Аннотация: Место действия: Вельс, Австрия. Писалось, естественно, под дождь и Жака Бреля.
NE ME QUITTE PAS...
On a vu souvent rejaillir le feu
D'un ancient volcan qu'on croyait trop vieux,
Il est paraît-il des terres brûlées
Donnant plus de blé qu'on meilleur avril.
Et quand vient le soir pour qu'un ciel flamboie
Le rouge et le noir ne s'épousent-ils pas?
Ne me quitte pas...[1]
Jacques Brel "Ne me quitte pas"
В моём плеере четыреста песен - это значит, что если при включённом режиме "играть всё вперемешку" тебе вдруг захочется послушать какую-то одну определённую мелодию - вот прямо сразу же после той, которая играет в твоих наушниках сейчас - то шанс на то, что она выпадет следующей, будет один к четырёмстам.
Среди моих четырёхсот песен есть только одна такая - та, которую я хочу слушать всегда, но которую никогда не включаю специально, ожидая, пока она выпадет сама. Одна-единственная песня. "Ne me quitte pas". "Не покидай меня".
Я никогда не включаю её специально, потому что обычно мне очень грустно её слушать, да что там грустно - мне больно, она прожигает меня насквозь, пробирает до дрожи, вызывает слёзы на глазах. И в то же время я могла бы слушать её бесконечно. Потому что это наша песня. Твоя и моя. С тех времён, когда ты и я ещё были объединены коротким местоимением "мы".
Вот такая песня-воспоминание. Сладко-горькое. И песня эта - её и слушать больно, и не слушать невозможно. Даже сейчас, спустя год после того, как тебя не стало рядом.
...И вот однажды дождливым днём я изменяю своей привычке - я сажусь на подоконник, поджав ноги, открываю форточку, чтобы впустить в комнату свежий влажный воздух, ставлю нашу песню на бесконечный повтор и начинаю вспоминать. Всё-всё. С самого начала.
Память не противится этому и услужливо переносит меня в тот самый вечер, когда я в первый и последний раз пришла в клуб в одиночестве. В тот вечер некому было составить мне компанию, и я никуда не пошла бы, если бы не обещала Жану, что приду. Швейцарец Жан - мой друг, певец и музыкант, и в тот вечер он выступал в клубе, где в итоге мы с тобой познакомились. "Не покидай меня", кстати, тоже началась именно с него, с Жана...
В этом маленьком, довольно тесном клубе мне было немного неуютно - может быть, потому, что одиноко. Жан пел что-то на французском, это были лирические песни, под которые едва ли станешь танцевать, и я теснилась у бара, пила колу и оглядывалась по сторонам. Интерьер - оранжевые стены, афиши на них и языки "Роллинг стоунз" на раздвижных дверях - впечатался в память намертво. Попроси меня описать, где там и что находится - я мгновенно отвечу, даже не тратя времени на то, чтобы вспомнить.
Ты со своим тонким оранжевым галстуком на фоне чёрной рубашки с закатанными рукавами ничуть не диссонировал со всей этой обстановкой, скорее наоборот - как будто специально подбирал одежду под оформление клуба. Я даже не помню, когда впервые заметила тебя. Наверно, когда парни из твоей компании засмеялись какой-то твоей шутке особенно громко, заглушили мне Жана, и я возмущённо обернулась с твёрдым намерением их заткнуть.
Я увидела тебя и забыла, что хотела сказать. Правда. Честно. Просто взяла и забыла. Можешь считать, что лишилась дара речи.
Ты ничего не заметил. Ты смотрел на сцену. А я смотрела на тебя, мысленно отмечая всякие мелочи, вроде того, что весёленький оранжевый коктейль в твоём стакане прекрасно гармонирует с твоим галстуком.
Право же, галстук - это первое, что прочнее всего врезалось в память, наверно, именно из-за его яркости. Потому что твои глаза цвета дождя и твою мягкую улыбку уголками губ - улыбку Чеширского кота - я постепенно, поочерёдно добавляла к твоему портрету уже позже.
Жан пел что-то из Шарля Азнавура, а я допивала свою колу и украдкой, искоса разглядывала тебя. Вы с друзьями над чем-то смеялись, дурачились, пили коктейли, и время от времени ты, оглядываясь по сторонам, украдкой прятал пустые стаканы за шторку за своей спиной.
И ещё ты иногда поглядывал на меня - тоже украдкой, через плечо, словно боялся, что кто-нибудь заметит, что ты обратил на меня внимание. Это было как-то по-детски и потому смешно.
Ты всегда, с самого начала вызывал улыбку, и даже помыслить невозможно было, что когда-нибудь я буду из-за тебя плакать.
А когда я отдала очередные два с половиной евро за очередной стакан колы с кружочком лимона, Жан запел "Не покидай меня", и ты вдруг резко развернулся, сделал несколько шагов и оказался прямо передо мной. И, склонив голову набок, сообщил, что хотел бы потанцевать со мной.
Стакан чуть не выскользнул из моих внезапно ставших мокрыми пальцев, но ты ловко подхватил его, поставил на стойку и увлёк меня за собой.
Мы были единственной парой, танцевавшей под эту песню.
Твоя чёрная рубашка и мой красный топ, слившиеся в одно сплошное пятно - "чтобы небо сверкало, разве не сочетаются браком красное и чёрное?" - любопытные взгляды, заставлявшие меня опускать глаза, одобрительная улыбка Жана и твои тёплые ладони - таковы сумбурные впечатления от нашего первого танца.
"Не покидай меня..."
...Наутро я позвонила Жану, чтобы сказать ему спасибо за этот вечер.
* * *
Мне действительно есть что вспомнить.
...Это прогулки по нашему городку, мы обошли его вдоль и поперёк - от Рингштрассе до Траунгассе, от Банхофштрассе к Винер-Бундесшстрассе. Гуляя с тобой, я узнала такие места, о существовании которых раньше даже не подозревала. Маленькие улочки, тихие дворики-колодцы, уютные крошечные частные кафе - всё это открыл для меня ты.
...Это дрожащий и звенящий под ногами металлический мост, соединяющий наш городок с соседним. Когда в Вельсе не осталось ни единой улицы, где бы мы с тобой не побывали, мы решили начать исследовать Тальхайм-Вельс. Для этого и надо было всего ничего - реку перейти.
Но этот мост, эта тонкая, дрожащая и звенящая металлическая пластина, подвешенная над рекой, стал для меня настоящим кошмаром. Ты был прав - бояться этого моста было действительно глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Поэтому, когда тебе надоело уговаривать меня хотя бы ступить на него, ты просто взял и перенёс меня по этому мосту на руках.
Мне стало неловко за свою трусливость, и я даже хотела извиниться перед тобой, но ты не дал мне ничего сказать - улыбнулся и поцеловал. Но после этого я перестала бояться этого моста. Когда ты был рядом, я не боялась ничего.
...Это те самые маленькие кафешки, о которых я уже упоминала - плетёные столики и стульчики на улице у входа, по-домашнему вкусный тёплый штрудель с кофе по-венски и трёхцветная кошка, свернувшаяся клубочком на окне с кружевными занавесочками. Я помню тот день, когда ты принёс с собой большую карту Европы, разложил её на столике, и мы с тобой стали строить планы и чертить маршруты наших будущих путешествий. Путешествий, которым так и не суждено было сбыться.
Тогда мы ещё разбили тарелку и долго извинялись перед хозяйкой кафе, а она даже не взяла с нас денег - лишь улыбнулась и сказала, что это на счастье.
Иногда, проходя мимо того кафе, я встречаю его хозяйку. Мы здороваемся друг с другом, и она всегда расспрашивает о тебе - как у тебя дела и почему тебя так давно не видно. А я никак не могу собраться с духом, чтобы сказать ей правду.
* * *
...Я скоро привыкла засыпать у тебя на груди и просыпаться с тобой в обнимку. Готовить тебе крепкий, густой, как смола, чёрный кофе без сахара по утрам. Мои волосы пахли твоим парфюмом, а твои - моим, и к этому я тоже привыкла. Я привыкла к твоим безумным галстукам и цветным рубашкам, и мне очень нравились новые мелодии звонка на наших с тобой телефонах - когда я звонила тебе, твой телефон играл "Не покидай меня". Той же мелодией твой мобильный отзывался на мои звонки.
По закону, чем быстрее привыкаешь к чему-то, тем тяжелее отвыкать.
Мне всегда больно вспоминать всё это, потому что я прекрасно понимаю, что это больше никогда не повторится. Что я больше никогда не проснусь рядом с тобой, ощущая тяжесть твоей руки на своей спине. Не увижу, как утреннее солнце светит в окно, его лучи падают прямо на кровать и делят твоё лицо на две почти равные половины - светлую и тёмную, и ты улыбаешься своей чеширской улыбкой. Не подарю тебе на день рождения очередной безумный галстук. Не услышу любимую мелодию от своего телефона.
Не станцую с тобой медленный танец под "Не покидай меня"...
* * *
Мне было бы немного легче, если бы вина за то, что всё вдруг закончилось, не лежала на мне. А разрушила всё именно я.
Нет, первые месяцы всё было прекрасно. А потом я начала нервничать, меня стали одолевать всякие неприятные мысли, которые очень трудно было отогнать прочь. Я начала бояться, что когда-нибудь ты меня бросишь.
Всё-таки ты был немного старше меня, у тебя была перспективная профессия, возможность карьерного роста, ты был симпатичным, и на тебя заглядывались многие девушки... Нет, ты не давал мне ни малейшего повода для ревности. Я сама всё придумала. Просто так - "а вдруг?" - глупо, как маленькая девочка. Но в конце концов не выдержала.
И предложила расстаться.
Решила, что лучше сразу обрубить за собой все концы, чем потом мучиться, когда уйти придёт в голову тебе.
Когда я сказала тебе о том, что нам лучше бы расстаться или по крайней мере взять тайм-аут, ты вздрогнул, как будто тебя ударили. И я сама сразу же испугалась своих слов, но было уже поздно. Они уже прозвучали. Достигли твоего сознания.
Ты долго молчал - мне казалось, что эта тишина длилась целую вечность, и я даже решила бы, что оглохла, если бы не слышала постороннего шума вокруг нас - шуршания автомобильных шин по асфальту, шелеста листьев на ветру и воркования голубей на тротуаре.
- Пусть будет так, как ты скажешь, - наконец медленно проговорил ты, и я почти решилась пойти на попятный, переиграть всё, сказать, что я пошутила или ошиблась... Но потом поняла: даже если я передумаю, откажусь от своего предложения, это ничего не даст - всё равно отныне между нами будет существовать сделанная мной только что трещина. Всё равно так, как было раньше, больше не будет никогда.
- Пойми, так будет лучше, - сказала я.
...И тогда я впервые увидела твои глаза действительно дождливыми - влажными, полными отчаяния.
Мне очень хотелось поцеловать тебя на прощание, потрепать по голове, поправить завернувшийся воротничок рубашки - но я понимала, что после сказанных мной слов я больше не имею на это права.
Я могу поспорить, что в тот момент у тебя на языке вертелись те же слова, что и у меня.
"Не покидай меня..."
* * *
Вскоре после этого ты уехал. Я не знаю куда - в Линц, Вену или и вовсе в другую страну; ты сам мне, естественно, ничего об этом не сказал, а общие знакомые отделывались уклончивыми ответами. Твой след потерялся. Я больше тебя не видела.
Я не видела тебя вот уже целый год, и иногда мне кажется, что со дня твоего отъезда прошла уже целая жизнь. Очень длинная и очень грустная.
И я ловлю себя на том, что мне не хотелось бы прожить ещё одну такую же.
* * *
В плеере садится батарейка, и он замолкает. В этот момент я вдруг понимаю, что больше не могу так. Всё. Финиш. Крайняя точка достигнута.
Я тянусь к столу, беру в руки телефон, выискиваю в памяти твой номер и жму на зелёную кнопку. Идущие один за другим долгие гудки похожи на волны, которые накатывают одна на одну, неторопливо, спокойно.
А откуда-то снизу доносится негромкое пение Жака Бреля: "Часто видели, как извергается пламя вулкана, который считали слишком старым...". Я вздрагиваю. Это же она - "Не покидай меня". Откуда?
Не может быть.
Я открываю окно пошире. Дождь усилился и стал напоминать сплошную почти непрозрачную стену, но очертания мужчины в оранжевом галстуке оттенка "вырви глаз" и с большим чёрным зонтиком в руке я вижу вполне отчётливо. И я могу поспорить, что "Не покидай меня" я слышу именно от этого мужчины. Точнее, из кармана его брюк, где лежит мобильный телефон, высвечивающий на экране мой номер.
И я чувствую, как у меня слабеют и начинают дрожать руки, а ты вдруг опускаешь зонтик, поднимаешь голову и смотришь на мои окна, и, конечно же, встречаешься взглядом со мной, и спокойно вынести этого я уже не могу. Я соскакиваю с подоконника и прямо в тапочках выбегаю из комнаты, забыв закрыть окно.
Когда я выбегаю во двор, ты выпускаешь зонтик из рук, и он, подхваченный порывом ветра, отлетает в сторону; ты даже не оборачиваешься. Раскрываешь руки, и я с разбега падаю в твои объятия - самые мокрые и самые тёплые объятия в мире.
В этот момент я могла бы сказать тебе многое, рассказать всё то, что весь год держала в себе просто потому, что сказать было некому; но вовремя поняла, что сейчас любые слова были бы лишними, неправильными, да и не то чтобы они так уж сильно были нам нужны. Ты всегда понимал меня без слов. И я верю, что понял и в этот раз.
Я никогда тебя не оставлю. Этот год, который сейчас кажется минутой, а минуту назад казался целой жизнью, долгой и беспросветной, многому научил меня. Прежде всего - ценить то, что у меня есть. Ценить тебя.
...Ты молча гладишь меня по спине и улыбаешься уголками губ - наверно, думаешь о чём-то хорошем. Не знаю, о чём именно. А я мысленно рисую в голове карту наших будущих путешествий. И неважно, что эта карта пока ограничивается Вельсом - нам ещё многое надо вспомнить, - когда-нибудь мы обязательно увидим другие города и другие страны. Вместе.
__________________________________________
[1] Часто видели, как извергается пламя древнего вулкана, который считали слишком старым. Говорят, что есть выжженные земли, дающие больше пшеницы, чем выходит в лучший апрель. А когда приходит вечер, то, чтобы небо сверкало, разве не сочетаются браком красное и чёрное? Не покидай меня... (франц.)