Да, это произошло. Я ощущаю гладкую поверхность ручки в своих пальцах, вижу листы белой бумаги перед своими глазами. И много мыслей, невоспитанных, недрессированных заполнило голову. "Как взбудораженные тени теснятся мысли в голове, то мимолетные идеи, то размышленья о себе". Это я нашла на листке, когда разбирала вещи в квартире своих родителей. Помню - это я писала. Давно. Наверное, я тогда переживала что-то подобное - гомон и столпотворение у себя в голове. Как будто открылись двери, и вовнутрь было разрешено войти вот этому всему.
Длинный стол, очень длинный, один на всю комнату, тоже, конечно же, большую. Я сижу на стуле и вглядываюсь в открытую тетрадь. Она открыта на первой странице, еще девственно чистой. Справа - белый лист в тонкую линеечку, слева - голубая обложка. И, конечно же, ручка в моей руке. Я еще не знаю, что я буду писать, но я точно буду писать. Нечто внутри меня просто испытывает в этом потребность. И наслаждение. Я принюхиваюсь к типографскому запаху тетрадки, и этот запах, и этот белый цвет и ВОЗМОЖНОСТЬ меня просто очаровывают. Возможность того, что здесь может быть. Этого "того" еще нет, оно пока где-то внутри меня. Собственно, оно всегда было и есть ТАМ. Это я вот только смогла чуть прикоснуться к нему. Я прилагаю усилия, чтобы все - таки дотянуться. И вижу. Ночь, гроза. Вспышки молнии выхватывают из непроглядной тьмы и дождя большой красивый дом. Судя по всему, это старинная богатая усадьба. Ухоженный парк вокруг, высокая кованая ограда. Разумеется, я не могу это увидеть во мгле, я просто знаю. А там за узкими высокими окнами что-то происходит. Что-то очень важное, что-то неотвратимое. Рок. И я пишу чернильной ручкой. Коричневая ручка, белый в линеечку лист тетради. "Хмурый и грозовой вечер 26 октября стал для Сантосели Винсент самым значительным днем ее жизни..." Да, именно так - она венчалась. Это и был Рок. И это произошло раньше, а сейчас в эту страшную грозу за мрачными окнами она рожала. Мучительно тяжело, и, судя по всему, ей не выжить. Предверием того, что ей суждено, пропитано все - и мокрые исполинские деревья, и темные окна, и листья, и ветер, и дождь, и даже молнии. Все наполнено Роком. Она еще жива, но предрешенность уже заполнили собой все пространство и время. В это мгновение она еще жива, и ее одновременно уже нет, потому что я вижу картинку в целостности. Как упакованная пружина, как шар, где одномоментно знаешь все - суть явленного, всю историю целиком, безучастную в своей законченности и логичности. Конечно, именно так все и должно было случиться. В этом - красота и закономерность. И гармоничность. И естественность. И где-то краем сознания я отдаю себе отчет, что это - чья-та судьба, и что эта абстрактная красота - жестокая участь, личная трагедия живого человека, который попал в жернова этой закономерности. Абстрактная красота, и личная трагедия. У этого блюда особый вкус. Прикосновение к этому захватывает, и я не замечаю детей вокруг себя, я не чувствую стул под собой, и колпачок в своих губах. Время для меня остановилось. Не просто остановилось - рухнуло в тартарары, меня добрых три часа в комнате нет. И никого нет, и ничего нет, кроме грозы, особняка и чьей-то совершенной истории.
Я ощущаю, что глаза мои открыты, голова поднята. Я смотрю прямо перед собой. Картинка меняется. Это чьи-то глаза, взгляд в упор. Нос, губы, волосы - лицо. Ага, это смотрит на меня воспитательница.
-Дай мне тетрадь.
Я даю. Я немного взволнована и смущена - там, на листах тетради осталось мое творение. Странное чувство - словно подглядывала в замочную скважину, и меня "застукали". Это потому, что я подсмотрела чью-то тайну. Видимо, Сантоселе было, что скрывать, потому развязка и не могла быть для нее иной. Что-то было там порочное и постыдное. А я подсмотрела. Теперь я позволила этому стать достоянием общественности, ведь воспитательница не будет хранить чей-то страшный секрет.
У нее бровь ползет вверх, в сторону линии волос - выражение удивления и заинтересованности. Да, чужие секреты притягательны. Я наблюдаю, как она читает мое творение, и это тоже упоительно - ведь это мое творение, там есть частица и меня. И мне важно ее одобрение. Она возвращает мне тетрадь. У нее самой на лице выражение смущения, она никак не ожидала увидеть то, что увидела. И я понимаю ее, и чувствую, в чем еще мое смущение - не принято детям моего возраста писать романы. А тут первым словом было "Роман" - ни больше, ни меньше. Одобрение я получила - ей просто нечего было сказать.
Потом она требовала продолжения. Сколько мне тогда было, восемь? девять? Второй класс, весна, детский санаторий, стеной примыкающий к порту. Там был дворовой туалет и много равликов возле него. А еще дальше, вдоль забора была длиннющая труба, ров, звуки порта и Тайна. Здесь никто не гулял, и я в одиночестве отправлялась прикоснуться к Неведомому. Однажды во время обеденного сна я слышала, как воспитательница собрала нянечек, другую воспитательницу и зачитывала вслух мой роман.
Почему я не пишу? Белая бумага, ее запах, запах чернил. Аромат ненаписанного, но уже чувствуемого мной. Это очаровывало и притягивало меня, как магнитом. Оно делало меня счастливой и придавало осмысленности происходящему. Почему я не пишу? Наверное, грандиозность замыслов не совпадала с возможностями все это передать? Мой единственный законченный рассказ состоял из очень длинных витиеватых предложений. Спасибо Юлечке. Кажется, это ее стиль - короткие фразы, точные выражения. Что-то есть от хокку, в прозе. Да, так мне проще. И ближе.
Теплый воздух и безветренно. В поле зрения попадают носки голубых кроссовок и невысокий бордюр. "На удивления тепло - надо же!". Так почему я не пишу?
В семнадцать я начала вести дневник. Общие тетради в клеточку - непременно в клеточку и толстые, на 96 листов. Море, нет целый океан оккультных знаний разверзся надо мной. Я шла по улице, сидела или разговаривала - не важно, что еще делала, а у меня в голове словно взрывалась шаровая молния. Беззвучно и всезаполняюще ярко. И то, о чем я секунду назад даже не догадывалась, становилось моим - знанием, пониманием, опытом. Моею памятью, мною самою. И я становилась ЭТИМ. Каждая такая вспышка отбрасывала меня от моих прежних впечатлений, взглядов, восприятия окружающего. Это все равно, что прикрываешь веки, как обычно, чтобы моргнуть. Открываешь глаза - а тебе не двадцать лет, а сто двадцать. И люди, вроде, такие же - двуногие, двурукие, ходят взад-вперед, а все совсем не так. Мир изменился. Мой мир, конечно, но у меня нет другого. И нужно адаптироваться к нему, снова и снова. И я снова и снова писала - это была физическая потребность, необходимость, единственное спасение. На бумагу выкладывала трактаты по оккультизму. Точнее будет сказать "выгружала". И мне становилось легче. А моя голова снова готова была принять очередную шаровую молнию. Да, я писала, чтобы не сойти с ума. В том была моя отрада и успокоение: шесть лет дневников, день -в - день.
Деревянные крашенные доски - пол, высокие шестиметровые потолки, огромные окна - комната. Наша съемная квартира. И Группа. Я сижу на старом диване, стол под окном, за окном - шум прибоя. И остро осознаю: то, что сейчас проносится перед моим внутренним взором за мгновение, у меня не хватит ни времени, ни сил описать и за неделю. Это конец. Дневникам конец - за шесть лет я приспособилась к Миру, мчащемуся сквозь меня.
Вокруг меня рычат и коптят машины. Справа и слева, впереди и сзади. Пробка. Уже целых полтора часа я в своей миниатюрной "Пандочке" созерцаю вокруг себя огромных внедорожников. Зачем в городских пробках передвигаться на джипах? Пробка как некий фатум уравнивает всех - маленьких и больших, стремительных и медленных.
Я смотрю черно-белый телевизор "Березка". Удав в депрессии. Он очень длинный, но вот незадача, он не знает, НАСКОЛЬКО он длинный. И его измерили - в слонятах, в обезьянках, в попугаях. Точный рост: два с половинкой слоненка, 5 обезьянок и тридцать восемь попугаев "и одно попугайское крылышко". Удав остался очень доволен. "А ведь в попугаях-то я длиннее!" - конец фильма.
Сколько стоит большая машина? Шестьдесят тысяч долларов, сто? Если измерить этот ресурс в единицах жизненной силы, сколько получится? И что же ценно? То, что не могут достигнуть другие. А ТО ли ценно?
Почему я не пишу? Почему я спрашиваю себя, почему я не пишу? Десять лет я прожила без этого. Потому, что я чувствую себя несчастной. Вот и сейчас мои пальцы не ощущают ручку, и бумаги тоже нет. Я не пишу. И чем же я сейчас занимаюсь? Как обычно, чем-то. И главное - не пишу. Как всегда, с мыслями про "потом". И как всегда, без "потом". Я это вижу, и тем не менее, что же заставляет меня не делать то, что я хотела бы?! Конечно, что-то о-о-очень ценное. ДЕЛА.
Мое внимание все больше притягивается к пока еще смутному ощущению: большой палец правой руки трется об указательный и средний. Что это?! Мой взгляд застывает на кончиках пальцев, сложенных бутоном. Что с моей рукой?! На ней следы земли, и я рефлекторно потираю пальцы. Что это?! Морковка - прямо передо мной целый стеллаж. Это супермаркет. А это кто? Это я тут стою, пришла за морковкой для плова. Я ощущаю ручку в своих руках и... Это методика, из тех, что въелись в плоть и кровь. Я - психоаналитик. А это что такое стройное у меня в голове? Записки. Точно, записки - вот и есть название. "Записки врача", "Записки у изголовья". Кто-то здорово придумал - записки - это ни к чему не обязывает, можно писать все, что вздумается. И продолжать до бесконечности.
Так и есть, я отпустила себя сегодня утром, и Ворота открылись. Сонмы образов, клубок линий и узелков, который разворачивается, стоит только прикоснуться к нему мыслью. Каждый узелок - божественная идея, каждая линия - свой мир. Вот он, момент истины! Вот он - пик! Одна часть сознания - в свободном творческом парении, легко рисует картины. Другая - параллельно анализирует, улавливает мельчайшие колебания эмоциональной сферы и лавирует, словно корабль среди рифов. ЭТО переполняет меня, я вижу много путей. Захлестывающий простор - я много вижу! И свобода - я вижу себя! О-о! Вот и ответ на вопрос, почему я не пишу. Так ясно и просто!
Но что это? Чувство тошноты, легкая головная боль...Боже мой! Боже мой!!! И это тоже - такое знакомое чувство... Только не это! Error! Error! Это сработала аварийная сигнализация. Я дважды ощущаю себя: моя рука чувствует под собой что-то напряженное - это мой затылок; моя шея чувствует на себе нечто мягкое и теплое - это моя рука. Я дошла до святая святых, до ответа на очень важный вопрос, и теперь мое сознание включило защитные механизмы. Это правило, железобетонное правило: просто позволь говорить своему пациенту и наблюдай. То, что он не сможет вспомнить через десять минут - здесь и нужно начинать раскопки, все остальное в действительности не имеет значения. Я докопалась, прикоснулась - и теперь я с ужасом осознаю, что все будет стерто, словно мел с доски. Все миры, вся та безграничность стремительно сворачиваются в точку. Ворота закрываются! И я кубарем качусь со своей вершины.
Боже мой! Нужно успеть за что-то зацепиться, прежде чем оно растворится в Нигде. Первая фраза! Где она? "Да, это произошло". Надо запомнить слово -в - слово. Не "случилось", не "сложилось", не "вышло", а именно "произошло". Это код, и его непременно нужно сохранить в памяти точно, "добуквенно". Дальше...Ключевые образы. Длинный стол, детский санаторий. Внедорожники. Наша съемная квартира. Дальше... Ключевые слова. Очаровывало. Спасало. 38 папугаев. Так КАК точно звучала первая фраза? Пауза... Я должна вспомнить, Двери почти сомкнулись!!! "Да, это про-и-зо-шло".
Это все, что у меня осталось. И еще морковка, конечно. Неужели все снова повторится - я не напишу?! Я стою и прокручиваю то, что удалось вырвать.
Ларек. Нечистое животное* развалилось и спит у клумбы. Дорожка вдоль соседней шестнадцатиэтажки. Разбираться с тараканами в своей голове намного сложнее, чем в чьей-то. Это все равно, что примерять вещи без зеркала - со стороны-то виднее!
И что я сейчас со всем этим буду делать? Варить плов.
Да, это произошло. Я ощущаю гладкую поверхность ручки в своих пальцах, вижу листы белой бумаги перед собой. Я чувствую ствол дерева своей спиной, ощущаю аромат дубовой рощи, и с каждым вдохом - выдохом я все глубже отправляюсь на свидание с самой собой. Я снова вижу длинный - предлинный стол и открытую тетрадку. Справа - белый лист в тонкую линеечку, слева - голубая обложка... Тогда, в порыве, слова вздымались в небо, будто птицы, а нынче это камни, из которых я пытаюсь выложить узор.
Холодно. Осеннее солнце заходит быстро - оно словно падает за горизонт. В сумерках прелые листья пахнут особенно остро. Три листа формата А-4. Остальные пока еще белые. Пока еще.
Два дня обычной жизни - задачи, действия. То, что у меня осталось - все дальше от меня. Неужели все снова повторится?!
Я всем телом ощущаю прикосновение воды. Горячая ванная. Что-то очень важное я нашла тогда в супермаркете. И это была не морковка. Хотя она должна мне помочь. Морковь. Я сосредотачиваю свое сознание, и снова вижу ее перед собой. И кончики пальцев, сложенные бутоном. И следы земли на руке. На моей руке. И снова мой затылок в моей ладони, и моя кисть снова ощущает мою шею. И с каждым вдохом я все больше ощущаю себя там, возле стеллажа. Так почему я не пишу? О-о! Вот и ответ на вопрос... Пауза... Так ясно и просто... Ну же! Ну же!.."Лавры Достоевского не дают тебе покоя!" - вот оно. Это было сказано из глубины меня. Действительно, просто - как всегда. Как все, что по сути.
Я достала свой ответ! Я дотянулась, я все-таки смогла! И "Записки" потекли в моем воображении свободно, как растопленное масло. Ведь больше не нужно было скрывать.
Я ощущаю подушечками своих пальцев гладкие квадратики - это клавиатура. Мерное постукивание. И еще я слышу негромкие щелчки - это мышь. Я знаю, почему я это писала. И не важно, ЧТО я писала. Главное, что Я писала, и что ДОписала. Это методика. Разумеется, из тех, что въелись и в плоть, и в кровь. Enter. Enter. Клик. Enter. Теперь я точно знаю, почему я все это написала. Потому, что слишком много из того, что открывалось мне за Дверями, там за Дверями и осталось - невысказанным, незаконченным, мучительно позабытым.
Скажу больше, я писала даже тогда, когда думала, что не пишу. Свою жизнь. Еще одно движение кистью - я собираюсь отправить все это в большой свет под названием И-нет. Потому, что однажды шаблон должен завершиться ИНОЙ развязкой. Так он ломается.
Да, это произошло.
КЛИК!
26.10.2008.
* нечистыми животными пророк Магомет считал собак.