Каждый из нас живёт на своей территории. И каждый, подобно какому-нибудь ёжику, хорьку или хомячку, метит свои владения. Но не для того, чтобы отпугнуть чужака, а чтобы самому случайно не перейти границу и не вляпаться в чужое дерьмо.
Если вы никогда не видели вживую костюм от Армани или часы Ролекс, это не значит, что их не существует, это значит, что им не место на вашей территории, потому что вы ездите в метро и обедаете в пельменной.
Если вы никогда не были в Монте-Карло, это означает не то, что этот город придуман, а то, что вы лузер и ваше место отдыха в лучшем случае Анапа или Ялта. Монте-Карло - не ваша территория.
Если вы каждый день видите только толпу обычных среднестатистических людей, то вы ошибаетесь, если считаете, что вокруг всё спокойно и мир не кишит всякими придурками, психами, маньяками, наркоманами и прочей опасной для жизни сволочью. Но и это не самое худшее. В дебрях бытия прячутся самые немыслимые кошмары. Так что, никогда не переступайте границ своих меток. Упаси господь от такого необдуманного шага. Старайтесь не совать свой нос куда не надо. Ходите по натоптанным тропам.
А вот меня никто не предупредил, и теперь.... Давайте по порядку.
***
Он худой, грязный и вонючий. Сидит на разваливающемся диване, застеленном старым одеялом с выпирающими из дыр клочками серой ваты. Его ломает, и пот льётся ручьём, руки, лежащие на коленях, трясутся мелкой дрожью. У него давно нет имени. Все зовут его Шнурок. Все - это десяток таких же удолбаных торчков и дилер. Больше никто не подозревает о его существовании и никого не интересует, жив он или нет.
- Ты думаешь, кому-то есть до тебя дело?- кричу я ему. - Всё, я ухожу.
- Не гони, ты же понимаешь, мне это палево ни к чему, стрёмно же. Просто дай мне дозу. Я отдам бабло, клянусь, завтра же. Дай!!! Дай или я сдохну прямо сейчас.- Слова тянутся, вязкие, словно плёнку с записью придерживают пальцем.
Я молчу. Минута, две. Кажется, он уснул, в глазах попытка думать, но думать он может только об одном.
- Лады, давай, я согласен. Но смотри, если я спалюсь, тебя найдут и...
- Знаю, знаю, не ссы, всё будет нормально. - Я достаю из кармана пакетик и бросаю на одеяло. Он хватает его, в глазах сразу появляется интерес и жажда жизни. - Только подожди, мне нужно минут семь, чтобы установить освещение. Потерпишь?
- Без базара. Я пока аптеку приготовлю.- Он достаёт из под матраса свёрнутое вафельное полотенце, серое, в жирных пятнах. Разворачивает, в нём пара одноразовых шприцов, кубики сухого спирта, вата, жгут - набор юного наркомана. - А куда фотки-то пойдут?
- Не знаю ещё. Пристрою.
Всё готово, мебели в комнате - диван, тумбочка, табурет и раскладушка, на которой свалена одежда, так что с освещением проблем не будет. Пары галогенок и рефлектора вполне достаточно. Я проверяю экспонометр.
- Всё, поехали, только так, представь, что меня здесь нет, делай всё как обычно. В камеру не смотри, если я даже в рожу буду тыкать объективом. Понял?
- Да понял, понял, - он оживился, даже руки дрожать перестали.
Сухой спирт весело заплясал голубым огоньком, облизывая ложку с ширкой. Я щёлкаю не переставая. Глаза, руки в синяках от инъекций, грязь под ногтями, шприц, заползающий под кожу в поисках вен, которые так устали от постоянного насилования, что скрылись из виду. Затем приход, блаженство во взгляде, покой и умиротворение, тело, завалившееся боком на диван, струйка слюны, стекающая на грязную майку, комната с наполовину содранными обоями и мокрым пятном прямо посредине потолка, таракан на немытой тарелке. Всё делает цельный образ. На всё - меньше получаса. Я собираю свои вещи, кладу на табурет купюру и тихо выхожу. Мы уже друг другу не интересны. Мне точно до него нет никакого дела, даже если он уже никогда не вернётся из своего полёта.
Ненавижу наркоманов, хотя типажи очень яркие.
Выйдя на улицу, я отогнал от своей машины троих цыганят, заинтересованно заглядывающих в салон. Гетто. Грязь, покосившиеся халупы дореволюционной эпохи с облезшей штукатуркой и никогда не мытыми окнами. И это практически в центре двухмиллионного города. Многие и не подозревают о таких районах, откуда им знать, это не их территория, они ходят по хорошо освещёным улицам, живут в новых многоэтажных домах с детскими площадками, клумбами и супермаркетами. Оставайтесь там, вам здесь не место, здесь метили не вы.
Проехав пару кварталов, я попадаю в цивилизацию и вздыхаю облегчённо, словно проснулся после тяжёлого потного сна.
Телефон кричит мне "дынь-дынь, возьми трубку ". Идиотский рингтон, но сменить лень да и бесполезно, так как любой рингтон идиотский, поставь ты песню, паровозный гудок или капание воды, он всё равно будет раздражать окружающих, и все будут пытаться незаметно посмотреть, у кого это так по-дурацки звонит телефон.
- Привет, у меня хорошие новости. Есть работёнка для журнала "Вокс". Представляешь?!!!
Это звонит мой агент Кирилл. Агентом я называю его потому, что эта хитрая задница подкидывает мне работу с приятной регулярностью. У него связи везде, что касается шоу-бизнеса. Он всегда знает последние сплетни, а главное, в курсе всего, какие предстоят мероприятия, и держит руку на пульсе. Презентации, вечеринки бомонда, гастроли, новые звёздные проекты - Кирилл знает обо всём и срывает на этом свою копейку. Как именно, не скажу, хоть пытайте. Потому, что не знаю. Хотя, например, в моём случае, я плачу ему за каждую подогнанную мне работу десять процентов от заработка, но это была моя идея. Он даже отказывался сначала. Ну, да бог с ним, его работа - это его работа. Кто на что учился.
- Что ты сказал?- переспрашиваю я.- Для "Вокса"? Ты поплатишься за такие шутки!!
- Клянусь. Они делают заказной репортаж у нас в городе, и они хотят поработать с местными профессионалами. Ну, я и посоветовал им нашу знаменитость, показал им твой сайт и они сразу согласились.
-Круто! Приезжай сегодня на ужин, обсудим.
- Прости, старик, ты же знаешь - у меня расписание на три месяца вперёд. Хочешь, я внесу туда ужин с тобой? Давай на весну. На конец мая,- он ржёт в трубку. - Я тебе скину номер телефона их корреспондента, он завтра прилетает, останавливается в " Киевской ". Зовут Михаил, я его пару раз встречал в тусовках, неплохой парень, вы сработаетесь. Всё обсудите: насчёт бабла, авторских прав и прочее. Это твой шанс, братан. Дерзай.
- Я тебя люблю- говорю я. - Но если это шутка, ты будешь гореть в аду.
- Всё, меня фрицы ждут, до встречи. Ленке привет.
- Передам. Пока.
Чтобы переварить эту новость, мне пришлось остановить машину. Кутаясь в воротник курки, я добрёл до киоска и заказал себе кофе. Обожаю дешёвый растворимый кофе из стиков, залитый кипятком в пластиковом стаканчике. В нём есть что-то декадентское. Он действительно вкуснее и ароматнее всяких эспрессо, лаваццо, капучино, американо. Наверное, потому, что пьёшь его не в уютном кафе, а на улице, примостившись на пеньке или парапете под ветром, дождём или снегом. Он вместе с тобой переносит непогоду, вы становитесь близкими друг другу, как два одиноких попутчика.
Работа с "Вокс" давала мне множество бонусов. Во-первых, они платят не то, что эти бульварные газетёнки. Это действительно богатое международное издание, прожектор гламура и богатого образа жизни, и они не жалеют денег на поддержание своего имиджа. Во-вторых, засветившись там, я сразу поднимаю свой статус на несколько ступенек. И в-третьих, возможность дальнейшего сотрудничества - довольно радужная перспектива.
Только неясно одно, почему я? Гламур - не мой формат, не то что не мой, а даже совсем наоборот. Полная противоположность. Мой формат - фекалии жизни, территория ночи, грязи, смерти, боли, уродства и абсурда. Странно, тем более, если они видели мои работы на сайте. Ну, ломать голову - не моё любимое занятие. Я допил кофе, долго искал урну, чтобы выбросить стаканчик, и в итоге швырнул его на тротуар. Чисто не там, где не сорят, а там, где стоят урны.
Отпраздновать это событие я отправился к Ленке. Ленка - моя младшая сестра. Когда мне было двадцать лет, а ей тринадцать, умерла наша мама. Врачи так и не определились с диагнозом, а в итоге - с заключением. Сказали, в организм поступает желчь, но вот почему, никто так и не смог определить. Остались мы с Ленкой одни. Отец бросил нас, когда мне было 11 лет, сбежал с одним чемоданом и полностью исчез из нашей жизни. Мать тянула нас, как могла, а теперь мы совсем стали сиротами. Я перевёлся на заочный. Опёку оформили быстро и без головной боли. Вообще, Ленка - единственный любимый мною человек. То светлое, что ещё осталось в моей мрачной жизни.
Лифт не работает, подниматься мне всего лишь на шестой этаж, и я пошёл пешком, читая граффити на стенах.
Когда мы покупали Ленке квартиру, дом был новый, светлый, с окрашенными бирюзовой краской панелями. За три года он превратился настоящий свинарник. Окурки, газеты, пустые бутылки в пролётах, подсыхающие лужицы мочи, вонь. На стенах не осталось живого места. Безграмотные стишки, маты, рэперские иероглифы, похабные картинки. И я знаю, чьих рук это дело. Это отпрыски лимиты, наехавшей в город в 80-е в поисках светлого будущего. Если родители ещё хранили крупицы домостроя, то у их детей были вырваны все корни, это был не их город, гены тянули их обратно к навозу, грязи по колено, самогону, пьяным дракам возле колхозного клуба. И они подсознательно пытались превратить город в помойку, из которой с таким трудом вырвались их родители. Эх, если бы мне попался хотя бы один художник! Но, как ни странно, при таком изобилии художеств мне ни разу не попадались сами авторы. Это не моя территория.
Дверь открыл Игорь - Ленкин парень. Они собирались пожениться уже второй год, но, то денег нет, то времени, и так и жили во грехе, не венчанные, не расписанные. Игорь мне нравился, он работал каким-то там менеджером в филиале фирмы, торгующей оргтехникой, и учился на заочном.
Зарабатывал он нормально, я ни разу не слышал от него матов, даже в анекдотах, и Ленка его любила безумно. Он мне нравился тем, что Ленка была с ним действительно счастлива. Добряк - здоровяк с мощной мускулатурой и мягким характером.
- Привет, зятёк. Как поживаете? Ленка дома?
- Нет её, в институт поехала. Заходи. Пиво будешь? Да ладно, ладно, шучу. Трезвенник ты наш. Да и пива нет. Чай будешь?
- Давай, зелёного.
Я стал выставлять на стол гостинцы.
- Ничего себе!! Что за праздник?
- Включай чайник, сейчас хвастаться буду.
Игорь интересный собеседник, но после чашки чая, согревшись телом и оттаяв душой, мой уставший организм твёрдо требовал погружения в сон.
- Игорь, я тут немного подустал, можно я у вас пару часиков покемарю? Я тут, на тахте, с краюшку.
- Да спи, конечно, мне всё равно скоро на работу.
Я вырубился моментально, давно я не засыпал так уютно, как в детстве, когда слышишь, что мама возится на кухне, и подушка пахнет домом. Уже проваливаясь в лапы Морфея, я почувствовал, что меня укрывают пледом.
***
Разбудил меня Кизим. Спросил, еду ли я на день рождения к Борману. Чёрт, я совсем забыл!!! Смотрю на часы - поспал я всего два часа. Ленки и Игоря нет. Делаю себе чай с бутербродом, запихиваюсь бананом, и еду в ближайшую лавку сувениров. Выбираю самый дорогой кальян. Борман их коллекционирует - штук сорок по всей квартире, хорошо - площадь позволяет. В супермаркете цепляю бутылку Хеннеси. Подарок готов. В гробу я видел такие днюхи, на которые уходит весь месячный заработок.
Борман - великовозрастный сынок местного олигарха. Папаша его поднялся в 90-е на бандитской волне. Крышевал рынки, фирмы, заводы. Бригада бойцов работала денно и нощно. Но в свете последующих перемен Борман - старший быстренько развёлся и, так же быстренько женился на дочери высокого чиновника из столицы, то ли министра, то ли прокурора, не суть важно. Открыл десяток контор, скупил сладкие участки в городе за копейки, развалил пару заводов, и жизнь наладилась. Но бандита хоть во фрак одень, он бандитом и останется. Половину своей армии оставил при себе, отпетых головорезов. Одел их в стильные костюмы и галстуки вместо "адидасов" и "пум", и назвал личной охраной, которая в дополнение к своим прямым обязанностям решала еще и проблемы несговорчивых конкурентов. Местечковый Аль Капоне.
Сын его от первого брака, то есть Борман- младший, отцовской хваткой не отличался, и батя просто посадил его на ежемесячное пособие в размере бюджета небольшой фирмы, купил ему четырёхкомнатные хоромы в элитном районе и новый Порше, при условии, что сынок никогда не появится в его офисе. Младший пошёл во все тяжкие - кокс, девки, бухло, странные приятели. Я знаю его ещё по молодёжной тусовке. С тех пор общаемся редко, но регулярно. Пропустить его день рождения себе дороже, так как он обидчив и злопамятен, а учитывая нынешнее состояние его сознания, ещё и опасен.
Дверь открыла прекрасная нимфа в полупрозрачном халатике и чулках.
Нимфа была уже глубоко навеселе, из комнат слышались музыка, смех и мат, из чего я понял, что праздник в самом разгаре.
Моё появление встречают воплями и свистом.
- Какие люди!!! Где вас носило, офицер??? - именинник бросается обниматься и дышать на меня перегаром. - Заходи, знакомься, кого не знаешь. Я знакомить не буду, потому что половину людей сам вижу впервые.
Из толпы человек сорок я знаю практически всех, кого близко, кого заочно, тёлки всё те же, скукота и бесперспективность. Киваю, пожимаю руки, хлопаю по плечу, целую в щёчку, машу рукой.
Нимфа тащит меня танцевать, Кизим тащит меня на кухню, именинник пытается влить в меня виски, хотя знает, что я не пью. От грохота колонок вибрирует посуда, я соглашаюсь с Кизимом, что на кухне будет уютнее. Кухня у Бормана больше, чем моя квартира. На диване целуется парочка, целуется страстно, не смущаясь посторонних. Тип в голубой сорочке и галстуке, типичный яппи, ровняет кредиткой дорожки на стеклянной разделочной доске. Мы садимся с Кизимом и Борманом за барную стойку.
- Есть вопрос. - Борман наливает виски себе и Кизиму, мне - сок, подтягивает тарелку с закусками, - вот скажи, ты мне друг?
- А ты меня уважаешь?- пьяным голосом спрашиваю я.
- Нет, я серьёзно. Знаешь, сколько народа здесь бывает? И почему-то все уроды. Посмотри, из всех здесь присутствующих только два человека нормальные - ты и Кизим.
- А ты?
- Я? Не смешите, я хуже этих всех козлов, вместе взятых. Я их козломатка. Вот, вроде, люди нормальные каждый по отдельности, а как соберутся здесь - сволочи и дегенераты.
- Брось ты чушь нести,- говорит Кизим.- Люди развлекаются, веселятся, снимают стресс, избавляются от комплексов. Ты - их доктор Айболит Фрейдович.
- Ну почему вы себя ведёте нормально, а эти вот, - он показывает на целующуюся парочку на диване, - ведут себя как в борделе. Я их даже не знаю, даже понятия не имею, откуда они тут взялись. Эй, молодёжь, вы кто?
Он подходит к ним и трясёт парня за плечо. Тот отрывается от девушки, с недовольным видом оглядывается на Бормана и сразу же получает кулаком в нос. Бормана сорвало. Мы вскакиваем, хватаем именинника за руки. Яппи невозмутимо колдует над дорожками. Тёлка кричит, поправляет юбку и пытается пробраться к выходу. Борман вырывается, но мы держим его крепко, и он машет ногой, стараясь достать до перепуганной девушки. Он орёт матом, брызжет слюной.
- Пошла вон, шалава!!! Мразь!! Я тебя сюда звал?!
Парень с разбитым носом ловит струю крови в ладошку и тоже сматывается из кухни.
- Борман!! Спокойно!! Всё, все ушли, остались только свои.
- Отпустите меня, я спокоен.
- Уверен?
- Абсолютно.
Мы осторожно отпускаем руки. Борман подходит к парню, колдующему над кокаином, выуживает из заднего кармана брюк зелёную сотку, скручивает её в трубочку и тянет по дорожке в каждую ноздрю.
- Я спокоен, - говорит он, передавая купюру колдуну, - пойдёмте развлекаться.
Когда мы возвращаемся в комнату, обнаруживаем там полный беспредел. Нимфа в одних чулках пляшет на столе, прямо посреди салатов и бокалов. Барышня с поплывшим макияжем держит за галстук, как за поводок, стоящего на четвереньках респектабельного толстячка, самозабвенно лающего на нимфу. Кто-то уснул под окном, кто-то взрывает косяк, кто-то хлещет из горла виски. Абстрогированная парочка кружится в медленном танце, не замечая хаоса и отсутствия музыки.
- Сколько вы уже тут гуляете?- спрашиваю Бормана.
- Я не знаю, народ не переводится. Дня четыре, наверное. Я спать иду - народ ещё тусуется, просыпаюсь - народ похмеляется. И так весь день - кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то за бухлом и бацилой бегает. Карусель.
- Тебе не надоело? Я бы с ума сошёл.
- Да не, нормально. Жизнь нам дана одна и прожить её нужно так, чтобы не было обидно, что ты её просто просрал, сидя в одиночестве возле телевизора, во! С классиками не поспоришь.
- Борман, - кричит кто-то из толпы, - у тебя фотоаппарат есть?
- У меня фотограф есть!! Дружище, где твой фотоаппарат? Народ хочет запечатлеться на память.
- Да легко, - я отыскиваю свою "Лейку" под кучей курток и пальто.
Голые ягодицы на фоне салатов, лающий тип на поводке, сигаретный дым, целующиеся парочки, окурки в суши, перевёрнутый бокал, задумчивый курильщик, Кизим в обнимку с пятью полуголыми девчонками. Пьющие из горлышка, спящие на полу, даже совокупляющиеся в дальней комнате, яппи со стодолларовой купюрой в носу, дорожки кокса. Я вошёл в раж. Я поймал образ.
***
Корреспондент журнала "Вокс" с завидным аппетитом наслаждается украинским борщом, картошкой со шкварками, котлетой по-киевски, варениками. И постоянно говорит, умолкая только чтобы выпить водки или закинуть в рот очередной кусок.
- Командировки - моя слабость. Новые места, новые впечатления, новые блюда, наконец, - машет наколотым на вилку вареником. - Да и чего лукавить, новые женщины. Если время позволяет.
Я даже удивился, когда он сказал о женщинах. Думал, что он педик.
Открытый взгляд, мелированые волосы, модная стрижка, серьга, часы Tissot, золотой массивный перстень с монограммой, холёные ногти, свитер с альпийским узором. Респектабельность и гламур. Ходячий журнал "Вокс".
- Мадонна прислала мне открытку к рождеству. Такую трогательную, с ангелочками. Она очень приятная женщина, я у неё интервью брал, - ещё одна рюмка водки. Есть и говорить одновременно могут только таланты.
Я уныло ковыряю свой салатик.
- У тебя очень креативные работы. Очень. Это как раз то, что нам сейчас нужно. Я им так и сказал - этот репортаж я буду делать только с этим парнем! Наши слащавые фотографы не смогут передать атмосферу. А он, то есть, ты, сможет! Такой коктейль отталкивающего и притягательного. Это, прости, взгляд маньяка. Без обид, это комплимент.
- Что я должен буду снимать?
- Не спеши. Переваривание пищи не способствует перевариванию мыслей. Что у вас принято на десерт?
Боже, он съел в один присест мою недельную норму. Мне этот парень определённо нравится.
- Кисель из сухофруктов.
- Кисель? Ты шутишь? Ха, ну конечно шутишь! Хорошо, наверное, остановлюсь на кофе. Официант! Два эспрессо. Ты с сахаром?- спрашивает меня. - Два эспрессо без сахара через пятнадцать минут.
Он встаёт, двигает плечами, разминаясь
- Покурим?
Мы выходим в курилку, усаживаемся на диванчик. Михаил угощает меня длинной тонкой сигарой и даёт подкурить от позолоченной Зиппо. Сигара пахнет ванилью и корицей.
- Итак, коллега, нам придётся снимать бал вампиров,- он сказал это так буднично, как будто мы будем снимать девчонок на окружной. - Тёмная история с этими вампирами. Репортаж заказной, журналу отвалили немало зелени. Решили даже весь номер журнала делать под вампирскую тематику. В вашем городе существует что-то вроде секты или ордена. Или скорее фан-клуба вампиров. Не слышал?
- От тебя первый раз.
- Не удивительно. Они закрыты, засекречены, на этом и строится их бизнес. Попасть к ним на вечеринку нереально, если ты не адепт. Но за небольшое пожертвование, например, тысяч пять баксов, для тебя сделают исключение. Улавливаешь мысль? Раз в месяц они собирают человек двадцать таких счастливчиков и устраивают для них шоу. Мистика, лёгкие наркотики, психологическая обработка, вживление в атмосферу, и под конец - свальный грех. Конечно, это всё только один раз, только для вас, эксклюзивно и прочая пурга. Итак, что мы имеем в итоге? Сто штук зелёных, минус расходы на пиво, чипсы и девочек. Никаких налогов и пенсионных фондов. Не слабо, да? К ним запись на год вперёд. Репортаж в "Воксе" сразу поднимет размер пожертвований раза в два, плюс регион лохов расширится.
Значит, мы должны им сделать такой пиар, чтобы богатенькие экстремалы, скучающие кошельки, сразу же захотели попасть в лапы графа Дракулы. Мы должны максимально заинтриговать, напугать, но в то же время заманить, приворожить, понимаешь? Это как посмотреть на дохлую кошку. Знаешь, что это мерзко, но всё равно посмотришь.
Завтра нас заберут от гостиницы и отвезут на место. В шесть вечера.
Мы выпили кофе и вышли из кафе. Дождь лил как из ведра, хорошо, что моя машина стоит недалеко.
Осень никак не хочет уступать зиме. Ночные заморозки переходят в дневную слякоть.
- Какие планы на сегодня? - спросил Михаил.
- Даже не знаю, наверное, прокачусь по ночному городу, может, что интересное попадётся. Ночью вылезает на улицы вся мразь. Её и днём хватает, но она растворяется в толпе, а ночью - как на ладони.
- Слушай, а можно с тобой? Интересно посмотреть на работу мастера.
С одной стороны, не охота возиться с этим Гаргантюа, с другой - не так скучно будет.
- Ну, давай, только отоспаться надо. Сейчас двенадцать, давай я заеду за тобой в одиннадцать вечера.
- Замётано. Подбросишь?
Я отвожу Михаила к "Киевской", смотрю, как он под ливнем бежит к гостинице, прыгая через лужи. Странный он. Совсем не похож на корреспондента, слишком простая речь. Знаю я этих гламурных журналистиков, они так и сыпят витиеватыми заморскими словечками, брендами, именами. А этот - открыточка от Мадонны.
Я заезжаю в супермаркет, затариваюсь и еду домой. Нужно ещё поработать над фотографиями наркомана.
Мой хлеб - фотография изнанки жизни. Бомжи, алкаши, наркоманы, отморозки, гопота, трупы, аварии, пожары, грязь - всё это моя территория. У меня есть сайт, где я выкладываю всё, что снимаю. Его посещают маньяки, извращенцы и социальные работники. Покупатель есть на любой товар, и на мои работы тоже. Люди со всего мира платят мне за негатив. Я всегда в нужном месте в нужное время. У меня информаторы в милиции, в пожарной службе, в скорой помощи, у меня свободный вход в морги и больницы. Конечно, не бесплатно. Но это себя окупает. Местные издания всегда рады мне, потому, что их журналисты приезжают на место события, когда всё уже убрано, покойники увезены и кровь посыпана песком. Мобильность - мой главный конёк.
Дома как всегда беспорядок. Гора немытой посуды, незастланная постель, хаос и бардак. Даже не пытаюсь это исправить. Бесполезно. Готовлю омлет, отвариваю сосиски, быстро перекусываю и сажусь за компьютер. Нужно ещё успеть пару часов поспать.
***
К вечеру дождь закончился, тучи разлетелись по своим делам, морозец подсушил асфальт, и полная луна висит над городом как прожектор. Михаил ожидает меня у входа в гостиницу. Он в спортивной куртке с капюшоном, джинсах и кроссовках. На голове вязаная шапочка. Я ставлю диск "Стрэй Кэтс" и мы едем по пустеющим улицам. Через час - полтора город вымрет. Но я знаю места, которые нас интересуют. Это скопища ночных киосков и кафе возле выходов из метро или крупных перекрёстков. Туда сползаются остатки городской жизни, отфильтрованной ночью. Туда идут гонцы за водкой, сигаретами и закуской. Там ждут своих клиентов ночные бабочки. Там можно разжиться наркотой. Пороки страждущих да насытятся.
Мы разговариваем о музыке, так как все попытки поговорить о журнале зачахли на корню. Михаил съезжает с темы корректно и грамотно. Ну, что ж, зато он оказался заядлым меломаном, как и я. Меломаны вымирают как вид. Потому что вымирает музыка. Никто не будет собирать, коллекционировать, а тем более изучать творчество однодневок. Сейчас даже музыка стала фаст-фудом - не насладиться, а перекусить на ходу. Мы говорим о Френке Заппа, о Криденсе, о луизианском блюзе. Я ещё больше стал уважать этого парня.
Останавливаемся возле злачных мест и просто стоим в ожидании чего-нибудь интересного. Людей мало - одиночки подходят к киоскам, покупают сигареты или пиво и уходят в темноту. Меняем дислокацию - там тоже спокойно. Делаю несколько снимков пьяной парочки. Полнолуние даёт хорошую подсветку для ночной съёмки. Едем дальше, останавливаемся возле выхода метро, выходим размять ноги. Рядом четыре киоска и забегаловка. Обычный строительный вагончик, оборудованный под кафе. Покурив, садимся обратно в машину, и тут из вагончика с криком вываливается пьяная толпа. Трое мужиков вытаскивают четвёртого и начинают его избивать ногами прямо возле входа. Бьют жестоко, стараясь попасть в лицо.
Хватаю фотоаппарат, опускаю стекло и щёлкаю кадр за кадром. Бьющие хохочут, не переставая бить скрутившегося калачиком парня. Михаил недоумённо смотрит то на меня, то на сцену возле кафе. Внезапно один из бьющих разворачивается и уверенным шагом идёт к нам. В руке, непонятно откуда взявшаяся, то ли палка, то ли кусок трубы.
- Сука! Я сейчас кому-то пофотографирую!!! - кричит он и ускоряет шаг. Я включаю зажигание, прикидывая, успею ли сорваться с места, пока он не дошёл, но в это время корреспондент открывает дверцу, выскакивает наружу и бежит навстречу гопнику. Мгновение и тип с трубой лежит на подмёрзшем асфальте и не шевелится, а Миша мчится к оставшимся двоим, которые в недоумении оставили своё занятие, и стоят, не зная, лезть ли в драку или бежать.
- Крутой, да?!!! Ну иди сюда!- оживает один и становится в стойку. Пока я достал из под сиденья биту, пока выбрался из машины, с теми двоими тоже было покончено. Один стоит на коленях, закрыв лицо руками и громко подвывает. Второй просто лежит в позе эмбриона и не подаваёт признаков жизни.
- Ты его что, убил? Ты их всех убил?- спрашиваю я.
- Да нет, поспит немного и всё пройдёт. Йо-хохо! - оглашает он местность победным воплем.- Давай, фотографируй и поехали, пока менты не подъехали.
Я бегу за "Лейкой". Избитый парень с перепуганным взглядом. Кровоподтёк на пол-лица, окровавленный рот, разорванная куртка. Воющий хулиган, двое "трупов ", лицо бармена, выглядывающее из вагончика, тусклые огни киосков, полная луна над городом. Образ, главное - поймать атмосферу.
Мы едем ко мне, на сегодня хватит.
- У меня пояс по джиу-джитсу, - оправдывается он.- И ещё я кандидат в мастера по боксу. В молодости занимался. Давно не дрался. Так руки зачесались, что невмоготу. А чего они втроём на одного?
- Давно не дрался? Ты это дракой называешь? Это была казнь. Благослови тебя Чак Норрис, здорово ты их уделал. Научишь? Ты - человек-загадка. У тебя ещё много тузов в рукаве?
- Есть ещё туз. Я делаю изумительный салат, только нужны ингредиенты. И водка. Есть по пути ночной магазин?
***
- Процесс поглощения пищи начинается с глаз. Еда должна быть красивой.
Салат у нас не получился - мы забыли купить майонез. Михаил ловко орудует ножом, режет овощи, ветчину, сыр, всё это раскладывает на блюде феерическими волнами, горками, веерами, высыпает сверху морской коктейль и украшает зеленью. Вся посуда свалена в раковине. Я бросился её мыть, но был остановлен мудрой фразой - ночь нам подарена не для плескания в мойке . Два часа ночи, всё готово - со стола убран хлам, постелена салфетка, на неё водружено блюдо с нарезкой. Из морозильника достаётся запотевшая бутылка водки.
- А ты что, совсем не употребляешь? - Михаил наливает себе водку.
- Абсолютно.
- А как же ты стресс снимаешь?
- А я его не надеваю, - шучу я. - У меня вся жизнь стресс. А бороться с жизнью не хочется.
- Ну, молодец. За трезвенников, язвенников и прочих закодированных граждан.- Михаил чокается с бутылкой.- И правильно, что не пьёшь. От этой гадости одни неприятности. Как-то куролесили мы по городу с французами. Разошлись под утро. Я отвёз их на такси в отель, а сам решил пройтись пешком. Мне ходу минут пятнадцать до дома. Иду, значит, пополам, ножки заплетаются, ручки расплетаются, голова уже спит. Автопилот включен. А уже светает, красиво так, улицы пустые, только дворники на горизонте портят пейзаж. И тут на ухо мне кто-то: " Молодой человек!!!". Я с перепуга чуть не грохнулся. Разбудили. Открываю глаза - рядом со мной медленно так едет милицейский " бобик", а из окна рожа в фуражке ко мне обращается. " Ну, говорю, я - молодой. Что нужно?" А он вежливо так, мол, подскажите, который час. Я навожу резкость на часы, говорю - пять часов. А он - а чего, говорит, утра или вечера? Я и думаю - какого бы это я в пять утра по городу шлялся? Вечера, говорю. Ну, тогда поехали с нами, меня под белы ручки и в машину. Пришлось, конечно, им зачитать их права, отпустили. Но сам факт!!!
У меня чувство, будто знаком с Михаилом давно, что мы дружим с детства. Прекрасное чувство юмора, неутомимость, оптимизм делают его обаятельным и своим в доску.
Люди меня утомляют своей болтливостью. Грузят своими проблемами, доверительно шепчут чужие секреты, несут чушь беспросветную, сплетничают, умничают. Сплошное пустозвонство. Это утомляет и вводит меня в состояние смертной скуки. Мне намного интереснее наедине с собой. Для себя я - лучший собеседник.
Только два типа говорящих людей мне интересны - у которых могу получить информацию, и которые могут заменить музыку как фон, не требуя постоянного внимания. Которые говорят не для того, чтобы их слушали, а ради самого процесса. Михаил - яркий представитель второго типа говорунов.
- Что ты думаешь об этих вампирах? - спрашиваю я.
- Хм, это, скорее всего, кружок извращенцев. Кто-то отдыхает, расписывая пулю, кто-то ходит в сауну, кто-то ездит на велосипеде. Я даже знаю людей, посещающих концерты камерной музыки! Представляешь? Некоторые переодеваются хоббитами и бегают по лесу с деревянными мечами. Почему бы кучке единомышленников не нарядиться вурдалаками и не устроить пирушку с распитием томатного сока и пачканьем друг друга кетчупом? Мир полон странных людей.
- Это точно, - говорю я, - цирк уехал без клоунов. Я и сам знаю массу людей со странными вывихами. Хотя, если подумать, всё что мы делаем, к чему стремимся - игры детей дошкольного возраста. Есть игрушка, неважно, что это - деньги, власть, женщина. Что угодно. Взрослая игрушка. И ты пытаешься её получить любой ценой. Хотя ты жил без неё и мог бы спокойно жить и дальше. Но нет, эти дети капризны и избалованы. И поехало - чем выше цена этой игрушки, тем больше крови льётся. Большие, жадные, тупые дети. Занесло меня не туда, прости.
- Ну, почему? Хорошая тема. А ты в какие игрушки играешь?
- Не знаю даже. Наверное, меня хорошо воспитали. А ты?
Михаил задумался. Я вижу, что его зацепило, и задумался он скорее, чтобы найти ответ для себя, а не для меня. Он наливает себе рюмку, выпивает. Молча хрустит огурцом.
- Э! Ты заснул? - спрашиваю я.
- Да нет, напился я. Поеду-ка я в гостиницу. Который час? Ух, уже пять часов.
- Утра или вечера?
Уставшая улыбка в ответ.
- Как вызвать такси? Ты же помнишь, в шесть возле гостиницы?
Я проснулся от запаха кофе и звона посуды. Шарю ногами, безуспешно пытаясь найти тапки. В итоге, бреду босяком по холодному полу. Отопление включили, а подогреть забыли. В квартире свежий горный воздух, чуть ли не пар изо рта валит. На кухне Ленка моет посуду.
- Привет, сестрёнка. Оставь, я сам помою.
- Ага, помыл уже. Когда ты уже женишься? Ты любишь уют и порядок в доме?
Стою под прохладными струями воды. Смываю с себя всю грязь вчерашнего дня. Чтобы испачкаться днем сегодняшним. Мне иногда бывает страшно из-за мысли, что однажды мне не удастся смыть с себя душевную грязь. Страшно, что могу стать одним из героев моих фотосессий, которые и марают меня день ото дня.
Сбриваю трехдневную щетину, растираюсь полотенцем, щедро обливаюсь одеколоном и выхожу на кухню, где меня ждёт крепкий кофе и тарелка ещё горячих оладьей. Лена в комнате шумит пылесосом.
- Только на столе ничего не трогай, - кричу я.
Пью кофе. Обжигающий и тёрпкий. Умеет Ленка делать кофе. И оладьи. И посуду мыть. Некоторые в свои двадцать лет умеют только...эх, ладно. Люблю гордиться сестрой под чашечку кофе.
Наконец появляется Ленка, садится устало на табурет.
- Тебе срочно нужна женщина. Иначе твоя квартира превратится в ферму по выращиванию пенициллина. Повторю вопрос - когда ты женишься? В конце концов, могу я погулять на свадьбе брата?
- Не родилась...
- Знаю, знаю, не родилась ещё та принцесса - пародирует она меня. - Что ты новенького отснял?
- Да так, некогда даже на комп скинуть. Сегодня еду фотографировать вампиров.
- Кого?
- Вампиров. Вурдалаков.
- Понятно.
- Что тебе понятно?
- Вампиров, - повторяет она.- А завтра телепузиков. Мёртвых телепузиков в лужах йогурта, вытекающего из их перерезанных горл. Или горлов? Как правильно?
- Горлей.
- Точно.
- Я не шучу.- рассказываю ей о Воксе, о бале вампиров, о чудо - корреспонденте Чаке Норрисе, пожирающем всё на своём пути.
Время уже поджимает. Одеваюсь в парадно- выходное светлые брюки, белую водолазку и пиджак от самого Юдашкина, подаренный мне одной из прежних пассий.
Решаю ехать на метро. Не хочется оставлять машину на ночь неизвестно где. Лена по дороге к метро щебечет о предстоящей сессии, о том, что на Новый Год они хотят поехать в Испанию, что нужно покупать новый телевизор. Я просто слушаю её голос.
***
Возле гостиницы нас уже ждёт ярко-красный Додж, раритетный, сороковых годов, с никелированным оскалом и выпученными фарами- глазами. Он смотрится непривычно на фоне новых силуэтов автомобилей, выигрышно непривычно. Элегантный как рояль. Водитель в форменном кителе и фуражке открыл нам дверь, и мы тонем в кожаных сидениях. Внутри автомобиль тоже весь красный, даже руль оплетён кожей цвета малинового варенья. Кровь. Довольно эффектно. Тусклая подсветка салона создаёт впечатление, словно находишься в мастерской фотографа.
Водитель не менее колоритный. Бледное худое лицо. Впавшие щёки, тени под глазами, невозмутимое выражение лица.
Мы едем по городу, вижу, как прохожие оглядываются на эту кровавую реликвию. Едем молча. Худая спина шофера вынуждает нас молчать. Неловко разговаривать при этом вурдалаке.
Город закончился, и мы мчимся вдоль залитых лунным светом полей. Минут через десять мы въезжаем на просёлочную дорогу, пролетаем дачные участки с теплицами и огородами. Михаил сосредоточен и внешне спокоен. Возможно, обдумывает текст репортажа или вопросы для интервью. Я же чувствую себя неуверенно. Меня начинает охватывать какой-то неконтролируемый страх. Ладони становятся липкими, и лёгкой судорогой сводит икры.
Водитель вдруг оборачивается к нам, у него нет лица. Морщинистое рыло летучей мыши, с дырами ноздрей, огромной пастью, в которой обнажается ряд мелких острых зубов и два клыка, похожих на когти хищника. Он отпускает руль и перелезает к нам на заднее сидение, протягивая ко мне лапы, чёрные и когтистые. Он движется по паучьи, широко расставив локти и колени, рывками, какими-то фрагментами. Я видел такое в японских ужастиках. От ужаса не могу не то что закричать, а и вообще пошевелиться. Михаил поворачивается ко мне, как-то замедленно, протягивает ко мне руки с костлявыми пальцами. У него глаза без век с вертикальными кошачьими зрачками.
Пасти голодно- похотливые. За спинами бьются перепончатые крылья. Бэтмены, меня съедят бэтмены. Ничего не могу сделать, я парализован и обездвижен.
Стоп!!! Нужно что-то делать со своей фантазией. Но я действительно не могу контролировать накрывшую меня панику. Еле сдерживаю желание со всей силы ударить водителя в затылок, выпрыгнуть на ходу из автомобиля и бежать по светящемуся от лунных лучей лесу, пока не упаду от изнеможения.
Я вижу в зеркале заднего вида лицо водителя. Никаких эмоций. Истукан с серыми безжизненными губами. Михаил, кажется, задремал.
А мои мысли все сосредоточены на вампирах. Вот мы останавливаемся посреди леса. Шофер исчезает. На обочине стоят чёрные силуэты. У них непропорционально длинные руки, просторные плащи. Или крылья. Некоторые взмывают в воздух и парят над автомобилем,
Остальные медленно идут к нам. Я вываливаюсь из дверей и бегу по лесной дороге. Надо мной планирует огромная чёрная тень. Кошки- мышки. Летучая тварь то взмывает ввысь, то падает в пике, проносясь над головой, то отстанет, то обгонит. Наконец длинные жёсткие пальцы с когтями впиваются в шею и швыряют меня в грязь.
Когда же мы уже приедем? Я или сойду с ума, или убью водителя.
Наконец фары высветили кованые ворота, высокий кирпичный забор. Вокруг тонет в лунных лучах сосновый лес. Шофёр посигналил, и ворота раскрыли свою зловещую пасть, впуская нас в неизвестность. Перед нами предстал двухэтажный дом - чудовищное смешение стилей. Готические стрельчатые своды каким-то образом ужились с античными колоннами и романтическим балкончиком, на углах которого восседают клювоносые горгульи. Архитектор - большой оригинал.
Из дома выходит человек в длинном чёрном плаще с красным подбоем и в нелепом цилиндре на голове. Но не идёт нам на встречу, а остаётся ждать у входа. Водитель открывает дверь автомобиля, и мы выходим на свежий воздух. Я достаю из багажника сумку с фотооборудованием. Михаил как-то изменился. Он стал похож на легавую в предчувствии охоты. Вот она - журналистская хватка.
- Мне показалось, что нас везли на бойню. Я чуть со страху не обделался, - прошептал я.
Корреспондент кивнул головой.
- Они отрабатывают деньги. Антураж, достоверность происходящего.
- А кто сегодня будет из олигархов?
- Никого. Сегодняшнее представление только для нас. Для прессы. Ну что, пошли?
Мы двинулись к дому.
- Здравствуйте, как доехали? - приветствует нас стоящий у входа в дом "дракула ".
-Ужасно, - говорю я.
- Я рад, что вы довольны.
У него такое же бледное лицо, как и у водителя. В лунном свете кожа прямо светилась серовато - белым оттенком.
- Проходите в дом. - Он открывает тяжёлую дверь и пропускает нас внутрь. С улицы попадаем в огромный зал. Тяжёлые шторы из алого бархата, витраж, изображающий чертей, издевающихся нам грешниками. Огромная люстра нависла над длинным массивным столом. Масса свечей, расставленных, где только можно. Я сразу стал присматриваться к ракурсам. Освещения достаточно, яркие цвета интерьера дадут объем и глубину. Должно получиться интересно.
- Меня зовут Роман, сейчас к вам выйдет Мастер. Присядьте пока, - он указывает на диван.
Я никак не могу оторвать взгляд от его лица. Нездоровый цвет кожи, синеватые губы, крючковатый нос. Типичный вурдалак, которых я насмотрелся в фильмах ужасов. Куда мы попали? А вдруг это и правда логово кровососов? Меня опять начал накрывать страх.
Роман ушёл, и мы присели на диван. Я обвешиваюсь чехлами со сменными объективами, проверил вспышку. Готов к труду и обороне. Делаю пару пробных снимков. Михаил возился с диктофоном.
- Тебе не страшно? - спрашиваю я.
- Есть немного. Молодцы они. Понимаешь, здесь должно быть страшно. За это и платят деньги.
- А почему они такие все бледные? Меня это пугает. Хочется отламывать ножки от стульев и забивать им в сердце. Инстинкт самосохранения подсказывает.
- Брось, это же грим.
- Серьёзно?
- Конечно. Они напудрены в три слоя.
К нам идёт Роман.
- Прошу, мастер ждёт вас у себя.
Ведёт нас на второй этаж по изогнутой лестнице по краям зала. На стенах висят портреты таких же напудренных вурдалаков. Картины маслом, стилизация под старинную живопись.
Мастер сидит в резном старинном кресле за шикарным столом с гнутыми ножками и резьбой на торце столешницы. На Мастере рубашка с воротником жабо, замшевый сюртук. Волосы зачёсаны назад, обильно налакированные. Тот же мертвецкий цвет лица. Теперь я вижу, что это пудра. Кто-то играет и в такие игры. Взрослые люди, чего им не хватает в жизни? Что заставляет их заниматься подобным бредом? Из-за чего они надевают на себя эти дурацкие наряды, посыпают себя косметикой, и всё это с серьёзным видом? Взаправду. Почему бы ему сейчас не сидеть перед телевизором с банкой пива? Или учить сына выпиливать лобзиком? Или заниматься любовью с женой? Или любовницей. Неужели любовь хуже этого унылого карнавала?
- Хотите кофе? - спрашивает Мастер.
- А разве вампиры пьют кофе? - спрашиваю я.
- Молодой человек, ваш сарказм неуместен. Мы не вампиры. Мы их сподвижники.
- Вы верите в вампиров? - спрашивает Михаил.
- Вы смотрите новости? Слышали о чудовищном цунами, которое смело с лица земли город Порто-Вело в Испании? Дома уносило в океан, такие были волны.
- Нет, не слышал, а что? При чём здесь...?
- Как вам эта весть?
- Очень прискорбно. Люди, наверное, погибли. - Михаил потерял контроль над темой. -
Но при чём здесь вампиры?
- А при том, что вы поверили в такую новость. Почему вы просто так поверили в это?
- Не знаю, а почему бы и нет?
- А потому что Порто-Вело находится не в Испании, а в Бразилии. Мало того, в тысячах километров от океана. Там определенно не может быть цунами.
- Ну и? Я не пойму к чему вы клоните?
- К тому, что если Вы легко поверили в одну чушь, то почему вы не можете поверить в другую. Что Вам мешает? Вы верите в Бога?
Я с любопытством наблюдал за этой дискуссией. В принципе, Мастер был прав.
- Наверное, да.
- Вы верите в то, что Иисус воскрес и вознёсся на небеса? Что он был зачат от святого духа? Что Бог слепил человека из глины, что он создал мир за шесть дней? Знаете, чем религия отличается от Порто-Вело? Порто-Вело хотя бы звучит правдоподобно.
- Хорошо, - Михаил выбит из колеи. - Но Вы не ответили на мой вопрос. Мы здесь для того, чтобы сделать свою работу. Для этого Вы, вместо того, чтобы разводить полемику, должны помочь нам разобраться во всём и преподнести в выгодном для репортажа свете. Скажите, Вы верите в вампиров? Просто ответьте на вопрос.
- Нет, - Мастер иронично улыбается. - Я не верю в вампиров. Слово "вера" уже подразумевает сомнение. Я не знаю точно, но мне очень хотелось бы, а вдруг это существует - давай, я буду верить в это. Так, на всякий случай, чтобы чего не вышло. Вот что значит вера. И поэтому, я смело могу сказать, что я не верю в вампиров. Я знаю, что они существуют. Я это точно знаю. Верой здесь и не пахнет.
- Что-то наша беседа слишком агрессивна, - говорит Михаил, - я, пожалуй, не откажусь от кофе.
- Хорошо, - Мастер выходит из-за стола, - у нас есть ещё часа два для общения. Адепты прибудут к десяти. Начало в полночь. Давайте пройдём в трапезную и продолжим там.
Мы проходим через зал. Эхо дублирует наши шаги. Я пытаюсь проникнуться атмосферой, увидеть то, что раскроет картинку, проявит нюансы и акценты. Отражение алых штор в паркете, разнокалиберные свечи, изгиб лестницы.
Трапезная представляет собой большую комнату с длинным столом и деревянными скамьями, старинный шкаф с посудой. Роман уже здесь, накрывает стол. На столе - блюдо с жареным мясом, овощами и зеленью. Бутыль вина, медные чаши. Тарелок, вилок и ножей нет. Наверное, у вампиров принято есть руками.
- Здесь у вас курят? - спрашиваю я.
Роман уже ставит передо мной пепельницу в форме черепа.
- Итак, угощайтесь, - Мастер жестом предлагает нам присесть.
Минут пять мы молча едим. Мясо нежное, сочное, но почти не солёное и без специй. Компенсирую недостаток вкуса кинзой, петрушкой и мятой, обильно разложенными по краям блюда.
Михаил смакует красное вино. Вино цвета крови.
- Расскажите нам о вампирах, - просит корреспондент, вытирая руки льняной салфеткой и достаёт сигары. Предлагает Мастеру, тот отрицательно качает головой. Я не отказываюсь.
- Видите ли, я ничего не могу о них рассказать, потому что практически ничего не знаю. Так же, как и о людях. Я знаю, что они есть, я даже общался с ними. Возможно, они - иная раса, или иная форма жизни, или больные, если конечно, бессмертие можно назвать болезнью. Не знаю, но могу сказать, что ничего ужасного, мистического или сверхъестественного в них нет.
- А зачем вам это шоу? Что у вас - секта или кружок по интересам? В чём цель вашей организации?
- Понимаете, когда сталкиваешься с подобным, в тебе ломается что-то внутри. Рушится фундамент, на котором стоит твоё мировоззрение, понимаешь, что всё вокруг не так и нет ничего невозможного. Это произошло со мной. Хотя, я думаю, если к нам с официальным визитом прилетят инопланетяне, или даже спустится сам Мессия с карающим мечом, ничего не изменится. Люди так же будут веселиться, грустить, влюбляться, убивать и играть в шахматы. Ничего не изменится. И у цивилизации ничего не сломается до самой её гибели. Даже зная, что вечером будет конец света, утром все пойдут на работу.