Аннотация: пару слов об осназовце с гидроакустическим уклоном
На слуху
- Слава, а наблюдал ли кто-то из вашего экипажа что-нибудь необычное, вроде НЛО, взлетающего из морских глубин, или иных необъяснимых явлений? Сейчас об этом постоянно твердят разного рода "учёные мужи", - спросил я.
- Муж учёный - челн толчёный. Знаем таких, знаем. Из всякого дерьма сенсацию варганят, словно писать не о чем вовсе.
О "летающих тарелках" не буду говорить, врать не люблю. Но ни в походах, ни на учениях ничего похожего на НЛО ни у нас, ни у соседей по бригаде не наблюдалось. Говоришь, мол, если засекретили? Не думаю. Иначе бы всё равно утечка информации непременно случилась. Да и на лодке в походах внештатниками числились не уфологи, а обычные осназовцы.
- Гэбисты, что ли?
- Нет, разведчики из штаба флота. Вернее, у нас на субмарине прописался один такой разведчик. С виду обычный офицер, только ему аппаратуру в каюту отдельно выгружали специальные люди, а когда монтировали, лишь в центральном посту вахтенный был, и тому смотреть разрешали исключительно в даль светлую - человек в штатском с цепким взглядом за этим следил. И всё. Даже офицеры не знали какую начинку в наш пирожок суют.
- Ну? Дальше...
- Как потом выяснилось, записывал данный нам в наших ощущениях осназовец всё, что только шумело: шум винтов вероятного противника, разговоры в кубриках, мысли и намерения командного состава лодки и прочую важную информацию. Вплоть до самых тонких акустических гармоник звуки фиксировал, дабы акустики потом на специальных занятиях по классификации надводных и подводных целей могли легко определить, в каком из борделей Сан-Франциско боцман Джон Гленорван с какого-нибудь патрульного катера "Global navy mariner" подцепил "смешное", но жутко заразное при определённых обстоятельствах, заболевание, когда пренебрегаешь правилами личной гигиены и сексуальной безопасности.
Для определения по характеру звуковых особенностей забортных отправлений из отхожих мест, что производятся оные с авианосца "Нимец" в воды Японского моря, требуется не просто обычная усидчивость и внимание, но и наличие в голове специальных знаний. Тут особый талант акустика нужен. Даже не музыкальный слух, а супермузыкальный. У нашего внештатника он был.
Записывал "звуки" спец из штаба флота на гибком виниле при помощи специального устройства. Да-да, правильно ты заметил, он практически "на костях" писал1. Магнитная лента может вытянуться, порваться. "На костях" надёжней получалось. Как я уже говорил, забортные звуки, исходящие снаружи субмарины, служили потом в качестве учебного материала для начинающих гидроакустиков.
Что значит, как идентифицировать, как соотнести с конкретным судном, если мы под водой торчим, будто ламинария почти не активная? А космическая разведка для чего? Правильно догадался. Со спутника судно фиксанули, а потом время записи и местоположение нашей субмарины сопоставили. Вот тебе и характерный звук винтов можно присовокупить к конкретному представителю военно-морских сил гордых янки. Время осназовец записывал очень точно - со швейцарского хронометра. А как ты думал? Первое дело.
Доводилось ли ему фиксировать шумы подводных "летающих тарелок", о которых сейчас только и разговоров, того не знаю. Нет, не давал подписки. Просто нашему брату, срочнику, ничего такого из запредельных информационных областей, соприкасающихся обыкновенным военно-морским образом с государственной тайной, знать не полагалось. Но могу предположить, рано или поздно информация бы всё равно просочилась. Она же - словно вода - всегда себе щёлочку найдёт. Ну, повторяюсь я, и что? Может быть, дружескую услугу твоему склерозу оказываю!
Нет, определённо, члены экипажа в курсе всего были бы... Ведь узнали же мы, матросня, что и как штабной "казачок" делал в своей сверхсекретной каюте. А поначалу даже кушать из своего заточения не выходил - пищу ему прямо туда и таскали. У нас обычно матросы питались подобным образом - каждый у себя в кубрике. А офицеры-то все вместе собирались в кают-компании. Этот - нет, ни в какую: нельзя, мол, секретную аппаратуру без присмотра оставлять.
Процедура передачи пищи выглядела примерно следующим образом. Кок лично подходил к секретной каюте. Стучал условным стуком (который каждый день, кстати говоря, менялся), дверь открывалась, из кубрика высовывались руки осназовца, поднос хвать, вот и всё общение.
И по нужде так же. Как-как? Не догадываешься разве? Утку ему приносили вроде больничной, однако, мне кажется, слегка побольше.
Мы тогда только посмеивались над этой крутой секретностью. А мужику каково, представляешь? Недолго он, правда, терпел. Через неделю стал выходить на обед к офицерам. Часового из вахтенных у кубрика поставит (ему командир специально выделял), а сам в кают-компанию бежит. Порубает быстро и без удовольствия, и обратно в норку.
Ещё через неделю прокололся наш секретный штабист, на ходу что-то порекомендовав гидроакустику. Из области высших сфер присоветовал, о подобном дилетант знать явно не мог. Сразу стало ясно, какая основная специальность у приданного экипажу "тайного агента". А чуть позже его к тому же кто-то из штатных офицеров сумел раскрутить. Какая, дескать, может быть супер-тайна внутри одного маленького коллектива?
Осназовец перестал сторониться команды и под большим секретом рассказал глянувшемуся ему гидроакустику о своём задании. В общих чертах только. Ну, а что знает гидроакустик, то знает морская свинка, в рот ей гюйс и полкило повидла.
1 - писать на костях - так в домагнитофонную эру называлась перезапись фабричных грампластинок кустарным способом на толстую плёнку с рентгеновских снимков, как правило, с изображением костей человеческого скелета.