Не совсем понятно, почему ему дали именно такое имя. В Городе он выполнял обязанности мэра, но Староста прижилось как-то лучше. Не знаю, чем он ещё занимался, помимо демонстрации ораторских способностей на главной городской площади по праздникам и каждодневных посещений ратуши. Возможно, его смерть ничего бы не изменила и даже не привлекла внимания общественности, не будь её обстоятельства столь символичны.

Только представьте себе картину.

Староста, тучный и уже немолодой мужчина, с неисчезающей улыбкой и громким голосом, с трибуны поздравляет собравшихся горожан с первым днем осени. Традиционная речь, мало чем отличающаяся от десятков других, произнесенных им за годы правления.

Своего рода традиция.

Огромные часы, стоящие напротив ратуши на другом конце площади должны отбить полдень. Точно после окончания торжественной речи.

Это тоже традиция.

Но в тот день они промолчали.

Секундная стрелка постепенно замедлила свой ход, и приблизившись к XII остановилась.

Часы, символ Города, крупнейшее сооружение, которое когда-либо видело большинство горожан, остановились.

Речь Старосты, будто ощущавшего незримую связь с Часами, замедлялась вместе с ходом стрелок. В момент, когда должен был раздаться первый удар, он неожиданно упал.

Толпа начинает суетиться, поднимается шум, кто-то подбегает к Старосте. Кажется, вот-вот начнется паника. Работники ратуши куда-то уносят тело градоначальника. Через несколько минут его объявляют умершим, и жители, видимо не до конца осознав происшедшее, неспешно расходятся по домам.

Для большинства эпидемия началась именно с этого.

Но первое странное происшествие случилось немного раньше.

Часовщик был одним из немногих горожан, регулярно покидавших Город. Ему были необходимы какие-то детали и оборудование, для поддержания работы Часов. Каждый год почти пустой поезд увозил его куда-то далеко, и он возвращался к первому дню осени.

Но в этот раз поезд пришел без него.

Поначалу многие были обеспокоены исчезновением столь важного горожанина, но о его исчезновении быстро забыли с началом эпидемии.

К вечеру первого дня все были озабочены смертью Старосты, а точнее вопросом, кто же займет его место. Идя вдоль улиц, я невольно прислушивался к обрывкам разговоров вокруг, и уж поверьте, другие темы будто исчезли. Стоило мне заострить внимание на ком-нибудь, люди, смутившись, бросали мне агрессивный взгляд и что-нибудь вроде:

- Эй, Мусорщик! Чего уставился? Делай свою работу дальше!

Утром второго дня многие не вышли на работу. Семь лавочников, пять городовых, два почтальона и один школьный учитель просто куда-то исчезли. Это не могло не привлечь внимания, и тотчас же начались поиски. Все они были найдены в своих домах, мертвыми, как и Староста день назад.

Газеты ещё не успели об этом написать, но я уже знал новости из разговоров прохожих на улицах.

Ещё семеро умерли к вечеру. Будучи мусорщиком, мне пришлось убирать их тела. Горожане весьма апатично относились к происходящему, продолжая заниматься своими каждодневными делами. Я тоже не отличался бурной реакцией. Только работа лишняя свалилась, думалось тогда мне.

На третий день в газете появилась заметка, сообщившая новость прошедшего дня. Но описана она была сухо, без лишних подробностей. Причины смертей так же не были указаны.

Убирая с очередной улицы кучу сигаретных окурков, пустых бутылок, ещё несколько тел и горы пыли, я встретил Доктора. Когда я спросил его о начавшейся эпидемии (а в том, что это именно она никто уже не сомневался), врач вдруг разозлился и сказал, что ничего сказать не может. Должно быть, каждый горожанин, встретившийся ему сегодня, спрашивал то же самое. Никаких симптомов болезни нет, их сердца просто останавливались. Умерших не связывало абсолютно ничего, отравление исключалось. Вот и все, что мне удалось вытянуть из Доктора.

Четвертый день, кажется, ничем не выделился. Заметка в газете была ещё больше лишена подробностей и ограничивалась лишь списком из шестидесяти двух умерших. Я мельком проглядел его и обнаружил Доктора.

Было бы странно, подумал я, если б ему удалось найти способ побороть эпидемию. Не помню, когда последний раз в Городе кто-то не то что умирал, а просто серьезно заболевал. Бедняга был лишен практики и, наверняка, уже позабыл свое ремесло. Долгие годы он лишь сидел в своем кабинете от звонка до звонка, и никто из редких пациентов не страдал чем-то тяжелее ушиба или простуды.

На пятый день было трудно сказать, сколько жизней унесла эпидемия - газета не вышла. Видимо, сотрудники редакции тоже умерли. Я уже перестал убирать обычный мусор - занимался лишь телами падавших замертво. Пытаясь к вечеру вспомнить, скольких живых людей я повстречал сегодня, смог насчитать не более десятка. Все они, как и прежде, шли на свои рабочие места. Никто даже не думал о возможности остановить эпидемию, спастись. Я, как и они, продолжал по мере сил выполнять свою работу.

А ведь меньше недели назад улицы были переполнены.

Утром шестого дня я вновь принялся за уборку улиц, которая теперь казалась ещё бессмысленнее, чем обычно.

Главная площадь была заполнена телами горожан. Сегодня я не встретил ни одного живого человека. Кажется, больше никого не осталось.

Зачем тогда выгребать мусор, спросил я себя. Слабость наполняла мое тело все стремительнее с каждой минутой. Похоже, мой черед близок.

Я взглянул на Часы, которые считал самой прекрасной вещью в Городе. Ноги сами понесли меня в их сторону. Раз уж суждено бесславно умереть, то почему бы не взглянуть на Город свысока?

Усталость мешала забираться на башню, но я не сдавался. Винтовая лестница казалась бесконечной. Не знаю, сколько времени занял подъем, но оказавшись на самом верху, я обессилено рухнул. Не было сил даже взглянуть из окна на площадь.

Я уже был готов встретить смерть, когда появился Часовщик. Он даже не обратил на меня внимания, видимо решил, что я уже мертв, как остальные горожане.

Старик стал суетиться вокруг огромных шестеренок и рычагов, что-то крутил, нажимал, поворачивал. После довольно длительных манипуляций механизм ожил, и часы пробили полдень.

Странным образом звук придал мне сил, и я даже смог подняться на ноги.

Первым делом я оглядел площадь.

Лежавшие повсюду люди, бывшие только что мертвыми, будто просыпались, вставали, и, оглядевшись по сторонам, шли по своим делам, будто ничего и не было.

Я спустился вниз.

Большая часть горожан уже разошлась по своим делам.

Я стал собирать разбросанный по земле мусор.