Гиммлер прилетел в Таллин 28 сентября с формальной инспекцией Эстонского легиона Ваффен СС. Его встречал бригаденфюрер Йоханнес Соодла. Гиммлера тут же окружили с трех сторон приставленные бригаденфюрером телохранители. Процессия двинулась вдоль строя почетного караула к черневшеву вдалеке "Мерседесу". Охранник справа шел так близко от рейхсфюрера, что дуло его автомата периодически упиралось прямо в грудь Гиммлеру. Рейхсфюрер покосился из-под стекляшек очков на правую руку телохранителя и на узловатый указательный палец, лежавший на спусковом крючке. "Только бы этот эстонец не перенервничал..." - подумал Гиммлер, посматривая на чисто выбритые играющие желваками скулы охранника. Охранник тоже скосил глаза на своего подопечного и с удивлением отметил, что тот был похож на Берию, как брат-близнец. Те же круглые стекляшки очков, те же черты лица. "Всех их должности рихтуют одинаково, - подумал телохранитель Харри Рент. - Вон и Соодла наш на одно лицо с Маленковым..."
Гиммлер уже второй раз посещал Таллин. Первый раз он был здесь больше года назад в конце июля 1942 года. Тогда он прилетел в Эстонию с Карлом Виллигутом, который и показал ему древние орденские замки тевтонских рыцарей и рассказал легенду о Даннеброге. По словам Виллигута, древний госпитальерский плащ находился именно в Таллине. Эта реликвия должна была украсить зал Госпитальеров в Вевельсбурге. По распоряжению Виллигута комендант замка Манфред фон Кнобельсдорф уже приготовил в этом зале магистрский трон над которым должен был быть растянут и особым образом законсервирован красный госпитальерский стяг с белым крестом. Гиммлер благоговейно верил в магическию силу плаща первого магистра тевтонского ордена Генриха фон Вальпота, потому что по легенде сила плаща превзошла даже нордический импульс громовержца Тора.
В свой первый приезд Гиммлер долго бродил с Виллигутом по Домбергу, и тот показывал ему места планируемых раскопок и реконструкций. По заданию Виллигута руководитель отдела Насыпных обитаемых холмов Вильгельм Хаарнагель нашел специалиста по археологии Ливонии, некоего Армина Нойманна, который позже получил задание сменить немецкую фамилию на эстонскую, и стал Армином Туулсе. Этот археолог был специалистом по ливонским орденским замкам и в частности уже в 1930 году произвел раскопки монастыря святой Бригитты, а также, уже по заданию отдела, раскопки подземелий Феллинского орденского замка (Вильянди, как называют его эстонцы) в 1939 году. Летом 42-го Туулсе поклялся Гиммлеру, что найдет Даннеброг через год. И вот в середине сентября 43-го на стол Гиммлера на Принц-Альберт-Штрассе,8 легла шифровка из Ревеля от "археолога" о том, что Даннеброг будет раскопан через две недели. Гиммлер вылетел в Таллин лично, не проинформировав об этом Виллигута. Он хотел сделать своему наставнику подарок - привезти драгоценный кумач в Вевельсбург. Инспекцию эстонской бригады Ваффен СС Гиммлер придумал для отвода глаз.
В кабинет управления полиции безопасности первым на прием к Гиммлеру явился уполномоченный по архивам комиссариата "Ост" доктор Вольфганг Моммсен.
Моммсен был человеком Розенберга, однако отчитаться перед рейхсфюрером по археологическим изысканиям на Домберге был обязан. В его компетенцию входил также подбор архивных материалов из древних орденских хроник и переписки магистров и епископов Левонского ордена, связанных с интересовавшей рейхсфюрера темой. Естественно, что отчет о проделанной для рейхсфюрера работе ложился на стол и рейхсляйтеру Розенбергу.
- Хайль Гитлер! - Моммсен попытался щелкнуть каблуками, но папки и фолианты в его левой руке дрогнули и угрожающе стали расползаться, Моммсену пришлось подхватить их только что вскинутой правой рукой.
- Где мой артефакт? - спросил Гиммлер, и тонкие черные губы его сжались в одну узкую линию, а подбородок пропал совсем, пенсне метнуло в сторону Моммсена маленькую молнию.
- Его пока нет, рейхсфюрер...
- Где Нойманн?
- Я не думал, господин рейхсфюрер, что следует пригласить господина Туулсе...
Гиммлер снял телефонную трубку и приказал секретарю разыскать Армина Туулсе, потом жестом указал Моммсену на стол.
- Ваши соображения?..
Моммсен свалил окончательно потерявшую устойчивость кипу папок и фолиантов на зеленое сукно стола и начал говорить:
- Видите ли, господин рейхсфюрер... По некоторым данным первыми держателями артефакта были меченосцы. Они отстроили первую деревянную церковь на Домберге еще в начале 13 века. Причем построили ее на месте языческого капища, как раз на месте их главного жертвенного камня, рядом с вековым дубом. Жертвенный камень был захоронен очень глубоко, так сказать, "сброшен к костям испепеленных предков", на его месте был создан новый алтарь во славу Христа Спасителя и Девы Марии, над которым был растянут свергший сатанинские силы стяг рыцаря Генриха фон Вальпота. И если Тевтонский орден был подобием СС в эпоху крестовых походов, то Орден меченосцев был специально создан Тамплиерами для продвижения на восток и захвата именно восточных территорий. Доннеброг не вязался с символикой меченосцев и тамплиеров, с их красным крестом и мечом на белом фоне. Зато на белый госпитальерский крест на алом фоне ежедневно молились братья-рыцари, и горожане Ревеля сделали этот символ малым гербом своего города, а датчате и вовсе своим государственным флагом.
Однако к 1230 году церковь на холме стала монастырской. "Псы господни" - монахи доминиканцы сделали ее своим монастырским храмом. С тех пор, как черные-белые братья стали перестраивать деревянный храм в каменный, Даннеброга больше никто не видел. После того, как братья меченосцы три года спустя перебили конвент доминиканцев и вернули себе церковь, а самих их изгнали со священного холма, красного плаща в церкви не было.
Мне удалось установить по протоколам допросов доминиканцев, что некий красный материал упоминался в качестве реликвии Доминиканского монастыря в церкви Святой Екатерины в Ревеле, а монастырские хроники туманно намекают на тайное посещение монастыря в 1248 году самим Альбертом Великим и его крайней заинтересованности в чудесной реликвии. Так что одним из возможных мест захоронения священного плаща может быть именно этот монастырь... если конечно Альберт Великий не увез его в качестве сувенира в Кельн...
В этот момент в кабинет вошел Армин Туулсе.
- Хайль Гитлер!
- Хайль... Уважаемый господин "археолог", я получил вашу шифровку об артефакте. Где мой артефакт?
Моммсен прокашлялся и стал рассматривать свои ногти. Туулсе указал ладонью на заваленный папками стол:
- Разрешите?
Гиммлер кивнул.
- По некоторым данным первыми держателями артефакта... - начал Туулсе.
- Я это уже слышал. - перебил его Гиммлер. - Где обещанный вами артефакт?
В этот момент зазвонил телефон. Гиммлер снял трудку, словно выдернул из ножен ритуальный меч.
- Соедините!
На том конце провода судьбой артефакта интересовался Карл Виллигут.
- Что говорит Туулсе?
- Твой Туулсе говорит то же самое, что и доктор Моммсен, о женртвенном камне и вековом дубе, о доминиканском монастыре и Альберте Великом...
- А где Даннеброг?
- Его у них нет. И, мне кажется, вряд ли будет.
Туулсе сделал останавливающий жест ладонью и упрямо кивнул, всем своим видом показывая, что Даннеброг будет. Моммесен с удивлением посмотрел на археолога.
- Самое время применить кристалл воли, - посоветовал Виллигут.
- Хорошо. Я свяжусь с тобой позже. - сказал Гиммлер и положил телефонную трубку на аппарат. Затем он достал из внутреннего кармана маленький замшевый футляр и приоткрыл его. На темном лице рейхсфюрера заиграли блики света. Моммсену и Туулсе показалось, что эта похожая на табакерку коробочка снабжена хитроумной подсветкой. Гиммлер аккуратно снял с переносицы пенсне, потом достал из футляра переливающийся кристалл и аккуратно установил его с помощью специальных креплений на оправе прямо над линзами пенсне, а затем также аккуратно водрузил пенсне на переносицу. Кристалл воли расположился точно над напряженной складкой у его переносицы. Моммсен застыл с приоткрытым ртом, а Туулсе замер в позе кельнера, слегка наклонившись вперед и как бы спрашивая "Чего изволите?"
- Итак?.. - процедил рейсфюрер, не разжимая губ.
- Вот уже два года.. - начал говорить Моммсен сразу в два голоса на тувинский манер, так как губы у него онемели, а горло было напряжено и приподнято так, что поздух струился из легких по двум каналам. Гиммлер вспомнил, что слышал уже такую артикуляционную манеру в ламаистских церемониальных песнях на магнитной пленке, которую привез Эрнст Шеффер из Тибета.
- ...вот уже два года наша спецбригада активно ведет раскопки на холме Антонисберг, - продолжал Моммсен.
- Причем тут Антонисберг? - спросил Гиммлер.
- Это - личное распоряжение господина Розенберга.
Туулсе, не разгибая спины и не меняя лакейской позы, повернул голову в сторону Моммсена. Гиммлеру показалось, что в тишине кабинета даже послышался характерный деревянный скрип, конфигурация пространства как-то неожиданно выгнулась, и вокруг головы Моммсена произошло его значительное сгущение. Голос у Моммсена стал тоньше, но звенящее дребезжание осталось.:
- Рядом со стоящей там же Карловой кирхой мы ищем второй жертвенный камень и подземный источник с живой водой.
- Какой еще второй жертвенный камень? Мне нужен Даннеброг!
- Дело в том, что всё началось с поисков Даннеброга, следы которого, по некоторым данным, ведут именно к Карловой кирхе. Однако реконструкция древнего языческого комплекса, посвященного Тору, заставило нас пересмотреть планы и доложить об этом в Берлин лично рейхсляйтеру Розенбергу.
В воцарившейся тишине Туулсе повернул голову обратно в сторону Гиммлера, и тому опять показалось, что где-то заскрипела деревянная половица. Моммсен машинально нащупал среди стопки сложенных на столе папок нужную и открыл ее. Оттуда он достал сложенный вчетреро лист и развернул его. Гиммлер посмотрел на схему через стол, чтобы не изменить позы и не сдвинуть с удачно выбранного места кристалл воли.
- Откуда у вас план Вевельсбурга?
Туулсе медленно повернул голову с деревянным скрипом опять в сторону Моммсена.
- Это не Вевельсбург... Это -Ревель.
Гиммлер встал с кресла, придерживая пенсне и подошел к столу совещаний. Настройка сбилась, кристалл воли больше не индуцировал пучка необходимой частоты. Моммсен зашелся кашлем и схватился за горло, а Туулсе наконец разогнул затекшую спину и покрутил головой, причем деревянный скрип никуда не исчез даже после сбоя настроек. Рейхсфюрер отцепил магический кристалл от оправы очков, спрятал его в футляр, а футляр спрятал во внутренний карман.
Схема Моммсена практически полностью повторяла его генеральный план застройки Вевельсбурга. Всё то же Копье Судьбы с острием, направленным строго на север, с полукругом восточных бастионов и стен и длинной южной дорогой в качестве древка.
- Что это?
- Это план ритуального поселения, которое было здесь оборудовано язычниками до его завоевания братьями-меченосцами, - прохрипел Моммсен. - Вот здесь, в самом центре Линданизе, курганного холма легендарного угро-финского героя Калева, который по преданию был насыпан по приказанию его жены Линды над его прахом сыновьями Сулевом, Олевом и Сохни, стоял некогда черный камень Тора. Его привезли с острова Эйзель. Главной магической руной на нем была руна "Тейвас" ("Копье"), которая выходила из руны "Дагас" ("Прорыв"). Этот камень по легенде был подарен людям самим Тором. Его сбросила на остров Эйзель молния Тора или, по другим данным, это и была сама его молния, его сияющий молот Мьёлльнир, окаменевшая после падения на землю и давшая шанс самым храбрым становиться воинами слепящей черноты, отдав свое тело жертвенному камнюТора, а кровь - в копилку мощи клана воинов-оборотней.
Карандаш Моммсена спустился от северной отметки R12 к югу к середине копейного пера.
- Здесь был второй ритуальный камень. Камень Крови. Тут определялась жертва, будущий воин Тора, который после ритуального боя должен был дойти до Черного камня на холме и предложить себя Громовержцу. И если Тор его принимал, он становился гиперборейцем, если же нет, его добивал жрец. Великая дорога к высотам духа. Великая могила великих героев!
Рейхсфюрер долго еще смотрел на схему ритуального городища, так мистически похожую на будущую резиденцию его Черного ордена, который должен был быть окончательно построен лет через двадцать. Рыцари черного ордена также должны были в будущем проходить тернистый путь закаливания титанического духа в горниле плотного воздуха магической традиции соединенных свастик. И последней точкой отсчета должна была стать северная башня Вевельсбурга, расположенная на самом острие Копья Судьбы. Там лучшие из лучших обретали вечность.
На схеме Моммсена место северной башни занимал Черный камень, обозначенный жирной свастикой, на конце левой лопасти пера стоял кружок Длинного Германа, по втулке располагалась схема шведского бастиона, а по ходу древка второй ритуальный камень, справа от которого струей божественной крови извилисто стекал чудодейственный источник. Справа наконечник копья охватывал полукруг Нижнего города, совсем также, как на схеме строящейся резиденции СС. Гимлер живо представил себе картину ритуального городища с высоты полета Мессершмитта, пронесся над поднимающейся на холм прямой, как копье, дорогой и, сделав правый вираж, обогнул холм с запада там, где обрывались на севере плитняком его склоны, и блестело зеркалом море.
- Ревельсбург... Вевельсбург...
Потом ему почему-то вспомнилось стихотворение фюрера, которое тот любил декламировать в свои приезды в орденский замок на ритуалах Копья Судьбы:
Внезапно, в горькой ночи
Вижу знак Вотана, окружённый немым сиянием,
Выковывая связь с таинственными силами.
Луна, в своём магическом
колдовстве, чертит руны.
Всё, что в течение дня было полным грязи,
Стало ничтожным пред магической формулой.
Так поддельное отделилось от подлинного.
А я нахожусь перед Связкой Мечей.
- Поразительно!.. - пробормотал рейхсфюрер. - Однако, где же черт возьми мой Даннеброг?
- По нащим данным, - начал Моммсен. - Даннеброг вполне мог оказаться и в Карловой кирхе... Однако, скорее всего он все-таки был вывезен в Европу уже в 13 веке.
- Почему именно в Карловой кирхе?
- Это только наши предположения. Дело в том, что уже с начала прошлого века святыми реликвиями активно начали интересоваться тайные общества. Особенно розенкрейцеры.
Гиммлер вздрогнул. Сознание тут же выстроило магическую цепочку: розенкрейцеры-"Золотой рассвет"-иллюминаты-"Череп и кости"... (причем "тотенкомпф" на его фуражке как-то особенно заблестел, а глазницы черепа стали еще глубже и чернее)...- потом забрезжил в полумраке видением орлиный клюв Карла Хаусхофера, и где-то далеко отрывистый голос фюрера чеканил слова, будто все изображения орлов Рейха сделаны с натуры профиля великого геополитика и мага, а за спиной крючконосового Хаусхофера стоял в тумане из осыпающихся монет и парящих банкнот "Красный щит", из которого строго торчали пять золотых стрел, соединенных толстой золотой часовой цепочкой, и на щите горели огнем три сокровенные слова: "Concordia, Integritas, Industria", именно эти три заветных слова прошептал ему однажды в пейотлевом бреду фюрер, добавив, что они и есть магический ключ к могущественному врилю, трансформирующему материю мира...
-... господин рейхсфюрер, может быть стакан воды?..
Гиммлер вздрогнул, кашлянул и покрутил головой, как это только что делал Туулсе, причем и у него шея странным образом заскрипела.
- Нет спасибо. О розенкрейцерах я послушаю позже... Приедете ко мне на доклад в Вевельсбург. Вы, Моммсен, пока свободны.
Моммсен сгреб со стола в охапку папки и схемы, однако Гиммлер вытащил у него из-под руки уже сложенную схему ритуального городища, так похожую на схему его Вевельсбурга, и оставил ее себе.
- Да-да... конечно... - согласился Моммсен и попятился вместе с Туулсе к выходу.
- А вас, господин Туулсе, я попрошу остаться.... - сказал Гиммлер, словно выпустил из баллона "Циклон-Б". У Туулсе опять свело шею и перехватило горло.
- Итак, господин Туулсе, пропустим длинную историю о первых держателях артефакта. Кто есть человек Моммсена в министерстве на Унтер ден Линден?
- Профессор Кох, - прохрипел Туулсе.
- Понятно. Теперь коротко: результаты по Домскому собору? И твердым голосом!
Гиммлер стоял перед столом, заложив руки за спину, чуть наклонив голову и аккуратно соединив носки сияющих яловых сопог. Как школьник. Каблуки сопог приподнимались и опускались, а складки издавали скрип, похожий на скрип шейных позвонков Туулсе.
- Господин рейхсфюрер!...- Туулсе постарался сделать голос четче и выкрутил из воротничка затекшую шею, как бы подхватывая мелодию яловых сапог. - Мы подняли надгробную плиту под органом в северном нефе с изображением руки, держащей чашу...это плита Вольдемара Сорсевера от 1372 года. Площадь раскопа - 6 квадратных метров, мы исследовали 4 метра культурного слоя, а также почвенный материковый слой и предматериковые напластования. Проведенные исследования культурного слоя и погребенной почвы дали интересные результаты, свидетельствующие о том, что раскоп проводился и до нашей экспедиции, так как этот раскоп имеет вид шурфа, уходящего вертикально вниз. Шурф был забит беспорячдочно наваленной породой, осколками плитняка и песком. Культурный слой представлял из себя захоронение...
- Нашли чего-нибудь?... - прервал археолога Гиммлер.
- Там?... Ничего, господин рейхсфюрер.
- А где нашли? - сапоги Гиммлера заскрипели жестче, как веревка на виселице, и Туулсе опять чуть не задохнулся.
- Я у Моммсена нашел... в отчетах. - Туулсе воровато оглянулся на дверь и вытащил из внутреннего кармана сложенные вдвое листы с чертежами и отпечатанным на машинке текстом. Он расправил листы и протянул их Гиммлеру.
Это была копия докладной записки на имя рейхсляйтера Розенберга с отчетом о работе группы RR-2 по ритуальному холму Антонисберг. Дрожащей рукой Туулсе показал на обведенный кружочком 9 пункт доклада: "О гипотетическом использовании христианских и дохристианских реликвий в магической схеме суггестивного воздействия на концентрацию ментальной субстанции верующих для слияния четырех рек в чаше земного рая", и первым подпунктом был четко пропечатан с пробелами: D_A_N_N_E_B_R_O_G.