Удивительное приключение Шурика Днепрова и его семьи
Сначала утро было самое что ни на есть обыкновенное.
Меня разбудило не ласковое прикосновение первого луча солнца, пробившегося сквозь неплотно задернутые шторы, не волшебный аромат свежеприготовленного кофе, не тихий голос жены и не оглушительный трезвон будильника, и даже не богатырский храп тещи Серафимы Андревны за стенкой, - нет, меня, как обычно, разбудил кот Шерхан, который, как обычно, преодолевая расстояние от двери до подоконника по кратчайшему пути - через кровать, - как обычно, наступил мне на лицо.
Я открыл глаза и увидел на потолке муху. Даже не помню, когда я увидел ее там впервые, но уже месяца два, а то и три она каждое утро наблюдала мое пробуждение с потолка и не спеша улетала за оконную штору, как только я отрывал голову от подушки. Для меня она давно уже стала таким же членом нашей семьи, как Шерхан, или Серафима Андревна, или тещин пес Той, и тайком от жены я периодически оставлял для нее пару хлебных крошек на подоконнике, за шторой, рядом с "поливалкой" для цветов. Можете назвать меня сумасшедшим, если хотите, но я даже имя для нее придумал - Цокотуха Андревна. Андревна - по аналогии с тещей. Теща, правда, превосходила Цокотуху своей мушиной назойливостью и "жужжала" иногда значительно громче, но ее я тоже подкармливал, и тоже добровольно.
Выключив будильник, в котором уже не было надобности, я осторожно, чтобы не разбудить жену, выбрался из-под одеяла и побрел в коридор.
У двери ванной, как всегда в это время, сидел на горшке Юрик, младший из близнецов, и рассказывал сказку грустившему псу Тою. Тою не нравилась сказка, он очень хотел пойти на кухню проверить свою плошку, но не мог, потому что сказочник, нуждавшийся в слушателе, цепко держал его за хвост.
- Уже закончил свое грязное дело? - задал я обычный утренний вопрос и получил на него стандартный утренний ответ:
- Еще чуть-чуть осталось.
- А я закончил! - крикнул из туалета второй близнец Славик, который уже умел пользоваться унитазом, но еще не овладел всеми тонкостями обращения с туалетной бумагой.
- Папа, скорее выводи Славика из туалета! - скороговоркой зашептала старшая дочь Кнопочка, возникнув у меня за спиной и отбивая там обычную утреннюю чечетку. - Не могу терпеть!
- Я тоже, - признался я и занялся обычными утренними делами, успев, как всегда, решить насущные проблемы Славика, Кнопочки и Юрика до того, как проснутся жена и Серафима Андревна.
К моменту пробуждения тещи я не успел решить лишь свою собственную утреннюю насущную проблему, и это тоже было делом обычным. Крайне редко мне доводилось не встречать Серафиму Андревну у заветной двери бесшумной чечеткой. Зато у этой чечетки имелось одно полезное свойство: она весьма забавляла моих детей, наблюдавших за мной сквозь дверной проем кухни и с аппетитом поедавших в это время свои чудо-йогурты и чудо-творожки. Кто знает, ели бы они с таким же аппетитом, не добавляй я им к этому "хлебу" увеселительных зрелищ...
Ровно в 7.30 гостиная, как обычно, огласилась дивными звуками церковного песнопения. Плавно нарастая, оно вскоре выбралось за пределы гостиной, заполнило собой все прочие помещения и, преодолев хрупкую преграду стен и дверей, понеслось дарить утреннюю радость и православный заряд бодрости всему живому в радиусе метров десяти, если не больше. Это был запасной будильник Серафимы Андревны, никогда не забывавшей перед сном установить таймер на своем любимом телеканале и почти всегда находившейся в уборной во время его срабатывания. В нашем доме, слава Богу, к тому времени уже никто не спал, кроме жены, а жене, разумеется, и в голову не пришло бы когда-нибудь в чем-нибудь упрекнуть Серафиму Андревну. Но как на зло, в квартирах слева, справа и сверху от нашей проживали сплошь одни атеисты, и они постоянно жаловались на нас то громкими стуками в стены и входную дверь, то тихими звонками в полицию. Не жаловался только сосед снизу. Во-первых, он был человеком верующим и часто сопровождал Серафиму Андревну в церковь на вечернюю службу, а во-вторых, у него были серьезные проблемы со слухом, и на ночь он всегда отключал свой слуховой аппарат.
Я щелкнул "мьют" на панели телевизора и вернулся к двери туалета - как раз в тот момент, когда Серафима Андревна покинула его, а жена заняла. Всё в точности - как всегда. Словно по сценарию какого-то нового, скатившегося в быт, де Сада...
Короче говоря, утро было самое обыкновенное и решительно ничем не отличалось от сотен других до него. А самым неприятным, самым огорчительным в этой обычности было то, что все мы, как всегда, страшно торопились и, как всегда, ничего не успевали. Я не успевал побрить щеки, жена - ноги, близнецы не успевали досмотреть мультик, Кнопочка - повторить заданный стишок, Серафима Андревна вообще ничего не успевала и хаотично металась между гостиной и детской, то собирая близнецов в садик, то собирая себя, то останавливаясь вдруг перед телевизором детей, где показывали интересный мультфильм, то возвращаясь к телевизору в гостиной, где читали проповедь...
Шерхан орал на кухне, напоминая всем, что его обделили завтраком. Той злобно потявкивал в прихожей, возмущаясь, почему его снова так долго не выводят на прогулку. Славик кричал, что не пойдет сегодня в садик, Юрик кричал, что пойдет, но только со своим горшком, Кнопочка утверждала, что недоучила стишок, и явно собиралась расплакаться по этому поводу, а Серафима Андревна требовала, чтобы все, кроме телевизоров, замолчали. Но молчали только мы с женой: она - в ванной, а я - перед дверью в ванную, терзаемый сомнениями, успею ли я начать свои дела там, после того как жена закончит свои.
И вот в эту самую минуту... Да, именно в эту самую минуту наш дом посетили некие неведомые силы, в результате чего утро сразу перестало быть обычным.
Жена выскочила из ванной и, пробегая мимо, чмокнула меня в небритую щеку. Я собирался шагнуть в ванную, но вместо этого поймал жену на пороге кухни и чмокнул ее в шею. Жена хихикнула и попыталась отстраниться. Я тоже хохотнул - и притянул ее к себе.
- Ты чего? - зашептала она удивленно. - Мы же опаздываем...
Я изо всех сил попытался придумать, что бы такое можно было на это возразить. Но не успел. Жена придумала сама:
- Обойдемся сегодня без завтрака, тогда успеем.
Не теряя времени даром, я схватил ее на руки и рванул в спальню. Небо было на моей стороне: первые десять минут, самые важные, наше отсутствие оставалось никем не замеченным. Когда в дверь начали наконец ломиться, это уже не могло иметь катастрофических последствий.
- Мама, открой, я хочу прочитать тебе стих, - сказала за дверью Кнопочка.
- Подожди на кухне, - отозвалась жена. - Мама немножко приболела, папа делает ей укольчик.
Ловкий ход: упоминание об "укольчиках" мгновенно пресекло все дальнейшие попытки дочери прорваться внутрь. К сожалению, "укольчики" не на всех производили одинаковое впечатление.
- Лена, ты больна? - раздался за дверью зычный бас Серафимы Андревны. - Я принесу градусник...
- Мама! - выразительно произнесла жена.
- Поняла. Дети, марш отсюда сейчас же - досматривать мультик!
Спасибо теще - она даже оттащила от двери скребущегося Тоя.
Наступила тишина, и мы с женой занялись... повторной инъекцией. У нас с ней так давно уже не случалось ничего подобного, что лично я на какое-то время позволил себе полностью раствориться в блаженстве - с максимальным отрывом от реальности. Думаю, многие меня поймут, если я признаюсь, что в эти минуты напрочь забыл обо всём, кроме жены и нашего с ней общего дела: о бритье, о завтраке, о доме, о работе, о стремительном ходе времени...
- Ёлки-палки! - положила конец блаженству жена, неожиданно вырываясь из моих объятий и через меня пытаясь дотянуться до будильника на прикроватной тумбочке. - Часы остановились!.. Секундная стрелка не шевелится!
- Часы остановились. Движенья больше нет, - с удивлением для самого себя вспомнил я чьи-то стихи, не вспомнив при этом, чьи именно. - Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет...
- Саша! Не до шуток! - жена посмотрела на меня с укоризной и, вскочив с кровати, подбежала к шкафу, где стояли за стеклом еще одни часы. - Ну надо же, и эти сломались!..
Я достал из-под подушки свой мобильный и...
- Что такое? Опоздали?! - жена заметалась по комнате, собирая разбросанную в порыве страсти одежду.
- Не знаю... - ответил я, стараясь переварить в мозгу очень трудную для переваривания информацию. - Мобильник тоже... остановился...
- Что за ерунду ты говоришь? - жена начинала злиться. - Завис, бывает такое. Достань мой.
Я достал. И почему-то даже не сумел удивиться, увидев, что телефон жены тоже... завис.
Жена, пытавшаяся в этот момент застегнуть лифчик, невольно уронила его на пол.
- Мы что - сошли с ума?
- Похоже на то. Хотя с ума обычно сходят поодиночке... Но и часы с мобильниками, как правило, не зависают все сразу.
- Александр! - раздался вдруг за дверью возмущенный бас Серафимы Андревны. - Один из ваших детей умудрился сломать мой телевизор! Он теперь не снимается с паузы!
- А на нашем телевизоре мультик тоже с паузы не снимается! - весело сообщила Кнопочка.
Я торопливо натягивал штаны, попутно помогая жене справиться с лифчиком.
- Смотрите! - закричал вдруг Юрик. - Смотрите на Тоя!
Наспех закончив одеваться, мы с женой выскочили из спальни и вслед за остальными побежали смотреть на Тоя. Оказалось, что Той, не дождавшись, пока его наконец выведут на прогулку, решил под шумок сходить в лоток Шерхана, и его "кренделек" удивительным образом завис в воздухе - в нескольких сантиметрах над лотком, что, впрочем, самого Тоя нисколько не удивляло. Его удивляло лишь повышенное внимание, проявленное к "крендельку" всеми домашними Хомо Сапиенсами. Явно смущенный и обиженный нашим поведением, Той убежал прятаться под диван, а мы еще с минуту любовались его творением.
- Как он это сделал? - спросила Кнопочка.
- Той - волшебная собака? - спросил Юрик.
- А на кухне горит волшебный газ! - радостно оповестил нас Славик.
Мы все бросились на кухню. Я уже был уверен, что увижу там застывшее вокруг конфорки пламя. И именно это я там и увидел. И остальные тоже.
- Что происходит? - Серафима Андревна определенно собиралась упасть в обморок.
Юрик потянулся рукой к застывшему пламени, я успел перехватить его руку.
- Часы на кухне тоже остановились, - сказала жена, и странные интонации в ее голосе очень мне не понравились.
Повинуясь внутреннему порыву, я подошел к окну, распахнул его и выглянул во двор. Первое, что привлекло мое внимание, - это автомобиль, стоявший передними колесами в луже. Брызги из-под колес причудливой волной висели в воздухе, как на очень качественной фотографии. Над деревом возле нашего подъезда застыл с распростертыми крыльями голубь, чуть поодаль другой голубь замер в процессе приземления на клумбу. Над скамеечкой возле детской площадки в неестественной позе склонилась соседская бабушка, рядом стоял молодой парень с сигаретой во рту, дым у него перед глазами тоже был неподвижен.
Сомнений не оставалось: на "паузу" было поставлено всё вокруг, кроме меня и моей семьи.
- Знаешь, что самое странное? - шепотом, нагнувшись к моему уху, сказала жена. - Когда мы были с тобой в спальне, я подумала: как было бы хорошо, если бы время вдруг ненадолго остановилось...
- С ума сойти! - зашептал я в ответ. - Слово в слово такая же мысль появилась у меня в голове, когда...
- Ура! - восторженный вопль Кнопочки прервал меня и заставил нас всех дружно вздрогнуть. - Папа, твоя сказка стала правдой! Помнишь, когда я была маленькой, ты часто рассказывал мне сказку про то, как всё вокруг замерло, а одна добрая девочка ходила по городу и давала под зад ногой всем злым мальчишкам, которые раньше ее обижали?
- Нет, - нахмурился я и с опаской покосился на жену. - Такую сказку почему-то не помню...
- А я помню, - настаивала Кнопочка. - Я еще всегда думала, только тебе не говорила, что неплохо было бы этой девочке сходить в магазин и набрать себе сколько угодно бесплатного мороженого, а потом поплавать в бассейне у Ивановых, всё равно они ничего не узнают...
Кнопочка обиженно выпятила губу и стала оправдываться, что это, мол, фантазии только для девочки из сказки, а сама она никогда ничего подобного делать не стала бы. Жена принялась объяснять, что даже девочке из сказки не следует позволять себе подобных вольностей, но тут подала голос Серафима Андревна.
- Удивляюсь я вам, - сказала она, и от ее неестественного ледяного спокойствия у меня по телу забегали мурашки. - Как можно всерьез обсуждать все эти глупости, когда мир за окном стал фотографией, а в прихожей, в воздухе висят собачьи фекалии? Неужели вы еще ничего не поняли?
- Нет, - признался я, оттаскивая от окна прорывавшихся к нему близнецов.
- Нет, - сказала жена и взяла на руки напуганную тещиным голосом Кнопочку.
- Тогда я вам объясню! - торжественно изрекла Серафима Андревна и, многозначительно воздев указательный палец, упала в обморок.
- Нашатырь! - скомандовала жена. - В спальне! В шкафу! Верхняя полка!
Я пулей выскочил в коридор, распахнул дверь спальни, и в ту же самую секунду... что-то маленькое и не то чтобы твердое, но успевшее хорошо разогнаться, ткнулось мне в переносицу. На мгновение я невольно зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то увидел над собой потолок и странной синусоидой летящую в сторону окна Цокотуху Андревну. Она чуть слышно и, как мне показалось, обиженно жужжала. "Надо будет не забыть принести ей хлебных крошек", - подумал я и повернул голову на легкое шуршание с другой стороны.
Там, у кровати, стояла жена и неторопливо одевалась.
- Ты так сладко уснул, - улыбнулась она. - Жалко было тебя будить.
- Я еще не опаздываю? - спросил я, протирая глаза.
- Как ни странно, нет. Целых пять минут еще на одевание и завтрак.
- Ого, целых пять минут! Какое сегодня, однако, необыкновенное утро!
- Ты прав, - сказала жена и наклонилась, чтобы поцеловать меня. - Утро сегодня совершенно необыкновенное.