Нападение получилось стремительным. Лев Глебович, шагавший вдоль лечебного корпуса, услышал топот - и мгновение спустя грузный человек резко прыгнул из-за угла. Однако нападавшего ждал молниеносный отпор. Через несколько секунд поверженный противник с заломленными руками лежал на траве и голосил:
- Помогите! Убивают!
- Молчать! - рявкнул Лев Глебович. - Вокруг никого.
- А вы? - жалобно простонал нападавший, с ужасом глядя на рукоятку револьвера, чуть показавшуюся из кармана победителя. - Забирайте все, только жизни не лишайте!
- Я не разбойник, а военный - на лечении...
Выяснилось, что неизвестный просто спешил по важному делу. Экипаж извозчика сломался. Пришлось бежать, и вдруг камень попал под ноги... Тучный человек с красным потным лицом действительно мало походил на злодея. Он оказался репортером Н-ской городской газеты Петром Павловичем Пудовым.
- Меня сегодня, Лев Глебович, уже чуть не убил главный редактор, - возбужденно рассказывал он по пути к жилым зданиям курорта, - словно муху - газетой. Столичной. Оказывается, в наших краях поселилась сама Эльза Хвостова! А наш главный только сегодня узрел заметку недельной давности: граф и графиня Хвостовы отбыли в Н. на воды для отдыха и лечения. Теперь мечусь в поисках... Не дай бог шельмецы из других газет опередили...
- Не беспокойтесь, - ухмыльнулся Лев Глебович. - Вашему чутью можно позавидовать. Госпожа Хвостова здесь.
- Может, вы знакомы с графиней? - воскликнул репортер и буквально расцвел.
- Да, еще по Петербургу.
- Изумительно! Вы позволите...
- Нет, - отрезал Лев Глебович. - О графине - ни слова. Пусть сама решает, что сообщать прессе.
- Но представить меня госпоже Хвостовой не сочтете за труд?
- Разумеется.
Но с интервью господина Пудова все-таки опередили - правда, не его конкуренты-газетчики, а полиция. Растерянная служанка Лушка сообщила, что в покоях госпожи - помощник пристава. Репортер не смутился, договорился с Лушкой и вложил той в ладонь монету. Сам умчался собирать материал о происшествии.
Лев Глебович из вестибюля в окно увидел у здания курзала усатого околоточного надзирателя в светлом мундире. Полицейский разговаривал со смазливой кухонной девкой Машкой. Она держала в руке с пяток дохлых крыс за хвосты, а под взглядом полицейского съежилась и прятала глаза.
О серьезности происшествия говорило и присутствие в жилом корпусе высокого чина - городского пристава в черной форме. В сопровождении хозяйки курорта тот медленно шагал по коридору и осматривал каждую дверь покоев постояльцев.
- Господин пристав! - обратился к нему Лев Глебович, показав удостоверение. - Не угодно ли пройти ко мне?
В номере пристав почтительно вернул документ, расположился в кресле и пояснил:
- Господин штабс-ротмистр, дело весьма деликатное и неприятное. Пока вы изволили прогуливаться, ваша соседка княгиня Анна Андреевна Румянцева обнаружила пропажу драгоценностей. Исчезли два золотых браслета тонкой работы с изумрудами и бриллиантами и золотой перстень с рубином. Графиня в слезах, был даже обморок - приглашали доктора. Хозяйка в панике - такой конфуз. Вы здесь уже недели две, как мне сообщили. Может быть, заметили что-то подозрительное? Мне показалось, что ее сиятельство несколько прохладно отзывались о госпоже Хвостовой - чуть ли ни с намеком...
- Показалось, господин пристав! - рассмеялся Лев Глебович. - Да, некоторый холодок в отношениях графини Хвостовой и княгини Румянцевой ныне проявляется. Но с графиней я знаком по Петербургу и осведомлен, что ранее обе дамы были весьма дружны. Теперь графиню, похоже, забавляет некоторая недоброжелательность княгини. Их мужья и вовсе закадычные друзья. Накануне с компанией уехали на охоту - на несколько дней. Водное лечение их утомило... Но, господин пристав, я помимо лечения выполняю некое поручение. Взгляните, - Лев Глебович достал из ящика шкафа фотографию, протянул собеседнику и продолжил: - Иван Хватов, активист боевой организации партии эсеров. По оперативным данным, находятся в ваших краях. Весьма опасен и хитер. По его следу пущены несколько филёров Южного охранного отделения корпуса жандармов. И я нас прогулках приглядываю за окрестностями. После ранения весьма полезно. Хватов не погнушается и хищением, может подкупить или запугать прислугу. А вырученные средства пустит на оружие.
- Только этого нам не хватало! - буквально простонал пристав. - Но чрезвычайно вам признателен, господин штабс-ротмистр. Вы позволите взять снимок?
- Пожалуйста. У меня эта физиономии навечно в памяти. Как раз от Хватова я получил пулю в грудь три месяца назад - в перестрелка после теракта... И еще. Лушка Лаптева, которая в услужении у графов Хвостовых, баба непростая. Детей бог не дал - в младенчестве умирали. Мужа ликвидировали при подавлении крестьянского мятежа в пятом году. Вскоре графиня забрала ее в Петербург. Забавно: Лушка весьма похожа на госпожу Румянцеву. Княгиню сей факт раздражает. И Лушка прекрасно ту неприязнь чувствует - черт знает, что бабе в голову могло прийти...
Когда Лев Глебович провожал гостя, из соседнего номера вышли очаровательная брюнетка графиня Хвостова и помощник пристава. Масленые глаза полицейского блестели. Он рассыпался в любезностях и несколько раз поцеловал даме руку. Лушка убежала и вскоре вернулась с репортером Пудовым. А Лев Глебович обратился к графине:
- Елизавета Антоновна! Дозвольте представить вам этого почтенного господина...
Графиня Хвостова ничего согласилась интервью только после обеда и предложила Льву Глебовичу отобедать вдвоем. По выходу из здания краем глаза он успел заметить, что княгиня Румянцева наблюдает за ними из окна...
С веранды курортного ресторана открывался прекрасный вид на горы. В ясный июльский день отлично просматривался и далекий Эльбрус. Лев Глебович больше любовался очаровательной графиней - в свои двадцать шесть та выглядела гораздо моложе. От лукавого взгляда голубых глаз на душе становилось удивительно хорошо, а блюда казались вкуснее обычного. Половые в белых фартуках умело прислуживали господам. С соседнего стола доносился горячий спор о недавнем роспуске второй Госдумы. Графиня Хвостова ехидно поинтересовалась:
- Прислушиваетесь по долгу службы, господин Семенов? Про меня тоже всю подноготную приставу выложили?
- Не видел необходимости, - холодно ответил Лев Глебович. - Вы более не под нашим надзором. Хотя, полагаю, под влиянием каприза в любой момент можете возобновить прежние связи. Но красть чужие драгоценности - не ваш стиль. Вот свое даже последнее вы бы могли отдать бывшим товарищам...
Графиня Хвостова громко расхохоталась. За соседним стоком замолчали и с недоумением покосились на молодую женщину. А она, потягивая вино, объясняла собеседнику:
- Не дождутся! Большевизм - давно перевернутая страница моей жизни. Не оказалось в нем романтики. Слышите, какую чушь несут те господа о политике? Только ни от этих болтунов, ни от тех ниспровергателей основ ничего не зависит. Гармония природы и общества вечны. Теперь я вижу смысл жизни только в поиске красоты - природы, человеческого тела... Революции и полицейские глупости мне только помеха...
- И вы решили отвлечь помощника пристава своими фривольными картинками, - заметил Лев Глебович. - Тот, извините, аж слюной истекал.
- Вы, как всегда, проницательны, - со смехом ответила графиня. - И благодарю вас, мой любезный жандарм, что не дали этим болванам лишних поводов для глупых подозрений. Надеюсь, больше они не помешают моим занятиям. Я сейчас под впечатлением вчерашнего письма от Зиночки Лансере, пардон, теперь Серебряковой. Она редкий талант, и так интересно написала о живописи! И вдруг какие-то пошлости с кражей побрякушек - фи!
- Хотел бы верить в такие чистые помыслы, графиня. Однако постоянно вспоминаю ваш ловкий трюк с так называемым натурщиком - Кляйнзаком...
- Вы все тот же ревностный служака, - с веселым смехом прервала его графиня. - Не ищите в жизни только мрачные стороны. Скорее поправляйтесь от ранения, и к вам придет душевный покой.
* * *
Через два дня ближе к обеду Льву Глебовичу принесли свежий выпуск городского вестника с двумя статьями Петра Пудова. В первой кратко рассказывалось о похищении драгоценностей у графини Румянцевой. Но из жонглирования словами становилось ясно: расследование топчется на месте.
Вторая была гораздо объемнее: "В мире культуры России хорошо известна Эльза Хвостова, урожденная Елизавета Антоновна Каратаева. Блестящая сильная женщина, она с младых ногтей смело прокладывала дорогу в жизни. Ради спасения отца, мелкопоместного помещика, в юности создала хор из одаренных крестьянок и с успехом давала концерты. Под псевдонимом Эльза она приводила в восторг публику редким по красоте сопрано. Теперь отеческое хозяйство процветает. А перед чарами обаятельной девы не устоял молодой граф Сергей Сергеевич Хвостов. Новый век Елизавета Антоновна встретила в Петербурге уже в качестве графини Хвостовой. В столице увлеклась живописью и занималась у Осипа Эммануиловича Браза. Из-за беспорядков, прокатившихся по России в последние два года, прославленный мастер недавно отбыл во Францию. В интервью перед отъездом г.Браз своими лучшими учениками назвал Зинаиду Серебрякову и Эльзу Хвостову..."
Графиня Хвостова почти все свободное время на курорте посвящала живописи. Примерно треть ее работ - пейзажи, остальные - разные человеческие образы. Она предпочитала работать с людьми из народа, а не профессиональными натурщиками. Особое ее пристрастие - создание картин в стиле ню. Подлинный человек, считала графиня Хвостова, предстает только в наготе.
В конце статьи сообщалось о предстоящем сегодня вечером благотворительном концерте Эльзы Хвостовой под аккомпанемент военного оркестра. На фотографии, перепечатанной из журнала, юная Елизавета Антоновна была запечатлена на сцене с хором. А среди хористок штабс-ротмистр узнал молоденькую Лушку.
Закончив чтение, Лев Глебович выглянул в окно и увидел обеих женщин во плоти. Одетая в легкое светло-бежевое платье, графиня Хвостова быстро шагала в сопровождении Лушки. Та вела под уздцы ишака, на которого были навьючены коробки, мольберт, сумка с рулонами бумаги и холстов, корзина со снедью и бутылками. Льву Глебовичу графиня показалась нынче особенно прелестной. Он попытался вообразить графиню без всяких одежд - и от соблазнительной мысленной картины перехватило дух. И с большим трудом штабс-ротмистр подавил порыв страсти...
За обедом многие курортники держали в руках газету, оживленно обсуждали статью о Хвостовой и предстоящий концерт. Сидя за столом, Лев Глебович с некоторым удивлением заметил среди кухонных девок Лушку - та помогала разгружать продукты из телеги. К девкам верхом подъехал степенный казак средних лет - лицо его кого-то смутно напомнило. Он что-то спросил, но девки только пожимали плечами. Казак погрозил нагайкой куда-то в пространство предгорий и ускакал прочь. А с соседнего стола за этой картиной внимательно наблюдала княгиня Румянцева.
В жилой корпус они возвращались вместе. Княгиня возмущалась, что муж до сих пор на охоте:
- А все Серж Хвостов неугомонный... И мой Поль мой за ним тянется. Не удивлюсь, если давно вернулись и кутят сейчас в Н. А вы собираетесь на концерт?
- Да. Уже послал за букетом для графини.
- Вы, кажется, давно с ней знакомы. Не знаете - она не кокаинистка? Что-то такое болтали сегодня...
- Вам ли повторять нелепые сплетни, княгиня! - с возмущением ответил Лев Глебович. - Вы же знакомы с графиней гораздо ближе меня.
- Извините, Лев Глебович, вам ведь лет тридцать или чуть больше... Но к вам с таким почтением отнеслась полиция. Может, вы не военный, а чиновник по особым поручениям при государе? Не слышали, как идет расследование по краже моих украшений?
- Увы... И уверяю - насчет меня вы заблуждаетесь.
И Лев Глебович принялся рассказывать армейские истории той поры, когда был еще полевым офицером и не ведал, что станет жандармом.
* * *
Послеобеденный сон Льва Глебовича грубо прервал громкий стук в дверь. На пороге стояла Лушка. На молодой бабе не было лица.
- Господин штабс-ротмистр, - проговорила она. - С барыней нехорошо... Я ее в ванне целебной оставила. Барыня велела мне часа через полтора прийти. А сама не отпирает дверь и не отвечает. Что делать-то?..
- Беги немедленно к хозяйке! - скомандовал Лев Глебович. - Пусть срочно отправит туда плотника и врача. Какой номер кабинета?
Он выскочил из здания и увидел у курзала толпу. Только что подъехал военный оркестр. Солдаты выгружали из экипажа трубы и барабаны. Рядом сновал репортер Пудов с помощником - тот устанавливал фотоаппарат на треноге.
Но Льву Глебовичу было не до них. Он примчался в лечебный корпус к кабинету номер три и принялся стучать в дверь и кричать:
- Елизавета Антоновна, отзовитесь!
Подошла медсестра в белом халате и равнодушно сказала:
- Девка ее уже звала. Наверное, разомлела госпожа и заснула на топчане...
Лев Глебович попытался просунуть в узенькую щель между дверью и косяком перочинный нож и откинуть крюк, но лезвие сразу заклинило. Тогда он разбежался и ударил в дверь плечом. Что-то хрустнуло, но преграда устояла. При втором ударе дверь удалось продавить сантиметра на полтора. А от третьего она с треском распахнулась - крюк вырвал из косяка скобу с гвоздями.
Но, похоже, он опоздал... В большой ванне, отделанной мраморной плиткой, неподвижно застыло обнаженное тело графини Хвостовой. Медсестра охнула и принялась суетливо помогать Льву Глебовичу. Они извлекли женщину из ванны и уложили на топчан. Та не дышала, а сердце не билось... Лев Глебович с сестрой перевернули тело - но вода изо рта не полилась... Лев Глебович приступил к искусственному дыханию рот в рот с энергичным массажем грудной клетки, но быстро прекратил. Тело в минеральной воде уже немного остыло. Видимо, смерть наступила не сию минуту, а полчаса или больше назад...
В помещение вбежала Лушка, рухнула на колени около мертвой графини и громко заголосила. Следом вошли хозяйка с врачом и не нужным уже плотником. Его тут же выставили из помещения и велели никого не пускать. Хозяйка побежала вызывать в полицию.
Лев Глебович тщательно осмотрел место происшествия. Ванна располагалась у стены, минеральная вода поступала туда по трубе через кран. Платье, соломенная шляпка и белье графини были аккуратно развешана на плечиках. Ее безжизненное тело оказалось полностью загоревшим, а на плече краснела ссадина длиной несколько сантиметров. Совсем не так мечтал увидеть нагую графиню Лев Глебович...
Он тряхнул продолжавшую завывать Лушку за плечи и грозно прошептал:
- Замолчи, баба! Откуда ссадина у графини?
- Не знаю... Может, за ветку зацепилась...
- А ты почему от госпожи ушла и на кухне прислуживала?
- За минеральной водой приходила... Кончилась...
- Так в корзине у вас сколько бутылок было!
- Обливались - из-за жары... Я, барин, сейчас не соображаю ничего...
Полиция приехала часа через полтора, и городской пристав внимательно выслушал Льва Глебовича. Врач заявил, что смерть графини, возможно, наступила от сердечного приступа, но только вскрытие даст ответ...
И вот толпа отдыхающих и гостей, собравшихся на концерт, созерцала совсем другое зрелище: накрытое простыней тело вынесли из здания лечебницы. Гробовую тишину нарушил военный оркестр - зазвучал похоронный марш Шопена. Носилки погрузили в полицейский экипаж. И едва стихла траурная музыка, раздался пронзительный женский крик. Княгиня Румянцева рухнула без чувств - ее едва успели подхватить.
* * *
Весь вечер Лев Глебович не находил места. Он то чистил револьвер, то расхаживал по комнате, в размышлениях о нелепой смерти графини Хвостовой. Действительно ли произошел несчастный случай?
Около полуночи в дверь осторожно постучали. Это был несчастный граф Сергей Хвостов.
- Извините, что потревожил... Мы с Полем только вернулись. Я в полнейшем душевном смятении... Лев Глебович, если не хотите к утру обнаружить еще один труп - помогите. Поль не может - он при княгине Анне Андреевне. Она после вечернего обморока не встает...
Недавний прогноз Румянцевой оказался точным: ее супруг и граф Хвостов с товарищами вернулись на курорт изрядно подшофе - после охоты компанией отдохнули в трактире в Н. Там познакомились и разговорились с одним заядлым охотником. А когда тот ушел, у некоторых курортников обнаружилась пропажа денег и патронов. Исчезло даже одно ружье.
Подвыпившая компания нагрянула в городское полицейское управление к самому полицмейстеру. Тот велел своим людям показать знатным охотникам несколько фотографий подозреваемых. Среди них оказался и знаток охоты из трактира. В полиции начался переполох, а господам велели соблюдать крайнюю осторожность при возвращении на курорт. А графу Хвостову сообщили полученную с курорта трагическую новость...
В покоях Хвостовых мужчинам прислуживала молчаливая Лушка. И после каждой реплики графа Сергея "помянем мою несчастную Лизоньку" баба всхлипывала и вытирала слезы. Затем граф велел ей выпить за помин души хозяйки целый стакан водки и ложиться.
Мужчины остались вдвоем, и граф с трудом бормотал.
- Я в курсе, какую роль вы играли некогда при бедной Лизоньке... Мы с ней весьма ценили вашу деликатность...
- Граф, - прервал его излияния Лев Глебович, - судя по переполоху в полиции, у знатока охоты были удлиненное лицо, карие глаза и редкие зубы? Так? Это опаснейший эсер-боевик Хватов. Вам повезло. Если бы князь Румянцев во хмелю проговорился про свою высокую должность при дворе, вы могли бы лишиться давнего друга прямо в трактире...
Но граф Сергей уже ничего не мог ответить. Лев Глебович помог ему добраться до постели, и граф тут же захрапел. Томимый недобрыми предчувствиями, штабс-ротмистр отправился в святая святых покойной графини Хвостовой - мастерскую. Графиня посторонних туда не пускала. Но она умерла, и было не до церемоний.
Лев Глебович зажег свечу и принялся тщательно рассматривать готовые работы на холстах и наброски углем и карандашом на бумаге. Пейзажи его не особо интересовали, больше люди. Изображать их графиня Хвостова и вправду предпочитала в чем мать родила. К удивлению Льва Глебовича, героиней нескольких полотен оказалась голая Лушка. Обычно сосредоточенная и хмурая, на картинах молодая баба улыбалась и выглядела счастливой.
Несказанно удивила Льва Глебовича еще одна картина - с обнаженной княгиней Румянцевой, а еще сильнее - своеобразная трактовка суда из греческих мифов. В образе Париса предстал князь Сергей Хвостов, одетый лишь в набедренную повязку. Бугор на ней красноречиво указывал на состояние мужского естества... Вместо яблока Парис держал в руке черный фаллос с ремешками-завязками. С этого предмета не сводили похотливого взгляда абсолютно нагие Гера, она же княгиня Румянцева, и Афина - Лушка. На месте Афродиты оставалась пустота - очевидно, художница еще искала нужный образ.
От столь откровенных работ штабс-ротмистра бросило в жар. Черновые наброски успокоили. Были среди них портреты многих курортников - очевидно, сделанные по памяти. Лев Глебович узнал и себя, и хозяйку, и пристава с помощником, и Машку с кухни. Выделялось в этой серии изображение коренастого голого мужчины с неприятным лицом, словно наспех вырубленным топором. Картинка напомнила конфуз двухлетней давности - Лев Глебович даже стиснул зубы. Противный тип стоял на постаменте, немного наклонившись и свесив руки. Под изображением была дата - 1905, а вверху - три красных вопросительных знака.
- Чертов Кляйнзак! - шепотом выругался Лев Глебович. - Неужели графиня и вправду решила завершить эту работу? Или?..
Он порылся в походной сумке с рулонами холстов и бумаги и обнаружил, что у одного листа оторван угол. А на дне нашелся обрывок ремешка - по цвету точно такой же, как на незаконченной картине.
* * *
Всю ночь Льву Глебовичу снились нагие женщины, сошедшие с картин Эльзы Хвостовой, а потом еще голый Кляйнзак...
Из-за этого Лев Глебович проснулся в половине седьмого. Он глянул в окно и увидел кухонную девку Машку. Та шагала в степь с лопатой на плече и небольшим мешком в руке. Примерно в полутораста саженях от ресторана остановилась и принялась копать. Лев Глебович распахнул окно и в бинокль рассмотрел, как девка высыпала в яму с десяток дохлых крыс и зарыла их. Движения всегда шустрой Машки показались неловкими.
Почему-то Лев Глебович сразу успокоился и заснул еще часа на три. Завтракать потом не хотелось, и он ограничился посещением водной галереи. Там же находился граф Хвостов. Тот, похоже, решил наверстать упущенное за время охоты и поглощал целебную воду стакан за стаканом, не задумываясь о рекомендациях медиков. Выслушав просьбу Льва Глебовича, граф тут же написал записку для Лушки.
- Покажешь, где вчера с графиней работали на природе, - сказал служанке Лев Глебович. - Хочу посмотреть, об какой сучок она так ровно поцарапалась...
Лушка недоуменно пожала плечами и проводила штабс-ротмистра к живописному уголку в полутора верстах от курорта - на поляну в небольшой рощице среди скал. Трава местами была примята, а по всей поляне ветром разнесло обрывки бумаги. По распоряжению Льва Глебовича Лушка неохотно собрала их - это были фрагменты какого-то рисунка. При этом баба постоянно настороженно озиралась по сторонам. Однако ничего похожего на сучок показать не смогла.
- Может, до ветру ходила барыня в кусты - там и поранилась... - предположила Лушка и вдруг крикнула: - Ложитесь, барин!
Она моментально повалила Льва Глебовича на траву и рухнула рядом. В то же мгновение раздался пистолетный выстрел, и пуля вонзилась в ствол березы. Штабс-ротмистр молниеносно развернулся и увидел силуэт среди редкого кустарника в полусотне саженей от поляны. Выхватить револьвер из кармана было делом мгновения. Еще одна пуля вонзилась в землю в каком-то аршине от головы жандарма, и тот дважды выстрелил в ответ. Человек в кустах упал.
Лушка взвизгнула и стремительно помчалась к сраженному противнику. Пригнувшись и держа наготове револьвер, штабс-ротмистр ринулся следом. Баба первой добежала до неподвижного тела и остановилась. Во взгляде Лушки читалось явное облегчение. Лев Глебович подошел к убитому и с изумлением воскликнул:
- Хватов, сукин сын! Вот и поквитались!
Где-то неподалеку хрустнула ветка, и Лев Глебович шагнул на звук.
- Стойте, убьют! - закричала Лушка, резко обняла штабс-ротмистра сзади и завыла: - Барин, родной, не бросайте, одна я на свете осталась...
Чувствуя поцелуи на шее и прикосновение упругой груди к спине, Лев Глебович вспомнил Лушку нагой на картинах и с трудом справился с приступом дикого вожделения. Освободившись из объятий, он кинулся на поиски. С полчаса исследовал рощицу вдоль и поперек, но больше никого не обнаружил. Зато в степи в версте от опушки показался небольшой казачий разъезд. Лев Глебович несколько раз выстрелил в воздух и помахал всадникам рукой.
Минут через десять казаки были на поляне, и Лев Глебович показал удостоверение возглавлявшему их уряднику. Тот спешился, козырнул и доложил:
- Ваше благородие, по депеше из Н. прочесываем местность, ищем боевика. С соседней станицы гонца прислали - от них двое подозрительных ускользнули, вроде бы в эту сторону... Батюшки, так вы того самого злодея ликвидировали, с фотографии!
- Значит, мне не показалось - был и второй, - задумчиво произнес Лев Глебович. - Урядник, попробуйте все же поискать его. Одного казака оставьте здесь для охраны, а я с курорта свяжусь с городским управлением полиции.
Лев Глебович тщательно обыскал убитого. Среди липовых документов обнаружились пузырек с кокаином и - удивительно! - пропавшие браслеты и перстень княгини Румянцевой...
* * *
В ресторане Льва Глебовича начала колотить нервная дрожь. Много раз за годы службы смотрел он смерти в лицо, но вот так коварно старуха с косой подкралась впервые... Справиться с неприятным состоянием помогли бутылка коньяка и сосед по столу - граф Хвостов.
После обеда граф охотно согласился на просьбу Льва Глебовича, и они прошли в покои князей Румянцевых. Княгиня Анна Андреевна до сих пор не вставала и приняла гостей, лежа в постели. Граф Хвостов поведал ей, что от полиции пока нет известий о причинах смерти несчастной графини Елизаветы.
- А вот ваша пропажа нашлась...
И он протянул княгине ее драгоценности. Та вежливо поблагодарила и грустно произнесла:
- Что теперь эти побрякушки, когда нет больше Лизочки... Серж... - княгиня запнулась и продолжила: - Вы нашли это у вашей Лушки?
Удивление княгини Румянцевой, узнавшей о месте находки драгоценностей, было неописуемым...
Через несколько минут Лев Глебович за столом начал складывать картину из найденных на поляне обрывков. Уцелели далеко не все, так что пришлось повозиться. Аккуратно наклеив фрагменты на чистый лист и набросав пунктиром недостающее, Лев Глебович получил изображение обнаженной девушки - Машки с кухни. Получалось, Лушка сказала не всю правду о причинах своей отлучки из мастерской на поляне. Было над чем задуматься...
Размышления прервал стук в дверь, и Лев Глебович встретил неожиданного гостя - Н-ского полицмейстера. Оказалось, смерть Эльзы Хвостовой наделала много шума в Петербурге. Полицмейстера уже вызывал Н-ский градоначальник и требовал разобраться как можно скорее. Но пока было ясно только одно: причиной смерти стала остановка сердца. Но что ее вызвало, почему в легких не оказалось воды, оставалось непонятным. В вещах графини нашли пузырек кокаина, но в организме - никаких следов его применения...
- Даже ликвидацию Хватова на этом фоне восприняли весьма буднично, - посетовал полицмейстер. - Во время ночной облавы удалось взять двух его сподвижников. Оказалось, Хватов сколачивал отряд из бандитов и горцев не то для экса, не то для теракта. Полагаю, вас скоро ждет повышение, господин штабс-ротмистр. А насчет Эльзы Хвостовой соображения имеете?
- Только мыслительное сырье...
Полицмейстер отправился к графу Хвостову, а Лев Глебович - к хозяйке курорта. Поинтересовался, каким ядом травят здесь крыс. Оказалось, в этом году выписали новое заграничное средство - действует быстро. Крысы охотно лакают его и не успевают осознать опасность.
- Пусть мне принесут образец, - попросил Лев Глебович. - И еще - в свете последних событий. Прошу вас сегодня же провести медицинский осмотр всех женщин с кухни и вас там присутствовать. Скажете им, что в уезде якобы началось распространение кожной инфекции. Сообщите мне об их телесных повреждениях.
Через полтора часа Лев Глебович, прощаясь с полицмейстером, передал тому бутылку из-под минеральной воды с заграничным крысиным ядом. А незадолго до ужина узнал от хозяйки, что у девки Машки вся спина и зад исполосованы плетью. Некоторые ссадины воспалились, у Машки даже поднялась температура. Лев Глебович сразу вспомнил, на кого был похож вчерашний степенный казак у кухни, понял, о ком тот справлялся, и распорядился:
- Велите ей зайти ко мне после ужина.
В покоях штабс-ротмистра Машка точно так же прятала глаза, как на днях при разговоре с надзирателем, и с большим трудом согласилась сесть. Похоже, даже на мягком кресле ей было некомфортно.
- Штабс-ротмистр Семенов, - назвался Лев Глебович, показывая удостоверение. - А теперь рассказывай, девка, за что тебя так исполосовал батька?
- За дело... - еле выговорила смертельно побледневшая Машка.
- И я даже знаю, за какое, - невозмутимо заметил Лев Глебович, показывая восстановленный рисунок.
Машка громко разрыдалась, закрыв лицо руками. Каждое слово из нее приходилось буквально тянуть клещами, но предположения штабс-ротмистра подтвердились. Графиня Хвостова давно уговаривала Машку позировать обнаженной. Сулила подарки и деньги. И в конце концов девка сдалась. Лушка пришла на кухню за водой и временно там осталась. А Машка побежала на поляну. Разделась там догола и позировала на фоне кустов. Графиня тоже обнажилась и вдохновенно рисовала. Внезапно на поляну со страшной руганью ворвался Машкин батька на жеребце. Графиня пыталась прикрыть девку от отцовской нагайки, но сама получила случайный удар по плечу. От неожиданности упала, и казак немного присмирел. Отругал на чем свет стоит Машку, разорвал в клочья почти готовый набросок и увез дочь обратно на кухню. Выпорол от души уже дома, в станице.
- Так ты понимаешь, дура-девка, что графиня, может, от такого душевного потрясения и померла? - грозно рявкнул Лев Глебович. - Не голоси ты, ради Христа! Слушай внимательно! Чтобы я батьку твоего под суд не отдал, пусть расскажет, кто его надоумил. Откуда ему было про твои художества знать? Потом переговоришь с той бабой. Спроси, сколько ей заплатили. Пусть придет ко мне - я дам больше. И тогда все это останется нашей тайной.
* * *
На следующий день Н-скую городскую газету доставили между завтраком и обедом. Информация о графине Хвостовой занимала две полосы - соболезнования, воспоминания, фоторепортаж... Внимательно разглядывая снимок с носилками и толпой, Лев Глебович с величайшим изумлением увидел вроде бы знакомое лицо - точнее, его половину.
- Что за черт! - воскликнул он. - Получается, и она его видела, но сомневалась. Вот и поставила знаки вопроса...
Лев Глебович тут же заказал у хозяйки экипаж и выехал в Н. В редакции его дружески встретил репортер Пудов и охотно показал все негативы. Нашелся среди них и такой, где неприятное лицо попало в кадр полностью, а не наполовину. Портрет увеличили и распечатали для штабс-ротмистра в нескольких экземплярах.
Вскоре тот сидел со снимками в кабинете полицмейстера и рассказывал:
- Оказывается, в ваших краях скрывается еще один опасный социалист - но уже из боевой технической группы большевиков. В пятом году мои люди почти захватили его, но упустили у дома графов Хвостовых. Графиня Елизавета Антоновна в то время была под нашим контролем, ибо сочувствовала большевизму из романтических соображений. Жандармы осмотрели дом и застали хозяйку в студии. На постаменте стоял противный голый мужик и кривлялся - изображал карлика из сказки Гофмана. А графиня рисовала его и напевала куплеты из оперы Оффенбаха: "Флик-фляк! Флик-фляк! Вуаля, вуаля Кляйнзак!" Один из моих ослов еще сказал: "Здоровый мужик, а таким непотребством на жизнь зарабатывает. Тьфу!" Он, подлец, на улице с усами был, в доме разгримировался - они его и не узнали. Всыпал я им по первое число... Пристыдил потом графиню, а она только хохотала и дразнилась, как ловко моих болванов провела. С тех пор тот тип у нас в сводках называется Кляйнзаком. След его давно потерян. Какого черта он открыто приходил на курорт - ума не приложу. Толпа толпой, но все же... Хотя появилась одна версия... Господин полицмейстер, вы сравнивали пузырьки с кокаином, найденные у графини и у Хватова?
- Да. Совершенно одинаковые. А насчет крысиного яда ясности нет. Он мог стать причиной остановки сердца и быстро разложиться в организме. Но у нашей лаборатории весьма скромные возможности - увы. Исследования следовало бы проводить в Петербурге. Но это слишком долго, да и поздно уже... Видимо, смерть графини признаем несчастным случаем вследствие внезапной сердечной смерти.
* * *
Машка не подвела: после ужина она позвала Льва Глебовича на кухню. Одна из поварих, смертельно перепуганная, шепнула ему на ухо, кто попросил ее за вознаграждение рассказать Машкиному батьке о срамных планах дочери. Лев Глебович предвидел именно такой ответ. Он щедро расплатился с бабой и велел держать язык за зубами.
А утром громом среди ясного неба прозвучало известие о княгине Румянцевой. Вечером та приняла смертельную дозу таблеток со снотворным. Однако князь Румянцев вовремя обнаружил пустой пузырек и поднял тревогу. Княгиню удалось спасти, но еще ночью ее увезли в больницу в Н.
И теперь картинка в голове Льва Глебовича сложилась уже не из клочков бумаги, а из разных фактов и наблюдений. За завтраком он прикидывал, как лучше поступить, и решил, что следует поделиться выводами с соседом по столу - печальным графом Хвостовым:
- Граф, мужайтесь, сейчас я расскажу вам, кто убил графиню Елизавету Антоновну...
Тот встрепенулся и изумленно воскликнул:
- Что? Убили?
- Тише, граф... Слушайте внимательно, не перебивайте и не переспрашивайте. Для начала - весьма деликатный вопрос. Полагаю, вы знали о том, что ваша любвеобильная супруга была и трибадой... По глазам вижу - знали. Тогда дальше будет проще.
Я, извините, случайно нашел ремешок от искусственного фаллоса графини... Ее возлюбленными, я догадался, были и княгиня Румянцева, и Лушка. Они похожи - видимо, такой тип женщин нравился покойной... Лушка появилась у вас два года назад, и с тех пор княгиня Румянцева, как я понял, терзалась от ревности. Выходит, пристав не ошибся - она и вправду намекала, что драгоценности якобы похитила графиня Елизавета. И думала потом, что вы нашли их у Лушки. Такое возможно в том случае, если драгоценности она подкинула сама. Это месть на почве ревности: пусть, мол, у графини будут неприятности. А тут в перспективе еще одна возлюбленная - Машка. И княгиня через повариху сообщила отцу девки, что та будет позировать обнаженной. Тот пресек безобразие на корню, еще и графиню случайно нагайкой ударил. Заодно княгиня запустила слух, что графиня Елизавета - кокаинистка. Задав мне нелепый вопрос о подруге-кокаинистке, почти с головой себя выдала... Но после смерти вашей жены княгиня, видимо, стала раскаиваться в своих кознях. Все-таки крепко ее любила - и решилась даже на попытку самоубийства. Бог даст, выживет, образумится...
А Лушка, видимо, нашла подброшенные драгоценности и все поняла. Перепрятала в другое место, а потом передала Кляйнзаку, а тот - Хватову. Полагаю, вы в курсе, что графиня однажды помогла большевику Кляйнзаку скрыться от моих людей. Наверное, тогда в вашем доме его увидела Лушка и стала потом его неофициальной женой. Кляйнзак скрывался где-то в окрестностях с Хватовым, а потом ненадолго пришел на курорт и смешался с толпой - даже на снимок в газете попал. Видимо, они с Лушкой собирались помиловаться во время концерта. Во время перестрелки в роще Лушка сначала испугалась, что вдруг убит Кляйнзак. Увидев труп Хватова, почти обрадовалась. Потом отвлекала меня бабскими глупостями - наверное, давала время уйти Кляйнзаку.
А теперь главное. После неудачного пленера с Машкой графиня Елизавета пошла принимать целебную ванну. Перед этим выпила минеральную воду, которую принесла с кухни Лушка. Видимо, в суматохе из-за Машки бабы перепутали бутылки. У Машки всегда наготове крысиный яд - его разводят в той же минералке. Вот его-то случайно и принесла Лушка вашей жене... Та скончалась еще до ванны - вот почему в легких не оказалось воды. Лушка в ужасе, но баба она с головой. Главное - отвести от себя подозрения. Уложила мертвое тело в воду. Сбегала в толпу к Кляйнзаку и взяла у того кокаин - поэтому одинаковые с хватовским пузырьки оказались. Кляйнзак и Хватов вместе скрывались, пользовались одинаковым зельем для поддержки сил... И Лушка на всякий случай подыграла слуху про хозяйку-кокаинистку. Нож в дверную щель не пролезает, а прочная бумага - вполне. Лушка оторвала угол листа, придерживала им через щель крюк, выдернула - крюк опустился. Выждав некоторое время, она подняла тревогу...
Итак, граф, Лушка - убийца. Но убийство совершила по неосторожности. Решайте сами, как с ней поступите. Официально же будет признан несчастный случай.
- Господи, какая же нелепая смерть, - едва произнес побледневший граф Хвостов, и в глазах его блеснули слезы. - Выпьем, Лев Глебович, еще раз - и оставьте меня одного. Очень о многом нужно подумать...
* * *
Штабс-ротмистр Лев Глебович Семенов даже в кошмаром сне не мог представить, что через десять с лишним лет именно Кляйнзак, заслуженный большевик, уговорит его вместе бороться с разгулом бандитизма и пойти служить в ЧК...