45

БОРИС ДМИТРИЕВ

Р Е Й С В А Т Л А Н Т И К У

Настоящим морякам посвящается.

Глеб не спеша шёл к конторе капитана порта, которая располагалась в небольшом одноэтажном здании барачного типа. Он зашёл в длинный коридор и сразу же встретился с инспектором дипломной группы Малниеком.

- Здравствуйте, товарищ Данилов!

- Здравствуйте! - вежливо ответил Глеб и крепко пожал его руку.

- Заходите. - Пригласил Малниек. - Диплом вам уже выписан. Сейчас позвоню капитану порта, и он вам его вручит. Садитесь, не стесняйтесь. - Улыбаясь, говорил он, разворачивая стул для Глеба.

Глеб сел. Малниек позвонил капитану порта и доложил, что пришёл судоводитель получать диплом.

- Сейчас придёт. - Сказал он Глебу. Глеб знал капитана порта в лицо, но официально знаком с ним не был. Это был старый латышский моряк. Ему оставались считанные дни до пенсии, но Глеб точно не знал сколько. Когда вошёл капитан Кунсберг, Глеб встал со стула. Кунсберг подал ему руку. Малниек достал из сейфа диплом и отдал его капитану порта, который сразу же раскрыл новенькие корочки. Глеб сделал шаг к нему и ждал, что он ему скажет.

- Поздравляю вас, Глеб Петрович, с получением диплома штурмана дальнего плавания и желаю вам, как капитан порта, всегда иметь семь футов под килем, - улыбаясь, пожал он руку Глебу. - Вам ещё всего двадцать шесть, а вы уже штурман дальнего плавания. Так держать и дальше, до получения диплома капитана дальнего плавания!

- Спасибо. - Как-то робко сказал Глеб и взял диплом. - Оправдаю Ваше доверие с честью, товарищ капитан! - Заверил он. - До Вашего ухода на пенсию приду получать диплом КДП. - Льсти он капитану порта.

- Вот и молодец! Люблю таких моряков! - улыбаясь, говорил Кунсберг. - В жизни всегда надо быть целеустремлённым и последовательным.

- Распишитесь в получении диплома. - Позвал Глеба Малниек. Глеб положил диплом во внутренний карман пиджака, подошёл к столу, взял ручку и расписался в книге для регистрации напротив своей фамилии, попрощался за руку с капитаном порта и инспектором и вышел из кабинета. Выйдя на улицу, немного пройдя, он достал из кармана диплом и стал читать, что там было написано. "Всё правильно, - убедившись, подумал он. - Теперь прямо к Главному капитану УЭЛа, - решал он мысленно на ходу. - Доложу, что готов к выходу в море. Зайлитис зарегистрирует диплом и пусть знают, что я теперь не салага, а "Штурман дальнего" - улыбаясь, думал он. Глеб дошёл до Управления и пошёл прямо в отдел флота. Главного капитана он застал в своём кабинете.

- С чем пришёл? - Спросил Борис Николаевич.

- Пришёл доложить, что получил диплом ШДП и готов к выходу в море. Завтра у меня кончаются отгулы, а моё судно ещё долго будет стоять в ремонте.

- Одну минуточку, - сказал Борис Николаевич и сразу же встал из-за стола. Он открыл дверь в кабинет инспекторов.

- Николай Иванович, вернись-ка ко мне. - Хорошо, что ты ещё не ушёл, - говорил он, возвращаясь к своему столу. В кабинет Главного вошёл капитан тридцать третьего СРТР Щукин, которого Глеб знал. Правда, вместе пили всего пару раз и то в кабаке.

- Вы знакомы? - Посмотрел Главный как-то сразу на обоих.

- Было дело. - Посмотрел Щукин на смущённого Глеба.

Щукин, улыбаясь, подал руку Глебу и взглянул в его красивое, открытое, благородное лицо.

- Вот, - чем тебе не старшой? - Показал Борис Николаевич рукой на Глеба, усаживаясь за столом.

- Штурман дальнего плавания. Новоиспеченный, как говорят, только что. - Улыбаясь, говорил он.

- Ну, что - поплывём? - Спросил Щукин у Глеба.

- Поплывём, Николай Иванович, - улыбнувшись, согласился Глеб.

- А что скажет Зайлитис, Борис Николаевич? Он хочет ко мне протолкнуть в старпомы своего человека, даже, говорят, родственника.

- Главный капитан - я, Николай Иванович! И такие вопросы тоже решаю я. Тебе бы уже пора и знать это. Вы общий язык, я думаю, найдёте, так как вы оба - военно-морские офицеры. В прошлом. - Добавил он. - Правда, мы с тобой с надводных кораблей, а Глеб Петрович - подводник. Скажите Зайлитису от моего имени, чтобы выписал направление на судно и в отдел кадров. Вопрос считаю решенным. Желаю вам дружной и хорошей работы. Осторожно только с выпивкой. Сейчас за это дело взялся партком - секут розгами. И вы это знаете не хуже меня. Конечно, хотя и запрещено, но все мы смертные и допускаем иногда. Вы оба - люди степенные и серьёзные. Учить вас я не буду. До свидания и - вперёд! Счастливо плавать! Перед вашим выходом в рейс зайду. Посмотрю, как у вас дела. - Он вышел из-за стола и подал обоим руку.

Капитан и старпом тридцать третьего вышли из кабинета Главного капитана прямо в комнату инспекторов отдела флота. Подошли к столу инспектора Зайлитиса и Щукин сообщил ему решение Главного капитана. Зайлитис от этого был явно не в восторге, но претензий не выразил. Оформил всё, как положено и пожелал хорошей совместной работы. Когда они вышли на улицу, капитан послал Глеба в отдел кадров, а сам пошёл на судно, объяснив старпому, где стоит тридцать третий. Начальник отдела кадров Глебу был хорошо знаком, но он к нему не пошёл, а решил все вопросы с инспектором отдела. Получил официальное направление на судно, куда и пришёл как раз перед обедом. Капитан для начала представил его старому старпому, который уходил на повышение. Он тоже был из военных, но старше Глеба по возрасту.

- Судно новое. Сходило в Атлантику всего один рейс, - сообщил Глебу старый старпом Владимир Дмитриевич, - Я думаю, что трое суток, положенных для приёмо-передачи дел, мы заниматься не будем. Управимся за день. Ты в старпомовских делах разбираешься хорошо, не новичок. Собаку съел. У меня отчётность налажена - всё чётко и скрупулёзно расписано и разложено по полочкам. Сегодня общее знакомство, а завтра всё оформим.

- Ты, Владимир Дмитриевич, только не забудь сразу наметить ресторан, где я буду подписывать акт. И его там сразу обмоем, - предупредил капитан.

- Я думаю, что лучше всего в "Лире". Спокойный ресторанчик, кухня тоже хорошая. И Макс поёт весело. А если идти в "Таллин", то там наших волосанов навалом и мы там с ними напьёмся до чёртиков. Как ты, Глеб? - Спросил Володя.

- Я - сынок Васин - на всё согласен! - ответил Глеб. - Расходы на двоих.

- Отставить! Банкет за Владимиром Дмитриевичем - как-никак, а идёт старпомом на БМРТ. А это уже, как говорят одесситы - трубы повыше и дым пожиже, - улыбался капитан.

- Переиначивать слово капитана не имею права. Все расходы беру на себя, - согласился Володя. - Если мы там даже нажрёмся до поросячьего визга и будем буянить, столы опрокидывать или ещё что ...

- Ладно-ладно. Не накаркай. Я человек спокойный даже во хмелю. И ты это знаешь, перебил его капитан.

- А если кто привяжется? - спросил Володя.

- Тогда в рог, - спокойно сказал капитан и показал увесистый кулак.

- Я думаю, что всё будет хорошо. Не первый раз. Не привыкать к таким выходам. Ладно, пойду к себе в каюту, а вы занимайтесь своими делами.

Капитан ушёл в свою каюту за переборкой от старпома.

- Давай, Глеб, для начала познакомлю тебя с командой по судовой роли вкратце так.

- Я кое-кого из моряков знаю, сказал Глеб. - Но ты лучше знаешь, давай!

- Капитан - мужик свой в доску и штаны в полоску! Конечно, если ты настоящий старпом и исправно делаешь своё дело. Убедишься сам, - рассказывал Володя. - Я ещё молодой старпом, сходил всего два рейса. Звёзд с неба не хватал, так как их там, в Северной Атлантике видишь редко. Особенно зимой.

- Это, Глеб, точно! Там можно и астрономические задачи решать разучиться. Там плавать тяжело. Дальше. Второй помощник - тихоня. Насчёт того, что у него водятся черти, сказать не могу. Образование у него курсовое, звание - штурман малого плавания. Но моряк он - в законе! Пять лет на военном флоте на Севере и в ОВРе. И уже несколько рейсов в УЭЛе в помощниках. Ему уже скоро тридцать, а своего жилья нет пока. Примакует у какой-то вдовы, я её ни разу не видел. Прописан по судну. Вдова, говорят, лет на десять старше его. Сороковник, значит, ей. У неё есть взрослая дочь. Вот и всё, что я о нём знаю. В море работает хорошо, вахту несёт грамотно и прилежно. Третий помощник - оптимист, хронический алиментщик, никогда не унывающий, временами делопут. Плавал капитаном на Дальнем Востоке и на Севере. У нас в УЭЛе тоже ходил капитаном, а потом погорел. В прошлом году подрался в ресторане и его упрятали на пятнадцать суток, когда его судно было на отходе. Его за это - в третьи. Исправляется, - улыбался Володя. - Только вот, как бы в Риге налетел на алименты. С него уже хватит. Одна жена в Находке с дитём, другая - в Мурманске. Здесь, правда, постоянной нет - перебивается ресторанными шлюхами. Старший механик - вот это личность, если для моряков не историческая, то, наверное, легендарная. Плавает с пятнадцатого года, с пятнадцати лет. Был юнгой ещё на "Океане". Ты проходил на нём практику? - Спросил Володя.

- А как же! - ответил Глеб. - Стоял вахту с кружкой в руке и лил масло на "Митчелы". Уголь штивал в бункере и много другого делал - практика! Мы на нём и за границу ходили!

- Но ты ходил уже на "Комсомольце" и на сорок лет позже, чем Царёв Макар Варфоломеевич. Он как-нибудь в рейсе расскажет тебе свою судьбу. Этот человек за все свои шестьдесят лет не имел собственного угла, конечно, кроме родительской избы. Всю жизнь на судне, только четыре года на берегу - во время войны был в плену в Германии. На пенсию собирается - шестьдесят скоро. Варфоломееич - мужик компанейский, открытый, простой. В рейсе побеседуете - много чего узнаешь от него. Он очень много читает. По ночам больше. Второй механик - Лацис. Это тебе о чём-то говорит? Нет? Так это племянник писателя Вилиса Лациса. Хороший парень - не зазнаётся и не хвастается своим дядей.

В каюту постучали и, не открывая, кто-то пригласил на обед.

- Хорошо, идём! - крикнул ещё не сдавший дела старпом. - Пока там рассаживаются, я не премину рассказать тебе о двух МЭТРАХ. Вот это экземпляры! Это рыбмастер Кашин Павел Иванович и дрифмастер Песков Илья Савельевич. Настоящие мэтры по употреблению алкоголя. Палубное руководство. - Добавил он.

- Пескова я знаю. Я у него практику проходил на Севере на подводной лодке. Он был старшиной команды рулевых. Отличный специалист, хороший подводник. Кашина тоже знаю - пару раз был с ним в компании, но пили водку. Классно пьёт! А Илья с подводных лодок привык к выпивке. Там им иногда и спиртика перепадало. Вино на лодках давали в походах. Да и на берегу у них было за что выпить.

- Классно, говоришь, пьёт? Классно - не то слово, - стал разъяснять Володя. - Если в рейсе Павел Иванович узнает, что у кого-то из команды есть пузырёк одеколона, то он спать не ляжет и тому не даст, пока не выпросит. Конечно, капитан и старпом - исключение. А если уже на судне этой проклятой, вонючей жидкости нет, то будет работать столько, сколько надо. И других воодушевит и подбодрит. За семичасовой рабочий день разговоров сам не ведёт и других пресекает, чтобы не повадно было. Вместо забастовок давай рыбу - и всё тут! А как работают! У меня никогда рука не поднялась бы списать с судна этих одеколонщиков, хотя "тройняха" и смазывает немного картину хорошей работы. На них и рукой махнуть нельзя и пустить всё на самотёк. К ним иногда и строгость проявить надо, - иначе совсем распоясаться могут и начнут работать не так, как надо.

- Я с ними найду общий язык, - как бы похвастался Глеб.

- Насчёт боцмана, Глеб, тебе повезло. Опытный моряк, дело знает и работяга. И травануть что-то мастер, за словом в карман не полезет.

Капитан открыл дверь каюты:

- Пошли обедать, - позвал он. - На дело даётся время, а на обед всего час. И на переваривание пищи вместе, - заулыбался он.

- Идём, - встал Володя. - Пойдём, Глеб. Да, у нас кок - бывший председатель горисполкома. Готовит хорошо.

- Риги? - Недоуменно спросил Глеб.

- Нет, какого-то небольшого районного городишки. Я забыл, или не знал. - признался Володя.

В кают-компании уже обедали. Как только капитан и два старпома вошли туда, капитан, первым делом, без всякой официальности представил нового старпома. Глеб улыбнулся, кивнул головой - мол, принимайте в свой коллектив. Многие его знали. Илья Савельевич сразу вскочил и стал приглашать его садиться рядом с собой. Глеб сел.

- Глеб Петрович, я думаю, что старые обиды припоминать не будем? - улыбаясь, спросил Илья.

- А их и не было, - весело ответил Глеб. - Могу только сказать спасибо за учение. Я же был прилежный ученик, Илья Савельевич?

- Вы, Глеб Петрович, изучали подводное дело с остервенением, - хвалил Илья. - Вам бы командиром подводной лодки быть, а вот, видите, судьба распорядилась по-своему. - Сказал Илья, зная, как Глеб очутился в УЭЛе.

- Я, Илья Савельевич, не жалею о случившемся, - признался Глеб. - Моя песня ещё не спета.

За разговорами обед прошёл быстро. По приглашению капитана после обеда Володя и Глеб пошли в его каюту на послеобеденный перекур. Курящие были все. В непринуждённой беседе обменялись мнениями о судовых делах, о конце ремонта, о выходе в рейс.

- По сводкам из Атлантики, рыба идёт хорошо. - Сообщил капитан, который регулярно ходил на диспетчерские совещания. - Надо спешить на промысел, Глеб Петрович. Принимай дела и форсируй ремонт, вернее, конец его. Первого февраля мы должны выйти в рейс.

В каюту постучали. Дверь открылась, - там с повязкой на рукаве показался вахтенный третий помощник капитана.

- Николай Иванович, к Вам женщина. - Доложил он капитану. - Говорит, что она - жена второго помощника Суворова.

- Пусть входит. - Разрешил капитан.

В каюту бодрым шагом вошла взволнованная женщина лет сорока с перчатками в руке, в расстёгнутом пальто.

- Кто тут капитан? - Спросила она.

- Я. - Спокойно сказал Щукин.

- У вас что за бардак на судне творится? - В упор спросила она капитана.

- А в чём дело? - Как бы испугался Щукин.

- В том! Я прихожу утром домой, а ваш второй помощник Суворов спит в моей постели с этой молодой сучкой! Голые оба, в чём мать родила!

- Что за девица, как она попала к вам домой? - Заволновался капитан. - Да вы присаживайтесь, пожалуйста, - вежливо пригласил он.

- Это дочка моя, Альбина. Суворов уже пять лет живёт у меня. Я давно стала замечать, что у них что-то нечисто, когда я на работе. Я работаю в три смены. А вчера они напились и уснули. Я домой пришла пораньше, специально отпросилась на работе. Я их прямо тёпленькими и поймала!

- А вы-то кто ему, Суворову? - стал уточнять детали капитан. - Да вы садитесь! - Опять пригласил он.

- Я постою, - ответила она. - Я ему жена, а он мне - никто! Мой сожитель! Мы не расписаны. - Не жеманничая, говорила она.

- Так-так, - как-то странно вздохнул капитан, поняв, в чём дело. - Милые бранятся - только тешатся. - Непонятно для чего сказал он.

- Ты не насмехайся надо мной! Кому он оставил аттестат? Мне или этой потаскухе? - начала она допрашивать капитана.

- Мы ещё в рейс не уходим и аттестаты пока не писали, - разъяснил ей капитан. - А с чем связана такая спешка?

- На других судах уже написаны, а у вас нет! - разорялась незаконная жена. - Бардак у вас на судне! - качала она права.

- Бардак не у нас на судне, а у вас дома на вашей кровати! - Возмутился и проявил свой характер капитан, зло взглянув на неприглядную женщину.

- Это не твоё собачье дело! - крикнула она. - Ах, так, ты за него! Покрываешь его распутство! Я тебе покажу! В партком пойду! Снимут с судна вместе с Суворовым! - грозилась она, спуская пар.

Не успел капитан парировать, как она развернулась и выскочила в коридор, не закрыв за собой дверь. Всё стихло.

- Ревность, такое же священное чувство, как и любовь. - Тихо и спокойно сказал Володя.

- Не баба, а конь с яйцами - улыбнувшись, сказал капитан.

- Она сейчас наделает шума в парткоме, если туда заявится, - сказал Володя. - Она такой реакции от капитана не ожидала и поэтому , озлобленная, убежала не солоно хлебавши.

- Партком разнесёт. - смеялся капитан. - А второму теперь - хана! В рейс не пустят, если партком об этом узнает.

- Но здесь на первом месте не крылатое слово "любовь", а аттестат, - смеялся Глеб. - А на любовь намёток и в помине нет.

- Дочка-то, наверное, совершеннолетняя - не посадят же его? - заволновался Володя.

- Разврат на бытовой почве, хотя и не уникальный, бывает ещё смешнее, - улыбался капитан, который уже пришёл в себя и владел ситуацией.

- Шутки в сторону, Николай Иванович! А сходи-ка ты в управление и узнай, что там натворила эта подлая баба. - Предложил Володя. - Чудеса в решете, да и только! - смеялся он.

- Тебе бы такую свинью подложили самые близкие для тебя люди! Я бы посмотрел, как ты это воспринял! - задумчиво сказал капитан. - Её надо пожалеть. Что ей оставалось делать в таком случае? Сидеть тихой мышью, проглотив горькую пилюлю? Пропади она пропадом эта баба! Но, схожу и узнаю. - встал капитан и стал одеваться. - А куда же сам граф Суворов подался после такого прогара?

- Я представляю, что там было утром, когда она ворвалась к ним, - смеялся Володя. - "Граф", наверное, рвал когти в одних подштанниках куда-то в безопасное место.

- Так они же были голые, Владимир Дмитриевич, - смеялся Глеб. - А подштанники, если успел прихватить, в руках нёс, когда улепётывал.

- Ладно. Я пошёл. А вы занимайтесь своими делами, - надевая шапку, сказал капитан. - Сегодня будем пить только чай. - Зачем-то добавил он.

Володя и Глеб ушли в старпомовскую каюту и стали заниматься бумагами.

Капитан вернулся только к ужину. Он разделся в своей каюте и зашёл к старпомам.

- Дела! - Садясь. Говорил он. - Что она говорила в парткоме, я не знаю, но Главный капитан Романов - я с ним встретился на втором этаже, в коридоре, - сказал мне, чтобы я к нему направил Суворова, когда он появится на судне.

- Он завтра на вате. Завтра и сходит. - Сказал Володя.

- Да, но Романову звонили из парткома и сказали, чтобы он ему готовил замену. Мол. Пусть сидит на берегу и решает свои домашние проблемы.

- Может, обойдётся? - спросил Глеб. - Жалко человека, хотя я его и не знаю.

- На молодых всех тянет. В том числе и меня грешного, - смеялся капитан. - Но, может, как нибудь и отстоим. - выразил он надежду.

- А парткому что, - лишь бы избавиться от очередной жалобы! - Сказал Глеб. - А этим способом очень легко это сделать. Меры приняты! Сиди на берегу! А лучшего наказания для моряка и не придумаешь, даже если долго будешь думать.

Вечером, после ужина, Глеб распрощался с капитаном и Володей и уехал домой. По дороге, в автобусе он мысленно проанализировал все события и изменения за день. "Первый день на судне и уже "ЧП", - думал он, подпрыгивая на заднем сидении автобуса. - Хорошо, что я ни при чём!"

Утром, как и положено, Глеб приехал на судно к девяти. Капитан и старпом уже были при исполнении своих обязанностей. Капитан жил в каюте, а Володя - недалеко от порта, в "фуфаечной деревне", как все называли рыбацкий посёлок. Он ходил на судно пешком.

- Холодно, - мой градусник на окне сегодня показывает минус десять, - раздеваясь, сообщил Глеб, - как бы с такой погодой не зазимовать в порту. Даугава уже замёрзла капитально.

- Мурманский ледокол "Капитан Воронин" уже давно работает в торговом порту и выводит суда в море. - Сообщил Глебу капитан, как новость. - Нас тоже выведет. Начальство договорится.

- А я и не знал, - признался Глеб. - Три недели прожил береговой жизнью дома с семьёй. Вот и отстал.

- И водку не пил? - спросил капитан.

- Как не пил? - переспросил Глеб, - Пил! Но, только дома, по-семейному - или с гостями, или с женой.

- Это хорошо, когда жена рядом, - выдохнул капитан. - А вот моя с мальчишкой живёт в Ленинграде у моего отца. С женой хорошо. Но это - с одной стороны. А с другой - от жизни в обществе отстанешь, нюх на баб потеряешь.

- Хватит про баб. Давай, Глеб, лучше займёмся инвентарной книгой и другими бумагами. - выкладывая книги на стол, говорил Володя.

- Я пойду к себе и не буду вам мешать, - встал капитан. - Значит, вечером, как и решено - в "Лиру"?

- В "Лиру". В парадной форме! - уточнил Володя.

- А Суворов-то на судне? - вдруг спохватился Глеб.

- Ночевал здесь. Вечером пришёл в поддатии и завалился спать, - рассказывал капитан, - а утром, конечно, после задушевной беседы, я его направил к Главному капитану. Ругать я его не ругал. Но и не смеялся. Это его святое дело.

У Володи, как он и говорил, отчётность была безукоризненной. И Глеб не придирался, не возражая, приходил к согласию по всем пунктам. Часов в одиннадцать в каюту опять пришёл капитан и молча сел.

- Шутник. - Сказал он и рассмеялся.

- Кто? - спросил Володя.

- Главный, Борис Николаевич. Я к нему направил Суворова, а он ему говорит, что, если хочешь идти в море, то за эти десять дней реши свои житейские вопросы. Женись, говорит, официально. Хочешь, на матери, а хочешь - на дочери. Всё равно! Тогда и в море пойдёшь. Ни дать, ни взять - шутник! - Опять рассмеялся он.

Смеялись до слёз и Володя с Глебом.

- И что он решил, Николай Иванович? - Спросил Глеб.

- Хрен его знает! Молчит, тихоня. А по виду он и кошку не обидит. Вот этого я никак не могу взять в толк, - уже серьёзно говорил капитан.

- Всё утрясётся, всё будет окэй! - Раскладывая бумаги на столе, говорил Володя.

- А если она опять придёт? - Спросил Глеб.

- Куда, к кому? - Удивился и строго взглянул на Глеба капитан.

- К капитану. - Спокойно сказал Володя.

Капитан встал.

- Занимайтесь делами. - Раздражённо сказал он и сразу ушёл.

Делами занимались недолго. Как и всегда, в каюту старпома без лишних церемоний, вошёл и сел стармех, сказав "Здрасьте!" всем. Глеб лично его не знал и видел его вчера в кают-компании первый раз. Володя их познакомил официально. Стармех сразу начал разговор о завершении ремонта.

- Вчера было "Крещение", - начал стармех, - и морозы могут быть крещенскими. Сейчас нам с тобой, Глеб, надо работать, засучив рукава. Белые мухи разлетались не на шутку. Можно и замёрзнуть в порту.

- Я готов, Макар Варфаломеевич, - будем форсировать ремонт. - Согласился Глеб

- Тогда не буду вам мешать, - сказал он и ушёл.

Перед самым обедом в каюту старпома пришёл второй помощник.

- Знакомься, Юра, - твоё новый старший штурман, - начал Володя.

- Я уже знаю, - перебил Юра и подал руку Глебу. - Но я в рейс не пойду.

- Как твои дела? - Спросил Володя.

- Хреновые. Из рук вон плохие. Я думал, что схожу в этот рейс, а осенью пойду на курсы штурманов дальнего плавания. Но не получается. И не надо. - Как-то разочарованно и тихо сказал он. - Что-нибудь потом придумаю. Пошли обедать. Сегодня у предрика отменный обед! - Шутил он.

- Не повезло парню. - Пожалел его Глеб, когда за ним закрылась дверь каюты.

- Выкрутится, - сказал Володя. - У него есть неудержимая страсть к овладению своей профессией. Моряк должен находить выход из любой ситуации. На то он и моряк! Пойдём, Глеб, обедать. А сколько же лет дочке, интересно? Спросить неудобно.

- Но она же не в милицию побежала, а в партком, - рассуждал Глеб. - Значит больше восемнадцати.

- Наверное. - Согласился Володя. - Пойдем, перекусим.

Наскоро пообедав, старпомы опять взялись за дело и к концу рабочего дня акт приёмо-передачи был готов. Они его торжественно подписали, а капитан, без всякого сомнения, утвердил.

- Теперь пошли ужинать, - пригласил всех Володя. - До ресторанных шашлыков ещё далеко, проголодаемся. Туда поедем к открытию, к восьми вечера. Сядем на мотор и подвалим, как порядочные люди, - говорил он, зная, что так и будет.

- Мне всё равно. Я, по сравнению с вами, - человек свободный. И, как бы холостяк. Вам оттуда надо будет спешить домой, к жёнам, а мне - в каюту. Приходи в любое время и ложись спать.

- Я тоже сегодня свободный, - заявил Глеб. - Я сказал жене, что мы будем работать сегодня , а допоздна, а потом будем на судне обмывать передачу дел, а домой пьяным я не поеду, так как могут забрать в вытрезвитель. "Буду спать на судне" - сказал я жене.

- Молодец! - похвалил капитан, - врать умеешь хорошо!

- А мне домой к нолю обязательно. У меня сыну уже четырнадцать - мужик! Может и по шее нахомылять за опоздание домой. Особенно, если жена пожалуется на меня. Он всегда в таких случаях на её стороне. Пошли ужинать.

После ужина моряки, в парадной форме, сидели в каюте капитана и вели непринуждённыё разговор, то и дело прикуривая новую папиросу и поглядывая на часы.

- Хватить смалить! - взглянув опять на часы, сказал капитан. - Пора одеваться. Пока дойдём до остановки автобуса, пока там поймаем такси, пока доедем - и как раз будет!

Через пять минут все уже были в сборе, - готовы и одеты по-зимнему. Нахлобучив шапки, вышли на палубу, где у трапа в шубе и валенках разгуливал взад и вперёд, согреваясь, вахтенный матрос.

- Ночью градусов двадцать будет, не меньше, - определил Глеб.

- А сейчас сколько? - заинтересовался капитан. - Сергей Штим, сколько на градуснике? - спросил он у вахтенного матроса.

- Четырнадцать, Николай Иванович, - ответил вахтенный.

Мореходы вышли на причал и направились к проходной судоремонтного завода. Тихий морозный вечер вселял им в души бодрость и решительность. Все были уверены, что вечер пройдёт хорошо. На автобусной остановке Николай Иванович встретил знакомого капитана и остановился с ним. Глеб стоял рядом, а Володя пошёл ловить такси. Минут через десять они уже ехали к той улице, где их ждал ресторан "Лира". Без десяти восемь, расплатившись с шофёром такси, они уже стояли у входа в ресторан.

- Перекурим на свежем воздухе и тогда пойдём в кабак, - предложил капитан.

К ресторану подходили люди по одному и компаниями. Шли сюда с разными намерениями. Большинство - посидеть в компании, пообщаться с друзьями, потанцевать. А кто и просто - убить время. Бывают здесь и прожигатели жизни.

- Пошли, - позвал Володя, - а то наберётся много народа и хороший стол не займёшь.

Раздевшись в гардеробе, направились к входу в зал. Швейцар, в элегантном, наутюженном френче, раскланялся перед моряками - капитан положил ему в руку стоящую бумажку. Не спеша, вошли в зал, где ещё было много незанятых столов. Посоветовавшись, они сели за маленький столик недалеко от оркестра, который ещё не играл, но музыканты уже рассаживались по своим местам.

- Я - тамада, и я делаю заказ, - заявил Володя.

- Добро, банкуй, - согласился капитан.

Минут двадцать они курили и беседовали, разглядывая публику, пока к ним подошёл официант. Заказ Володя сделал быстро - две бутылки водки, лимонад, пиво, три салата и всем купаты - все не возражали.

- Это для начала, - уточнил он. - Для закваски!

Вскоре начал играть оркестр, и Макс, - чистейших кровей еврей, который выдавал себя за немца, начал петь. Капитан засуетился:

- Не то, что надо, поёт, - начал он критиковать. Потом достал из кармана десятку и пошёл к оркестру.

- Макс, "Мурку"! - без тени смущения громко сказал он и положил в его руку десятку, а сам вернулся и сел к столу. Макс надел мичманку с крабом среднего комсостава и с одесским акцентом начал выдавать "Мурку".

- Чего это тебя повело раньше времени? Не сори деньгами, мастер! - поучал Володя.

- Это мелочь, - ответил капитан.

- Копейка рубль бережёт, - сказал Володя.

- Только не у меня. Мы в кабаке, или в храме божьем?! - как бы возмутился он.

Скоро на столе появилась водка и лимонад.

- Володя, наполняй бокалы! - приказал капитан, - пока эту закуску принесут, можно с голоду умереть.

Володя налил по рюмкам. Чокнулись, пожелали друг другу счастливого плавания и выпили. А вскоре появился и салат. Под салат Володя налил по второй.

А Макс пел. Он старался исполнять песню не хуже, чем в лучшем кабаке Одессы на Дерибасовской. Публика полностью заполнила зал. Опытным глазом Макс сразу определил, кто сегодня будет править бал, кто будет заказывать музыку. А к нему уже подошёл человек в форменной морской тужурке с четырьмя галунами на рукавах и оригинальным знаком на правой стороне груди, прикреплённым в чуть-чуть заниженном варианте. Хотя и не часто, но такой знак, состоящий из чёрного якоря, обвитого вокруг чёрной цепью, а сверху, поблескивающих позолотой серпа и молота, он видал и знал, что это знак капитана дальнего плавания. Перед его глазами за одним из столов сидели четыре военно-морских офицера в больших чинах. За большим столом в конце зала были ещё два моряка в форме. Поэтому он и старался от всей души. И следующая песня, уже без заказа, была морская. И потом, ещё над трезвым залом, но уже неслась "за боцманскую глотку, за Сахалин, Чукотку". Он пел и знал, что будет ещё много заказов, что он их выполнит, порадует очерствевшие в океане души. И они ему обязательно за это щедро заплатят. Они не жадные, у них душа нараспашку! Им же, наверное, опять скоро идти туда, где волны, как говорят, выше сельсовета. А сейчас они просто расслабились, раскрепостились. Просто сидят и пьют водку, почти не закусывая. Хорошо поесть они могут и на судне. А сейчас ...

Капитан второго ранга заказал "Два берега". Публика начала танцевать. В зале стало шумно.

- Непоседливый мастер! - шутил Глеб над капитаном, который начал приглашать на танец, выбирая каких помоложе. - На комсомолок всё метит!

- Этого у него не отнимешь! - поддержал Володя.

Зал понемногу пьянел и шум усиливался. Кое-где уже пытались подпевать Максу, а кое-где уже и разговаривали на повышенных тонах.

Две бутылки водки вскоре были выпиты. Володя подозвал официанта и заказал шампанского и коньяка.

- Ты что, обалдеть захотел раньше времени? - возмутился капитан.

- Это, Николай Иванович, уже на любителя, - кто что любит, - спокойно говорил Володя. - Можешь пригласить вот ту блондинку на шампанское, - показал он рукой на девушку, с которой капитан уже танцевал два танца. Самоуверенный и самовлюблённый капитан промолчал и следующий танец он уже пошёл танцевать с какой-то брюнеткой. А с блондинкой у него, наверное, дело не клеилось. Брюнетка, хотя и была крашенная, но более живая и весёлая.

Глеб и Володя не танцевали. Официант принёс на стол бутылку шампанского и графинчик с коньяком. Капитан стал пить коньяк, а Глеб и Володя, - шампанское. Володя стал посматривать на часы, хотя вечер ещё был в разгаре.

- Мне скоро пора, - сказал он. - Я в двадцать три отчаливаю. Мне далеко до дома - пока доберусь и ноль. А вы погуляйте, - вам спешить некуда. До судна в любое время доберётесь. Что вам ещё заказать?

- Ничего. - В один голос ответили капитан и Глеб.

- Всё хорошо, всего достаточно, - сказал Глеб.

Володя подозвал официанта и расплатился с ним, но забыл, конечно, про чаевые. А потом, ешё раз взглянув на часы, стал прощаться.

- Я на судно теперь уже буду приходить, как гость, - смеялся Володя, - а вы трудитесь! Глеб, я тебе говорил, что твой мастер - Человек! - хлопнул он панибратски бывшего своего капитана по плечу. - Гуляйте! - сказал он и пошёл к выходу.

Зал гудел. Капитан и старпом уже нехотя допивали шампанское и коньяк. Ещё до полуночи музыканты перестали играть и стали ждать заказчиков. Подгулявшая публика денег не жалела и заказы были один за другим. Капитан заказал ещё раз свою любимую "Мурку", а потом сидел, развалившись на стуле и подпевал Максу. В зале стоял гвалт.

- Может, и мы пойдём ближе к дому, к судну? - спросил Глеб своего капитана.

- Ещё все сидят, - возразил он.

- Допивают, как и мы с Вами.

- Ты меня, Глеб, наедине, да ещё в кабаке, как сейчас, величай на "ты". Расшаркиваться с реверансами передо мной не надо. Я старше тебя, на каких то семь или восемь лет, - это мелочи. При команде, там дело другое - субординация!

- Уловил, Николай Иванович. Не плохо было бы кого-то зацепить для разнообразия.

- Кого ты имеешь ввиду?

- Подруг, - улыбаясь, ответил Глеб.

- Все заняты, - обвёл взглядом зал капитан.

- Тогда пусть им будет хуже. Пойдём спать на судно. Поднимайся, Николай Иванович!

Капитан встал и они, захватив свои папиросы и спички, направились к выходу. Одевшись в гардеробе, они вышли на улицу, и пошли к остановке второго автобуса. Идти было скользко, так как тротуар не был посыпан ни песком, ни солью. Пройдя метров сто, они повернули на улицу, где ходил их автобус. Впереди шли две женщины, которые на скользком тротуаре то и дело теряли равновесие и качались из стороны в сторону, жестикулируя руками, негромко вскрикивали, смеялись и, даже, как бы визжали. Глеб и Коля нагоняли их. И, как только до них осталось метра три, они, как-то сразу начали падать. Глеб рванулся вперёд, схватил их сразу за шубы и привёл в вертикальное положение.

- Что вы, девочки, такие неперпендикулярные? - отпустив их, спросил Глеб.

Они сразу повернулись к нему лицом. Подошёл Коля и тоже остановился.

- Мы были у подруги на девичнике и немножко там выпили, - начала объяснять одна, - а дорога скользкая. Мальчики, доведите нас до дома, мы живём недалеко, всего три квартала. А то мы упадем, и нас заберут в милицию.

- Вот вы, подруги, были на девичнике, а мы были в ресторане на мальчишнике и выпили много, - заговорил капитан.

- Ой, какое совпадение! - закричала всё та же. - Меня зовут Таня, а это - моя подруга Лида. Так вы нас доведёте до дома? Уж так случилось, что дороги наши скрестились...

- А расплачиваться чем будете? - сразу поставил вопрос ребром Глеб.

- Натурой! Ха-ха-ха...! - кричала весело Таня с чёрными, как ночь, волосами, распущенными по плечам.

- Тогда поведём, - сказал капитан и взял Таню под руку. Результат превзошёл ожидания. Да и соблазн был большой. Глеб тоже обнял Лиду за плечи, и они пошли.

- Меня зовут Глеб, - сказал он Лиде, - а этого большого - Николай Иванович.

- Колинька! - заверещала обворожительная Таня.

Три квартала прошли быстро и повернули во внутренний двор.

- Вот мой подъезд, а дальше - третий этаж, - показала рукой Таня.

- Счастливая по номеру квартира - двадцать один. Пойдёмте в гости, напоим вас чаем, если вас нам послала сама судьба.

- Надо чего-то покрепче, - не соглашался капитан, - пока ресторан не закрылся, можно и пару бутылок взять.

- У меня дома всё есть, - заявила Таня. - Лида, что с тобой? Чего ты всё время молчишь, опьянела? - спросила она подругу.

- Всё нормально, - ответила Лида.

Поднялись на третий этаж и хозяйка, достав из кармана шубы ключи, открыла двадцать первую.

- Заходите, мальчики, раздевайтесь в прихожей, - приглашала хозяйка. - Мы с Лидой повесим свои шубы в шкаф, а то здесь тесновато. Раздевайтесь, в квартире тепло - Ташкент!

Капитан и старпом разделись, причесались перед зеркалом, вошли в комнату, где царил холёный комфорт и уют.

- А здесь и правда жарко, - сказал капитан. - Можно и пиджак снять. Давай, Глеб, разденемся.

Они сняли пиджаки, и Глеб отнёс их на вешалку в прихожую.

Из спальни вышли две красавицы в платьях в обтяжку и, по первому взгляду, были особенно хороши собой. Им было лет по тридцать - не больше.

- Садитесь, мальчики, а мы сейчас, на скорую руку, чего-то соберём закусить.

Глеб сел на диван, а капитан стоял в белоснежной рубашке с длинным чёрным галстуком с янтарной заколкой. Это был человек, для которого морской этикет был неотъемлемой частью его профессии. И он его соблюдал всегда.

- Может вам помочь чего, девочки? - загоревшись стать нужным, предложил капитан свои услуги. - Хотя я и пьяный, но бить ничего не буду.

- Садись, Коля, сейчас мы за пять минут всё поставим на стол. В холодильнике всё есть, - говорила из кухни Таня.

И правда, через пять минут стол был заставлен закуской и стояла бутылка "Столичной".

- Прошу к столу! - пригласила хозяйка.

- Я пить не буду, - заупрямилась Лида.

- Лида, одну рюмочку и сразу похорошеет, - уговаривал Коля, разливая по рюмкам.

Выпили по одной, потом по второй и бутылка опустела. Разговоры были на самые отвлечённые темы. А кто они и что они - на эту тему не говорили.

- Сейчас принесу ещё выпить, - встала Таня и пошла на кухню.

- Я больше пить не могу. Я иду спать, - встала Лида. - Пойдём, Глеб, в спальню. Поможешь мне лечь спать, а хозяйка пусть здесь сидит хоть до утра.

Глеб повиновался и встал. Лида обняла его и повела в спальню.

- Идите с миром, - смеялась Таня.

Войдя в спальню, Лида включила свет и, качаясь, пошла к кровати. Не разбирая её, она упала поперёк.

- Глеб, раздень меня....

Глеб, хотя и был пьян, раздел её, как положено, и уложил под одеяло, сбросив накидку. Потом выключил свет и стал раздеваться сам. Он снимал с себя и бросал, что куда попало. Потом подошёл к кровати и лёг к Лиде под одеяло. Она не успела уснуть, и что-то говорила в пьяном угаре, предлагая Глебу завладеть ею навсегда. Эти слова Глеб здраво понимал и помнил их потом до утра. Проснувшись утром, он сразу врубился в доли секунды. Его будила Лида.

- Глеб, Глеб! Просыпайся! Уже пора вставать!

Он открыл глаза, но, кроме силуэта в темноте ничего не видел.

- Тебе на работу надо? - спрашивала она, уже лёжа рядом с ним под одеялом.

- А как же! Сколько времени? - спросил он, ясно представляя, с кем и где он разговаривает.

- Ещё семи нет, - отвечала Лида и плотно прижалась к нему.

Глеб обнял горячее тело, которое безропотно стало повиноваться всем его желаниям. Когда в дверь постучали, Глеб уже лежал кверху лицом с закинутыми за голову руками.

- Кто там стучит? - спросил он.

- Будят нас, Глеб. Я выходила в коридор и обратила внимание на ваши пиджаки на вешалке. Ты где работаешь?

- В УЭЛе.

- А ты Жору Бабина знаешь?

- Знаю, и очень хорошо. Он мне, если и не близкий, но всё равно друг.

- А мне муж.

Глеб вскочил, как ошпаренный и сел. Любовь к Лиде сразу же завяла, как говорят, на корню, а на лице появилась какая-то неприятная, холодная испарина.

- Что?! - только и произнёс он, так как другого ничего на ум не пришло. Глеб молча встал с кровати, включил свет, вспомнив, где выключатель, и начал искать свои трусы. Нашёл их под стулом и начал медленно одеваться. Лида молча лежала в кровати и, как только Глеб оделся, спросила его каким-то тоненьким голоском:

- Ты ему скажешь?

- Скажу, - тихо ответил он, почему-то сразу решив, что эту женщину Бог напрочь лишил добродетели.

- Ну и дурак, если не можешь поступать по-божески, - отвернулась она к стене, - Не весть какой правдолюбец.

Глеб ей больше ничего не ответил и тихонько приоткрыл дверь в комнату, где спал его капитан. Там уже тоже был включен свет. Он открыл больше - комната была пуста. Он вышел в коридор. На кухне суетилась хозяйка, а капитан приводил себя в порядок в ванной комнате. Вскоре он вышел и хлопнул по плечу Глеба:

- Как спалось? - спросил он.

- Хорошо, - ответил Глеб и тоже пошёл в ванную, совмещённую с туалетом.

Приведя себя в порядок, Глеб вышел и сразу же стал одеваться.

- Куда, Глеб? - спросила хозяйка, - Опохмелитесь маленько и перекусите.

- Николай Иванович, скоро восемь - пора и честь знать.

- Глеб, соточку на посошок и поехали! - держал капитан в руках две наполненные рюмки.

- Не хочу, а то на старые дрожжи опять будешь косой. - категорически отказался Глеб, одевая пальто.

- Тогда - за гостеприимный дом! - выпил капитан рюмку и поставил на стол.

- Не спешите, мальчики! - просила хозяйка.

- Нам к девяти надо быть на судне, - сказал Глеб, готовый уже уходить.

Капитан тоже оделся и пошёл проститься с Лидой. Минуты через три он вернулся. Хозяйка пошла в коридор, проводить их.

- Не забывайте, мальчики, мой адрес - заходите в любое время. Найти просто.

- Не забудем, найдём! - сказал капитан и поцеловал Таню в щеку.

Дверь захлопнулась. Они стали спускаться по лестнице вниз. Когда вышли на улицу и пошли к остановке, капитан не выдержал:

- Глеб, а Таня-то замужем. У неё муж работает в техническом флоте и сейчас в Таллине на ремонте. Конечно, мы с тобой его не знаем.

- Зато мужа Лиды хорошо знаем, - перебил Глеб.

- Кто? - удивился и даже как-то испугался капитан. Глеб молчал.

- Кто, Глеб?

- Жора Бабин. Мне говорили раньше, что его жена даёт шороху - пошла по рукам, но я её не знал.

- Вот, стервы! - заело капитана.

- А мы кто тогда? Мы, что, - на голову выше их? - самокритично задавал сам себе вопросы Глеб.

- Мы не имеем морального права упрекать их!

Оба замолчали и дальше шли молча, пока не заговорил капитан:

- А Жора-то сейчас капитаном на пятидесятом РРэ. Его в море перевели. Он уже месяцев шесть не был на берегу. Тебе бы, Глеб, надо было ей намекнуть, что скажешь Жоре.

- А я ей и без намёка сказал, что всё расскажу.

- А она?

- Сказала, что я дурак, - вздохнул Глеб. - Наш автобус подходит к остановке, - издали заметил он.

- Бежим!

Они трусцой подбежали к остановке как раз в тот момент, когда автобус распахнул перед ними дверь. До завода за разговорами доехали как-то быстро и к девяти часам уже были в своих каютах. Глеб сразу же пошёл в каюту второго штурмана принимать вахту. Юра ввёл его в курс дел по судну, так как Глеб был здесь человеком новым и многого не знал. После завтрака, который был съеден с опозданием и без аппетита, так как хотелось чего-то солёненького или пивка, а не сладкого чая, Глеба ждал стармех в своей каюте, чтобы заняться делами. Немного поговорив, они пошли по судну, где рабочие завода уже приступили к работе. Стармех многих знал не только по фамилии, но и по имени. Он разговаривал с ними, советовался, как лучше сделать то или другое. По окончании ремонта обещал им магарыч.

Двадцать пятого ремонт был закончен и все бумаги подписаны. Единственным исключением из правил было то, что главный двигатель опробовали только на швартовых, так как из-за ледовой обстановки провести ходовые испытания не было возможности. Но стармех, как опытный моряк, заверил, что ремонт сделан под его надзором и двигун завода "Русский дизель" в шестьсот лошадиных сил, ограниченный по мощности из-за вибрации корпуса до четырёхсот, будет работать, как зверь, и не подведёт. И капитан ему поверил. С помощью заводского буксира судно перешло к отходному причалу и уже здесь, быстрыми темпами, начали готовиться к выходу в рейс.

У Глеба для выхода в рейс не хватало одной бумажки - удостоверения о сдаче техминимума. Он, конечно, практически знал всё, но теория, расчёты, формулы со временем забываются. К сдаче он готовился усердно, читая учебники по специальности. Как только стали к отходному причалу, он сразу пошёл сдавать экзамены. Первым делом он всё сдал Зайлитису с хорошими оценками. Хотя Зайлитис и сам знал не очень много и не очень хорошо, но принимать экзамены он имел право по своей должности инспектора. Потом, помотавшись по кабинетам управления, Глеб получил все зачёты, за исключением одного, от группового механика. Там надо было отвечать на все вопросы инженера-механика Бокова, бывшего капитана второго ранга. Глеб уже заходил к нему прямо с утра, но Николая Васильевича на месте не было. У него было золотым правилом - прямо из дома куда-то на судно. Там он слега опохмелялся, а потом уже шёл на службу. По внешнему виду и его обрюзгшему лицу трудно было определить - пьяный он или трезвый. В коридоре управления Глебу случайно встретился знакомый капитан Лебедев, который куда-то спешил.

- Пойдём, Глеб, быстрее, - на ходу пожав ему руку, сказал он. - Там у трапа на второй этаж Ян Янович рассказывает были и небылицы. Пойдём, послушаем. Ты знаешь его? Капитан учебного судна.

- Знаю. Это человек настроения. Он иногда выдаёт такие залипухи, что ни в какой книге не прочитаешь, ни в кино не увидишь.

Они подошли к толпе как раз в нужный момент. Вокруг Ян Яновича стояли знакомые моряки, и Глеб с Лебедевым тоже остановились.

- Ян Янович, расскажи, как к тебе на важную встречу на судно опоздал министр, - попросил механик Володя Князев.

- А вот так и опоздал, - вдруг, как будто спохватившись, начал Ян Янович. - Я человек и слова и дела. Сказал, что буду во столько-то - изволь прибыть к указанному времени!

- Так как дело-то было? - спросил капитан Олег Климов.

Ян Янович молчал, что-то соображая. Его собака, которую он всегда водил с собой на линьке, сидела спокойно рядом с валенком хозяина и смотрела безразличным взглядом на окружающих.

- Стою я в Петропавловске-Камчатском у причала, - немного выждав, стал продолжать он. - Я тогда был капитаном на передовом рефрижераторе. Ко мне пожаловал гонец от начальства и сказал, что у меня на судне в восемнадцать тридцать будет министр рыбной промышленности Союза. Я ответил, что буду ждать. И ждал. Приказал в каюте накрыть стол, заставил его водкой и коньяком. Надел фрак с регалиями и похаживаю по каюте. Жду. Команду тоже заставил принять надлежащий вид - всё по уставу! Не подкопаешься!

- Ян Янович, а почему это именно к тебе министр захотел на судно? - спросил кто-то.

- Я же сказал, что я был капитаном самого передового во всех отношениях судна. Ну, министр и решил заехать ко мне в гости, - пытался он подчеркнуть свою значимость, а может быть и превосходство.

- А чего это его там носило по Камчатке? - спросил Петя Будников, технолог с плавбазы. - Ему, что, на Чёрном море было не с кем выпить?

- Я же ещё раз повторяю, что моё судно было самое передовое во всём Советском Союзе! - опять нашёлся он. - К кому ещё ему ехать, как не ко мне, а? С кем по-дружески выпить и поужинать? Вот он и приехал. В восемнадцать двадцать пять я вышел из каюты и пошёл его встречать. На борту у трапа выстроился комсостав. В восемнадцать тридцать смотрю на свои золотые часы, на причал - никого нет. А я ему не мальчик! Ждать - это не в моём характере! Я не умею ни под кого подстраиваться. Говорю старпому: "Владимир Иванович, остаёшься на судне за меня". А сам по трапу пошёл вниз на берег. Когда я спустился на причал, к трапу подъехала машина с министром. Он сразу же открыл дверь, чтобы поздороваться со мной за руку, но - не тут то было! Я подошёл к машине и культурно, как и положено, - руку под козырёк и говорю ему прямо в лицо: "Я тебя ждал в восемнадцать тридцать, а сейчас - восемнадцать тридцать три". Больше я ему ничего не сказал, а повернулся и пошёл прочь от машины по причалу. Он мне долго смотрел вслед, а потом всё же решил зайти на моё передовое судно и поднялся на борт. А я, как ни в чём ни бывало, пошёл в кабак "Ключевская сопка".

- Огорошил ты его, Ян Янович! Так и надо было его проучить, чтобы он не зазнавался, - смеясь, говорили моряки.

- И он тебе ничего не сказал, Ян Янович? - спросил Володя Князев.

- Нет. - тихо ответил Ян Янович и отвёл куда-то в сторону свой потухший взор.

- Педант ты, Ян Янович, - рубишь сплеча. Человек тащился в такую даль, чтобы встретиться с капитаном лучшего в Союзе судна, перенять его опыт в работе, а потом распространить его на все суда Союза, а ты так неблагодарно к нему отнёсся! - Очень серьёзно сделал ему замечание капитан Климов.

- У меня есть характер! - гордо заявил Ян Янович, желая подчеркнуть свою индивидуальность.

- Ян Янович, характер, как и подштанники, иметь надо, а выставлять на показ не обязательно, особенно перед министром.

- Олег, он человек смелый, - сказал Лебедев, стоящий рядом с Глебом.

- Согласен, знаю, что смелость города берёт, но принимать такое решение, да ещё в отношении министра, Ян Яновичу не надо было, - всё также серьёзно говорил Олег.

Ян Янович молчал. Он в пол-уха слушал эти рассуждения и реплики, но в полемику не вступал.

- А команде-то, что сказал министр? - спросил Володя.

- А что он скажет? Даже короли уважали точность, - ответил Ян Янович.

- Ты-то не король! - крикнул кто-то из толпы

- Старпому сказал, что к ордену хотел меня представить, а теперь это дело сорвалось, - продолжал Ян Янович.

- У тебя, Ян Янович, левая рука не знает, что делает правая. Вот сейчас бы нацепил орден на фуфайку, как в войну носили солдаты, и ходил бы козырем! Начальство с тобой бы первыми здоровались, - стоя с ним рядом, рассуждал Олег.

- У меня, Олег, есть орден, но только французский. Меня им наградили в девятьсот двенадцатом году, когда я там у них работал, - нисколько не смутившись, сообщил ещё одну новость Ян Янович.

- Теперь, может, и в "Корею" сходим, по рюмочке пропустим, Ян Янович? За такой подвиг - не грех! - предложил Володя.

- Нет, я пойду на судно, - вежливо отказался Ян Янович, - скоро обед и мне нужно снять пробу. Сегодня на судне нет старпома. Джек, пошли! - дёрнул он за линёк, на котором был его верный друг.

- Ян Янович, в одиннадцать в клубе парткома партийно-хозяйственный актив, - сказал ему Олег. - Ты, как капитан судна, должен на нём присутствовать и даже выступить не мешало бы. А для тебя главное - пообедать бы вовремя.

- Я беспартийный, - тихо ответил он и пошёл к выходу.

- Всё равно надо быть там. А ты отлыниваешь от важных мероприятий, - смеясь, говорил ему вслед Олег.

- Ты, может, и не советский? - крикнул кто-то ему.

Но Ян Янович больше не обернулся и ушёл.

- А ты чего, Глеб, бродишь по конторе? - спросил Лебедев, когда Ян Янович ушёл и все, смеясь, расходились.

- Техминимум сдаю. Остался только Боков, но его нет на месте.

- Он на месте, - посмотри. Сидит и спит. Минут сорок назад он у меня на судне засадил почти два стакана чистого спирта и закусил одной конфеткой.

- Подводник, - закалка! - рассмеялся Глеб.

- Ты здесь в Риге кого-нибудь из подводников знаешь? - спросил Лебедев.

- А как же! Переподготовку в прошлом году проходил в бригаде консервированных подлодок.

- Тогда иди и садись рядом с ним, а зачётный лист положи перед ним. Он будет спать, а ты ему рассказывай что-нибудь о подводных лодках, хвали командиров, кого знаешь. Про механиков тоже не забудь, похвали. Потом он очнётся и зачёт у тебя, считай есть. Понял? Иди!

Глеб так и сделал. Он пришёл в механо-судовую службу, подошёл к столу Бокова, который сидел неподвижно с закрытыми глазами - там все уже к этому привыкли и не обращали внимания. Глеб взял свободный стул и поставил рядом со столом Бокова, сел. Немного выждав, он стал рассказывать о знакомых им обоим подводниках. Через несколько минут Николай Васильевич очнулся.

- Ты, говоришь, у Барканова на лодке служил?

- Да, штурманом у него был. Правда, не долго, месяца три. Хороший командир, - ас!

- Я его готовил к экзаменам на самостоятельное управление подводной лодкой, - уже открыв глаза, сказал Боков. - А ты чего пришёл?

- Техминимум пришёл сдавать.

- Где твой лист? А, вот он лежит, - подвинул он к себе зачётный лист. - Ты хорошо знаешь и главный двигатель и вспомогательные, - ставлю тебе пять.

Он поставил около пальца Глеба оценку, и что-то чиркнул, вроде росписи.

Глеб взял лист, сложил его вчетверо и уже хотел идти, когда в открытой двери появилась машинистка из парткома, Зинаида Сергеевна, жена капитана, с которым Глеб жил в одном доме.

- Люди, все быстренько на второй этаж в наш зал. Николай Васильевич, и ты, Глеб, срочно прошу! - обратилась она персонально. Там сейчас начнётся партактив. Будет присутствовать третий секретарь ЦК Круминьш Волдемар Петрович. Прошу всех без задержки.

Все инженеры-механики, один за другим, пошли из большого кабинета своего отдела в зал парткома. Николай Васильевич тоже молча встал и какой-то неуверенной походкой пошёл к двери. Глеб за ним. Поднявшись на второй этаж, прошли в зал заседаний. Николай Васильевич прошёл по проходу и сел в первом ряду. Глеб увидел на предпоследнем ряду знакомых и сел к ним. Заседание партактива открыл секретарь парткома Тихомиров. Он произнёс краткую вступительную речь, а потом начались выступления. Выступающие в прениях говорили о насущных проблемах, критиковали нерадивых, ругали всех подряд и по делу, и не по делу почти полтора часа. Выступали и капитаны, и механики, и мастера по добыче, и технологи. Выступали и управленцы, как всегда, оправдываясь. Слово взял секретарь ЦК, который больше хвалил промысловиков, а критиковал управленцев, у которых вошло в привычку много обещать, а потом не выполнять своих прямых обязанностей и обещаний. Когда уже все вдоволь наговорились, слово попросил Боков, который всё время сидел с опущенной вниз головой. Он начал своё выступление ещё на ходу, не дойдя до трибуны.

- Всё, о чём вы здесь говорили, давно всем известно. Кто тянет, на том и едут, - махал и жестикулировал он руками. - Но всё это существенного значения не имеет по сравнению с тем, о чём я хочу поговорить, - уже стоя на трибуне, заинтриговал он присутствующих. - А я, вот, хочу поговорить о спирте.

По залу покатился смех.

- И про закуску сразу! - крикнул кто-то из зала.

- Про закуску потом, - сказал он, сделав паузу.

И за красным столом, и в зале все поняли, что он пьян, и здорово. В тепле развезло беднягу.

- А сейчас о спирте. У меня на сей счет, есть своя версия - спирт на складе разведен водой!

- Это не сногсшибательная новость! - крикнул кто-то.

- Хотя это и ведётся испокон веков, что спирт на складах разводят, но такого ещё не было, чтобы так много воды набухали, да ещё и не кипячёноё, а прямо из реки, сырой!

- Что, Николай Васильевич, - отрыжка?! - со смехом прокричал кто-то в зале.

- Этим спиртом приборы протирать нельзя. Будут ржаветь! - не обращая внимания на колкие реплики, говорил он. - Не верите? Вот, меньше двух часов назад сам пил. Пробовал - поправился он.

- Верно говоришь! - кричали из зала в общем шуме. - Разводят, супостаты на складе! - неслось по залу.

Зал грохотал, так как такое выступление доводилось слушать не всем. Секретарь ЦК вытирал глаза платком, а Николай Васильевич носил по кочкам кладовщиков, обвиняя их во всех смертных грехах за то, что они лили в спирт не кипячёную воду. Секретарь парткома, понимая, что надо остудить горячую голову и срочно, встал из-за стола и подошёл к трибуне. Он взял Бокова за руку и стал его выводить. Николай Васильевич не сопротивлялся, видимо, поняв, что цели достиг. Мирно пошёл с секретарём парткома на выход из зала.

Глеб стоял вместе с друзьями на лестнице, когда Николай Васильевич, уже без посторонней помощи, медленно спускался вниз, не обращая внимания ни на кого. Вдосталь насмеявшись, некоторые опять вошли в зал, а Глеб пошёл в отдел флота, доложить, что техминимум сдал полностью. Но там никого не было - пришлось ждать окончания актива. Когда пришёл Зайлитис, Глеб отдал ему зачётный лист и взамен получил удостоверение. Потом он ушёл на судно и занялся своими делами.

Перед уходом капитан собрал команду в кают-компании и зачитал свой приказ, чтобы все каждый день были на судне к восьми утра и трезвыми. Нужно было срочно получать снабжение для выхода в рейс. Все выслушали его внимательно - возражений не было. Всем это было давно знакомо - готовились к выходу в рейс не первый раз. После ужина Глеб уехал домой до утра.

С утра старпом начал заниматься организационными вопросами. Вся команда была на борту и без лишних указаний каждый делал своё дело - грузили бочки, сети, канаты, продукты. Третий помощник готовил на отход судовую роль.

Капитан и старпом сидели в капитанской каюте, когда в дверь постучали, и второй помощник с каким-то парнем вошёл в каюту.

- Николай Иванович, мне замену прислали, - начал Юра. - Тоже Суворов, но Александр Фёдорович.

- Так там, у начальства вроде бы всё затихло? - удивился капитан.

- Они подрались, и Лиза опять сбегала в партком, - объяснил Юра.

- Кто это - Лиза? - спросил капитан.

- Моя жена, - спокойно сказал Юра.

- Да, но она же говорила, что она твоя жена, а ты ей никто, угловой жилец и всё, - улыбнулся капитан. - А из-за чего они подрались?

- Из-за аттестата. Я им сказал, что аттестат не оставлю ни одной из них.

- Ты же не собирался туда идти? - спросил Глеб.

- Переодеться зашёл, - как бы оправдывался Юра, - а у них тут сразу и понеслось! Лиза - опять в партком, а мне - замену. Теперь буду висеть на волоске, и сидеть на бобах, - улыбался Юра.

Капитан встал.

- Ни чем, Юра, я не могу тебе помочь, - развёл он руками, - разбирайся сам. Сейчас как раз для этого не подходящий момент.

Капитан подошёл к стоящему молча новому второму помощнику и протянул ему руку:

- Давай знакомиться, Саша.

- Я Вас, Николай Иванович, знаю. Глеба Петровича тоже. Юра уже ввёл меня в курс дела. Если примете на судно, и я пойду в рейс, то за мной задержки не будет. Продукты я получу вовремя и доставлю на судно. Для меня это дело не новое - все складские лазейки я знаю. Вторым сходил уже три рейса.

- Юра, ты помоги ему, - попросил капитан, - и по ходу сразу и бумаги оформляйте. На раскачку времени нет. Говоришь, Саша, если возьмём? - засмеялся капитан. - На каком судне ходил последний рейс?

- На сорок восьмом, с Колпиным. - Ответил Саша. - А потом отгулы за три рейса. Вот уже чуть ли не два месяца на берегу.

- Отдавай своё направление старпому и за работу! Считаем, что предварительное знакомство состоялось, и все вопросы решены. - Закончил капитан.

Саша отдал направление Глебу и вместе с Юрой ушёл из каюты капитана.

- Ты понял, Глеб, - начал капитан, - не зря говорят: "не живи, где е...ь, и не е.., где живёшь"!

- Мне это давно ясно. Я соседок и не трогаю, хотя и напрашиваются.

- Значит, планируем выход завтра вечером? Поставлю в известность начальство, а ты, Глеб, следи без устали за подготовкой к рейсу.

В каюту постучали.

- Да! - крикнул капитан. Вошёл дрифмастер Песков.

- Что, Илья Савельевич? - спросил капитан.

- Сетей мелкоячейных нет на складе. Привезут только дня через два-три, не раньше.

- О, мать моя старушка! - поднял кулаки вверх капитан. - А что же делать?

- Ждать сетей, - спокойно ответил дриф.

- А мороз? Замёрзнем, а там рыба идёт. Может, где у кого достанем? А не достанем, - так уйдём! - решил капитан.

- Николай Иванович, а рыбу штанами будем ловить? - возразил дриф, видя, что капитан настроен по-боевому. - Сейчас у Норвегии идёт мелкая сельдь и сети нужны на 26 / 28. Вы это знаете лучше меня.

- Знаю, Илья Савельевич! - перебил капитан.

- Николай Иванович, а у нас же есть ещё одна головная боль - девиация. - Подсказал Глеб.

- Не зря говорят, что обстановка с года на год не приходится. В прошлом году в это время я тоже выходил на промысел. В порту была чистая вода и температура с плюсом. А теперь, как ни крути, как ни верти, а надо будет идти в Лиепаю. Там ещё порт не замёрз. Там и сети дополучим, и девиацию прокрутим. Начальство хочет туда вытолкнуть караван судов, кто уже почти готов в рейс. И мы тогда с ними. Значит, всё понятно?

- Понятно! - в один голос ответили старпом и дриф.

- Раз вам всё понятно, тогда пойду и позвоню жене в Ленинград, а то может прикатить сюда. Женщины - народ непредсказуемый.

Вечером в каюте капитана собрался весь командный состав. Каждый докладывал, что сделано и что осталось на завтра. Два вторых помощника получили продукты и доставили на судно. Им осталось только написать акт приёма-передачи материальных ценностей. Но это было отложено до утра, так как Саше надо было съездить домой, и собраться в рейс, как положено - отход для него был неожиданностью. Попался в коридоре на глаза Зайлитису, а он его сразу к Главному, и направление на судно - в руки. А он там был совсем по другому делу. Когда все разошлись, Глеб спросил капитана:

- Николай Иванович, дозвонился до Питера?

- Дозвонился, но слышно было плохо, и половину разговора не понял.

- И то хорошо. Ладно, поеду я тогда домой за вещичками, - сказал Глеб и встал. - Завтра приеду с женой, пусть любимого мужа проводит в рейс. И, вообще, - только ленивая жена не захочет такого. Он попрощался с капитаном и ушёл с судна. На остановке он сел в автобус вместе с вторым помощником Сашей. По дороге они познакомились поближе. Саша рассказал ему, что он женат уже больше трёх лет. Детей у них нет, - жена не хочет, так как нет квартиры. Он прописан по судну и стоит в очереди на квартиру, а она живёт в общежитии в отдельной комнате. Зовут её Маша. Белоруска. Работает на ткацкой фабрике секретарём комитета комсомола. Участвует в художественной самодеятельности - поёт. И, довольно неплохо, по оценке мужа. Саша к дому подъехал первым и сошёл с автобуса. Глеб до дома тоже добрался быстро.

Утром к завтраку вся команда была на судне. Приехали и провожающие. Глеб тоже приехал с женой, которая всё время беспокоилась о заболевшей дочке. Но проводить мужа в рейс тоже надо - четыре с половиной месяца быть одной, без мужа! Хорошо, что родители живут рядом, - всего две остановки до них. Вот и сегодня дочка находится у бабушки, и она за неё спокойна, в какой-то мере. Сашина Маша сидела в его каюте и готовила угощение. Он занимался своими делами, а бутылка коньяка стояла на столе - в день отхода это не возбраняется.

Прибыв на судно, старпом сразу включился в работу. Для того, чтобы выйти в море, судно должно быть предъявлено санитарному врачу, пожарнику, портнадзору, пограничникам. Первой на судно пришла санитарный врач Тамара Сергеевна, с которой Глеб жил в одном доме. Она посидела за столом с его женой, выпила грамм пятьдесят за его отход, и разрешение на выход было получено. С пожарником дело обстояло сложнее. Его надо было ловить с утра пораньше, пока он ещё трезвый. Это был оригинальный пожарник. Под него подстраивалось даже начальство, так как знали, что ему за день больше двух судов на выход не оформить. Если его приведут, или принесут на третье, то он всё равно там уснёт, и тогда - жди, пока проспится. На выход всегда планировали два судна. А сегодня, как на грех - пять! Правда, все на Лиепаю. Но всё равно - выход в море, и скидок никаких нет. Глеб его поймал, как только он оформил первое судно - РР. И сразу же притащил к себе. Глеб знал, что судно он оформит, но будет много ненужной волокиты. Глеб его опохмелял, как только встретил, чтобы в дальнейшем было меньше трений. И Анатолий Прокофьевич его за это уважал. Вот и сегодня, после того, как оформил РР, пришёл на судно к Глебу. Он посидел немного в каюте, в тепле, и его потянуло на подвиги. Вместо того, чтобы оформить пожарное свидетельство, он приказал принести в каюту старпома переносную пожарную помпу и запустить её. Глеб пытался уговорить его, но, не тут то было! Неси и всё! И запускай её! А что оставалось делать, если начальник заупрямился? Глеб дал команду второму механику и боцману принести её в коридор и запустить, предварительно открыв все иллюминаторы и двери. Принесли и запустили. А она трещит, дымит - грохот, как от реактивного самолёта. В каюте от такого концерта - мозги разжижаются, но зато пожарник на верху блаженства!

- Вот теперь вижу, - изрёк он, развалившись на полумягком кресле, - что помпа на ходу! И никакого подлога! За помпу! - произнёс он тост и выпил полстакана неразведённого спирта.

Жена старпома, Надя, смеялась до слёз. Помпу унесли, коридор и каюту проветрили. С грехом пополам разрешение на выход в рейс он оформил и уже хотел завалиться на старпомовскую кровать вздремнуть. Но за ним пришли двое с тридцать пятого СРТ и стали его не только уговаривать, но и соблазнять хорошим заморским коньяком, который уже открыт и стоит на столе у их старпома - осталось только зайти туда, налить и выпить. И это на него подействовало, хотя сначала он артачился и не хотел идти. Но Глеб посоветовал ему умыть лицо и даже голову холодной водой над умывальником. Пожарник задумался, потом встал и подошёл к крану. Долго полоскался - яму стало легче, в голове просветлело, он стал одеваться. Глеб проводил его на причал, где он с третьим помощником и ещё кем-то пошёл на другое судно.

- Слава Богу, - пронесло! - вздохнул Глеб и сел на стул. - Вот кадр! Куда начальство смотрит? Другого уже давно бы вытурили, а этот держится. Теперь ещё один рывок - портнадзор. А там мужики ещё покруче этого - только наливай!

- У вас здесь все, как один, не промахнётесь! - сказала Надя как-то серьёзно и отчуждённо.

- Тебе всегда всё не так, - обиделся Глеб. - Всегда норовишь сказать или сделать мне в пику - тебя хлебом не корми, а дай повод съязвить!

Надя промолчала.

- Пойду к третьему, пусть к обеду ловит портнадзор, - встал Глеб и уже хотел выйти из каюты. Но раздался стук в дверь. Глеб открыл:

- Заходи, Лев Михайлович! А я хотел идти к тебе.

- Сейчас придёт портнадзор - Осис старикан. Знаешь его? Друг детства Ян Яновича Гайлитиса, капитана учебного судна.

- Знаю, но меня он не оформлял ни разу.

- Сейчас он на РРе, а потом сразу к нам, - сказал Лев Михайлович.

- Скажи коку, чтобы второе держал на "товсь". Что там на второе?

- Картофельное пюре с сардельками.

- Неси, Михалыч, сюда все бумаги, - попросил старпом.

Лёва ушёл за судовыми документами, которые хранились в отдельной папке. В половине двенадцатого в каюте старпома появился портнадзиратель Осис. На вид ему было лет семьдесят пять. Его лицо было обрюзгшим от частого употребления алкоголя. А так он держался молодцом. Он разделся и сел к столу. Глеб разложил перед ним документы, требуемые на отход. Третий помощник принёс с камбуза второе и поставил на край стола, где уже была сосредоточена вся закуска. Осис положил на стол бланк акта, достал из кармана карандаш и начал писать.

- Вам как - развести, или чистый будете? - держа в руках бутылку спирта и стакан, спросил Глеб.

- Чистый - тихо сказал Осис.

Глеб налил две трети стакана - грамм сто пятьдесят, и поставил рядом с актом, который усердно заполнял инспектор портнадзора. Осис сразу же положил карандаш и взял стакан дрожащей рукой. Не произнеся ни слова и не глядя ни на кого, он залпом осушил стакан, поставил его на стол, сразу же взял карандаш и продолжил писать. Глеб держал в руках графин с водой.

- А запить? - обалдев от увиденного, спросил он.

Осис замотал головой и рукой с карандашом одновременно, что, мол, не надо - уже улеглось и привилось. Глеб, Лев и Надя смотрели на него и ждали, что же будет дальше? А дальше всё было по-научному. Он, как и положено, заполнил бланк акта, расписался под ним внизу и попросил налить ему ещё полстаканчика. Глеб налил. Он опять так же опрокинул и встал из-за стола.

- Вы покушайте, пожалуйста! - как-то, жалеючи его, каким-то милосердным тоном просила Надя.

- Я обедаю в два часа - ответил он и стал надевать шубу.

Потом небрежно сунул руку Глебу для прощания и - в дверь, не проронив больше ни слова. Лев пошёл его провожать. Глеб сел на стул и смотрел на жену, которая сидела с растерянно-удивлёнными глазами.

- Вот это - моряк! - похвалил Глеб. - А мы все здесь такие. Так, Надя, или нам далеко до него?

Надя молчала. В каюту заглянул капитан, который только что вернулся из управления, где был на диспетчерском совещании.

- Как дела с отходом, старпом? - спросил он.

- Можно отходить, напоил всех, - шутил старпом.

- Обстановка на море меняется не к лучшему. Со Скандинавии идёт циклон, давление падает и становится теплее. К вечеру синоптики обещают ноль и туман.

- Ничего, прорвёмся, - успокаивал капитана старпом. - А лёд на заливе, какой толщины?

- До двадцати сантиметров. Но там трассу всё время пробивает ледокол. Кто застрянет - вытащит. Обедали? - спросил он.

- Нет ещё, - ответил Глеб, - только что ушёл портнадзор.

- Пошли в мою каюту - там просторнее. Раз у меня всё на мази, можно и выпить по грамульке.

- Я сейчас видела, как у вас тут пьют "по грамульке", - улыбаясь, сказала Надя.

- Наши мореходы пьют не так, как ваши инженеры с нищенской зарплаты, - защищал своих старпом. - У наших и горло не такое - и шире, и лужёное.

- Глеб, сходи на камбуз, скажи, чтобы обед на троих принесли ко мне в каюту.

Вскоре в каюту капитана зашёл старший механик. Глеб познакомил его с женой.

- Макар Варфаламеевич, примем немножко на душу? - спросил капитан. - Глеб уже отход оформил, - сообщил он, наливая стаканы.

- Пляхни маненечко, не откажусь, - ответил Дед.

- За тех, кто в море! - поднял стармех стакан и выпил.

- За хороший рейс и за счастливое плавание! - дополнила Надя и тоже немного отпила.

Стармех чем-то закусил и сразу же удалился, сославшись на занятость и уйму неотложных дел.

- Умный мужик стармех, - закусывая, говорил капитан. - Я уверен, что три инженера вместе, в сумме столько книг не прочитали, сколько он один. Я имею ввиду не только художественную литературу, но и техническую, специальную. И читает больше по ночам, особенно в море.

Обед прошёл дружно и весело. На всю кампанию ушла всего одна бутылка. После обеда Надя начала собираться домой, так как переживала за больную дочку. Глеб с женой ушли в свою каюту и стали прощаться на четыре с половиной месяца. Хотя им обоим это было и не первый раз, но всё равно, разлука для двадцатишестилетних молодых людей, - дело тяжёлое. А сейчас они старались об этом не думать. После двух часов дня Надя заправила кровать и стала одеваться. Глеб тоже оделся, чтобы проводить жену. В три они вышли к трапу, где уже стоял со своей женой второй помощник. Он тоже провожал жену. Компанией, весело разговаривая, они дошли до автобусной остановки, где Надя и Маша, расцеловавшись с мужьями, сразу же сели в подошедший автобус. На прощание, помахав им руками, Глеб и Саша пошли на судно.

- У моей Маньки сегодня репетиция, даже чуть ли не генеральная. Говорит, что там надо быть к четырём. И домой тоже вернётся поздно, - говорил Саша, шагая в ногу с Глебом.

- А у меня дочка простыла, - поехала лечить - сказал Глеб.

По дороге на судно они встретили капитана, который шёл в диспетчерскую выяснять обстановку, связанную с отходом в море. Вернулся на судно капитан только в пять вечера, и не один. Его ждали все и, как говорится, сидели на чемоданах. Он сразу же дал команду собрать экипаж в кают-компании. Через пять минут все собрались. Собрание открыл сам капитан и представил команде заместителя секретаря парткома Литвиненко Михаила Архиповича. Вопрос был один - возобновить на судне работу всех общественных организаций. После пятиминутного выступления Литвиненко приступили к выборам судового комитета профсоюза. Председателем на второй срок был избран боцман Митрофанов. Общественным инспектором по технике безопасности - стармех. Не забыли избрать и редколлегию судовой газеты. После собрания комсомольцы провели своё. Тоже избрали бюро и секретаря - второго механика Лациса. Когда все выборы уже были закончены, в каюте капитана собрались коммунисты - их на судне было трое - капитан, старпом и кок. Глеб и Литвиненко жили в одном доме и хорошо знали друг друга. Иногда даже пропускали по стаканчику вина в кафе при местном магазине, пока дети играли у дома в песочнице. Михаил Петрович и предложил секретарём первичной парторганизации своего человека, Глеба Петровича, которому он сам давал раньше рекомендацию для вступления в партию и от себя лично, и от комитета комсомола, который он тогда возглавлял. Глеб единогласно был избран партийным руководителем. После завершения всех формальных процедур капитан, улыбаясь, достал из шкафа бутылку и поставил на стол.

- Собрание закончено? - спросил он присутствующих.

- Глеб Петрович потом всё это оформит, - сказал Литвиненко, - а теперь мне пора домой, а вы скоро пойдёте в море.

- Обмоем новоиспечённого секретаря, и все дела сделаны! - открывая бутылку, сказал капитан. - Василий Ефимович, на одной ноге, - чего-нибудь закусить! - скомандовал он. Через несколько минут, разлив бутылку по стаканам, обмыли нового секретаря и закусили бутербродами с колбасой и сыром, которых сегодня, в день отхода, на камбузе было вдоволь. Капитан и Литвиненко оделись и ушли. Капитану нужно было уточнить обстановку в диспетчерской, а Литвиненко ушёл домой.

На судне всё было спокойно. Правда, кое-где в каютах разговаривали на повышенных тонах, и слышался смех. Но в день отхода это мелочи, на которые никто не обращал внимания. Ужинали не по распорядку, а кто когда захочет. Всё было приготовлено и выставлено в кают-компании - приходи, наливай и ешь! Капитан на судно вернулся после шести.

- Отхода сегодня не будет! - объявил он всем. - Отходим завтра в девять ноль-ноль!

Старпом объявил это по судовой трансляции и зашёл в каюту капитана, где уже сидел на диване стармех.

- Что будем делать до утра, Дед? - спросил его капитан.

- Пить водку. - Невозмутимо ответил стармех.

- Не лучший выход, - оценил по-своему капитан. - Хотя по рюмке пропустить можно. - тут же изменил он своё мнение. - Глеб, принеси-ка с камбуза чего-нибудь закусить.

- А чего отход-то перенесли, Николай Иванович? - захотел уточнить стармех.

- В торговом порту суда не готовы к выходу и туман, как молоко. Так объяснил диспетчер.

- Понятно. Можно наливать, - пришёл к выводу стармех.

Немножко выпив, капитан и стармех ударились в беседу о промысле, а Глеб пошёл посмотреть порядок по судну. Когда он проходил мимо каюты второго и третьего помощников, - она была открыта, а они сидели и о чём-то беседовали. Глеб зашёл к ним.

- Вы оба до утра свободны, - сказал он им. - На вахте буду я, так как домой я не поеду. Жена у тёщи, а я с тёщей в контрах. А вы можете по своему усмотрению.

- Я вот, Глеб, зову секонда, если не будет отхода, сделать прощальный выход "по лебедям", а он артачится, а чего, - не знаю. С женой он попрощался, я ему в каюте не мешал, да её и дома всё равно нет. Почему бы и не воспользоваться представившейся возможностью? А тут и отход отменён, - добавил он.

- А потом вместо промысла, на плавбазу, - трепак лечить, - не соглашался с Лёвой Саша. - Таких примеров с нашим братом уже было много. Я своей жене не изменяю.

- Моя Натаха - девка серьёзная, - возразил Лев, - я думаю, что и подруги у неё такие же. С лёгкой руки старпома, закатим там бал до утра, а, Саня?

- А чего бы и, правда, вам не проветриться? Впереди четыре с половиной месяца полового воздержания, - шутил старпом. - Деньги-то есть?

- Как грязи! - вытащил из кармана пачку искомканных денег Лев Михайлович.

- Дуйте, дуйте! - посоветовал старпом и ушёл.

- Глеб, возьми к себе судовой журнал! - крикнул вдогонку Лёва и понёс журнал старпому в коридор.

Лев вернулся и опять сел перед Сашей за столом.

- Саня, хватит работать на желудок, надо и о душе подумать, - начал он опять агитировать. - Дадим маленькую раскруточку, и всё будет тихо и мирно.

Лев опять налил рюмки. Выпили молча. Дело сдвинулось с мёртвой точки в положительном направлении. Когда выпили по четыре рюмки, Саша стал сговорчивее.

- Гульнём, Саня! Если хочешь, то не хуже русских купцов!

- Беситься не будем, а культурненько, - соглашался Саша. - Только, чтобы девочки были стоящие, - на мелочи размениваться не стоит.

Они оделись и ушли с судна. Около восьми вечера поймали такси и поехали.

- Сейчас подвалим к Наташкиному дому, а рядом с домом гастроном. Купим, что надо, и к ней на хату! Я сразу дам ей задание, чтобы организовала достойную подругу. Думаю, что у неё есть такие. Она девка деловая - работает в ателье! - объяснял Лёва, строя радужные планы на вечер, ещё раз обнадёжив Сашу.

Они подъехали к гастроному, и шофёр остановил машину. Лёва расплатился, не забыв про чаевые, и они вышли на раскисший снег, ругая гнилую погоду.

- Только, Саня, не проговорись, что мы моряки! А то они любят раскалывать нашего брата. Я Наталье сказал, что работаю слесарем на радиозаводе и живу с очень строгой матерью, с женой разведен.

- Ты её давно зацепил? - спросил Саша.

- Да, уже недели три я кувыркаюсь у неё. С ней. - добавил Лёва.

- Я же не пьяный, - всё будет окей! - заверил Саша.

- Ты, Саня, будешь моим мастером с завода.

Они зашли в гастроном, накупили выпить и закусить, насовали во все карманы и набрали пакетов в руки. С этим они и направились к Наташе. Лёва шёл впереди, а Саша за ним. Поднявшись на третий этаж, Лёва стал звонить условными сигналами, оговоренными заранее. Дверь сразу же открыла молодая красивая девушка.

- Лёвочка, здрасьте! Сто лет тебя не видела!

- Ровно неделю. У меня были неотложные дела, - объяснял Лёва, на ходу целуя её в щеку. - А это - мой лучший друг Саша, в миру Саня, - шутил он. - Вместе работаем, только я слесарем, а он мастером. Начальник мой, понимаешь?

- Проходите, раздевайтесь. А я смотрю телевизор, - какая-то ерунда на латышском языке, которого я не знаю.

- Поэтому и ерунда, что языка не знаешь. Как говорят чангалы, - не сапрот, - шутил Лёва.

Гости разделись и вошли в комнату, обставленную со вкусом. Царил уют.

- Наталья, мы с Сашей завтра уезжаем в командировку во Львов месяца на два, а может и больше. Наверное, надо сегодня устроить прощальный бал, - говорил он, расставляя и раскладывая на столе все покупки. - Тебе надо пошевелить мозгами и найти для Саши достойную подругу. Есть у тебя такая на примете?

- У меня есть хорошая, но я давно её не видела. Она меня иногда в таких случаях выручает, - сказала Наташа, но тут же осеклась, сообразив, что сболтнула что-то не то. - Я сейчас ей позвоню, - заспешила она. - Правда, у неё телефон на коридоре, но, ничего, её позовут, если она дома. Вы садитесь к столу и хозяйничайте. А я скоро - телефон-автомат у гастронома, - говорила она уже на ходу.

Лёва начал хозяйничать, а Саша молча сидел у стола. Минут через десять Наташа вернулась.

- Как раз вовремя позвонила, - сказала она громко из прихожей, снимая пальто. - Она только что вернулась домой. Через полчаса будет, как штык! - бодро сообщала она, заходя в комнату, ещё не понимая, что делает медвежью услугу, а может и ещё хуже. Наташа начала помогать Лёве готовить стол. Принесла стаканы, рюмки, вилки, ножи.

- Будем считать, что всё готово для ночного бала, - улыбаясь, объявила Наташа. - А если чего не хватит - примем меры.

- Я думаю, что пора уже по одной и выпить, - открывая бутылку коньяка, сказал Лёва, - не терпится!

Выпить никто не отказался. Выпили по рюмке и стали жевать бутерброды.

- Пойду, поджарю чего-нибудь на кухне, - сказала Наташа, закусывая на ходу.

Полчаса ожидания показались Саше какими-то утомительными и тревожными. Теперь уже он сам налил рюмки и предложил выпить ещё по одной. Лёва и Саша выпили за столом, а Наташе Лёва отнёс на кухню. Вскоре задребезжал звонок. Наташа рванулась из кухни в прихожую открывать дверь, а Саша и Лёва спокойно дожёвывали свои бутерброды и ждали появления незнакомки.

- Я только пришла домой - и ты звонишь, - слышался из прихожей чей-то голос, слегка заглушаемый тихой музыкой. - А мой дуралей сегодня ушёл в море, деньги замолачивать для молодой и красивой жены, - неслось оттуда.

Первой в комнату вошла Наташа, а за ней ...!

Прямо перед вскочившим на ноги Сашей стояла его Маня, в доли секунды переменившаяся в лице, но не потерявшая, в отличие от мужа, самообладания. Они в упор смотрели друг на друга.

- А ты зачем здесь? - нагло спросила она, сделав полшага к мужу, вернее, к бывшему мужу.

- А ты, сука, зачем сюда пришла? - выкрикнул обезумевший Саша и рывком поднял вверх крепко сжатые кулаки, а потом, не понимая, зачем, резко бросил их прямо в лицо жене. Она схватилась ладонями за лицо и, согнувшись в пояснице, наугад побежала к дивану и села. Саша рванулся в дверь. В прихожей он сорвал с вешалки пальто и шапку и выскочил на лестницу. Лёва поспешил за ним, схватив свою одежду. Он выскочил на улицу, огляделся и увидел Сашу, который удалялся, одеваясь на ходу.

- Саша, постой! - позвал он и ускорил шаг.

Саша остановился, застёгивая пальто. Лёва подошёл к нему.

- Пойдём на судно, - предложил он Саше первое, что пришло на ум. Саша молча пошёл рядом с ним. Навстречу показалось такси с зелёным огоньком. Лёва поднял руку:

- В рыбный порт подбросишь? - спросил он шофёра.

- Садитесь, - ответил шофёр и открыл дверь.

До судна доехали быстро. О случившемся не говорили, а перебросились лишь несколькими словами об отходе в рейс.

- Я теперь о ней могу думать только самое плохое, - спокойно говорил Саша, когда они уже шли к судну.

- Не спеши, Саша, надо подумать, - успокаивал Лёва, - хотя факт на лицо. Они пришли на судно, и пришли в свою каюту. Саша, не раздеваясь, сел к столу и налил полстакана из бутылки, что стояла на столе. Молча выпил водку и стал снимать пальто, даже не подумав, что надо закусить.

- Я в рейс не пойду, - заявил он Лёве. - Буду оформлять развод, а потом уеду из Риги на Север или на Дальний Восток, - успокаивал, или обнадёживал он сам себя.

- Сначала, Саня, остуди пыл и подумай на трезвую голову, - советовал Лёва.

- И думать нечего. Ты всё видел и всё знаешь.

- Я тебе, Саня, сочувствую и рад был бы помочь, но не знаю чем. Я понял, что скрывалось под личиной твоей жены. Секретаря комитета комсомола, - зачем-то добавил он.

Саша завалился на койку, не раздеваясь.

- Утром напишу рапорт капитану, - лёжа сказал он.

В каюту к ним зашёл старпом, который не спал и видел, как они вернулись.

- Что, сорвалось у вас? От ворот поворот?

- Подожди, Глеб. Случилось такое, что даже слов не нахожу.... Такого мне даже слышать не приходилось...

- Что? - перебил испуганно старпом.

- Садись, Глеб. - Пригласил Лёва.

- Расскажи ты ему, Лёва, какая сука и законченная стерва моя жена. То, что она выдала сегодня, не входит ни в какие ворота.

Старпом сел и молчал, ожидая услышать что-то важное. Лёва коротко пересказал всё, что видел сам.

- Да, дела, Саша! Такое бывает не часто, - тихо сказал старпом. - Конечно, по большому счёту, как ни странно, а вы оба погорели здорово. Ты теперь, после всего этого в рейс пойдёшь?

- Нет, буду разводиться. Мне терять нечего. Детей у нас нет, так что процедура упрощается.

- Зато партком, Саня, есть, - перебил его Лев. - Может случиться так, как с твоим предшественником Юрой, тёзкой по великой фамилии.

- Я её тоже припугну - теперь есть чем. Она комсомольский секретарь. Будет молчать, как рыба. Разведёмся и разойдёмся восвояси, и знать никто не будет. Я уже пришёл в себя,- встал он с кровати.

- Может с мастером посоветоваться? - спросил Глеб. - Рассказать ему, - он поймёт правильно. Может чем-нибудь и поможет. Тебе, Саша, сейчас будет нужна замена. А причина? Нельзя же этот случай выставлять на всеобщее обозрение. Мы знаем, а больше никто знать не должен. Поднимут на смех и могут быть неприятности. Пошли к капитану и там обсудим без посторонних.

Капитан не спал, - сидел в каюте стармеха и пил кофе.

- Заходите, товарищи судоводители - гостями будете, - улыбаясь, приглашал всех старший механик. Все зашли. Глеб закрыл каюту.

- Наливайте кофе, - предложил Дед.

- Сейчас, Дед, нам нужно не кофе, а бутылка. Ставь, если пригласил, - сказал старпом. - А выпить есть за что. Здесь все свои. Расскажи, Лёва, ты эту уникальную историю.

Лёва не спеша, рассказал. Все молчали.

- Я давно говорю, - прервал молчание старший механик, - Моряк - не муж, артистка - нежена! Знаю это по себе.

- Да, это удар ниже пояса, - подумав, сказал капитан. - Будешь разводиться, Саша? - спросил он.

- Буду. Другого выхода нет. Такое мы с нею простить друг другу не сможем никогда. А жить, как кошка с собакой - не лучший выход. У меня всегда будут нервы на пределе, хотя мне кивать на зеркало тоже не с руки. Развод, и всё!

- Этим словом, Саша, бросаться нельзя. Но, раз уж такое случилось в жизни, надо искать разумный выход, - сказал капитан. - По-моему, разводиться надо обязательно. А насчёт выхода в рейс, давай, Саша, решим так. До Лиепаи ты пойдёшь с нами, а замена тебе приедет туда. Это я беру на себя. Завтра утром на судне будет Главный капитан Романов - я с ним поговорю. Решу этот вопрос в твою пользу. Только об этом случае знать не должен никто, кроме вот нас, - обвёл он всех взглядом. - Особенно начальство. А теперь всем спать! Время уже позднее. Спокойной ночи! - пожелал он всем и ушёл в свою каюту. Лёва и Саша тоже ушли.

- Ты, Глеб, по-моему, говорил, что она, эта Манька Сашкина белоруска? - спросил стармех, когда они остались вдвоём.

- Да, чистокровная, по его словам.

- Старые люди говорили, что на белоруске не женись, а за хохла замуж не выходи. Да, ему обязательно надо разводиться. Подлая баба. И свела же их нелёгкая!

- Макар Варфаломеевич, а почему нельзя жениться на белоруске?

- Белоруски - вредные, а хохлы - жадные.

- Понятно. Пойду, посмотрю по судну, что к чему. А то могут что-нибудь сотворить перед отходом, - встал старпом и пошёл к двери.

- Самое страшное, что могут сделать - это пожар. Посмотри, а то кто-нибудь уснёт пьяный с папиросой...

Старпом прошёл по судну - ничего, грозящего безопасности не обнаружил. Поговорил с вахтенным матросом у трапа, напомнил ему, на всякий случай, чтобы он был предельно внимательным, так как на судне почти весь экипаж и сегодня выход в рейс.

- Адамайтис, сразу зови меня, если что-нибудь вызовет твои сомнения, - сказал он вахтенному и ушёл в свою каюту.

Утром раньше всех проснулся капитан и стал ходить по судну. То в одну дверь постучит, то в другую. И чего ему не спится? Глеб проснулся от стука и сразу же встал. Он спал одетым, как и положено вахтенному. Умылся, причесался и вышел из каюты. Дверь в каюту капитана была открыта - там горел свет. Он зашёл в каюту. Капитан сидел за столом и что-то писал.

- Здорово, Глеб! Как спалось? - спросил он, обернувшись. - Я уже прошёл по судну - всё нормально. Поднял кока, он уже на камбузе, готовит завтрак.

- Что, Николай Иванович, есть захотел с утра пораньше? Уже и кока заставил трудиться? - улыбаясь, спросил старпом.

- Уже пора - семь, - ответил серьёзно капитан. - С утра должен Романов подойти. Надень форму.

- Хорошо, - всё будет по уставу.

В половине девятого Главный капитан уже был на борту. Его ждали и встречали, как положено встречать начальство. Он остался доволен хорошей организацией службы, с удовольствием выпил чашку кофе.

- У нас, Борис Николаевич, полный порядок, - то ли докладывал, то ли хвастался капитан. - Полностью готовы к выходу в море. Даже все общественные организации избраны и работают.

- Неужели работают? - удивлённо спросил Романов.

- Топливо, вода, масло, продукты, - всё под завязку. - рассказывал дальше капитан. - Насчёт девиации и сетей я Вам докладывал вчера. В Лиепае всё выполним, получим. Нерешённым есть ещё один вопрос. Второму помощнику нужна замена. В рейс не может идти по семейным обстоятельствам.

- Так он у вас на судне всего без году неделя, а то и меньше? - удивился Романов. - А что случилось?

- Борис Николаевич, я Вам расскажу, когда вернёмся из рейса, когда у него всё утрясётся. Случай редкий. Сейчас рассказать не могу, прошу дать замену.

- Хорошо, Николай Иванович, я вам верю. До Лиепаи пусть идёт, а туда замену пришлём. Конечно, хорошего судоводителя.

- Спасибо, Борис Николаевич. Ещё кофейку?

- Спасибо, мне ещё надо сходить на РР, - поблагодарил он капитана и протянул руку для прощания. - Хорошего рейса и семь футов под килем! - пожелал он и ушёл.

Глеб, который присутствовал при разговоре, пошёл проводить Романова до трапа, где он также пожелал старпому счастливого рейса. Глеб вернулся и в коридоре встретился с капитаном.

- Глеб Петрович, объяви экипажу, чтобы все оделись по-зимнему, кто будет работать на палубе и были готовы к отходу. В девять из торгового порта выйдет ледокол, а за ним два судна. И мы сразу же за ними в кильватер. Так и дойдём до чистой воды.

- Гуськом, - сказал подошедший стармех.

- Да, да, да, Дед, - гуськом, по-народному. Ты, Дед, лучше скажи мне, будут забиваться льдом кингстоны или нет?

- Конечно будут. Где лёд толстый - меньше, а где мелкобитый, шуга, там дело будет хуже. Но, ничего, Николай Иванович, прорвёмся! Если сейчас утром выйдем, то завтра к вечеру обязательно будем гулять по Лиепае. Может статься, что и "Юру" навестим ненароком.

- Дед, поплюй через левое плечо и постучи по деревяшке, а потом сотвори молитву, - подсказал стоявший поодаль боцман, уже одетый, как надо.

- Старпом, объявляй, а я пошёл надеть тулуп, и - на мостик! - посмотрел он на часы и пошёл в каюту.

В девять часов капитан и все помощники были в ходовой рубке. Старпом объявил по судовой трансляции, чтобы экипаж приготовил судно для плавания в ледовых условиях. Почти сразу послышались доклады о готовности. В половине десятого мимо прошёл по фарватеру ледокол "Капитан Воронин", а за ним сразу же два сухогруза. Портовые буксиры обкалывали лёд для выхода судов на фарватер. Отдав швартовы, тридцать третий тоже медленно стал выходить на фарватер. Машина была прогрета и капитан увеличил ход до полного. Судно пошло быстрее и мы первыми из промысловых судов вышли на канал и направились к выходу из порта.

- Адамайтис, - приказал капитан рулевому, - держи строго в кильватер!

- Есть держать в кильватер! - ответил рулевой.

Одно за другим на фарватер вышли все суда, идущие в Лиепаю. Держась на безопасном расстоянии друг от друга, все вышли в Рижский залив. Идти стало труднее. Толстый лёд, разбитый ледоколом, мешал движению вперёд. Вскоре суда, одно за другим, стали уменьшать ход, а то и вовсе останавливались из-за того, что мелко битый лёд забивал системы охлаждения главных двигателей, которые перегревались - нужно было чистить кингстоны. Ледокол и сухогрузы постепенно удалялись и скоро совсем скрылись из виду.

- Скорость всего три узла, - определив место на карте, сказал третий помощник.

- И то хорошо! Не застрять бы совсем! - волновался капитан.

Трасса, пробитая ледоколом, быстро затягивалась льдом. Хотя и медленно, но мы продвигались вперёд. Ни мороза, ни ветра не было. Видимость постепенно начала ухудшаться. Семнадцать часов - вахта старпома.

- Глеб Петрович, до Колки ещё далеко? - спросил рулевой Яша Зафрен.

- Как до Марса. Ещё и половины не прошли, - спокойно ответил старпом. - Не переживай, Яша, завтра уже ляжем курсом на "Юру" - деньги есть на кабак?

- Не надо так зло шутить, товарищ старпом, - как бы обиделся Яша. - Откуда они, - от сырости?! Почти полтора месяца на берегу!

- Ладно, Яша, не серчай. Я вот, тоже пустой, или, как говорят, гол, как сокол. Жена всё под чистую выгребла из карманов, все заначки. Но я на берегу был меньше месяца. Если придём рано, захватим рабочий день, то мастер выпросит аванс у начальника базы. Григорий Павлович человек с понятием, старый моряк. Щукин говорит, что он с ним в хороших отношениях.

- Хотя бы рублей по двести дал разогнать тоску-кручинушку, а то бывалым морякам уходить в рейс на трезвую душу как-то не к лицу! - шутил Яша.

- Держи курс точнее, - приказал старпом. - Тоже мне моряк - с печки бряк!

- Есть держать точнее! - отрепетовал рулевой.

- Как идём? - войдя в рулевую рубку, спросил стармех.

- Как на вёслах, - с улыбкой ответил Глеб.

- Ничего не поделаешь! - вздохнул стармех. - Техника есть техника - её надо эксплуатировать грамотно.

- Сейчас ход стал получше. Может, к нулю и к Колке подгребём, - сказал старпом, что-то измерив циркулем на карте, которая лежала на штурманском столе. - А там и пролив Ирбенский проскочим к утру. А дальше до Лиепаи - чистая вода.

И точно - к полуночи подошли к маяку Колка. Второй помощник на своей вахте повернул в Ирбенский пролив на средний фарватер. Остальные суда тянулись за ними и не отставали, хотя на радиосвязи и было много нытья, что греются главные двигатели. Навстречу каравану рыболовных судов шёл ледокол, который вывел сухогрузы на чистую воду. Не доходя до тридцать третьего пару кабельтов, он развернулся на обратный курс и медленно пошёл по фарватеру, прокладывая трассу в битом льду. К утру все суда вышли на чистую воду, гудками поблагодарили ледокол за помощь и пошли на Лиепаю.

Капитан пришёл в ходовую рубку только в восемь утра. Он не любил демонстрировать мелочную опеку - когда больше доверяешь, быстрее у штурмана появляется чувство уверенности и ответственности.

- Лев Михайлович, когда будем в Лиепае?

- К шестнадцати часам придём, - ответил третий помощник.

- Поздно. Надо прибыть раньше! Надо выбить аванс у Григория Павловича. Радиограмму давать бесполезно - он её и читать не будет. Его надо брать прямо за жабры, а не пытаться разжалобить. Я его знаю. Мы с ним на этой ниве сходились не раз. Он знает - со мной лучше не связываться, а сразу выдать! Всё равно, как говорят - из горла вырву! Свистни-ка, Михалыч, в машину - пусть Дед придёт в рубку.

Минут через пять в рубке появился старший механик.

- Дед, нужна скорость! Подкрути на рейке ограничения, - попросил капитан. - Аванс парням надо пробить, а для этого надо застать Григория Павловича на работе. Ты же знаешь его, что с ним договориться легче с глазу на глаз. Его надо плотно прижимать к стенке доводами. А какие у меня доводы? Нет их! Но буду пробовать. Льстить-то ему нельзя - не любит.

- Много-то добавлять нельзя - корпус вибрирует, а немножко сделаем! - пообещал стармех и ушёл в машину.

- Ничего, не развалимся! - сказал ему вдогонку капитан.

Вскоре уже почувствовалось, что судно идёт быстрее. Хотя большой волны и не было - лёгкая зыбь, но судно заметно покачивало. Минут через двадцать третий штурман определил по береговым маякам место, рассчитал скорость и доложил капитану:

- Николай Иванович, - одиннадцать узлов!

- Значит, придём немного пораньше, если ничего не помешает, - прикидывал капитан.

Вскоре суда каравана, у которых не было запаса мощности, как у тридцать третьего, начали заметно отставать, а потом и вовсе исчезли за горизонтом по корме. В пятнадцать часов ошвартовались у причала в Лиепае недалеко от здания управления. Капитан, одетый в тулуп, хотя мороза и не было, стоял на палубе и ждал, когда боцман с матросами установят трап. На берегу, с небольшим чемоданчиком в руках стоял штурман Костин Николай Андреевич, который раньше ходил третьим помощником с нашим капитаном на другом судне.

- С приходом, Николай Иванович! - приветствовал он наш приход.

- Спасибо, Николай Андреевич, - ответил капитан. - А ты, Коля, что здесь делаешь в Лиепае?

- Приехал к Вам вторым помощником. Возьмёте? Я сам напросился в отделе флота, когда там зашёл разговор о замене Саше Суворову.

- Ты, Николай Андреевич, почему такого плохого мнения обо мне? - серьёзно спросил капитан.

- Да что Вы, Николай Иванович, - это я так просто спросил, - оправдывался второй помощник.

- Конечно, за такие разговоры тебя, стервеца, следовало бы опять отправить в кадры, но ты мою добрую душу знаешь. Заходи на судно и принимай дела, сказал капитан, выйдя по трапу на причал. Вместо того, чтобы подать руку штурману, капитан сгрёб его в охапку:

- Здорово, штурманец, здорово! Рад тебя видеть! Да больше не сомневайся. Примет ли тебя твой капитан!

- Буду хорошим... - оправдывался Николай.

- Иду аванс выбивать экипажу! - сказал капитан, отпустив штурмана, и быстро пошёл к управлению - маленькому зелёному домику у проходной.

- Николай Иванович, меня не забудьте включить в список или ведомость на аванс!

- Тебе деньги не нужны - водку ты не пьёшь и в кабаках не буянишь. Аристократ! Тебе шампанское подавай! Да и дела тебе надо принимать, - ответил капитан на ходу.

Вернулся он через полчаса. Экипаж встречал его молча, но в глазах у всех чётко видно было: "Ну, как? Дал?"

- Шёл напролом и немного выпросил! - тихо сказал он, не глядя ни на кого, но все заулыбались. Многие, потирая руки, мол, - вечером дадим шороху и растрясём всё до копейки!

- Старпом, зайди ко мне и позови третьего - пусть оформит ведомость и раздаст деньги, - сказал капитан, открывая свою каюту.

- Я тут! - дружно, почти хором отозвались старпом и третий помощник.

- Заходите, - позвал капитан.

На приятный разговор о деньгах, в которых он сейчас и не очень нуждался, в каюту капитана зашёл его сосед, старший механик. В коридоре толпились моряки в ожидании команды: "Распишись и получи!"

- Значит, так, - раздевшись, сказал капитан, выложив деньги на стол, - здесь пять с половиной тысяч. Пятьсот капитанских, а остальные - команде. Командирам по триста, рядовым - по двести. Понятно? Лев Михайлович, уточни у обоих вторых помощников их финансовые потребности. Суворову сейчас деньги будут ой, как нужны! Может, у него и на дорогу нет? А новый второй, - я его знаю, как облупленного, два рейса ходил со мной на СРТ третьим, - так он любитель транжирить деньги не по делу. Водку не пьёт, - добавил он.

- У Суворова деньги есть, - сказал Лев Михайлович, - он стоит на очереди на квартиру и собирает на мебель. Говорил мне, что сберкнижка у него толстая. Мы с ним тогда, перед отходом из Риги, когда влипли, всю ночь не спали, не пили, а так проговорили. Он парень не скрытный, он мне всё рассказал.

- А насчёт толстой сберкнижки ты ему, Лёва, подскажи, чтобы деньги снял до развода, ещё до подачи заявления на развод. А то она его обчистит по закону и книжка будет не только тонкой, но и прозрачной.

- Капитан! Кого учишь?! Потенциального алиментщика? - обиделся Лёва, конечно, в шутку. - Я на этом деле зуб съел!

Старпом и стармех смеялись взахлёб, сидя на диване. Потом к ним присоединился и капитан, когда до него дошло - действительно, кого он учит!

- До понедельника будем стоять, - неудачно пришли, - суббота! - сетовал капитан.

- Наоборот, - удачно! Отдых экипажу нужен. Ничего в этом страшного нет, что так пришли, - комментировал старший механик. - Суббота, это хорошо! Пусть погуляют ребята. Мы собираемся не к тёще на блины, а на промысел. А как аванс-то выпросил у этого хохла, Григория Павловича? - спросил он.

- Все знания по дипломатии применил, на совесть нажал. Я ему напомнил, что раньше, когда мы с ним работали в УЭЛе, перед выходом в Северную Атлантику морякам выплачивали так называемые, "гробовые" и не вычитали их из зарплаты. Потом их отменили. А суда ходят туда же, и занимаются тем же. Поговорили ещё кое о чём, и он смирился, подписал аванс. Ужин во сколько будет, Глеб Петрович? - спросил он.

- Наверное, уже готов, - ответил старпом. - Пошли ужинать.

- Идите ужинать, - позвал кто-то из коридора, легонько постучав в дверь.

- Тогда пошли, - встал капитан, - я что-то проголодался.

После ужина капитан и старпом уселись в капитанской каюте на диване и спокойно закурили.

- Может, в кино сходим с аванса? - предложил старпом.

- Ты что, с ума сошёл, Глеб? - удивлённо спросил капитан. - За четыре с половиной месяца насмотришься этих фильмов в своей кают-компании.

- Опять всякое старьё получили, - проворчал старпом, - семь фильмов.

- Не расстраивайся, чиф, - поменяем. Знаешь, что, Глеб, у меня здесь есть знакомые медички. Не махнуть ли нам к ним? Я, правда, у них уже больше года не был, но, думаю, что они на старом месте. А тётки - ничего! Твои ровесницы. Давай, думай.

- А что думать, - за рейс всё передумаем. А сейчас - пару бутылок в карман и к ним на хату. Далеко живут?

- До них расстояние чёрт кочергой мерил, - улыбнулся капитан. - А вообще, как говорят, - нищему семь вёрст не круг. Пойдём! Надо только обязательно взять с собой бутылочку спирта. Там им подольём незаметно - мне нравятся пьяные женщины. Сначала начинают себя вести развязно, наглеют, а потом хватают, кто под руку попадется, и тянут в кровать. А там уже становятся ласковыми, сговорчивыми, начинают объясняться в любви. Потеха!

- Значит, мину им поставим? - рассмеялся Глеб. - Ну, что, минёр, собираемся? Уже скоро семь.

- Собираемся! Предстанем перед медсёстрами при всех регалиях. Одевайся! - командовал капитан.

После семи вечера они уже шагали по центральной улице города. Подмораживало, было скользко. Людей на улице было мало, хотя и была суббота. Приближаясь к знаменитому городскому ресторану "Юра", гордости порта, Глеб не успел опомниться, как у него на шее повисла встречная женщина:

- Глеб, дорогой, целую вечность тебя не видела! - громко выпалила она, уже очутившись в его объятиях.

- Здравствуй, Сильва! Вот так встреча! Не думал, не гадал!

- Ты куда идёшь? - высвободившись из его рук, спросила она. - Откуда прибыл?

- Из Риги, всего дня на три. Знакомься, - мой мастер, Николай Иванович.

- Ты что, уже на заводе работаешь?

- Да нет, - рассмеялся Глеб, - master в английском языке - капитан невоенного судна, правда, произносится это слово с особым значением: MASER!

Сильва подала руку капитану.

- А куда всё же путь держите? - допытывалась она. - Может, ко мне завернём, если располагаете временем? Ты не забыл ещё, где я живу? Недалеко отсюда.

- Зайдём, Николай Иванович?

- Тогда сначала зайдём к моей подруге Гунте, а потом пойдём ко мне, - заметив их согласие, сменила план действий Сильва. - Она живёт рядом, пойдём пешком.

Минут через десять они уже были в гостях у приветливой молодой хозяйки лет двадцати трёх, которая радушно пригласила их раздеваться и проходить в комнату. Бывалые моряки в парадной форме сразу поняли, что здесь можно провести время интересно и весело.

- Сильва, магазин здесь далеко? - спросил Глеб. - Дайте мне какую-нибудь сумку или авоську, сгоняю туда.

- Нет, рядом, за углом. Пожалуй, я сама с тобой схожу, - заявила Сильва, - а то ты не знаешь, чего купить - наберёшь водки - и всё, что ты знаешь!

- Одеваться не будем, мы быстро, - взяв хозяйственную сумку, поданную хозяйкой, Глеб с Сильвой ушли.

Купив всё, что нужно для хорошей вечеринки, они вернулись минут через пятнадцать. Женщины начали готовить стол, а моряки, уютно устроившись на диване, начали крутить настройку приёмника, пытаясь найти хорошую музыку. Пока Глеб ходил в магазин, Николай Иванович узнал у хозяйки, что она замужем, что сейчас её муж в Риге на сессии. Он учится на заочном отделении юридического факультете университета. Гунта заверила, что она человек свободный и муж для неё не помеха в любви. И. даже как-то бесцеремонно заявила: "Вы мне нравитесь!".

- Глеб, по-моему, здесь мы устроились не хуже, чем было бы у медичек, куда я тебя вёл. - выразил своё мнение капитан.

- Поживём, увидим, - тихонько ответил Глеб. - Хотя эти латышки и не блещут умом, но зато не будут выпендриваться. Они вполне обрусели - чуешь по разговору?

Вскоре стол был заставлен, "как в лучших домах Лондона и Жмеринки".

- Садимся к столу, - пригласила хозяйка. - Садитесь, кому где нравится. Ludzu! - добавила она по-латышски.

- Гунта, ты извини нас, но мы с капитаном латышским языком не владеем. Только английским, и то со словарём.

- Ой, Глеб, это я так, - оправдывалась Гунта. - Мы по-русски хорошо говорим. Больше не буду.

За стол сели без суеты и всё пошло обычным, всем знакомым, проверенным путём.

Ещё не было одиннадцати, а весёлую компанию уже потянуло на песни и танцы. Уже давно крутили радиолу. Пластинки ставила Сильва - танцевали весело и непринуждённо, дурачились в меру своих возможностей, - полное раскрепощение! Но выпитое уже давало себя знать. Первой сломалась Гунта и ушла с капитаном в спальню. Глеб и Сильва остались вдвоём, - пытались петь и танцевать, но из этого ничего не получалось, - сказывалась усталость, хотелось спать, слишком много выпили, да и время было позднее. Вскоре и они выключили свет и улеглись на диване, разложенном в гостиной.

- Глеб, ты где? - уже утром спросила Сильва, не открывая глаза.

- Тут я, - ответил Глеб, сидящий за столом в одних трусах, - вставай, опохмелись!

- Дай очухаться, - пробормотала она и снова уронила голову на подушку.

В спальне тоже послышались шорохи, открылась дверь, и появился капитан в каком-то турецком халате.

- Тебе ещё на голову чалму и - бухарский эмир! - рассмеялся Глеб. - На, выпей! - подал он стакан мастеру.

Капитан не заставил себя долго уговаривать, - залпом выпил и стал искать на столе, чем бы закусить.

- Надо идти на судно, - сказал Глеб.

- Сегодня воскресение, на судне обойдутся и без нас. Вечером придём.

- Вечером, так вечером! - согласился после опохмелки старпом, которому сейчас было "море по колено" - Тогда наливай ещё!

- Сильва, вставай, - хватит дрыхнуть! Всё хорошее в жизни проспишь! - дёрнул за одеяло Николай Иванович, усевшись на диван, рядом со спящей.

- Я, Коля, уже не сплю, только голову от подушки оторвать не могу. А Гунта уже встала?

- Встаёт так же, как и ты, - ответил капитан. - Глеб, налей им для бодрости по рюмке вина.

- Для храбрости! - поправил Глеб. Из спальни вышла Гунта, в таком же халате, как и капитан.

- Выйдите все из комнаты, - попросила Сильва, - мне нужно встать и одеться. Не могу же я голая ходить!

- Нас, Сильва, голой женщиной не удивишь и не напугаешь. Мы отвернёмся, а ты одевайся и прости нас за бестактное поведение, - сказал Николай, отворачиваясь спиной к Сильве.

- Давайте сначала умоемся, приведём себя в божеский вид, а потом уже будем опохмеляться, - предложила хозяйка и первой пошла в ванную комнату.

- А мы, Гунта, привыкли прямо из кровати протягивать руку за чаркой, а потом уже умываться, - сообщил ей вслед Николай.

Все оделись, умылись, причесались, навели порядок в комнатах и на столе и снова продолжили застолье.

- Я сейчас на скорую руку подогрею чего-нибудь, - поднялась Гунта.

- Не надо, хозяюшка, - остановил её Николай,- всего достаточно! И вообще, сейчас всего лишь девять часов - чревоугодием нам увлекаться ни к чему!

Довольствуясь тем, что было на столе, начали вышибать клин клином. К десяти уже снова все решили - пора в кровать!

- Нам бы не проспать долго, - озабоченно сказала хозяйка, направляясь в спальню. - У меня в семнадцать разговор с Ригой - будет звонить муж. Он мне не простит, если не приду на разговор. Я его боюсь, как огня, ублажаю часто, чтобы он не чувствовал себя со мной бедным родственником.

Когда Глеб проснулся и открыл глаза, услышал из кухни через закрытую дверь, что там кто-то разговаривает тихонько на латышском языке. Он кашлянул. В комнату вошла Сильва в халате.

- Вы о чём там договариваетесь? Может, вы хотите нас убить? Мне так будет казаться, если вы разговариваете на непонятном для нас языке, - с напускным возмущением сказал Глеб, чувствуя какую-то неловкость. - Вы же обещали говорить только по-русски!

- Что ты, Глеб! Это мы так, между собой, по хозяйским делам, - вошла в комнату Гунта с извиняющейся улыбкой. - Разве на нас это похоже? Последний раз! Мы больше не будем!

- Чего вам не спится? - спросил Глеб и стал закуривать. - Ничего, если я в постели покурю?

- Кури, кури, Глеб. Мой муж тоже курит, лёжа в постели. Вот, некстати и разговор о нём. А идти надо.

- Пойдём все вместе, - выйдя из спальни, сказал капитан. - Я тоже хочу сказать ему пару слов.

- Коля, ты что, пьяный? Он же убьёт меня, если узнает! - испугалась Гунта. - Он человек хладнокровный, а я жертва необдуманных желаний! Скоро три, а в четыре надо идти, - уточнила время заботливая жена, взглянув на часы на стене.

- К трём, к открытию магазина я спущусь вниз - надо кое-что купить, - сказал Глеб и стал одеваться.

- Я с тобой! - вскочила Сильва и тоже стала одеваться.

Вскоре они вернулись и снова уселись за стол и к четырём уже были навеселе. Начали собираться на телефонный узел связи.

- По дороге надо докупит ещё кое-чего, - засовывая деньги в сумку, слегка пошатываясь, сказала хозяйка. - Вечером стол должен ломиться - дым коромыслом, - кажется, так говорят русские?

Из дома вышли вовремя. До переговорного пункта было не далеко. По дороге попалось кафе. Подгулявший капитан затянул туда всех - в быстром темпе выпить шампанского и съесть по мороженому. В семнадцать Гунта уже стояла у кабины и ждала вызова. Остальные стояли рядом. Вскоре её пригласили в кабину номер семь. Она сняла трубку и, не закрывая дверь, начала щебетать:

- Я тебя целую, Вовик! - кричала она в трубку. - Говоришь, один экзамен остался? Это хорошо! Учись, Володичка, лучше, - может, потом прокурором назначат! - наставляла его жена. - Почему только на три минуты? Ах, денег у тебя нет! Конечно, люблю! Ты у меня единственный и незаменимый!

Николай Иванович начал рваться в кабину. Глеб, восхищённый таким признанием в любви к мужу, удержал его начал уговаривать:

- Не надо, Николай Иванович! Пусть отведёт душу в своей искренности к родному человеку!

- Жду, не дождусь тебя домой!.. С нетерпением!.. Вся извелась! Целую, милый! - повесила трубку. - Вот и весь разговор! Объявила Гунта, выходя из кабины. - Теперь можно и повеселиться, - пошли на улицу!

"Како ничтожество! Ох, и хлебнёт её муж горя с такой женой!", думал Глеб, выходя последним на улицу. Дул пронизывающий северо-западный ветер.

- Пошли быстрее, - громко сказала Гунта, - мне что-то холодно, замёрзла. Я в спешке, да ещё с этой пьянкой забыла надеть трусы, ветер поддувает - мёрзну! - сообщила она с весёлым хохотом.

- Тогда пошли ко мне, это ближе, - пригласила Сильва. Никто не возражал. Когда проходили мимо магазина, капитан остановил всех:

- Сколько чего будем брать? - спросил он. - Я иду в магазин.

- У нас нет никакой хозяйственной тары, - предупредила Сильва.

- Зато есть карманы и руки, - заявил капитан, - принесём всё в пакетах! Пошли в магазин!

Нагруженные всякой снедью и бутылками, которые торчали из всех карманов, прибыли в однокомнатную квартиру Сильвы. Глеб здесь уже бывал не раз, поэтому сразу стал раздеваться, располагаться по-хозяйски, не забывая и капитана. Начали обычную суету, - Сильва жарить на кухне картошку, закуски, Гунта - готовить красивый стол. Все основательно промёрзли на улице, поэтому спешили поскорее согреться. Глеб попытался зайти на кухню, помочь женщинам, но дверь не открывалась:

- Глеб, не заходи сюда! - крикнула Сильва. - Гунта надевает трусы. Мои, - добавила она.

Глеб вернулся и сел к приёмнику, включив его чуть ли не на полную мощность. Минут через пятнадцать все уже сидели за столом, дружно и весело выпивая и закусывая. Потом начались танцы, песни, шутки. Часам к десяти вдруг обнаружили, что водка уже закончилась, а закусок - навалом. Правда, было ещё и вино.

- Послушал я вас, неграмотных, и взял только три бутылки, - ругался капитан. - Что теперь делать? В ресторан идти за водкой?

- Колинька, выпей вина! - предложила Гунта.

- Я эту барматуху пить не буду!

- Слушай, Николай Иванович, а про наш НЗ в кармане мы, что, - забыли?

- Вот теперь тащи сюда эту "мину"! - развеселился капитан. - Военные моряки называют этот спирт "шило".

Глеб принёс и поставил на стол бутылку с этикеткой "Столичная".

- Откуда эта радость? - удивилась Гунта, выходя из кухни.

- Аварийный запас! - со скромной гордостью ответил Глеб. - Капитан всегда должен всё предвидеть!

- Это спирт? - спросила Сильва. Капитан кивнул головой, выразительно взмахнув рукой: "Наливай!"

- Его хорошо разводить брусничным сиропом, но его у меня нет. Зато стоит полный графин клюквенного морса. Тоже подойдёт - я чуть не забыла про него. Через пять минут "шило" в полной готовности красиво искрилось в хрустальных рюмках. Все выпили с удовольствием - не только цвет, но и вкус оказались довольно приятными, внушающими доверие. Потом повторили. И опять танцы. Первым опьянел капитан - стал предъявлять претензии Гунте за то, что она любит своего мужа, а не его, капитана!

- Ты меня не любишь! И делу конец! - отвернулся он от неё и стал закуривать.

- Люблю, Колинька! Люблю только тебя! - стала обнимать его за шею изрядно захмелевшая Гунта.

- Сегодня я всё равно уйду спать на судно!

- И я с тобой, Коля! - тихонько просилась она.

Глеб развёл вторую бутылку, после которой уже все были пьяные до предела. Первым сломался капитан. Не раздеваясь, он упал на диван и уснул. Гунта взбесилась - она посчитала себя отвергнутой и с пьяными слезами начала собираться домой. Её никто не отговаривал и не удерживал. Спотыкаясь, держась за стенки, она ушла. Глеб подошёл к дивану и решил раздеть капитана - снял с него ботинки, носки, бросил их на пол, потом махнул рукой и отошёл от него, оставив лежать в форме и при галстуке. Сильва сидела за столом и клевала носом. Глеб с трудом перетащил её на кровать.

Сильва проснулась рано, так как ей надо было идти на работу к половине девятого. Растормошила Глеба, который быстро вскочил и стал одеваться. Проснулся и капитан, который сразу не мог сообразить, почему он в парадной форме, при галстуке, но босиком.

- Я спешу, одевайтесь быстрее! - торопила их Сильва. - Мне ещё надо зайти за Гунтой, а то она проспит. Мы с нею работаем вместе в бухгалтерии. Она вчера под шумок почему-то ускользнула отсюда, а зачем - не пойму?

- Наверное, по пьянке я передразнил её или обругал за что-нибудь, - рассеянно признался капитан.

Мореходы быстро оделись и, не умываясь, вышли на улицу, надеясь, что в утренних сумерках никто их рассматривать не будет. На перекрёстке они тепло распрощались с гостеприимной хозяйкой и пообещали ещё раз зайти перед выходом в море. Когда они подошли к порту, уже начало светать.

- Наши идут - Дед и боцман, - вглядываясь вдаль, сказал Глеб. Через пару минут они встретились. Вместо утреннего приветствия стармех, без всякого выражения, спокойно сообщил им новость, - готовьтесь к встрече!

- Идите, идите, - вас там ждут на судне жёны. С субботы.

- Дед, за такие шутки я могу и с моста сбросить! - взбеленился капитан.

- Вот тебе раз! Так-так! Ты будешь бродить, как мартовский кот, а меня - с моста, вниз головой! - возмутился стармех. - Хорошенькое дельце!

- Валера, правда? - как-то растерянно и жалобно, чуть ли не всхлипнул капитан.

- Правда, - тихо подтвердил боцман. - Они там хорошо живут, я сразу открыл им каюты, кок их кормит хорошо...

Капитан схватился за голову обеими руками и быстро-быстро пошёл вперёд, бормоча себе под нос:

- Вот теперь уже точно развод! Это последняя капля в её чаше терпения, которое уже, наверное, лопнуло! Колька теперь будет расти без отца, сиротой!

Пробежав так шагов двадцать, он вернулся назад, выдавая бессмысленные тирады с воплями, потеряв весь свой капитанский гонор. Глеб стоял тихо, думая о чём-то своём.

- Я уже сто раз обещал ей, что возьмусь за ум, - бормотал в расстройстве капитан, - и вот, опять погорел! Пойман с поличным! Мне Кольку, сыночка жалко! Сироткой будет, беспризорником!

- Да не стони ты! Пойдём на судно, - что-нибудь придумаем по дороге. Не надо драматизировать, - успокаивал его Глеб.

- Это год високосный во всём виноват, - с философским спокойствием заявил стармех. - Все катаклизмы случаются в этот год.

- Что ты несёшь! Не пори чепуху, Дед! - закричал капитан. - При чём тут год? Иди, куда шёл! Не вводи в грех! - махнул он рукой куда-то в сторону.

Стармех повернулся и пошёл в сторону судна, громко проворчав:

- Моряк - не муж! Артистка - не жена! Я это давно знаю.

Капитан больше не проронил ни слова и молча пошёл в другую сторону. Чувствуя, что Глеб идёт за ним, он начал вслух анализировать события:

- Надо было идти к медичкам, а ты меня завёл к каким-то националисткам, - укорял он Глеба. - Вот, по твоей милости мы и попали впросак.

- Они что, хуже медичек? Ты, кажется, сам был на седьмом небе и выражал телячий восторг, танцуя с Гунтой.

- Хуже, не хуже, а медички вытурили бы нас с тобой ещё вчера утром. А теперь вот, что делать?

Капитан остановился и стал всматриваться вдаль, вдоль причала.

- Глеб, ты видишь, стоит судно с белой надстройкой?

- Вижу, это стоит плавбаза "Белоруссия". Мы вчера проходили мимо.

- Это наша спасительница, Глеб! На "Белоруссии" мой друг из Ленинграда, Витя Кислицкий. Идём, время - деньги!

- Ну и что, - я его тоже знаю.

- А вот, что, - скажем жёнам, что ходили в гости к Кислицкому. Там напились и легли спать. Наврём ещё что-нибудь. Хотят, или не хотят, а пусть верят! Им нас опровергнуть будет нечем! Будем брать, как арапы, на горло!

Через десять минут они уже были на судне. На повышенных тонах, каждый, как мог, врал и изворачивался в своей каюте перед своей женой.

- Аллочка, миленькая, если бы я знал, что ты здесь, да разве бы я выпил хоть каплю?! Я бы на крыльях прилетел сюда! Ты же не сказала мне, что приедешь! Я, конечно, немножко виноват, но и ты не права, что хочешь повернуться ко мне спиной из-за какого-то пустяка, - разыгрывал из себя обиженного капитан.

- Я говорила, но было плохо слышно, и ты не расслышал, - уже как бы оправдывалась его жена.

- Замнём это, Аллочка! Я же тебя люблю! Не надо устраивать скандал и испытывать моё терпение! Мы сегодня выйдем не надолго на девиацию, а потом уёдём в длинный-длинный рейс. Может быть, уже завтра и уйдём, - уже деловым тоном излагал он свои планы, стараясь перевести разговор на более безопасную тему.

- Кобель ты блудливый! Сколько мне тебя прощать? Не зря говорят, что чёрного кобеля не отмоешь добела. Тебе ничто не идёт впрок! Шут ты гороховый! - уже более снисходительно ворчала жена.

- Аллочка, не надо так! У меня от твоих слов всё из рук валится, - по инерции продолжал оправдываться капитан. - Я больше не буду! Честное пионерское! - как школьник, клялся он. - Я хороший!

Глеб оправдывался меньше. Он сказал Наде, что не ждал её.

- У баб я не был, а был у друга капитана, где прилично выпили за отход, за тех, кто в море...

Может быть, Надя и повыступала бы и побольше, но в каюту зашёл третий помощник и доложил, что был у девиатора, который обещал прибыть к обеду и, как только улучшится видимость, судно должно быть готово к выходу в море. Немного помедлив, Глеб пошёл докладывать капитану, который познакомил его с женой. Теперь им пришлось врать вдвоём. Всё получилось в унисон. Потом капитан попросил Глеба сделать заявку коку, чтобы обед на четверых принесли в его каюту. Пока они с Глебом приводили себя в порядок, старательный кок накрыл стол, как в ресторане. Капитан пришёл в каюту старпома и официально, церемонно пригласил его с женой на обед к себе в каюту. Нахмуренная Надя молча пошла за Глебом.

- Давайте перекусим до выхода на девиацию! - бодро предложил капитан. - А то мы с Глебом в гостях больше пили, а не закусывали, - зачем-то добавил он.

Хотя обстановка и была какая-то неестественно напряжённая, но Алла достала из сумки бутылку коньяка и поставила на стол.

- Это наш, ленинградский. Везла для хорошего мужа, а он гуляет вместо того, чтобы с цветами встречать любимую жену, - с ехидной улыбкой пояснила она. Капитан промолчал.

После первой рюмки как-то сразу все вместе разговорились, напряжённость понемногу отошла.

- А нас с Надей на вокзале познакомила Люда Малинина, Аркашкина жена. Она знала нас по отдельности, а там свела вместе. Она ехала на рыбокомбинат в командировку - комбинат занижает сортность рыбы судам УЭЛа. Её, как технолога, несмотря на выходной, послали разобраться. Вот, благодаря её мы с Надей и вместе. А вы - два кобеля, где-то гуляете. Два шалопута! - добавила Алла.

- Да нигде мы не были, - оправдывался Николай Иванович. - Я тебе уже сто раз повторяю, что мы пили водку у Кислицкого.

- А спали где и с кем? - спросила строго Алла.

- Я в каюте Кислицкого на диване, а Глеб в каюте второго, который сейчас в Риге.

- А спали-то одни, или с судовыми буфетчицами?

- Ни боже мой! - вскочил капитан.

Верили или нет жёны их изощрённому вранью, сказать трудно, так как ни одна из них своего мнения не высказала. Конечно, и молчать было не с руки после всех событий, но и шельмовать события не хотелось. Обед проходил, выражаясь языком дипломатов, - в дружественной обстановке. Но, как писал дедушка Крылов: "И надобно ж беде случиться..."

В каюту постучали, дверь открылась, и ещё из коридора послышался голос:

- Николай Иванович, принимай гостей! - с ослепительной улыбкой в каюту вошла Люда Малинина. - Как вы тут живы-здоровы, девочки?

Капитан вскочил - и к Люде. Поцеловал её в щеку и начал помогать ей снимать пальто.

- Люда, садись вот здесь, - приглашала Алла, показывая на стул рядом с собой.

Люда села и сразу сообщила, что есть она не хочет, а пить ей нельзя, так как она находится в состоянии конфронтации с рыбокомбинатом, куда ей сейчас надо идти. Она просто забежала на минуточку, так как плавбаза "Белоруссия" скоро пришвартуется к причалу по корме у тридцать третьего.

- Это хорошо, - зачем-то вставил капитан.

- Я, как приехала, - рассказывала Люда дальше, - вечером пришла на комбинат, а там никого, - ремонтная бригада. Тогда я пошла на стоящую там, у причала комбината плавбазу "Белоруссия" к Кислицкому. Он друг моего Аркаши, тоже ленинградец. Мы с ним давно дружим. А его, как на грех, на судне не оказалось, уехал на пять дней в Ригу. Я пошла к капитану, - он тоже меня хорошо знает. Он дал команду открыть для меня каюту старпома. Я там и живу.

- А вы где были? - встала Алла и строго посмотрела на мужа, а потом на Глеба.

У них обоих словно отнялись языки.

- Вот теперь всё ясно! - громко заявила Алла, видя, что этим прохиндеям врать дальше некуда. - Я уезжаю домой, - встала она и начала одеваться.

- Я с тобой, - сказала Надя и тоже встала из-за стола.

- И чтобы твоей ноги дома больше не было! - сказала она мужу. - И отцу всё расскажу!

- И твоей тоже, - как эхо повторила Надя, выходя из каюты.

Люда молча смотрела на эти разборки широко раскрытыми глазами, ничего не понимая. Алла решила объяснить:

- Вот эти два негодяя, - показала она рукой, - два часа врали нам, что они были в гостях у Кислицкого и спали в его каюте пьяные.

Капитан вскочил и бросился к одевающейся жене...

- Не подходи ко мне и не дотрагивайся! - крикнула она в ярости и вышла из каюты в коридор.

- Пойдём, Надя!

Надя, на ходу застёгивая пальто, догнала Аллу и вместе с нею вышла на причал.

- На чём поедем? - спросила она.

- Наверное, на автобусе - больше не на чём, ответила Алла уже спокойным, деловым тоном, удаляясь от судна. Погоревшие мужья сидели в каюте. Они не бросились провожать жён, чтобы не накалять ситуацию.

- Мальчишки, я вас подвела? - каким-то горемычным и сочувствующим голосом тихо спросила Люда, когда уже стало ясно, что произошло, что Алла и Надя ушли и больше сюда не вернутся. - Подножку вам поставила, сама не понимая. Простите меня, - я без всякого умысла, - изводилась она.

- Не ты, Люда, виновата, а мы врать не умеем. Точнее, соврали неудачно, - признался капитан.

- А стармех говорит, что виной всем бедам високосный год, - уныло сказал Глеб. - Может он и прав. Это плохое предзнаменование перед рейсом. Нас Бог за это накажет!

- Глеб, при чём тут бог? - возмутился капитан. - Не трави душу!

- Добрые люди говорят, что без Бога - ни до порога, - тихо ответил парторг-атеист.

В каюту постучали. Третий помощник открыл дверь и доложил, что прибыл девиатор.

- Пусть заходит ко мне, - сказал капитан.

- Я, наверное, пойду, а то вам надо уходить в рейс, - начала собираться Люда. В каюту вошёл и поздоровался девиатор, который был хорошо знаком со всеми.

- Что же теперь будет, Николай Иванович? - уже одевшись, спросила Люда.

- НЕ знаю, Люда. Наверное, конец! Меня она теперь не подпустит теперь к себе на пушечный выстрел - ненависть на всю жизнь за мой бесшабашный поступок.

- Надю я уговорю, - мы с нею часто видимся около дома или в магазине. Живём с Глебом рядом, - посмотрела она на соседа. - А вот с Аллой... - Ладно! Я пошла. До отхода я ещё к вам зайду, подумаем, что дальше делать и говорить, - пообещала она из коридора.

- Раздевайся, Иван Фёдорович, и к столу! - пригласил капитан.

- К столу, Коля, сяду, а вот раздеваться нет времени, - надо выходить, пока видимость хорошая, а то неровен час, может погода испортиться. На Балтике всякое бывает. Так, Глеб? - обратился он к старпому, так как капитан вышел из каюты проводить Люду. Через минуту он вернулся. Старпом вышел, оставив их вдвоём с девиатором.

- Хорошее противогриппозное средство, - сказал капитан, наливая в стаканы спирт.

- Много не лей, - попросил гость. - А себе-то, чего не плеснул?

- Я уже выпил. Да у нас тут маленькие семейные неприятности произошли.

- Тогда - за мороз! - поднял девиатор стакан и выпил. Немножко закусив, он стал собираться на мостик к приборам. Капитан тоже стал одеваться потеплее. Когда девиатор вышел из каюты, зашёл расстроенный старпом:

- Николай Иванович, не успел один сыр бор закончиться, как...

- Ну? - не выдержал капитан.

На судне нет Зафрена. Вчера вместе со всей толпой наших был в ресторане. Моряки говорят, что пил мало и в двадцать три ушёл, сославшись на то, что с нуля заступает на вахту у трапа.

- Где же он мог запропаститься? Яша парень пробивной, - рассуждал капитан. - Вот что, Глеб, - мы сейчас пойдём, а ты бери с собой боцмана, если он на судне, и ищите Зафрена. Позвоните в милицию, а ещё лучше - сами туда сходите, в скорую помощь, и так походите по всем злачным местам.

- Понятно. Одеваюсь и ухожу. Надеюсь, с девиацией вы и без меня справитесь. Ещё раз попробую поговорить с моряками насчёт Яши - нет ли у него здесь какой-нибудь тётки знакомой? Капитан, в шубе и валенках, поднялся на мостик. В душе он очень переживал, но внешне был спокоен, как и подобает капитану. Сегодня, поднявшись на мостик, он больше молчал, не пытался на других выплеснуть своё настроение, свои эмоции.

Стармех держал главный двигатель в полной готовности и по первому сигналу дал ход. После нескольких реверсов судно отошло от причала. Старпом и боцман остались на берегу и пошли в город искать пропавшего.

- Куда сначала пойдём, Глеб Петрович? - спросил боцман.

- Сначала в городскую милицию, а потом видно будет.

Зафрена они нашли сразу же, как только обратились к дежурному по управлению милиции города. Офицер позвонил по телефону и через минуту сказал им:

- Ваш Яша находится ниже уровня моря метра на два с небольшим. Прямо под нами, в подвальном помещении, в камере КПЗ, - показал он рукой на пол. - Арестован за мелкое хулиганство, - суд определил ему наказание десять суток. Бузотёрил в ресторане. Вот вы и нашли своего пропавшего Яшу, - теперь десять суток будет жить у нас, как за каменной стеной! - рассмеялся майор Кравченко.

- На него это не похоже, - сказал боцман, который хорошо знал Яшу.

- Товарищ майор, - начал Глеб, - я старпом судна, на котором работает Зафрен. Вот моё удостоверение личности, - достал он из кармана и положил перед майором удостоверение.

Майор подозрительно взглянул на красные корочки, взял в руки, развернул и прочитал вслух:

- Данилов Глеб Петрович, работает в УЭЛе в должности старшего помощника капитана. Ну, и что?

- У нас судно на отходе в Северную Атлантику на промысел сельди. А без старшего матроса по добыче мы не можем идти в море, - начал сочинять Глеб. - У нас там работа такая, что каждый человек на счету, и каждый на своём месте работает, как на конвейере. Это одна сторона медали, - продолжал он, понимая, что довод с конвейером выглядит не очень убедительно для майора, - А вторая, что старший матрос Зафрен - материально ответственное лицо. На нём числится одного промвооружения больше, чем на два миллиона рублей - сети , троса, да ещё бочки, соль, инвентарь. А что скажет начальство, если судно будет стоять у причала десять суток и ждать, пока Яша у вас в подвале будет отвыкать от водки? - выискивал всё новые аргументы старпом. - Да ещё и ваше начальство тоже молчать не будет - в горкоме партии они все сидят на совещаниях за одним столом, и все проблемы решают вместе! Страна-то одна, пятилетку выполнять надо! - перешёл Глеб на партийные темы. Майор выслушал его внимательно, о чём-то подумал и задал встречный вопрос:

- А у вас, что, рыбу добывает матрос, а не капитан?

- Зафрен не матрос, а старший матрос по добыче рыбы! - внёс уточнение Глеб, видя, что ещё не всё потеряно.

- У нас он записан просто матросом, - заглянув в какую-то бумагу, сказал майор.

- Это он из скромности так назвался, - сказал Глеб. - Капитан осуществляет общее руководство, а рыбу из-за борта тянут матросы.

- Мне всё равно - матросы, так матросы. Но я его выпустить не имею права...

- А кто может? - спросил Глеб, понимая, что дело сдвинулось в правильном направлении.

- Волынка тут неуместна - пойду, доложу начальнику милиции, полковнику Воробьёву, а вы посидите здесь с сержантом, - решительно заявил майор после небольшого раздумья. Он взял удостоверение Глеба и вышел.

Вернулся он минут через десять.

- Дело улажено, - сказал он, подходя к своему столу. - Пусть он передаст кому-нибудь материальные ценности, а сам обратно сюда, в подвал. А вы идите в море. Сколько времени надо для передачи? - спросил он.

- Положено три дня, - ответил Глеб.

- Забирайте его, и пусть он сдаёт дела, а вечером приводите его ночевать сюда. У нас нет милиционеров для сопровождения арестованного, - сказал майор и отдал Глебу его удостоверение.

- А кто тогда будет водить его туда-сюда? - спросил Глеб.

- Вы. Само собой - вы!

- Я не могу уходить с судна, когда захочу. Я старпом и дел у меня много.

- Тогда ладно, - смирился майор, - берите его сразу на три дня, а потом приводите досиживать срок. Считаем, что сутки он отсидел, - девять осталось в долгу.

- Вот так хорошо! Спасибо, товарищ майор, что пошли нам навстречу!

- Не мне спасибо, а полковнику. Ему скоро на пенсию - он не хочет лишних трений с начальством и не лезет на рожон. Он правильно рассудил, - если об этом узнают в горкоме партии, что из-за какого-то дебошира простаивает судно, то нам за это могут намылить шею. Сержант, проводи их вниз и скажи дежурному по КПЗ, что приказ полковника. Пусть запишет в журнал вывода на работу. Понял?

- Так точно, товарищ майор! - отрапортовал старшина и пошёл к двери.

Глеб и боцман попрощались с майором, ещё раз поблагодарили его и пошли за сержантом. По бетонной лестнице они спустились в подземелье. В комнате с открытой дверью за столом сидел старшина. Сержант рассказал ему суть дела и передал приказ начальника. Старшина не стал возражать, взял связку массивных ключей и пошёл по коридору. Глеб и боцман стояли и молча смотрели. Сначала брякнула щеколда засова, потом раздался громкий щелчок замка от повёрнутого ключа.

- Зафрен! На выход с вещами! - через минуту рядом с ними стоял подстриженный наголо, без шапки, Яша.

- Зайди и распишись, - позвал Глеба старшина.

Глеб зашёл в комнату к дежурному, подошёл к столу и взял ручку.

- Пусть запишет, какое судно, подсказывал сержант старшине.

- Сам и напишет, - лениво ответил старшина.

И Глеб написал, что взял из КПЗ осуждённого Зафрена на работу на "Логгер-66". Потом поставил роспись - закорючку.

- Можно идти? - спросил он.

- Идите, - ответил старшина. - Через три дня чтобы был здесь. И трезвый! Понятно? Я за него отвечаю головой! - добавил он.

- Будет выполнено, товарищ старшина! - ответил Глеб. - Пошли!

- Возьми, Яша, мою шапку, - протянул боцман. - А то, чего доброго, мозги застудишь. Быстро они тебя обкорнали.

Когда они вышли на улицу, Глеб сказал, что надо уходить, пока не поздно.

- Значит, надо - ноги в руки, и бежать! - согласился боцман.

Когда отошли метров сто, старпом приступил к допросу:

- Как тебя, Яша, угораздило туда попасть?

- По закону! - ответил арестант. - Глеб Петрович, надо зайти в ресторан - там у меня в гардеробе остались фуфайка и шапка.

- Новые? - спросил боцман.

- Нет, старые.

- Тогда пошли на судно, - решил боцман. - Пусть они останутся ресторану на память. Я выдам тебе новый ватник и шапку.

- А у тебя с собой документы какие-нибудь были? - вдруг спросил старпом.

- Никаких. Как возвращенец с того света.

- Вот это и хорошо, вот так оно лучше! - согласился старпом.

- Теперь ищи-свищи! - засмеялся боцман. - Пусть теперь тебя эти Фильки с обмороженными ушами ищут на том свете с фонарями!

- Но я им о себе всё сказал правильно, сказал, где прописан.

- Ты, Яша, с ноля часов стоял на вахте у трапа, о чём будет сделана запись в судовом журнале. А это - документ поважнее милицейской амбарной книги. Хорошо, что вторые помощники его ещё не заполнили, и он лежит у меня на столе. И пусть потом докажут! А завтра мы уйдём в Атлантику.

- А они, Петрович, и искать не будут, если не было при себе документов, - сказал боцман. - Мало ли кто назвал себя Зафреном! А потом разберутся, что Федот, но не тот!

- Так что, - я в море уйду? - спросил Яша.

- А ты, что, хочешь остаться и досиживать свои десять суток? Тогда возвращайся и сиди!

- Нет, я не о том...

- Вот кафе, зайдём? - спросил старпом. - Выпьем чего-нибудь покрепче за здоровье нашей милиции! А то они, слишком того.... Да и ты, Яша, замёрз. Всё хорошо, что хорошо кончается!

- Отнюдь! Мне кажется, что не кончается, а только начинается, - задумчиво сказал Яша, заходя в кафе. - Они искать, конечно, будут.

Моряки выпили зелёного ликёрчика, выпили по чашке горячего кофе и пошли на судно закусывать.

- Пока идём, глядишь, - и наши уже ошвартуются после девиации! - сказал боцман, выходя на улицу.

- Так всё же, за что? - спросил старпом Яшу.

- Я вышел из зала ресторана в двадцать три часа, так как мне нужно было с ноля заступать на вахту у трапа. В фойе ресторана, у трапа на первый этаж стояли два поддатых латыша. Когда я проходил мимо них, один взглянул на меня и сразу выдал: "Юда!" Глеб Петрович, вы не поверите, что у меня в голове за доли секунды промелькнуло всё, что сделали с моими родственниками вот такие же фашисты! Как они их убивали, как загоняли в газовые камеры! А это и стояли они, недобитые фашисты, латыши из "СС" или гестапо! Они уже отсидели по червонцу и вернулись! Я даже подумать не успел, как закатал чисто машинально по рогам! Он и полетел вниз головой по трапу. Второй только дёрнулся, я и его - по шнобелю оприходовал. Отправил вслед за первым и его вниз головой по трапу. А там стояли у входа швейцар и два милиционера. Шум, крик, меня за руки - и повели. Я и не сопротивлялся. Пьяным я не был. Был бешенным, но разум не терял. В участке всё записали, и на нары! А утром - в суд. Судья молча полистала бумаги, а потом объявила мне, что за хулиганство арестовывает меня на десять суток. Я попробовал объяснить ей всё, как было, но она побелела, латышка-стерва, и как заорёт: "Молчать, а то дам все пятнадцать!" Моя участь была решена, и я замолчал на десять суток. Молчание - золото! Спасибо вам, что выручили!

- Молодец, Яша! Так и надо их, фашистов! - хлопнув его по плечу, сказал боцман.

- Мы, Валера, вовремя успели, - возмущённый услышанным, сказал старпом.

Когда они подошли к причалу, судно ещё не вернулось, но уже стояла машина, доверху нагруженная сетями.

- Сколько привёз, Савельевич? - спросил старпом у старшего дрифмастера.

- Двести пятьдесят. И такие, как надо! - с довольной улыбкой доложил дриф. - Хорошо, что вы подошли на помощь, а то мы с Сергеем упарились, пока погрузили - спина мокрая.

- Это, Илья Савельевич, похмелье вчерашнее выходит, - пошутил боцман. - Сейчас разгрузим - мы с Яшей впряжёмся!

Моряки работали быстро - море так их научило. Десять минут - и машина уехала.

- Яша, тебе не холодно в пиджаке? - спросил старпом.

- Сносно. Да и погрелся немного.

- А ты где был? - спросил дриф Яшу.

- Там же, где ты был в прошлом году после бузы в "Метрополе", - уже улыбался Яша, понимая, что всё страшное уже позади.

После такого ответа дриф уже не приставал с вопросами. Вскоре показалось судно, которое быстро шло к причалу.

- Чего это мастер на полном ходу решил швартоваться? - удивился старпом.

- Отработает задним ходом - у него всё рассчитано, опыт! - уверенно заявил боцман.

Судно подошло к причалу по законам хорошей морской практики. Сергей и Яша приняли швартовы, набросили их на битенги.

- Дриф, сколько? - спросил капитан, глядя на гору сетей на причале.

- Хватит для выполнения плана на двести процентов, если порядки терять не будем, - ответил дрифмастер

- Молодец! - похвалил капитан. - Старпом, а этого где поймал? - спросил он, указывая рукой на Яшу, который, не дожидаясь установки трапа, прыгнул на палубу через фальшборт, так как холод начал его донимать.

- Сам расскажет. История интересная.

- Николай Иванович, сети можно грузить на верхний мостик? - спросил дриф.

- Можно, - ответил капитан и ушёл в рубку.

Через несколько минут капитан уже был в своей каюте, ждал, когда девиатор закончит составление таблиц девиации магнитного компаса и радиодевиации. В каюту постучали.

- Заходи! - позвал капитан. В каюту вошли старпом и Яша Зафрен.

- Расскажи, Яша, капитану, что с тобой произошло.

Яша повторил свой рассказ.

- Молодец, Яша, достойно защищаешь свою нацию! - выслушав, сказал капитан. - Если бы тебе за это можно было объявить благодарность по судну, то я с удовольствием написал такой приказ! А так - молодец! Старпом дополнил рассказ Яши, как он его выручал из каталажки

- Теперь всё страшное позади, мы тебя не выдадим милиции! - заверил капитан. Яша поблагодарил командиров и ушёл из каюты.

- Наверное, стармех прав насчёт високосного года. А где же теперь наши жёны, а, Глеб?

- Наверное, уехали, или улетели, а мы с тобой теперь полухолостяки.

- Не трави душу, Глеб! Я бы, с горя, сегодня ушёл в рейс, но сегодня понедельник. Моряки в понедельник в море не выходят. Примета, может и не совсем верная, но по традиции и мы не будем её нарушать.

В каюту постучали и вошли два вторых помощника.

- Дела принял, Николай Иванович? - спросил капитан.

- Можно отходить, принял.

- А я сдал без замечаний, - сожалея о том, что остаётся на берегу, тихо сказал Саша.

- Да, Саша, всем нам не повезло. И мы со старпомом не исключение.

- А вы, что, хотели на ёлку залезть и задницу не поцарапать? - перебил с улыбкой Николай Андреевич, зная о проделках капитана.

- Молчать, стервец! - рявкнул капитан, ударив массивным кулаком по столу, а потом посмотрел на съёжившегося штурмана и рассмеялся. - Нам и так тошно, а он ещё издевается!

- Не на ёлку, Коля, а на палку, то есть, на бабу! - поправил старпом под общий хохот.

- Тебе, Коля, чёрт волосатый, смешно, а у нас жёны поехали на развод подавать! - пробурчал капитан. - Тебя вот, Саша, третий втянул в историю, а меня старпом затащил к каким-то иностранкам. И влипли по уши. Но, ничего, - переживём, выкрутимся! Желаю тебе успеха! - подал ему капитан руку. - Потом уйдёшь в море, увидишь там нас, - подходи на голос, или по радио вызывай, поздороваться. До встречи!

Саша крепко пожал его добрую руку и ушёл. Ушёл и Коля.

- Пойду писать черновик судового журнала, а потом Николай Андреевич перепишет начисто, - сказал Глеб и встал.

- Вот, хмырь, этот второй! Надо же было нас так оригинально подкусить! - хмыкнул капитан.

- Заслужили! - рассмеялся Глеб. - Стоит ли огорчаться?

- В море выйдем завтра после обеда, - сказал мастер. - Предупреди команду, чтобы больше никого не пришлось вытаскивать из неволи, чтобы вели себя достойно.

- А мы к иностранкам вечером не пойдём? - спросил Глеб, намеренно взвинчивая ситуацию. - Нельзя останавливаться на достигнутом. Они - тётки ништяк!

- Ты, что, - по шее захотел? - вскочил капитан. - Это место теперь надо обходить десятой дорогой!

Он ещё, наверное, выдал бы целый букет, но Глеб быстро ушёл из каюты - от греха подальше.

К четырнадцати часам первого февраля всё было оформлено для выхода в рейс. Осталось только отдать швартовы и - "Полный вперёд!" Провожающих, кроме пограничников, никого не было. Судно медленно двинулось на выход из порта. Когда прошли входные ворота, легли на створ и пошли к приёмному бую.

- Николай Андреевич, прокладывай курс к южным берегам Швеции и ложись на него после приёмного буя, - сказал капитан вахтенному помощнику. - А мы, старпом, пойдём пить чай.

- Я чая не хочу, - пойду, полежу перед вахтой. Устал я в этой суматохе отходной.

- Тогда и я не буду, прилягу тоже. Отдохну, сказал капитан, опускаясь вниз по трапу.

Глеб лёг на кровать, но спать он не хотел, - просто лежал. Минут через десять в домашних шлёпанцах к нему зашёл капитан. Он сел и молча закурил, видя, что Глеб не спит.

- Глеб, кто меня разул, когда я у Сильвы спал на диване?

- Я.

- Зачем?

- Сам не знаю, - пьяный был.

- Разуть ты меня сообразил, даже носки снял, а галстук снять. Или ослабить, у тебя ума не хватило...

- Какие могут быть упрёки к пьяному человеку? Я был точно такой же, как и ты.

- Я спрашиваю, - носки зачем снимал? А если бы у меня были ноги грязные, или ногти не подстрижены?

- А кто их видел? Пьяная Сильва?

- Да, Глеб, с тобой нельзя к бабам ходить.

- Что, больше и не пойдём? - улыбаясь, спросил Глеб.

- А пошёл ты к чёрту! - встал капитан и ушёл.

Глеб лежал и смеялся - а, действительно, - зачем снял носки?

На вахту он заступил, когда родной берег скрылся за горизонтом по корме.

Дул северо-западный ветер балла три-четыре, судно шло полным ходом, слегка покачиваясь на мелкой зыби. Нового на этом судне для Глеба ничего не было. Все приборы ему были знакомы, и пользоваться ими он умел. Определив несколько раз за вахту место судна по радиомаякам, сделав записи всех событий за вахту в судовом журнале, в двадцать часов он сдал вахту третьему штурману и спустился вниз. Капитан сидел в своей каюте при открытой двери.

- Глеб, заходи, - позвал он.

- Сейчас разденусь и приду.

Минут через пять он зашёл к капитану.

- Глеб, как дальше-то будем жить?

- Как и раньше жили.

- Холостяковать?

- А ты что предлагаешь?

- Не знаю.

- Они же нас за ноги не держали и свечкой не светили. Мало ли где мы были! Будем говорить, что просто пьянствовали. Только надо придумать более подходящее место. Тогда и спроса меньше будет. Пусть сами доказывают, где мы были!

- Тебе хорошо говорить, а я у неё уже давно на крючке. И вишу на волоске. Мне её трудно переубедить.

- Не отчаивайся, - смилуется! За долгий рейс соскучатся, и блудные мужья будут прощены. Любой мужик живёт в квартире своей жены...

- Ты, Глеб, излучаешь оптимизм. Хорошо, если всё так закончится.

- А всё так и будет. Мне гореть тоже не впервой, я уже крепко подпаленный, - успокаивал его Глеб.

- Ладно, Глеб! Успокоил и вселил надежду! Давай тогда выпьем по рюмахе за счастливый исход. Конечно, ты прав - не пойман, не вор!

- Хотя и не горю желанием, но можно, - согласился Глеб, заметив, что у капитана уже всё приготовлено для данного случая. - У меня осталось три бутылки спирта. Две - НЗ, а одну можно уговорить, пока идём до промысла.

- У меня тоже есть небольшой запас. До промысла хватит. Радист принял сводку, - рыба на банке Склина идёт хорошо. Нам тоже надо спешить туда с ветерком, как говорят, на извозе.

- Надо успеть.

Капитан налил по полстакана.

- За всё хорошее, Глеб! - чокнулись, выпили. Молча закусили копчёной корейкой. Закурили и разговор снова пошёл о наболевшем, - будут ли жёны писать им письма, присылать радиограммы? Пришли к единому мнению, что "Нет!". По крайней мере, до первого мая. Осталась только надежда, которая, как известно, умирает последней. Но, всё-таки решили, что семейные отношения наладятся - после рейса, после долгой разлуки, когда желания снова стать мужем и женой взаимно возьмут верх над всеми обидами. Время лечит! За это и выпили ещё раз по соточке.

За тонкой фанерной переборкой в каюте стармеха слышался громкий разговор.

- С кем это он там? На проработку, что ли, кого вызвал? - недоумевал капитан.

- Я шёл с мостика, и чуть не столкнулся, когда к его каюте с подносом подходил кок, - объяснил Глеб.

- Это его пропитый, хрипловатый голос.

- А что, - они годки. Вот и покорешовались. У стармеха есть запас выпить, а у кока - закусить! Их и свела судьба, - философски заметил капитан. - Теперь будут дружить, пока водка не кончится. Меня Дед теперь сторонится и в каюту не заходит после того случая, когда я пригрозил, что за длинный язык сброшу его с моста. Я был глубоко не прав! Надо налаживать с ним отношения, извиниться. Надо пригласить его ко мне в каюту и выпить с ним, объяснить, что это была злая шутка. Сорвался сгоряча, а теперь меня самого совесть мучает.

- Он понимает наше положение и не хочет нам досаждать. Да и сам пусть немного остынет. И запасы у него скоро кончатся. А сколько он получил спирта?

- Я подписал заявку на пять килограмм. Наверное, и получил их. Не знаю, не спрашивал. Сам скажет, когда придёт время.

- Когда весь запас выпьет?

- Пусть пьёт на здоровье. Это у него последний рейс. После рейса собирается на пенсию.

Из-за переборки донеслось:

- Бывало, вспашешь пашенку,

Лошадку распряжёшь,

А сам тропой знакомою

В заветный дом пойдёшь...

- Хор мальчиков, - рассмеялся Глеб. Тянут, кто в лес, кто по дрова. Наверное, уже изрядно хлебнули.

- Пусть поют, как умеют. Они, Глеб, трудную жизнь прожили.

После первого куплета песня оборвалась, послышался звон стаканов.

- Наливают! - отметил Глеб. А через минуту снова послышалось:

- Бывало, вспашешь пашенку...

- Вот, чудаки! - улыбнулся капитан. - Налей, Глеб, ещё по капельке на сон грядущий, - что-то спать потянуло.

- А если до утра будут петь?

- Пороху не хватит! Им много не осилить. Распрягут лошадок, и на покой!

За переборкой пение прекратилось. Но разговор там был явно серьёзный, хотя и не очень трезвый. После перекура Глеб собрался спать.

- На сегодня хватит! - сказал он и пошёл в свою каюту.

- А я ещё схожу в рубку, - сказал капитан, выходя вслед за Глебом.

- Там всё в норме, - заверил Глеб и закрыл дверь своей каюты. Раздевшись, он лёг в кровать, но долго не мог уснуть, хотя и устал за день. Какие-то тревожные мысли не давали ему уснуть. Но к полуночи он всё же забылся в полусне, полузабытье.

Пролив Зунд прошли на вахте старпома. Сначала, при входе в пролив, в рубке был и капитан. Зунд - пролив не простой. Рядом с фарватером есть и камни. Правда, фарватер оборудован хорошо. Но судоводители никогда не забывают неписанный закон: "Всегда считай себя ближе к опасности!" Убедившись, что Глеб знает Зунд хорошо, что ему нянька не нужна, капитан ушёл сначала ужинать, а потом и в каюту. Вахту свою Глеб сдал Льву Михайловичу уже после выхода в пролив Каттегат, а сам тоже спустился вниз, зашёл к капитану, перекурить, поговорить. За переборкой опять слышалась громкая беседа.

- О чём они так громко спорят? - спросил Глеб капитана. - Конечно, там опять председатель горисполкома!

- Наверное.

- Тогда скоро запоют! - уверенно сказал Глеб.

- Сглазишь! - засмеялся капитан.- Давай, Глеб, и мы с тобой по соточке! - достал он бутылку из под стола. Не успел разлить по стаканам, как снова послышалось:

- Бывали дни весёлые...

- Надо им песенник подарить, а то поют одну и ту же песню.

- Это, Глеб, их кровная песня, народная! Они эту песню ни на какую другую не променяют.

- Это точно, Николай Иванович! Я тоже деревенский. Мне нравятся современные песни, но и наши народные люблю всей душой - мы связаны с деревней пупком!

- А кто не любит русские народные песни? Бери стакан.

- Вот эти безмозглые стиляги всякие....

- Так это же не народ. Это мусор. Пей!

Выпили молча и стали жевать вчерашние бутерброды. Покурили, поговорили. Песен больше не слышно.

- Угомонились. Наверное, спать собираются.

- Пусть Дед хоть на переходе поспит, а то на берегу он весь месяц наблюдал за ремонтом, вместо того, чтобы отдохнуть, сходить в отпуск. А на промысле никто не знает, когда он спит - его словно черти ломают и днём и ночью - если не в машине, то на палубе помогает. И всегда идёт туда, где тяжелее. Есть рыба, нет рыбы - он всегда работу найдёт. Если сам в машине, то вахтенного механика направит на палубу размяться, как он говорит.

- Сахарного диабета не будет, и жить будет долго, - заметил Глеб. - Делает всё по науке - шевелится! Вот мы ведём себя с ним, как с ровесником, а ведь он нам в отцы годится по возрасту.

- А как же иначе? Ты заметь, что он никогда и ни в чём не проявляет и не подчёркивает свой возраст. Нас он не сторонится, а наоборот, старается быть равным с нами, не хочет стариться. Я, Глеб, с ним так и держусь уже второй год. Друг друга подначиваем, подкусываем, но не злимся. Он остёр на язык! Ему на зуб лучше не попадаться! - рассмеялся капитан.

- Дед спит, - сказал капитан, заметив, что через переборку не слышно никаких звуков. Слушай, Глеб, надо завтра провести судовое собрание, настроить народ на выполнение плана. Ведь план в двести пятьдесят тонн - не шутка для штормовой весны. Выполнять его надо в феврале и марте. Апрель и май - месяцы не рыбные. Если только первая половина апреля иногда бывает с рыбой.

- Николай Иванович, выполним план! Я смотрел сводку у "Маркони" - идёт рыба! Идёт! Ловят! И мы будем ловить! Мы ведь тоже не пальцем сделанные! Сетей по восемьдесят будем бросать - рыба будет в трюме! Что, мы впервой туда идём?

- Надо, Глеб, спешить на промысел, а то, как говорили умные люди: "Опоздаешь одним днём, не догонишь и конём!"

- Это так! Спешить надо!

- Команда у нас хорошая, трудолюбивая. Новых всего несколько человек, да и те уже ходили в море.

- Трое идут впервые. Вот, прихватит немного ветерок в открытом море, переблюют, а работать надо, болеть некогда - некоторые сразу хватаются за бумагу, писать заявление капитану с просьбой списать на берег. И начинают всех уверять, что им не надо больших денег - пропади всё пропадом! Лучше без денег, но на берегу, где не качает!

- Я, Глеб, в таких ситуациях умею успокаивать. Подписываю заявление, обещаю списать, как только подойдём к плавбазе. А пока, милок, - терпи! И терпит, работает. А груз иной раз набираем недели три - он за это время втягивается в работу, привыкает к болтанке на волне, к шторму. И забывает о своих требованиях на списание с судна. Говорит - рейс доработаю, а потом уволюсь из УЭЛа.

- А потом с бывалыми моряками прогуляет в кабаках всё до последней копейки, останется в рыбацких сапогах и свитере на голом теле, да рваной фуфайке - тут уже начинает рассуждать по-другому, - продолжил Глеб мысль капитана, - "Схожу-ка я ещё в рейс - пить больше не буду. Приоденусь, приобуюсь..." А рейс неудачный - придут без плана, без денег. Приодеться, и даже выпить незачто - надо ещё раз идти в рейс.... Так его и засосёт это болото, трясина безысходная. И будет он ходить из рейса в рейс годами. Такая жизнь ему понравится, и больше он не будет думать о тихой жизни на берегу в новеньком костюмчике и при шляпе. В полуболотных сапогах удобнее и привычнее. В них даже в некоторые рестораны пускают в портовых городах, а в забегаловках - и говорить нечего!

- Глеб, а мы с тобой - лучше тех, о ком ты говоришь?

- Нас, Николай Иванович, в этом болоте отличает только то, что мы семейные, имеем свою избу. Пропить всё так, как они мы не имеем права. А в остальном - похоже. Конечно, мы ещё и командиры - это ко многому обязывает.