По грибы    Пока взбирался по лестнице, чуть не расплавился. Жара, духота. А ведь я до рассвета вышел. Такое чувство, будто лето забыло вовремя уйти, и теперь осень, желтея с досады, сохнет в ожидании своей законной очереди в лесной тени. Ничего, сегодня ливень неизбежен. Тепло и влага наколдуют мне удачу. Завтра-послезавтра буду если не богат, то неплохо обеспечен. На безбедный месяц хватит. Наверное. Если не шиковать. А кабы добраться до той пещеры, где резвый мозгляк Тилль якобы видал пронумерованную дверь...    Но вот бессчётные ступени закончились, и вымощенная камнями дорога утонула в опавшей листве. Глаза ещё не привыкли к пятнистому сумраку, но тут же взгляд остановился на здоровенной, словно каравай, шляпке кабанчика. Неплохо для начала. Рядом с задубевшим стариком найдутся крепыши помоложе, только разгреби золотящиеся папоротники. Если гриб не больше кулака, после жарки с ним управится и беззубый. Вымахал и развернулся — береги челюсть, лучше оставь зачерствевшее лакомство секачам, они-то угрызут. Жаль, Константино немного платит за такой деликатес, но зато набить кабанчиками мешок всё равно что высморкаться. Главное, места знать.    Гигантская шляпа старого гриба вздрогнула и сместилась в сторону, будоража папоротники. Я мигнул. Кабан, да не тот. Вот же белиаровы шутки, спутал холку раскормленного секача с верхушкой переспелого кабанчика! Жирную зверюгу, видать, разморило в теньке, иначе настолько близко тварь человека не подпустила бы. Давно уже ломанулась бы в атаку, сотрясая рощу злобным визгом. Секач, будто услышав мои мысли, с треском бросился навёрстывать упущенное. Шибко разогнаться на расстоянии в два скачка он не сумел, да ещё я умерил его прыть точным ударом дробилкой в пятак. Свин возопил мерзким голосиной и попытался насадить меня на клыки, вымазанные какой-то бурой дрянью. Но нарвался на пинок по рёбрам. Пока грязная тварь поворачивалась, я разминал её щетинистый крестец дробилкой. Не собирался охотиться, но что же, сало нежнее будет. Само припрыгало, на языке истает.    Ещё один сокрушительный разворот, брызжет комьями взрытая земля, летят, вращаясь, щепки, выбитые копытом из облепленного увядшими "дамскими ушками" пня, дробилка высекает кровавые сопли из раздутых ноздрей. Удар за ударом, даже руки онемели, а визгливый скот никак не уймётся. Получай! Будешь знать, как жрать мои грибы!    Наконец-то дробилка костей оправдала своё громкое название и проломила череп бешеного секача. Вонючая туша с оборванным хрюком завалилась оземь, едва не придавив мне ногу. Я насквозь пропотелым рукавом кое-как стёр с лица горячие ошмётки жиденькой субстанции, заменяющей скотине мозг. В колышущийся бок упокоенного секача откуда-то сверху вонзилась чёрная стрела с рыжим оперением.    И в тот же миг с ближайшего дуба в ореоле жёлто-бурых листьев сверзился лохматый чудик в замызганной кожанке. Шлёпнулся на четвереньки и уткнулся носом в кабанье брюхо. На счастье "небожителя", я успел сообразить, что имею дело с человеком, а не какой-то щипанной гарпией, и не пустил в ход безотказную дробилку.    Парень вскочил и по-хозяйски ухватился за древко стрелы.    — Наконец-то я выследил его! — торжествующе воскликнул мастер засады. — Одним меньше, слава Инносу!    Теперь у меня рассеялись все сомнения — именно этот прыткий малый не далее как позавчера взахлёб рассказывал мне байку о мужике, добывшем мех редчайшего белого мракориса с помощью какого-то скукоживающего заклинания. Враньё, конечно же, как заведено у охотников. Тот добытчик наверняка прикончил одряхлевшего волка и выдавал седую шкуру за лоскут с хребтины выдуманного зверя. Не бывает в природе белых мракорисов, вздор это. Как такому светляку охотиться? Да его и безлунной ночью аж из Нордмара видать.    — Так сощурился на дичину, что меня и не заметил? — осведомился я.    Наглые глазёнки трепача поскучнели и забегали из стороны в сторону. Вскоре его осенило.    — Знаешь, Эрол, — сказал он таинственно, — с засидки я видел в Круге Солнца каменную плитку, вроде с орнаментом. Кажется, такие-то диковины тебе нужны?    Я сделал вид, будто задумался. Сейчас врать болтуну не с руки, матёрый секач не та добыча, какую закинешь на плечо и утащишь вприпрыжку.    — Окорок мне — прочее забирай.    — Лады, — просиял стрелок и с ловкостью дятла полез обратно на дерево. Полагаю, выручать лук, зависший в ветвях. А может, растяпа и нож разделочный на засидке оставил. Что ж, такова проза жизни — в наших краях и шагу не ступишь безоружным.    Я пожал плечами и направился к древнему капищу. За тёсаный камень с разборчивым орнаментом проповедник Ватрас отсыплет золотых монет с щедростью, неведомой прижимистому алхимику Константино. Естественно, об условиях сделки я не распространялся, да и почтенный маг Воды не горел желанием свистеть каждому встречному о своём интересе к творчеству камнерезов давно сгинувшего племени. Не моё дело.    Плитка сыскалась быстро, под гузном рассевшегося на удобной площадке падальщика. При всём желании я бы не прошёл мимо, так он разорался, завидев меня. На душераздирающее кудахтанье набежали откуда ни возьмись ещё три голенастых урода. Судя по изрядно помятому оперению и лёгкой хромоте одного из крикунов, мы были уже знакомы. Назойливые птицы рвались возобновить знакомство, но ленивый взмах окровавленной дробилкой заставил их сменить планы. Без умолку гомонящие падальщики немедля задали стрекача, не забыв по своему обыкновению выстроиться цепочкой, клюв к хвосту, видимо для того, чтобы со стороны казалось, будто бы у них вдруг нашлись дела поважнее, чем получение люлей от мирного грибника.    Окорок я затолкал в заплечный мешок и зашагал домой. На жаре мясо стухнет — и сплюнуть не успеешь, надо срочно коптить. Да и неплохо бы успеть нырнуть под кровлю до ливня. Все суставы кряхтят: близится гроза. Редкость для осени, да на всё воля Аданоса.    Ценную плитку, украшенную искусной резьбой, я нёс в руках, прижимая к груди. Что оказалось очень кстати. Стоило одолеть ступенчатый спуск, как из-под ёлки вывернулся рычащий варг и, раззявив клыкастую пасть, кинулся мне наперерез. Я треснул шелудивого людоеда увесистой каменюкой по лобастой башке, и в безумных глазах зверюги вспыхнули алые проблески разума. Тотчас прониклась лютая тварь мудростью древних мастеров и осознала, сколь подло и низко бросаться на путника, вразвалочку бредущего по тропе с безмятежной улыбкой на небритой роже. Опьянённый новым мироощущением варг на заплетающихся лапах вторгся в усыпанный ягодами ежевичник. И, надеюсь, хорошенько расцарапал о колючки морду. Да простит мне Аданос гнев и злорадство мои, ибо я всего лишь старый больной человек, уставший от суеты и зноя.    В небесах сдержанно громыхнуло. Казалось, хмыкнуло всевидящее божество. Я ускорил шаг.    Грех жаловаться, сегодняшняя вылазка на природу оказалась удачнее многих предыдущих. Что до грибов — завтра наберу. После дождя и масляки, и сосновики, и кабанчики попрут, как пить дать. Лучнику с дуба некуда будет рухнуть.    А вдруг и до пещеры дойду...