Чваков Димыч. Arctic saloon

"Arctic saloon"

Историю эту рассказал мне приятель, который тянул лямку автомата знаменитой системы Калашникова в пограничных войсках во время прохождения срочной службы на маленькой заставе неподалёку от посёлка Хатанга, что на полуострове Таймыр. Штаб Отдельного Арктического пограничного отряда находился в Воркуте, то есть в Европе. А сама застава - в Азии. Но данное обстоятельство к событиям, описываемым ниже, отношения не имеет. Просто к слову пришлось, дабы передать масштабность тамошних просторов.

Представьте себе заснеженный полярный посёлок, где во второй половине XX-го века на всё его небольшое население имелся единственный продовольственный магазин и маленькая чайная с буфетом. Последнюю кое-кто из старожилов окрестил на клондайкский манер "салун Арктика". И ещё жила в Хатанге одна знаменитая фигура, можно даже сказать - личность, чью физиономию в силу её известности всему северному населению, впору - печатать на обложке журналов "Советский пограничник" или "На страже Севера".

Звали фигуру буднично - Нинка. Однако не нашлось бы ни одной пограничной заставы на побережье, ни одной воинской части, которую сия особа не осчастливила б своим вниманием. Внимание, надо сказать, отличалось той теплотой и доверием, какими славились связи одичавших мужчин, попавших волею обстоятельств и министерства обороны на охрану северных рубежей, с требовательной женской душой, лишённой регулярной ласки.

Офицерский состав помянутых выше воинских подразделений всячески боролся с проявлениями любви, внезапно расцветающей в разгар полярной ночи, но борьба эта была заранее обречена на поражение. Ибо даже слабый росток пробивает асфальтовый корсет дорог без проблем и усилий. А чем же вечная мерзлота крепче твёрдого искусственного покрытия? Просто такова природа, и всё тут. Коммунистическим напряжением воли и партийной твёрдостью вкупе с армейской дисциплиной здесь ничего не исправить.

Нинка появлялась из ниоткуда, одаривала своей жаркой страстью, а затем исчезала в неизвестном направлении, чтобы вновь объявиться в другом конце Таймыра. Именно такие женщины и служили маркитантками в средневековых армиях старушки-Европы в пору большой поножовщины.

Её, Нинку, пытались выселить из приграничной зоны, отправляли в Норильск на обследование в ту самую клинику, где лечат и залечивают болезни, происходящие от удовольствия, а не от нервов. Отправляли в тайной надежде, дескать, там она и останется - рассосётся в большом северном городе.

Но Нинка неизменно возвращалась назад к своим страждущим солдатикам в полной боевой готовности. В новых валенках возвращалась и телогрейке небесно-голубого цвета. И выглядела, как правило, ещё более свежо и красиво, чем до отъезда. А документы и здоровье каждый раз у неё оказывались в порядке. Потому поселковая милиция не могла привлечь жрицу любви к ответственности ни по одному из действующих законов.

И в огне Нинка не сгорала, и в воде не тонула, и на морозе не замерзала.

И за примером далеко ходить не нужно. Однажды после затяжной пурги участковый инспектор торил себе путь из занесённого снегом милицейского барака. Служитель полярной Фемиды накануне заночевал на рабочем месте, чтоб не рисковать жизнью, передвигаясь домой в ледяном месиве вьюги. А наутро ему пришлось изрядно поработать лопатой, выбираясь на волю. Снаружи барак почти не было видно - настолько интенсивно потрудилась ночная пурга. Один гигантский сугроб с трубой, еле обозначенной над снеговым валом. Трубу следовало очистить хорошенько, дабы не угореть потом при растопке печи. Работы предстояло много.

Добравшись до крыши участковый замер. Его внимание привлёк тёмный предмет, торчащий из сугроба. При ближайшем рассмотрении предметом оказалась пятка подшитого валенка. "Откуда это его принесло? За порогом, что ли, разувались?" - подумал участковый и потянул валенок к себе. Оказалось, внутри валенка кто-то находился, поскольку немедленно лягнул милиционера прямо в лоб. Тот быстро сообразил, в чём дело, схватил лопату и принялся откапывать занесённого человека - если повезёт, то ещё и спасти удастся. А ведь мог бы той же лопатой в ответ заехать. Душевные служители порядка на Таймыре обитают. Однако!

Скоро глазам милиционера предстала замечательная Нинкина фуфайка, да и хозяйка оной собственной персоной. Запорошённая снегом нимфа, как ни в чём не бывало, поднялась из сугроба, скатилась с крыши, встряхнулась, будто кошка после вынужденного купания, и, подхватив ошалевшего участкового под ручку, замурлыкала:

- Ну, что, красивый, угости-ка даму папироской... Пойдём, согрею. Научу тебя любовному делу настоящим образом. И-э-э-э-ххх, защитник!

Из её алого рта вместе с морозным облачком, лёгким амбре от спиртовых паров не слишком изысканного номерного портвейна и аромата жареной накануне мойвы доносились мощные амурные толчки изголодавшегося по любви сердца.

Арсенал забористых метафор, описывающих ситуацию, переполнял участкового, но немедленно потерялся за предсказуемостью судьбоносных букв, и он предал акустической гласности только загадочную фразу:

- Твою-то мать, дивизию!

Каким удивительным образом Нинка сумела влезть на крышу в разгар непогоды, осталось загадкой. Как бы то ни было, а участковый подарил ей второе рождение, собираясь почистить печную трубу.

Вот такая замечательная фемина владела умами всего Таймыра. А территория полуострова, чай, поболе Бельгии с соседствующей Голландией будет. И вот теперь скажите мне, найдётся ли в том самом Бенилюксе хоть одна женщина столь беспримерной преданности, жертвующая собственным здоровьем для поддержания боеспособности нации в Арктике? Вот я и говорю, что нет... А ведь никто ещё толком не намекал на природные аномалии, отличающие приласканную Гольфстримом северную Европу от южного побережья Карского моря.

Но не только умами Нинка владела, а ещё и приносила в каждое сердце пограничника частичку домашнего тепла и уюта. Служить становилось веселее, а дембельский завтрак начинал приближаться с невероятной быстротой.

Но, похоже, я отвлёкся напрочь. История совсем не об этом, вернее, не совсем об этом. Не зря же чуть раньше обращал внимание читателей, мол, в третьей четверти XX-го века Хатанга славна была не только продуктовым лавкой, но и буфетом. В нём-то и случилось то самое удивительное событие, свидетелем которого стал мой приятель, а отголоски происшествия довольно долго "нравоучали", как он сам и выражается, Хатангу и её окрестности.

Представьте себе, приходят в не раз помянутый здесь "салун Арктика" два отъявленных северных зимовщика с легендарной Нинкой в качестве дамы пары горячих сердец и направляются к небольшой импровизированной стойке.

- Галя, дай нам стаканы, - говорит один из кавалеров.

Толстопятая буфетчица Галя брезгливо осматривает посетителей мужеского пола, а ещё более брезгливо примкнувшую к ним дамочку; потом задаёт совершенно глупый вопрос:

- А вам зачем?..

- Дык, выпить вот хотим... - отвечает один из полярных волков, изобразив не то извинение, не то недоумение безобидным шмыганьем носа.

- Ну, так и покупайте выпивку у меня, я вам как раз в цивильную посуду разолью, - блюдёт Галя интересы своей негоции.

- Не-а, - говорит собеседник. У него уже почти напрочь трубы оплавились после вчерашнего и ему не до хитростей, - у нас с собой. Мы тут в лавке взяли, там дешевле.

Вялотекущая до сего момента беседа клиентов с работницей сферы обслуживания внезапно сделалась более энергичной и ёмкой.

- Ничего я вам не дам! - обиделась буфетчица и продемонстрировала свою красивую монолитную фигуру - с шеей, окончательно исчезнувшей в глубинах седалищного нерва - со спины.

Тогда разговорчивый полярник с прохудившимися трубами предложил напарнику:

- Ты из горла' будешь?

Тот, несмотря на то, что желание велико, но остатки интеллигентности его ещё не оставили, заявил:

- Не могу я из ствола, мне без стакана никак. Папаша с детства приучил. Прям - беда...

Тот, которому и без стакана нипочём, потерял всякое терпение, открыл бутылку и сделал затяжной глоток, тянущий на три, а то и на четыре шота¹ в европейской транскрипции. Остопятидесятиграммленный полярник крякнул с удовольствием, закусил мануфактурой, иначе говоря - занюхал выпитое рукавом, и буквально расцвёл на глазах; затем протянул бутылку даме и, обернувшись к напарнику, прокомментировал свои действия:

- Не можешь из бутылки - жди лучших времён. А ты, Нинок, надеюсь, не станешь кобениться, уподобляясь нашему интеллигентному другу! Извини, опередил чутка - просто мо'чи терпеть не нашлось, не до джентльменских церемоний. Накати, подруга!

Нинка чуть пригубила из бутылки, сморщила курносый нос и сообщила:

- Определённо, напиток крепкий; лучше употреблять его из хрустальной рюмки, на худой конец - из гранёного стакана.

- Ишь, дворняга безродная - чердак пустой, а обо всём свою соображению понимает, - заметила буфетчица Галя, на секунду обратив древнеримский профиль расхристанной весталки храма Афродиты в сторону немногочисленных посетителей "салуна". Тут же снова отвернулась, уткнувшись в презрительной молитве в отрывной настенный календарь, рассказывающий о деяниях членов Политбюро и героев социалистического труда.

Нинка взвилась:

- Сама ты безродная! Мой папа - румынский граф, а мама - цирковая артистка. Их сюда ещё сам товарищ Сталин выслал за шпионаж в пользу Аргентины.

- Сам Сталин, ха-ха... - рассмеялась начитанная буфетчица. - Рассказывай. Товарищ Сталин никогда в Румынии не был и в цирк, тем более, не ходил. Придумала всё, небось...

Пока шла перепалка, непохмелённый печальный полярник всё время пытался найти подходящую для распития посудину, способную заменить стакан. И вот взгляд его остановился на вазе с искусственными цветами, стоящей на буфетной стойке. Эврика!

Улучив момент, когда буфетчица Галя буквально сошлась в рукопашной с одалиской Нинкой и ей стало некогда контролировать, как сейчас модно говорить, внешний контур, увядающий на глазах интеллигент аккуратно вывалил цветы на стойку и залил остатки водки в вазу. Но тут его подстерегало такое, о чём он даже и подумать не мог, чего ему не могло привидеться в самых страшных кошмарах.

Дно пластиковой вазы оказалось прикрученным к столешнице буфета шурупом, поэтому все попытки несчастного поднять заздравную чашу провалились. А тут ещё водка от его сизифовых сверхусилий начала просачиваться по резьбе - саморез её мать! - и вытекать прямо на пол. Слёзы навернулись на суровые глаза полярника, но герой и не думал сдаваться. Он же был русским полярником, а, стало быть, смекалистым и не теряющим самообладанием ни при каких форс-мажорных обстоятельствах.

- Колёк, Нинка, помогайте! - возопил страждущий молодецким окриком; потом поднатужился и, приподняв буфетную стойку вместе с пресловутой вазой, медленно и со значением выхлебал водку. Даже приступ остеохондроза не смог прервать столь замечательную процедуру. До такой степени тяжёлого стакана ему не приходилось больше поднимать никогда в жизни. Стоит ли говорить, что дружок его Коля откликнулся на призывный клич и держал "стакан с приданым", пока водка не кончилась. Зато потом оба выпивохи бросили буфетную стойку, сложились в три погибели, не в силах не только двинуться с места, но даже разогнуться. Нинка, которая посчитала своё участие в тяжелоатлетических упражнениях излишним, сначала подбадривала кавалеров громким смехом. А после свершившегося тут же поставила диагноз, пожалуй, лучше иного врача - алкогольный надрыв позвоночника. Затем она совершенно невероятным напряжением воли - вот когда пригодились сэкономленные силы! - сумела вытащить собутыльников на мороз, уложить их на долганские² сани-нарты, а потом отвезти подбитых радикулитом и остеохондрозом "полярных волков" в санчасть авиационного полка дальней авиации, базирующегося в посёлке.

Друзья в процессе транспортировки устремили разгорячённые алкоголем лица в глубины вьюжного полярного неба, и скупые мужские слёзы наворачивались на прикрытые от снегопада глаза. Слёзы счастья, что у них есть такой преданный товарищ в женском обличье, и что горячительный напиток, наконец, попал по назначению. Одна Галя не поняла всей эпичности героического момента. Она, протирая пол от мелких лужиц разлитой водки, двигала на место буфет массой собственного тела, используя второй закон Ньютона, и во весь голос блажила:

- Ходют и ходют, выпить им негде! Ироды, а не люди!

Впрочем, и в средней полосе, да и в Черноземье тоже, попадаются подобные несознательные и неотзывчивые буфетчицы. Как говорится, бог этим дамам судья.

¹ "Шот" (shot) означает небольшую порцию чистого крепкого алкоголя, например, бренди, водки или виски; обычно 40-50 миллилитров.

² Долганы - коренной малочисленный народ Северо-Востока Российской Федерации.

Комментарии: 21, последний от 17/07/2024. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 26/04/2022, изменен: 29/04/2022. 13k. Статистика. Рассказ: Проза, Юмор, Байки На бумаге и не только
Аннотация: Офицерский состав помянутых выше воинских подразделений всячески боролся с проявлениями любви, внезапно расцветающей в разгар полярной ночи, но борьба эта была заранее обречена на поражение. Рассказ напечатан в сборнике "Unzenziert" (без цензуры) НР19, приложение к журналу "Эдита", май 2022 г.

Чваков Димыч : другие произведения.

Arctic saloon