Аннотация: Мир омегаверса, в котором власть принадлежала омегам. Ведь альфы, даже рожденные после окончания Великой Войны, продолжали умирать, достигнув определенного возраста в двадцать пять лет или даже раньше.
Часть 1
23 мая 2021 г., 11:26
- Парни, разве вы желаете быть старыми и больными? - задавал вопрос юный и нежный омега лет шестнадцати, одетый в розовый топик и голубенькие шортики, с экрана телевизора.
- Нет, - гласит хор красивых мужских баритонов, по всей видимости, альфийских, лиц и тел которых в кадре не было видно.
- А дожить до момента морщинистой и иссохшейся кожи? - подхватывал другой, не менее обаятельный, омега, наряженный в салатовую кофточку с изумрудными пуговками и розовую юбочку.
Сам разговор происходил на фоне радуги и радостно скачущих, по заснеженным лугам, единорожек.
- Или вам обязательно дожить до того момента, когда ваш "дружочек" перестанет вставать даже на течных юных омежек? - спрашивали модели хором.
- Конечно, нет!!! - слышалось за кадром.
- Дряблые мышцы вместо упругих кубиков пресса на животе? - не унимались омеги, хищно кривя нежные личики, на секунду наталкивая на мысль, что это и есть их настоящие лица, а те слащавые приторные улыбки - лживая маска. Но и осознать в полной мере не успеваете, двадцать пятый кадр прошел незамеченным, - Фу-у-у!
Ингрэм Маковэр альфа, восемнадцати лет от роду, нахмурился и демонстративно отвернулся от плоского экрана огромной плазмы, висевшей в приёмной научно-исследовательского института. Он пришёл на собеседование для участия в проекте "Философский камень". Для прохождения, так называемого, "собеседования". На деле же в такие проекты брали всех желающих, ведь альфы и без того умирали тысячами в день, а победить пандемию не могли даже ученые со всего мира, в результате чего мировое господство стало принадлежать омегам.
Еще некоторое время назад на материке проходила изматывающая война между двумя соседними государствами, которой не было видно конца и края до тех пор пока "гениальные" ученые одной из сторон не изобрели новый вид биологического оружия. Действовало оно исключительно на взрослых альф, запуская в их организме механизм саморазрушения внутренних органов, течением схожий с ВИЧ. Войну это прекратило, поскольку в стране Тэнэубра солдаты стали массово умирать, однако ситуация вышла из-под контроля и приняла катастрофический характер. Вирус перекинулся на мирное население обеих стран, а после и на весь мир, в результате чего практически все взрослые альфы погибли. Действующее правительство сфабриковало "Великий заговор бет с целью захвата власти", чтобы повесить всю вину на ученых, большая часть которых являлась бетами. Позже им устроили "Культурную" революцию. В результате всего, бетам законодательно запретили занимать высокие должности в органах власти и проходить обучение в аспирантуре. Альфы же, даже рожденные после окончания войны, продолжали умирать, по достижении двадцати пяти лет или раньше. А всему причиной - вирус, проникший в их генофонд.
- Наша лаборатория в поисках, своего рода, "Философского камня" для создания эликсира жизни, - сказал и улыбнулся профессор Сервал, пожилой ученый-омега, - а не победы над пандемией или более доступные искусственные органы альфам. В этом наше принципиальное отличие от других научных лабораторий. Мы стремимся к первому двадцатишестилетию альфы - это и будет нашей победой, и точкой отсчета для новых достижений. За долгую жизнь альф нужно бороться!
- Но по вашему телевизору только что передали стандартную правительственную рекламу для альф! - Ингрэм нашел несоответствия в словах ученого. К великому сожалению, юный альфа слишком часто сталкивался с такими несоответствиями в реальной жизни, а потому сразу замечал их.
- Я не владею телевидением, молодой человек. Из моего тут только телевизор, а не то, что транслируется...
"Здорово быть альфой!" - Гласят баннеры, афиши, щиты рекламной кампании на каждом углу, тогда как в это время на кладбищах пожилые омеги оплакивают ушедших из жизни в самом расцвете сил сыновей-альф. Вот она двойная мораль в этом насквозь прогнившем обществе.
- Хотя бы попросите секретаря переключить канал! И в этом мире я ещё родился альфой... - печально произнес юноша.
- Я рад, что вы пришли сюда по идеологическим соображениям, а не из безысходности, - также печально улыбнулся профессор.
- Омеги, беты и альфы раздельно обучаются, - начал Ингрэм о своём, о наболевшем, - детей сызмальства готовят к месту в "прекрасном" современном обществе, а идти против устоявшихся порядков запрещено. Разрешено лишь одержать победу над болезнью, изобретя лекарство от ранней смерти, на что многие альфы, с наступлением двадцати пяти лет, идут добровольно, в надежде оказать помощь другим. Некоторые, не дождавшись смерти, совершают самоубийство. Спустя двести лет ни один альфа так и не дожил до двадцать шестого дня рождения. Возможно, прошлые альфы, дожившие до злополучного дня - лишь легенда, появившаяся задолго до третьей мировой.
- Они не умирают сразу по наступлении двадцати пяти, - продолжил профессор, помогая юноше выговориться и избавиться от камня на сердце, - кто-то через месяц, кто-то через два или вовсе спустя полгода. Однако все по одной причине: отказ жизненно важных органов от функционирования.
- Самый печальный праздник для альфы - день рождения: "Ну и сколько мне осталось? День, два, месяц?". Омег учат с детства не влюбляться в альф, что до чёртиков обидно!
- Но ведь вам-то ещё нет двадцати пяти? - поинтересовался омега, альфа перед ним был молодым и красивым, но слишком юным, этим глазам тёмно-вишнёвого цвета не было и двадцати, не то что двадцати пяти.
- Я долго ждал своих восемнадцати, дня, когда буду волен распоряжаться своей жизнью и своим телом, на что родители не в силах будут вмешаться, и он настал вчера. Я уже давно всё понял и решил стать человеком науки, чтобы продлить жизни других альф. Прекрасно окончив школу, готовился к поступлению в университет на генетическую биологию, а когда осознал то, что времени катастрофически мало и до научных открытий я просто не доживу, решился посвятить свое тело во благо науки! - пафосно закончил юноша.
Профессор Сервал чуть было не засмеялся напыщенной речи юноши, но сдержался когда понял, что этот еще совсем молодой паренёк во многом прав: времени у него нет, а молодое, красивое, полное сил тело уже через семь лет будет завещано на опыты во имя спасения популяции альф:
- Я готов принять вас, мистер Ингрэм Маковэр, в нашу программу "Философский камень", - серьёзно произнес омега, - ознакомьтесь с содержанием контракта и подпишите внизу о добровольном участии и отказе от возбуждения уголовного дела над компанией в случае любого исхода медицинских действий в отношении вас и вашего тела после смерти.
Альфа подписал, не раздумывая и не перечитывая договор, после чего пожилой профессор встал и пожал ему руку со словами:
- Большое спасибо за ваше самопожертвование. Для науки ваша жизнь - дар, который невозможно переоценить. Торжественно обещаю вам, что ваша жертва не останется безымянной. У нас есть почетная доска памяти, где золотыми буквами внесены имена всех альф, отдавших свою жизнь науке во имя продолжения рода человеческого и нашей жизни на Земле.
- Спасибо! - смутился Ингрэм.
- Вам спасибо! - возразил профессор Сервал. - А теперь вам покажут вашу комнату. Обживайтесь потихоньку. С завтрашнего дня мы начнём проверку состояния вашего здоровья для проведения разного рода экспериментов и опытов.
Альфа, попрощавшись, направился к выходу, но внезапно вновь обратился к омеге:
- Вы всегда лично встречаетесь с каждым новым альфой в вашем проекте?
- Конечно! А как же иначе? Мне важно лично поблагодарить каждого человека, жертвующего свою жизнь обществу, миру, нам всем.
- Спасибо вам, профессор! От каждого альфы! - произнёс серьёзно Ингрэм, на что омега мягко улыбнулся и кивнул ему.
В коридоре альфу уже ожидал лаборант-бета, чтобы показать его новую обитель - маленькую комнату с отдельным душем и туалетом. Пациенты обычно оставались жить под крышей своего научного центра до самого конца. Некоторым некуда было идти, другие предпочитали отдаляться от родных и близких, тем самым облегчая прощание. Семья всегда может навестить своего сына или брата, но редко кто приходит, ведь сами они боятся застать альфу в предсмертном состоянии. Случается так, что некоторые альфы, в приступе паники, в последнюю минуту передумывали, убегая обратно домой. Профессор Сервал никогда и никому не препятствовал. К сожалению, добровольцев и так было достаточно, даже больше, чем разрабатываемых лекарственных препаратов.
Дедушки со стороны отцов редко поддерживали общение с внуками, ведь те являлись болезненным напоминанием о потерянных сыновьях. Детей в семьях любили, не важно альфа или омега, или бета. Просто если родился омега, то тот становился наследником капиталов семьи и родословной. Если бета - как минимум будет жить и помогать на старости лет. Если альфа, то этот ребенок заранее обречен на смерть. Отцы-альфы редко знакомы со всеми своими детьми, многие из которых нагуляны или зачаты по случайности.
Под такие печальные мысли Ингрэм поставил на пол спальни свой огромный чемодан, со всеми своими вещами и книгами, и отправился в душ, смывать с себя все пережитое за день. Вода была на удивление горячей, а пушистое полотенце мягким и дорогим, поскольку научный центр "Философский камень" старался максимально возможно окружить альф разными благами и удобствами.
Часть 2
6 июня 2021 г., 22:39
- Пап, я слышал у вас новый доброволец? - спросил довольный Алани, заглянувший в кабинет профессора, - Красавчик хоть?
- Алани, прошу, перестань. Мне и без того тяжко принимать новых рекрутов, вновь и вновь задаваясь вопросом, кто же придёт на похороны...
- Извини, я лишь хотел запечатлеть его в своём альбоме, вдруг он хорошо сложен или лицом дался, - шестнадцатилетним омегам, хорошо знакомым с этим миром, проще смириться с несправедливостями этого мира, нежели молодым альфам.
- Хорошо, но обязательно с его одобрения. Не все желают закрепить в памяти других свою печаль, - пожилой омега вернулся было к документам на столе, но напоследок сказал, - он молод, как и ты, не смей в него влюбляться! Ничего хорошего из этого не выйдет...
- Я в курсе, папа... не буду...
Так легко мы в шестнадцать лет, не задумываясь, обещаем не влюбляться, но разве такое возможно? Все мы знаем, что сердцу не прикажешь, особенно сердечку.
- Я художник, просто художник, - репетировал Алани по дороге разговор с новым альфой, - пришёл вас нарисовать. Ну и что, что я сын профессора Сервала? Я не его сын... Я художник... подумаешь, начинающий, но дел это не меняет.
Омега, стоя перед дверью, постучал в ожидании, когда ему откроют. От болтливого помощника-беты, он выведал номер квартиры и этаж альфы.
Когда ответа не последовало, Алани надавил на дверь, костяшками пальцев, и та отворилась.
- Здравствуйте, я-а-а, - осёкся омега, осознав, что апартаменты пустуют.
Он уже разворачивался к выходу, когда понял по звукам воды, доносящимся из ванной комнаты, что хозяин принимает душ. Тогда Алани опустился на стул, разложил на письменном столе тетрадь для набросков с пеналом для карандашей и попутно открыл камеру на телефоне.
Омега предпочитал рисовать эскизы с натуры, но у альф, спустя время, как правило, не находилось времени на позирование, поэтому, по истечении нескольких сеансов, Алани приходилось довольствоваться отснятым, на камеру телефона, материалом. По этой причине омега сначала фотографировал, а после приступал к рисованию, чтобы альфа не успел "откосить" или, что хуже, умереть.
Омега, в ожидании альфы, прислушивался к звуку, падающих капель, пока сидел в телефоне. Спустя пару минут, дверь распахнулась, явив свету, коим является Алани, новенького по имени Ингрэм. Однако омега предполагал, что мужчина выйдет, завёрнутый в полотенце, но что-то пошло не так, когда увидел совершенно обнаженного парня с полотенцем, покоящимся на плечах, с копны темно-каштановых волос которого, капала на пол вода.
Сам того не осознавая, омега начал фотографировать крупный член парня, его идеальный пресс, широкие плечи, аккуратные предплечья.
- Чёрт! Ты ещё кто такой? - Ингрэм испуганно прикрылся полотенцем, осознав присутствие незнакомца лишь по щелчкам камеры, - Здесь нельзя снимать! - произнёс он официальным тоном.
- Извините, но я - сын профессора Сервала, - шокированный увиденным Алани сказал именно то, что озвучивать категорически не собирался, он не хотел пользоваться именем папы, чтобы получить разрешение на портрет, - я хотел бы вас нарисовать.
- Ладно, рисуйте, - альфа скривился, но запретить живопись омеге, тем более сыну хозяина и главы научного центра, побоялся - выпрут ещё, а возвращаться домой к рыдающим папе и отчиму совершенно не хотелось. Может и не представится возможности сбежать от их опеки в следующий раз, - но вот фотографировать мои причиндалы разве обязательно? Неприлично же, не?
- Извините, я не хотел, - "хотел - продолжил самому себе Алани - ещё как хотел, остановиться не мог", - я должен сделать фотографии на случай, если вы будете не в состоянии позировать.
- Когда умру что ли? - уточнил юноша, - Долго же вы творите...
- Нет, на случай, если будете заняты чем-то другим, более важным, - омежка ужаснулся от мысли, что такого красивого и молодого альфу не минует смерть.
Хорошо накачанное тело, темные глаза, тонкий нос, пухлые губы, про член, вообще без комментариев. Даже в интернете омега не видел такой идеальной головки, хотя он, между прочим, частенько обращался к нему в поисках вдохновения, особенно в периоды течки.
Идея пришла молниеносно:
- Я буду рисовать ваш член. Он очень красивый!
- Что, прости?! Ваш папа меня убьёт раньше, чем я скончаюсь, - "во попал!" - думал Ингрэм, если откажешься выгонят из проекта, если согласишься вообще забьют до смерти! По закону любое противоправное действие, направленное против омеги, карается самым строгим образом - точно расстреляют!"
Вся власть в мире принадлежала омегам, наиболее защищённому народу по всем фронтам. Альфы и беты хоть и сильны физически, но куда им перед силой закона, а тот, в свою очередь, всегда был и будет на страже омег - дарителей жизни. Мир стал добрее с переходом бразд правления в руки омег, ведь те ,в отличие от альф, которым подавай войны да соревнования, стали вкладывать деньги в музеи и науку, а не во всякую технику да базы военные, ввели расстрелы и повешенья, которые предусматривались за сексуальные преступления.
Эти мысли вихрем пронеслись в голове альфы: "О-папа этого юного омеги может сказать, что это я принудил его сына к сексу! Кому скорее поверят: восемнадцатилетнему неизвестному альфе или учёному с мировым именем и к тому же омеге? М-да, вопрос риторический".
- Я художник! Не мешайте мне творить! - пока альфа медленно соображал что к чему, омега гордо встал и вдохнул поглубже, - А то папе нажалуюсь! - Алани интуитивно понимал, куда давить, чтобы юный альфа не сопротивлялся, ведь теперь его красивый член хотелось не только рисовать, но и трогать. Такой ли он на ощупь, как на фото: живой, чувственный, бархатный и соблазнительный.
- Ладно, сказал же, можете рисовать. Начинайте уже, - покрасневший юный альфа сел рядом на кровать, отбросил полотенце в сторону, раздвинул ноги и отвернулся, потому что стыдно: "Родители, если узнают об этом, будут в шоке! И поделом, конечно! Я - идиот!"
Алани схватил карандаш и начал рисовать. Выводил нервные штрихи, подрагивающей рукой, ведь ему дали добро творить, не важно какой ценой: "Потом всё исправлю, объясню и извинюсь..." Из неловких движений и затуманенного взгляда рождалось произведение искусства: член был наполнен гармонией страсти и силы, крупный извивающийся, переливающийся выпуклыми венками и впалыми изгибами - рисунок оживал, словно напрашивался в руки.
- Спасибо, на сегодня всё! Завтра днём продолжим, - Алани встал, схватил свои вещи и выбежал из комнаты, смущенный - "Ох, если папа узнает - точно убьёт" - пронеслось у него в голове.
Ему хотелось побыть наедине, чтобы насладиться счастьем, иметь возможность рисовать такого красивого альфу. Образ его до сих пор стоял перед глазами: такой горячий, смущенный, одним словом, совершенный юнец. Альфа оказался доверчивым малым, раз поверил в то, что Сервал накажет его за то, что тот не даёт себя рисовать своему сыну-сорванцу. Скорее, профессор убил бы Алани за вторжение в частную собственность, наглость, бесстыдство и самодурство, ведь учёный относится к своим подопытным со всем уважением, всячески пытаясь скрасить их серые будни. Благодарность за вклад в науку души и тела - вот, что теплится в сердце профессора.
Омеги, будучи доминирующим классом, относились к альфам с уважением и трепетом - те были вечными детьми, которым волею судьбы так и не предстоит вырасти. В правительстве время от времени обсуждались проблемы деторождения и возрождения альфа-самцов искусственным путём. Омеги все чаще задумывались, что будет, если альфы вообще перестанут рождаться. Все половозрелые особи были обязаны сдавать сперму в банки возрождения человечества и кровь - в генофонды. Пожилые омеги в правительстве годились юным альфам в отцы и деды, поэтому по возможности охраняли их, скрашивая последние месяцы, дни и часы.
Ингрэм выдохнул и принялся разминать скулы и суставы, которые свело от смущения, словно он временно изображал античную статую в музее.
Юный альфа, подписавшись на опыты, понимал, что отказался от себя и своей жизни, а ученые будут не только видеть его нагое тело, но и трогать, проводя не всегда приятные эксперименты. Но он не думал, что станет натурщиком для маленького извращенца - сына главы лаборатории. Вот она несправедливость во всей красе - даже пожаловаться некому, сам подписался на это, сам и расхлёбывай кашу.
Алани, сидя у себя в комнате, наслаждался просматриванием фотографий юного альфы. Сначала исправлял свои рисунки, добавляя цветными карандашами объём нарисованному альфийскому члену, подрисовывая фиолетовым карандашом венки, а розовым - углубляя впадинки на коже под ними. Сам не заметил, как мечтая, лег на кровать, стащил джинсы и трусы и, вдохновленный своими же чувствами и образами, стал себя гладить. Представлял новенького альфу своим, проводя с ним воображаемую течку.
- Да, Ингрэм, сильнее, глубже! Уже почти всё, давай тоже! Кончай! - и затрясся в оргазме.
Так бурно и мощно юный омега никогда раньше не кончал. И решение проблемы с новеньким пришло в неоперившуюся мальчишескую голову, как гром средь ясного неба...
Часть 3
17 июля 2021 г., 14:51
"Ингрэм будет моим единственным навсегда!" - решил для себя омежка.
Утром, по окончании занятий в школе, омега отправился "донимать" новенького. Алани горел желанием продолжить наброски вожделенного тела. Он хотел закончить с членом, чтобы дорисовать тому обнажённое, разгорячённое и пышущее здоровьем тело юного альфы.
Омега, стоя перед желанной дверью, глубоко вдохнул, чтобы на выдохе перейти в наступление:
- Будь что будет, - проговорил он, словно по слогам, а после осторожно постучался.
Алани не знал, чего ожидать от альфы. Вдруг тот окажется достаточно смышлёным, чтобы проверить: получил ли омега разрешение профессора рисовать с натуры. Тогда омежке конец, потому что папа выгонит его из научного центра к чёртовой прабабушке. Как мы уже знаем, профессор Сервал относится со всем уважением к своим добровольцам, а потому не простит своему сынишке-проказнику такую бестактность в отношении альфы.
Однако, к счастью, Ингрэм сообразительным не был.
- Опять ты! - альфа, к несчастью омеги, был одет, причёсан и серьёзно настроен на разговор.
- И тебе привет! Раз ты не занят, тогда раздевайся, я сейчас подготовлюсь и мы продолжим, - наглости омежке не занимать.
- Ладно, только быстро. Предупреждаю, надолго меня не хватит! - смущённый альфа, отвернувшись от омеги, начал раздеваться в углу комнаты.
Алани по привычке достал свои карандаши и развернул любимый альбом. Тогда Альфа уселся рядом на краю кровати, широко расставил ноги, руками облокотился о кровать и до противного скрежета стиснул челюсти, отвернувшись багровым лицом к стене. Ингрэм силой заставлял себя думать о чём угодно, например, о победе профессора над старением и смертью:
- Награду за смелость и самоотверженный труд на благо человечества получает альфа Ингрэм Мак... - но гром аплодисментов в голове альфы сорвался самым злополучным образом.
Омега начал гладить его член обеими руками, не в силах отвести глаза, при этом высунув кончик языка.
- Трогать нельзя! Что ты себе позволяешь? Смотрю, ты в конец обнаглел! Я и без того с трудом сдерживаюсь! - альфа сжал колени и заорал на юного проказника так сильно, как мог, позабыв об юридической ответственности за нанесение морального ущерба правящей трети человечества.
- Я всего лишь хотел убедиться в том, что он правильно лежит... для реалистичности...э... рисунка... - промямлил заИ́ка-виновник.
И альфа пропал, стоило этим нежным шаловливым пальчикам коснуться члена, как тот уже по стойке смирно стоял в боеготовности. Признаться честно, он и раньше-то не особо лежал, но да ладно...
Ингрэм тяжело вздохнул, смиряясь с очевидным - этот засранец маленький мерзавец никуда не денется и будет мучить его все оставшиеся годы. Да и сам альфа не готов отпускать омегу, тем более сколько ему там осталось? Правильно, "с гулькин нос".
Несколько дней подряд Ингрэм сдавал анализы на кровь, мочу и кал. За это время Алани утвердился в мысли поцеловать альфу. Уже в постели он представлял себе, как всё пройдет: альфа не только рад будет ответить на него, но и по собственной инициативе поцелует омегу.
Вдохновлённый своими мечтами, Алани с утра отправился на поиски своего предмета воздыхания. Однако в комнате альфы не оказалось, и омега спустился в научную лабораторию, где его тоже не было. Внезапно из соседней комнаты раздались стоны и задушенные крики. В кругу бет данного центра она именуется "Понторезкой". Алани никогда не интересовался происхождением этого названия, да и ни разу не был в самом помещении, чтобы знать, каким оборудованием оно было оснащено.
Альфа быстро нашелся, одиноко привязанный в распятой позе к странному и в то же время пугающему прибору. Учёные и медперсонал были заняты полицейской машиной, что сигналила внизу. Как оказалось, полиция гналась за вандалами, что портили внешний вид зданий города и не обошли стороной научный центр, выцарапав на нём "МТИПНЖ", которое расшифровывалось как: Мы тоже имеем право на жизнь.
Альфы оставляли такие надписи на стенах лабораторий. А стоило это делать на стенах государственных учреждениях, чтобы знали. А то, кто как не они, занимались финансированием дурацких реклам, вместо того чтобы вкладываться в научные разработки, при этом нагло вешая лапшу на уши простому народу? Они словно специально ждали пока альфы и вовсе перестанут на свет появляться, чтобы явить народу банк для замораживания спермы и ДНК, для будущего клонирования. Непонятно и то, как они собираются дальше эту жизнь проживать, ведь если омеги и боролись за права, то только в угоду выживания своего рода, что, в принципе, некое проявление эгоизма, но оно и понятно, каждый карабкается, как может. Что касается бет, спросите Вы? Они удобны в быту, да и при воспитании потомства пригождаются, но не более, будем честны.
Алани оцепенел на месте от увиденного, такого поворота он точно не ожидал - мучить парня, добровольно согласившегося отдать себя науке... Где такое видано? Он не думал, что собственный родитель будет такое вытворять. Омега кинулся лихорадочно отвязывать своего альфу от прибора. Тот продолжал стонать, но реже, цепляясь всеми конечностями за своего героя. Ингрэм был полностью нагим, но омеге было совершенно не до любований, альфе требовалась срочная помощь.
Алани набросил на альфу медицинский халат, запахнув на талии, и наткнулся на очень странную "деталь" - член замученного страдальца стоял так крепко, что хоть гвозди им забивай.
"Ладно, потом разберёмся, может он вообще мазохист или там саб какой-нибудь" - прикинул наскоро спасатель.
Ингрэм, ничего не говоря, цеплялся за своего спасителя. Уже в своей комнате он и вовсе набросился на омегу с кучей слюнявых, первых в жизни поцелуев, на которые Алани с радостью ответил, даже решился погладить "деталь", на которую обратил внимание ещё в коридоре возле "Понторезки". На что альфа издал не то крик, не то визг и заляпал халат белесой жидкостью с запахом. Омега хоть и испугался, но помог альфе, из которого, казалось, все кости из организма разом вынули, усесться на краю кровати и положить босые ноги. После всего произошедшего омега отошёл, не желая досаждать юноше ещё больше своими попытками рисовать картину против воли.
- И что это было, чёрт возьми, Алани? - закричал разъярённый родитель, ворвавшийся в комнату отдыха без стука.
- О чём ты, папа? Я тут ни при чём! - испугался смутившийся омежка, вовсю пытающийся ретироваться из своих же покоев, но попытки того обернулись крахом, так как был пойман и усажен обратно за стол, за которым обычно занимается математикой.
- Ты зачем похитил альфу Ингрэма Маковэра из лаборатории? Он вообще-то сдавал сперму в банк воспроизводства.
- Что? Так это была простая сдача анализов? - Алани сначала не поверил. - Мне показалось, его пытают и насилуют...
- С чего это вдруг? - воскликнул профессор Сервал, - Каждый альфа старше восемнадцати обязан сдавать сперму и своё ДНК!
- Но, папа, он стонал, весь голый и привязанный! - Алани хотелось расплакаться от несправедливости мира.
- Нет, дорогой мой, он был обнажён и зафиксирован. А это не одно и то же!
- Хорошо, извини, я не знал. Я лишь помочь ему хотел... - омежка сорвался на рыдание, ведь мало того, что его напугала странная комната, стонущий альфа, так ещё и единственный родитель во всю ругался на него.
- С каких пор ты стал совать свой длинный носик в мои исследования? - строго отчеканил негодующий профессор. - В этом заключается моя работа. Вот дома капризничай да балуйся, а здесь ты должен обучаться, а не шататься по лабораториям.
- Хорошо, папа, я больше так не буду... Мне стало его жалко, да и что за глупое название "Понторезка"? Что оно значит?
- То и значит... Ай, не важно, я поговорю с обслуживающим персоналом, в самом деле, что за глупое название. А теперь марш домой делать уроки, приду вечером - всё проверю! К слову, куда подевались все лаборанты? Как ты вообще очутился без присмотра в этой комнате?
- Подростки снова написали на стенах здания МТИПНЖ.
- Нужно усилить охрану на входе, только проблем с юными альфами нам не хватало... И ещё. Ты же знаешь, что комнаты альф оборудованы видеокамерами с двадцати четырёх часовой видеосъёмкой? - устало поинтересовался родитель.
- Нет, не знал. А к чему камеры? Неужто вы подсматриваете за переодевающимися альфами?
- Что за глупости! А ещё моим сыном зовётся! - о-папа покачал головой. - Камеры установлены, чтобы контролировать состояние испытуемых, во избежание неприятных ситуаций со здоровьем.
Часть 4
23 января 2022 г., 23:24
- Так что всякие глупости там совершать срочно перестать! Вы и так стали посмешищем всех охранников и лаборантов! - пожилой омега строго посмотрел на сына. - Короче говоря, Алани, сейчас у меня нет времени на пустые разговоры. Я готовлю доклад на сентябрьскую научную конференцию о проделанной нами работе и полученных результатах. Ты вообще в курсе, что все ученные мира обмениваются самыми весомыми достижениями в области продления жизни юному и "слабому" полу? Так что можешь быть свободен и больше не мешай нашей работе, и забудь об этом альфе! - последние слова профессор произнёс, открывая свой рабочий файл на персональном компьютере.
Расстроенный омега отправился в свою комнату обдумывать свои глупые и скороспелые решения.
А главное лицо, навечно прописавшееся в омежьих мыслях, сам в своей комнате обдумывал как бы соблазнить и присвоить себе одного юного и наглого сына профессора Сервала. Забыть не мог чьи-то шаловливые пальчики, а член задорно вскочил, солидарно радуясь.
Как правило, каждый омега рожал детей до тех пор, пока в семье не родится первый омега - для продолжения рода. Хотя бы один альфа - это необходимое условие политической лояльности или, когда омега, родив только альф, больше не может иметь детей по возрасту или состоянию здоровья. В стране каждый день строились детские дома для альф, от которых отказались при рождении - это законно, никто не осудит, не надо растить ребенка, обреченного на смерть - ведь бороться бесполезно.
"А раз так, то и Алани необходимо выйти замуж, тогда почему не я, а кто-то другой? - думал Ингрэм. - Всем альфам умирать одинаково!"
Ингрэм решил принять этого наглого омегу и больше не отказывать всем его капризам, даже самым развратным. Дать трогать себя и рисовать, и - чем черт не шутит - облизывать. Но Алани как подменили, вдруг он перестал приходить к альфе и самым наглым образом заставлять того обнажаться. Перестал даже здороваться, если они неловко сталкивались в переходах научного центра. Ингрэм не мог понять, что произошло, что он сделал не так. Альфа подолгу вглядывался в своё отражение в маленьком зеркале своей ванной, как и когда он перестал быть тем самым альфой, что вдохновлял омегу рисовать его. Или возбуждал...
И альфа начал преследовать Алани, когда тот сам перестал приходить преследовать его.
- Омежка, привет! Как дела? - альфа наигранно весело перекрыл омеге проход в столовую, пользуясь шансом, что они оказались наедине.
- Уйди! Ты мне больше не нужен! - Алани говорил грубо, смотрел в пол, но если бы альфа приподнял пальцами его подбородок, то убедился бы, что что вся эта бравада совершенно наиграна и омеге на самом деле хочется обнять свою модель и - или заплакать: сам пока не решил.
- Это потому что я умру? - альфа вмиг стал совершенно серьёзен. - Все альфы умрут! Какая разница? А я не против, если до этого ты будешь развлекаться со мной, рисовать мой член или использовать меня и его как-то иначе!
- Ты считаешь, что я тебя использовал?
- Да, а что нет?
- Нет, конечно! Просто ты мне понравился, и я искал способ обратить твоё внимание на себя!
- Ну и отлично! Считай, что у тебя получилось! - ответил Ингрэм весело, он-то не знал о мучительном разговоре отца и сына пару дней назад.
- А плевать! - Алани поднял голову и впился в сухие губы молодого альфы напротив.
* * *
- Проходите, мистер Маковэр, я давно хотел с вами поговорить, - глава лаборатории улыбнулся, - садитесь удобней. Как вы вообще себя чувствуете? Новые лекарства не беспокоят?
- Нет, спасибо, всё хорошо, - ответил Ингрэм, - на прошлой неделе был зуд подмышками, но лаборант мистер Санджи-Гаря дал мне успокоительное и всё прошло.
- Ну, вот и хорошо. Я как раз собирался рассказать вам историю моей жизни, - профессор прервался на мгновение и мучительные воспоминания нахлынули с новой силой, обычно они и не отпускали Сервала ни днём, ни ночью, но иногда были особенно болезненными, - не бойтесь, это не займёт много времени. Мой любимый альфа, отец Алани и ещё шести моих сыновей-альф, Стэфэн, умер, как и большинство альф в возрасте двадцати пяти лет. Я бы показал вам его фотографию. Многие годы я держал наши семейные фото здесь, на рабочем столе, пока это не стало слишком болезненным. Сейчас все они дома в большой черной пластиковой коробке, непрозрачной. Мои сыновья альфы - мой жизненный стимул работать и найти спасение для таких как вы. Слава Богу,
все мои дети пока живы, старшему мальчику Альфидэру уже двадцать два года - время не резиновое - как вы знаете. Поэтому мы и спешим... Горе выгрызает место в сердце и остаётся там навсегда, но и может стать отличным мотиватором, скорбь становится решимостью, а боль - действием. Мне не хочется признавать правду, но скорее всего Алани - единственный из моих детей, который переживёт меня. Средние близнецы учатся в университете на факультете биоинженерии. Остальные живут на другом полушарии, тратят своё время и мои деньги на путешествия, но я не против, пускай развлекаются пока могут, - пожилой омега остановился перевести дыхание.
- Зачем вы рассказали мне всё это? - удивился Ингрэм. - Или вы всех своих подопытных посвящаете в тайны своей семьи?
- Вы не подопытный, мистер Маковэр, а участник научного проекта! - исправил профессор, - Нет, никогда никого не посвящаю в свою личную жизнь, хотя никакой тайны там и нет! Я хочу знать, с моим сыном это у вас серьёзно?
- Да! Я хочу стать его законным мужем! Я, - молодой альфа тяжело вздохнул, покачал головой и продолжил, - понимаю, что у меня нет ничего ценного предложить вашему сыну... Но я такой же альфа, как и все остальные, умру в двадцать пять, тогда почему не я? Я люблю Алани, почему кто-то другой должен стать его мужем?