Ярко-красное вино, разлитое по кубкам, было очень спокойным, даже без намека на рябь. Аромат вина был не слишком сильным, как будто весь вкус был заточен в этом сверкающем, полупрозрачном, кроваво-красном, рубиновом вине.
Рука Мастера Вина ни разу не дрогнула. Он наполнил все четыре кубка исключительно равным количеством вина, на высоту ровно двух пальцев. С первого взгляда кубки нельзя было отличить друг от друга.
Лань Цзюэ пристально смотрел на вино, а Гурман рассматривал огромный окорок хамона, стоящий перед ним. Обе пары глаз были словно загипнотизированы.
Двадцать свечей были расставлены упорядоченно, образуя фигуру чуть меньше размером, чем квадратный поднос. Гурман взмахнул правой рукой над фитилями свечей, и в то же мгновение все двадцать свечей зажглись одновременно. Пламя горело не высоко, зато очень ярко.
Держа поднос за края, Гурман ровно держал его прямо над пламенем свечей, позволяя теплу огня равномерно нагреть поднос.
Мастер Кофе спросил, “Не слишком ли много хлопот? Почему вы не можете просто использовать свой собственный огонь?”
Гурман даже не взглянул на говорившего. “Вот поэтому мы и говорим, что у вас нет вкуса. Если бы не тот факт, что вам чрезвычайно повезло, ни при каких обстоятельствах вы бы не получили шанс пить сегодня это вино или есть хамон, подобный этому. Мое пламя – это огонь положительной энергии, но этот огонь сух и взрывоопасен. Пламя свечи – тоже огонь положительной энергии, но он нежный, мягкий и равномерно распределен. Это именно то, что мне нужно прямо сейчас.”
Мастер Кофе взвился, “Что значит – ни при каких обстоятельствах? Я в это не верю! Мастер Вина, неужели он говорит правду?”
Мастер Вина не проронил ни слова. Он поднял бокал вина перед собой, держа его за высокую хрустальную ножку. Подняв его повыше, он поймал в него свет от свечей и рассматривал алое вино, налитое в бокал.
Мастер Кофе повернулся к Ланю Цзюэ. “Гурман смотрит на меня свысока! На каком основании он может так меня критиковать?”
Взгляд Ланя Цзюэ тоже был сосредоточен на бокале вина. Он практически точь-в-точь повторял движения Мастера Вина. Он поднял свой бокал, любуясь рубиновым цветом его содержимого.
“Он говорит правду, и у него на это очень веские причины. Мастер Вина промолчал потому, что не хотел причинить вам боль. Однако, я могу назвать вам эту причину. Будем считать, что это моя месть вам за то, что вы мутили воду.”
“Хорошо. Скажите мне.” Сказал Мастер Кофе недовольно.
Лань Цзюэ тихо рассмеялся. “Если вы хотите чему-то научиться, за урок необходимо заплатить. Отдайте мне вино из вашего бокала, и я назову вам причину. Иначе, какая же это будет ‘месть’?”
Мастер Кофе проговорил с досадой и смущением, “Хорошо. Если ваши доводы убедят меня, что я недостоин пить этот Романе-Конти, я отдам вам свой бокал.”
Лань Цзюэ поставил свой бокал на стол, затем повернулся посмотреть на Мастера Вина. “Вам нельзя бороться со мной из-за этого. Он задал мне вопрос. Ваша вина, что вы ничего ему не сказали.”
Мастер Вина выдохнул. “Для него готовность отказаться от этого бокала Романе-Конти сама по себе уже достаточная причина, почему он не имеет права его пить.”
Лань Цзюэ улыбнулся этим словам. “Но этого недостаточно, чтобы убедить его, потому что он всегда может оправдаться тем, что его жажда знаний превышает любовь к изысканным деликатесам.”
Лань Цзюэ поднял стакан воды и сделал глоток, прежде чем наконец повернуться и взглянуть на Мастера Кофе.
“На самом деле, мои доводы очень просты. Все потому, что вы Мастер Кофе. Хотя вы и знаете, как оценить по достоинству вино, и знаете, как оценить по достоинству кулинарные изыски, в конце концов, вы всего лишь Мастер Кофе.”
Мастер Кофе спросил, сбитый с толку, “Как это может быть достаточной причиной?”
Лань Цзюэ ответил, “Конечно, может. Если сравнивать красное вино и кофе, вы предпочтете кофе. Позвольте спросить, сколько чашек кофе вы выпиваете за день?”
Мастер Кофе ответил, “Три чашки.”
Лань Цзюэ продолжал, “Привычка пить кофе уже стала самой важной частью вашей жизни. Чем лучше кофе, тем сильнее его вкус и тем дольше он длится. Кроме того, он всецело занимает ваши вкусовые рецепторы. Перед тем, как попробовать красное вино действительно высокого класса, необходимо избегать употребления пищи или напитков, обладающих резким вкусом, в течение, по крайней мере, трех дней, дабы иметь возможность насладиться каждой нотой этого вина в полной мере. Кофе, чай, шоколад… все это, безусловно, запрещено. В противном случае ваши вкусовые рецепторы будут уже заняты. Конечно, вы можете попробовать использовать белый хлеб, чтобы поглотить эти привкусы, остающиеся у вас во рту, но все равно что-нибудь, да останется. И окажет влияние на то возвышенное чувство, которое это прекрасное вино будет порождать в вашей душе. Это своего рода богохульство по отношению к вину.”
Остановившись на мгновение, Лань Цзюэ улыбнулся и посмотрел на Мастера Кофе. “Так что, за прошедшие три дня вы хоть раз пили кофе?”
Мастер Кофе горько рассмеялся. “Конечно, и не раз.”
“Благодарю.” Лань Цзюэ изящно поднял бокал вина, стоявший перед Мастером Кофе, перелил все его вино в свой бокал, затем вернул пустой бокал Мастеру Кофе.
Мастер Вина выдохнул. Он осторожно взболтал свое вино, затем поднес бокал к носу и вдохнул аромат. В то же мгновение торжественный взгляд его глаз исчез, он стал опьяненным, загипнотизированным.
Он сделал довольно большой глоток, подержал вино во рту в течение довольно долгого времени и только лишь затем проглотил его.
Лань Цзюэ тоже сделал глоток. Он нежно пригубил вино, опустив голову, и можно было услышать мягкий звук, с которым жидкость попадала в его рот. Затем он еще раз поднял голову, на этот раз для того, чтобы проглотить вино.
Лишь некоторое время спустя выражение лица Мастера Вина стало обычным. “Отблеск граната заявляет со всей определенностью о качестве вина; аромат классического Романе-Конти, запах роз и сладкого перца; вкус нежный и гармоничный, во рту можно почувствовать, что вкус сильный, но достаточно сдержанный, и после остается довольно долгое послевкусие.“
Пока он говорил, он повернулся к Ланю Цзюэ. “Вы сделали очень хороший выбор. Для этой бутылки Романе-Конти сейчас самое время быть распитой.”
Лань Цзюэ сделал легкий выдох. “Это вино сочетает в себе аромат пряный и цветочный, оно утонченное и приносящее радость; во рту оно демонстрирует свою исключительную мягкость и гармоничность. Вкус боярышника и вишни, обильный и изысканный. Само существование этого вина и его утонченность – для нас своего рода приятный сюрприз! Оно действительно достойно своей репутации, оно действительно достойно называться ‘божественным сокровищем’, королем вин! Я думаю, ближайшие три дня мои вкусовые рецепторы и даже мои зубы все еще будут наполнены этим дивным вкусом. Я не смогу пить вино ближайшие три дня.”
Мастер Кофе разглядывал выражения на их лицах. Он не удержался и попросил, “Неужели оно действительно настолько хорошо? Мастер Вина, не могли бы вы налить мне еще немного?”
Мастер Вина вздохнул. “Я с самого начала приготовил тарелку белого хлеба специально ради вас. Я хотел, чтобы вы использовали его, чтобы поглотить хотя бы некоторые из привкусов, забивающих ваши вкусовые рецепторы. После этого, учитывая, насколько силен вкус Романе-Конти, вы должны были быть в состоянии хотя бы немного оценить и его. Однако же, вы уже уступили вино Мастеру Драгоценностей. Я же намеревался предложить вам всего один бокал. Таким образом, мне очень жаль, но сегодня вы остались без вина.”
Гурман убрал поднос от свечей и положил его на стол. Он похлопал Мастера Кофе по плечу и сказал, “Вот это и представляет из себя месть Мастера Драгоценностей. Этот парень действительно знает, как затаить обиду.”
Мастер Кофе повернул голову и бросил на Ланя Цзюэ злобный взгляд.
Лань Цзюэ в очередной раз сделал глоток этого божественного сокровища, этого дивного вина. “Тут на днях в мой магазин заходила Мисс Камилла. Хотя она ничего и не купила, по ее глазам было понятно, чего бы ей хотелось.”
Лицо Мастера Кофе застыло. Он мрачно вздохнул. “Вы победили.”
Лань Цзюэ наклонил свой бокал в его сторону. Постепенно лицо Мастера Кофе успокаивалось. “Но я все равно не уйду просто так. Хотя у меня не осталось шансов попробовать прекрасное вино, я по-прежнему собираюсь отведать хамона.”
В какой-то момент времени Гурман взял в руки тонкий, длинный, и при этом узкий нож. Одно легкое движение, и ломтик хамона не толще листа бумаги опустился на тарелку.
Движения его руки стали размытыми, и вскоре на тарелке уже лежали несколько десятков тоненьких кусочков хамона.
“Зачем нужно было сначала немного подогреть его?” Мастер Вина спросил у Гурмана.
Гурман объяснил, “Эта так называемая ‘черная свинья’ должна бы на самом деле называться кабан Iberico. Говоря в общем, в предыдущую эпоху их выращивали в лесах среднего запада Испании. Это место было практически самой классической, природной средой обитания. Оно включало в себя обширные пастбища, дубравы и желудевые деревья, которые составляли большую часть лиственных деревьев в Испании. Свиньи, которых выращивали на этих огромных пастбищах, ели в первую очередь семена дубов и желудевых деревьев. Что касается семян дуба, настоящие семена дуба составляли неотъемлемую часть рациона настоящей свиньи Iberico.”
“В этом заключается производственный процесс; свинью разделывают, затем охлаждают мясо до шести градусов Цельсия; вялят его; затем вычищают; после того, как вяление одной части завершилось, используют холодную воду, чтобы смыть остатки соли с окорока, затем помещают его в амбар на два месяца, чтобы он равномерно просолился; он естественным образом высыхает. После всего этого, окорок вешают в естественной пещере по меньшей мере на 24 месяца и оставляют в покое, только после этого мясо готово к употреблению. Лучший хамон Iberico на самом деле требует спокойного тихого вяления в течение минимум сорока восьми месяцев.”
“Тот хамон, что вы велели подать, очень изыскан даже для хамона Iberico. Только 100% чистая свинья Iberico, которая питалась только дубовыми семенами, может вялиться в горной пещере в течение целых 72 месяцев. Даже в предыдущую эпоху такие вещи нельзя было купить за обычные деньги.”
“Но у этого сорта хамона есть одна проблема. Она заключается в том, что слой естественного жира слишком толстый. Хотя вкус мяса чист и прекрасен, аромат будет как бы замаскирован жиром. Когда вы будете его жевать, хотя у вас и будет возможность прочувствовать вкус, в конце концов он все равно будет испорчен. Сначала я подогрел поднос, затем нарезал хамон на тонкие ломтики, таким образом, чтобы жар подноса заставил жир расплавиться, позволяя ему проникнуть в мясо и полностью высвободить аромат. Посмотрите. Белый жир уже стал полупрозрачным.”
И в самом деле, в изначально бело-красном хамоне, белые полоски жира были уже полупрозрачными, похожими на замороженные кристаллы. Слабый аромат исходил от подноса, усиливаясь, но не исчезая.
Лань Цзюэ потянулся, чтобы взять кусочек, затем положил свою добычу в рот. В тот же миг лицо его изменилось. Вкус был сильным и чистым, и еще очень долго оставался во рту. После очередного глотка Романе-Конти он был совершенно опьянен.
Мастер Вина тоже съел один ломтик, и его реакция была такой же, как у Ланя Цзюэ. Потом он горько рассмеялся. “Кажется, раньше я просто переводил продукты.”
Гурман улыбнулся, поедая хамон и запивая его вином. “Я ем вашу еду, пью ваше вино, и вы меня еще и хвалите. Удивительно.”
Лань Цзюэ лениво вздохнул. “Божественное сокровище, этот ваш первоклассный хамон Iberico. Мастер Вина, в будущем я буду частенько заглядывать.”
Мастер Вина не смотрел на него, но в его глазах застыл горький взгляд. Он знал, что Мастер Драгоценностей не был по своей природе нескромным человеком, но когда он решал вести себя нескромно…
У Мастера Кофе тоже сквозила горечь во взгляде. Аромат хамона Iberico сильно превосходил все его ожидания, но к несчастью, у него не было ‘божественного сокровища’, чтобы дополнить его.
![[]](/img/d/dmitrij_lis/allejanebesnogoognja-4/allejanebesnogoognja-4-1.jpg)