Неожиданно громко прогромыхала надземка. Леха открыл глаза. За окном серело предрассветное Нью-Йоркское небо. Вскоре звук поезда затих, и стало слышно лишь шебуршание тараканов в коробочке из-под китайской лапши, да похрапывание Мигеля на соседней койке. Сегодня - выходной, но настроение было паршивое, наплыла какая-то непонятная грусть. Может это ностальгия? Может он соскучился по пресловутым березкам? Он закрыл глаза и попытался представить, но вместо белых березок возникло свинцовое небо родной Магнитки, потом - столь же серое Ленинградское небо, под которым прошли его студенческие годы, а довершал этот серый ряд - совсем не лазурное небо Мурманска, где он, по окончании ВУЗа, несколько лет прослужил механиком на рыболовном траулере. Над Большим Яблоком небо - почти всегда синее. Хорошее небо. Только небо.... Ничего больше... Валить отсюда надо.... - он снова уснул.
Об Америке он мечтал давно, и когда, в начале девяностых, появилась возможность уехать, не стал раздумывать. За двести долларов он купил приглашение от мифического "дяди" из Нью-Йорка, приглашавшего дорогого "племянника" погостить у него недельку-другую. Правда, чтобы получить вожделенную визу, надо было еще съездить в Москву и в Американском посольстве получить подтверждение. Пока Леха сидел, ожидая своей очереди, из заветного кабинета вышла плачущая молодая женщина с маленькой девочкой. Ей отказали.
-Он меня спросил, кто из родни у меня остается в России, а когда я ответила, что только мама, сказал, что если я хочу поехать, то должна оставить Анютку здесь - она прижала девочку к себе - мол, мы должны быть уверены, что вы потом вернетесь обратно, а не останетесь в нашей Америке. Намекнул, что нелегалов и проституток у них и так достаточно. Судя по тому, как она это сказала, и по потоку слез, последовавшему сразу после, Леха понял, что работник посольства весьма точно угадал намерения неудавшейся туристки.
Леха слегка напрягся, поскольку и у него, кроме мамы, здесь не было другой родни - ни жены, ни детей.
-Ладно, хоть в потенциальные проститутки не запишут - наивно подумал он - не подозревая, как далеко шагнул цивилизованный западный мир.
- Как мы можем быть уверены, что Вы не останетесь нелегально в США по окончании визы? - на безупречном русском спросил его сотрудник посольства - молодой американец. Но Леха уже успел подготовиться к этому вопросу :
- Если бы я хотел сбежать из России, то мог бы это сделать сто раз, в любом иностранном порту - я же на флоте служил, у меня же там все в анкете записано - но я совсем не собираюсь покидать родину, просто хочу навестить любимого дядю, да и Америку посмотреть интересно.
Фраза про "иностранные порты" американца вполне убедила и гостевая виза сроком на две недели была Лехе выдана.
Откуда было знать наивному америкашке, что дальше Баренцухи ( как на морском жаргоне величают Баренцево море) их шаланду не выпускали и ни в каких портах, кроме родного Мурманска, она отродясь не бывала. Хотя, если говорить совсем откровенно, то за границей Леха все-таки был. Точнее - бывал. За Норвежской.
Ловили они, разумеется, в нейтральных водах, но иногда, преследуя особо жирный косяк, заходили и в территориальные воды Норвегии. Норвежцам это браконьерство сильно не нравилось и они тут же посылали на перехват катера береговой охраны. В случае захвата, нашим грозил арест судна со всем уловом, а капитану - еще и тюремный срок по - возвращении, поэтому едва завидев на горизонте злобных викингов, наши тут же драпали обратно в нейтральные воды. Так, что за границей Леха бывал.
Итак, в один прекрасный день, наш герой ступил на благословленную землю Америки. Он приехал ее завоевывать. Ему были нужны деньги, успех и женщины. Много денег и много женщин! И все это - в кратчайшие сроки. Подготовкой компании по завоеванию Леха заморачиваться не стал. Вот несколько фактов:
- У Лехи не было ни единого знакомого в Америке. Ни одного адреса или телефона.
- Его английский был на уровне - " Май нейм из Леша" и " Гив ми плиз ван сигарет"
- Из наличности у него было с собой 300 баксов, что было недостаточно даже на обратный билет до Москвы.
Остап Бендер снимает шляпу.
- Цель приезда? - поинтересовался на таможне толстый негр. По-английски, разумеется. Но Леха догадался :
- Анкл, анкл, дядя, в гости...
-Где он живет? Где Вы планируете остановиться ? Адрес?
- Вон, встречает - снова догадался Леха, тыча пальцем в пеструю толпу встречающих на выходе.
Таможенник поленился проверять, и Леха был впущен в страну своей мечты.
То, что Америка - страна равных возможностей, Леха убедился, когда после недолгих скитаний по Брайтону, натолкнулся на объявление, где на чистом русском языке предлагалась "высокооплачиваемая необременительная работа плюс проживание". Придя по указанному адресу, он нашел пожилого одесита, который без лишних вопросов определил его на работу грузчиком в мебельный магазин и отвел в каморку, куда буквально за час до него заселился еще один жилец - негр - беженец с Кубы, тот самый Мигель, который сейчас храпит на соседней койке. Если Леха знал хоть несколько фраз по-английски, то Мигель удосужился выучить только одну : " Кастро - пи.....рас". Так, что возможности для обоюдного общения у них были равны и равны они были нулю : Леха не понимал ни слова по-испански, Мигель - по-русски. Однако, они довольно быстро нашли общий язык, сперва жестами, потом - на смеси русского с испанским, куда очень быстро стали вплетаться выученные английские слова. И через пару месяцев от языкового барьера не осталось и следа.
Вообще, на уровне примитивного бытового общения, язык Леха освоил довольно быстро. И еще быстрее понял, что потока долларов ждать не стоит. Это он сразу прочитал по простодушному вечно улыбающемуся лицу одесита. Работа оказалась тяжелой, платил одесит мало, и почти половину заработка забирал в качестве квартплаты. Мигель тоже потаскал было шкафы, но потом снюхался с кем- то из своей диаспоры и из магазина ушел. Жить он продолжал в комнате вместе с Лехой, а чем занимался не говорил. Но судя по тому, что иногда он возвращался в синяках и ссадинах, это были не вполне мирные и законные занятия. Впрочем, сам он не распространялся на эту тему, а Леха особо и не расспрашивал. Сам Леха тоже несколько раз менял работу. Но принципиально ничего не менялось - работать приходилось много и тяжело, а денег после оплаты жилья, оставалось совсем не много.
Но все же оставалось. А деньги в этой жизни - как справедливо считал Леха - стоит тратить только на две вещи - женщин и развлечения.
Итак - о женщинах. Как любой полноценный мужчина, Леха женщин любил. Но на родине особым успехом у прекрасного пола не пользовался. Поэтому, в этом смысле, большие надежды он возлагал на Америку. Ведь, как мы знаем из американских фильмов, - которых Леха пересмотрел во множестве - в каждом американском баре всегда сидят стайки очаровательных мулаток, и стоит только пошире улыбнутся да угостить их стаканчиком виски - и готово! Амурные похождения обеспечены. Увы, жизнь и здесь внесла коррективы. Девяносто процентов девиц, едва услышав чудовищный Лехин английский, шарахались от него, как от чумного. А те единицы, которые, как правило, и сами говорили так себе, в первую очередь интересовались, где он живет и кем работает, после чего немедленно теряли к нему интерес. На этом фоне, студенческая общага теперь представлялась, как коммуна хиппи. Как же он этого не ценил в свое время!
В результате, он все же вкусил заморской любви. Правда на хозрасчетной основе, в усеченном виде и с использованием средств индивидуальной защиты.
- Бля, факинг кукарача! - разбудил Леху голос Мигеля, смахивающего таракана со стола, где он уселся завтракать.
В окно уже вовсю светило солнце, синело небо, воробьиный гвалт пробивался сквозь шум огромного города. Вкусно пахло растворимым кофе из пакетика. Недавняя хандра испарилась, настроение было прекрасным, он принял решенье.
Через неделю пьяненький Леха уже спускался с трапа в Шереметьево. Как не выпить водочки в самолете - ведь он домой ехал (до выхода Брат2 оставалось еще десять лет). Пусть Америка не покорилась, но он был не в обиде. Он нырнул туда без оглядки, не зная броду. И не утонул. Ему просто не понравилось. Он даже привез несколько тысяч долларов, что по тем временам было совсем не плохо, учитывая нищету и разруху царившую у нас в начале девяностых.
Здесь Остап Бендер, уже без шляпы, тихо плачет в уголке. Ведь он, как мы помним, в результате остался вообще без гроша, да еще и с расквашенной физиономией.