Афганистан, городок советских специалистов Самархель в пригороде Джелалабада. Отряд группы "Каскад" изнывает от невыносимой жары, установившейся в начале мая 1981 года.
Спать в палатках стало невмоготу. Исхудавшие офицеры бесплотными тенями скользили к бассейну, ныряли с простынями в воду и возвращались под удушливые пологи, накрывшись мокрой тканью. Тяжелее всех переносил жару командир группы полковник Стрельцов, добрый пожилой дядька, ветеран партизанского движения на Украине. Днём он прятался у партийных советников, в их благоустроенных домах, оборудованных кондиционерами, а вечером возвращался в парную своей одноместной палатки. Фельдшер группы пичкал полковника сердечными каплями. Командирский шатёр пропах валокордином, корвалолом, нитроглицерином и прочими сердечными снадобьями.
Из Кабула срочно был доставлен бакинский кондиционер "Арктика". Шумный агрегат был установлен в командирскую палатку. Казалось, старый партизан вздохнул с облегчением. Но от летнего зноя не спасала даже азербайджанская техника. Кондиционер работал на форсаже, визжал как циркулярная пила, плевался конденсатом, но был в состоянии охлаждать только себя. Полковник уже готовился передать "царство" в наследство своему заму "Дону Педро", как гений капитана "Репы" пришёл ему на помощь.
Смышленый "Репа" вместе с солдатами за день соорудил из снарядных ящиков некое подобие хижины дяди Тома или хибары пана Тыквы из детской сказки про Чиполлино. Ширина стен крошечного домика не превышала размеров кондиционера, воткнутого под его крышу. Внутри был оборудован "трон" на одну персону и маленькое круглое окошечко из пуленепробиваемого стекла. Теперь оживший полковник принимал своих подданных в личном кабинете, похожем на приусадебный туалет. На приёмах расстояние между монаршей особой и вассалами не достигало и десяти сантиметров, так что бравый партизан во время доклада вынужден был пялиться на оплавленные пупки своих подчинённых. После завершения строительства архитектор и прораб Вовка по кличке "Репа" был осыпан всеми доступными по уставу милостями и трижды пивал чай, стоя напротив своего командира.
Разобравшись с жарой, командир уже был в состоянии принять высокую комиссию из Кабула, которая совершала регламентный облет мест расквартирования команды "Каскад".
Его подчиненных все эти комиссии ни мало не беспокоили. Шла планомерная боевая работа. Однако накануне очередной проверки запасы боеприпасов в отряде были близки к истощению. Следующий завоз ожидался в конце мая, а на носу висели две операции, которые без пополнения арсенала провести не было возможности. Комиссия приехала, когда у "каскадеров" созрел план.
Гости из Кабула уже гудели в командирской палатке, когда капитанл Крестов собрал под навесом совещание своей группы.
- Слушай сюда, мужики, - начал он, - через неделю мы выдвигаемся в Каму и Гошту для проведения операции, которую разработал Олег Филимонов. Мы располагаем достоверной информацией, что нападения на Самархель (база "каскадеров") будут продолжаться. Все это требует дополнительного оружия и боеприпасов. Согласны?
Собрание закивало головами.
- А что для этого нужно сделать? - выразительно шевеля усами, спросил он собравшихся.
- Послать в Кабул телеграмму! - догадался Герман.
- Ответ неверный. Нам нужны боеприпасы уже завтра и много! В общем, мужики, сегодня ночью устраиваем образцово-показательный бой.
После совещания Герман пошёл в красный уголок дорисовывать Карла Маркса. Справившись с классиком, художник приступил к эпическому полотну "Смерть партизана". Художник уже перешёл к главному герою, похожему на полковника Стрельцова, как в "красный уголок" зашёл сам прототип собственной персоной. За ним ввалилась захмелевшая комиссия.
Оглядев храмовый комплекс, члены комиссии потянулись к выходу, а полковник скомандовал: "Герман, и ты с нами!"
Командирская палатка загудела. После доброго десятка тостов приезжий толстый майор изъявил желание "проветриться". "Налево - по тропинке..." - крикнул ему вдогонку полковник Стрельцов.
Герман цедил пиво, когда майор вернулся.
- Ну, вы и шикарно живете! - радостно сообщил толстяк, - не туалет, а царский трон, и никакого запаха!
- Стараемся, - скромно ответил Стрельцов, - туалет - он как душа, всегда должен быть чистым.
- Вот и я про то. И бумаги кругом - сколько хочешь, - дополнил свои впечатления толстяк.
Герман чуть позже тоже захотел облегчиться. Спросив разрешения, он пошёл в недавно вычищенный солдатами дощатый клозет на четыре персоны. Выравнивая давление после двух бутылок пива, он посветил вокруг фонариком, но никаких залежей бумаги, обнаруженной толстяком, не заметил. "Странно, - подумал Герман, - и запах вроде как в наличии. Льстил, что ли, толстяк..."
На обратном пути Герман зашёл в свою палатку. Офицеры драили автоматы и рассовывали по карманам гранаты.
- Ну и когда? - спросил вошедший.
- Через двадцать минут начинаем, - ответил Крестов, - ты их всех уводи к городку, пусть у советников схоронятся. А пока, давай возвращайся, чтобы не хватились.
Герман послушно вернулся в командирскую палатку. Толстяк играл на гитаре, вальяжно откинувшись в кресле, и пел довольно приятным голосом. Компания дружно аплодировала, требуя продолжения. Герману начинало все это нравиться. А командирская палатка уже разрывалась от рёва не на шутку разошедшегося начальства.
Все получилось, выполнен приказ!
И слава тем, кто залил мрамор кровью,
Кто предпочёл погибнуть среди нас,
А не бежать домой, прикрывшись корью.
Насадим память нашу на штыки
И будем вечно помнить, как когда-то
На пулемёты шли не штрафники,
А мирные и честные ребята.
Ещё звенели струны в последнем аккорде, как внезапно грохнул ужасающий взрыв. Единственная лампа погасла. "Ну, Крестов, чудила, - мелькнуло в голове у Германа, - так и переборщить не долго". Затрещали автоматы. На маковом поле одновременно ухнули две гранаты.
"В укрытие! - героически взметнув руку вверх, заорал Герман. - За мной, товарищи!" Гости восприняли его призыв буквально и в тот же миг, опрокинув центральный шест, завалили палатку. Когда начальство выбралось на воздух, вокруг кипела нешуточная схватка. Со стороны бассейна в воздух взметнулись и зависли осветительные ракеты, заливая мертвенным светом поле боя. В ближайшем окопе строчили из автоматов "каскадёры". На левом фланге беспорядочно метались в трусах и майках солдаты.
"В укрытие!" - что есть силы снова воскликнул Герман и бросился в сторону домов. Ошалевшее начальство кинулось за ним. Обежав "домик пана Тыквы", компания выскочила на дорогу. "Куда это мы! - пришёл в себя полковник Стрельцов, - назад, в окопы!" В это время во всём городке погас свет, и поле боя погрузилось во тьму, разрываемую автоматными выстрелами и взрывами гранат. "За мной!" - хрипло крикнул командир "Тибета" и первым нырнул в темноту. За ним ломанулись остальные. Через секунду высокие гости опрокинули штабной домик старого партизана, разбив вдребезги бакинский кондиционер. Стрельцов уже был на позициях и пытался принять командование на себя. "Откуда стреляют?" - спрашивал он у вошедших в азарт каскадёров. "Отовсюду!" - орали офицеры, непрерывно ведя огонь и отбрасывая в сторону пустые рожки.
- Крест, может, хватит? - постучав пистолетом по каске своего командира, попросил Герман. - У них и так полные штаны.
- Пожалуй, - согласился Крестов, запуская вверх зелёную ракету.
Стрельба постепенно стихла, зато рядом в лагере "Кобальта", кажется, все только начиналось.
- Вот дурни, - прокомментировал разгорающуюся пальбу командир первой группы.
- А ты что хотел? Сам заварил, а другие расхлёбывают.
У капонира прогремел очередной взрыв.
- А это что? - встревожился Герман, - наши никак не угомонятся?
- Успокойся, Гера, это танк проснулся.
- Какой танк! Мина рванула!
- Нет, танк!
- Нет, мина!
- Герман, если ты не заткнёшься...
Но договорить Крестову было не суждено. Резкий взрыв прогремел у самых окопов.
Наконец утробно рявкнул танк. На другом стороне Самархеля очнувшийся "Кобальт" послал через дорогу первые мины. Где-то в районе КПП снова прогремел взрыв. А дальше все пошло по привычному сценарию.
Утором Герман застал полковника Стрельцова, стоящего у поверженной будки.