс в пятерне какие-то листки, - Вот здесь списки колхозников в поддержку отказа от спиртного. После собрания каждый подойдет и распишется. Чьей подписи не будет - лишу тринадцатой. За что - найду.
  Он, председатель, понимаешь все мечтал в большие начальники выбиться - в район или куда подальше. Сам-то он не местный, из глухомани вообще дремучей, из Малых Запоров родом. А они все там засранцы. Только наоборот, что еще хуже. Они правда тоже историю рассказывают, буд-то у них тоже кузнец свой был, который напротив нашему совсем миниатюрные запоры мастрячил. Только это все брехня. Пожрать они там все здоровы как прорва, вот и не могут потом облегчится - отсюда и "Запоры". А "Малые" - потому, что мелкие все там, поголовно шибзики. Председатель наш тому пример - росточком - метр в прыжке, зато в ширину столько же, рожа круглая и розовая, сам белобрысый и ресницы белесые как у поросенка. За все эти достоинства, за глаза его иначе как Хрюшей и не назавыли.
  Уж не знаю, за какие там заслуги его к нам председателем поставили, давно это было. Только думаю всяко не за успешную работу. Потому как хозяин из него никакой - только языком чесать, что твое радио. А дело делать - тут ведь мозгами шевелить надо, а не языком, а у него видать в голове кроме языка и нет ничего, шевелить более нечем. Да и откуда мозгам-то бы взяться, коль человек из Малых Запоров?
  В общем под Хрюшиным началом по всем показателям колхоз наш вечно в отстающих ходил. Ясно, что за такое руководство в большие начальники выслужиться даже и в район не светило - дуболомов там и своих чуть не через край. Так ведь этот паразит придумал другой дорогой своего добиться. Начал по зову партии бороться с пьянством и алкоголизмом и об этом рапортовать куда только можно.
  Спиртного при нем вообще никакого в магазине не стало, даже пива. Так этого мало - самолично шельма ходил по дворам самогонные аппараты конфисковывал, да бражку в канаву выливал. Потом отчеты составлял - сколько фактов самогоноварения пресечено. Все кричал: "Я вас отучу самогон варить". А мы его и не варили никогда - всю жизнь сырым пили.
  Правду сказать пить тогда меньше все равно не стали. Измудрялись кто как, а все одно самогон гнали. Дошло до того, что некоторые в тайге выкапывали землянки, типа блиндажей, как у партизан белорусских и в этих схоронах самогон гнали. Не смотря даже на то, что в одно время в лесу самогонщиков серьезная опасность подстерегала. И не со стороны властей даже, а со стороны можно сказать матушки-природы.
   Как-то летом к бригаде лесозаготовителей медвеженок прибился. Махонький такой забавный Мишка-Топтышка. На лесоповале понятно развлечений не то чтобы не густо, прямо скажем вообще нету, а тут мужикам вроде как цирк и зоопарк в одном лице, то есть в медвежьей морде. В общем прикормили они медвеженка. Совсем ручной стал, разным там фокусам и прочим штукам-дрюкам выучился. Все шло хорошо, пока на какой-то попойке, а с лесорубами это периодически случается, один умник не догадался Топтыгина бражкой угостить. Сладкая брага медведю на вкус понравилась и он напился до просто неприличного состояния, ну ни дать ни взять натуральный лесоруб получился. С тех пор так и повелось - садятся лесорубы бухать и медведю наливают. Косолапый в это дело быстро и втянулся. Уже не только брагу, или там портвешок "Три топора", а и водки или даже самогонки вполне мог употребить. Дальше - больше: совсем Мишка алкоголиком стал, ждать когда поднесут терпежу у него уже не хватало, сам требовать начал. Так повернулось, что сами лесорубы пьют, не пьют, а медведю хошь-не хошь наливают. Потому медвеженочек к тому времени в здоровенного зверя выдурил, такому "брысь" не скажешь. И характером тяжелый стал, пока не выпимши буянил, да безобразил, крушил со злости, что ни попадя. Как-то с похмелюги такой погром учинил, что лесорубы хотели уж его пристрелить, да у того, кто стрелял, рука дрогнула, только слегка подранил алкоголика мохнатого. Убежал медведь в лес и повадился блиндажи самогонщиков разорять. Как их не маскировали, все одно находил разбойник по алкогольному запаху. Найдет и все в одну свою медвежью харю вылакает. Просто напасть. Озоровал он так пока на деда Попиляева не нарвался. Тот как раз только-только банку под змеевик подставил, только в ней зажурчало, даже пробу снять на успел, как на тебе - приперся рекетир косолапый. Попиляй сперва вроде как бежать, но как увидал, что эта морда не мытая его самогон лакает, так в крови его огонь и полыхнул. Надо сказать и сам-то дед для своих годов как медведь здоров да силен был и характером не уступал. Словом кинулся с одной кочергой в руке добро свое защищать. И одолел-таки медведя, хоть и сам изрядно помят был, но победил, убил несчастного алкоголика в медвежьей шкуре.
  Да, самогон тогда был валютой потверже, чем любой там всякий доллар. Ну а коль такое дело, то через одного самогоночкой и приторговывали - как сейчас говорят, спрос определяет предложение. Друг дружке ж и продавали, кому больше.
  У одной только бабки Марии самогон никто не покупал. Там видишь как получилось. По первости у нее брали побольше, чем у остальных вместе взятых, только давай. Потому как заметили - самогон у бабки Марии ядреный, ну просто убой. Ну просто ядерное топливо гнала бабуся, не смотря что старенькая совсем и даже по старости лет глухая. Хотя как сказать глухая - вот например крикни ей в самую середину уха: "Дай!" - не услышит. Даже ухом этим не поведет. Зато если и не очень громко сказать: "На", так обязательно услушит. Даже если вообще тихо шепнуть. И вот эта старая ведьма знала рецепт особо убойного на предмет опьянения зелья. Потому зелье это ее сивушное большим спросом среди потребителей пользовалось.
   Какое-то время так было. Пока однажды не пришло к ней несколько мужиков самогону купить. Той на грех дома не оказалось, только внучка ее, что погостить приехала. Ну мужики ей: "Продай нам внучка самогону". А та им, что я де ничего не знаю - что там и как, через часок-другой бабуля подойдет, она вам и отвесит. Мужики давай убалтыват деваху: "Да вынеси ты нам, что там знать-то. Цена стабильная, деньги вот они. Только вынеси - невтерпеж уже". Вобщем уболтали внучку. Ушла. Через какое-то время выходит с бутылкой и каким-то кулечком. "Вот вам - говорит - самогон, а вот карбит. Сколько бабуля карбиту добавляет я не знаю, потому сами насыпьте сколько вам надо."
   Мужики затылки почесали - вот значит почему от бабкиного самогону так башка быстро дуреет. С того раза у бабки Марии больше никто не прикуплялся. Кто знает, может с этого карбиту совсем дураком станешь, а дурости-то у каждого и своей немерено. Да еще какая-то добрая душа в отместку за травлю народа, стуканула председателю, что у старушки самогонный аппарат имеется. А тому что - два раза говорить не надо. Тут же побежал и аппарат конфисковал. Да мало того, бабуся-то партийная была между прочим, чуть не с девятьсот пятого года, так он ее на партсобрании песочил, грозился не только из партии, а и из деревни выкинуть. Возле клуба стенгазету про нее повесил "Позор самогонщикам". И на своей машине лично возил бабку Марию в райком, где ее кое-как из партии не выгнали, но выговор влепили.
  При этом сам Хрюша выпить всегда любитель был. Просто последнее время для дела воздерживался, пример показывал. Только надолго у него терпежу не хватало, тогда он срочно в командировку ехал - в район. Там у него родня, вот он два-три дня и выпускал пары. Видали его как-то в райцентре во время такой командировки, говорили в хламину был, чуть не в канаве валялся. Зато потом приедет, с мордой бордовой, как свекла перезрелая, аж колотит его с похмелья, злой как собака цепная и ну-давай опять с алкоголизмом в деревне бороться.
  Но своего таки добился - заметили его рвение в конце концов, в райисполком забрали. Продал дом свой главбуху с лесхоза и съехал. А какими он потом путями в область попал, то уже не знаю, ведь сухой закон тогда уж кончился. Ну да видать такой пройдоха всегда найдет возможность прогнуться.
  
  
  Часть вторая
  Страусовая
  
  Глава первая
  Про выгодное предложение
  И вот как-то стою я ранней весною у калитки, на весеннюю погоду любуюсь, гляжу - свят-свят, прохиндей этот шлепает - председатель наш бывший. Весь такой модный - в пальто черном кашемировом под пояс, лаковых ботиночках, при портфельчике кожаном. За километр без бинокля видать - начальник идет. И смотрю, никак в мою сторону направляется.
  Я считаю начальник, он как вулкан. Вот говорят, что возле вулканов почвы очень плодородные, пеплом удобренные. Некоторые за то очень любят возле вулканов селиться, чтобы в добрую землю урожай сажать. В нашей деревне я пару-тройку человек знаю, которые на дорогу бы выбежали, чтобы важного гостя встретить, а если мимо идет, так хоть руку пожать, почтение проявить. Глядишь зачтется и лишний раз чего-когда обломится. Только ведь те, кто на вулкане живут и по два урожая скажем картошки снимают, когда полыхнет, да прижарит под горячую руку, рискуют не то, что без лишних благ, а и без штанов остаться. Спасибо, если задницу не присмалит. Уж лучше я на тощем наделе, да зато спокойно на одном урожае без приключений перекантуюсь. Подальше от вулканов. Так что увидел начельника - соблюдай дистанцию.
  Я уж было и развернулся, чтобы незаметно ушмыгнуть, так нет, засек меня этот Везувий хренов, туды ему коромысло.
  -Погоди, кричит, Дмитрий. Нужен ты мне.
  Вот опять к примеру - я ему нужен, я же и годи. Ну да промолчал про то, даже: "Добридень Юрий Петрович" - сказал, потому не буди лихо, пока оно тихо.
  А Хрюша пока на своих коротких ножках по нашим калдобинам пузо свое же до меня донес, аж взмок, так торопился. Лоб утирает, но улыбается. Чуть не обниматься лезет, так мол соскучился. "Чудеса - сам себе думаю. С чего председатель вдруг такой родной стал. Уж не захворал ли - может в областном кабинете форточку прикрыть забыли и ему голову продуло?".
  Дальше еще чуднее - открывает гость свой юфтевый портфельчик, а там три поллитры в ряд поставлены, а вдоль палка колбасы копченой уложена.
  -Разговор у меня к тебе Дима серьезный. И с Федором бы переговорить.
  У меня поначалу аж язык отнялся - сколько в одной деревне прожили, а ни разу до того стаканами не чокнулись. Хрюня еще до сухого закона с кем подряд не выпивал, только с элитой - агрономом, главным механиком, на край с зоотехником. Вот чуял я тогда - не к добру все это, а и отказаться не смог, уж больно мне содержимое портфельчика понравилось. Собрался с мыслями кое-как:
  -Так к Федору и пойдем, - говорю.
  К Федьке как вперлись, так у него челюсть отвалилась и глаза повыпадали. Я плечами пожал, а председатель говорит:
  -Вот был проездом в родных краях, дай думаю односельчан зайду проведать. Не прогонишь?
  Сам при тех словах из пертфеля-то уже на стол выставляется. Одну, да вторую, да третью и колбасу следом. С каждой достатой бутылкой "Гжелки" у Федора глаза размером больше становились, но общее выражение лица теплее.
  -Да чего бы прогонять? Не чужие ведь и правда давненько не виделись. - Ответил брательник уже можно сказать приветливо и достал рюмки из буфета.
  Пока по первой кинули, Катерина стол соорудила, колбаску дареную туда же порезала. Вторую уже по человечьи выпили. Хрюша видать захмелел слегка, потому, что давай прошлое вспомонать. И вспоминал-то, что мы с Федором всегда у него в лучших работниках числились. И что он только на нас надеялся и потому только на нас положиться мог. И что оказавается самые ответственные и трудолюбивые во всем нашем тогдашнем колхозе - это были мы с Федором. Поэтому, он, Юрий Петрович нас уважал. Всегда и очень сильно. "Мне, говорит, такие хорошие работники в жизни больше не встречались. Поэтому я до сих пор часто с теплотою про вас с Федором вспоминаю."
  У меня аж слеза навернулась. "Вот ведь думаю, как человек меня уважал. А я-то дурень и не догадывался". Когда третью поллитру допивали, я понял, что и я Хрюшу тоже очень сильно уважаю. Я так ему и сказал:
  -Перович! Хороший ты мужик, туды тебе коромысло. Веришь-нет, я тебя уважаю! А то что я тебя бывало на хер посылал, так то не со зла. Не обижайся.
  -Ну что ты Дима! Председатель заулыбался и протянул мне руку - То ж были так, рабочие моменты. А крепкое словцо, оно в работе помогает. Какие могут быть обиды? Так что не будем устраивать венденту.
  Я схватил протянутую руку и от души пожал обеими своими. Петрович слегка поморщился, но улыбаться не перестал. Только руку свою потихоньку вытянул. Когда выпили еще по одной он сделался задумчивым. И вдруг спрашивает:
  -Слушайте ребята. Вот смотрю я на вас и думаю - умные, работящие мужики, чего вы бизнесом не займетесь? Сколько можно прозябать? Пора уже настоящим делом заняться, в люди выходить, хорошие деньги зарабатывать.
  А ведь и правда, как это мне раньше-то в голову не приходило. Я глянул на брата:
  - Федьк, а чего мы правда бизнесом не занимаемся?
  Брательник у меня голова - в институт поступал, не один раз причем что. Ни разу не поступил правду сказать, но все равно очень умный. Он почесал маковку и говорит:
  -Давно уж про это думаю, да только дело стоящее ни как не подворачивается.
  -Ребятишки! - Хрюша себя аж по коленке хлопнул. - Как удачно, что мы с вами сегодня случайно встретились. Есть у меня на примете дело верное. Все думал - где б людей подходящих найти. А тут оказывается вы как раз бизнесом собрались заняться. Так беритесь за этот бизнес! Да лучше вас на это дело и не найти.
  Я уж собирался крикнуть, что конечно мы с братишкой моим беремся за это дело. И что конечно мы справимся. Да мы горы свернем! Но глянул на Федора и промолчал. Тот сидел наморщив лоб и ковырял вилкой в квашеной капусте. Сразу видать - думал. В этом он силен. Долго думал, меня уж в сон клонить начало, потом Федор надумал наконец-то и спрашивает:
  -Петрович, а что за бизнес-то? Что делать надо?
  Хрюша протянул руку пятерней вперед, типа; "Ща". Пошел к вешалке, порылся в своем пальтеце и выудил из внутреннего кармана еще одну бутылку. Распечатал, разлил по рюмкам, кивнул - пейте, мол, и говорит:
  -Дело верное. Птицу разводить.
  Ну, это разве бизнес? Я-то думал, бизнес это по ресторанам водку пить с разными другими бизнесменами и на дорогих машинах ездить. А птицу разводить - это тогда у нас почитай вся деревня бизнесмены.
  Брательник как мысли мои прочитал. Протянул:
  -Не-е-е, Петрович. Это не бизнес. На курятине не разбогатеешь, сколько лет курей держу, да уток, а ни иномарки, ни хоть бы сотового телефона у меня что-то нету.
  Хрюша опять свое - налил по рюмахе. Киданули. Отвечает:
  -Вот ты Федор умный мужик, должен понимать - то, что ты курей-утей держишь, это не бизнес. Это подсобное хозяйство. Размаху нет. Вот если бы у тебя не сотня штук была, а несколько тысяч - вот это уже бизнес. Юрий Петрович сделал загадочное лицо, прищурился и шепотком, типа чтоб не подслушали говорит:
  -Только ребятки мои, курица - это вчерашний день. Я-то ведь вам не курицу разводить предлагаю...и замолчал таинственно.
  -Чего молчишь Петрович, не томи - не удержался я - гуся что ль разводить?
  -Не мужики, не гуся. Выше берите.
  -Индюка?
  -И не индюка, - смеется Петрович - еще выше берите.
  -А кого ж тогда? -удивился Федор -Куда уж выше? Выше индюка вроде и нет никого. Не страусов же разводить-то?
  -Вот! - председатель себя опять по пухлой коленке хлопнул - В самую точку попал Федя! Нет, не зря я всегда говорил, что ты умный мужик. Этих самых страусов и разводить.
  Мы с Федькой так с табуреток и рухнули - во выдал, туды ему коромысло! Потом Федька ржать начал, аж по полу кататься. Ну и до меня дошло тоже. Разыграл черт толстопузый, купил за рупь за двадцать, а мы-то и уши свои лопухом растопырили - "Бизнес, бизнес".
  Минут через пять только Федор на табурет обратно заполз, маленько успокоился, но все еще за живот держался и слезы утирал:
  -Один-ноль Петрович. Лихо ты нас купил. Ладно бы Димася, так ведь и я ж повелся. Ох-ох! Аж в боку закололо. Наливай еще, а то лопну сейчас со смеху.
  Петрович налил, выпили и он серезно так говорит:
  - Да в мыслях не было шутить. Все так и есть - страусов разводить. Только вы погодите смеяться. Сперва подумайте. Вот вы страуса когда нибудь видали? Хоть бы по телеку? Больше он курицы? А я, между прочим, живьем самолично видел - во птица! Хрюша широко как мог развел в стороны короткие толстые руки. Курица радом - тьфу, блоха, индюк тоже отдыхает. Тушка страуса хорошего барана весом перетянет. Вот и представьте себе.
  Я и правда сразу представил, в цвете и с запахами. Это сколько же куриной лапши с одного страуса получится! Только где такую кастрюлю взять? Хотя был бы страус, кастрюлю найдем. Или скажем чесноком, солью и черным перцем натереть, набить яблоками и целиком зажарить. Это же целую свадьбу накормить хватит! Мысли у меня уже здорово путались от спиртного, но все равно идея про страусов мне уже начала нравиться, а Петрович продолжал:
  - Да и цена за кило, не то, что у курицы. Страус - это ж деликатес. Любой ресторан с руками оторвет, за хорошие деньги причем. Вот и кумекайте - сколько курей надо на рынке продать, ноги отстаивать, да горло драть. Или споко-о-йненько, без пыли одного страуса в ресторон продать, чтоб те же деньги, что за сотню кур, а может и больше выручить. А яйцо? У вас сковородки такой нету, чтобы одно яйцо страуса пожарить. Только самим омлеты из страусиных яиц есть - дорогое удовольствие будет. Страусовые яйца вообще за валюту продавать можно.
  -Да ну? У Федора, пока Петрович митинговал и так глаз поблескивать начал, а тут как про валюту услыхал, так он и вовсе оживился.
  -Вот тебе и ну, - передразнил Федора Хрюня, отер рукавом испарину со лба и вдруг обиделся, - не знаю, чего я тут перед вами разоряюсь. Бизнес - во! - он поднял оттопыреннй большой палец - Да я никому просто не говорил еще, вы первые. Каму другому бы сказал, так те сразу ухватились бы. Председатель встал, - Пойду я однако. Вот ведь всегда думал, что вы умные мужики. Ошибался видать.
  -Да погоди ты Петрович не гони. Ухватил его за рукав Федор. Сам пойми - ошарашил в лоб своими страусами, ясно растерялись. Новое совсем дело, непривычное. Подумать надо.
  -А чего думать-то? Говорю выгодное со всех сторон дело.
  -Да где ж мы их возьмем тех страусов?
  -А вот это уже не ваша беда. -Петрович прекратил обижаться, снова сел. Всю организацию беру на себя. Птенцов, корма, все что надо я достану. Вам только выращивать. Это все уже детали, рабочий процесс. Вы в принципе согласны?
  -Нет погоди, ты нас в работники нанимаешь что ли? - все еще колебался Федор, а сколь платить будешь?
  -Ну вот опять - "погоди"! Петрович уже начал сердиться: - чего годить. Я тебя Федя не в работники нанимаю. Я тебе бизнес предлагаю. Организуем акционерное общество, партнерами будем, за мной сбыт и снабжение, за вами - производство. Пока понятно самим крутится придется, ну а как развернемся - сам будешь работников нанимать. Будешь Федор завпроизводством, Дмитрия себе в замы возьмешь. Ну что по рукам?
  Последние-то слова и додавили брательника. Знамо, только идиот откажется завпроизводством, да завхотьчего работать. Ходи себе, чеши пузо, да на работников покрикивай, что бы не расслаблялись.
  Федор по-председательски хлопнул по коленке, вскочил, протянул руку.
  -А! Не так страшен черт, как его малютка. По рукам!
  Ну и я естественно своею лапой их рукопожатие сверху припечатал. Замзав, оно тоже не плохо.
  Председатель тут же засуетился, собираться начал: - Тогда завтра же еду в город, начну подготовку. У меня связей много, волокиты не будет. Через пару деньков подвезу бумаги подписать, а там в скорости и за дело пора будет браться. Бывайте здоровы! - и ускакал.
  А мы с Федькой сидим, друг на дружку таращимся. Перевариваем. Тут Катерина Федькина заходит, да и говорит:
  -Обманет вас ирод белобрысый. Он почему думате к вам приперся? Да потому, что двух таких дураков не только в нашей деревне, а может и во всей области не отыскать. Вас облапошить - как два пальца вокруг обвести.
  Не смотря, что Федор мой умный мужик, жена у него - дура-дурой, ни разу ни в какой институт не поступала. А тогда и впрямь наверное умную вещь сказала. Нам бы прислушаться, глядишь, сколько мороки стороной бы отошло. Да только бабья манера ее вредная все испортила. Нет, чтобы мужику незаметно и необидно намекнуть, что мол решай конечно сам, но как бы тебя тут маленько не облапошили смотри. Она же сразу в лоб ему, что дурак ты и простофиля. Ясно, Федор на дыбы, посоветовал ей сунуть нос в свои кастрюльки и оттуда его не высовывать, потому как известно, что бабий волос долог, а ум короток, и не сним лезть советы давать.
  
  Глава вторая
  Немного о наследственных чертах характера Колупаловых
  На утро конечно думки-то полезли, что может и впрямь мы в некрасивую историю вляпались. Только надо брата моего знать. После катькиных слов, теперь уж как день ясно было - Федька от страусов тех не отступится хоть бы что. Даже если я на попятки пойду, сам один затеется. Упрямство, это у него в батю нашего, царствие ему небесное.
  Помню как-то сильно помешала отцу нашему сосна, что аккурат между огородом и двором росла. Она вишь ты вроде как соки с огорода тянет корнями своими. Сколько помню себя всегда сосна эта стояла. Да и сразу от огорода лес сплошь стеной, что ж - тоже вырубать его? Так что мы все отцу:
   - Ради Христа оставь ты дерево в покое. Так он нет:
  -Вы учить меня что ли будете? Прямо счас все идем сосну валить. Мешает она мне, да и дров дармовах с нее сколько получится. Федор тогда уже с армии пришел, потому слово имел и еще раз говорит отцу
  - Смотри батя, крона-то у нее на одну сторону, перевесит и всяко во двор упадет. Как бы постройки не порушила.
  Только батя не посмотрел тогда, что с сержантом запаса разговаривает, отвесил ему подзатылник и наорал, не умничай мол, твое дело малое - бери топор, да руби. Федька надулся, а я так и вякать не стал, мой номер вообще шестнадцатый, я в семье младший.
  Вот отец на месте приценился - глядит сосна и впрямь к югу, в сторону двора значит, сильно накренилась. Тогда заставил меня залезть на дерево и веревку к суку привязать. Потом всех по местам расставил - мы с Федором у дерева - рубим, а они с мамкой за веревку тянут, чтобы сосна на огород упала. С нами тогда бабушка еще жила, он и ее для верности заставил веревку тянуть. Мы ему, что бабушка старенькая, еще гляди отскочить не успаеет, а он в том духе, что не с нашим счастьем на это рассчитывать, это нам она бабушка, а ему понятное дело - теща. Он бы и сеструху старшую выстроил веревку тянуть, но она к тому времени уже успела за городского замуж выскочить и из деревни слинять. Только и сеструха бы не помогла. Сосна-то высоченная, на верхушку посмотреть, шапка спадет, ну и тяжелая видать. Потому когда мы с Федькой комель-то подрубили, то она прямехонько во двор и пошла, а всю бригаду, что за веревку держалась, за собой потянула. Батя первый сразу же отскочил, а маманя с бабушкой, не отпускались, держали. Так и волочились за веревку через пологорода, пока батя им не крикнул:
  -Дуры! Ну отпустите веревку-то, прости Господи!
  Лежа дерево оказалось еще больше, чем стоя выглядело, много чего зацепило. На доме полкрыши снесло и два окна ветками вышибло. Веранду и навес частично порушило, а вот баню разнесло полностью. И даже два пролета забора повалило. В нашем дворе кино про оборону Сталинграда снимать можно было - такая же разруха получилась. Батя спокойно обошел все вокруг, осмотрел и говорит:
  -Ну слава Богу дерево убрали! Теперь не будет с огорода соки тянуть. А во дворе я давно собирался ремонтом построек заняться. Так что к стати все получилось. Сделали дело, пошли обедать. И матери: - Не голоси ты дура. Все нормально, на стол собирай.
  По-моему сколько мы с огорода урожая собирали с деревом, столько же потом и без дерева собирали. Зато постройки через два года только восстановили полностью, а новую баню так вообще от греха в самый конец огорода перенесли.
  Вот и Федор у нас примерно такой же. Ведь умный же мужик. Он на какой-то гулянке, махнув сотку самогона высказался: "Ощущение мировосприятия, через призму моего сознания, после употребления алкоголя резко смещается в положительную часть спектра эмоций, прямо пропорцинально количеству попавшего внутрь организма продукта!" О как! Голова! Даже учитель попросил слова переписать, для развития своего образования.
  Но стоит ему заупрямиться, так весь ум вместе с эрудицией, как вода из сита из головы незнамо куда девается. Как упрется лбом, так только если убить его остается, по-другому никак от своего не отступится.
  Как то пацан его, Шурик, щенка приволок. Красивый щенок - белый и пушистый-пушистый. Федору щенок глянулся, он его оставил, установил, что это кобель и назвал Снежком. Снежек вымахал в огроменного белого пса, красивого и умного. Больше всех Снежок Федора любил, ну души в нем не чаял. Ну и Федору сказать пес тоже очень нравился, да и то - сторож очень хороший, чужого во двор ни за что не запустит, пусть это будет хоть сам председатель, или даже участковый милиционер. Словом все хорошо было пока в один прекрасный день пес тот не ощенился. Видать не точно Федор пол животине определил, небольшая накладочка вышла. Почему-то для Федьки это стало ударом, он прям перенести этого не мог, даже к собаке своей любимой стал холодно относиться. Дня три дулся, на четвертый день к ночи возвращался домой в усмерть пьяный. Сел во дворе возле будки и давай с собакой по-душам разговаривать:
  - Как ты мог Снежок? Как ты мог? Я от тебя такого не ожидал! И сам плачет, а Снежок ему лицо облизывает, ластится.
  Так вот собаку с тех пор все стали Снежаной звать, один Федька, хоть и оттаял душой, все равно так Снежком и по сей день кликает. И разговаривает с ней только в мужском роде. А той надо полагать это все равно, она на Федора не обижается.
  
  Глава третья
  Об опасностях подстерегающих бизнесменов в глухой сибирской тайге
  Вот так и получилось, что из-за неделикатного бабьего трепа и в силу наследственного от природы Федькиного упрямства вопрос про страусов оказался решен моментально, без раздумий.
  Хотя подумать было-таки над чем. В первую очередь об том, что Хрюня скорей всего таки обманет. Натура у него такая поросячья, прошу пращения у свиней за сравнение. Но и не только про это. Опасность была и с обратной стороны. А ну как Хрюня и впрямь где впотьмах головой об угол ударился и гляди ты правда человеком стал? А если страусы те в самом деле разведутся и начнут плодиться как угорелые и вес нагуливать не по дням а по часам? Это же считай все - целая деревня врагов у тебя будет.
  Такая особенность души нашей, хоть в глухой деревушке захудалой, хоть в огромном городе столичном - плевать, что у самого куры не несутся, если у соседа свинья сдохла. А вот если у него корова хоть на поллитра молока дает больше твоей Буренки, то твоя-то хоть флягу в день будет выдаивать, тебе все мало будет. Ведь у соседа-то значит фляга, да сверх того поллитра. И будешь ты перед сном мучиться думая, как наверное соседу хорошо, что у него столько молока много и высчитывать на сколько же молока у него больше чем у тебя, если за год брать. Причем в пересчете на литры, ведра и фляги. Зато если корова-рекордсменка та падет от чего, то ты первый побежишь к соседу утешать и предложишь молоком делиться бесплатно ("Ты что, Степан, какие деньги, мы ж соседи!") пока у него телка молодая не раздоится. И будешь молоко отдавать с чистым сердцем, даже с натуральной радостью и все равно хватать его тебе будет с избытком, ведь у соседа-то совсем нету. А на душе будет спокойно и легко.
  Как-то в одно лето несколько семей из соседней деревни (все между собой родственники) взяли в лесхозе в аренду деляну леса. И взяли-то не березу - на дрова продавать. И даже не сосну, чтоб красный лес строевой валить. Взяли они кедрач, да не какой нибудь первый попавшийся, а самый лучший лес - Кедровый клин. Уж как им это удалось? По закону-то вроде шишковать вовсе нельзя - потому как это считается браконьерство. Егеря даже для виду гоняли народ - когда выпить охота приспичивала, да пойманных браконьеров-шишкарей за откуп самогоном и отпускали. А то, значит, если это дело в аренду оформить, то уже получается браконьерствовать вполне можно? Выходит так!
  Надо сказать, что со всего района в ту местность шишковать народ ездил. Кедра конечно и в других местах имеется, тайга никак кругом, но уж в Кедровом клину самая кедра. Деревья там вековые и орех самый крупный. Сам с детства каждый год там шишковал. По началу на подхвате - шишки собирать помогал. Потом с колотушкой по веткам скакал - орех обколачивал. И вся деревня наша там шишковала. А без ореха как? Даже самые ленивые, хоть для себя, да набьют орешков. Всю зиму потом лузгают, кто дома, молодежь в клубе, парни девок угощают. А если самогон на кедровых орешках настоять, особо если дать выстояться как следует, то никакой там коньяк рядом не стоял! Французы, туды им коромысло, если бы попробовали, от зависти лягушками своими точно подавились бы. Ну а кто не ленивый, те еще и на продажу набирали.
  Вот и в тот год как орех поспевать в августе начал и потянулся народ по привычке в Кедровый клин, шишковать. А им там - извините граждане, поворачивайте оглобли, потому как с этих пор тут частные владения. Ясно с первого раза никто по хоршему не понял, каждый первый норовил в морду арендаторам залезть, да только тех куча мужиков, туды им коромысло, да все крепкие, сами кому хошь харю начистят с удовольствием. Даже Валерику молотобойцу глаз подбили, а уж у него-то кулачищи - не каждая кувалда таким весом бывает. Хотели было толпой их отметелить, чтоб неповадно было, да заодно орех, что они уже успели заготовить отобрать в счет моральной компенсации, так они ироды с ружьями шишковали и отстреливаться начали. Убить никого не убили, но отпугнули и охоту соваться отбили. Пара-тройка придурков предлагала в деревню за ружьями сгонять, да тоже попалить в ответ. Но у большинства хватило тяму понять, что тогда точно до убийства дело дойдет. Решили не связываться.
  Может и совсем бы от тех арендаторов отступились, кедра и в других местах есть, без ореха все одно никто не остался. Только пошел слух буд-то артель та ореховая на продажу шишкует и оптового покупателя нашла, который бешеные деньги за орех отваливает. Вот этого народ не стерпел. Через несколько дней загорелся Кедровый клин. Погода на грех стояла ветренная да сухая, дождей в то лето мало было. Вот весь кедрач тот вековой до тла и выгорел.
  Все кого не спроси Кедровый клин жалели, а и в то же время любой добавлял, что арендаторам поделом тот пожар. У них и орех заготовленный сгорел и добра много всякого сгинуло, особенно машина грузовая. Сами-то все живы остались, но пожар тот им приписали и присудили им штраф за урон лесу такой огромный, что они без последних штанов остались, а долгу еще - края не видать. Как говорится не жили богато, нечего было и начинать.
  Был еще уже в нашей деревне как-то один случай. Появился однажды у нас китаец. Самый настоящий. Откуда взялся неведомо, может вообще ниоткуда. Я так думаю китайцы, туды им коромысло, наверное могут вообще ниоткуда появляться, потому их такая прорва и есть на свете. Вот и мы сподобились - один такой и у нас завелся. По нашенски ни бельмеса, только по своему что-то мяукает, да улыбается без конца. Вот ты хоть что ему говори - улыбается сволочь и все тут. Его даже не побили ни разу - как такого бить? Ты ему, мол, я тебе сейчас в морду дам, а он гад улыбается, да еще бывает часто-часто кланяться начнет. Плюнешь, да пойдешь. И как-то прижился он у нас. На отшибе была усадьба заброшенная. С той усадьбы давно уже все растащили, остался только свинарник теплый - бывшие хозяева свиней в зиму туда переводили. Халупка крохотная, полузаваленная, почти по крышу в землю вросла. Вот там китаец и поселился. Вычистил помещение, стены и пол глиной обмазал, печурку сложил и живет себе.
  Сам маленький и видать, что в годах уже, а трудолюбивый, что твой муравей. Почитай у всех в деревне он в работниках перебывал. За любую работу брался - хоть дрова поколоть, хоть огород вскопать, хоть навоз вычистить. И нанимали его охотно - работал от против нашего на первый взгляд гораздо медленнее, зато от зари до зари и без разных тебе выходных и перекуров. Так что если в целом брать, то у него может даже и быстрее получалось. А уж аккуратнее, так это точно. Но главное работал он практически задарма. За харчи. Сколько ни дадут - китаец улыбается и кланяется, благодарит. Кто ведро картошки ему за работу отсыпет, кто яиц пару десятков наложит, кто может когда-никогда курицу даст. А было как-то китаец тот у соседа моего, бухгалтера, целый день отработал, а он ему за то банку молока налил, да булку хлеба сунул. Так этот дуралей все свое - улыбался и кланялся. Постепенно настолько к нему привыкли, что вообще замечать перестали, такой он маленький да тихий был.
  Потому не сразу обратили внимания, что он в земле ковыряется. Прямо за его халабудой пустошь была, да такая земля там, что ни одним трактором в порядок ее не приведешь - и метра ровного не было, сплошь ямы да бугры. Вот там он и ковыряться начал. И ты подумай только, этот китаец, туды ему коромысло, одной лопатой всю целину ту ухабистую сровнял. Стало место как стол ровное. Целое лето на то у него ушло. Потом зимой стал туда навоз возить. Нашел корыто старое, прибил к двум доскам и как бы санки грузовые получились. Ходил с этими санками по деревне - где какую какашку найдет, в корыто складывает. У скотины вообще убираться бесплатно стал - почистит коровник, навоз себе заберет, еще и благодарит потом. А кому лень самому чистить это за радость - чего-чего, а дерьма у нас непереводно, еще накопится. Бывало за два километра китаец навоз таскал. Закинет веревку на плече и тянет свои саночки.
  Весной вскопал свой участок и засеял чего-то. Всем любопытно - страсть, чего же там такое посажено. Пробовали спросить, а этот басурман все свое: - "Мяу-мяу" - и улыбается. Пришлось всходов ждать. Как ростки пошли, оказалось это лук. Целое поле лука на семена китаец посеял. Что ж хорошее дело, говорят в городе лук-севок по весне приличные деньги стоит. Вишь ты городские дачники сами-то на семена не садят, просто покупают по весне. Так что сохрани в зиму, по весне перебери, да вези продавай - хошь на кило, хошь на баночку. А с целого поля сколько же баночек севка получиться может?
  Видать кто-то посчитал-таки. Потому как все лето китаец за луком тем ходил, а по осени, как урожай собрал, просушил, да уложил в мешки, у него все разом оптом и отобрали. Говорят подъехала ночью машина грузовая, вылезли мужики, весь лук загрузили и уехали. Китаец вроде как даже не кричал, смотрел только молча, но ему все равно морду набили - чтобы знал сволочь на чьей земле урожай садить вздумал.
  Вот так. Как говорится сделал дело - иди на хрен. Китаеза от наших обычаев, видать сильно удивился. Он-то наверно думал, что сколько потопает, столько и полопает. А у нас-то сплошь да рядом такие истории жизненные, что один пашет, а другой ложкой машет. Вполне и очень даже вероятно в наших краях провкалывать наизнос, не то что лето, а много более и ничего не поиметь с того, а еще может так обернуться, что и должен кругом останешься. От удивления китаец сильно расстроился и месяц наверное грустил. Все так же улыбался и кланялся, только видать было, что не весело ему. Вот же порода какая! В глазах слезы стоят, а улыбается, рожа китайская.
  Потом гляди - повеселел обратно. Еще пуще стал навоз таскать. По весне опять засеял чего-то. Народ по первости смеялся, до чего тупые эти китайцы, с первого раза до них не доходит. Еще подзадоривали - ну-ну мол, давай, горбаться опять лето на дядю. Да только на этот раз китаец перехитрил всех. Потому как взошла у него на поле травка непонятно какая. С виду вроде немного на лук похожа, только потоньше и пахнет как чеснок. Что с той травой делают, никто не знает.
  Ну хорошо, поговорили про между себя, что надо осени подождать, может эта травка созреет, глядишь - это корнеплод какой окажется. Опять нет! Китаец не стал осени ждать, начал прямо летом этую травку срезать. Нарежет мешок и везет в город. Приезжает без мешка и довольный. Что это за сено такое и кому его китаец продает никто так и не понял. Однако, что продает, тут к гадалке не ходи - ясно. И продает видать неплохо. То в старье каком-то ходил, а тут приоделся прилично и даже какой-то немного важный стал. Еще вроде бы улыбался, но как-то не так широко. И кланяться не перестал, но уже не так часто и не слишком низко. Но главное он в работники наниматься перестал, только травой своей китайской занимался.
  Только не долго длилось счастье китайское. Не на таковских напал. В одну темную ночьку нашлись добрые люди и все поле с травой непонятной отработанным машинным маслом полили. Ну а китайцу, чтоб не был таким умным опять же морду набили. И халабуду его развалили до основания. После этого китаец пропал, так же как и появился - незнамо куда. Дошло до него наконец-то, что не в том месте он взялся делишки свои проворачивать. У нас на таких ушлых басурманов укорот быстро найдется.
  Участок, где китаец ковырялся с тех пор Китайским полем называют. Место это теперь совсем бросовое - хоть и ровное и гладкое, но спортили его тогда конкретно. Там и по сей день кроме бурьяна ничего не растет.
  
  Глава четвертая
  Про три справки
  или о том, какие опасности подстерегает деревенского бизнесмена в городе.
  Хотя если правду сказать односельчан-то сильно навряд ли стоило опасаться. Ни в нашей, ни в окрестных деревнях связываться с братьями Колупаловыми (снами то есть) желающих не больно найдется и посейчас. Федька-то мой давно и твердо считается первым психом в деревне. Отцова порода - Колупаловы всегда были хоть и мелкие, но характер - порох, тронь - враз взорвется. И взрыв будет в тонну не меньше, если в тротиловом эквиваленте брать. Потому если уж задел его, то тогда уж сразу его убивать надо, иначе он не успокоится. Это опять же затруднительно, потому как у него брат есть, это я то есть. А я породой в мамку пошел, вообще спокойный, но сильный очень. Это все так говорят, что мол в Димке Колупалове дури как в тракторе "Кировец". Да я и сам прямо чувствую что я сильный. Я еще подростком был, шел по улице, гляжу два мужика дрова-кругляк в машину грузят. И никак одно бревно на задний борт закинуть не могут. Меня увидали, - "Помогай" - кричат. А сами-то уж и уронили бревно. Ну я взялся поудобней, да киданул от души. Лесина та через кузов перелетела, да пол кабины "МэМэЗухе" и смяла. Мужики рты разинули, кулаки сжали - вот вижу сказать чего-то сильно хотят, но сдерживаются, на бревно перелетевшее косятся. Потом один сквозь зубы так: - "Ладно, Димася. Ты иди наверное. Мы уж сами помаленьку как нибудь". Даже спасибо не сказали. Или вот к примеру теоретически если представить, то башку в нашей деревне любому могу оторвать легко, и прямо натурально, только не надо мне это, я ж спокойный...если только меня не тронут или Федьку моего. Так что с Колупаловыми связываться, это вам не китайца маленького обижать, тут ведь проблемы со здоровьем всякие могут возникнуть, даже могут и очень серьезные.
  А вот чего я лично всерьез опасался, так это одной очень неприятной стороны в занятиях бизнесом. Бумаги всякие оформлять. Я почему это знал, потому как наглядно видел своими глазами жертву, пострадавшую от этой стороны бизнеса. Она, эта жертва, наш бывший главный механик с "Сельхозтехники" - Петр Клавдич. Он в технике всякой очень любил разбираться и выписывал про эту технику разные журналы. В одном таком журнале увидал рекламу про печку какую-то которая все, что в нее ни засунь может засушить. Загрузи к примеру фрукты, получишь сухофрукты. Ну это для нас не интересно, потому, как у нас негде фрукты брать, чтобы в нее складывать. А вот то, что туда же можно и грибы складывать и из них сушеные грибы получатся, это нам очень даже подходит. Лес же кругом. Грибов - косой коси, можно прямо от огорода начинать. А механик этот, Клавдич, как раз на пенсию вышел, потому, что "Сельхозтехника" все равно развалилась и кой-какое время свободное у него образовалось. Вобщем загорелся он себе тоже такую печку. И к ней уже присмотрел, тоже в журнале, такой станочек, чтобы можно было грибы сушеные по целофановым мешочкам фасовать и сразу запечатывать. Короче такой маленький заводик получался, чтобы сушеные грибы выпускать. И вроде бы как дело толковое - продукция как буд-то спросом пользуется и нормально за нее платят. А самое главное и удивительное во всем этом, что даже деньги под эту затею неожиданно нашлись. У Клавдича в городе вдруг тетка старенькая приставилась и отписала ему свой домишко. Домик хоть и не ахти какой, но почти в центре и при участке земли в семь соток, так, что Клавдич с него денег неожидинно много выручил. Хватало на идею с грибами с лихвой, да еще и оставалось.
  Продумал все Клавдич со всех сторон как следует и поехал в город, бумаги на тот завод оформлять, чтобы легально выпускать продукты питания в виде сушеных грибов. Пришел куда надо и объяснил, что грибы хочет выпускать. Ему в ответ, что никаких проблем, грибы не запрещено выпускать, даже наоборот - можно, так что оформляй бумаги и врубай свою печь-сушилку. И главное мол волокиты сейчас никакой, чтоб себе бизнес оформить, бюрократии - минимум. Всего-то надо принести три справки, написать заявление, оплатить пошлину небольшую и подождать недельку, от силы полторы.
  Ну Клавдич ясно тут же написал заявление, оплатил сколько положено и рванул за первой справкой. Пришел куда надо, чтобы справку такую дали. Там ему - "Да нет проблем, принеси всего три справки, оплати пошлину небольшую, да подожди недельку-две"
  Ну Клавдич кинулся добывать три новые справки, чтобы одну ту, первую еще получить. Приходит опять же в первое место, а там по новой - принеси сначала для нас три другие справки, тогда мы тебе свою дадим. Приходит во второе место - та же песня - три справки с тебя мужик и дело в шляпе. Когда в третьем месте ему обратно про три справки рассказывать начали, Клавдич взвился:
  -Да что ж вы делаете?! Я ж еще только начал справки ваши собирать, а уже со счета сбился сколько их всего надо. Как же я с деревни за триста верст наезжусь сюда к вам бумажки эти собирать?
  Ему в ответ только плечами пожали. Мол твои жизненые трудности, не можешь, так и не езди, не приедешь - мы только рады будем. Тебя сюда особо ник-то не звал, сидел себе в деревне своей, так и сиди дальше, навоз греби. Раз не умеешь справки собирать, так нечего и в бизнесмены соваться со своей колхозной рожей.
  Не на того напали конечно. Деревенские мужики настырные. Клавдич съездил в деревню, набрал харчей побольше, снял в городе комнатенку подешевле и уже всерьез взялся справки собирать. Завел себе тетрадочку специальную, куда все эти дела записывал, чтобы не сбиться - какую справку в какую контору нести. Думает: "Пусть месяц потрачу, пусть три, но своего добьюсь".
  Только конечно в месяц он не уложился. В три естественно тоже. Где говорят за неделю сделаем, там две уходит. Где за две обещают, там весь месяц положи. В некоторых местах хоть очереди нет почти, так - человек десять. А есть куда и за сутки на улице очередь занимают и Клавдичь стоял и боялся в сортир отойти, чтобы из очереди не выкинули.
  В одном месте документы Клавдича совсем потеряли. Он: "Как так - это же документы?", а они: "Ну так и что, у нас этих документов вагоны, что мы пару бумажек потерять не можем? Вот твои и потеряли". Пришлось все по новой собирать.
  Бывало хоть по людски разговаривали в этих учреждениях. Один, или может даже два раза вполне порядочные люди попадались - разговаривали вообще без хамства и даже помогали, подсказвали как по-правильному нужно документы оформлять. Наверное по-недогляду нормальных людей в те гос.учреждения посадили, проморгало начальство этот факт наличия совести у своих сотрудников.
  Потому, что как за правило обычно бывало совсем не так.
  В одном управлении дамочка такая с виду интеллигентная, при костюме брючном и даже при галстуке рявкнула, как баба базарная: - Че надо?
  -Дак справку мне. Клавдич на всякий раз слегка поклонился и картуз к груди прижал, ни дать ни взять ходоки к царю с челобитной.
  -Какую справку?
  -Да тут в одном учреждении справочку от вас требуют. Название у них длинное, из одних букв, вот на бумажке написано, прочтите.
  Дамочка аж взвилась: - Нет, я еще должна что-то читать. Мне заняться-то больше нечем. - Правда повозмущалась, но бумажку ту прочла: - Ну и что? Как справку писать?
  -Я не знаю.
  -Я тоже не знаю. - Дамочка ехидно так улыбнулась - Вот когда узнаете, тогда придете.
  -Как же так? - Клавдичь даже растерялся: - Я ж по записи пришел, я ж очередь отстоял...Вы же тут работаете, справки эти выдаете, так должны знать как они пишутся. А я-то откуда могу знать?
  Дамочка перестала улыбаться и начала визжать: - Нет ну ты посмотри на них - сами не знают че им надо, а я должна знать. Я ясно сказала - придете когда узнаете. Идите и не мешайте работать.
  Клавдич узнал - вполне просто эта справка писалась. И дамочка в брючном костюмчике эту справку за один момент потом и сварганила. Но на полторы недели больше времени ушло на эту бумажку из-за узнавания.
  В другом заведении сидели бабы, языки чесали, на Клавдича ноль внимания, фунт презрения. Он и так и сяк, и постучался и покашлял - как нет его. Тогда уж прошел в кабинет, к одной ближайшей подходит, мол извините, мне справка нужна. А та как давай орать, типа куда прешь морда, не видишь люди работают, выйди и без приглашения не вваливай. Час под дверью стенки подпирал пока одна из баб уж не выглянула: "Чего хотел-то вообще?". Клавдич:
  -Да мне только справочку, для той-то организации. А она ему:
  -Это в приемные часы, а они пять минут назад кончились.
  -Так вы ж меня сами не пустили.
  -Значит заняты были. А сейчас прием окончен. Приходи в это же время через неделю.
  Клавдич стерпел кой-как чтоб не отматерить таких работниц, пришел через неделю. С утра. Стоит. Час стоит. Второй стоит. Никого больше посетителей нет, один он. Не пускают его, жди говорят. Потом глядит уж с чайником загоношились, он и заглянул в кабинет:
  - Уж третий час у вас в коридоре стою. Дайте вы мне справку, отпустите ради Бога.
  Ну ему в ответ что дай людям пару минут спокойно посидеть, что ходит вас тут толпами, так чтО теперь - нельзя чаю попить, чтобы какая нибудь рожа не засунулась и аппетит не испортила, и что вообще закрой дверь.
  Ну тут уже у Клавдича терпеж закончился и он им тоже в ответ, что он конечно извиняется и просит прощения но так вас и сяк и об косяк. И вашу контору. И ваши справки. И вашу маму само собой. И что пришли работать, так работайте, а не чаи хлебайте, а то одного посетителя полдня обслужить не можете. И что трах-тарарах и все такое.
  Естественно справку там ему дали потом с пятого раза и то когда он вовемьдесят восемь раз извинился и сам им торт к чаю приподнес.
  Такое прям сильное чувство, что все эти выдавальщики разных справок людей вообще ненавидят. Всех. А тех кто к ним приходит особо. А ведь так не то к людям, к животине подходить нельзя. Вот дай такой душе черной корову, так у Буренки враз молоко пропадет, а у порося скажем привес тотчас прекратится. Такая злость от этих работников учреждений исходит. Или еще иногда равнодушие полнейшее - помирать рядом с таким или такой будешь, не глянут в твою сторону. Пробурчат что-нибудь типа: "Это ваши проблемы, решайте их сами". Можно подумать, что специально отыскивают таких людей и если хам натуральный, то по кабинетам в учреждениях рассаживают.
  В одной конторе у Клавдича вообще стопор получился - все вроде в порядке, а справку не дают, "Не готова говорят". Раз пришел - не готова, два - не готова. На треттий уж спрашивает: "Чего ж там готовить-то, милая? Справку, что я прошу за минуту написать можно." А барышня ногти красит и говорит не глядя: "У меня дядя дел полно и без твоей справки. Ускорить дело в принципе можно, только мне-то что за интерес?" Клавдич лопатник вынул, да отлистнул пару бумажек. Деваха при нем же за минуту справочку и оформила.
  Клавдич смекнул что к чему, начал везде намекать, мол буду благодарен. Ему охотно шли навстречу, кто как - кто за презентик, которые за конвертик. Зато дело пошло гораздо быстрее. Не то, чтобы завершение близилось - края так пока и не было видно, но справки уже получалось собирать гораздо быстрее.
  И вот в этот самый благоприятный момент, когда Клавдич уже стал прямо профессионалом в своем деле, когда уже почти любую справку в почти любой конторе мог получить с первого раза, он пропал. Просто исчез без следа.
  Родня просто с ног сбилась и уже через милицию только разыскала. В дурдоме. Там его полюбили очень - тихий, спокойный, не буянит, а наоборот - чистоту поддерживает - ходит по на прогулке и с территории бумажки собирает. Подберет бумажку и приговаривает: "Справка номер 5693". Следующая бумажка уже естественно справка номер 5694 и так далее. А если погода гулять не позволяла, то Клавдич в помещении в очередь играл. Встанет у какой-нибудь двери и стоит в очереди. Целый день так мог простоять. Выучка.
  Через годик-другой его и домой отпустили. Со справкой.
  Нормально оклемался мужик, не скажешь, что псих. Один только заскок остался - грибы продавать. Летом наберет целый мешок мухоморов и везет в выходные продавать в город. Зимой сушеные мухоморы возит. Жена Клавдича, теть Таня по первости его удерживала, потом глядит, а горожане берут мухоморы-то и платят поболее чем за белые. В основном молодежь покупатели. Что уж они там с теми мухоморами делают? Мух морят что ли? Непонятно, но раз покупают, то это и не важно.
  А милиция Клавдича за торговлю мухоморами не задерживает. У него же справка есть.
  
  Глава пятая
  Проект страусятника. Строительство страусятника
  Только бюрократии я зря боялся. Враки что у нас ничего толком нельзя сделать. Все можно. И быстро и в лучшем виде. Но только если блат хороший есть. Хрюша как и обещал, уже через два дня явился с целой папкой документов и рассудком через то в отличие от Клавдича ни сколько не повредился. Ясное дело раз сам начальник, то и друзья понятное дело все - начальники, так справки собирать одно удовольствие испытывать.
  Шлепнул купу бумаг на стол: "Подписывайте" - говорит.
  Сколько ни думай, а все уже давно придумано. По уму-то нам бы конечно не стоило в этот венегрет лезть. Народная мудрость не зря гласит: "Лучше синица в руках, чем утка под кроватью". Только у нас к тому времени не то что синицы, таракана дохлого в кулаке не было. Я вроде бы еще работником числился, скотником на ферме, да ферма-то уж не то чтобы просто не рабртала, а вовсе развалена была - ее открывать, если только заново строить. Потому я хотя вроде как и был в отпуске, пусть и неоплаченном, но безо всякой на то надежды из отпуска когда нибудь выйти. Федька же и даже не числился давно уже нигде. Только время от времени порывался на шабашки разные, где ему платили с гулькин хрен, а через раз и вовсе на деньги обманывали и он приезжал усталый, злой и без гроша. Терять нам одним словом особо нечего было. Подписали мы те бумаги.
  Хрюша уехал с бумагами, пообещав напослед, что мол через пару дней стройматериалы ждите. Не знаю чего там в городах разные институты проектные месяцами, а то и годами проектируют, а у них потом одни и те же коробки девятиэтажные получаются, только балконы разные. Мы с Федором свой страусятник за день куском угля на стенке сарая запроектировали. По всему получалось, что это будет самое монументальное сооружение за всю исторю нашего района, включая даже общественный туалет на автостанции в райцентре.
  Лет пятнадцать назад жители всего района писали жалобы властям, что на автостанции нет сортира и чтоб власти те или сколотили хоть какой-то скворешник, или хоть кустов вокруг станции насадили погуще. Власти долго молчали в ответ на народные чаяния, но вот однажды прислали откуда-то нового председателя райисполкома, который решил начать обустройство района с наболевшей проблемы. И отгрохал хоромищи такие, что получалось вроде как автостанция при туалете. По размерам судя все жители района должны были только в том сортире справлять свои надобности. А автостанция рядышком, это чтоб из деревень в сортир на автобусах ездили. Оказалось самый большой в Азии общественный туалет. Еще бы - на сто посадочных мест, отделка - розовый ракушечник. Как потом выяснилось это по проекту должен был быть новый гастроном в райцентре, под магазин-то собственно и деньги выделялись. Но председатель исполкома решил что коль поесть захотелось, то потерпеть еще можно, а вот если по нужде приспичило, то долго не продержишься, и значит сортир всяко нужнее. За это историческое решение его тут же сняли, а память о нем в виде памятника архитектуры осталась. Правда пользоваться им по прямомму назначению оказалось неудобно. Дело в том, что снаружи все вроде как положено - два входа, с буквами "М" и соответственно "Ж", но вот заходишь внутрь, а там перегородки нет. В магазине она не была предусмотрена, а когда переделывали под туалет об этой детали забыли. Чтобы достроить потом нужно было опять же деньги на это вкладывать, а их и так ухнули немало, потому ни копейки более не выделили, сказали пользуйтесь как есть и не выкобенивайтесь, денег нет и не будет. Так и стояло здание считай не востребованное, пока уже при капитализме этот сортир ушлый мужичек не выкупил, да обратно в магазин не переделал. Магазин что надо вышел и хотя его по сейчас "Сортиром" называют, типа: "Заскочим в Сортир, пивка купить", но торговля там хорошая. Место-то бойкое - автостанция рядом, да и вообще самый центр.
  Страусятник свой мы размерами побольше замахнули. Рассуждали-то как: страус птица крупная и к просторам привычная. В тесноте гляди привес маленький будет, а то и вовсе размножаться не пожелает. К тому же в мечтах-то нам поголовье страусовое рисовалось такое, что глазом неохватишь, потому решили строить сразу навырост, чтоб потом не перестраивать. И как-то не учли, что строить по тому проекту мы же самые и будем.
  Через пару дней и в заправду стали машины с материалом подходить - с бревнами, да досками. Только тогда мы поняли что все наши фантазии не просто думки пустые. На этом наше с Федором детство и кончилось.
  Не знаю, но по-моему рабы на стройках у Тутанхамонов и Хеопсов разных, когда свои пирамиды египетские возводили так не выламывались, как мы с Федькой на этом страусятнике из себя жилы тянули. От зари и до зари и без выходных и проходных как два Папы Карлы вкалывали. И ник-то ведь под зад не подпинывал и в спину не подталкивал, сами себя подгоняли. Как же - на себя ведь работали. Пару раз было такое дело, что казалось все - нету сил более, в конец вымотались, одну доску двадцатку шести метров вдвоем еле волокли. Но тут как прям чуял, Хрюша подьезжал, типа проведать - как дела идут. Выпить-закусить привозил и вечером за рюмкой невзначай обранивал, что слыхал мол, буд-то на международном рынке страус в цене растет. Якобы только подавай страуса, вмиг расхватают по любой цене, хоть в долларах, хоть в еврах. На следующий день как на свежака мы те доски пачками хватали, да бегом несли, чуть не в припрыжку. И завода такого потом надолго хватало.
  С того лета только бревна и доски и помнятся. Самих страусов припоминаю смутно как в тумане. Да мы-то с брательником их толком и не видали, ими бабы занимались. Следом за материалами привезли и яйца страусовые полста штук, да ящик тяжеленный, в нем инкубатор. Все пятьдесят птенцов вывелись, ни один не пропал. Да и потом ни один страусенок по недогляду, или там от болезни какой не пал. Дак и возились с ними моя, да Катерина Федькина как с детьми малыми. В Федькиной избе из зала вынесли мебель, там птенцов держали пока на улице холодно было. Потом, как потеплело кур на улицу убрали, а в курятник страусят поселили. Каждого кормили персонально, поили, по пять раз на дню осматривали, да ощупывали - не болен ли не дай Бог. Только что спать птенцов на руках не укачивали. Бабы по-моему каждого страусенка на физиономию различали.
  Я же когда-никогда заходил на страусов перед сном глянуть, а чаще и сил на это не оставалось, на ходу уже спал.
  Успели мы-таки до снега страусятник построить.
  
  Глава шестая
  Про развитие и становление страусофермы и про то, что этому мешало
  (инспекторы)
  Три года как сон прошли. По первости стройки сильно много всякой было. Ведь оно как - кажется достроил что-то, ну и все шабаш! Ан нет уже завтра оказывается под то помещение надо и под се хотя бы навес нужен и обратно по новой пилу в руки, топор в зубы и вперед. Я так думаю строительный трест средних размеров такой же объем работы выполняет как мы с Федькой в четыре руки да в два рыла. Но всему видать край бывает, закончили основные постройки, по мелочам только осталось.
  С птицей тоже хлопот поменее стало, приловчились постепенно за страусом ухаживать. И главное оказалось, что птички-то наши и сами о себе вполне позаботиться могут. По первости летом в загоне их держали. Потом как гусей пасти попробовали - пасутся. А потом и вовсе оказалось что можно их самих пастись выгонять, утром покормил, да и выгнал с Богом, к вечерней кормежке сами несутся так, что коровы наши деревенские, как зайцы в разные стороны разбегаются.
  За безопасность страусов тоже к тому времени уже не опасались. Не то что мы их охранять перестали, а уже они нас охраняли. В начале еще находились умники, которые хотели страусятинкой полакомиться, но получали несколько хороших пинков мозолистой когтистой лапой и аппетит у них сразу портился. Данилу-конюха туды ему коромысло чуть до смерти так не запинали. Он вишь ты по пьянке прямо в страусятник полез страусов воровать, дак хорошо мы на шум прибежали, да отбили вовремя, живой остался, хоть и лечился долго потом. С того разу желающих деликатесом морду побаловать больше и не было. Правильно, это тебе не курице шею свернуть. Даже собаки, хоть даже самые злющие со страусами перестали связываться, поняли - себе дороже будет.
  Зато к хозяевам до чего ласковая птица. За бабами нашими так вообще как утята следом везде ходили. Ребятня, моя да Федькина на них верхом каталась. Мы с брательником как-то подвыпив тоже попробовали - ничего везут. Правда далеко не уехали - бабы увидали то дело, так чуть не убили за своих страусов. Мне особо досталось - свою, мол, тушу таскай сам, неча животное калечить. Ну мы и не стали больше.
  Одно время еще напасть была - всевозможные инспекторы. Ну вот как медом им у нас помазали, прутся и прутся. Все с папочками разными, все какими-то бумажками тычут и два только слова знают - "нарушение" и "штраф". Про одно и то же по разному говорят. Один - "Не там двери у тебя, переделывай", следом второй - "Переделывай обратно, раньше правильно было". А третий потом приезжает и говорит: "Те два - дураки, слушай меня - тут дверь вообще не положена!". Ему: "Как же ходить-то без двери?". А он: "Да мне-то пофигу как вам ходить, по инструкции тут дверь не положена. Заколачивай, не то запрещу эксплуатацию объекта и все тут опечатаю нафиг". И по каждой ерунде так. Причем каждый из них кричал, что для нас это может и ерунда, но вот не сегодня, так край завтра он нас прикроет, тогда узнаем какая это ерунда, да поздно будет, в смысле намного сложнее все решить. "А что?" - говорим, "Можно решить?". Тут они все как один делали задумчивое лицо и говорили одно и то же: "Ну-у, если по-человечески подойти, то решить в принципе все можно". Мы их всех в этом разе направляли к Хрюше. Он видимо подходил по-человечески, потому как эта ерунда, из-за которой они нас только что закрывали, сразу становилась на самом деле ерундой, на которую можно вообще внимания не обращать.
  В конце концов мы уж взмолились: "Петрович, ну разбирайся ты с ними сразу сам, пусть они сюда не таскаются, дергают ведь и работать мешают!". Может и правда Хрюшина работа, что в скорости эти прощелыги от нас отцепились, но я так думаю просто страусы у нас к тому времени подросли. Последний из проведавших нас инспекторов был самый въедливый.
  Приехал такой мелкий плюгавенький типчик в плащике поношеном, под мышкой папочка обтерханная дерматиновая. Глазки бегают, острый нос шевелится в разные стороны - натуральный инспектор, туды ему коромысло. Еще с порога пачку бумаг, листов под сто печатных из папки выхватил и ну ей махать. Это мол инструкция такая: "Требования и нормы по содержанию и разведению страусов на территории Российской Федерации". И давайте-ка типа по-хорошему предъявляйте своих страусов, будем сличать их содержание с инструкцией. "Что-то я, говорит, сильно сомневаюсь, что вы все требования инструкции выполняете должным образом и в полном объеме".
  Ну что было делать с паразитом, не убивать же его сразу. Повели к страусам. Может и страусов инспекторы допекли уже. Или инструкция та сильно неприятные для страусов моменты содержала и они это почуяли. Только кинулись на инспектора все разом, сколько в поголовье было. В первой раз такое было, что птица нас не слушала, совсем озверела и наверняка порвала бы инспектора в клочья. Но тот видать давно инспектирует, наверное и били его не раз уже. Потому как тему махом просек, подпрыгнул выше головы, в прыжке развернулся и еще в воздухе работать ногами начал. Отсюда и скорость с места набрал - "BMV" отдыхает, у инспектора сто километров в час за две секунды развилось. Чесал зигзагами и двухметровые ограды сходу преодолевал, это при том еще, что руками он к груди инструкцию прижимал. По бумажкам в лесу разбросанным и нашли его через два дня на верхушке сосны за пятьдесят верст от деревни. Глаза белые и безумные были. Вниз сманить инспектора не смогли, пришлось сосну валить. Насилу его от дерева-то отцепили и в город отправили. Говорят работать он больше не смог - сильно птиц всяких бояться стал. Прознали про то, и ему, куда не придет с инспекцией, специально то курицу покажут, то на худой край канарейку в клетке. Инспектор сильно пугался и инспектировать уже дальше не мог. А тем того и надо. Так и списали этого инспектора за профнепригодностью на пенсию.
  Да и к нам после того, как бабка пошептала - ни один инспектор боле не сунулся.
  
  Глава седьмая (самая длинная)
  О тяжелой доле работников страусовой промышленности
  Всем бы хороша жизнь стала, да одно плохо - нужда замучила. С того дня как с Хрюшей по рукам ударили, ни копейки денег за три года от него не увидали. По началу частенько он приезжал, хозяйство оглядывал, да и уезжал радостный. А насчет денег говорил, что потерпите мол мужики, прибыли пока что никакой нет, все кредиты съедают. Затяните пока что поясок, когда на ноги встанем - отыграемся и пузо еще наедим. Правда с пузом-то у него и тогда проблем никаких не было. От нас в отличии - мы с Федькой оба стали как трос плетеный, тонкие, но жилистые.
  Хорошо моя опять учительствовать пошла, пусть не большие, но стабильные деньги. Ну а Катька по выходным в район на рынок торговать ездила, тоже совсем чтоб без копейки не приезжала - у нее к торговле талант - синюшную курицу, что с голоду померла, как молодого цыпленка продаст. Плохо только продавать-то ей особо нечего было, в деревне что на продажу - продукты, а их мы сами в основном и сьедали.
  Какой-то раз еще неплохо мы разжились за счет пера страусинного. Это Катька ж и додумалась - перо-то у птицы нашей красивое было, богато смотрелось, что если его попробовать продавать? Пособирала сколько-то перьев, да предложила в городе не то на фабрику швейную, не то в ателье какое-то - не знаю, что это было за КБО, только перо с радостью взяли. Дали за него неплохо и просили еще привозить. Только другого раза не получилось - как уж Хрюня про то проведал, только прискакал сразу и бумагу привез. Бумага - договор на поставку страусовых перьев в Москву, портному крутому, чуть не Юдашкину-Зайцеву лично. Уверил, что это куда выгоднее будет, а вот если перо по договору не станем поставлять, то неустойка такая пойдет, что могут вообще ферму нашу за долги отобрать. Пришлось перья собирать тщательно, чтоб нужный объем набрать, а кой-когда даже недостающие перья у страусов выдирать.
  Пробовали еще раз приработок левый со страусов поиметь. Сперва совсем смешная идея показалась - это Федька ее придумал. Он же у нас умный и вычитал где-то, что помет страусиный - это ценное удобрение и называется оно гуанО. И стал Катьку в город засылать тем гуанОм торговать. Та по-началу уперлась - "Вот еще только гуанОм я не торговала!". Потом решила-таки попробовать. Набрала мешок из под сахара, встала на рынке поблизости от садоводов разных и давай кричать как она это умеет:
  -ГуанО! Натуральное страусовое гуанО! Отличное удобрение! Кому свежее страусовое гуанО!
  И ведь все продала. Видать горожане грамотные и хорошо в гуанЕ разбираются. Или у них просто в городе вообще с гуанОм напряженка. Только особого проку нам с той идеи опять же не получилося - Хрюша и на гуанО нашел оптового покупателя. Так что нам от тех страусов ничего не доставалось, даже гуанА!
  Как хозяйство в силу вошло Хрюша вообще перестал нос свой курносый казать. Люди только приезжали с бумажками от него - выдать то страусов пару, то яиц страусовых, то за пером, то за гуанОм тем же. А народ над нами потешаться стал. Говорили, что Хрюша в области в самом центре особняк купил, машину крутую, да по заграницам катается, а мы с Федькой на последних штанах заплатку к заплатке пришиваем, чтобы задницей голой не сверкать.
  Когда Хрюша заглянул-таки к нам как красно солнышко, мы его про то и приспросили. Уж как он разобиделся:
  -Не ожидал от вас такого мужики. Люди наговаривают от зависти к вам, воду в уши льют, поссорить нас хотят, дело наше хорошее загубить, а вы и ведетесь, как телки на привязи. Хрюша толстыми пальцами глазки свои поросячьи даже потер слегка - типа слезы обиды утирал: - Вы бы меня сперва спросили, что и как, прежде чем со злопихателями всякими шушукаться.
  -Ну вот и спрашиваем: правду люди говорят, или нет? - буркнул Федька хмуро.
  -Отвечаю - врут! Врут ребята, врут! Все с ног кверху задницей повернули. Где-то что-то услыхали, задом наперед наизнанку вывернули и теперь подают - нате кушайте. Хрюша рагорячился, вскочил и руками махать как мельница начал. - Да, купил я домик в центре, ремонт там сделал, но я же там не живу. Это же офис нашей фирмы, а об компании судят по ее офису. Если мы хотим с солидными партнерами работать, нужно солидно выглядеть. Потому и машину приличную купил - если я к человеку на "Запоре" приеду, он не то что работать, он разговаривать со мной не станет. Персонал нанял - бухгалтера, секретаря, менеджера. А ведь они наемные работники, им зарплату платить по закону положено, это мы с вами акционеры, с дивидентов живем. Прибыли-то на все это еще и не хватило, опять кредит пришлось брать. С чего дивиденты-то начислять? Да и страус в цене падает в Европе, вчера только с Англии вернулся, рынок европейский изучал. Не знаю, что и делать - Хрюша устало махнул рукой - Наверное на той неделе в Азию поеду, в Таиланд что ли попробовать...надо, надо новые рынки сбыта искать. Хрюша тяжело опустился на задницу, расстегнул пиджак дорогого костюма и ослабил узел шелкового галстука всем своим видом показывая как он устал. Обиженно добавил: - Кручусь от зари до зари как негр в колесе, да еще вы тут со своими придирками.
  Черт его знает, что делать. Вроде как и сил уже нету концы с концами сводить без копейки за пазухой, но Хрюша так складно насвистел, что вроде как и не придерешься. Но с другой стороны и дале так жить нельзя - нужда ну край как одолела уже, рупь мелочью и тот забыли когда в руках держали. Пока я все это в башке своей вертел туда-сюда, Федька это же вслух выдал:
  -Понимаю Петрович - трудности. Но надо что-то делать. Хоть сколь-то денег надо...у нас вон ребятишкам в школу ходить не в чем. Чуть ли не одной катошкой с молоком питаются. Давай, придумай что-нибудь, кредит там еще возьми, что ли. Мы с Димасей отработаем, ты ж нас знаешь.
  Хрюша прям плечами поник и голову свесил, так расстроился за нас, но руками развел:
  -Не дадут мне кредита, пока прежний не отдам. У меня же все заложено.
  -Ну а нам че делать-то? Чем семью кормить? - Федька начал злиться - Мы здоровые мужики, пашем три года как два трактора-"К-700", а ни копейки в дом не приносим, это как? Давай Петрович придумай, где денег взять, или я этих бройлеров-переростков сейчас на мясо порублю и повезу на рынок продавать!
  -Погоди ты Федя горячку пороть. - Хрюша испуганно залепетал, знал, что с Федьки станется, и взаправду порубит страусов с горяча - Есть тут один вариант, я уж и сам подумывал вам предложить...
  -Ну так предлагай, так-об-косяк, чего тянешь кота за яйца?
  -Я могу попробовать покупателя найти на вашу долю в бизнесе, - осторожно начал Хрюша, видать опасался нашей реакции на эту идею, зыркнул на нас, как мы это проглотим, но мы промолчали и он продолжил уже посмелее: - Много конечно вам не дадут, дела сейчас не в расцвете, но зато сразу наличкой. Работать здесь же останетесь, только вам уже зарплата будет положена, каждый месяц живые деньги. Можете пока подумать, а я в следующий раз заеду и расскажете чего надумали.
  -Знаем мы тебя, в следующий раз - это опять через три месяца? Да мы может ноги за то время протянем. - Федор зло сплюнул - Чего тут раздумывать, продавай нахрен ты нашу долю. В гробу я видал такой бизнес в белых сандалях, когда жрать нечего. Только поторопись лучше, говорю тебе - последнему терпению предел, передавлю этих страусов как хорек цыплят.
  Хрюша подскочил и тут же прощаться стал: - Счас же, счас же поеду. Сегодня же начну покупателя искать. Не порите горячку только. Все решим, все решим.
  И ускакал вприприжку, издаля буд-то мячик резиновый катится, да на кочках подскакивает.
  Следущим утром, Хрюша прибежал раньше солнышка, только-только светать стало, а он уж в ворота стучался. Это значит среди ночи в дорогу отправился, неужто так за нас переживал? Улыбка от уха до уха, от счастья аж светился, как лампочка в двести ватт и орал радостно:
  -Хорош спать лежебоки! Нашел я вам покупателя! Он и деньги вперед уже дал. Открывайте, нето обратно уеду! Шучу, гы-гы.
  Мы-то и не спали никто, кто же в деревне, тем более летом спит в такую пору? С хозяйством управлялись, потому и замешкались. Впустили Хрюшу, а он секотится весь: - Давайте, давайте мужики - считайте деньги, бумаги подписывайте, да я обратно погнал, мне еще сегодня на самолет успеть.
  Деньги посчитали - не густо, прямо скажем - за дарма мы свой бизнес толкнули. Но и делать нечего, в нашем положении было все что более рубля, то считай миллион. Потому я так даже рядиться не стал, подмахнул не глядя бумажки, которые Хрюша подсунул. А Федька еще читать начал - чего там пропечатано. Почитал и спрашивает:
  -Юрий Петрович, это выходит мы твоему зятю долю-то продаем?
  Хрюша заерзал, глазками забегал и замычал чго-то невнятно, но в том духе, что вроде бы как - да, ему самому. Потом как-то оправился и затараторил уже попонятнее:
  -Дак вам-то что за разница? Ну да, это я уговорил зятька своего Колю пай ваш выкупить. Он упирался еще, кое-как его уломал. Вот он денег занял сколько достал и я сразу к вам. Мне-то не хотелось бы неизвестно с кем бизнес делить. Да и вам-то незнамо кого в начальники надо разве? Меня-то вы давно уж знаете, сработались худо-бедно. А так неизвестно еще что за человек был бы. Еще гляди и обманывать вас бы начал. Так вот. Ну так решай уже Федор, ехать мне надо. Нет, так давай деньги обратно и забудем.
  Хрюша даже руку протянул якобы за деньгами. Только кто ж сможет деньги отдать обратно? Особенно если потом у него не останется ни полушки? Вот и Федор не смог. Крякнул только да и расставил свои автографы где надо. Хрюша бумажки выдернул прямо из под руки Федькиной и деру - мол опаздывает.
  А про условия работы, да про то, как платить нам теперь будут, мы и спросить не успели. Вернее Федор крикнул в догонку Хрюше: "Какая зарплата у нас будет?", но тот на бегу обернулся, приложил руку к уху, не слышит мол, да и побег дальше. Решили будем работать как есть пока, а там поглядим.
  
  Глава восьмая
  Налет
  Глядеть-то оказалось не на что. Скажем если в дерьмо вляпался, то потом с какой стороны на это ни глянь, картина все та же будет - весь в дерьме. Как мы из акционеров работниками стали, так Хрюша и вовсе канул. Про то, что нам теперь по закону зарплата положена спросить некого было.
  Деньги, что мы за бизнес свой выручили сей же момент и кончились. Долги пораздавали, ребятне одежки кой-какой прикупили, да продуктами маленько запаслись - мукой, сахаром там, да маслом постным. И все.
  Как нужда обратно к глотке подбираться стала, так бабы наши и взбунтовались:
  Езжайте, - говорят - в область, трясите этого ирода свинорылого, пусть денег дает. Не то мы работать откажемся.
  У меня уж и самого одно-два слова накопилось, чтоб Хрюше-то высказать. Да и Федька видать сильно по Хрюше соскучился. Повидать хотел. На следущий же день и поехали.
  Как контору найти нам люди еще в деревне объяснили. Глянули мы - ну ведь и впрямь особняк, пусть даже и размерами не так чтоб Кремль конечно, зато отделка может даже и не хуже: серым камнем природным фасад обделан, на окнах решетки кованные узорные, мраморное крыльцо, да бронзовая табличка у двери: "ООО Нанду". Вот ведь какая красота нашим трудом куплена, а на нас одежда такая, что на улице чуть милиция не арестовала - за бомжей приняли.
  Внутри еще красивее оказалось - зал огромный, люстра размером как на железнодорожном вокзале, а у входа паренек в костюме и при галстуке сидит, дверь охраняет.
  -Вам кого - спрашивает. А сам-то на внешность нашу подозрительную косится.
  -Юрия нам Петровича - отвечаем. А он: - Так нет его, он в командировке, в Австралии. На той неделе будет, не раньше.
  -Ну тогда кого нибудь из начальства. - Видим паренек мнется - По важному делу, - говорим. Тот - Ну ладно, мол, сейчас узнаю: - Как вас представить?
  Думаю что нес представлять, если вот они мы в натуральном виде, но Федька видать понял: - Скажи Колупаловы. По делу.
  Парнишка на пару минут вышел, возврашается и говорит:
  -Извините, сейчас вас принять никто не может. Приходите в другой раз. - И сам нас корпусом к двери уж теснит, типа "Выход у нас здесь, если вы забыли".
  Я уж развернулся идти, но Федор мне: -Погоди Дмитрий, думаю, если мы хорошенько попросим, нам пару минут времени поди найдут. А ты мальчик не путайся под ногами, наступлю ведь ненароком.
  Паренек правда не из робких оказался, все равно попытался нас на улицу вытолкать, понятно - работа такая. Мы его в какой-то шкаф стенной запихали, да закрыли там. Пошли начальство искать.
  Известно - рыбу ищи где глубже, а начельство - там гда табличка "Приемная". Толькнули мы дверь с такой табличкой, а там кабинет, деваха расфуфыренная за столом и еще две двери: "Генеральный директор" и "Зам. генерального директора" подписанные. Смотрю, а деваха-то - Ленка, дочка Хрюшина, просто намазана так, буд-то в цирке клоуном работает. По щекам ее только и узнал. У нее щеки семь восьмых лица занимают, все остальное - глаза, рот и нос на оставшейся площади расположены. Вот значит кого Хрюша себе в секрктари нанял.
  Ленка журнальчик яркий в сторону отложила и холодно так спрашивает: - Вы кто мужчины? - как буд-то не в нашей деревне выросла.
  -Колупаловы мы, работники ваши, страусов выращиваем, неужели не узнаешь?
  -Ну так и что, что работники. - Ленка недовольно надула свои щеки и они у ней стали вообще с два арбуза размером. - Я что, должна всех вас помнить что ли?
  -Так нас всего-то двое работников у вас и есть, можно бы и запомнить.
  -Мало ли - двое не двое. Дел у меня больше нет, кого попало запоминать - и она сердито фыркнула.
  Ну Федька ей и освежил память - выдал про то, как выпорол ее разок крапивой, когда она по-малолетству у него клубнику воровала, потом еще папочке своему председателю, жаловаться побежала. Про то, как она напилась на школьном выпускном так, что ни петь ни свистеть и в сортир за клубом провалилась. Два часа сидела там, выла - и сама вылезти не в состоянии была и никто ее вытаскивать не хотел. Не столько испачкаться боялись, сколько из-за характера ее паскудного - как же председателева дочка, на драной козе к ней с роду не подъехать было, уже соплюхой гавкала как корова на всех кого ни попадя. Потому значительную часть ночи выпускного бала, в шикарном покупном платье просидела потом в дерьме, пока опять же папочка ее не прискакал, выручать чадо свое единственное. Федька еще пару запоминающихся случаев из ее молодости Ленке подсказал бы, да она перебила:
  -Ну хватит уже, вспомнила я - прошипела как змея, а сама аж полосами зелеными по пунцовым щекам пошла, как помидор с прозеленью стала. -Чего надо то?
  -Дак насчет зарплаты мы приспросить. Будут нам деньги платить когда-нибудь, или мы у вас за большое человеческое спасибо работаем? Ась? Не слышу?
  Говорил Федор поначалу негромко, но грозно и к Ленке через стол все ниже наклонялся. Так что последние слова гаркнул ей прямо в лицо безразмерное. Ленка завизжала как порося резанное, вскочила тряся щеками, подбежала к двери с табличкой "Зам. генерального директора" и шмырк только туда.
  За дверью вначале слышался крик истерический: "Коля! Убивают! Запри дверь скорее!", потом и правда в двери залязгало, видать замок закрывался.
  Федор мне головой мотнул на двери, я кивнул. Слабенькая была дверь, только для красоты. А замок вообще нарошечный. Да и стены ерундовые, картонные что ли? В общем я ту дверь только один раз пнул, а она сразу же сначала открылась, причем в обратную сторону, а через секунду и вовсе вместе с косяком на пол упала. Я даже не ожидал такой разрухи и растерялся - не переборщил ли, но брательник мне рукой махнул, все мол путем, я и успокоился.
  Когда пыль улеглась маленько, видим в кабинете за столом сидит мужик в пиджаке и нервно пальчиками в телефон тычет. Федор ему спокойно так
  -Клади Пузо трубку, пока милиция доедет, я из тебя твою любимую котлетку сделаю.
  Тут и я признал мужика-то. Тоже из нашей деревни гражданин происхождением. Муж Ленкин, Хрюшин зять соответственно. При рождении Николаем окрестили, только лет с тринадцати его кроме как "Пузо" и не называл никто, даже родители.
  У них семья большая была, детей много, но все вроде люди как люди, что младшие, что старшие братья-сестры. Но этот же всегда прорвой был. При том, что сам как шкилетина тощий, все кости наружу, считать можно было, живот буд-то у бабы на последнем месяце. Его даже обследоваться возили - думали может солитер какой его грызет. Только никаких глистов и прочих отклонений внутри организма, медицина в районной поликлинике не обнаружила. А то, что он жрет как три здоровых грузчика - это необяснимое наукой явление природы. Что тут поделать, приняли родители это как есть, только все продукты какие ни были под замок запирали. И не из экономии даже - не голодные времена чай были, а за здоровье дитя своего опасались. Потому как Колюне пару-тройку кило сырых макаронов к примеру или крупы любой сгрызть было, что мне горсть семечек слузгать.
  Одним летом на каникулах подрабатывал Коля в колхозе возчиком на телеге - где запчасти в поле отвезти, где груз какой мелкий перевезти по деревне, извоз одним словом. И как-то снарядили его обед везти, бригаду на сенокосе кормить.
  С кем дело имеют знали, потому впервой покормили проглота хорошенько. Пожрал Коля за четверых, а потом уж и в путь. Покос-то надо сказать самый дальний был, часа два не менее до него на телеге лесом пилить. Как известно - чем дальше в лес, тем больше жрать хочется. Понятное дело, на свежем воздухе через некоторое время, минут может через двадцать, Коленька обратно кушать захотел. Минут пять он еще честно боролся с искушением, потом решил-таки одним глазком глянуть - чего ж там повариха косарям положила. Аж как увидал харчи, да как запах учуял, тут у него временное помутнение рассудка приключилось. Что далее было - напрчь не помнит.
  Кобыла той дорогой не один год на луга ходила, до бригады сама дошла. Видят косари, а в телеге Колюня сладко спит, а пузо у него так расперло, что оно как Мамаев курган над телегой возвышается. И ни крошки жратвы в телеге, только посуда пустая, до блеска облизанная.
  Если бы поблизости были ученые, они обзательно бы этот невероятный факт сразу начали изучать. Шутка ли - мальчик-подросток за какой-то час сожрал четырнадцать добрых деревенских котлет, в ладонь размером каждая, почти ведро каши и три буханки хлеба. Это при том, что сперва он неслабо пообедал. Феномен. Только ученых на грех рядом не оказалось, а были только совсем не ученые, но сильно голодные семеро здоровых мужиков, которые с рассвета вкалывали и которым до заката еще вкалывать нежрамши предстояло.
  Педагогов среди косарей не было, Макаренков разных никто из них не читал. Потому Коленьку разбудили и для улучшения пищеварения тут же выпороли крапивой. Потом вожжами связали, уложили обратно в телегу и оголили его выдающееся пузо. На пузе химическим карандашом, что у бригадира нашелся, написали записку: "Это пузо сожрало всю еду. Бригада голодная. Пришлите еще еды." Потом маленько подумали и дописали, благо места на необъятном животе еще вдоволь оставалось: "Только не с этим пузом отправляйте, опять сожрет!!!" Телегу развернули к деревне, да хлестнули разок кобылу. Умная скотина сама до дому и дошла.
  Летом среди дня бывает всю деревню от околицы до околицы пройдешь и ни души не встретишь - у всех работа, без толку по улице мотыляться некогда. В тот раз на Колину беду народу по разным делам своим шедшего на удивление много оказалось. Неграмотность на селе еще после революции ликвидировали, так что все встречные письмо прочитали и тем кто не читал пересказали потом. С того дня мальчика Колю и перекрестили бесповоротно в Пузо. Парень из Пуза вырос на удивление видный - рослый да статный, так что брюшко его не портило. Только все равно ни одна девка в нашей деревне за него идти не хотела - времена тяжелые пошли, боялись с таким проглотом на одну его кормежку и будут горбатиться. У Ленки председательской тоже под воротами очередь из женихов не стояла - с этакой гангреной и ангел божий не ужился бы. А у Пуза всегда характер покладистый был - его если покормить хорошенько, то можно веревки из него вить. Так они и нашли друг друга - "Она его за муки полюбила, а он ее - за состраданье к ним", в смысле у нее муж дрессированный, у него всегда пожрать в достатке, в зажиточную семью чай примаком вошел. Отсюда и полная семейная гармония.
  Ворвавшись в кабинет, мы естественно оторвали Пузо от еды, чаи-лимоны распивал. Не смотря на одинадцать часов утра на столе продутков было наложено поболее чем у нас в сельпо в витрину выкладывают. Мы с Федькой две свои семьи неделю бы этим харчем могли питать. Под столом этим Ленка верещала дурниниой: - Коля выгони их! Коля вызывай милицию!
  Пузо, было видно только что плотно подкрепился, потому воинственный дух у него никак не хотел подниматься. К тому же надо полагать он нас сразу признал и стало быть понимал прекрасно, что выгнать нас у него навряд ли получится, пока мы сами не захотим уйти. Потому спросил вполне мирно:
  -Чего буяните мужики?
  -Вот тебя если денек-другой не покормить, ты как забуянишь? Пузо видать представил картину двухдневного голода, потому в ужасе отшатнулся. Федька оскалился:
  - Что требуха поросячья, страшно представить? А мы вот три года считай голодом сидим. Когда зарплата нам будет, потрох куриный?
  Пузо покосился под стол и как бы даже виновато развел руками:
   - Мужики насчет денег это только к Юрию Петровичу. Я здесь ничего не решаю.
  Всего скорей так оно и было.
  -Ничего не решаю, ничего не решаю - передразнил его Федор - А чего ты сидишь тогда здесь? Для интерьеру? Тоже мне - замдиректора пластилиновый. Где тут у вас бухгалтерия?
  Пузо незаметно показал над столом пальцем направление и явно повеселел, в надежде, что мы сейчас отвалим. Но Федор неожиданно сделал очень неприятную для него вещь - вытащил из кармана клетчаю китайскую сумку - "Мечта оккупанта" (взял с собой на случай если дадут-таки денег, прикупить в городе кой-чего) и начал в нее складывать продукты со стола: - Продукты забираем в счет погашения заработной платы - пояснил он и ко мне повернулся:
  -Держи Дмитрий котомку, я переложу половчее, а то весь этот завтрак аристократа еще и не вместится в баул. Зарплату все равно выбивать пойдем, но сколь дадут неизвестно, потому провизию по любому забираем, чтоб потом еще и на продукты деньги не портить.
  Когда последнюю еду уложили в сумку, то замок еле-еле застегнулся. Пузо вскинулся было, на святое ведь покусились, но наткнулся на наши злые взгляды, явно понял, что нам дай только повод... и снова поник, решил не будить лихо. Сидел и глядел жалостными глазами, вот вот заплачет, как дитя у которого конфетку отобрали.
  Напослед Федор предупредил:
  - Не звони в милицию, хуже будет. Ты нас знаешь.
  Даже когда из приемной вышли, за спиной слышны были визги истеричные: "Тоже мне мужик! Не мог что ли их вышвырнуть? Звони в милицию!", потом послышался звонкий звук оплеухи, видать Ленка выползла из под стола и приласкала своего благоверного. Тот что-то невнятно бубнил в ответ. Я их как отлупленных знал. И знал что они нас хорошо знают. Потому про то, что прямо сейчас они вызовут милицию я лично даже не опасался. А что за потом, так катись оно все по полу. Сколько ж можно сидеть и молчать в тряпочку?
  "Бухгалтерия" было на соседней двери написано. Ломать ее совсем не пришлось, вполне легко открылась. В помещении располагались два стола и на обоих были установлены компьютеры. За столиком поменьше сидела молоденькая неизвестная мне девчушка и как сумашедшая наяривала всеми десятью пальцами по клавишам на клавиатуре. Девочка мельком подняла на нас глазки и снова уставилась в свой компьютерный телевизор. Видать сильно занята была.
  За большим столом сидела Нина Пробкина. Ну ясно, кого ж еще туда посадить, как не жену любимую. По правде-то у нее Хрюшина фамилия была, а Пробкина его жена называлась потому, что мозгов в ее голове аккурат как в пробке и было. На любой вопрос она сперва отвечала: "Не пОнила".
  Нина, кстати сказать высокая крупная женщина, со здоровенными карими глазами, не отрываясь смотрела в монитор. От напряжения огромный блондинистый накрученный парик слегка сбился набок, нижняя губа отвесилась, а коровьи глаза ясно выражали пустоту. Какое-то время посидев без движения, Пробкина подняла над столом кулак, внимательно на него глядя оттопырила указательный палец и ткнула этим пальцем куда-то в середину кнопочек. И снова замерла перед экраном, только губу еще больше отвесила. Ждать пока она нас сама заметит можно было бы до судного дня, потому Федор громко постучал в косяк и поздоровался:
  -Здравствуй Нина!
  Та медленно повернула голову и низко выдохнула: -Не пОнила.
  Федор медленно и громко проговорил: - Нина! Это мы - Колупаловы! За деньгами пришли! Выдай нам зарплату!
  -Не пОнила. Вы что не видите - я же работаю. А вы врываетесь. Мешаете. Да еще и орете. Буд-то здесь глухие. - она так же медленно развернула голову обратно к монитору и снова застыла.
  -Нина! - Федор все равно продолжал кричать - Что бы мы не мешали! Выдай нам зарплату! И мы сразу уйдем!
  В ответ на Федькино предложение под белым париком заскрипело и заскрежетало, пока где-то там не нашелся готовый ответ:
  -Без разрешения Юрия Петровича деньги никому не выдавать. - потом скрипнуло еще пару раз, видимо нашлось что-то еще подходящее по смыслу, и точно: - Денег нет и в ближайщее время не будет. - выдала Нина уставившись в экран и утомившись от напряжения мозгов шумно вздохнула. Потом повернулась:
  -Не пОнила! Я же все вам объяснила. Почему вы не уходите? Вы мне мешаете работать.
  -Нина, а ты кем здесь работаешь? - Федор уже не кричал, спокойно спросил, как бы из любопытства. Это был простой вопрос и Нина ответила почти быстро: -Главным бухгалтером... и еще начальником кадров.
  -Так вот Нина - бухгалтер из тебя, как из меня японская балерина. Ты ж дважды два не знаешь сколько будет. Если тебя тут не будет, то работа не встанет, потому - ясно как пень, кто здесь бухгалтер, - Федор кивнул на девчушку, та продолжала чего-то печатать, но в тихаря улыбнулась. А вот если я не буду работать, да Дмитрий тоже, то все страусы передохнут. Понятно тебе?
  Нина немного подумала и ответила:
  -Четыре будет...если дважды два, только я не пОнила, при чем тут страусы?
  -Ну естественно, что ты "не пОнила". Поэтому просто хорошенько запомни и когда твой ненаглядный явится, передай ему: если через неделю денег не будет, мы забастовку объявим, то есть перестанем работать.
  Пробкина, туды ей коромысло, сквасила морду своего лица и через губу отвесила:
  -Так и скажите, что работать не хотите. Вечно вы всем недовольны, все вам не так. Только и умеете, что ходить деньги просить. Задолбали уже.
  -Нина, так мы в первый раз пришли. И вы нам пока что еще ни копейки не платили.
  -Нет ты посмотри какая наглость! - Пробкина возмущенно повернулась к девушке - Я ему слово, а он мне одинадцать. Сам-то никто, и звать его никак, а права тут еще раскачивает. Невозможно работать! Пойду на перерыв схожу. - и нам:
  -Все, разговор окончен. Некогда мне тут с вами перепихаться. Нина вынула свое большое туловище из-за стола и гордо задрав голову с оттопыренной губищей пошла к выходу.
  Только опасно задирать нос выше головы - не видно чего под ногами делается. Можно ведь так запнуться, что этот самый нос и расквасить. Нина сходу налетела на стул и навернулась так, что белобрысый парик слетел и аж к порогу укатился, а стул на запчасти рассыпался. Я было кинулся поднимать Нину, но Федор меня рукой остановил и как ни в чем говорит:
  -Так ты не забудь передать - еще неделю только ждем.
  Нина ничего не ответила, на четвереньках, но быстро-быстро добралась до двери, там ухватившись за косяк поднялась, схватила в охапку свой парик и пулей вылетела из бухгалтерии. При этом ручкой своей нежной так дверью бабахнула, что стена задрожала, буд-то при землетрясении. А через секунду вся дверная коробка в сборе, вместе с косяками на пол рухнула. Ну как они спрашивается строят?
  У выхода мы выпустили паренька из шкафа, чтоб не задохнулся там в пыли и отправились восвояси.
  
  
  Глава девятая
  Расплата, или возврат крепостного права
  Хрюша прискакал через неделю день в день. Сначала послышался визг и слышался так минут пять, пока и сам источник этого противного звука не нарисовался на горизонте. Начальник топал ножками, махал руками, грозил кулаками, брызгал слюной во все стороны и визжал не пойми что. При том цветом был как закат в погожий вечер, особо уши пылали. Долго он так свистел однообразно, как чайник на плите, пока пар слегка не стравил, потом уж звуки мало-мало на речь похожи стали:
  -Посажу! Бандиты! Отморозки! Налет устроили! Разорили! ПО! СА! ЖУ-У-У! Пожизненную вам дадут!
  Мы с Федяней обоперлись на лопаты и хмуро слушали. Сами понимали, что в городе перебрали лишку-то. У нас как водится - сперва в горячах махнул топором не глядя, а уж потом семь раз отмерял каких там дров нарубил. С его связями Хрюша, туды ему коромысло, и впрямь посадить мог. Еще удивительно, что не сразу на воронке приехал, только пугал все страшнее и страшнее: "Посажу, да посажу". Потом только стало ясно к чему он свою линию пригибает. Напослед своего выступления Хрюша сделал особо угрожающее лицо:
  -Значит так ребята, подаю я на вас заявление про вооруженное нападение, избиение охранников и сотрудников, угрозы, полную порчу имущества в виде двух дверей...а, да и хищение продуктов питания в особо крупных количествах. Ну, там подумаю может еще чего по мелочи припомню.
  От такой неправды мне аж до слез обидно стало:
  -Петрович! Побойся Бога! Парнишку твоего у входа, мы вообще ни разу не ударили - скрутили только и в шкаф пихнули. А вторую дверь, так вообще твоя же Нинка и поломала.
  -Это все ты будешь Дима своему адвокату рассказывать, - процедил Хрюша сквозь зубы - у тебя хороший адвокат? Позвони ему прямо сейчас, самое время.
  Да откуда у меня адвокат? У нас в деревне ни одного адвоката нет. Я и живьем-то адвокатов никогда не видал. Растерялся и не знал, что и ответить, а Федор и говорит:
  -Ну хорошо Петрович, признаем - перегнули мы палку. Но что ты сразу в бутылку залезаешь? Давай поговорим-разберемся. Мы-то же не от хорошей жизни к тебе поехали. И у нас свои претензии есть.
  -Ах у вас еще и претензии есть? - Хрюша по-новой начал в малиновые тона окрашиваться - Ну-ну, давай, вываливай свои претензии, интересно будет ознакомиться.
  -А то ты не знаешь. Сам-то вон по австралиям путешествуешь, а нам детей кормить нечем. Плати нам за работу, вот и все претензии.
  -Значит так. Зачем я в Австралию ездил не ваше собачье дело, до моих кошачьих дел, но я отвечу - ездил я опыт изучать по разведению страусов...
  -Да нахрена табе его изучать, перебил его Федор, ты ж ни едино раза тех страусов не коснулся, не знаешь с какой стороны их доят. Всю работу мы с Димой делаем, нас бы и отправил.
  -Не перебивай меня! - рявкнул Хрюша - вилы в руках держать много ума не надо, так что вас посылать незачем. А я ездил учиться руководить страусовым хозяйством, вот тут понятие надо иметь. Хрюша постучал себя кулаком по лбу. И вообще я не обязан вам ничего объяснять - потому как я тут хозяин, а вы наемные работники и ваше дело - кукарекать. Работать и сопеть в две дырки - основная ваша задача.
  -Да мы думали, что раз мы работники, то нам положено деньги платить.
  -Думаю здесь только я. Вы можете размышлять иногда. А насчет денег - я как раз собирался по приезду вам зарплату платить, но придется поступить по-другому. Все, что вы заработали пойдет на покрытие убытков, что вы же причинили, да и этого не хватит, так что месяц-другой еще в счет долга отработаете, а там поглядим. Если вам это не нравится и вы не хотите работать на меня - подаю на вас заявление и будете лет пять минимум работать на государство. Все!
  -Что ж мы теперь вообще бесплатно работать будем?
  -Ты будешь работать Федя сколько я тебе укажу, а я тебе заплачу сколько захочу. Понял? Или я тебя посажу. И хватит болтать, давайте работайте.
  Так мы попали считай в крепостные к барину.
  
  Глава десятая
  Прощание со всеми страусами и одной свиньей
  С того момента и начала закатываться к горозонту затея со страусами. У нас люди четко понимают, где мое, а где наше. Мы с братом из наших людей родом происходим, потому к страусам относиться стали соответственно. Если ренее любили их как детей родных, то тут отлегла душа и все тут.
  Во-первых корма стали половинить для своей скотины. У страусов привес сразу ничал падать, а у скотины нашей соответственно повышаться.
  Во-вторых работать на страусов стали с подходом: "Зачем сегодня делать то, что можно вообще не делать". Основное время опять же своему хозяйству уделять стали. Понятно при таком отношении страусы неухоженные и чахлые стали. А нам и поровну на это - главное свои коровы-свиньи-куры гладкие, да жирные.
  По человечески жалко было птицу - не привыкли страусы к такому обиходу, в глаза глядели так укорозненно, да жалостно, что аж стыдно становилось. Да что делать - не мы такие, жизнь такая. Бывало тащишь от голодных страусов мешок фуражу и слезами обливаешь. А все одно тащишь.
  В общем и целом при таком раскладе страусоферма начала разваливаться не по дням, а на глазах.
  Хрюша, туды ему коромысло, пока все путем шло появлялся как мимолетное виденье - редко, да коротко, а тут прямо зачястил. Прилетит, да крыльями машет и кудахчет: "Показатели падают, качество падает, количество уже на полу!". А нам-то что до того? Нам что качество, что количество одинаково по барабану. Мы работаем? Работаем. А до того, что плохо работаем, так это уж как можем - "Не стреляйте в тапера, он играет как умеет". Да и чего он собственно ожидал? Что мы и дальше чудеса трудового героизма совершать будем за дарма? Даже к скотине, чтоб скажем молока получить, надо по человечески относиться - кормить ее, обхаживать, холить. К людям и того более. Так что извини дорогой начальник - что посеешь, то и пожрешь, а потому шел бы ты лесом.
  Хрюша уж по новой обещал нам и молочные реки с кисельными берегами и бочку варенья, да корзину печенья, только в пятнадцатый раз подряд на те же грабли наступать, даже для русского - перебор, на сказки эти волшебные мы больше не велись. Кричать пробовал: "Уволю! У меня за воротами очередь желающих стоит." Мы ему соответственно: "Сделай милость - увольняй. Вот пусть твоя очередь на тебя и горбатится". Понятно, что такая странная любовь в конце концев ведет к разводу. Наступил-таки день, когда с чувством глубокого удовлетворения мы с Хрюшей расстались - как говорится: "Наша встреча была ошибкой". Денег он нам естественно ни копейки не заплатил. Наоборот все кричал, что мы ему должны остались - по гроб не рассчитаться и что другой бы нас бы засадил в тюрягу, где нам вообще-то и место, да он такой добрый, что нас просто так отпускает, а мы свиньи неблагодарные его доброту не ценим, а еще и не довольны...
  Он бы мог долго на дерьмо исходить, его в нем - немеренное количество, но Федор поток его словесной диареи прервал:
  -По-легче со словами, Хрюша. Слово - серебро, а молчанье - жизнь продлевает. А то ведь и впрямь в тюрьму пойду. За убийство. Тем более за такого подсвинка как ты, много и не дадут.
  Свинтус от таких слов раздуваться начал и разводами цветными по лицу пошел - один в один мыльный пузырь. Я уж думал или лопнет сейчас от избытка давления или ляпнет еще чего такого же говенного и Федор начнет его убивать, а когда братишка сильно психанет даже я не всегда могу его удержать. Хрюша осталься в живых только потому, что стиснул зубы и каким-то чудом удержался - не раззявил варежку свою, только от перенатуги пернул оглушительно.
  На этой дружеской ноте и попрошались.
  
  Глава одинадцатая
  Про то как Хрюша новых дураков искал, но так не нашел
  Сразу после разговора мы с Федькой пошли и со спокойной душой и чистой совестью напились, потому как дел срочных у нас более не было.
  Хрюша же начал по телефону мобильному в город названивать, семейство свое срочно вызывать. А затем отправился самолично с хозяйством управляться. Переодеться ему не во что было и пришлось главному начальнику как был при костюме и белой рубашке таскать мешки с комбикормом и ведра с водой. При этом он часто падал, ударялся об что-нибудь, обливался водой, придавливался мешком и вообще быстро устал, потому страусы остались считай не кормлены, не поины.
  На следующий день вымотавшись от давешнего кормления Хрюша проспал в кельдыме при страусятнике, на жестком топчане даже не до обеда, а до полдника. Страусы пропустили еще две кормежки, а их хозяин встал весь разбитый и понял, что тот невероятный трудовой подвиг который он совершил вчера - принес три мешка корма и десять ведер воды, сегодня он повторить не в силах. Это языком полоскать он будь здоров, а как работать, так у него обе руки левые. Потому решил страусовод-теоретик просто выпустить птицу - пусть сама попасется. Не завтраканное и не обеданное поголовье рвануло на волю в поисках пищи, не смотря на то, что в конце сентября пастбища в наших краях не больно-то и богатые. Хрюша не учел такой прыти и вовремя отскочить не успел, потому изрядная часть стада пронеслась прямо по нему. Еле живой он добрался до топчана и поклялся страшной клятвой, что ни в жисть более к этим гнусным тварям не подойдет.
  Его чада и домочадцы явились только через два дня одетые как туристы на прогулку - обе коровы - жена и дочька в мини-юбках, зятек в белых штанах.
  Хрюша обложил их матом, надавал указаний, чтоб собрать и накормить птицу и вообще порядок чтоб навести и как был - грязный и помятый рванул в город. Понял, что надо работников искать.
  Семейство же хоть все трое поголовно большую часть жизни в деревне выросли, уже успели в городе отожраться да облениться. Ладу птице они не дали. Вконец оголодавшие и замерзшие страусы просто озверели. Стали учащаться случаи нападения пернатых разбойников на мирные дворы. Мирные дворы естественно ответили на грабежи оборонительной беспорядочной стрельбой. Мародеры убитые на месте преступления вполне законно стали считаться боевыми трофеями и все как один пошли на жаркое очень удачно сочетаясь на столе с картофельным пюре и салатом из помидоров.
  Те жители деревни, которые не подверглись налетам, конечно не имели морального права нападать на страусов, но страусятины им тоже хотелось. Поэтому они громче всех стали кричать что эти страусы всех достали и так дальше жить нальзя и надо как-то кончать эти безобразия и потому давайте всех этих иродов сразу перебьем. А потом естественно съедим - не пропадать же добру.
   На страусов началась всеобщая охота, даже не пришлось ждать начала охотничьего сезона на страусов, потому как в наших законах нигде не прописано, что нельзя охотиться на страусов круглый год. Под шумок за страусятиной потянулись охотники из соседних деревень. Наши большезапоровские пытались было доказать, что имеют единоличное право бить страуса по причине его исключительно местного происхождения. С таким же успехом они могли бы волку уголовный кодекс РФ почитать. Толку никакого.
  Страус - это же не курица безмозглая, это птица умная и гордая. Потому быстро смекнули наши птички, что запросто могут в ощип попасть, и сделали ноги. А ноги у них длинные - дай Бог каждой топмодели такие, вот и разбежалось страусиное стадо по всей тайге. Несколько штук аж до крайнего Севера добежало - в тундре ненцы-охотники их подстрелили и сильно тому удивлялись какая большая куропатка выросла однако. А несколько охотников городских, приехали в тайгу под видом охоты побухать и успешно этим занимались примерно неделю, когда увидали пяток страусов пробежавших из густого ельника в березовый околок. После этого как один навсегда бросили пить. Они вишь решили что за неделю допились до коллективной белой горячки.
  Когда всего через две недели от своего отъезда считая Хрюша привез таки работников, он застал только своих разлюбезных родственничков бомжующих в пустом страусятнике. Ни единого страуса в окрестностях Больших Запоров к тому дню не осталось.
  Но и тогда все еще можно было бы поправить в лучшую сторону. Просто Хрюше посчастливилось найти хороших работников - каким-то макаром он нашел семью русских переселенцев из Прибалтики. Большая семья, работящие люди мыкались по Сибири не имея угла-пристанища и были согласны на любую работу. Этот Свин пообещал им райское будущее напрямую связанное с его, Хрюшиными страусами.
  Доведенные до отчаяния люди, если им дать надежду, могут горы свернуть и если надо обратно вверх тормашкой поставить. Отец этих прибалтов, токарь по профессии, вместе с тремя сыновьями стал страусов по тайге собирать. Не зная тайги вообще и местности тем более, мужик со своими пацанами каким-то макаром умудрялся отыскивать птицу в самых дебрях, ловить и доставлять на родину - в страусятник. При этом ни разу не утоп в болотах и не сгинул в чащебах, а ведь в зеленом море тайги и с бывалым человеком может всякое случиться. Но видно было сильно ребята старались.
  Дома мать, швея между прочим, которая до того курицу-то только в магазине ощипанную видала, принимала птицу от мужиков и выхаживала. А две дочки ей помогали - страусов кормили, поили, отогревали, чистили. Не то, что страус - любой идиот поймет, что лучше сидеть дома в тепле, да холе, чем замерзшему, да голодному с голым задом по лесам шлёндрать. Присмирела птица, подъуспокоилась, подобрела.
  Поиски прекратили только после первого мороза, который ясный пень ни одному страусу в лесу по-любому не пережить. К тому времени прибалтам удалось собрать почти треть былого поголовья. Мы когда-то с меньшего начинали, потому у людей при старании была возможность восстановить стадо и приумножить. А старание явно было, от темна и до темна работали, где умения не хватало - усердием брали. Мы глядя как люди бьются подсказывали что и как и бывало помогали. Только по-напрасну все было.
  Хрюша-то новым работникам старую пластинку включил - пока погодите, да потерпите, а вот зато потом все у вас будет - и нос в лапше и губа в борще. А то и вовсе, видя безысходное положение людей покрикивать на них стал: "Я вас под забором подобрал, да пригрел, а вы еще не довольны. Будете возмущаться - обратно под забор вернетесь, а я других работников возьму."
  Посмотрели на такие дела прибалты, послушали, опять же и нашу историю на заметку взяли и на семейном совете решили сматывать удочки, ждать хорошего в Больших Запорах им было неча - из куриного яйца павлин не выклюнется. Поздней осенью укатили всем табором куда-то на Волгу. Через газету нашли хозяйство куда работники требутся, а взамен на рабочие руки предоставляется жилье. Жалько, хорошие люди уехали.
  Загодя, перед отъездом прибалты Хрюшу чин-чинарем предупредили - две мол тебе недели замену найти. Тот сначала взялся бисером рассыпаться, да не тут-то было, его и слушать не стали, совсем потерял свинота доверие людское. Ну тогда он и ринулся в спешном порядке бригаду птичников собирать. Ан нет - видать дураки в Сибири на тот момент покончались. Заметался свиненок, припомнил видать умом своим скудным, чем дело обрнулось когда птица без глазу осталась. Привез-таки в срок работников. Вся деревня тогда со смеху покатились, когда он своих ударников на трудовой фронт выводил - шагает впереди важно, виду не подает, а следом пятеро алкашей помятых да оборванных, в дымину пьяные друг за дружку держатся, еле бредут. По вокзалам их набрал что ли?
  При хозяине бичи еще как-то попытались трудовой энтузиазм показать - хоть качались и падали, но страусов худо-бедно покормили. Хрюша более менее успокоился и говорит:
  -По первости вам денег давать не буду. В запой уйдете. Буду пока харчами рассчитываться. Вот когда отойдете маленько от пьянства - хорошую зарплату вам положу. Те в ответ:
  - Как скажешь начальник.
  На том начальник и укатил в город, а работники его прямо тут же по дворам и пошли, типа:
  - Страусов никому не надо? Не дорого. На самогон меняем.
  Зачем им деньги Хрюшины? Они самогону и так добыли. Ну понятно с первого же дня и ушли в запой. Десять дней гудели, причем с каждым днем компания все разрасталась, со всех окресных сел и поселков ханыги да синяки слетелись как коршуны нахаляву упиться. Такой гужбан пошел - самогон рекой, дым коромыслом - страусов уже задарма раздавали, за бутылку - направо и налево, корма тоже в ход пошли. К десятому дню упились все алкаши и приезжие и местные до зеленых чертиков и кто-то из них пустил "красного петуха" - подпалил страусятник. Хорошо днем это было - заметили вовремя и успели пьяных в драбадан людей из построек повыволакивать (хотя может и не стоило), да нескольких оставшихся страусов вывести. Пока с пьяницами провозились с огнем уже бороться бесполезно было - все ж постройки деревянные, вмиг огнем их и охватило.
  Деревня не пострадала - ветер от нее был, да и на отшибе страусятник стоял. А вот от всей страусовой фермы только головешки остались. Все наши с Федькой труды тяжкие в пепел пошли.
  Пока приехал бывший хозяин бывшего хозяйства, алкаши малость протрезвели и дали деру. Попробуй таких найти - их адрес Советский Союз. Да и найдешь - что проку, кроме шкуры на барабан с них и взять-то нечего.
  Хрюша походил с полчаса по пепелищу, порыдал, сажу по рылу поразмазывал. Потом как-то быстро успокоился и укатил. С того разу мы его более и не видали. Слыхали только, что страусятник у него застрахован был и он через тот пожар большие деньги получил. С капиталом на кармане купил себе хорошую избирательную программу, выбрался в депутаты и укатил в Москву. Теперь в Думе думки свои думает. Там ему самое и место, лишь бы от наших краев подалее.
  Мы же с Федькой остались на чем болтались - оба разом безработные. Не зря говорят: "Не клади оба яйца в одну корзину". Мне не совсем понятно как их можно положить в разные корзины, но Федька говорит, что смысл в том, что всегда нужно иметь запасной вариант. А мы то его как раз и не поимели - уперлись в одних только страусов и ничего более.
  В тот момент и мысли в голове не было, что и в наш проулок придет праздник, а страусы - это так, первый блин колом. Казалось нам - вот и все, жизнь прошла мимо. По этой уважительной причине и запили мы, два брата на пару по-черному.
  
  
  Часть третья
  Про козла
  
  Глава первая
  Мечты идиотов.
  Или про то, какой клад можно найти в глухой сибирской деревне
  Сколько времени мы с братухой запивались сейчас уже точно и не скажу. Одно помню - сильно здорово пили. Так что ни маяков ни берегов. Заняться чем-то путним ни руки ни другие части организма не поднимались, прямо Великая депрессия, в отдельно взятых Больших Запорах. Мечтали только. Про то например, как найти бы нефть у себя на огроде. Месторождение с объемом запасов в сто миллионов тонн. А че такого - по всей Сибири нефти - куда ни плюнь. Почему на нашем бы огороде ей и не найтись. Поставили бы себе вышку, да и тороговали бы себе в розлив. Почем там сейчас кило нефти на ньюйоркской бырже?
  Или вот алмазы - тоже вполне не плохо. Чтоб эта самая трубка кимберлитовая выперла у нас в погребе из грунта - типа внутренним давлением ее из недр Земли-матушки в наш подпол выдавило. И чтоб алмазы из той трубки сами так и посыпались и сыпались бы причем што без перерыву - только успевай ведрами вычерпывать. Неплохо бы можно было навариться.
  Были правда и более реалистичные мечты - найти в тайге золото Колчака или могилу Чингисхана, ну или уж в крайнем случае хоть горшок с казной какого-нибудь купчишки. Но чаще всего и приятнее мечталось о чемодане с баксами. Конечно - удобней всего, открыл чемодан, а там уже готовые баксы, никаких тебе заморочек, бери и сразу пользуйся. Правда мы посчитали, что в чемодане не так чтобы прям сильно много баксов поместится, потому договорились про большой баул с баксами мечтать - чтоб наверняка на всю жизнь хватило с избытком. В общем дело-то известное - дурак думками богатеет. Вот про то, что чтобы найти чемодан с долларами, надо чтоб его сперва потерял кто-нибудь, как-то в голову не приходило. А терять-то как раз в наших краях и некому, потому что нечего. Если всю нашу деревню продать - хоть оптом, хоть частями, то не то, что там чемодан, кошелек приличный забить баксами не хватит. А уж если просто наличкой собирать - то и со всего району баксов тех на то, чтоб купить один новый лопатник не наберется. Ну а раз терять нечего, то и находить столько же.
  На моей памяти одна только находка существенная была, да и то в соседней деревне. Кум у меня там живет, так вот он вишь ты деньги нашел - пятьсот рублев одной бумажкой. При том что кум деньгу-ту ночью нашел и никому про то не сказал, уж утром только маленько светаться стало, народ повалил - "Ну, - говорят -счастливчик, давай, проставляйся". Мы то с братом про то только к обеду узнали, так скорей в соседнюю деревню к любимому куму. Правда праздника и на нашу долю изрядно хватило, кум на радостях такую кадриль закатил, что вся ихняя деревня и еще половина нашей два дня гуляла. Окромя той пятисотки кум еще свинью и аккордеон дедов трофейный пропил. Может и дольше бы погуляли, но из города его жена с гостей от сестры приехала и заголосила - оказалось клад свой кум у себя в шкафу под ящиком нашел, заначка это была супруги значит. Оно конечно может и так, но что уж толку было орать, праздник людям портить? Вобщем не дала разгуляться по людски, за два-то дня мы только в раж входить начали, но что делать - нет, так нет. Напоследок подрались слегка с кумовым соседом, чтоб хоть видимость праздника была и домой поехали.
  Когда пошла такая свадьба, то про остановиться бесполезно даже намекать. Пошли посидеть у Федьки, поскольку февраль уж начался как пару дней, решили за одним делом и 23 февраля отметить, чтоб десять раз не затеваться. Ну а поскольку брат у меня, было дело, в военное училище поступал, то хоть и не приняли его туда, но праздник этот с тех пор в нашей семье особо почитаемый. Ну и почтили мы его скажу изрядно, а мне-то домой еще добираться. Хоть и живу-то я от брата через дорогу - доплюнуть можно, но вот дойти... в том, что дойти смогу сильно меня тогда сомнения одолевали. Но дома жена-красавица ждала меня печалилась, со скалкой уж небось, а то и держаком от метлы.
  Ну вот что у наших баб большезапоровских за манера дурная - драться. Никакой же культуры поведения. Причем все замужние женщины такие, без оглядки на возраст. Бабка Попиляиха самая старая жена в деревне и та такая же. Сама главное дело - крохотная сухонькая старушечка, а дед Попиляев у нее здоровенный как медведь матерый, да и характер у него как у шатуна того же, не приведи Бог. Постоянно на старушку свою рычит, да рявкает. Всем обществом жалели Попиляиху, даже мужики, пока однажды не засиделись мы с Федькой у них дома за бутылкой-другой. По первости-то бабушка шуршала как мышь за печкой - дед на нее только зыркнет, она уж закуску меняет, крякнет - новую бутылку достает. Потом дед срубился намертво, хоть и здоров кабаняра, а и годы видать берут свое, отключился и как мешок на пол рухнул. Ну мы шапки в руки и прощаться. Со двора уж вышли, да Федька закурить сунулся и вспомнил, что сигареты свои на столе оставил. Мы в дом обратно, глядим, а Попиляиха своего Попиляева ухватом лупит. Мутузит от души, куда ни попадя, аж с придыхом и приговаривает: "Вот и мое время наступило". Мы и про сигареты забыли, но вмешиваться не стали - чужая семья - потемки. Хотя какие там потемки - как день божий все ясно. Деду потом рассказали чего видали, а он: "Да знаю я, лупит меня стерлядь старая когда я в отключке. Причем еще с молодости моду такую взяла. За то ее и гоняю пока при памяти. Так и живем - днем мое время, ночью ее". Тут я догадываться начал, что у всех в нашей деревне так - то один мужичок после пьянки с синяками, то другой, хоть даже если и драки не было. И каждый мол - да с крыльца навернулся с пьяну, или там со столбом поцеловался, а оно - вон чего. И главное что - если мужик свою драгоценную приложит, пусть разок даже и за дело, она тут же бежит по всей деревне рыдает, про то как этот негодяй ее смертным боем убивает. А мужик получит своих пряников и молчит про то, стыдно же признаться, что его жена отлупила. А та извергиня - буд-то так и надо все, даже просто там хоть извиниться - с роду в голову не придет. А то может еще и после этого ей супружеские обязанности - вынь да полож! Не принимая во внимание физически избитое состояние и психологический стресс.
  Я про то Федьку своего как-то приспросил, так он сначала загоношил, в том духе: "Да чтоб меня! Баба! Да не в жисть!". Но потом как-то сник маленько и потихоньку признался: "Хотя, по правде сказать, то того...бывает иногда." - вздохнул - "Помнишь на Старый Новый год я по-пьяни в погреб свалился? Весь в синяках ходил потом, чуть не до Восьмого марта...так вот в самом деле это супруга моя, разлюбезная Катерина..." - Федька вздохнул еще тяжелее: "Представь - санками! Думал убьет стерва. Только ты смотри Димася - никому, засмеют ведь".
  Пара-тройка таких печальных эпизодов и в моей семейной жизни случалась. А после двухдневного отсутствия без уважительных на то причин, вполне мог приключиться и следующий подобный эпизод. Тут можешь - не можешь, хочешь - не хочешь, а пойдешь. Пошел.
  
  Глава вторая
  В которой появляется свирепый и кровожадный зверь - козел
  Поначалу-то все хорошо шло, тоесть шел...я. Даже уж подумал, что зря боялся-то - вот уж от крыльца братнина, до его же ворот дошел и ничего, нормально. И зря ведь так подумал-то, видать расслабился, что все так хорошо получается, только за ворота вышел, чувствую - падаю. Но я правда успел еще руки вперед себя вытянуть, чтобы удар-то смягчить и вот тут ка-а-ак об землю хрясь...затылком. Ну ясно, что подняться-то уж не смог, у меня и так голова тяжелая была, а тут и вовсе буд-то наковальня на шее заместо головы стала: не просто так тяжелая, а еще и звени-и-ит, буд-то по ней Виталик-молотобоец со всей дури молотом своим лупит. А идти-то все равно надо, у меня-то в сенках тоже санки стоят, да не как Федькины - дюралевые, а тяжелые, железные. А ну как моей под руку попадутся? Я как про такое подумал, так сразу дальше пошел.
  Пошел-то пошел, да только уж как смог - голова так и не поднялась, она у земли осталась висеть. Опять же руками тоже за землю держался, чтобы не упасть. Ногами естесственно тоже. А все что осталось, та часть тела, что между руками и ногами со стороны тыла, вот она гораздо выше получилась. Ну вот чтоб понятнее было - примерно так женщины встают иногда, когда это...белье на речке полощут. Вот в этом положении он меня и застукал. Каз-зел! Ну как его еще назовешь? Через него столько приключений сыскал на свою...э...долю. Причем и в самом натуральном, что ни наесть прямом смысле. С этого-то рогатого зверя все и началось.
  Это сосед-бухгалтер, туды ему коромысло, понимаешь козочек решил разводить, ну купил парочку маленьких таких, пушистеньких. Ну и этого козла - на расплод. И вот надо же совпало - вышел этот козел в первый раз прогуляться со двора, а тут как раз я значит...иду. И уж не знаю - то ли такая моя поза его обидела чем, то ли наоборот чем-то понравилась, только задумал он нехорошее.
  Я это сразу понял, когда снизу вверх перед собой увидел эту морду звериную - и выражение у ней такое недоброе. Эге, думаю, не спроста ведь он кругом обходит и в тыл ко мне подбирается. Вот прям чувсвовал этой...самой...интуицией, что тут подвох какой-то. А сделать ничего не мог. Хотел прогнать его: "Кыш" - кричу - "Кыш" и махаю. Но и руки-то и ноги у меня заняты были, а голова вовсе не поднималась, так что махал тем, что свободно значит было - задницей.
  Может он сигналы мои как-то не так понял, только не помогло это. Даже наоборот. Сначала топот послышался, после в меня вдруг буд-то из пушки пальнули и попали аккурат в это... в яблочко. Ка-а-ак!!!...одно хорошо - домой я очень быстро добрался. Схватил было ружье, но пока доковылял до порога, глянул с крыльца - нет никого на улице. Этот киллер рогатый сделал свое черное дело и с места преступления смылся.
  Вот на другой день у меня такая походочка и появилась. Буд-то я сексуал какой или того хуже - артист эстрадный. Потому как ранение получилось в очень важное для ходьбы место. Хоть я и отлежался ночь-то на животе, все одно - еле встал и к соседу, туды ему коромысло, вот таким вот вальсом пошел. А он сам-то козел еще тот, разве такая скотина своего выдаст?
  -Не дам, -говорит,- козла своего на расправу! Все ты врешь, у меня животное смирное, даже ласковое.
  -А откуда же тогда у меня такой синячище?" - Ну и предъявил натурально вещественное доказательство, показал ему свою эту...рану. А он гад аж зашелся со смеху:
  -Я за твоим задом не слежу. Откуда я знаю на какой ты пень с пьяну сел, а свидетелей у тебя нету. Так что ступай с Богом, да лучше пить бросай.
  Конечно, "бросай"! Сам-то не может, у него ж язва, вот и другим такое говорит.
  А только с тех пор и впрямь хоть пить бросай. Вот ну хоть чуть стоило выпить, ну хоть капельку самую - жди беды, то есть удара в спину...ниже пояса. Потому как видать мера такая у меня к тому времени стала - если уж наступил на пробку, то возвращаюсь домой как обычно - на всех своих четырех ногах - ну как тогда. И обязательно подвергнусь нападению. Так уж видимо этому зверю понравилась моя эта...персона, что ни одного подходящего случая скотина не упустил. И ведь изверг настоящим профи стал - всегда чисто работал, без свидетелей и следов никаких не оставлял. Одну только улику, но и ту не всякому покажешь. Я уж и трезвый постоянно оглядываться стал буд-то украл чего-нибудь. Хотя, может чего-когда и украл конечно, может и было, да только не от того это - внезапного нападения стал опасаться. Очередного сказать покушения на мою...эту...ну, ее...личность. Но что характерно, пока я трезвый, изверг этот в поле моего зрения не появлялся. Только когда я в беспопощном состоянии, он уж тут как тут. Никакой совести - пьяного обидеть, все равно, что дитя малого.
  Некоторое еще время этот кошмар продолжался. Дошло уж до того, что ведь я совсем забывать стал каков он алкоголь, на вкус, даже в праздники не мог себе позволить. Думал все уж, осталось помереть, потому как жить-то совсем уже незачем стало. Слава-те брат выручил.
  
  Глава третья
  Смерть рогатым террористам!
  Как-то раз не удержался я-таки и выпил, чуток совсем у того же кума на именинах в соседней деревне. Возвращался я потом оттуда уж как мог, как всегда значит и причем важная деталь - в той деревне ни одна козья морда не позарилась на мою...личность. А у себя, ну как обычно - ну вот же они уже ворота мои, ну думал на сей-то раз может пронесло мою...душу. Тут вдруг слышу - бабах ! - выстрел сзади - оборачиваюсь - козел этот лежит замерво, прям позадь меня и рогами-то в мою сторону. Я аж похолодел - от силы метр он не дотянулся до моей...этой...своей то есть цели. А тут Федор мой подходит с ружьем и говорит:
  -Все! Отомстил я за брата.
  У-у! Он у меня не смотри, что умный, а знаешь какой горячий - не приведи Господи! Он ведь один раз, давно еще, на Кавказе был, язву водами лечил. Что уж в водах этих у них растворено - не знаю, только хоть язва и залечилась, но братан и раньше взрывался на раз-два, как пиротехника китайская, а уж с тех пор стал такой, что чуть даже комар на него не так сел, братуха сразу за ружье хватается и мстить начинает. Чего уж тогда про козла говорить...В общем погиб козел от кровной мести. Хотя правду сказать меня он ни разу до крови не того...не оскорбил, до синяков только. Ну а я по первости похолодел еще более, когда понял, что это Федька мой козла из ружья уложил. Надо знать просто, что он за стрелок - вот к примеру если на стенке средних размеров сарая нарисовать мелом мишень, то Федька с десяти шагов расстояния, из десяти выстрелов ни разу по сараю не попадет, не то что по мишени. Он с ружьем в жилой зоне деревни, хуже любого всемирного катаклизма бед мог наделать. Свободно мог полдеревни мирных жителей перестрелять. Что говорить про меня, который от теоретической мишени, козла значит, в каком-то метре располагался. Шансы на выживание у меня были примерно как если б я был в метре от эпицентра ядерного взрыва. Видно о-о-очень сильно боженька меня пожалел в тот день, что я в этой передряге в списках живых остался.
  Далее конечно как по закону бутерброда - не успеешь маслом намазать, а он гад уж упал, да еще какая-нибудь сволочь на него сразу же наступила для верности. Еще эхо от выстрела не стихло, а тут как раз уже и сосед бежит и голосит: "Милиция! Милиция!". Будто не знает какая у нас милиция. Участковый раз в месяц появляется, когда подопьет и всегда обход деревни начинает с Нюрки вдовой, да там всегда и остается. А этот все не унимается, орет: "Щас милицию вызову, посажу вас обоих!" и уже спокойно добавляет, что если правда тотчас не рассчитаемся за урон - материальный и моральный.
  А меня-то всего, такая радость обьяла, что от этого супостата избавился, потому так похорошему говорю:
  -Не ругайся сосед, бери за свою скотину моего подсвинка и в рассчете.
  А он мне:
  -На кой мне твое рыло поросячее. Мне козел на расплод нужон был, а от твоего порося у козы окромя фригидности ничего не будет.
  -??!!
  Я-то такого слова не слыхал, потому на всякий случай промолчал, хотя и подмывало отбрить, что мои свиньи отродясь ничем таким не болели. Но брат-то у меня грамотный, на зоотехника чай поступал, правду сказать не поступил, но в скотине хорошо понимает, а потому оскорбился:
  -Ну может конечно у тебя коза расистка и для нее и поросенок не человек, но зачем тебе еще один козел? Ты ж ведь и сам козел отменный! Сам со своими козами и управишься и козлята получатся первый сорт.
  Как тут сосед взбеленился:
  -Вы - кричит - мне за козла ответите! А какого козла имел ввиду не пояснил правда. Сказал только, что если через три дня сроку, мы ему другого козла (окромя него что ли?) не приведем, или на край деньгами не уплотим, то говорит: "Можете убийцы собирать котомку с теплыми вещами, да не забудьте сухари туда положить". И ушел так - гордо.
  Я Федору говорю: - Может в суде скажем, что в порядке самообоны его...того...погиб он.
  -Не, - говорит брательник - не проканает. - А он ведь у меня в законах-то сильно грамртный, раз как-то и на юридический поступал - Это ведь превышение самообороны получается. Я ж его из ружья. По закону-то оно как - обороняйся, но подобным. Из ружья можно, если только он на тебя с ружьем. А если он на тебя рогами прет, то ты, сталбыть только рогами должон обороняться.
  -Эт как же? У меня ж ведь рогов-то нету! Братан как-то загадочно хихикнул - Ну-ну, мол, а тут чей-то голос:
  -Ты про рога со своей любезной разберешься, думайте лучше, что с козлом делать.
  Гляжу снизу вверх, а это жена братнина, Катька подошла.
  -Вы, вот что - говорит - разделайте его пока теплый, да в город везите. Завтра как раз воскресенье, базарный день. Мясо продадите на рынке, вот и деньги будут. Потому как более денег взять негде. Разве еще вас, двух бестолочей продать кому оптом. Да за пару таких идиотов даже я столько денег не выторгою, чтоб за одного козла расплатиться.
  А и то! Выразилась конечно обидно, но по сути общего смысла идея толковая. Разделали мы супостата по скорому, и опять же к Катьке, мол свозила б завтра сама мясо-то торгонула, мы-то ж ни разу продавать ничего не пробовали. А она на дыбы:
  -Ага! Щас прямо и побегу! У меня и без того дел не впровернешь, а вы один хрен целыми днями на диванах вялитесь. Сами наварили киши, сами и хлебайте. Завтра с утреца задницы в руки, мясо в зубы и дуйте в город. Да глядите так продайте, чтоб денег рассчитаться за вашу дурость хватило.
  Дура-баба! Не выкобенивалась бы, поехала сама в город, все бы тихо на этом и кончилось. Потому как по роковому для нас с Федькой стеченю обстоятельств оказалось, что отменили завтрашний автобус до района. А мясо-то ждать неделю не может, заветрит, потом вообще за полушку не продашь. Можно было попробовать и на попутках до райцентра добраться, да только деревня наша на трассе, на магистрали нашей трансрайонной, последняя, потому со стороны можно и неделю оказии ждать, а можно и две. Реально рассчитывать можно было только на свой, большезапоровский автомобильный транспорт. К тому времени машин в деревне оставалось три, включая калдаевский разобранный "Запорожец". Вторая машина хорошая - почти новая "шестерка" и на ходу - у соседа-бухгалтера, того самого с которым мы только сейчас разгавкались. К нему и в добрые времена было неподсунуться, что говорить про после такого дела, как убийство любимого козла?
  Так что оставалась третья машина - Федькина. Машина хорошая, крепкая - "Победа". Деда еще нашего техника. Он у нас в свое время знатным комбайнером был, и в каком-то там тысяча девятьсот лохматом году стал победителем соцсоревнования по всей области. Вот ему и подфартило - вместо обычной почетной грамоты и вымпела ударника соц.труда, премировали тогда новеньким автомобилем. В технике дедушка шарил как надо, а уж свою машину особо любил, потому содержал ее по уму и бате нашему она досталась в наследство в идеальном состоянии. Отец же наш более по плотницкой части был дока, к технике у него руки прямо скажем не из того места, что надо росли. Потому на машине не ездил, но продавать не продавал, говорил: "Федор подрастет, выучится на права, будет меня катать." Зря мечтал батя, Федор в него пошел и руки у него к разным двигателям внутреннего сгорания и другим карданным валам оказались заточены под то же самое, что и у отца. Но главное не в этом, водитель из него никакущий получился. Если скажем по трезвому вел свое транспортное средство, то сидел вцепившись в руль намертво, уставясь перед собой и обливаясь семью потами. Боялся значит, хоть и несся со скоростью не более 20 км/ч. Но зато уж если по пьяной лавочке за руль садился, то уж тут в нем орел просыпался. Баранку небрежно одной рукой слегка придерживал, и гнал сколько из этого бронепоезда выжать мог. Прям раздвоение личности какое-то. Так и страдал такой автомобильной шизофренией, пока однажды с пьяну не перевернулся со всеми чадами и домочадцами в салоне. Слава Господи серьезней шишек ни у кого ничего не было, но до Федьки дошло, что он всю свою династию чуть под корень не извел, начиная с себя. И зарекся шоферить. У машины серьезных поломок тоже не было, кроме помятого кузова, но Федька ее даже рихтовать не стал, загнал под навес, накрыл брезентом и забыл.
  Что сказать умели в свое время и у нас технику делать. Позвали мы того же Калдая - тракториста нашего, он часок в "Победе" той поковырялся и затарахтела милая - хоть сразу в путь. Оставалось только бензина найти. Этого добра не так, чтобы густо, но по деревне было - мотоциклы у многих, опять же бензопилы считай у всех - дрова заготовлять.
  Взяли стакан, да пошли по дворам бензин собирать, чтобы в город ехать. Меняли натурально: стакан самогону на стакан бензину. Всю деревню обошли пока на дорогу нашкрябали.
  И правду сказать, вымотались - оно ведь как: другому наливаешь, так и себе рука сама льет, автоматически. Так весь вечер на троих и просоображали - я, Федька и вся деревня.
  
  Глава четвертая
  Про то, к чему может привести хождение по ресторанам
  Понятно на другой день встали никакие, все думки-то совсем не про козла этого. Но делать неч, поехали в город. С Федором за рулем думал вообще никогда не приедем, но помалу пусть к обеду, но добрались таки в областной наш центр. Пришли там на рынок. Стали за прилавок. Стоим, торгуем значить. Самаих аж колотит крупной дрожью, но стоим-торгуем. Еще стоим. Опять стоим. А покупатель все нейдет! Не хочет народ эту скотину покупать и все тут. Простояли так наверное минут почитай пятнадцать. Ну совсем уже вымотались, пока наконец-то бабуська одна не подошла.
  -Че продаете, сынки?
  А у меня-то, злость на этого супостата еще не прошла туды ему коромысло, даже и наоборот, от этого стояния даже покрепчала, ну я в сердцах и ляпнул:
  -Козла вонючего, тварь поганую!
  Брат зырк на меня и запел свое: "Козлик это бабуся свеженький, молоденький", но старуха глянула на мясо, на рожи наши и бежать по добру. Ну что ты скажешь - не идет торговля!
  Мы еще так поторговали сколь сил хватило, минут с десяток и тут брательник мой, голова, и говорит: "А че мы тут стоим мучимся? Все одно торговля не идет! Давай это мясо в кафе какое, или же другой общепит, где еду готовят, загоним. И деньги разом возьмем и стоять не надо. Скорее и подлечимся."
  А и то! Тут же подле рынка и заведение нашли - богатое, а название так вообще подходящее - "Охота". Ну, думаю, нам сюда - уж как мне было охота, так и не обсказать. Пошли мы на кухню, нашли там главного, он опять же на рожи наши глянул, мясо пальцем потыкал и цену дал - аккурат вдвое меньше, чем нам за козла отдавать надо было. Братан было закумекался, а у меня уже нутро как топка паровозная пылает, надо срочно заливать, где там торговаться - По рукам кричу.
  Федор видно и не хотел соглашаться-то, да и отказаться видать не смог - только рукой махнул. Оно конечно, хоть и умная голова, а с похмелья-то трещит как и дурная.
  Тут оно все бы и закончилось, да вишь ты обратно мы уже через зал выходили, и так аккурат мимо бара. Ну и красота скажу! Столько на полочках всего наставлено, аж глаза слепит, ни в одном музее такого не увидишь. Как тут пройдешь? Ну мы и зацепились тут же у стойки. Сначала по маленькой - отпустило. Потом по большой - похорошело. Потом уж все как обычно пошло - еще разок, да еще другой. И после каждой становилось все лучше и сразу же начинало хотеться, чтобы еще лучше стало. А там мы уж и за столиком очутились, тут же официанточка подскокнула, шепчет:
  -Рекомендую жаркое из косули - только что косулю подвезли, причем натурально из самого лесу.
  А и то! Закусывать-то надо, не алкаши чай, - тащи, говорим косулю, да уж и графинчик значит под ее давай неси. Правду сказать - косуля та меня не так чтобы удивила. Я еще подумал - из козла, что мы привезли жаркое не хуже бы получилось. Ну да надо ж хоть раз настоящую косулю попробовать. Вот когда нам еще раз графинчик поменяли мы уж совсем освоились - давай с соседними столиками знакомиться, а все столики как один охотники оказались и ресторан этот они клубом называли. Хороший клуб однако, всяко лучше, чем у нас в деревне-то.
  И вот тут брательник мой и дал жару! Он-то не так чтобы часто на охоту ходит, правду сказать так вообще никогда, но языком пополоскать - ну вылитый охотник. И пошел чесать - мол, звери - то, лес - сё. А уж после третьего графинчика братан еще голосистее стал, правда начал с охоты на рыбалку иногда сбиваться, но все одно красиво выводил, как картинку писал - все столики аж замолчали, только его и слушали, даже рты раззявили.
  Что уж он им там пел, чем закончил - убей не помню. Хорошо запомнил только как официанточка туды ей коромысло, вдруг опять подскочила и говорит: "Господа, мы закрываемся", и бумажку сует, а там такое написано...Ну все, что мы тяжким трудом на козле заработали, как раз на эту косулю и ушло.
  Да...как-то нехорошо все получилось, а что делать - раз уж тебя господами называют, за это надо платить. И поехали мы домой, и без козла значить и без денёх!
  Уж как мы домой потом гнали - отдельная песня. Федор-то за рулем и так по пьяному делу дурной, а тут видать еще расстроился, что с деньгами неувязочка произошла, потому пер напролом, как на танке. "Париж-Дакар" и "Кэмел Трофи" в сибирских условиях. Особо в городе мы конечно шороху понаделали на своей "Победе". Машины округ нас прыскали в стороны как тараканы. Я так думаю гаишники нас не остановили только потому, что подумали - наверное это мафия на разборки на броневике несется. А с мафиями они связываться не очень-то любят, куда более им нравится ободрать какого-нибудь "чайника" за ремень не пристегнутый или там, что аптечки нету.
  Проехали мы такими вот гонками на выживание на удивление весь город и никого не протаранили, да и сами ни во что не долбанулись. До деревни своей тоже целыми добрались не смотря на то даже, что к тому времени уж стемнело, а ночное вождение по нашим сельским дорогам и без пьяного Федьки за рулем - полный экстрим. Но доехали-таки. Только у самого дома, аккурат около ворот Федькиных во что-то сильно ударились. Вышли, глянули - батюшки-святы, а это мы корову сбили. Да не просто корову, а соседа корову. Того самого, чьёного козла мы продавать ездили. И уж и сам он бежит, сосед в смысле. И жена его, буд-то специально в засаде ждали, когда это все случится. И брательника жена бежит, ну а моя-то Ленка, как без её - первей всех бежит.
  У нас в лютую зиму бывает волки к самой деревне подходят, дак от них я такого вою не слыхал, как от этой кодлы, что вкруг коровы выстроилась. Сосед завоет, соседиха подхватит, а и наши дуры-то стараются, подтягивают - ну чисто волки. Одни мы стоим с братом как люди - смеемся. Оно грех конечно, да и корову-то жалко, а и смешно, что поделать - этож надо так угадать - из всей деревни именно в эту корову попали, буд-то целились.
  -Ну их, - Федька говорит - че с ними выть стоять, пойдем как лучше уж с горя примем еще.
  А и то! Приняли чтоб печаль залить, да и забылися.
  
  Глава пятая
  Про разводы
  А на утро жены нас жестоко убивали. Натурально, мы ж намедни почитай два дня без продыху и просыху на всю Ивановскую гульнули, ну а как глаза продрали, ясно сразу помирать начали. А лекарства-то нет! Эти убивицы, пока мы спали все позапрятали. Мы уж и у меня и у брата все перелопатили - нет ничего. Только в братниных сенках мясо на лавках лежало, сталбыть корову ту дорезали, дак с мяса ж не полегчает. Уж как нам жить охота было! Уж как мы умоляли этих извергинь сжалиться! Нет ведь - они твердо порешили нас со свету извести и даже намерений своих злодейских не скрывали, говорили прямо:
  -Может и взаправду подохните, так нам дешевле будет один раз вас похоронить, чем всю-то жизнь за дурость вашу расплачиваться.
  Разводиться у нас видишь ты как-то не очень принято. Это в городе чуть слегка поскандалили про то, какую передачу по телевизору смотреть - тут же развод по-итальянски и раздел имущества с кактусом посередине.
  У нас же совсем почти что никто не разводится, поэтому какое добро тебе на свадьбе досталось с тем потом и мыкайся век свой. И если уже после свадьбы обнаруживался какой-то деффект в новоиспеченной второй половине, то заявления вроде: "Да я ее и разглядеть-то толком до свадьбы не успел", или там: "Мы только по ночам втречались и он мне при луне блондином казался" уже не принимаются - товар обмену не подлежит. Вот и наши бабы про развод как-то даже и не кумекались, надеялись только на тот счастливый для них случай, что мы дадим-таки дуба по причине похмельного синдрома в непереносимо тяжелой фороме.
  Вообще-то помню я один развод, причем случился он прямо на нашей улице. Жили себе мирно, да ладно старичек со старушкой. Не помню уже как у них фамилия называлась, только очень старенькие они были - это точно помню. Причем важный момент - старичек был как и положено в его лета - спокойный, даже солидный. А вот бабуська у него была шебутная. И вот надо было этой егозе престарелой своему дедку выложить как она ему по молодости изменяла. Или может один раз всего изменила, но сильно, потому что дед этого факта перенести не смог и развелся со своей старухой. Вся деревня тогда на уши встала - еще бы, мало тебе развод, да еще в таком возрасте - сенсация. Бомба почти что районного масштаба. Даже в районном "Брехунке" про то прописали. Правда приплели, буд-то бабуська не в молодости гульнула, а на старости лет ударилась в разврат. А несчастный муж застрелил из ружья ее, всех восьмерых ее любовников и напоследок и себя.
  На самом деле старички развелись мирно и вообще без убиств. Просто разделили избу, перегородили двор пополам и в заборе сделали еще одну калитку. Стало у них у каждого своя калитка и около калиток у каждого своя лавочка. По летнему времени на этих лавках они и обитались. Старый Отелло в основном молчком сидел. А бабка на балалайке тренькала. Особо если киданет рюмаху, более ей и не нать, то потом до темна здорово наяривала и матерные частушки орала. Специально деда доводила. Тот же делал вид, что не слушал, но в самом-то деле куплеты эти его злили, потому как в конце-концов он всегда не выдерживал, плевал в ярости и уходил в дом. Так и потешали они всю деревню пока дед не помер. Как преставился старик, так и струшка перестала частушки свои петь. Да и балалайку свою убрала. Видать не для кого играть стало. Тихая стала сосвсем, как подменили. В скорости и она вслед за дедом прибралась.
  Как-то помнится и бате нашему ударила дурь в башку - разводиться. Разругались они как-то одним разом с маманей и пришла нашему родителю такая идея, что супруга его не понимает совсем и вовсе ни во что не ставит. По этой серьезной причине стал он с мамой нашей не разговаривать и (благо лето было) переехал на место жительства на сеновал. Думая поймет от такого решительного шага супружница его, какое сокровище теряет и прибежит обратно в дом звать и конечно начнет каяться за свое поведение и впредь будет его уже во все ставить. А от той никаких видимых глазу реакций - живет себе, может даже пуще прежнего. От такого незамечания батя уже окончательно разобиделся и пошел к председателю:
  -Дай ты мне комсомольскую путевку на целину. Поеду в Казахстан залежные земли для Родины поднимать.
  А председатель ему в ответ:
  -Ты Миха видать о притолоку здорово стукнулся. Какой из тебя нахрен комсомолец? Трое вон по лавкам сидят, а все туда же - комсомолец, так-перетак! Целину и без тебя кому поднять найдется, а мы вот новую ферму строить начали, где я тебе сейчас плотника хорошего искать буду. Трудовых подвигов захотел? Так дуй на ферму и вкалывай - я тебе так и быть вымпел передовика и значек "Ударник пятилетки" организую.
  Но папаня мой уперся рогом в целину свою и давай кричать, что в район поедет, там-то уж поймут его патриотические порывы по зову партии и путевочку в край ковыльных степей вмиг организуют. А председателю за непонимание политической ситуации еще и по шапке надают.
  Ну председателем-то тогда был мужик ушлый, не то что Хрюша тебе какой-нибудь. Он из колхозных конюхов на фронт ушел, а через три месяца назад вернулся с одной рукой и на деревянной ноге. И сразу его в председатели определили, потому мужиков более вообще никаких в деревне не оставалось. С тех пор потом четверть века пропредседательствовал и ни разу его не посадили. Хотя в войну никто в деревне с голодухи не помер и на рудники погибельные он никого по разнарядке не отправил - выкрутился. Кукурузу при Хрущеве опять же не особо сажал. На целину ту же при Брежневе ударные комсомольские отряды не посылал, наоборот при себе кадры удержать пытался. И все это как-то с рук ему сходило. Стал быть голова на плечах у мужика была, а не кочан копусты.
  В тот раз он сразу смекнул, что если батя и взаправду в район поедет с жалобой, то Фортуна вполне может к нему, председателю, обернуться задом. Не посмотрят даже, что колхоз в миллионерах ходит. С другой стороны и отпускать ценного работника никак нельзя было - добрый дедушка Сталин при всех своих многочисленных заблуждениях в одном был точно прав: "Кадры решают все".
  И пошел тогда председатель на хитрость. Он же понимал с какого рожна у бати нашего патриотическая музыка в заднице заиграла - потому что с бабой своей поскандалил. И говорит тогда отцу нашему:
  -Твоя взяла. Выпишу я тебе направление на целину, только с одним условием. Видал я у тебя под забором бревно валяется. Ты со своей законной супругой на пару, двуручной пилой бревно это и попили на чурочки. Каждая чурка чтоб не более полуметра в длину была. И чтобы пилить только в двоих, чтоб ник-то не помогал.
  А бревно это надо сказать - лиственница длиннючая, да здоровенная. Да пролежала к тому времени изрядно, выдержалась и стала по фактуре своей на железо схожа.
  Папаня вроде как заартачался, председателю, что:
  -Нет у тебя полномочий мне такие дурацкие условия ставить.
  А тот ему, что:
  -Это мы так выдержку твою комсомольскую проверим. Достоин ли ты на целине колхоз представлять в своем лице. Или лучше не позорься и иди на ферму работать дальше.
  Ну решил папа выдержку свою комсомольскую проявить уж во всей красе. По скольку с мамой они словесно не общались, то кой-как через нас, детей, он ей объяснил, что от нее требуется. Та спокойно плечами пожала, дурь мол очередная, но пошла в дровник и "Дружбу - 2" принесла.
  Уж как они пилили. Даже у Гайдая таких комедий я не видал. Когда двуручной пилой пилишь, то слаженность нужна от людей и тогда пила пилит, аж поет. Но слаженности у моих родителей на тот момент не было вовсе. Мамка-то вела ровно, а вот батя психовал - то дергал, то наоборот толкал. Пила всяко извивалась и из реза постоянно выскакивала, а то наоборот заклинивала в бревне намертво. Батя психовал еще сильней и от этого ситуация только усугублялась. Самым же тыжелым для родителя было то, что переносить эту свистопляску нужно было молча - ни тебе ругнуться ни матюгнуться. Терпел он сколько мог - одну чурку они с горем пополам почти что до конца допилили - для его характера, выдержка за пределами человеческих возможностей. А потом он сорвался таки и сказал про все, что он об этой ситуации думает. Естественно в таком разрезе они с мамой по новой разругались и пилить бросили.
  На завтра вышли-таки опять с бревном воевать. И снова к концу первой чурки с молчанки на крики перешли и пилу бросив, в разные стороны разбежались и до следующего вечера словом не обмолвились друг с дружкой. Неделю изо дня в день подряд такая картина повторялась. Соседи уж стали заранее к бревну собираться, места поудобнее занимать, чтоб этот концерт по заявкам труженников села посмотреть. Но по всему видать запас брани у каждого человека свой предел имеет и рано, или может поздно, но истощается. Вот и родители мои неделю подряд каждый вечер покричав, со второй начиная перешли на нормальный тон. И уже без криков и истерик, в спокойной конструктивной обстановке международных переговоров друг дружке накопившиеся претензии предьявили. После чего оба друг на дружку же опять разобиделись и еще пару дней молча пилили. Но уже хоть без ругачки. И только потом уже за распиловкой обсудили свои обиды и пришли таки к какому-то пониманию точки мировозрения классового (в смысле пола) противника. На остатках того же бревна до полночи просидели разговаривая. А потом вместе в батины аппартаменты на сеновале ночевать отправились. Да видать не спалось им, потому мама в первый раз в жизни на дойку опаздала. Следушую ночь папа в доме ночевал.
  С бревна самый край остался - еще на три чурки от силы. Но допиливать его не стали, много лет еще потом он валялся под забором и мы на нем вечерами сидели - вместо лавки, семечки лузгали.
  Вот так тогдашний председатель супругов помирил, хотя скорее всего ни разу ни одной книжки какого-нибудь Фрейда не прочитал. А сейчас городские ходят-ходят к психологам, на разные там картинки с кляксами пялятся, бешенные деньги за то отваливают и все одно - разводятся.
  К слову, председатель-то родителя нашего тогда обманул. Как увидал, что ценный работник лыжи свои зачехлил и никуда с колхозу не денется, так и зажал обещанное. Ферму-то сдали в срок, а лучший плотник ни вымпела передовика, ни значка "Ударник пятилетки" не увидал. Только грамоту почетную от имени правления колхоза.
  
  Глава шестая
  Настоящая сибирская охота
  В то утро дошло до нас наконец, что извергини наши решили вполне определенно нас со свету белого сжить. Ситуация была самая что ни есть серьезная, даже критическая. Мы, можно сказать, в глаза смерти уже смотрели, потому как дело к обеду подходило, а мы все еще не опохмеленные были.
  Чуем - худо совсем, лягли мы с братом, руки как положено сложили, отходить собираемся. Вдруг собаки залаяли, мужичек какой-то плюгавенький, но одетый с форсом в дом проходить, здоровается. Мы ему:
  - Извини, мол, мил-человек, не ко времени ты пришел - сил нет с тобой беседовать, да и не до суг нам - помираем мы, а ты мешаешь.
  - Погодите, говорит, ребята помирать, дело есть.
  Оказалось мы в охотничьем ресторане большой эффект поизвели, так тамошним господам глянулись, что все они захотели с таким знаменитым охотником, как брательник мой, Федор, в напарниках значить поохотиться. За такую уникальную возможность заплатить хорошо обещали, хоть прямо сразу, тот же день готовы всю сумму разом внести. А мужичек этот вроде председателя в ихнем клубе. Он значит как сказал, сколько они за охоту с нами отвалить готовы, так нам и помирать сразу же расхотелось. Брательник кричит:
  - Деньги вперед и тогда хоть завтрева на охоту.
  Мужичек даже рядиться не стал, шлепнул по столу пачечкой бумажек и говорит:
  - Очень всем невтерпежь, потому завтра к вечеру уже и ждите. Переночуем у вас, а поутру и двинемся. Да и ушел.
  Мы с Федором оба как заорем дурью в голос:
  -Жена!
  Обе наши клуши с кухни прибежали. Братан так пальчиком на стол: -Тут нам деньжат подвезли - приберите-ка, потом с соседом рассчитаетесь. Не хватит, так еще будут.
  Дуры-то наши как увидали сколько денег на столе, так и стали столбами электрическими и засветились так же. А Федор как заорет:
  - Че встали! Кормильцы помирают, а оне стоят...ну и далее по смыслу, что одна нога здесь, а другая, чтоб через пять секунд налито было .
  Надо сказать тут наши курицы ласточками запорхали - сей же момент нарисовали и выпить и закусить.
   Подлечились, я брату и говорю: - Слушай, брательник, это ж какую им охоту за такие деньги устроить надо. А ты ж ведь за всю жизнь более двух зайцев не добыл, да и те видать сами со страху померли. Федор видать за зайцев своих обиделся и отрезал:
  - Не твоего ума забота, все им будет красиво, главное деньги получить.
  А и то! У брата башка умная, пусть и соображает, а я пошел себе домой, да и сутки почти продрых.
  Другой день под вечер прихожу к брату, а у него - аж глаза протер на всякий случай! Не зал в доме, а прям ресторан какой-то, не хуже чем где мы давеча были. Это Катерина его, да Ленка моя уж расстарались, благо и мясо-то было, а остальное у нас отродясь все свое. Но еще больше чем еды, было выпивки. Где оне заразы столько самогона прятали - это ж месячная норма ликероводочного завода.
  А тут как раз и охотники прибывать начали. Да каждый на своей машине - за всю историю нашей деревни по ней столько машин не проехало, сколько враз на нашей улице собралось, и еще подъезжают. А из машин люди выходят с ружьями. Сосед это через окошко увидал, да с соседихой в подпол спрятался, подумал, что это нашу деревню террористы захватывают.
  А брат-то у ворот своих стоит и всех в дом препроваживает:
  -По русскому значит обычаю, пожалте к столу с дорожки.
  Ну они ж не идиоты, а охотники, тем более такой стол - сам папа Римский в постный день и то не удержался бы угощения такого отпробовать, что говорить про простых грешных - сей момент вкруг стола все и собрались. А брат еще раззадорил: - Кушайте, мол, все приготовлено из лося, вчера мы с брательником его...наохотили, специально к вашему приезду. Все свеженькое, можно сказать парное, лосик вчера только мыч...бегал.
  ??Я так подумал - путает он что-то и шепчу:
  -Напомни мне, Федя, когда мы на лося-то сходить успели, может я так выпимши был, что не помню?
  -Молчи ты Димася! Это такой же лось, какую мы касулю в ресторане кушали.
  Причем касуля я не понял, но молчу, тем более гляжу господам охотникам понравилось - разом всей артелью навалились. Ну и я поспешил отведать, пока все не съели, хоть попробовать лосятину, охотников-то в нашем роду никогда не бывало, так что лосятиной больно-то не баловались . Ничего правда особенного - на вкус как говядина.
  Только выпили-закусили по первой, а братец уж спешит по новой подначивает-поёт: и за то выпьем, и за се выпьем, ну мертвого уболтает, так что ясен пень все пьют, а братан-то хитро улыбается. Так что всю-то ноченьку за столом и провели - один еще пьет, другой уже спит, но тут же, за столом, ни одного, ни живого ни мертвого брат из-за стола не выпустил.
  А поутру сразу и на охоту. Правду сказать идти-то охотники могли только если друг за дружку держались, но пошли все, видать сильно охота на охоту было. Только выступить смогли уже ближе к обеду: перед уходом по рюмашке на опохмел выпили, да по другой за удачу, потом за верный глаз, да после за верную руку опять же, а там уж пошло и за дружбу и чтоб войны не было (святое дело), а перед уходом как водится - на посошек...четыре раза. На всякий случай еще с собою взяли, да уж и пошли.
  Ой-ей-ей! Ох и трудно шли-и! Тяжелый переход был, долгий - четыре часа шли...прошли весь огород, дошли до бани. Господа охотники как баню-то увидали, обрадовались, "Привал, привал!" - кричат. Они подумали, что это охотничий домик.
  А и то! Привал, так привал, выпивка с собою, закусок нам из дому бабы понатащили - мы от бани только крикнули, оне уж бегут, несут. Расположились, да с устатку так подкрепились, что тама-ка и остались, дале идти никто уж не смог, только немногие стоять могли еще.
  На том оно все и кончилося бы, да аккурат напротив братниной бани у соседа скотный двор расположон. Ну того соседа-то, самого. А у него вишь еще две козы осталось. Им бы дурам залечь и молчок, глядишь и отлежалися бы и пронесло бы. Дак ведь нет, туды им коромысло! Им как раз к этому времени туда-сюда бегать приспичило.
  Настоящий-то охотник, хоть и выпимши, все равно завсегда охотником останется. Обязательно дичь заметит...рано или поздно, особо если она в пяти шагах от него бегает, да еще и время от времени орет противным козлячим голосом. Так что чему удивляться - через часок-другой господа этих коз конечно и засекли и так поняли, что это дичь перед ними и давай все палить. Козы-то от грохота совсем очумели, давай метаться, орать вовсе нечеловечьими голосами. Ну прям не то фильм ужасов, не то выпуск новостей.
  Да только уж больно господа випимши были, с пол-часа всёй бандой палили - ни как попасть не могли. Козы уж привыкли к пальбе, успокоились совсем, стоят сено жуют.
  На том бы все и кончилося. Да брат мой решил господам мастерство показать. И ведь показал - отродясь главное дело далее чем за два шага в спокойно стоящий столб не попадал, а тут пожалуйте-нате - три выстрела и все в цель: две козы и сосед-бухгалтер. Сосед-то пальбу услыхал, думал бои в деревне начались, решил в лес бежать и уж до опушки добежал, тут-то и попал Федор ему аккурат посередине. В общем у соседа походка стала как у меня была, после его козла.
  
  Глава седьмая
  Про то, к каким последствиям может привести настоящая сибирская охота.
  Что дальше рассказывать. Наша с брательником охота господам охотникам тогда между прочим очень понравилась. Хоть все казалось бы подряд, в кого ни плюнь, до полного беспамятства пьянючие были, а гляди-ка ты, двух подстреленных коз каждый первый из них запомнил. Причем каждому помнилось, что именно он и есть тот самый Д, Артаньян, который в конце концов утомился смотреть как все остальные лохи мажут, небрежно поднял ружье и дуплетом уложил обе штуки дичи разом. Правда у каждого была персональная версия про то, что собственно из себя эта дичь представляла. Наиболее частые варианты (по убывающей): два лося, два оленя, две косули, два кабана и даже (он вариант) - два жирафа.
  Так, что они, как у охотников принято, другим охотникам в красках и в деталях понарассказали про свои подвиги в частности, и, за одно, про прелести большезапоровской охоты вообще. Уже те другим от себя приврали с три короба. Получилось буд-то пьяные в глухой телефон поиграли. И как-то разом-вдруг Большие Запоры стали модным охотничьим куррортом. При чем не среди шелупони всякой, которые на древней "копейке" из берданок пострелять ездят. А среди солидных охотников, таких, которые может и стрелять-то толком не умеют, зато у них один чехол для ружья дороже стоит, чем весь мой гардероб, включая раритетный дедовский тулуп.
  Не спорю, среди хлынувшей братии охотников и настоящие мастера-виртуозы изредка попадались. Да ведь у нас-то и по-правде места для охоты изумительные - настоящая дремучая тайга, считай совсем не тронутая. И охотники потомственные среди местных кадров отыскались, которые и зверя знают хорошо и тайгу местную вдоль и насквозь сплошь истоптали. Они-то приезжим коллегам охотничье удовольствие теперь и организовывают.
   Остальным фрайерам от охоты мы с Федором сафари устраиваем у себя в огороде по откатанной до мелочей колее - стол, баня, шашлыки. Желающие, которые еще в состоянии, могут на последок по консервным банкам пострелять, не зря ж ружья тащили.
  Стали появляться и такие, которые, без конкретной цели - в виде добытого зайца, или пьянки на пророде, просто побродить по дикому лесу приезжают. Причем уже и издалека народ попер.
  Один мужичек есть у нас в постоянных клиетах, который летом пару раз в месяц как на работу прилетает из самой Москвы грибы пособирать. Очень он это дело обожает. Говорит, мол работа очень нервная у него и ни что его так не успокаивает, как хорошее лукошко белых грибков нарезать.У нас-то чего бы доброго, а уж этого дела - не то, что ножиком, косой не скосить, сколько много. Причем сами грибы эму московскому грибнику и не нужны, он их насобирает, переберет, особо выдающиеся сфотографирует, а потом отдает кому нибудь. Просто так, даже денег за них не берет никогда, хотя какую-никакую мог бы и копейку с этого выручить. Но ему видишь ты сам процесс дорог. Вот и ходит по лесу в кепченке, дождевичке стареньком, да в обычных сапогах резиновых. А вокруг него четыре мордоворота в камуфляже, с рациями и автоматами.
  Естественно этому грибнику в провожатые подрядили Клавдича, тоже местного любителя "тихой охоты". Он хоть и берет только мухоморы, но грибные места все чуть не до соседней области знает. Мало по малу они на грибной почве сдружились и москвич узнал про трагические скитания Клавдича в разных инстанциях. Похмурился московский гость, но ничего не сказал, молча укатил восвояси. А уже на другой день под вечер машина из города на всех парах в деревню влетела и к Клавдичеву дому. Из нее несколько мужиков в пиджаках и галстуках выскочили как ошпаренные и галопом в дом. Там чуть не на подносе, да с поклонами вручили Клавдичу папку со всеми уже готовыми документами, чтобы завод по изготовлению сушеных грибов хоть сейчас запускать. Могут ведь когда захотят, туды им коромысло. Да только поздновато - схватился поп за яйца, а Пасха-то уж прошла. Но Клавдич все равно папочку принял и в камод спрятал. А что, может отойдет еще мужик, глядишь когда и осуществит свою задумку.
  Впоследнее время среди гостей в Больших Запорах все чаще иностранцы стали попадаться. Это Федор наш заключил договор с одной турфирмой и она нам теперь через интернет иностранных клиентов подбирает, которые желающие в настоящей сибирской деревне пожить. Чудные люди скажу я вам - тащатся в основном из теплых стран, где и своих настоящих куррортов тьма. Им видишь ты понадоели всякие там пляжи с пальмами и кокосы с банами приелись аж до изжоги. Вот они и платят большие деньги, что бы в рубленой избушке пожить, потопить печку, да сибирских пельменей покушать. Экзотика им это. Фотографируются в фуфайках и шапках-ушанках, а за водой по-первости аж в припрыжку несутся - интересно и странно им воду добывать не в кране на кухне, а из колодца и коромыслом потом тащить. Дровец поколоть тоже немало любителей находится. Многие семьи у нас в деревне с радостью таких постояльцев пускают, двойная потому что выгода - и за постой плата и подсобник по хозяйству в придачу.
  
  Глава восьмая
  Про звездную болезнь Федора Михайловича Колупалова
  Заправляет всеми охотничьим и туристическими делами Федька мой. Мы с ним фирму свою открылили: ЗАО "Братья Колупаловы". Он в нашей фирме генеральный директор, а я - исполнительный. И все, из учредителей только мы двое и есть - чужих не берем к себе в компаньоны, сами справляемся. А и то - брат мой, все-таки башковитый мужик - в самом деле это он все и придумал, когда с охотой такой удачный случай получился, то Федор все дальнейшее и организовал. Сейчас считай вся наша деревня тем, либо другим боком в делах наших участвует: кто охотников на охоту водит, кто гостей принять-накормить помогает, а кто и сувениры разные на продажу делает. А Федор Михалыч все распределяет - кто, чего и как.
  И все-то толково у Феди получается, но был в одно время неприятный момент, когда все чуть было наперекосяк не пошло. Заносить Федора стало, туды ему коромысло. Оно же ведь как пошла такая петрушка с охотниками-туристами и прочими бездельниками, дай им Бог здоровья, братец мой начал работников наймовать - кого охотникам в провожатые, кого дома прием организовать, баб опять же харч к столу готовить-убирать. Калдая, так вообще на постоянку себе водителем взял. Короче считай начальником стал. Ну видать и загордился. Обращайтесь мол ко мне Федор Михалыч, да с должным уважением. Да покрикивать на людей стал по причине, а после и вовсе без всякой надобности. Начал брат понимаешь куражиться, да значение свое перед народом выставлять. Ну а народ, пока Федор путем за работу рассчитывался, в кулак покашливал, но помалкивал. Так ведь у Федора-то вслед за зазнайством и скупердяйство прицепом вылезло. Начал он потихоньку деньгу зажимать - одного работника обманет, другому недодаст, третьего обсчитает.
  Длилась такая звездная болезнь с Федором пока он в Москву не съездил. Отправился он в престольную с одной конторой туристической договор заключать на предмет совместно окучивать иностранцев в плане туризма. Москвичи обязались поставлять туристов заграничного происхождения, ну а мы стал быть подвизались создавать вокруг тех туристов настоящую сибирскую экзотику. Барыш попалам. Все довольны. С договором проблем не вышло - окрутили бумаги все как надо, тут же и обмыли это дело. А что москвичи не из того теста что ли состряпаны? Деловые-деловые, но рюмку лишний раз от себя тоже не отодвинут. Вот после банкета и понесло брата моего в приподнятом и изрядно поддатом настроении столичные достопремечательности глянуть. Ну и решил с метро начать, слыхал он, видишь ты, буд-то метрополетен в столице замечательно красивый. И надо ж тебе, первым делом в метро том на мужика налетел, который дипломами торговал о полном высшем образовании. Тут у Федора крышу-то и сорвало. Нет с одной стороны глянуть, так и понять его можно, это ж мечта его заветная - диплом. А с другой стороны если посмотреть, то купил бы себе какой получше диплом один и на том успокоился бы. Нет ведь, он же гад на все деньги, что в Москву прихватил понабрал дипломов. Штук десяток точно, а может даже и полтора. Словом все имеющиеся в наличии сбережения в те Филькины грамоты и вбухал. Приехал домой и всю стену в зале теми дипломами обвесил. А тут народ как на грех повалил, чуть не в очередь за деньгами - давай мол Федор Михалыч за то рассчитайся, да за се. А денежки-то тю-тю. Федору-то бы людям чистосердечно признаться, что фигня приключилась, сильно на образование потратился, погодите с рассчетами малость, глядишь народ и понял бы. Или сказал бы еще лучше, что пропил все да копейки, это бы все уж точно поняли. Нет ведь! Федор Михалыч ноздри в гневе раздул, соплю пузырем выдул, пацы веером растопырил, да и развыступался в плане того, что когда пожелает нужным тогда и рассчитается. И что он не считает для себя необходимым перед всякой вшой отчитываться по своим финансовым вопросам. И что ему и так должны все подряд и каждый в ножки поклониться, за то что он-благодетель эту помойку занюханную, деревню нашу значит, кормит-поит не жалея сил. И что если кто чем сильно не доволен, тот хоть сейчас может пройти в кассу и получить там по морде!
  Вот это выражение федькино, что в кассе вместо денег зарплату выдают только по мордасам и переполнило чашу народного терпения. То, что из этой самой чаши выплеснулось, перетекло в натуральный мордобой. Я сам из-за забора видел своими личными глазами, как брату моему единокровному мужики кулаками в харю тыкают. И насовали скажу изрядно, у нас что другое могут как попало сделать, а вот драку всегда исполняют старательно и от души. У меня аж сердце разрывалось на это смотреть. Так и подмывало выдрать штакетину из забора, да отдубасить мужичков как следует за брата. Еле сдержался, в дом ушел чтоб не видать ничего. И не потому вовсе, что Фендька не прав - когда твоего брата бьют не дело разбираться, прав он в драке или может даже и виноват маленько. Еслиб только в прав-неправ дело было, я б после первой же тычки уже б тама-ка был и первому же тыкарю по тыкве то тыкнул бы. Думаю, второго героя среди народа уже бы и не отыскалось, но... Не стал я в эту карусель ввязываться исключительно только потому, что подумал, что головомойка эта брату моему Федору может как раз на пользу пойти. А синяки в крайнем случае сойдут со временем - не первый чай раз в своей судьбе по морде кулаком ловит.
  Минут через десяток Федор влетел и заорал благим матом:
  -Димася! Там наших только что били! Колупаловых били! Бежим набьем это быдло двое-вместе, пока не разбежались! Они мне прямо сейчас по морде надавали!
  Мог бы и не рассказывать. По физиономии его было замечательно видно, что с ним такое сейчас приключилось. Уж как мне жалко стало братика моего! Еле-еле, но удержался, чтобы и правда не подскочить, да не побежать обидчиков лупить. Вместо этого сказал спокойно:
  -Они тебе Федя не поморде надавали, они тебе надавали по заслугам. Заработал ты свои леденцы.
  -А-а-ах та-а-ак! - Федор аж побелел как штукатурка - Ну значит не брат ты мне! Нет у меня более брата! И выскочил со двора моего, пулей вылетел.
  Два дня потом Федор рвал и метал. Как крокодил в клетке, метался по двору своему - круги нарезал и пинал в ярости, что ни попадя.
  Я-то переживал тоже и пырывался пойти утешить его. Еще не поздно было бы и морды побить всем соучастникам давешнего преступления против личности брата. Делов-то - отлупить пяток-другой обидчиков. Да как два пальца об асфальт! И сразу бы с Федором помирился. Но я сдерживался, понимал - так правильнее. И прав оказался - на третий день пришел ко мне брат мой весь с желто-фиолетовой рожей и банкой самогона:
  -Давай поговорим Димася.
  Почти сутки мы с ним проговорили "за жисть". Самогону немерено сколько выпили, но даже Ленка моя ни слова ни буркнула, понимала - не просто ведь киряем, разговор у нас важный.
  Но слава-те понял Федор, что не в ту степь его понесло. Что нельзя, как у нас обычно бывает - что ни прыщ на гладкой жопе, а уж горой себя считает. Что ни доведись кому чуть над людьми приподняться, так надо обязательно остальным на макушку сверху плюнуть. Ну нельзя же так, неужели все такие, даже Федор мой?
  Слава Богу брат мой все-таки человеком оказался. Взяли мы с ним выпивки поболее и пошли по дворам.
   По первости, когда нас в двоих видали, с опаской выходили мужики - думали, что поквитаться пришли и сразу начнем их метелить. А Федор сразу каждого к кому приходили по отчеству называл и начинал извиняться. Мол замутнение временное мозгов произошло, по причине внезапно привалившей какой-никакой а власти. Слишком резкий вышел подъем в князи из навоза, вот и укачало слегка. Но вроде как все бесследно прошло и более не повторится.
  Односельчане от такого приступа самокритики даже засмущались. В наших по крайней мере краях сроду такого не бывало, чтобы начальство за что бы там ни было извинения приносило. Хотя делов наделывали в сто крат против Федьки и ничего - не икалось. Ну а покаянную голову и мечь не сечет - простил народ братца моего. Даже более - после того по правде уважать начали и Федормихалычем уже от души называть стали.
  
   Эпилог
   За корову-то, за коз, за козла-супостата соседского мы давно рассчитались. И даже за травму соседу тоже сполна уплатили. Так что зла он на нас более не держит, да и еще бы он за такие деньги в обиде остался. И вообще он у нас теперь бухгалтером работает. Оно конечно мозгоклюй еще тот, но в бухгалтеры нам луше не найти, дело свое туго знает - ОБЭП и налоговая хором плачут от отчаяния, что никак к нам прискрестись не могут. Вот казалось бы они захоти - и до столба найдут за что доколупаться, а вот нате вам с прибором - до столба пожалуйста, а до нас не могут.
  За вортник закладывать мы с Федором практически перестали. Ну разве по праздникам, да иногда с партнерами, либо же клиентами - для бизнесу, потому, что если в России бизнесом занимаешься, надо обязательно с партнерами водку пить, или там коньяк. Но против ранешнего почитай ведро на рюмку сменили. От того - при деле стали, ране от безделья клюкали, да от безнадеги. Да и вообще по деревне пьянства не в пример меньше стало. На нас равняясь зашевелились и остальные мужики. Кто с нами работает, кто покумекал и для себя чего придумал, уже трое фермеров из нашей деревни получилось. Не сидят как ране и не ждут когда их счастье само на печке найдет. Не скажу, что сильно богатая деревня у нас стала, но и от нужды все-таки тоже отошли.
  А Клавдич открыл-таки свою грибную фабрику. Принимает летом грибы у населения и перерабатывает, со всех окресных деревень ему сырье народ тащит. Тоже возможность людям в лето подзаработать, особо ребятне, да старушкам.
  Мы с братом два памятника поставили у въезда в деревню. С одной стороны дороги мраморный козел стоит. Он конечно козел был такой, что не приведи Господи, да через его мы наконец в люди выбились. А на против - через дорогу на козла мраморный же страус смотрит. По-правде счастья от тех страусов мы не повидали, да ведь с них-то все и началось. А потом - деревню-то нашу с тех пор как у нас страусы водились, по округе иначе как Большие Страусы ник-то и не называет. Потому недавно мы с Федором накрыли во дворе стол и провели референдум, чтоб уже официально присвоить нашему населенному пункту это сложившееся в народе название. Кто значит "За", то проходи-садись, наливай-голосуй. Кто против - издаля принюхивайся. Естественно все единогласно "За" подписались. Мы уж и бумаги отправили куда надо, кой-кто из охотников обещнулся подсобить.
  Так что в скорости если соберетесь к нам в гости, то ищите в Сибири деревню с простым сибирским названием "Болшие Страусы". Вот там нас и найдете.
  
  За все время чтения ни одно животное реально не пострадало!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"