|
"В темной-темной стране, в темном-темном городе (в пионерском лагере) поселился как-то большой такой красный глаз. И был этот глаз невероятно страшен, да своими проделками чуден..." Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! И нет никого вокруг. Только мы с братом скользим по изумрудной глади озера - туда - к далекому острову. И мне ни капельки не страшно - сказки моего брата всегда получаются добрыми и забавными. Из-за них стоит жить. И стоит возвращаться оттуда. "В темном-темном дворе (на нашей с тобой улице) жил гробик на колесиках! " Но я лишь беззаботно улыбаюсь, сжимая в правой руке гладкий железный шарик - маленький глобус - "штурвал" катамарана. И, как капитан, я не могу бояться. Пусть даже скользит наше утлое суденышко не по таинственным космическим просторам, а по поверхности огромного озера. Брат все рассказывает и рассказывает, а я осторожно наклоняюсь через шершавый подлокотник своего сиденья, смотрю на воду... и там, в ее зеленой глубине, вижу мерцающие желтые пятна - звезды. Только живые. "Расскажи, кем был Джек? - спрашиваю я брата, теребя его за рукав футболки. - И не раскачивай ты нас! В космосе не может быть волн".
Машина шла вперед, натужно шумя мотором. Она разгонялась и рвалась вверх, поднимаясь над блестящими крышами дачных домиков, отчаянно стремясь пробить небо блестящим носом. "Еще немножко!.. " Я прижался лбом к стеклу, заворожено следя за мелькающими черными и белыми полосками ограждения. В немом ожидании, брат крепко вцепился в мою левую руку, повиснув на ней. Было немного неудобно - на кочках я ударялся лбом в дрожащее холодное стекло. Наконец, шум двигателя перешел на мгновение в рев, стих, и... нет, на этот раз мы опять не взлетели... тело вжало в сиденье, а потом бросило к потолку. Братец же вскрикнул от восторга, когда колеса вновь коснулись земли, а пружины сиденья тоскливо скрипнули. Но не успели мы перевести дух, рассматривая идущие внизу маленькие пузатые поезда, как нас опять бросило вверх, автомобиль резко нырнул с горки, в багажнике что-то грохнуло, а я опять треснулся лбом в стекло. На этом полеты временно закончились, а старенькая иномарка покатила дальше, выдавливая из горячего асфальта черные липкие пятна гудрона (на древний мост, оставшийся позади, совсем недавно положили новый асфальт). Но это был хороший день: сегодня я впервые что-то услышал от брата. Услышал его голос.
Подъезд был темным, пол - деревянным, а бабушкина квартира встретила нас жарким воздухом, принесшим терпкий аромат сушеных трав, запах готовящейся еды, старых книг... Скрипучий деревянный пол так и манил пробежаться по нему, а с желтого потолка снежинками падала штукатурка, стоило только громче топнуть. Это был чудесный дом. А еще, бабушка встретила нас крепкими объятьями и поцелуями, от которых мой брат тщетно пытался скрыться. Думаю, он рад был приехать в гости, повидаться с бабушкой, дедушкой, сходить в сад... Просто, его всегда что-то пугало, настораживало, приводило в ужас. Но хоть и была у моего братца буйная фантазия, рисующая страшных монстров под кроватью, но он всегда любил (и с интересом слушал) разные маленькие "страшные истории". И он никогда не отказывался поесть чего-нибудь вкусненького. Так что, когда бабушка позвала всех к столу, он прискакал первым, взгромоздившись на единственное кресло (у батареи). - Бабуль, что это?! - я с удивлением заглядывал в свою тарелку. - Неужели... - Огуречный салат! - пронзительно крикнул брат, стуча большой блестящей мельхиоровой вилкой. А бабушка только улыбнулась, пододвигая ко мне тарелку: - Кушай. За столом не разговаривают, - сказала она, переходя на шепот, когда на кухню вошли родители. Они никогда не слышали моего брата. Для взрослых он никогда не говорил...
Дедушка вернулся с работы только поздно вечером, неся в своих огромных руках тяжелый кожаный портфель - очень старый, очень потертый, но горячо им любимый. Вместе с собой дед принес приятный запах одеколона, резкий запах табака, трансформаторного масла. "И он тоже следит за нами..." Объятия деда были крепки, а щеки - колючи - я даже вскрикнул. А дедушка, безуспешно попытавшись расшевелить моего брата, ушел в ванную комнату. И я уже заранее знал, что там он будет долго гудеть старой допотопной механической бритвой, а потом начнет шумно поливать себя и пол водой. И вновь я почувствовал мысли брата: - Зачем взрослым прятаться? - Я не знаю... Вечером родители собрались и уехали домой, оставив нас в гостях, мигнув на прощание красным светом фар. На окружающие сады (за светлыми железными перилами балкона, за дорогой, за высоким деревянным забором) падала ночная чернота, в которой слышались приносимые ветром выстрелы с далекого военного полигона. Ночь падала так быстро и стремительно, словно ее что-то могло излучать... "Будто можно не замечать тихого стрекота, идущего из дедушкиной сумки. Будто он и не записывал все происходящее". Из комнаты доносилось недовольное сопение брата и мягкий бабушкин голос: "Жень, пора спать. Нам завтра очень рано вставать и идти в сад". Женька же упрямился и молчал, недовольно сопя, надув щеки, с отсутствующим выражением лица. Это продолжалось так долго, что мне даже начало казаться, будто мой брат сейчас действительно отсутствовал. - Ну, спокойной вам ночи! - зашел проведать нас дедушка, когда мы легли, а свет уже был выключен. - Приятных снов! - А из чего был сегодня сделан салат? - вдруг спросил я, целуя деда (во все еще) колючую щеку. - Огурцов ведь в прошлом году совсем не выросло, а в магазине они стоят очень дорого! Правда ведь? - Да, много денег, - подтвердил брат, прячась под одеяло. И его опять слышал только я. А дед усмехнулся, потрепав нас по головам. Загадочно посоветовал внимательнее смотреть на окно. А потом ушел спать в другую комнату, оставив включенным у нас только маленький ночник - миниатюрное чудо прогресса, призванное следить. Такое дорогое и сложное, что обычному электрику оно было не по карману. "За нами следили". Но лишь когда голоса и шаги в другой комнате стихли, Женька встал, включил свет и заглянул под кровать, удостоив "жучок" - ночник одного холодного взгляда. Тот затих. Тем временем я смотрел на подоконник. Там стоял древний горшок с большим "денежным деревом", совсем без листьев. Видимо, прошлый год действительно был не огуречным... - Расскажи мне страшную сказку, - попросил Женька, опять забираясь с ногами на кровать. Я отчетливо слышал в голове его голос: - Только новую! И страшную! - Про кого бы тебе рассказать... - Расскажи мне про Джека! Ты же его знаешь... - мне показалось, или в голосе брата прозвучала обида. - Про того Джека из фильма? - наобум спросил я. - Ну нет же! - нетерпеливо ответил брат. - Расскажи мне про того Джека - про Огуречного Джека, исполняющего желания...
"Расскажи мне сказку про Джека! " Сколько же раз я "слышал" эти слова от брата. Он надоедал этой глупой историей мне все лето, переспрашивая, повторяя ее каждый день. Огуречный Джек стал навязчивой Женькиной идеей. А ведь началось все очень глупо - в тот далекий вечер - с обычной шутки. Или... я уже знал, о чем рассказывать... Иногда нам снятся похожие сны... Я рассказал брату, что есть странное существо - Джек - оттуда. Его нельзя убить, его нельзя прогнать. И Джек может все. Он появляется по осени - в те года, в тех местах, где случались серьезные трагедии. Может, встретили Джека впервые в неурожай огурцов, может, кожей он зелен, только с тех пор зовут его Огуречный Джек. И Джек что-то ищет. И Джек выполняет любое желание... "Так говорят!.. "
Я моргнул, испуганно отводя глаза от зеленой воды, по которой, хлопая лопастями, скользил наш катамаран... Иногда мы с братом бываем в похожих снах!.. На секунду мне показалось, что из зеленой глубины мне подмигнул большой красный глаз. Он будто издевался, говоря: "Это ты меня создал! И я жив!!! " "Солярис", - подумал я, моргая, с еще более глупым выражением лица. Женька же нисколько не обращал внимания на наступившую тишину. Он увлеченно управлял катамараном, дергая за тугой рычаг управления, выбирая маршрут, играя в капитана. И что-то тихонько пел. Знал ли он, что мы плывем по тоннам H2O, в глубинах которой своя, непонятная жизнь. Знал ли он, как устроен катамаран? Волновало ли его это, когда он брал управление?.. "Знал ли он, что совсем недалеко находится "Маяк", ставший причиной радиоактивного заражения?" Да, знал. Женька знает все, но из мысленного молчания его могут вырвать только мои сказки. "В темном-темном городе..." Интересно, что Женька видит в этих глупых историях про Джека? Не знаю... "Однажды, один человек попросил Джека богатого урожая. Джек что-то прощелкал на своем странном языке и исчез. А позже исчез и попросивший его человек. Только к осени, когда пришло время собирать урожай, на бесхозных грядках (где земля была странно черна), выросли огромные бордовые огурцы. А их сок был так ал, что казался кровью". К счастью, летние дни пролетали быстро, складываясь в недели, а разные истории начали уже надоедать не только мне, но и моему братишке. Да и привозимые из сада ягоды тоже отвлекали Женьку от устраиваемых им обысков шкафов, заглядываний под кровать. Лето летело так быстро, что нас с родителями уже опять пригласили в сад - собирать урожай, погостить у дедушки с бабушкой.
Небо было темным, но никак не могло расплакаться. Дождь все не шел. И придорожные кусты покрылись толстым слоем рыжей пыли, став похожими на жалкие пыльные памятники. - Скоро мы приедем? - подумал Женька. - Нет, - ответил я. И оба мы замолчали, точно придавленные духотой наступающей грозы. Грозы, проходящей мимо.
За лето в саду почти ничего не изменилось. И это было забавно, как было и печально. Дед опять встретил нас, неся в руках кожаную гудящую сумку, насквозь пропахшую электроникой. И мне все казалось, что он пытается лучше прицелиться... "Бред! - так оценил шансы Женька, оторвавшись от чтения новых созвездий в вечернем небе. - Зачем им это?" "Зачем холодно молчать? Зачем скупо ругать за "странные поступки"? Зачем... Зачем Женька куда-то "уходит", оставляя меня одного?.. Зачем он всегда молчит? Почему любит странные истории, так не похожие на нормальный реальный мир..." "Когда запоет сухая рыба, мерно покачиваясь на льняной веревке, ветры придут с моря. Придут навсегда". - Женька вытащил из земли камень и убрал в карман. Камни интересовали его больше, чем стелящееся полотно дыма, идущее из печной трубы. Камни интересовали его больше звезд. Даже больше ягод. "Осколок, осколок, песчинка", - мысленно бормотал он, запихивая камни в топорщащиеся карманы, будто запасался впрок...
Когда кто-то толкнул меня в плечо, я не сразу проснулся. А когда открыл глаза, то не сразу понял, где нахожусь. - Рыба поет, - раздался тихий радостный голос в голове - Женька уже не спал, подпрыгивая на скрипучей кровати. - Пойдем, ветер поднялся. - ? - Он ждет нас, - брат откинул тяжелую крышку люка и скрылся на лестнице, ведущей на первый этаж. Ничего не понимая, спотыкаясь в темноте, тихонько ругаясь (надеясь, что не услышит брат), я спустился на первый этаж, в маленькую комнатку, где спал храпящий дед (он опять натопил железную печку до невыносимой душной жары и опять накурил...) На улице было темно и прохладно. И так тихо, что на время я забыл о недалеком военном полигоне, где обычно стреляли и днем, и ночью. Видимо, эта ночь была особенной... Так думал и Женька, стоявший на узкой тропинке, рядом с большим железным баком для воды. Но хоть и был брат ниже меня ростом, за его темным силуэтом я не сразу заметил еще кого-то... Это был Джек. Не могло быть никаких сомнений, раз Женька узнал его, раз он говорил с Джеком, что-то тихонько пощелкивая. И я подошел ближе, разглядев невысокое существо с блестящим телом и огромными желтовато-черными глазами, отражающими блеск звезд. От существа шел нестерпимый жар, а на его груди поблескивала надпись cr="#J0ACK5" Мне хотелось разобрать это чудо, как и нашу машину, а брат просто верил... - Пойдем! - сказал Женька, повернувшись ко мне (когда Джек с шипением вылил себе на голову кружку воды из бака). Он сказал это как обычный человек. Он сказал это как все. И я был благодарен. - Пойдем, - повторил Женька, беря меня за руку. - Я расскажу тебе об этом мире. Я расскажу тебе самую прекрасную сказку... Сказку про Джека (он ведь когда-то тоже был маленьким)... - Мечтай уж лучше о чем-нибудь другом! - улыбнулся я, следуя за ним вглубь сада.
Где-то на военной базе взлетел вертолет... где-то люди были напуганы. Напуганы уходящими.
|  |
