Didronixx : другие произведения.

Исповедь потерянной

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Основано на реальных событиях. Как начать жизнь, если смерть выступает в ее роли. Марина Борисовна, казалось бы, обычная школьная учительница, в ходе своего пребывания в санатории знакомится с весьма незаурядной личностью, и понимает, что такое жизнь без Бога666
   Исповедь потерянной.
   Наступили сумерки. Миллионы пылающих огоньков выступили на небосводе, подобно бриллиантам. Нежный лунный свет, изливаясь на ещё тёплую от дневного зноя землю, придавал ей завораживающий вид. Лес, погруженный во мрак, замолк. Лишь изредка откуда-то из глуши доносились редкие крики одиноких соловьев, вестников ночи. Деревня, укутанная лунным одеялом, спала. Только из одного решетчатого окошка из старого деревянного домика, расположенного на окраине посёлка виднелся блеклый свет. Он освещал лишь печальный широкостволый дуб, возвышавшийся перед окошком, а далее постепенно рассеивался, поглощаясь ночной тьмой.
   В небольшой гостиной, обставленной редкой старинной мебелью, за маленьким винтажным столиком, вырезанным в венецианских традициях, восседала тучная фигура в халате. То была женщина лет сорока. Несмотря на ее весьма непривлекательную, с первого взгляда, фигуру, лицо ее нельзя было назвать некрасивым. Напротив, большие выразительные глаза, ещё не потерявшие детскую игривость, маленький аккуратный нос, чуть вздернутый, и пухлые милые губы, которые замечательно гармонировали с ее чуть двойным подбородком, придавали ее чертам очарование и дружелюбность. Казалось, будто она обрела долгожданный покой, после суетливой будничной недели. В руке ее замерла ручка, готовая выполнить новое поручение властной хозяйки. Элегантная лампочка, которая замечательно бы выглядела в каком нибудь офисе в многоэтажном доме, совершенно не гармонично расположилась на столе, чуть мерцая от перенапряжения, отбрасывая густую тёмную тень от источника света в одну сторону, а в противоположную -освещая бесконечную рукопись, письмо, написанное поистине каллиграфическим почерком, присущим перфекционистам.
   Лицо женщины сморщилось: нарисованные брови сдвинулись к носу, а на лбу выступила глубокая складка. Очевидно, она запуталась в своих мыслях, и теперь ее глаза жадно сновали по бумаге, пытаясь извлечь суть написанного. Кажется, ей это удалось, и теперь стиснутая между толстыми пальцами ручка вновь возобновила монотонные движения, постепенно излагая мысли, возникающие ,подобно наводнению, в ее бедной голове. Что так увлекло эту женщину, выдернув из сонной неги, и заставило впотьмах сидеть на неудобной низкой табуретке с подкошенными ножками, которая ежеминутно издавала замогильный скрежет, сковывающий душу и вселяющий ужас, особенно в темное время суток, и писать вот уже битый час это бесконечное послание от руки? То было страстное желание описать проделанное путешествие, которое только лишь пару дней назад было окончено в этой скромной деревушке своей тете Агафье, которую близкие приятели и родные называли просто -бабушкой Агафьей. Глаза женщины пылали ярким огнём, изливавшимся из самых недр ее бесконечной груди и распространявшимся по всему телу, так что вскоре и ее щеки налились румянцем. Она так хотела поделиться с Агафьей пережитыми впечатлениями, которые вот уже какой день никак не отпускали ее, наполняя весь океан ее беспорядочных мыслей, хотя она тщательно скрывала причину ее беспокойства от остальных членов семьи, желая поделиться лишь с Агафьей, ведь та повидала немало на своём жизненном пути и нередко могла помочь не то советом, не то просто обыкновенным объяснением произошедшего. Всё, излагаемое устами Агафьи, приобретало совершенно новое звучание так, что даже самые запутанные и порой мистические ситуации становились простыми и понятными в слегка детской, даже ироничной интерпретации тети.
   Итак, то, что оставило такой глубокий след на душе у тучной женщины, был рассказ, который она услышала во время путешествия. Однако гораздо проще будет изложить письмо. Оно было следующим:
   "Дорогая Агафья. Прости, что пишу тебе это длинное, глупое письмо, которое ,вероятно, ты даже не прочитаешь. Быть может, тебе кажется, что гораздо проще было бы ограничиться телефонным разговором, пусть и многочасовым, но ,к несчастью ,я такой человек, которому легче изложить свои мысли на бумаге, предоставив их на суд твой, нежели чем говорить по телефону, или же с глазу на глаз. Видишь ли, тогда я бы могла упустить важную деталь в порыве эмоций, которые меня переполняют. Если тебе кажется, что это выглядит гипертрофированно и нелепо, поверь мне, это лишь первое представление, я обычно не капризная, так что сделай мне небольшую уступку и позволь все изложить именно таким образом. Лето подходит к концу, я уже чувствую приближение печальной дождливой осени, но чем ближе окончание лета, тем сильнее я мечтаю покинуть унылую деревню и вернуться в Москву, к людям, продолжить рутинную работу, которая, как бы парадоксально это не звучало, успокаивает мои нервы и придаёт стройность мыслям. Только дети, по моему ,совсем не ждут окончания летних каникул. А Борис с Филлипкой сразу по окончании нашей поездки отправились обратно в город, ведь в отличие от меня их двухнедельные отпуска закончились".
   Стоит сделать небольшое отступление и сказать, что тучную женщину звали Марина Борисовна Шеняева. В свои 42 года, она была энергична и очень подвижна, казалось, что старость никогда не возобладает над ее живой ребяческой натурой. Работая в школе учительницей химии и естествознания, она не получала большой зарплаты, однако дыры в семейном бюджете полностью восполнялись ее мужем Борисом, который был директором крупного магазина в Москве, не то Ашана, не то Леруа Мерлена, и получал солидные суммы в качестве зарплаты, так что после минимизации всевозможных расходов, очень скоро бюджет супружеской четы ушёл в профицит ,и они выкупили пятикомнатную квартиру в центре Москвы, в замечательном райончике, в одной из так называемых сталинских построек. А когда и их старший сын Филипп, устроенный отцом на работу, подключился к семейному бизнесу, их уже никак нельзя было назвать нищими, даже наоборот, семья ни в чем не нуждалась, имея достаточно средств к существованию. Поэтому, в особенности последние несколько лет, семья приноровилась путешествовать, а именно -посещать разнообразные санатории, разбросанные по всем городам мира. Обычно такие вот путешествия устраивались летом, когда у 15 -ти летнего Мартина и у 6-ти летней Сонечки в школе были каникулы, Марина Борисовна уходила в отпуск, также как и ее муж с Филипом.
   "Итак, дорогая Агафья, на июль месяц была запланирована долгожданная поездка в санаторий. Быть может, я больше всех нуждалась в ней потому ,что то была отличная возможность подлечить нервы, кои были расшатаны. Сама знаешь, как сложно работать с детьми, тем более в районных школах. Санаторий этот, называемый "Арника" и выстроенный не так давно в современном европейском стиле, находится в центральной зоне курортной части города Кисловодска. Этот санаторно-курортный комплекс как раз рассчитан на тех, кто хочет оздоровиться телом и душой, отдохнуть от рутинной городской спешки, привести в порядок нервную систему и в конце концов просто подышать чистым, кавказским воздухом, чего так не хватает среднестатистическому россиянину.
   Будильник был заведён на 6 часов утра. Я, пробудивший самой первой, быстро привела себя в порядок, потом ,разбудив мужа и детей, я села завтракать. Впрочем ,завтрак не отнял у нас много времени, потому что Борис, желая добраться до Кисловодска за один день, заблаговременно ознакомившись с километражем, просчитал примерное время пути, а именно 21 час, купил все необходимое для столь длительного переезда, в частности какие- то детали для машины, я не особо сильна в подобных вещах, но он заверил нас, что, даже если машина задымиться посреди дороги, он обязательно найдёт нужное средство для ее немедленной починки. Ах да, на время нашего отъезда двух лаек и стефардширского терьера, полноправных членов нашей небольшой семьи, было решено отправить на дачу к маме моего мужа, ибо сдать их в приют ,мне не позволяла совесть.
   В 7 утра, как и предполагал Борис, мы, поместив собранные заблаговременно вещи в багажник, уселись в "фиат" и, начав движение с Каширского шоссе, где пришлось пободаться в пробке, выехали на трассу федерального значения "Дон", известную как мощная артерия в южном направлении России.
   - Смотрите, именно эта дорога ведёт к чёрному морю, - сказал воодушевленный Борис, желая, вероятно, подбодрить голодных детей. Однако очень скоро и этот эксцентричный, полный энтузиазма большой ребёнок, устав от монотонных картин за стеклом фургона, а именно сменяющихся, подобно артистам на сцене, картин обнищалых бедных деревушек и лесных массивов, которые изредка перемежались, переходя в бескрайние поля, обрамлённые девственными березками, то что предаёт нашей флоре уникальный колорит, уставился на дорогу, крепко взявшись за руль, и сконцентрировался на вождении, примерив на себя роль шофёра. Я тем временем не нашла себе лучшего занятия, чем просто чтение на телефоне какой -то очередной псевдонаучной статейки, какого -то мистера Иванова, в каком то выпуске газеты "Аргументы и Факты". Сонечка, сидящая у окна, дремала. Мартин же, усевшийся у соседнего окошка, жадно поедал глазами природные ландшафты. Казалось, он единственный из всей семьи совсем не устал от дороги. Филипп озадаченно бегал глазами по айфону.
   Спустя несколько часов наш "фиат", покинув ближайшее Подмосковье, попал в Тульскую область. Затем, миновав Липецкую область, мы двинулись к Ростову. Оказалось, что дети, по-видимому, совсем уставшие от дороги, мирно дремали на задних сиденьях, изредка покачиваясь и подпрыгивая, когда колеса фургона наезжали на колдобины. Я, выглянув в окно, сквозь сень густых мрачных деревьев смогла рассмотреть грозовые тучи, пригнанные сильными потоками ураганного ветра, который разыгрался несколько минут назад.
   Густая пелена облаков, подобно савану, затянула солнечный лик. Стало темно. Гонимая ветром молодая листва образовала водоворот за лобовым стеклом, так что дорога почти скрылась от взора. Хлынул дождь, забарабанив по крыши, что лезвием отразилось и на моих барабанных перепонках. Говорят, что большинство аварий происходит именно из-за неблагоприятных погодных условий, когда машины, гонимые потоками ветра, мечутся по дороге, подобно короблю в шторме, который не может достичь берега, сокрытого в тумане.
   - Давай-ка остановимся в ближайшем мотеле и переждем бурю, - сказала я Борису, чуть повысив голос, который звучал несколько пискляво.
   - Никаких мотелей, Марина! Иначе за день мы не доедем до Кисловодска, как я запланировал, - достаточно сухо отрезал Борис и сосредоточился на дороге, очертания которой изредка проявлялись за лобовым стеклом.
   - Ну не за день, так за два! В конце концов можно и переночевать, а завтра продолжить движение, - спокойно сказала я.
   - Спать в каком- то неизвестном клоповнике с тараканами и бомжами!? Нет спасибо! Меня вычеркивайте!
   Я замолчала. Спорить с мужем, когда у него в голове сформировался четкий слаженный план действий, от которого он ни на шаг не намерен отходить, это как заставить дурака Богу молиться: только нервы себе потреплешь, а в итоге результата не будет никакого. Уставившись в окно, я и не заметила, как задремала, сопровождаемая раскатами грома и вспышками молний.
   Кажется, дорогая Агафья, я крепко уснула. Всё же чистый воздух действительно творит чудеса. Никаких таблеток не нужно, закрываешь глаза и уже через несколько минут засыпаешь глубоко и беззаботно, как ребёнок.
   - Какая же ты глупая! Просто сказочно тупая! - произнёс мужской голос, который только начал ломаться.
   - Сам такой, - ответил писклявый детский голосок.
   - Не знаешь, тогда просто молчи, позориться то зачем?!
   - А с чего ты взял, что я не знаю?! Мы в школе тоже географию проходим!
   Я, совершенно неожиданно вырванная из приятного сна, с трудом открыла глаза и обернулась, извернувшись на сиденьи, как удав. Как я и предполагала, Мартин и Соня опять разругались из- за какой -то ерунды, и теперь на почве злости и обиды, доказывая каждый свою правоту, они готовы были перегрызть друг другу глотки. Филиппа я нашла за его привычным занятием: он, чрезвычайно сильно сосредоточившись и поглаживая большим и указательным пальцами мелкую щетину на тяжелом подбородке, доставшемся ему от отца, уставился в телефон. Сидя между Соней и Мартином, которые перебрасывались ругательствами и изредка тумаками, он был спокоен, как река в летний безветренный день, так ,что казалось, будто даже ядерная война или огненный град не смогут отвлечь его от этого занятия, которое приносило ему немало удовольствия. Видимо, из- за того, что мне не удалось вздремнуть, или из- за того, что находясь уже несколько часов к ряду в дороге я проголодалась и захотела в туалет, это холоднокровие и надменность, исходящие, как пар от кружки горячего чая, от Филиппа, вызвали во мне бурю негодования.
   - Какого хлора!? - выругалась я.
   Видишь ли, проработав в школе уже больше 20- ти лет, я давно изобрела свой бранный язык, чтобы выглядеть эффектнее в глазах учеников, вселять им страх, который ,конечно же, перерастёт и в уважение. Таким образом, мое выражение "какого хлора" заменило связку слов, в котором одно- матерное, так что я не могла бы произнести его в школе. Родные всегда знали, что если я ругаюсь подобным образом, значит скоро я возьмусь за дубинку. И теперь, после произнесённой мной фразы, в салоне машины стало тише, чем ночью на кладбище.
   - Дорогая, мы уже миновали Железноводск, ещё километров 50, и мы на месте.. - сказал, чуть запинаясь Борис, видимо желая разрядить обстановку.
   Я кинула на него быстрый взгляд, полный злости и усталости, и растеклась на сиденье, заполонив его сверху до низу.
   Опять за окном стали проноситься однообразные пейзажи, красота которых уже начала действовать мне на нервы. Дождь, к моему удивлению, утих, лишь изредка мелкие прозрачные капельки орошали нежную молодую травку и непросохший от неугомонного ливня асфальт. Однако густые темные облака не растворились, не исчезли, продолжая окутывать мраком приятное летнее утро. На часах, игриво выглядывающих из -под рукава моей блузки показывало 6 часов утра. Как оказалось, я, провалившись в сон, проспала гораздо дольше, чем могла ожидать.
   И вот наконец наше утомительное ,в особенности для водителя, путешествие завершилось также незаметно, как и началось. На обочине возник очередной верстовой столб, а за ним и крупный указатель, на котором красовалась надпись: "добро пожаловать в Кисловодск". Далее дорога, извиваясь лентой, поднималась до самого горизонта, на окраине которого расположился живописный горный хребет, вершины которого были заснеженны, что придавало им сказочный шарм.
   Вот наш фургончик, находясь в дорожном фарватере, поднялся на холм, откуда открылся неописуемый вид на город. Казалось, будто это и не город вовсе, а макет, просто -напросто игрушка, выхолощенная внимательным продавцом и выставленная на продажу. Всё в нем казалось гармоничным: и южные коттеджи, рассыпавшиеся немного неловко на склонах гор, и многоэтажки, дарящие этому городочку вид какого -нибудь американского штата, и сами курортные зоны с искусственным озеленением, и кроны деревьев, будто таящие под своим прикрытием секреты города, и гроты, и пещеры, коих было множество у подножья Кавказа. Удивительно, казалось мне, как люди, живущие в этом игрушечном городе, могут быть настоящими. Но более всего произвели на меня впечатление те самые "воды" и источники, за чьими богатствами мы приехали, ведь даже издалека можно было увидеть кристальную гладь Ольховки и Березки, которые соединяясь в общую массу далее впадали в бескрайнюю реку Подкумок. Единственное что, пожалуй, оскверняло вид- это огромная мрачная туча, сопровождающая нас всю дорогу.
   Однако, говоря без лукавства, тогда меня не впечатлили горные красоты. Я лишь хотела поскорее добраться до санатория и, получив номер, осесть там, как говориться , протянуть ноги. Хотя это вполне очевидная потребность человека, который просидел без движения 21 час в душном салоне фургона.
   Съехав с "Дона", мы наконец очутились в городе, а далее, ориентируясь по навигатору Филиппа, Борис вырулил "фиат" прямо к санаторию. Теперь дело за малым: я, не без усилий выкатившись из машины, направилась к пункту приема посетителей. Поскольку Борис давно договорился о нашем проживании на территории "Арники" по программе "оздоровление и отдых", деньги, с учетом услуг, номера, питания и т.д., были переведены менеджеру ещё три недели назад, так что теперь я лишь указала на номер нашего договора, после чего фургон пропустили на территорию санатория и позволили поставить на местную стоянку.
   Прекрасное современное здание казалось выбеленным на фоне чёрного, по прежнему грозового неба. Отдыхающих не было, по крайней мере я не смогла никого увидеть, но оно и не удивительно. Кому в 6 часов утра придёт в голову бегать по территории санатория, к тому же во время собственного отпуска. Вежливая дама из состава персонала "Арники" провела нас внутрь комплекса сооружений: несколько отдельных построек хаотично расположились между ветвей многовековых дубов, сосен, простирающих свои руки ветви к небу, берёзок. Постройки ,в свою очередь, соединялись друг с другом посредством хитро устроенных переходов и мостиков, из- за которых складывалось впечатление, что ты попал в город будущего, где жизнь течёт, подобно венозной крови, где- то под небом внутри этих загадочных развилин.
   Дама сопроводила наше войско до двери, судорожно выдав ключи, пожелала приятного отдыха и ушла прочь. Завтрак, как она сообщила, подаётся ровно в 9 часов, так что если мы голодны, придётся подождать, либо купить еду в местной столовой.
   Номер был великолепен, хотя неудивительно, ведь только за один день проживания с нас содрали 2000 российских рублей, а наше пребывание должно было занять около недели. Огромная белая кровать, обшитая по краям парчовой тканью и походившая на королевское ложе, красовалась под окном, обрамлённая с обеих сторон бежево- голубоватыми шторами. Сбоку стояла нежная кроватная тумбочка, выпиленная из дерева и покрытая белым лаком. Линолеум с подогревом был выкрашен в бежево -голубой, превосходно сочетаясь со шторами. Потолок, парящий над величественным окном, начинался с небольшой мансарды. Огромная люстра, напоминавшая те, что красуются в королевских замках стиля барокко, спускалась каскадом из самого центра потолка. Справа от кровати расположились две двери, особо непримечательные, так, что если гость не знает, что они там скрываются, он ни за что не сможет их увидеть. Как оказалось, эти двери были собраны по последним технологиям, так что ручек не было, поэтому, чтобы их открыть, было достаточно лишь коснуться рукой до стены, и механизм приходил в действие. За одной дверью скрывалась туалетная комната, тоже замечательно убранная. За другой- детская комната, не уступавшая своим великолепием комнате родителей. Единственное, что мне сразу не понравилось, это то, что я почувствовала себя психбольной, упрятанной в белой палате. Для полноты картины не хватало только решёток на окнах, да санитаров, ежеминутно проверяющих больных. Правда, кажется, только одну меня это не устроило в новом жилище. Остальные члены семьи не выказали недовольства. Уставшие дети, разбросав сумки и рюкзаки, завалились спать, также как и Борис, который приняв тёплую ванну, тоже проследовал в кровать.
   Тут, дорогая Агафья, я в первый раз и заметила ее, эту женщину, которая так заинтересовала меня. Зайдя в туалет, я ещё некоторое время просидела в ванной комнате, выжидая, пока члены семьи уснут. Сама я спать совсем не хотела. Приведя себя в порядок: подкрасив брови и глаза, наведя на щёки румянец, я вышла из ванной комнаты. Как и ожидалось Борис, распластавшись морской звездой на кровати, спал, извергая из глубин грудины какие -то странные звуки. Мне было ,откровенно говоря, скучно. Не зная, как убить время, я с неимоверным усилием поднялась на полупальцы и прокралась к окну. Ещё с детства мне нравилось наблюдать за движением солнца длинными летними утрами, как оно незаметно рождалось за гладью горизонта, а затем, подчиняясь единому необратимому циклу, возвышалось все выше и выше, ниспосылая на землю тепло и надежду. Наблюдая за этой картиной, я чувствовала себя причастной к некому таинству, так что каждый раз, как мне удавалась встать ещё до наступления рассвета, я бежала к окну, как маленькая девочка, и провожала глазами солнце. Однако ,к великому моему сожалению ,никакого солнца не было. Ни один лучик не мог пробиться сквозь стену облаков. Это рождало во мне уныние и вместе с ним злость, ведь я так надеялась, что во время нашего отпуска будет благоприятная погода.
   Я стала смотреть, наблюдать за колыханием крон деревьев, которых иногда начинали метать ветряные потоки, за вьющимися под окном веточками и листочками. Очень скоро мое внимание сконцентрировалось на новом объекте, за которым я стала с жадностью наблюдать. Выйдя из-за поворота женская фигура в фартуке, в хозяйственных перчатках, высоких мужских сапогах и метлой, проциркулировала по мощённой дорожке прямо под наши окна и уселась на чугунную лавочку, после которой начинался небольшой ухоженный лесок. Отложив, а точнее неуклюже отпихнув веник, который с грохотом ударился о камень и утонул в траве, женщина, раздвинув ноги и запрокинув голову, выудила из кармана фартука сигарету, молниеносно подпалила ее и заложила в рот, затем переложила в руку, выпуская изо рта колечки дыма. Мне, как человеку опытному, нетрудно было догадаться, что женщина- дворник была пьяна в хлам. Ее щуплое тело содрогалось, но рука, зажимающая сигарету, казалась тверже стали. Лица я не смогла рассмотреть, потому что развившаяся с возвратом близорукость совсем не позволяла мне видеть предметы, расположенные от меня на дальнем расстоянии. Разве что через очки, но сейчас они покоились где -то в недрах моей сумки, так что достать их не представлялось возможным.
   Просидев пару секунд без движения, она затем потушила бычок о штанину, высовывающуюся из под полов фартука, бодро вскочила, отыскала в траве веник и, заложив его за плечо, пошатываясь поползла вдаль по мощённой дорожке. Ее силуэт постепенно растворился в утреннем тумане, однако густой темный дым от сигареты, выкуренной на лавочке, ещё летал в воздухе. "Что ж за дрянь она там выкурила?" - подумал, пробудившийся во мне химик, поражённый неприятным запахом, который расплываясь от лавочки, дошёл до нашего окна. Не знаю почему, но мне стало интересно, что это за женщина такая и как она здесь очутилась. Вероятно, подумала я, она лишилась жилья из -за супруга, который увяз в долгах и однажды заложил квартиру. Так что теперь она поселилась здесь, запивая своё горе алкоголем. Не зря же говорят "баба запила, выноси образа", действительно, видимо, это происшествие задело несчастную дворницу до глубины души, так что теперь в перерывах между работой, она пропускала рюмочку другую. От этого мне становилось печально.
   Просидев в задумчивости ещё пару часов, я и не заметила, как проснулся Борис, с багровой ото сна физиономией. Времени было 9:30 утра.
   - Доброе утро, - сказал он ровным, слегка раздражённым голосом.
   - И тебе, дорогуша, - ответила я спокойно.
   И тут Борис, сжав покрасневшие лапы в кулаки завизжал:
   - Невыносимо, это невыносимо!! Хуже, чем в фашистском лагере!!
   Мне почему- то стало смешно, и я, улыбнувшись, спросила:
   - Тебе сон что -ли плохой приснился?
   - При чем тут сон?? - застонал Борис, - эти одеяла, черт их подери! Что с ними, мать вашу происходит??! Накрываюсь- становится жарко, как у чертей в котле, раскрываюсь- становится невыносимо холодно!! И так все время!!
   Дети, проснулись от истерических возгласов Бориса. Первым в дверях появился Мартин, скорчив кислую мину, по- видимому, он не выспался, потом и Филипп с удивительно довольным лицом и растянутой улыбкой, и наконец последней вышла Соня с огромными мешками под глазами.
   - Ты же спал ,как убитый, - воскликнула я, но Борис, кажется, только сильнее разозлился:
   - Конечно спал! Я устал после дороги! А теперь ещё и заболею, потому что кондиционеры рубят, не дай Боже!
   После этой недлинной реплики он вскочил с кровати, накинул пиджак на белоснежную рубашку, в которой собственно и спал, напялил брюки, кроссовки, которые совершенно не подходили к его классическому одеянию, схватил рюкзак и замаршировал к выходу бодрыми размашистыми шагами. Затем, открыв входную дверь, он потупился, посмотрел на детей, после бросил на меня недоверчивый взгляд, будто это я виновата в том, что он не смог выспаться, и произнёс:
   - Ну..что же. Кажется, пора на завтрак. Я голоден, как медведь после зимней спячки.
   После чего мы всем семейством отправились на завтрак.
   В коридоре безустанно сновали люди и персонал санатория. Подобно пчёлам, эта пестрая масса людей выполняла свои обязанности в ульи: кто-то шёл на завтрак, кто-то (уборщицы) сновали со швабрами и ведрами, притопывая каблуками по белому блестящему паркету, кто-то уже спешил на процедуры.
   Отыскать в этом белом лабиринте столовую не составило труда, тем более, что везде были понатыканы указатели в виде таблиц на кремовых стенах, а иногда и в виде членов персонала "Арники", которые, прознав от Бориса, что мы ищем столовую, готовы были в буквальном смысле нести нас до неё на своём горбу. Филипп был несказанно счастлив, потому что, как я позже от него же и выяснила, он смог подключиться к бесплатному вай фаю, который исчез примерно в 70 км от Москвы и до сего момента так и не появлялся. Мартин, скрутив длинные сухие руки на урчащем животе, казался недовольным и каждую секунду поторапливал Бориса, ведущего нашу группу. Соня послушно брела поодаль от семьи, привлекая своим ухоженным видом внимание ребят, тоже оказавшихся в санатории вместе с родителями, и мужчин постарше.
   Не буду описывать всех явст, которые были поданы к столу на завтрак. Скажу лишь то, что даже я, которая уже несколько месяцев назад решила придерживаться строгой диеты, не смогла устоять перед манящей роскошью предоставленных блюд и набрала таки пару лишних килограмм, которые после буду усердно сжигать на беговой дорожке, проклиная себя за халатность.
   Оставив детей на Филиппа, кажется, я забыла сказать, что ему шёл 21 год, так что ему вполне можно было поручить следить за младшим братом и сестрой, мы с мужем отправились на опэн эир. Я пригласила Бориса прогуляться по импровизированному лесу, слишком уж выхолощенному, без единого намёка на заросли или же бурелом, так что складывалось впечатление, будто это и не лес, а высокая трава, подстриженная маникюрными ножницами. Мне хотелось пообщаться с мужем, вывести его на дружеский лад, потому что последнее время наши отношения стали несколько прохладными, временами даже напряженными, так что в семье иногда царила чёрствая, вовсе не дружеская атмосфера, что отражалось и на детях. Ведь если кинуть булыжник в спокойные до того момента речные воды, пойдёт рябь и изуродует идеальную водную гладь. Однако, как и следовало ожидать, задушевного разговора у нас не вышло. Более того в лесу оказалось сыро и грязно; после вчерашнего дождя, земля, как видно, была мокрой, к тому же солнце ещё ни разу не мелькнуло на небосводе, не предоставив ни единого шанса влажной почве просохнуть. Поэтому Борис ежеминутно чертыхался, учитывая отсутствие детей, даже использовал матерные ругательства, так сильно ему надоела эта прогулка.
   - Чтоб ты сдохла, чертова лужа!!! - опять выругался Борис, когда его кроссовок увяз в рыхлом грунте.
   После он стал негодовать по поводу того, что в этом лесу орут птицы, рассуждая в слух о том, как было бы отлично, если бы этих "тараканов с перьями" перестрелял сторож из дробовика. Удивительно, но я неплохо прошлась, наслаждаясь приятным ароматом свежих цветов и другими запахами, наполняющими лесной океан.
   Когда мы вышли из леса, кроссовки Бориса стали грязными и мокрыми, как будто он прошёлся не по ухоженному лесу, а по хорошей деревне, а его брюки, которые были чёрными, казалось, стали ещё чернее. Не знаю, как ему это удалось, но за несколько минут спокойной прогулки он преобразился до неузнаваемости, так что казалось, что он провёл в лесных трущобах сутки, даже несколько недель, скитаясь по чаще и увязая в болотах. Даже его пиджак не смог схоронить белоснежную блузку, которая покрылась маленькими чёрными пятнышками и пятнышками побольше. Я, напротив, хорошо провела время, ничуть не испачкавшись, и могла бы и дальше бороздить лесные просторы.
   - Просохни, и пошли ещё в лесу походим, - сказала я, осматриваясь по сторонам, так как повсюду сновали незнакомые мины.
   - Вот это видела? - громко спросил Борис, старательно изображая правой рукой фиг.
   Я не ответила.
   - Ты как хочешь, можешь хоть поселиться в лесу, но я пойду в номер, - отрезал Борис и поплёлся в сторону номера.
   Я вновь промолчала, не зная, как ответить на эту грубость.
   - Дриада блять, - уходя подытожил Борис с иронической ухмылкой, что развеселило какого- то мальчика и повергло в шок его родителей.
   Он ушёл. Я осталась стоять посреди импровизированного двора, после которого начинались постройки санатория. Если честно, дорогая Агафья, я не чувствовала обиды. Единственное, пожалуй, что я чувствовала тогда, было раздражение и ежесекундно нарастающая злость, которая подобно облакам, затянувшим небо и не желавшим отступать, затянула мое сердце, затуманив разум. Я злилась на все: на эту мерзкую погоду, на этот двор, лес, лавочки, постройки, но более всего меня раздражали постояльцы санатория, особенно эти довольные мамашки с маленькими детьми. Я думала, смотря на них - "так вот как должно выглядеть настоящее счастье, а у меня так, жалкая пародия, присыпанная денежной стружкой". Мое негодование нарастало при мысли, что эти вот индюки достойны счастья, а я нет. С каждой новой улыбкой случайного прохожего меня лихорадочно потряхивало, с каждой довольной парочкой на моем лице выступал жёлчный оскал. Не в силах выносить этот райский уголок, предназначенный лишь для избранных, я пошла прочь в сторону номера. Мое настроение упало, как курс рубля в 92-ом. Казалось, что оно и вовсе уже не поднимется, по крайней мере пока я не убегу прочь от людской массы.
   Я ошиблась. Завернув за угол, я впала в ступор, окаменела, и теперь стояла изваянием, намертво приклеившись к земле. Вдаль уводила полутораметровая асфальтированная дорожка, окружённая зданиями санатория. По окраинам расположились лавочки, уходящие вдаль, между которыми были высажены молодые березы. На одной из лавочек, развалившись, сидела знакомая мне фигура. Без сомнений, это была она, та самая женщина, которую я заприметила ещё утром, глядя в окно. Но теперь все было иначе. Стоя всего в футе от неё и надев очки, вложенные в карман чёрной юбки как раз для такого случая, я смогла отчётливо рассмотреть черты ее лица: темные, но с сединой особенно у корней волосы, неопрятно торчащие из -под дырявой косынки, падали на глаза и на лоб, остальные лохмы, вероятно, были собраны в пучок. На глаза я не обратила внимания. Меня привлекли впалые щеки, которые придавали лицу старческий вид, притом явных морщин не было, так что можно было предположить, что женщине от силы лет сорок. Правильный нос далее переходил в пересохшие губы, которые оканчивались острым подбородком. Не трудно было заметить, что она опять пьяна в стельку. На лице выступали болезненные пятна, а под глазами красовались синяки. Наконец, я пригляделась к глазам, и какого было моё удивление, когда я заметила, что ее мутный взор направлен в сторону группы детей, которые играли друг с другом в гляделки по ту сторону дороги. Они смеялись, тогда как женщина, казалось, сейчас заплачет. Просунув руку в карман бессменного фартука, она достала бутылку с надписью "нарзан". Однако я сразу догадалась, что содержимым бутылки была вовсе не вода, а нечто покрепче. Залпом осушив содержимое, она обмякла, уронив голову на колени.
   При виде чужого горя, я оправилась. Возможно, это звучит кощунственно, но когда я видела подобного рода индивидуумов, моя самооценка поднималась, а вместе с ней и мое настроение. Так что, я вновь воодушевилась и набралась сил, и теперь стояла, как королева, по центру дорожки, расправив плечи, с гордо выступившей вперёд грудью. Мне захотелось подойти и от души поблагодарить эту женщину, возможно даже обнять ее бездыханное тело, взять за костлявые руки, разложенные на коленях. Но не найдя предлога подойти к ней, я проследовала вперёд. Проходя мимо ее лавочки, меня обдало вонью. Однажды с отцом я бывала в деревенских закоулках и заброшенных зданиях, в которых стоял характерный запах, присущий и этой женщине. То был запах, источаемый немытым гниющим телом, в перемешку с вонью от перегара или же месячного запоя. Обычно так воняют алкаши или бомжи, не имеющие возможности блюсти элементарные гигиенические и санитарные нормы. Ускорив шаг, я пошла прочь от запаха, прочь от чужих проблем.
   Однако мой интерес к этой женщине не угас. Наоборот, при всех попытках моего рассудка задушить его ещё в зародыше, он развивался, набирая силу и вырываясь наружу.
   Неподалёку я увидела охранника. Да, это был охранник в униформе, стоящий супротив пожилой дамы с коляской. Не мешкая, я участила шаг и через несколько секунд возникла перед мужчиной.
   - Вам помочь? - растерянно спросил охранник, видимо, испугавшийся моего неожиданного появления.
   - Да, - отрезала я. - Вон та женщина, - я указала пальцем на ту самую женщину-дворника, сидящую все там же на лавочке и вновь гипнотизирующую взглядом играющих детей.
   - Так...и что с ней? - помялся охранник.
   - Так вот я это у вас хочу спросить, - менторским тоном объявила я. - Как вы допускаете ее к работе?
   Охранник, кажется, затих, не зная ,что ответить, или же с чего начать. Я уж было собиралась толкнуть его или дернуть за рукав, чтобы вывести из ступора, как вдруг он заговорил:
   - Да уж. Боремся с ней, как можем. Но пока что безуспешно.
   - А как вы вообще приняли ее на работу? - не успокаивалась я.
   - Ну. А как не принять? Всё же два высших. Что, теперь и с двумя высшими образованиями дворником не устроишься?
   - Высшие не высшие. Да хоть десять высших! Как вы ее на работу то приняли? Видно же, она бывалый алкоголик! - завизжала я, но охранник был спокоен.
   - Кто-то берётся за иконы, а кто-то - за бутылку. Говорят, с ней несчастье приключилось. К тому же она даже не местная. Приехала сюда ну вот буквально... ну недавно совсем. И как не взять не работу? М? Бедная женщина не может нигде устроиться, нигде не берут. Она уж и на колени вставала и землю целовала, так умоляла взять ее на работу. Как тут откажешь то!?
   Действительно, решила я, в таком случае понятно, как она получила работу. Была у нас одна девка в школе, устроенная своим папиком учительницей, что называется "по блату". Мозгов ноль, зато деньги зарабатывает получше меня.
   Я окончательно решила, что не буду совать нос не в своё дело. Можно лишь посочувствовать ее горю, больше я не и не представляла, что бы могла сделать, чтобы косвенно или напрямую помочь этой преждевременно посидевшей женщине.
   С тяжёлым камнем на сердце, будто разделяя чужое бремя и сокращая чужие страдания, я поплелась в номер. Войдя, я скинула туфли и рухнула на кровать, не в силах пошевелиться. Ко мне подошёл Филипп и уселся ка краешек кровати.
   - Марин, остальные пошли на ужин, - шёпотом объявил юноша.
   Удивительно, я и не заметила, как наступил вечер. Хотя весь день было мрачно, и солнечный диск ни разу так и не прорезал темные облака, так что теперь, когда на часах пробило 8 часов вечера, все тот же мрак, только возможно более насыщенный, опускался на землю.
   - Борис просил передать, чтобы ты уточнила вопрос с кондиционерами.
   - Чего? -буркнула я.
   - Не имею понятия. Он вроде сказал, что на них можно сэкономить.
   - Вот на себе пускай и экономит, - прохрипела я.
   - Ну что ж. Если я понадоблюсь, я у себя, - тихо сказал Филипп, опасаясь, что ему придумают какое-нибудь новое занятие, и, убрав руки в карманы толстовки, убрел к себе в комнату.
   Яркая тонкая вспышка молнии озарила потемневшее грозовое небо. Где-то на западе, откуда же и ветер нагонял холодные потоки, слышались одинокие раскаты грома. Разбушевавшаяся стихия вновь рвала и метала кроны деревьев. Тяжелая сухая ветка с треском ударила по оконной раме, протащилась наискосок с диким скрежетом и отлетела, подчиняясь силе ветра. Я вскочила и пошла к окну. Буря, казалось, нашептывала что-то во тьме на уши очутившемся под ее влиянием людям. Даже я, заворожённая происходящим, словно по чьей-то указке, упорно продолжала двигаться к окну. Пару шагов и я прильнула к стеклу, выпуская на него струи горячего дыхания, так что оно запотевало. И какого же было мое изумление, когда я, взглянув по-привычке вниз и оглядев лавочки, снова увидела уже родную мне фигуру. Да, без сомнений это была она, та женщина. Ее волосы рвало ветряными когтями, так что они выбились из пучка и норовисто скакали из стороны в сторону, как породистая лошадь, не желающая прогибаться под кнутом жокея.
   Будто неведомая сила влекла меня в тот вечер к этой женщине, и я, сама того от себя не ожидая, выскочила из номера и покатилась, переваливая круглое тело, прямиком на выход из гостиницы. Короткие ноги ныли и не слушались, в ушах звенело от треска и шипения за окном. В лицо ударила краска, а в венах закипела кровь, разгоняя ее по телу, заставляя сердце неистово колотиться под кожей. Я, задыхаясь от отдышки, бежала по лестнице, спускаясь ниже, готовая отдаться на растерзание стихии. Быстро преодолев белый коридор, увешанный картинами модернистов, и не отвечая на вопросы заботливых служащих, повторяющих все те же слова "не нужна ли помощь", чуть меняя их местами, я, отворив дверь, выскочила на улицу. Мои волосы, прилизанные и убранные в куцый хвостик, разметало так, что через секунду я стала похожа на ведьму, идущую измазываться кровью агнеца. Пуговку на блузке вырвало и сдуло прочь, так что непомерно огромная грудь отчетливо показалась из -под глубокого декольте.
   Я бежала к своей цели. Бежала так, будто боялась, что ещё несколько секунд и она растворится, ее прибьёт случайный разряд молнии, или ещё что-нибудь. Мне хотелось докопаться до истины, сама не знаю какой, а главное -зачем. Обычно я оставалась безучастной, когда мои приятели рассказывали мне о своих дилеммах. Сейчас совсем другая ситуация, убеждала я себя, совершенно другая, но почему? Этого я не знаю. Возможно детское любопытство, возможно желание приобщиться к тайне незнакомой мне женщины толкало меня вперёд, заставляя бежать к той самой лавочке, на которой она сидела. К тому же, всегда здорово узнавать чей- то секрет, особенно если он очень личный. Вдвойне приятно, что поделились им именно с тобой. Но как вызвать доверие? Как добиться взаимопонимания, чтобы разговорить бедную женщину? Как завести диалог? Что же, эти вопросы только предстояло мне решить, и успех всей этой странной операции зависел только от блестящих способностей исполнителя, то есть меня.
   Я преодолела это расстояние за несколько минут и теперь, тяжело дыша, я нависла над лавочкой, отбрасывая густую тень. Женщина подняла на меня мертвые глаза, полные горечи, и вдруг ухмыльнулась. От этой ухмылки у меня по телу пробежал холодок, а на коже выступили мурашки, так что я вдруг подумала, зачем я вообще стою здесь, рядом с этой страшной фигурой, которая вселяет лишь отвращение, ведь можно просто вернуться в номер, накрыться одеялком, включить телевизор и спокойно заснуть в обнимку с любимым мужем. Но минутная слабость отступила, и я вновь наполнилась решимостью. К тому же, как мне показалось, безобразная женщина не была пьяна, а если и была, то не сильно, значит ,решила я, она сможет построить связные предложения, а ,возможно, даже рассказ. Только лишь запах, неотъемлемый теперь спутник этой женщины, отпугивал меня, все также побуждая развернуться и бежать прочь. Но я не могла. Я чувствовала себя мессией, пророком, избавителем, который обязан спасти ее жалкую душонку от языков пламени, в который она все больше погружалась. Я была в этом уверена.
   Украдкой кидая недоверчивые взоры в ее сторону, я ,поправившись, села на лавочку подле неё. Ухмылка, сияющая на ее блеклом лице, сменилась унылой рассеянностью, так что теперь она сидела немного согнувшись, обрамлённая ореолом далёких воспоминаний.
   - Здравствуйте, - неуверенно начала я диалог, в глубине души надеясь на отдачу. И правда, чуть открыв рот и вяло шевеля потрескавшимся губами, она заговорила:
   - А. Привет.
   Меня задело это пренебрежение к моей персоне, но с другой стороны я даже обрадовалась простате характера этой женщины, решив, что совладать с ней будет совсем просто. Немного потупившись, она продолжила, не глядя на меня:
   - Ты, кажется, здесь первый день...
   Откуда она могла это знать? Впрочем, неважно. Не долго думая, чтобы не приглушить ее интерес к беседе, я выкрикнула, пытаясь перекричать шум от мечущийся на ветру листвы:
   - Ага. Мы с семьёй сегодня утром заехали. Тогда же я вас и заприметила и вот...все искала повод подойти и познакомится.
   Кажется, это заявление удивило женщину, но она не растерялась и, кинув на меня тревожный взгляд, заявила:
   - Петрова Луиза Евдокиевна. Это мое имя.
   Мне было приятно, что она так просто назвала имя, а потому и я, подражая ее примеру, не мешкая, выкрикнула:
   - Марина Борисовна Шеняева. Приятно познакомиться.
   Небо озарил очередной яркий свет от возникшей молнии, которая разрезала наполненные грозовые тучи, и ,подобно пакету с водой, проколотому иголкой и теперь извергающему наружу мощную струю жидкости, тучи принялись ниспосылать на землю капли дождя, правда, пока что мелкого.
   - Не против, если я..- сказала Луиза, доставая из кармашка фартука пачку "Вога".
   - Ну конечно, - отрезала я, хотя и не была в восторге от идеи. Однако, чтобы сделать ещё один шаг в развивающихся дружеских отношениях, я попросила сигаретку и для себя, ведь я уже пару лет не делала благотворные затяжки. Ее пальцы проворно достали из пачки две тонкие сигареты, одну из которых она заложила себе в рот, а другую подсунула мне. Затем она отыскала зажигалку и подожгла себе и мне сигарету, после чего она распихала ненужные причиндалы по карманам фартука и, облокотившись на спинку лавки, которая уже была вымочена в каплях дождя, она, переложив сигарету в руку, задымила. И я, вторя ей, принялась курить эту дешевую дрянь.
   - Как сейчас помню. 88 год, мне было 7 лет, и какой-то пацан, самый взрослый в нашей дворовой компании, притащил сигареты, стыренные у отца. Тогда я в первый раз затянулась, хотя не многие из нас решились курить, опасаясь укоров от родителей, - грустно сообщила Луиза.
   "Это, конечно, все замечательно, но если она будет трещать о таких мелочах, мы не сдвинемся с мертвой точки" - подумала я, размышляя, как бы узнать, что за несчастье с ней произошло. Не придумав ничего лучше, ежеминутно все больше промокая под моросящим дождем, я выпулила напрямую:
   - Луиза, говорят с вами несчастье какое-то приключилось.
   Она обронила сигарету, вероятно, от неожиданности вопроса, а затем впервые посмотрела на меня, до этого ее взгляд ни разу не останавливался на мне.
   Минуту мы сидели молча. Намокшая блузка теперь прилипала к моему телу, что вызывало во мне бурю раздражения. Я бы хотела вскочить, схватить ее за руку и потащить в помещение, где тепло и сухо, но, опасаясь испортить интимность момента, я осталась сидеть неподвижно.
   - А тебе есть дело до моего несчастья? - надменно спросила Луиза, после чего я, не раздумывая, воскликнула:
   - Да есть!
   Вероятно, этот интерес тронул мертвое сердце посидевшей женщины, и она мягко улыбнулась. Зачастую, не в силах более нести груз вины и скорби только лишь на своих плечах, человек стремиться разделить его с кем-то, будь то даже очень личный секрет, или же совсем чужой человек. Вот и в глазах Луизы мелькнула секундная слабость, после которой, вероятно, она решилась откровенно поделиться со мной своим горем.
   Она начала свой рассказ, после которого, дорогая Агафья, я, будучи ещё с рождения атеистом, окончательно убедилась в том, что никакого Бога нет и никогда не было.
   - Я родилась в 1981 году в славном городе Санкт-Петербурге. Только, пожалуйста, не высчитывай мой возраст, - отшутилась Луиза, но мгновенно став серьезнее, продолжила мерный рассказ более не прерываясь, тогда как я молча слушала, не в силах прервать ее. Капли всё также орошали мои вещи, сделав их мокрее, чем половая тряпка во время уборки, однако теперь это меня не раздражало, а наоборот придавало таинственный оттенок происходящему, да и самому рассказу.
   - Члены моей ничем не примечательной семьи по крови были коренными москвичами, однако, не справившись с делами и совершенно разорившись, они, потеряв последний островок, удерживающий их на плову в море финансовых трудностей, а именно квартиру, в которой они оба после брака числились прописанными, родители были вынуждены бежать прочь из Москвы. Почему-то их выбор пал на Петербург, вероятно, потому, что мой отец смог устроиться там ночным сторожем. А времена тогда были лихие. В Петербурге, как и в других городах России, нередко случались разбойничьи нападения, грабежи, иногда и убийства, вот и сторож, казалось бы, непрестижная профессия, вдруг стала актуальной и даже высокооплачиваемой. Ночуя то в бомжатнике, то в притоне, реже в коммуналках, мои родители смогли таки выкупить небольшую квартиру на окраине города.
   Устроив хозяйство и наладив дела, они всерьез задумались о том, чтобы зачать ребёнка, в конце концов возраст у обоих шёл солидный, а род продолжить надо, по крайней мере, они так думали, хотя, говоря откровенно, не всем людям нужно плодиться и загрязнять и без того грязное поколение. Сказано- сделано. Вскоре у них родилась я. Сколько желания жить, сколько любознательности било из этого новорожденного ключа. Сегодняшняя я, грустно озираясь на прошлое, думаю, как было бы хорошо, если бы отец в припадке горячки набросился на мать и врезал бы ей исполинским кулаком по животу, тогда бы у неё определённо случился выкидыш, и мои страдания были бы прекращены ещё в утробе. Видно на то была воля Бога, чтобы этот ребёнок вырос, вскормленный пропитанным алкоголем и наркотическими смесями молоком мамаши. Последнее время, когда отец уходил на работу в ночную смену, мать взяла за привычку доставать припрятанные заначки алкоголя, а иногда и наркотиков, которые ей доставали ее дружки, и, закрываясь в комнате, бухать галимое пойло в перемешку с колёсами. Сначала, отец даже пытался взять ситуацию под контроль, но потом сдался, ведь так проще, и уподобился жене. Так что я росла, как трава, получая классическое образование в местной школе.
   Мне шёл 18 год. Я поступила в Санкт Петербургский государственный университет на экономический факультет, приложив к этому немало усилий. Параллельно работая на заводе, я еле сводила концы с концами. Моих родителей прибрал Бог. Сначала откинулся отец, получив удар по голове от маминого ухажера, а после нашли и тело матери, которое валялось в сточной канаве со следами побоев и изнасилования. Квартира ,естественно, перешла ко мне, но ,не желая больше в ней находиться, не то что жить, я копила средства для переезда.
   Каждое воскресенье я посещала церковь, расположенную в нескольких шагах от нашего дома, где и познакомилась с первым мужем. Анатолий- высокий брюнет, чьё пухлое лицо и рыхлый живот придавали всей фигуре солидность, казался ангелом, ниспосланным мне Творцом.
   Сама я красотой не блистала. Мое осунувшееся уже в раннем возрасте лицо подчеркивало занимаемое мной положение в обществе, положение нищенки, родившейся где-то в кабинке городского туалета. Как бы прискорбно это не звучало, но не даром ведь говорят- где родился, там и пригодился, так что меня с детства готовили к тому, что рождённая среди отходов , там же я и помру.
   Однако Анатолий полюбил меня всем сердцем. Будучи на 10 лет старше меня, он не торопил события, желая подождать, пока я не буду морально готова к серьёзным отношениям, хотя готова я была с того самого момента, как впервые увидела этого огромного мужчину, вселяющего доверие, экоего русского богатыря.
   Спустя пару лет нашего знакомства, я переехала к нему на квартиру, расположенную недалеко от Невского проспекта. Очень скоро я бросила работу, пользуясь тем, что он приносил нашей скромной чете неплохие деньги. А ещё спустя несколько месяцев у нас родился сын Илюшенька. Мне было 20 лет.
   Думаю не стоит говорить, как я была счастлива. Этот мальчик стал для меня смыслом жизни, которым до того времени был Анатолий. Лучик надежды, при виде которого в уголках моих глаз рождались слезы умиления. А как он был красив! Говорят, иногда в помете у белой суки и светлого кобеля рождаются чёрные щенки, видимо из за того, что на окраску повлияли гены прабабушек или прадедушек собак родителей, если можно так выразиться . Вот и в нашем случае у совершенно непривлекательных родителей родился маленький прекрасный ангелочек.
   Время шло. Я заканчивала обучение в Санкт-Петербургском политехническом вузе, получая второе высшее по профессии юрист, по прежнему не работая. Илюша подрос. Ему уже было 8 лет. Как же он похорошел. Пожалуй, самым примечательным в его лице были огромные голубые глаза. Маленький ,немного курносый носик казался игрушечным, а аппетитные алые губы так и манили к себе, притягивали, заполняя мысли и туманя разум. Соболиная шапка из светлых волос плотно сидела на ушах, только отдельные локоны игриво красовались на лбу. Когда Илюшу не с кем было оставить, и Анатолий брал его с собой на работу в офис, нередко под конец дня они уходили, окружённые толпой людей, глазеющих на это нежное существо. Удивительно, ведь комплименты ему отвешивали не только женщины, но и мужчины, многие из которых были уверены, что это и не мальчик вовсе, а белокурая девочка.
   Желая оградить ребёнка от разврата, царившего на улицах, я, как только он начал ходить, а это случилось когда ему было 1,5 года, запихнула его в детский сад, откуда зачастую забирала только вечером. Я прибегала уже ко времени закрытия садика, так что нередко находила одинокого Илюшу, сидящего в пустом коридоре с каким-нибудь самосвалом в руке. Потом я отдала его в школу, и не в районную, а в центральную лингвистическую, наградив в придачу букетом дополнительных занятий, в том числе и обучением в музыкальной школе. Видимо, я хотела дать ему все то, что мои родители мне не дали. Так что о чувствах одинокого ребёнка я и позабыла.
   Учение довелось мне тяжело, так что пару раз я чуть не вылетела из вуза. Мой муж стал жаловаться на головные боли, хотя никто не предал этому значения. Только Илюша ,по-прежнему, подавал надежды. Учился он неплохо, лишь изредка приносил домой "параши" или тройки, смог завести приятелей. Один раз, когда ему было 13, он даже привёл домой девочку, хотя не уверена, что это произошло по его желанию. Девочки, однако, могут навязаться, если им этого очень хочется. Одна беда- муж все чаще стал халтурить, манкировать работой, все также жалуясь на мигрени. Я даже бранила его за это, будучи недалекой бабой, не осознающий всю серьезность ситуации.
   В 2016 Анатолий скончался. Я не хотела знать от чего именно. Мне было горько при мысли, что это из-за моего равнодушия, Бог прибрал его душу. Я стала чаще посещать церковь, замаливая грехи и прося Бога о прощении, надеясь, что ещё не слишком поздно.
   Буквально через пару дней после смерти мужа, гуляя по парку с Илюшей, к тому времени я закончила вуз и проводила с ним много времени, я повстречала Олега Петрова, широкоплечего мужика с раздвоенным подбородком, усыпанным мелкими щетинистыми волосками, и маленькими глазёнками. Вскоре мы поженились и переехали в городок Луга, потому что в тамошнем автосервисе Олег работал механиком, изо дня в день разбирая и собирая гробы на колёсах, которые под его влиянием вновь могли бороздить дорожные просторы. Дерьмо. Да да, настоящее дермище, по другому и не скажешь. Мы поселились даже не в городе, а в вонючей деревне на окраине, глуши, окружённой лесом и холмами. А как я могла ещё поступить? У Петрова хоть работа была и дом, а квартиру мою в Питере все равно грозились приватизировать.
   И всё как-то потихоньку устроилось, хотя, как говориться, после горочки обязательно последует подъем. Это так же закономерно, как похмелье Олега каждое утро. "Работа у меня такая, женщина. Тяжелая." - каждый раз говорил мне муж, потирая мутные отёкшие глазёнки.
   Илюшу за недостатком средств я сбагрила в сельскую школу, познакомившись с огромной жирной бабой, нашей соседкой из покосившегося дома, которая и посоветовала это ,с позволения сказать, училище. Сама я заняла роль часовщика в этом устроенном мной механизме, решив, что главная моя обязанность- это следить за часами, иногда подкручивать винтики, так что ни на какую работу я ,естественно, не стала устраиваться.
   Время шло. Летняя жара сменилась чертовой осенней депрессией, которая потом посыпалась снежными хлопьями. По весне я пожинала плоды, прокручивая в голове, как бы улучшить мой механизм, чтобы его производительность увеличилась вдвое. Единственное, что заботило меня больше пьянства и дебоша мужа, было приближение выпускного класса. Выпускной класс- прощание со школой и с детством, скажешь ты. Ничего подобного. Это время, когда ЕГЭ высасывает из тебя последние деньги, подаренные безмозглым репетиторам, в лукавых устах которых они становились чудотворцами, Иисусами, способными поставить страдальца со сломанным позвоночником на ноги, подарить новый прекрасный мозг вашему ребёнку и ,конечно же, помочь школьникам сдать экзамены на 100 баллов и выше.
   Илюша же буквально угасал на моих глазах. Первое время он довольно бодро возвращался домой с широченной улыбкой, клялся и божился, что в этой чудесной школе дела у него идут намного лучше, чем в мажорском питерском лицее, что он завёл много друзей, да что весь класс- его товарищи, со всеми он побратался, даже с учителями. Однако уже по осени следующего года, а это был 10 класс, он являлся домой то с фингалом под глазом, то с рассеченной губой.
   - Тебя побили? - докучно повторяла я, на что он отнекивался:
   - Побили. Конечно. Кому такое в голову придёт? - с наигранной усмешкой отвечал он. - Не привык просто к местности, то нога на грязи заскользит, так что я на заднице, как на ледянке, катаюсь по дорогам, зарабатывая вот эти ушибы, то просто на ровном месте ноги подкашиваются ,и я заваливаюсь на спину. Так что все норм у меня. Радуйся, что я шею не свернул.
   Тогда, погружённая в другие проблемы, я пускала дело на самотёк.
   Меня радовало, что хоть с отчимом Илюша смог наладить дружеские отношения, по крайней мере, мне так казалось. Только позже я ,наконец, доперла, что фильм, каким бы завлекательным не был сюжет, какой бы высококлассной не была игра актёров, останется только набором красиво подобранных картинок, выстроенных в стройный ряд дотошным режиссером. Конечно, я замечала некоторую искусственность в отношениях между сыном и мужем , но я не придала этому значение. Олег пропадал днями, а иногда и ночами на работе, а Илюша, увлёкшись в 9-ом классе японской анимацией, проводил много времени в комнате, смотря аниме и читая Манги с экранчика самсунга с треснутым стеклом. В 2017, сын был в 10 классе, я стала загуливаться, проводить много времени с новыми подругами, в основном из нашей же деревни, так что временами я вовсе не добиралась до дома, оставаясь переночевать у знакомок. Понимаешь, мне же тоже непросто было. Илюша стал хватать неуты, что разбивало мое материнское сердце. В личной жизни тоже не клеилось. То, что Олег мне изменял, это я точно знала. Ко мне ещё в первые месяцы нашей совместной жизни наведался быдловатый хамоватый тип с пивным брюхом, который разыскивал "бедончика", как я поняла, это было что-то вроде ника, кликухи Олега. А на мой вопрос о том, по какому собственно делу в мой дом ввалился этот боров, он ответил так: "Мы с малым на рыбалку выходим. Подождите ,рыбки, папочка то присунет вам крючок, да поглубже," - после чего здоровяк разразился хохотом. Скорее всего, решила я, этот придурок и не догадывался вовсе, что перед его багровой харей стоит не просто деревенская дура, которую ,по всей видимости, Олег трахал этой ночью, а его жена, состоящая с ним в гражданском браке, с подростком на руках. На мой вопрос, как часто происходят эти "рыбалки", здоровяк с довольной рожей заявил: "Каждый день, мамаша," - после чего, шлёпнув меня по задцице, он провалился к черту, оставив на моем крыльце тошнотворную вонь. Если честно, я даже радовалась, что Олег ,наконец, отвалился от меня, как клещ от своей добычи, избавив меня от его общества и только лишь принося домой небольшую зарплату. Мне хватило нескольких ночей, проведённых с Олегом, кажется, их было три или четыре. Потом он выкинул мое использованное тело, как порвавшийся гандон, заменив его другими упругими новинками. А чтобы избежать гнетущее чувство одиночества, которое составляло мне компанию в кровати долгими холодными ночами, я стала проводить все больше времени в компаниях. Предавшись веселью, так легко отстраниться от проблем, которые подобно червю, вгрызающемуся в мертвечину, вгрызались мне в мозг, принося боль и страдания.
   Так я и жила и, казалось бы, что ещё может желать от жизни немолодая непривлекательная особа? Ничего. Всё возможное было схвачено и теперь укромно таилось в чулане под замком, то был чулан разбитых надежд. И вправду надо жить с мыслями, что однажды все станет намного хуже, чем даже сейчас, это успокаивает тех, кто обладает расширенным сознанием и хорошим багажом нервов, а ,возможно, и другими тонкими материями, которых я ,в силу скудости ума, описать не смогу. Не смотря на других, жить проще, не позволяя зависти брать верх над светлыми чувствами. Думаю, если бы каждому выделили отдельную планету, и он смог бы жить без оглядки на чужие успехи, жизнь бедолаги стала бы даже лучше, чем жизнь бессменного президента Путина. Что же, для меня такой планетой, необитаемым островом, набитым сверху донизу всевозможными благами, сотворенными когда либо пастырями человечного скота, моим Неверлендом, где любые желания выдаются в моем сознании за действительность, стала не психиатрическая больница, а молитва. Только, приобщаясь к Господу нашему, я чувствовала себя нужным звеном в бесконечной ржавой цепи жизни, Моисеем, обладающим скрижалями и нисходящим с Синая к смертным, неся на устах божье откровение. Поэтому вечными моими спутниками были разнообразные иконы, изображающие лики самых разных святых, от всеми известных и всеми почитаемых, превращённых в догматические олицетворения посмертной жизни великих отцов церкви, до самых мелких иконочек, не уступавших своим величием и заложенной в них божественной благодатью известным иконам.
   Каждый человек хочет даровать что- либо этому миру перед тем, как сойти в сырую землю. Я решила реализовать эту потребность через рождение сына, Илюши, как бы эгоистично это не звучало. Поэтому первое время я хлопотала над ним, как курица над мертвыми яйцами, раскаиваясь за то, что в детстве я не смогла уделить ему столь много времени. Правда, как я уже сказала, с 2017 года мой контроль был ослаблен, и я выпустила птенца из удушающих ежовых рукавиц опеки, грозящих свернуть его тоненькую шейку. Он не жаловался, потому я и не уделяла внимание его существованию. Весь 10 класс, также как и 11, обеспечив Илюшу деньгами на репетиторов, я, как в лихие времена моей молодости, пустилась гулять с новыми знакомыми, под аккомпанемент не то импортного бухла, предоставленного одним из барменов в городской забегаловке, знакомого не то Любы, не то Люды, или же в сопровождении белого, которого смог достать все тот же бармен, и неплохо проводила время, полагая, что сам Иисус свёл меня с этими людьми, даруя обещанный покой.
   Как выяснилось позднее, где-то с осени 10 класса (мне так проще рассказывать, вспоминать события, привязывая их к цифре класса, в который перешёл или должен был перейти Илюша) Олег, немного угомонившись с ночными прохождениями и разгрузившись на работе, стал много времени проводить дома. Я, как последняя дура, радовалась, терзаемая в закромах тупой моей бошки смутными мыслями, что вот мол сидит мой муж изо дня в день на хате и даже не орет на меня за то, что я не появляюсь дома. Наоборот, я даже стала замечать постиранное белье мужа, даже нижнее, пунктуально развешанное на проволоке во дворе, похлебку, или даже полноценные блюда, приготовленные бережливыми руками и разложенные на столе. Я решила, как славно, что Олег наконец остепенился, начал вести себя, как и подобает отцу. Илюшу я видела нечасто, но что поделаешь, молодая жизнь, она и у черта на куличиках молодая жизнь: шумные компании, первые девушки, какие- то праздники. Я решила, что Илюша ,попросту, вырос, и мне придётся отпустить моего ангелочка в свободный полет.
   Только однажды, вернувшись домой после очередной пьянки, я увидела одновременно двух персонажей этой жалкой комедии- здоровенного Олега, напялившего только труселя на здоровенное тело, и тоненького беленького Илюшу, который, кажется, ещё больше похудел. Притаившись у двери в илюшину комнату, где собственно и расположилась мужская парочка, я наблюдала за их фигурами через щелочку, пропускавшую блеклый свет от лампочки, (дело было вечером) и слушала их разговор.
   - Какого хрена ты ведёшь себя ,как шлюхин сын!? Ублюдок чертов. Выродок. Твоя тупая бошка совсем не усваивает, что старших, МЕНЯ ,сука, МЕНЯ надо слушать, понимаешь ты, и подчиняться, не то они могут набить твою тощую костлявую задницу, - хрипел басовитый голос Олега.
   - Не тупее тебя, чмо деревенское.
   Последовал удар. Тишина. Олег выпрямился, готовый продолжить наносить удары, но тоненький тенорок Илюши предотвратил бойню:
   - Заебал ты меня, слышишь!? Под конец! Я маме расскажу, все расскажу, понял!? Она поймёт, как ты надо мной изголялся и.... - он прервался на секунду. - Полиция, да, я пойду прямиком в полицию и знаешь, что потом?
   Олег захихикал так искренне, что даже дьявол поддержал его смех бесконечным раскатом далекой молнии, который, по словам очевидцев, попал тогда в тщедушного пенсионера, упаковавшего багет из "копеечки" в багажник "сузуки".
   - Они упекут тебя в тюрягу, папаня. И я клянусь тебе своей мамашей, что там ты и сдохнешь.
   Я в ступоре наблюдала за происходящим, видя через щель сына, который вёл себя, как совершенно чужой мальчик.
   - Ишь ты! Городской! Как замяукал! А не заткнуть бы тебе ротик, чем побольше. И мне приятно, и от тебя хоть толк будет. А то последнее время твоя дорогая мамочка совсем перестала меня ублажать, - заскрипел Олег, расставив ноги.
   - А не пойти бы тебе погулять, скажем, до следущей автобусной остановки. Я и вещи тебе уже собрал. Смотри. - Илюша достал из кармана дерьмовые сигареты и швырнул их к выходу. После чего они сцепились. Илья сопротивлялся, насколько позволяли силы, но Олег- бывалый драчун, воспитанный улицей, взял верх, и, повалив Илюшу на пол, отчим уселся на него верхом, как на лошадку, отвешивая подзатыльники. Я ворвалась в комнату и оттащила разгоряченного мужа от полуживого сына.
   Очень часто, Марина, мы закрываем глаза на происходящее, только потому, что оно слишком ужасно для того, чтобы быть правдой в сотворённым нами мирке. Молясь, я была уверена, что все, что бы не делалось со мной, выведет меня к свету. Я решила тогда, что перебранка между Олегом и моим сыном, была лишь попытка воспитания, раздутая до гротескных пределов. К тому же, вполне обыденна демонстрация силы у самцов, когда один показывает своё доменирование над другим, а последний должен припасть к земле, в силу слабости и неопытности. Вот я к чему: произошедшее показалось мне закономерными процессом воспитания, так что я не стала себя накручивать, уподобляясь тем самым видам мамаш, которые при виде любой угрозы для своего малыша, будь то соседский шпиц, или же фонарный столб, бегут в фонды помощи, откуда можно сосать всевозможные бесплатные услуги. Так что река моей жизни вернулась в привычное русло. Я ничего не меняла и не считала это необходимым.
   2018 год. Я поздно вернулась домой. Голова трещала после опробованной мной дряни, но сознание было ясным. Точно помню, что меня удивили машины, стоящие подле нашего двора, у забора, заросшего диким виноградом. Было темно. Мои ноги выполняли монотонные движения, губы зачитывали мантру. Я направлялась к себе в спальню, чтобы прилечь. Неожиданно включился свет, озарившей комнату и вонзившийся острой иглой мне в глазное яблоко. Простояв секунду в ступоре, я ,наконец, рассмотрела множество силуэтов, снующих из угла в угол в моей комнатушке, единственной деталью интерьера которой была проваленная кровать. Как оказалось, и на кухне, и в туалете тоже ходили незнакомцы. Я думаю, они заполонили и комнату Илюши, и комнату Олега, расположенные чуть вперёд по уродливому коридору. Я лишь предполагала, не в силах заставить тело, ноющее и желающее обрушиться на кровать, протолкнуть в коридор.
   Тогда, в июне 2018 года мой дом наполнили вовсе не грабители и не сатана. Это был старина Лугов со своей бригадой, бывалый офицер полиции, отслуживший в армии ни один десяток и бывший, как говорится, при чинах. Он был тем человеком, которого я называла другом. Хотя опустим историю нашего знакомства, в общем это был свой человек в полиции, тот самый, который может оказаться выгодной опорой при наличествование каких-либо затруднительных спорных ситуаций. Усадив меня на диван, он долго говорил. Его голос эхом отдавался в моих ушах, казался очень далеким, и вообще трудно было поверить, что он сидит со мной в комнате. Мерная беседа успокаивала меня, напоминая истории отца, которыми он делился со мной, не зная, что делать с ревущим ребёнком и как его успокоить, когда мать снова где-то пропадала.
   Одно предложение вывело меня из транса. Лишь одно предложение стало петлей, в которую старина Лугов меня откровенно вогнал. "Тело Илюши нашли к северу от деревни". Ночь. Полная луна освещает путь усталым офицерам полиции. Я, как корова, доверчиво следующая за своим хозяином на убой, шла за господином Луговым. Волки печально выли на луну, выплёвывая через глотки сердце. Полицейские собаки, прислушиваясь к вою, радостно бежали впереди шеренги, веля хвостами. Почему они так счастливы? Я оступилась и ударилась задницей о камень. Пульсирующая боль растеклась по телу.
   Что происходило дальше, я не помню. Рассудок совсем меня покинул. Сердце билось учащённо, на глаза наворачивались слезы, но я не плакала, отчего становилось только больнее, а дышать было и вовсе невозможно. Забыв обо всех, я представила, что ступаю во тьме в гордом одиночестве, проходя паломнический путь, путь монаха, придравшегося аскезе, а потому приблизившемуся к Богу. Я принялась читать молитвы, все молитвы, что знала, а знала я их множество. Я молила Бога о том, чтобы это все оказалось ошибкой, чтобы во тьме оказалось тело не моего сына, а чьего-то другого, чтобы это была не моя трагедия, а чья-то ещё. Избави нас от лукавого. Аминь.
   Тёмная речная гладь не отражала лунный свет, который не мог пробраться через могучие кроны деревьев. За рекой притаился коварный обрыв, футов 15 высотой, который оканчивался грядой из камней, больших и маленьких, острых и тупых. На одном из них, гладком сером камне, освящённый фонарным светом, лежало тельце, застывшее без движения и уже холодное. Ноги лежали прямо, руки свободно расположились на камне. Затем свет, направленный от нескольких фонариков, упал на лицо покойного. Без сомнений, это был мой Илюша. Черты его лица остались неизменны, только со лба струилась алая полоска, а у ноздрей крутились маленькие склизкие жучки. Неужели Бог меня оставил!? Я обронила слезу, сначала только одну, а затем они хлынули неудержимым потоком. Набрав в грудь воздуха, я, подхваченная могучими руками полицейских, заорала, пронзив ночную тишину:
   - Сынок. Илюша. Сынок. - я рыдала, мой голос звучал невнятно. Не может быть, чтобы происходящее было реальным, не может случиться со мной такая несправедливость. А если это шутка, то взять бы ее и засунуть в жопу неудавшемуся шутнику.
   - Вставай, Илюша. Ну пожалуйста! Боже! Это нечестно!! Забери мою жалкую душонку! Оставь мне сына! - теперь я выкрикивала банальные вещи, которые, вероятно, прочитала где то в трагическом романе, и теперь они роем крутились у меня над головой.
   Ну пожалуйста. Пускай чудо свершиться, хоть разок. И клянусь тебе, холодненькая нога Илюши шевельнулась. Она шевельнулась, черт побери!
   Я пришла в себя утром в больнице. Оказалось, уже прошло два дня с тех пор, как мне приснился этот злополучный сон. Но теперь все хорошо, все наладилось, я пробудилась.
   - Где Илюша? Где мой сын? - спросила я женщину в белом халате, вероятно, мед сестру, на что услышала ответ:
   - Помогите ,пожалуйста. Она снова бредит.
   Вошёл Лугов с печальной физиономией и принялся разъяснять детали. Олега, который после смерти Илюши куда-то испарился, бывалый офицер нашёл и допросил. Оказалось, этот ублюдок нашёл новую пассию и теперь вместе с ней направляется в Польшу. Его мечта- штаты, так что здесь, Олег все время хихикает, он оставаться не намерен. К тому же, что будет делать такой видный мужчина в подобной трущобе? Как оказалось, Илюшу он не убивал, более того, он поклялся, что любил пасынка, как родного, а затем, забыв о приличие, он заявил, что был бы тот девкой, он бы ему обязательно вдул. На вопрос Лугова, не замечал ли Олег ничего странного в поведении Илюши, в особенности в мае месяце, тот ответил на удивление просто: "А этот даун, по моему, математику базу на тройбан сдал. Я ему рассказал о его безоблачном будущем на стройке, после чего он убежал из дома. Я пошёл его искать, но..."- Олег ещё долго рассказывал сказки о том, как в предуборочном состоянии он бегал по лесу и искал пасынка, не зная, что бывалый офицер, опросив свидетелей, выяснил, что единственное направление, которое избрал Олег в злополучный вечер, было направление в сторону бара, где он и провёл остаток ночи, приведя себя в то самое предуборочное состояние. Конечно, у офицера оставалась много вопросов. Он побольше самой Луизы жаждал правосудия, ведь и он сам любил парня, как родного. Однако Олег оказался невиновен. Единственное, за что его можно было упрятать, это пособничество в самоубийстве, однако тогда пришлось бы и разобраться с половиной парней из класса, которые, как выяснилось, поджидали каждую перемену Илюшу и избивали его в школе, во дворе, иногда по дороге домой. Некоторые учителя знали о происходящем, но молчали, как и теперь, не готовые водрузить груз ответственности на свои хрупкие плечи и боящиеся правосудия. Только один мальчик, крупного телосложения, смело вызвался дать показания в суде, если на то пойдёт. Думаю после этого в классе появится новая свинья на убой.
   В итоге, только Лугов упорно продолжал заниматься поиском виновных, сбором информации, даже получив отбой от начальства.
   - Очень жаль, - вымолвил старый офицер, вновь навестив меня через пару недель в больнице, где я лежу, загипсованная. - Жаль, что он раньше не рассказал о том, что подвергается таким истязаниям. Возможно, тогда бы и был шанс спасти несчастного.
   Он ушёл, оставшись без ответа. Я проводила его гневным пустым взглядом, взглядом человека, у которого в жизни не осталось ни сына, ни Бога, ни веры в эту самую жизнь. А возможно это судьба? И мне с самого начала нужно было пойти не в ВУЗ, а в притон? Или выйти на улицы махать веником? Что если мои попытки одурачить судьбу разгневали Бога, и он решил отобрать у меня все, что наполняло мое существование смыслом. Хрень. Где родился, там и пригодился, верно? Начала с помойки, там и кончу.
   Мелкий дождь набрал силу и теперь, беря истоки прямо с серых небес, мощный водопад извергался на землю. Луиза опустила утомленную голову на тощие колени, выступы которых показались сквозь намоченные брюки. На ее щеках выступили слезы. Я же почувствовала лишь приток ярости, который обжигая кожу изнутри, разливался по телу. Моя блузка нешуточно промокла так, что любой идиот, оказавшийся помимо нас с Луизой на улице, мог бы запросто определить, какого цвета был на мне ливчик. Я встала и пригласила Луизу пройти в гостиницу. Та послушно проследовала за мной, и наша беседа закончилась уже за столиком в гостиничной столовой, сопровождаемая подозрительными взглядами прочего персонала, оказавшегося здесь посреди ночи.
   Заложив ногу на ногу и расправив плечи, Луиза завершила своё повествование тем, что, получив выписку из больницы, она, убитая горем, бежала прочь из ненавистного дома. Села в экскурсионный автобус, объезжающий все города, расположенные на трассе "Дон" до 3 тыс. км., предоставив ему возможность ,решить ее судьбу. Проснувшись, она высадилась уже в Кисловодске, где первое время продержалась на остатки денег, найденные дома. К сожалению, этого хватило лишь на пару недель, после чего пришлось искать работу, которую ей любезно предоставили в санатории "Арника", который , только отстроившись, как раз занимался набором персонала.
   Пожелав Луизе доброй ночи, я покинула столовую и поднялась в номер. Она ещё долго сидела за пустым столом в торжественном ночном одиночестве, вороша пробудившиеся воспоминания в затуманившемся разуме. Она не плакала, нет, слезы бы приглушили разрывающую ее грудь боль. Не зря же говорят, поплачь, и станет легче. Ни одна слезинка не прокатилась по ее мертвенно бледной щеке в ту ночь, как и в последующие. Зачем она жила? Быть может, по привычке сохранив отголоски веры, она считала, что самоубийство греховно, поэтому продолжала влачить это бесполезное существование, омытое слезами и дешевым пойлом. А ,возможно, это было глупое желание продолжать жить, такая же привычка, как и вера в Бога, только более сильная. К тому же прекратить существование можно в один миг, так что если бы на то была нужда, женщина бы давно сделала это. Тупой интерес, что будет дальше? Может ли быть ещё хуже, чем сейчас? А может ее бедный мозг не выдержал испытаний и просто дал сбои, подобно выжитому на полную мощь акселератору, который теперь начал барахлить. К тому же, подливая масло в огонь алкоголем, она заслоняла свои воспоминания густой пеленой вонючего дыма, выпущенного из сигареты.
   Что до меня, в ту ночь я не смогла уснуть, потому что мою голову разъедали тягостные мысли, подобно желоночному соку, разъедающему стенки кишечника. Одно хорошо- от всех этих нервов я смогу сбросить лишние килограммы, так бесцеремонно набранные на сегодняшнем ужине. Как же все-таки хорошо, что у меня в семье все складывается хоть не гладко и не всегда так, как я того желаю, но достаточно благополучно, по крайней мере, без всяких там смертей и тому подобного. Надеюсь, что и у тебя, Агафья, и у твоего юного воспитанника Коленьки тоже все сложится удачно. Вера в Бога- страшная вещь. Она разжигает тупой огонёк надежды в прогнившем камине, который все равно погаснет. Мысля здраво, человек гораздо большего добьётся, нежели чем тот, называющий себя верующим, который простоит весь день под иконой, задрав наверх жопу и читая заученные стихи. И из рассказа этой Луизы я вынесла более всего, что всю свою жизнь она только и делала, что билась задницей в переменку с молитвой и молилась в перемешку с битьем задницей. Ну, так проще жить, сваливая все неприятности на высшие силы.
   Я лежала, глядя на люстру, украшающую деревянный потолок и улыбалась. Я наконец осознала, каким счастливым человеком я была, и пообещала себе, что больше не впаду в уныние. Как там говориться в Библии? Уныние- грех. Ну вот и замечательно! Значит, я тоже немного верующая. За окном лил дождь, убаюкивая своей чарующей песней. Под боком, мирно похрапывая, спал утомившийся Борис, укутавшись в одеяло, которое утром он вновь бранил за неудобство. Остаток нашего отпуска я провела в тени мужа, стараясь не попадаться на глаза Луизе. Почему-то, эта женщина вызывала во мне отвращение и даже внутренний страх, будто она могла служить источником моих бед, от которого необходимо избавиться.
   Кстати говоря, можешь меня поздравить! Оказывается мой Филипп скоро женится. Он сделал предложение своей одногруппнице, и та с радостью его приняла. Сейчас я слишком занята подготовкой к свадьбе, так что это последнее письмо, по крайней мере, в ближайшие пару месяцев. Жди пригласительную открытку. Надеюсь, на свадьбе мы все встретимся и потолкуем от души.
   С любовью, Марина."
   Отложив ручку, тучная женщина в халате окинула письмо взглядом, желая исправить всевозможные недочеты. Кажется, таковых не оказалось. Лишь пару раз ее взор задержался где-то между строками, но спустя несколько секунд он уже скользил вниз, завершая чтение. Зевнув, она выключила лампочку, так что в комнате остался лишь мягкий серебристый свет от месяца. За окном возвышался все тот же печальный мрачный дуб, пугающий детей и суеверных взрослых. Кажется, уже совсем поздно. Ошибки исправлены, в любом случае, так заключила Марина и ,поднявшись на ноги, возвысилась над столом. Стул издал прощальный тоскливый скрип и умолк. Тучная женщина затворила дверь комнатки и отправилась вперёд по ночному коридору, навстречу мягкой королевской кровати, навстречу ещё одной тихой спокойной ночи, навстречу объятиям любимого Бориса. Завтра ее любимые детишки- Мартин, Сонечка и даже Филипп, со своей милой невестой, которая тоже стала родной для Марины, разбудят ее с первыми лучами солнца, чтобы провести оставшийся день на берегу озера, купаясь в молочной свежей водичке и вылавливая окуней, ведь этого так хотела счастливая семья...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"