Чваков Димыч. Несушественные детали

Несущественные детали

(дребезги реальности)

Сеанс 1

Экран хоть и бликовал, размениваясь на новогоднюю мишуру, отражая её в своей глянцевой поверхности, но соединение 4G держало скорость изрядно - изображение почти не дёргалось. И то, что абонент находился где-то за тридевять столиц от скромного помещения на краю мира, казалось несущественной деталью.

- Случилось это в аэропорту Шарль де Голль пару лет назад, если мне не изменяет память. Сижу, значит, в зале ожидания. Одна сижу. На стандартной скамейке, жду - когда объявят рейс. В руках журнальчик - сплетни-рецепты-гороскопы, - что успела прихватить из дому. А напротив меня, тоже один на всей скамейке, сидит мужик и читает газету. Я даже не припомню, кто из нас первый сюда пришёл! Я на него и внимание-то обратила не сразу. Но потом заметила.

Вначале мне бросилось в глаза, что на нём такие лёгкие мокасины и светлая рубашка-поло, что даже для Парижа в декабре - не по погоде. А мужик не молодой, но и не старый, чернявый, худощавый, однако не араб, а скорее - латинос. Нос такой хищный, а на висках седина. Ну, он тоже на меня не сразу внимание обратил. Но потом поглядывал.

Мой женский тип - это "Мэрилин Монро в славянской модификации" (как ехидствуют подруги). Ты помнишь, надеюсь? В общем, мужчины тормозят взглядом, когда меня видят. И к тому же - на мне тёплые боты и норковый полушубочек. Что для Парижа даже в декабре - чересчур. Но я-то в Москву лечу!

Ну, сидим напротив друг друга - как яркая иллюстрация климатических поясов земли. И вдруг сбоку к нам подходят двое - мужчина с девочкой. Очень похоже, что папа и дочка лет шести-семи. Папа кидает сумку на скамейку, садится, девочка напротив устраивается - рядом со мной. Разговаривают, но я не понимаю, на каком языке! Потом они замолкают, смотрят на нас с "латиносом", встают и уходят. Ну и что? Проходит немного времени, и снова на обе скамеечки подсаживаются люди. Опять! Мужчина и девочка! И всё повторяется! Они недолго сидят, болтают, смотрят на нас и тут же уходят! Мне как-то не по себе становится. Замерла, не двигаюсь и только моргаю.

И опять к нам подсаживаются мужчина и девочка! И снова тут же уходят!

А мы с латиносом только таращимся друг на друга, не в состоянии оценить происходящее.

Тут объявляют мою посадку, я вскакиваю и бегу, так как села далековато от терминала. Слышу, за спиной кто-то кричит - то ли "мэм" то ли "мисс". Останавливаюсь. Оборачиваюсь. Смотрю, ко мне летит тот самый мужик латинского типа. Он берёт у меня из рук мой легкомысленный журнальчик, а взамен суёт свою газету. И уходит.

Дома я рассмотрела её - эту газету. Она оказалась на португальском и очень специфического содержания. Одна моя знакомая, сведущая в оккультизме, пояснила, что передо мной в парижском аэропорту сидел колдун из Бразилии, которых там полным-полно... наверное, как "диких обезьян" и "донов Педров". Интересно, что он рассказывает обо мне своим знакомым? Спрошу при встрече... ха-ха...

Слушай, что это всё я говорю. Наверное, утомила совсем? Жарко у вас, да? Ну, всё равно - с Новым годом! И пальму не забудь нарядить, герой-любовник. Сколько там у тебя нынче жён?

- Ты не поверишь, Маша - ни одной! С Новым годом тебя!

Между

Она сидела перед компьютером и дожидалась условленного времени, когда он выйдет на связь, если... Если сегодняшний день закончится без эксцессов. У него, разумеется. Какие могут быть эксцессы здесь - в мире, где всё размеренно и продумано? А у него на другом конце планеты... Нет, о плохом лучше не думать. Ага, вот и появился в сети, но пока не спешит выйти, как говорят химики, в чистый, будто слеза, эфир.

Как я сегодня выгляжу? Вполне себе, вполне. Тени под глазами с этого угла не видны. Не забыть бы - голову держать именно в таком положении.

Ага, не мешало бы и губы размять, как следует. Ми-ми-ми! Раз-раз-раз... В чабрец и солод приобуты чудеса. С полу с жала... Так дерзать, пацаны!

Не смазала ли помаду? Вот здесь чуть поправить. Угу...

Плиния клинит, у Плавта плавки, у Фидия - лист фиговый, у Диогена - гены, у ... Издержки гуманитарного образования, понимаете ли.

Сеанс 2

- Эй, ты ещё не заснул, Репа? Нет? Тогда я тебе ещё кое-что расскажу. Вспомнила.

Есть у меня любимая подруга. Работает заместителем главного врача одной ведомственной поликлиники. Дама в самом соку. О таких Бальзаку мечтать и мечтать с его-то внешностью карликового лилипута непропорционально больших размеров и его же отношением к женщинам. Что значит, каким отношением? Потребительским, разумеется. Типичный самец с завышенным самомнением, хоть и француз. Хорошо хоть не маскировался, не притворялся душкой-голубчиком и сусальные пошлости на ушко пани Эвелине Ганской не пел. Откуда знаю? Читаю много, вот и наткнулась на воспоминания современников. Говорят, мол, другое мнение существует об отношениях польки и парижского бонвивана, да я в сказки-то не верю. Мужлан - он и в Париже мужлан, как его ни припомаживай, как ни ретушируй.

Подруга? Какая подруга? Ах, да... помню. Ну вот, вечно так - собьют с мысли, а потом мне же претензии предъявляют.

В общем, продолжу, позволишь? Да не ехидничаю я, просто своё отношение к ситуации обозначаю. Vous comprenez? То-то! По-моему, о подруге говорила. С ней связано множество замечательных историй. Она всегда полна идей, выраженных в мечтательной манере королевы красоты, знающей себе цену. Но и выпить-закусить иногда не прочь по полной программе, что, впрочем, Татьяну ничуть не портит, напротив - придаёт ей некоторый шарм.

Началось всё в канун 8 Марта. Кто работает, у того, ясный месяц, корпоративчики, междусобойчики и прочие вечера по интересам. Вот и я, получив изрядную дозу поздравлений от сослуживцев в виде не роскошного, но вполне богатого букета, бутылки шампанского и коробки конфет в жестяной коробочке с изображением ягод вишни на фоне какого-то ликёра, добралась до дома. Нет, разумеется, и застолье с тортом, танцами-обжимансами и прочими излишествами тоже было, но не о нём сейчас речь, помнишь?

Пришла, в общем, домой. Переоделась, чайник на огонь, а сама - к телефону. Не люблю с мобильного подолгу разговаривать с этим вечным эхо и прочими акустическими наворотами. По-старинке люблю болтать - со стационарного аппарата. Позвонила Татьяне - хотела подругу поздравить с наступающим и, возможно, договориться о каких-то совместных действиях. На домашнем никто трубку не снял. Понятное дело, время детское - гуляет ещё моя красавица. Делать нечего - набираю номер мобильного.

После контрольного седьмого сигнала (наверное, уже в голову) на другом конце ответили. Звуки музыки на секунду оглушили, а потом послышался изрядно взбодрённый крепкими напитками звонкий голос:

- Алло! Торжество в разгаре. Хочешь меня поздравить? Лучше прямо сейчас, потому как 9-го я уезжаю в отпуск. А завтра буду спать до победного, потом собираться. Да-да, и телефон отключу, чтоб не отвлекали.

- Поздравляю, Танюш, с наступающим! Ты где сейчас?

- Мы тут на даче у начальника гудим - на работе мало показалось. Правда, холодновато, но не замёрзнем - печку топим. Нет, не камин, настоящую русскую. Что значит, когда в город? Как только почувствуем, что хватит, тогда и вернёмся. Может, вовсе до утра потусим. А фиг ли нам, молодым да красивым, когда напитков полно и не гонит никто!

- Ну что ж, гуляйте.

Назавтра решила я ещё раз Татьяну поздравить. Как говорится, ложка-то к обеду дорога. Да и приятных слов никогда не оказывается много. На домашний звонить бесполезно - сама подруга вчера сказала, что собираться будет, а телефон отключит. А вот на мобильник глянет, увидит, что я звоню, трубку-то и возьмёт.

Набираю номер, результат отрицательный - подруга то появится в сети, то тут же исчезает. Хм, странно. Несколько неудачных попыток, и я решила отложить задуманное на более позднее время - пусть Татьяна собирается. Только она сама мне перезвонила. Очень скоро. И рассказала...

Гуляли они накануне, пока это самое "накануне" не переросло в "сегодня". Хорошо было, весело. Но всякой потехе приходит когда-то угомон. И хорошо, если естественным образом, а не в виде рока, разрывающего мобильный гаджет на части, будто какие-то невидимые миру боги решают обрушить мировосприятие самым подлым манером. В этот раз так и случилось. Вестовым с языческого Олимпа стала родная Танина дочка.

- Привет, мамуль! С праздником! Ты ещё гуляешь? А тебе ехать пора, ты не помнишь?

- Помню, разумеется. Но до поезда больше суток - соберусь и ещё отоспаться успею.

- Нет, мама, поезд у тебя через два часа отправляется. Ты дату перепутала. Я только вот билеты увидела... Ещё можно успеть, если выехать сразу, а билеты, паспорт и путёвку я к вагону подвезу.

Тут, как водится в сказках, хмель бы должен был немедленно покинуть мою подругу по-английски, оставляя привкус невоплощённых желаний. Но не покинул, а только сильнее ударил в голову, сделав движения подруги нервическими, а действия почти неосознанными. Так, по крайней мере, утверждают свидетели. Хорошо, нашлись трезвые, насколько это возможно в описываемой ситуации, головы. Они быстро сообразили, что следует делать. Татьяну посадили в машину, за руль которой воткнули относительно трезвого водителя. Трезвого, насколько позволяло его личное восприятие окружающей действительности и не слишком сильные комплексы. Дали парочку напутственных советов: как уходить от погони, если таковая увяжется, и - кому звонить, если всё-таки догонят.

Татьяну доставили на вокзал минут за пять до отправления поезда - времени, чтобы снять наличные в банкомате, не оставалось. Дочь же, кроме документов, привезла из дому сумку, в которой оказался только спортивный костюм, тапочки и халат. О более интимных принадлежностях дамского туалета история умалчивает - такая у неё, истории, привычка.

И вот теперь моя подруга рассказывала, как сидит в этом самом спортивном костюме "из сумки" и ужасно хочет есть.

- Знаешь, мне тут ребята рассовали по карманам, у кого сколько было. Рублей триста мелочью получилось. Никто уже наличку с собой не носит. Непуганные все. А коснись чего... оно не токмо что, а прямо - почём зря! Вот теперь жду большую станцию, чтобы купить каких-нибудь бич-пакетов. Ехать до Москвы почти сорок часов... А вчера-то, считай, совсем не закусывали. Шоколад, мандарины, канапе на палочке, чтоб им. Так что, понимаешь, подруга, как там кишка кишке жалобу на пустоту желудочного тракта строчит в голодном экстазе.

- Тань, - спрашиваю, - а как же с вещами-то? Ты ведь в приличный санаторий едешь, не к бабушке на хутор?

- Ага, в карманах мелочь, в дорожной сумке халат и кроссовки. Старенький китайский пуховик на себе - не в мехах же на даче вышивать. Мне в Минводы лететь, а там тепло по прогнозам...

- До Москвы потерпи, там до первого банкомата.

- Это да, я и дома думала успеть. Но куда там: на вокзале засада в полный рост - сразу к вагону, впрыгивала почти на ходу... даже крылья пришлось расправлять, чтоб успеть за поручень ухватиться.

- А по бутикам-то так и потащишься, в чём на даче была?

- А что поделать - придётся. Но думаю, не страшно - в стольном граде и не таких чудачек видали. Главное доехать туда на сухом пайке и голимом чае без сахара.

- Удачи тебе, подруга!

- Удачней не бывает.

В путь, от третьего лица

В привокзальном буфете подозрительной желтизной позавчерашнего жира отливало какое-то мясо, означенное на ценнике как "Кура, птица белая". Ого, да здесь работают поэтические натуры!

Маша взяла чашку двойного кофе возгонки местного кофе-автомата, пыхтящего во время работы так сильно, что даже звуки маневрового тепловоза, доносящиеся в приоткрытое окно, звучали вовсе не так убедительно, как того, наверное, хотелось молодому машинисту, недавно получившему допуск к самостоятельной работе.

Напиток горчил, но ровно настолько, насколько она любила. "Ничёшная робуста", - подумалось. Да-да, именно робуста, а не арабика - Маша знала в этом толк: аромат более ярко выраженный, хотя и не такой изысканный.

Кофе словно бы послужил катализатором - память обострилась, выкристаллизовав из своих глубин стихотворение, которое принёс в редакцию очередной непризнанный гений. Чуть не в наволочке принёс - видно, слава Велимира Хлебникова не давала покоя. Впрочем, как знать - может, не зря... Строки одного из тех "шедевров" запали Маше в душу. И вроде бы, не хотела, а запомнила кое-что.

У буфетной хитиновой стойки

стихоплётчик слова заплетал:

декламировал внятно и бойко,

облекая метафор металл

в аллюзивно-узорные формы,

как канон-предикат повелит...

И что-то ещё, ещё... А наяву...

...поезд потянул шею к западу, и не думая притормозить на вираже, будто почуял тепло и аскетичный уют домашнего депо там - за дальним поворотом. Впереди была столица и перелёт в сказочно манящую еврозону. Впрочем, не впервой - видали мы тот шенген... не только в телевизоре.

Сеанс 3, воспоминание, часть 1

- Маша, а помнишь: детей, чьи родители жили в посёлке вдоль "железки", называли "шанхаями"! Посёлок - "шанхай", а они, стало быть, "шанхаи".

- Ну, конечно, мы же с тобой "мехколонновские". У нас своя территория. И ведь дрались за "свои земли" до крови. Сейчас школьники о таком и не слышали. А ты чего вспомнил-то?

- Я просто никак не забуду вкус того турнепса, который мы таскали с подсобного хозяйства, когда вместе с "шанхаями" по полям шлындрали...

- Он же горький, Репа! Ты чего вдруг?

- Просто у нас здесь никаких фруктов нет. Африка, вроде, а не растёт ни черта. Вот и едим раз в неделю китайские яблоки - по три-четыре доллара за штучку. Красивые, но невкусные.

- Ну да, а турнепс вкусней, что ли?

- Не в пример! Он же на халяву и с риском для задниц огрести словить десяток-другой граммов соли.

- Насмешил... Да, о прошедшей субботе хотела тебе рассказать. Ты же, надеюсь, не забыл, какое у нас бывает лето - то холодное, как на южном берегу какого-нибудь Баренцева или же Карского моря, то местами жаркое, аж пот струит свои водопады по долинам загривка и ущельям подмышек. Но последнее случается довольно редко и длится всего неделю-другую за весь "курортный сезон". Чаще наше северное лето можно охарактеризовать одним выражением: ты не смотри, что июль здесь холодный, зато - малоснежный.

Так вот, в ту самую субботу приключилась проруха в нашем дождливом июльском дубаке. Солнце не стало скрывать своих намерений с самого утра - выстеклилось мне в балконное окно и давай гонять зайчиков в замкнутом пространстве квартиры, как молодой охотник, впервые выбравшийся в лес. Гонять-то гоняет, а пристрелить не решается из соображений не сколько гуманности, сколько из-за детства, заигравшегося в районе седалищного нерва больше положенного природой срока.

Звоню подруге, так, мол, и так - давай-ка пойдём прогуляться, раз уж погода шепчет. Ну, Каринку-то долго уговаривать не приходится, полчаса всего-то - пустяки. Ты её должен помнить, Репа, - она к нам в пятом классе пришла. Помнишь? Ну вот.

Подвёз Каринку её супруг на своём "мустанге" ста восьми сильном прямиком к моему подъезду, и мы отправились в сторону городского парка. По той стороне улицы, которая наименее опасна во время солнечных обстрелов, то есть - в тени кое-каких деревьев, сумевших обмануть северную параллель и выдурить в два человеческих роста. Берёзки, рябины да черёмухи. Ну, ещё осины. Всё остальное - экзотика. Может быть, где-то и есть, но не на нашей улице. А в парке - там сосняк: деревья высоченные. Стоят, гордо выставив лохматые макушки навстречу капризному северному светилу, и стать мачтами даже не надеются. Прошли давно времена чайных клиперов и светловских бригантин, которые "в дальнем синем море".

Каринка через двести метров начала капризничать - камешек, говорит, попал ей в босоножку. Отвыкла, болезная, пешком-то ходить, вот и мается. Нет, знаешь, я скажу так - машина хороша в молодости, а в... зрелые годы желательно пешочком. Да почаще. А лучше того - на велосипеде.

Ну, вытряхнула песок, а дальше что? Встала Каринка посреди тротуара и говорит:

- Всё, нужно отдохнуть. Да и жарко, будто в пекле. Попить бы...

- Так за углом магазин, - говорю, - зайдём и минералки купим.

- Только без газа!

- Как скажешь, подруга. Газ мы лучше продадим в Китай, если Европа из корпоративной солидарности с афроамериканским меньшинством из Овального кабинета откажется.

Зашли в супермаркет, выбрали столовую минеральную воду "без бульбачков". Я к кассе направилась, а Карина за мной ни шагу. Это что за новости? Оборачиваюсь, а подружка моя верная на холодильник с игристыми винами смотрит - их туда по причине жары вместе с пивом выставили - и буквально млеет.

- Ты же шампанское не...

- Пью-пью. Особенно в такую жару.

- Хм, а чего тогда минералку без газа?

- Газ нехорошо на перистальтику желудка действует.

- Так ведь и в шампанском тоже газ.

- Там другой. Натуральный.

- Хорошо, ты хочешь шампанского?

- Разумеется, выходной же на улице. - Подруга моя раскраснелась вся, видимо, от предвкушения. - Почему бы двум приятным дамам не позволить себе?

- А из чего пить будем? - спрашиваю. Нет, не из праздного любопытства. Просто ненавижу одноразовую посуду, в ней что-то театрально-ненастоящее. Особенно это касается игристого вина. Его лучше всего пить из хрустальных фужеров с запотевшими, как зеркало в душевой, стенками.

- Из пластмассовых стаканчиков, - отвечает Карина.

Так я и думала. Ничего нового. А подруга, видимо, вспомнила мои принципы, сгребла мысли кучкой, а брови домиком и говорит:

- В самом деле, не из горлышка же шампанское пить?! Оно так в нос шибает.

- Ничего, - говорю, - шибает отлично, не то что кола поганая - не химией, а жизнью. Попьём из ствола, как пожарные!

Последнюю фразу я сказала уверенно, хотя и сомневалась, имеют ли пристрастие пожарные к подобным гидротехническим извращениям.

Предварительные ласки были озвучены, преференции сторон предъявлены, пора и за дело. Ах, да - самое главное забыли: "сколько вешать граммов?" Я лично склонялась к тому, что полтора килограмма весёлого пузыристого зелья окажется в самый раз. Карина попробовала изобразить оскорблённую невинность, но была немедленно посрамлена моим убийственным доводом:

- А за второй потом ты сама будешь возвращаться?

Между, воспоминание

Что за чёрт - разрыв связи! Поотрывать бы руки тем, кто 4G придумал, заманил, а потом издевается. Алло, гараж, у меня Африка на связи! Немедленно прекратите безобразить! Ну вот, испугались - пошёл сигнал.

Сеанс 3, воспоминание, часть 2

- Репа, ты помнишь, о чём я говорила? Хорошо, значит, слушаешь внимательно.

Итак, главный вопрос современной действительности, казалось бы, решён: есть две восхитительные во всех отношениях жизнерадостные дамы, есть прекрасный летний денёк, благородный напиток, достойный лучших домов и фамильных замков заскорузлой среднеевропейской аристократии тоже в наличии. Остаётся решить - где совершить сеанс приобщения к Космосу методом - не подтверждённым, правда, научным сообществом - пожарных.

- Пойдём ко мне! Там и хрусталь, и закуска. Или лучше подъедем... я сейчас мужу звякну, - сказала моя наивная подруга, видимо, никак не могущая приучить себя к мысли об употреблении "из горла".

- Вот ещё! - возмутилась я. - А для чего мы тогда вышли природой насладиться и воздухом подышать? В кои-то веки собрались, и на тебе - Карина Игоревна сдулась в самом начале пути.

- А на скамеечке в парке пить шампусик нельзя. Общественное место, как-никак. Придут, оштрафуют, на работу сообщат. Неудобно же.

- Ты можешь помолчать и выслушать, что тебе скажут умные люди? - пресекла я начинающийся было "бунт на корабле" в самом его зародыше. - Вот что я тебе поведаю, дорогая моя подруженька: нет такого парка, в котором бы не нашлось приюта двум странницам, озабоченным насущным вопросом, как красиво провести время без вмешательства органов, как внутренних, так и внешних.

Слова мои в переводе на общепринятый русский значили только одно - есть у меня на примете одно местечко в гуще райских кущ, как говорится.

Через десять минут мы уже располагались на замечательной, недавно отремонтированной коммунальными службами города, скамейке. От неё ещё достаточно убедительно пахло быстросохнущей краской, плохо просушенной воблой и дальними странами.

Пока я возилась с пробкой, Каринка осматривала окрестные кусты и убеждалась, что лучшего места для засады или уютного распития не придумаешь. Никакой публичности. А раз нет публичности, то и нарушать общественный порядок мы не можем по определению.

Солнце в нашем уголке не светит так по-летнему яростно: как вдоль центральных аллей парка, здесь огромные сосны своими кронами берегут нашу испорченную севером кожу от прямых лучей. Хвойный аромат дурманит сознание и создаёт иллюзию посещения SPA-салона с банными изысками от горячих финских парней.

Каринка моя дышит полной грудью, как Татьяна Ларина в период посещения Онегиным её родового имения. А я? Я открываю бутылку - мне некогда наслаждаться. Не время ещё, товарищ!

И тут - опа-на! - из-за ноги моей любимой подруги выскакивает красавица белка и замирает в позе баскетболиста, задумавшегося - кому сделать передачу. Впрочем, ни мяча, ни чего-то иного в лапах белки нет, но такое впечатление - недавно ещё что-то было. И по этой причине именно рыжая проказница выглядит немного растерянно, дескать, знаю, дорогие товарищи, народ и партия доверили мне что-то важное, а я - дура такая - потеряла, не помню где.

- Ка-рин-ка, - шепчу патетическим шёпотом, - к нам белочка пришла.

- Дура ты, Мари! Какая, нафиг, белочка! Мы ещё даже не выпили.

И тут слово взяло игристое, выплюнув жёсткую португальскую пробку из ссохшегося горла тёмно-зелёного стекла, сказав "пу-ух!" мареву летней атмосферы. Пышное жабо пены не замедлило оросить мне руки и юбку липким воспоминанием первого школьного грехопадения - кажется, это случилось в канун Нового года. Или на день рождения Толика... Нет, в день рождения Толика случилось грехопадение номер два. Но не с виновником торжества. И гораздо, гораздо позднее. Впрочем, история умалчивает. Даже Каринка ничего не знает, а узнала - так обзавидовалась бы. Даже сейчас, спустя... ха-ха, полжизни. Ты тоже не знал? Не мудрено, всё произошло уже после той поездки в Адлер. Но не стоит о грустном. Лучше понять, куда делась белочка.

Как и следовало ожидать, ожидаемый выстрел имени Антона Павловича оказался всё же неожиданным настолько, что рыжая гостья с богатым опахалом пушистого хвоста не пожелала далее делить с нами своё изысканное общество.

Посчитав, что не стоит больше дразнить Карину своим сокровенным знанием из жизни лесных грызунов, по меньшей мере, одного из них, я предложила подруге сделать первый глоток. Потом приобщилась к бутылке сама, взяла кусочек шоколада... и - о, чудо! - белочка пришла снова. Теперь она сидела рядом с Кариной и методично прихорашивала мордочку лапками, в которых уже не пыталась обнаружить баскетбольный мяч. Вот чертовка!

- Слушай, мать, а белочка снова пришла, ха-ха, - хохотнула я непроизвольно, захлебнувшись газированными шариками шипучего напитка.

- Ты меня пугаешь, Мань... - не успела закончить мысль Каринка и тут же икнула, не то от неожиданности, не то от того, что согласилась пить, как пожарные. - А это ещё что такое? Ты только посмотри: ничего не боится, только глаза выпучила и сидит... Ма-а-ань, это, что ли, белка?

- А ты думала кошка, дорогая? Разумеется - она самая. Помнишь, про неё ещё Колька в пятом классе стишок сложил - "наша белка сереет мелко"? Или там было на одну гласную меньше? Помнишь?

- Ой, да она такая интересная. Как живая... Я никогда живых зверей не видела... Ну-у-у, если они не домашние. Мань, а ничего, если я её поглажу, а? Она не укусит?

- Ты что, подруга, думаешь, я могу с ней договориться?

- Ну, у тебя же по биологии пятёрка в школе была...

- Ага, была. Но белка-то не в курсе, она в нашу школу не ходила. Впрочем, знаешь, что - она тебе вряд ли позволит себя погладить, но подачку взять не откажется стопудово. Если людей не боится, значит - прикормленная. Доставай арахис из сумочки.

Когда Карина распаковала пакетик арахиса и щедро сыпанула из него прямо на скамейку чуть поодаль, между собой и белкой, наша рыжая соседка оживилась и принялась таскать орехи. Оказывается, у неё такой рот большой. Она туда орешков напихает и носится с ними, будто хомяк. Отнесёт за сосну, спрячет и снова прибегает. И на задние-то лапы встанет и хвостиком поводит, будто опахалом. Ну ничегошеньки не боится.

Последнюю партию белочка прятать не стала, будто сообразила, что смятие пакета - сигнал к окончанию заготовок. Оставшиеся на скамейке три ореха рыжая проказница съела с видимым удовольствием, вероятно, посчитав их призом за успешную работу.

Наблюдать за белкой было очень занятно. Я всё ожидала, что после трапезы зверёк вытрет рот салфеткой, на которую Карина высыпала арахис. Но не дождалась - не очень культурные звери водятся в наших лесах и предместьях, надобно отметить. Их бы на перековку в Европу отправить, но никто не приглашает, да и спонсоров не дозовёшься.

Покончив с угощением, белочка вздохнула со значением - дескать, потрапезничали, пора и честь знать, а потом принялась носиться от скамейки до сосны, куда прятала припасы. Будто благодарила нас с подругой за сытное застолье.

Каринка хотела предложить новой подружке шампанского, но я строго-настрого запретила ей спаивать дикое (пока ещё дикое) животное во избежание распространения алкоголизма в удивительном мире млекопитающих - в подотряде белкообразных грызунов.

Разочарованная моим табу подруга достала смартфон и давай белку щёлкать, но та всё в кадр никак толком не попадает - то хвост, то голова, да и объектив-то в телефоне аховый. Зато микрофон хороший. Если позвонить, куда следует и кому нужно, непременно этот "кому нужно" услышит, поймёт и оценит.

Кричит Каринка в трубку:

- Серёжа, приезжай скорей в парк! Здесь белочка корки мочит: танцует, орехи к себе в закрома таскает. Прелесть! Сфоткаешь её хорошей оптикой.

Говорит, а сама громкую связь включила нечаянно. Вот я и услышала, как Серёга ей в ответ:

- Вы что там пьёте, красавицы?! Немедленно выезжаю, никуда не уходите. Место только уточни.

- Так мы... это, Сержик - мы на скамеечке рядом с оградой. Там, где автостоянка...

- А белка где?

- С нами рядом. Вот - на скамейку залезла...

- Вот чёрт! Никогда не думал, что жена сумеет накерогазиться до такого состояния.

- Что?!

- Ничего-ничего, уже еду. Только вы там прохожих не задирайте.

Работа, воспоминание от первого лица

Сижу в своём редакторском кресле, а передо мной - заслуженный лётчик страны, по совместительству писатель мемуаров. Как говорится, о времени и о себе.

- Так Вы знаете, Володьку Репницкого? - спрашиваю. - Ну да, того самого - северного аса, который после лётного училища всего за полгода ввелся командиром Ан-2, потом ещё через несколько месяцев пересел вторым на вертолёте Ми-8, а ещё через полгода стал командиром звена. Знаете? Нет? А мы же с ним одноклассники. Сейчас, кажется, где-то в Сомали. Да-да, Репницкий.

Что, уважаемый человек - Vlad Repnicky? О нём у Вас в третьей части мемуаров? Да уж... А когда учились в школе, мы звали его просто Репой. Теперь же, оказывается - знаменитость в некоторых частях света - от Азии до Африки?

- Раньше Репа... тьфу, то есть Репницкий в Афгане лет двенадцать отработал, а сейчас в Сомали пашет. В миссии ООН - всё честь по чести: плохого пилота туда не пошлют, хотя и в своей стране на таких ребят молятся не только отцы-командиры, но и сослуживцы. Правда, командирам не всегда в кайф получать прямой русский ответ от прямых, как Ваш одноклассник, лётчиков на не совсем удачно поставленные вопросы. А что - имеют право, если сам Создатель сподвиг парней для ангельской деятельности в небесах - без крыльев, но с несущим и рулевым винтом на аппарате тяжелее воздуха.

Впрочем, оттого, наверное, и отправляют подобных пилотов "от Бога" с глаз долой, из сердца вон - только чтоб не доставали своим правдолюбием упёртым, - это тот самый заслуженный и легендарный мне рассказывает с некоторым сочувствием, а потом вдруг меняет тон на восторженный:

- Со ста метров заходит на посадку всего за 18 секунд. Даже я так не могу. Влад очень крутой...

- Репа? Да, Репа может!

- Влад Репницкий...

- Не-ет, какой же он Репницкий? Репа.

Сеанс 4, толчковый, ауди, от первого лица

Тревожно разрывается мобильник, будто готов развалиться на запчасти. Жму кнопку, отвечающую за ответ на вызов.

И вот слышу печальный Вовкин голос:

- Привет, Мань... У меня друган погиб вчера. Сбили с земли какие-то обезьяны с гранатами... то есть - из ПЗРК.

- Ты где, Репа?

- В Южном Судане, подруга, чтоб ему не хворалось.

- Так дорого же, наверное. Почему по скайпу не вышел?

- У тебя комп в отключке, а у меня душа горит. Давай выпьем, подруга?! Ты ведь ещё в детстве меня всегда поддерживала.

- В десятом классе - уже не детство.

- Ну да, вообще-то. Но и раньше тоже бывало.

- Раньше не считается.

- Ты про гланды?

- Только сегодня вспоминала, Репа. Как давно было... и как хорошо врезалось в память.

- А знаешь, мала'я, почему?

- Почему?

- Потому, Машка, что любил тебя и... люблю до сих пор.

- И ты молчал? Столько лет! Врёшь, поди.

- Я пытался сказать, но ты и слушать не хотела. Да и был у тебя в то время какой-то хлыщ, из мажоров, наверное.

- Да и не мажор он никакой - так, одна оторопь дурная. Ну, ухаживал за мной, вернее, пытался ухаживать. Ходил гоголем, а орлом никогда не был. И ты не разглядел, Репа, с твоей-то интуицией, что это всё - не более, чем фарс. И-э-эххх...

- Не разглядел, чёрт! А всё самоуверенность моя - мол, эту девчонку никто у меня не отобьёт. И тут такой удар по самолюбию - сразу голова отключилась.

- Да, дорогой, да - не дождалась я от тебя признания.

- Маш, я всю жизнь тебя любил. И люблю. Веришь?

- Ты пьян, Репа! Завтра забудешь всё, что сегодня наговоришь...

- Забуду, Маша, забуду, верно. Просто выпей со мной сейчас, не подводи. Знаешь, как на душе погано!

- Выпью, Репа, непременно. Сейчас коньяку плесну. А ты что там цедишь?

- Виски, сестричка. Этакая гадость. А водка ещё неделю назад скончалась. Ну, давай - в память тех, кто погиб не на родине! Не чокаясь.

Выпили.

- Так ты бы завязывал уже. Бросай всё, приезжай домой.

- Запомни накрепко, лётчик без работы - как кондом без члена: надуть можно, но эрекция исключена. Извини за образ, Машунь.

- Так я и не предлагаю бросать работу. Летай здесь, сколько захочешь и - покуда здоровья хватит. Зачем тебе в Африке жизнью рисковать?

- Не могу. Я тут по контракту, да и людям слово дал.

- Кому это, интересно?

- Да одному нашему представителю...

- Из соответствующих органов?

- Не думаю. Он из тех, что по международным делам. Впрочем, ничего исключать нельзя. Потому с ним не очень-то откровенничаю, ибо, как гласит известная пословица: меньше знают - крепче спишь. Всё, хватит об этом, лады? Я вот учителя математики часто вспоминаю. Его ещё Медианом называли, не помню, правда, почему. А ты, ты помнишь?

- Так он очень худой был и ремнём перетягивался, чтоб брюки не падали. А конец того ремня частенько вываливался из крайней шлёвки и почти до пола свешивался. Медиан стоит на широко расставленных ногах, покачивается, руки за спиной, а ремень мотается, как маятник Фуко. Будто медиана в треугольнике, проведённая к его основанию.

- Точно-точно. Так и было всё.

- А его приколы помнишь?

- Ну да, ещё бы забыть эту его замечательную фразу... Тогда Мишка Петров всё никак не мог решить задачу на доске. Мялся, краснел и упорно молчал. А на попытку Медиана форсировать процесс ответил, дескать, сейчас пораскинет мозгами... "Молодой человек, мозги людям даны не для того, чтобы ими разбрасываться. Идите на место, в эти шашки вы не сверлите!"

- А как на весенние каникулы в 10-ом классе все должны были ехать в Ярославль, помнишь? Это как раз тогда...

Молчание. Затих. Неужели носит в себе так же бережно, как я, но не хочет подать виду?

Минута молчания, мысли от первого лица

Экскурсию в Ярославль завуч вынашивала с начала учебного года. Но сперва всё денег не было на организацию, да и функционеры в гороно разрешения не давали. А в начале третьей четверти что-то стронулось с мёртвой точки, и оба десятых класса должны были наконец-то оправиться в старинный русский город. Экскурсионную программу и проживание в плацкартных вагонах оплачивало локомотивное депо, всё остальное - за счёт родителей.

Отказников не было... кроме Репы. Он уже давно решил, что будет после школы поступать в лётное училище. Во время постановки на воинский учёт в военкомате, кажется, в девятом классе, сказал об этом председателю медицинской комиссии. А тот, изучив, карточку, посоветовал удалить миндалины, чтобы избежать малейших проблем со здоровьем, могущих возникнуть при поступлении.

Репницкий заранее запланировал, что займётся удалением миндалин как раз в пору весенних каникул. И тут этот Ярославль, совсем некстати. Но не таков был Репа, чтобы спасовать перед обстоятельствами - если что-то решил, ничто его не могло заставить изменить это решение.

Мы дружили с Володей с детства, "мехколоновцы" всегда были одной семьёй. И в школу попали одну - в один класс. И это казалось нам таким естественным, как дышать или просто жить. Мы всегда были вместе: и во дворе, и в школе, и... вообще, всегда. В то, что школа закончится, и все разъедутся кто куда, пока ещё совсем не верилось: четыре месяца в нашем возрасте - огромный срок. И тут вдруг - бац! - и ехать в Ярославль без человека, который стал тебе братом, больше, чем брат. Как говорится, суровая реальность ударила под дых романтическому представлению о смысле бытия. Мир оказался не только для того, чтобы отвечать твоему представлению о нём, а заставить тебя соответствовать его жёстким требованиям.

Я поняла, что не хочу никуда ехать. Экскурсия в большой город теряла для меня всякий смысл. Что было делать? Сначала казалось, нет никакого решения у этой, как мне представлялось, сложной жизненной коллизии. Но потом пришла в голову одна идея. Я объявила завучу, что не смогу никуда ехать, поскольку у родителей "денежные затруднения", а Репе сказала вечером:

- Знаешь, я с тобой в больницу ложусь. У меня тоже проблема с миндалинами, нам удалят в один день - мне так врач сказал.

- Ты сдурела, Машка! На кой тебе это надо?

- Для здоровья... говорю же, что замучили простуды - каждую зиму по многу раз ангина. Хронический тонзиллит, то-сё...

Так что мы и в самом деле оказались в одном отделении в один день. Сказать, что я боялась предстоящей операции нельзя, не боялась, просто впадала в панику в её предчувствии. И отказаться хотелось, да гордость мешала.

Получилось так, что Репу прооперировали утром, а меня должны были уже на следующий день. Уж не знаю, по какой причине, перенесли операцию. И вот сижу я в столовой, ожидая, когда Репу опроцедурят, и лениво ковыряю тефтели. А сама прикидываю, как же у меня самой всё пройдёт. Ощущение ожидания не из приятных, и к тому же - оно затягивается.

Задумалась, ушла в себя. И тут слышу знакомый, но сдавленный голос:

- Это что, мои миндалины уже к столу подали? Быстро они - из операционной сразу на кухню. К обеду успели. Молодцы!

И пошёл Репа в палату от наркоза отходить. А девчонки с нашего стола пулей из столовой повылетали, так и не начав есть второе. Впечатлительные. Да и Репа говорил так трагично, будто Гамлета играл в школьной постановке.

Ну, а назавтра и я уже тоже вступила в клуб храбрецов "Скажем миндалинам - Нет!". Впрочем, что за вздор - эти удалённые гланды по сравнению с мирозданием! Малозначимые мелочи.

Бессонница, в пути, от первого лица

Через пару лет после окончания школы приехал Репа в отпуск из училища. Форма с иголочки, сидит на нём так, что сама мадемуазель Шанель в юные годы так бы вздохнула при его виде, что потеряла б не только контроль над собой, но и девственность. Я, в отличие от француженки, оказалась крепче - честь сберегла, совершенно не оценив, нужна ли мне подобная жертва. А вот на недельку-другую в Адлер с приятелем из своего детства поехала.

Незабываемое время. Ароматы магнолий и шашлыка. Терпкий вкус абхазских полусухих вин и невинные поцелуи перед сном. Чёрт! Это же ни с чем не сравнимая пора... Куда там всем последующим чувствам. Куда там!

Нас принимали за молодожёнов, а мы не смели возражать, просто дышали друг другом, даже не думая о каком-то продолжении или развитии отношений. Мы просто были. Были сами собой. Впрочем, за Репу не ручаюсь.

Володя удивлял меня необычайно своей какой-то по-настоящему мужской твёрдостью и уверенностью в себе, а ведь даже выглядел-то ещё пацан пацаном. Да и не только меня поражал Володька. Помню, один усатый торговец специями на Казачьем рынке в местечке Весёлое, буквально раскрыл рот, когда увидел, как Репа жуёт красный жгучий перец, не замечая его горечи. А Вовка взял раскладной нож, которым торговал продавец сувениров - толстый кавказец в грузинской шапочке-тушури, и принялся проверять его на прочность.

- Сталь хорошая? - спросил Репа.

- Абижаешь, друг! Лэгированый стал. Сносу ей нэ будэт!

- А чего ж она тогда гнётся? - Репа разочарованно положил ножик на прилавок.

- Э, друг, ти мнэ товар испортил! Плати и уходи!

- Вот ещё! Разве это товар - фуфло какое-то.

- Я милицию пазаву!

- Зови... друг, - усмехнулся Репа с видом уверенного в себе человека.

Тут же - откуда ни возьмись - нарисовался служитель порядка, по странному стечению обстоятельств - тоже кавказец.

- Вах, дорогой, он мне лезвие на новом ноже погнул, а платит нэ хочэт!

- Где?

- Да вот же...

- Ага... в самом деле погнуто. А чем он гнул, Бадри?

- Я знаю... дорогой... Нэ руками же!

- А вот я как раз думаю, что руками. Видишь, я тоже пальцами могу лезвие поправить - раз-два, видишь? Ой, сломалось...

Инцидент мгновенно исчерпался сам собой, катализируемый человеком в милицейской форме, но без характерного кавказского акцента в арсенале, скрытого кобурой служебных инструкций.

И ведь много всего было в те две солнечные недели, а ярче всего запомнился тот эпизод на рынке. И отчего так странно память устроена - разве поймёшь. Какие-то несущественные детали формируют картину прошлого в твоей памяти, и она, картина эта, становится оттого более рельефной, приобретает совершенно определённые черты. Это, наверное, и есть настоящая жизнь. Её не видишь, не ощущаешь до последнего момента, пока кто-то свыше не открывает глаза на очевидное. Или - вот-вот откроет. Такое у меня предчувствие.

А потом мы разминулись уже окончательно. Я поступила на филологический одного престижного университета и уехала из города. Володя ещё пару раз приезжал, но меня не застал. Он писал письма. Нет, не пылкие. Просто письма ни о чём и обо всём сразу - так пишут доброму другу. А потом он узнал, что я "выскочила замуж" за столичного хлюста; узнал от моей мамы, и мы потерялись окончательно... почти окончательно, пока не обнаружили друг друга в социальных сетях. Практически одновременно.

Сопутствующее, в сети, от первого лица

Раньше бытовало выражение "одна бабка сказала", теперь впору вводить новое "один блогер напостил".

Заглянем в почту. Ага, ответил Репа на поздравление. Читаю: "Спасибо БОЛЬШОЕ за то, что написала пожелание такими БОЛЬШИМИ БУКВАМИ - не пришлось искать очки!" Только мужик может настолько быстро сообразить и ответить подобным образом. А ты думала, что обленился Репа, мохом подёрнулся. Умище-то куда девать?

Люди же - как волны в океане... могут долгое время бежать вместе к материку, а могут и растеряться на бескрайних просторах. Но и тогда берега им не миновать, только каждый достигнет его в своё время, понимаешь, Репа? Мы с тобой потеряли друг друга из виду, пока этот шайтан-Интернет не соединил нас снова.

И теперь мы стали совсем другими - умудрёнными опытом. Чаще опытом - быть битыми и терпеть, реже - опытом кратковременного счастья. Только счастье это было ненастоящим, неправдешним, милый друг Володя. Мы стали очень разными. Да мы приспособились к этой сволочной жизни - я больше, ты меньше, потому и сбегаешь всё время на край света, будто там пытаешься найти ответ на главный вопрос "для чего всё это нужно?"

Понимаю, тебя, Репа. Но я уже не та девочка, которая когда-то пошла следом за тобой к врачу и делала вид, будто не боялась ничуть перед операцией по удалению миндалин. Сейчас я не сумею легко пережить разочарование, которое может случиться - а оно очень вероятно, ты пойми! - опыт неудачных попыток давит. И если раньше всё проходило как насморк, то сейчас другое дело. Видеть тебя в "онлайне" - это одно, но жизнь, реальная жизнь - совсем другое.

Чёрт, какие только мысли ни лезут в голову! Ведь уже было сказано "да", теперь поздно менять решение! Да и не стоит, наверное? Точно - не стоит!

Терминал

Симпатичная блондинка, чем-то невероятно похожая на Мерлин Монро (славянская версия), почти бежала по зоне прибытия терминала прилёта, едва услышав, что самолёт из Джубы, Южный Судан, произвёл посадку. И на борту был Репа, не легендарный вертолётчик из миссии ООН, а тот смешной пацан, с которым она когда-то совершала набеги на подсобное хозяйство за горохом, морковью и таким горьким турнепсом, слаще которого нет ничего на свете.

А вслед женщине, летящей, будто на крыльях, и молодеющей с каждым шагом, смотрел мужчина типично латинской наружности, одетый явно не по сезону - в лёгкие мокасины, парусиновые брюки и рубашку-поло с изображением диких амазонских обезьян. Дорожный сборник кроссвордов на русском дополнял его облик настоящего бразильского колдуна. Нелюбопытные европейцы равнодушно проходили мимо, нимало не задумываясь - что он делает здесь в разгар необыкновенно холодной по парижским меркам зимы в столь легкомысленном костюме. Впрочем, всё это - несущественные детали.

Комментарии: 4, последний от 28/01/2021. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 03/10/2020, изменен: 03/10/2020. 45k. Статистика. Рассказ: Проза Призёры и не только Скачать FB2
Аннотация: 1 место, конкурс "Русская тройка - 2015", номинация "Реалистический рассказ"

Чваков Димыч : другие произведения.

Несушественные детали