"13 апреля. Утро - обычные - мероприятия домашние. Брали кровь из вены"
(из дневников Л.И.Брежнева)
После того, как в 1976 году Леонида Ильича чудом вернули с того света после клинической смерти и организовали рядом с ним постоянную реаниматологическую службу, также давно и тяжело больной Андропов принялся ворошить пыльные архивы секретных отделов своего ведомства в поисках забытых методов магического воздействия на улучшение физического состояния элиты краснозвездного эгрегора. Перебирая страницы дела по Карловому мазеру, Андропов повторял, как заезженая пластинка, всплывшие в памяти слова давно умершей матери: "Эй, Юрочка, кабы сказал мастер Шмуль деду Карлу про шем, был бы Карл не часовщиком Флекенштейном, а Карлом Великим".
А заиграла эта пластинка потому, что эстонские товарищи прислали несколько секретных донесений по мемориалу Воинам-освободителям на таллинском холме Тынисмяги, в которых говорилось, что взявшие под свое покровительство паиятник юные пионеры будто бы рассказывают невероятные страшилки про бронзового солдата, что будто бы иногда пионерский патруль с изумлением обнаруживал пустую нишу в доломитовой стене, и бронзового солдата там е было, а потом он опять совершенно неожиданно там появлялся. И еще горожане слышали иногда в пустынных улочках старого города тяжелые ухающие удары, похожие на удары железной "бабы" по забиваемой свае, и говорили, что это бродит по городу бронзовый солдат. По наводке Н.С.Хрущева, который дал стране политическую установку - "не любить социализм могут только сумасшедшие", и инструкции самого Юрия Владимировича о принудительном психиатрическом лечении, таких людей тут же изолировали в специальных лечебницах. Было несколько таких "визионеров" и в дурдоме на улице Палдиски, рядом с городским ипподромом.
Одним из временно задерживаемых завсегдатаев Таллинского дурдома был хранитель Карлового мазера агент Бен Якуб. Обычно его привозили дня на два на три с банальным диагнозом Delirium tremens, но иногда держали и дольше - пару недель, если галлюцинации не отпускали. Именно в это время товарищ Е, как бы по случайному совпадению, отправлял на профилактические лечебные ретриты и своего сына, ученика Александра Леннона, послушника "Ы".
Заслуженный чекист Видеман (Бен Якуб) был привилегированным пациентом. Судя по его бесконечным рассказам о последней великой войне, где реальные боевые будни прочно переплетались с мистикой астральных сражений, врачи и не пытались вывести его из мира призрачных войн, они лишь слегка приглушали патриотическое возбуждение заслуженного истребителя лесных братьев принудительным постельным режимом и отсутствием спиртного.
Ночью в ординаторской после выпитого на лестнице у общей для всех курящих крейзов перельницы "Агдама" Бен Якуб догонялся "краснушкой" (двухпроцентным раствором опиума, подарком лояльного санитара) и рассказывал Ычу о боевых походах БИБа по непроходимым эстонским лесам и топям.
- Вот набрели мы однажды под Козе-Куйвайыэ на хутор лесной. Тогда между Кохила и Козе три больших отряда лесных братьев орудовали, стволов по 25-30 каждый Дело опасное. Это тебе не два-три брата по землянкам в прятки играют, а хорошо организованные боевые единицы. Так вот, приходим на этот хутор, что, да где? Кормите родственничков лесных? Ночлег даете? Нет? Корова есть? Тоже нет! Как так? Метсавендам на харчи отдали? А ну выходи все из дома на двор к стенке! Выходит один старик седой. Где бабка твоя? Еще в сороковом ваши расстеляли, говорит. С тех пор один и живу. Вот минут пять назад один из ваших уже приходил, он-то мою коровенку на лугу с автомата и положил. Тоже, как вы, проглоты, жрать хотел. Кто таков? Куда пошел? Вон туда, в сторону усадьбы - махнул рукой седой дед. Ну я, как был, в костюмчике, так и побежал налегке в сторону усадьбы, повернул к Тухаловской школе. Бегал-то я быстро. Смотрю: впереди и правда вроде как красноармеец бежит, сзади плащ-палатка развевается на ветру...
Бен Якуб приложился к склянке с "краснушкой", сделал аккуратный глоток, сбросил кадыком живительный раствор в пищевод, причмокнул губами и продолжил:
- ...так вот лапнул я себя за бок - нет кобуры, а ППШ я в телеге оставил. Нашупал во внутреннем кармане толстый красный каранаш, которым приговорные визы накладывал, зажал его меж большим и указательным, вот так... - Вольдемар показал, как зажал карандаш, чтоб он походил на ствол пистолета. - И кричу: сейс! Стой, паскуда, враг народа! А то стрелять буду! А расстояние до него уже метров 20-25 всего. Он остановился. Разворачивается. И правда в красноармейской форме и с ППШ на груди. Передернул он затвор и полоснул очередью. Я замер. Пули, как пчелы, со свистом вокруг меня зажужжали. Да ни одна не ужалила. Я, как стоял с карандашом, так и повалился под откос, типа убит. Так и спасся. Отлежался, поднялся. К своим поплелся. Смотрю - колодец стоит. Квадратный такой сруб. И тут жажда на меня такая нашла. Захотелось воды напиться. Только подумал - смотрю: вода сама из колодца полилась, да так, что через край водопадом, и всё вокруг залила. Стою я по колено в воде, и жажда пропала. А вместе с водой из колодезного сруба струя эфира к верхушкам деревьев поднялась, и как будто солнце огнем ветки обожгло и молнией опять в землю под корни вонзилось. Так четыре реки в одной чаше слились. С тех пор всегда в пространстве пересечение силовых полей внутренним взгдядом вижу. А колодец тот тухаловский Ведьминым называется. Кто видит, как четыре реки в одной чаше сливаются, тот знает, как Камень крови активизировать. Там к югу от колодца из Тёщиной дыры, - Бен Якуб недвусмысленно показал, где обычно у тёщи дыра бывает. - Эхом Камень крови о себе напоминает, как неродившийся из той "дыры" младенец. Этот камень омыт кровью полутора тысяч эстонцев, что еще в 14 веке, сражаясь против псов-рыцарей, в тех местах полегли. И ведьма этот дух крови, как на пользу, так и на вред направить может... В любом воплощении.
- Я об этом ничего не слышал... - пробормотал ошарашенный Ычу.
- Зато от моего соседа Саши о слиянии четырех рек над Карловой церковью слышал и силу этого слияния видел! - глаза у мастера Вольдемара блестели, как угольки. - А бандита того в советской форме я б голыми руками задавил!
- Погоди, Вольдемар! - встрял неожиданно санитар. - Что ты там насчет Саши и четырех рек над церковью говорил?
Бен Якуб наклонился к мусорному ящику, нащупал пустую бутылку из-под "Агдама", прицелился пальцами левой руки в санитара и правой запустил пустую "бомбу" прямо ему в лоб:
- Получи, фашист, гранату! - надсадно крикнул бывший чекист. По коридору рассыпался его трескучий сатанинский смех, переходящий в кашель.
На следующий день после трудного разговора с отцом, где отец срашивал, а сын упрямо молчал, Ычу задвинули "тройчаткой" (смесью аминазина, сульфазина и галоперидола), внутримышечно. Тело его скрючилось, повело направо, он сполз по стене с перекошенным ртом, и санитар с замотанной бинтами головой мстительно поволок Ычу в палату.
Юрий Владимирович Андропов ждал хоть каких-нибудь результатов по теме врачующих артефактов. Но Август Петрович Порк присылал ничего не проясняющие отчеты наружного наблюдения, в которых несколько раз фигурировала тема о Камне крови. Слово "кровь" заставило Андропова еще раз изучить теорию гемоконъюнкции и отчеты по гемотрансфузии. Он вызвал к себе Чазова и распорядился в качестве эксперимента провести один сеанс переливания крови двухкратного олимпийского чемпиона Монреальской олимпиады по фехтованию Виктора Кровопускова Брежневу, тем более, что фамилия была говорящая, а здоровье у олимпийского чемпиона отменное, именно 13 апреля, прямо на даче генсека. Гемотрансфузия была закомуфлирована под банальный анализ крови, но проводимый на сложной импортной аппаратуре.