Аннотация: Неистовые, страстные песни одурманивали: я то уносилась душой вверх, подчиняясь таинственному очарованию, то, вспоминая куда и зачем еду, падала в холодную действительность. И тогда сравнения становились еще резче, еще больней.
ДОЛГИ НАШИ
Рассказ ЗОЯ ДЕСЯТОВА
Поездом, проехав всю огромную Сибирь, через двое суток, добралась я до столицы Татарии - сверкающей вечерними огнями Казани. В чужом городе, почти ночью, с опаской расспросила редких прохожих, незнакомых и оттого враждебных, непредсказуемых для меня людей, как попасть в Набережные Челны. Узнав, что ходит быстроходный теплоход, с ощущением страха перед погруженным в темноту городом, добралась на грохочущем, старом трамвае до пристани. Но оказалось, что рейсов уже не будет и ночь придется провести на речном вокзальчике.
Потянулась к людям, присела рядом с группой дружелюбных, веселых студентов, которые возвращались домой и постепенно расслабилась, отдаваясь безмятежному отдыху. Слушала невозмутимое, беспечное щебетание девчонок, бардовские песни парней о дружбе и любви, и вдруг почувствовала, как волна сопереживания захлестывает меня.
Неистовые, страстные песни одурманивали: я то уносилась душой вверх, подчиняясь таинственному очарованию, то, вспоминая куда и зачем еду, падала в холодную действительность. И тогда сравнения становились еще резче, еще больней.
Утром по огромной, широкой, бурлящей реке, там, где сливается Волга с Камой мы, чуть соприкасаясь с поверхностью воды, как на крыльях, летели на "Ракете" к цели. Очарование бесконечной возвышенной ночи не оставляло меня.
Все вокруг казалось необычным: и меняющаяся каждую секунду живописная панорама берегов, ароматный, пьянящий, свежий воздух, благодушные, спокойные люди - татары. Я то прикрывала глаза и прислушивалась к людскому гвалту, звучанию незнакомого языка, то наслаждалась журчанием воды.
И город показался мне необычайно красивым. Новые, белые, многоэтажные, не похожие друг на друга, дома. Кругом асфальт, парки и уголки отдыха. Прекрасный город! Только сильный, неутомимый ветер поднимал к небу песок. Песку было много. Он хрустел на зубах, попадал в глаза и от того портилось впечатление от увиденного.
***
С затаенным, противоречивым настроением приехала я по адресу, выданному мне милицией, и первым делом увидела, бегающего по коридору общежития своего ребенка. Месяц назад бывший муж тайком забрал сына из школы и увез неизвестно куда. С трудом пережив удар, я несколько дней просто сидела и выла, ничего не соображая. И только спустя время, опомнившись, взяла себя в руки, заплатила милиции огромные деньги, и те, объявив всесоюзный розыск, дали мне адрес, по которому сейчас приехала.
Кольнуло и ухнуло куда - то сердце, я пошатнулась. Прижала к себе сына, и дала волю радости: слезы хлынули из глаз нескончаемым потоком, я не вытирала их. Слава Богу, ребенок жив, здоров и невредим!
- Я за тобой... собирайся... поедем домой! - сквозь слезы произнесла я.
- Я не поеду... - Сын обнимал меня, и смысл его слов дошел не сразу.
- Что? Костик, ты с ума сошел? - Присев перед ним на корточки, взяла его за руки, повернула к себе. Удивленно взглянула в глаза. Заметила ускользающий взгляд. - Ты в школу ходишь?
- Нет... - Почувствовала, как напряглось его тельце. Всем своим существом он рвался прочь... от меня!
- Почему? - Я крепко держала его. Мною овладела двойственное чувство любви, нежности и гневного удивления? Как это мой ребенок смеет противоречить мне? Я же для него старалась!
- Я буду жить в интернате... Папа документы... собирает. - Ребенок сопротивлялся. Мне было страшно смотреть, как он страдает, отвечая мне "нет"! Маленький, теплый комочек никак не воспринимал меня, и мне стало страшно! Немыслимо! Я встала, отпустила его и не знала, что делать дальше. Захотелось тут же сломить его упрямство.
- Какой интернат?! Знаешь, сколько ты занятий в школе пропустил, пока я вас нашла?! - машинально говорила я, пристально глядя на маленького человечка, впервые так открыто проявившего характер. Сын не хочет возвращаться ко мне? Взволнованная этим открытием, я услышала, как срывается его голос:
- Я не хочу в школу. Она мне за неделю надоела. Там учить заставляют! - Непреодолимая стена между нами становилась все выше и выше. Я перестала кричать и попыталась напугать нелегкой детдомовской жизнью.
- А в детдоме, если учиться хорошо не будешь, еще и бить будут! Представь, что жить будешь с чужими детками, которые старше тебя! А вдруг тебя кто обидит и пожаловаться некому. - Неужели он не осознает опасности, неужели страх не удержит его от жизни с чужими людьми? И вдруг я остановилась, пораженная: сын считает, что ему лучше жить с кем-то, а не со мной?!
- Не в детдоме, а в интернате... - уже неуверенно ответил он.
- Костя, это одно и то же. Там бездомные живут. Те, у кого нет ни папы, ни мамы. Туда сдают не нужных детей. Ты отцу не нужен, он тебя и сдает. - Ребенок, потупившись, молчал. Потрясенная таким приемом, я топталась на месте, не зная, что бы еще сказать.
- Если не поедешь, уеду одна! Оставайся и живи, где хочешь! - в сердцах добавила я, уязвленная тягостным открытием.
***
- Ты откуда взялась? - услышала до боли знакомый голос. Хоть и ненавидела, казалось, бывшего мужа всей душой, сердце вдруг радостно забилось. Я потянулась к нему, будто ища защиты от потрясения, которое только что испытала при встрече с ребенком.
- За сыном приехала! - с напускным вызовом ответила я. И хотела рассказать, что произошло, но увидев его алчный, нетерпеливый взгляд самца, остановилась.
- Да ты что! А я думал, за мной. - Было видно, что ему все до "лампочки". Забрал у меня сумку. Приобнял...
- Что он у тебя по общежитию болтается? В школу отдать денег не заработал? - Изо всех сил сопротивлялась его обаянию.
- Пошли в комнату. Там и поговорим, - предложил он, видя, как любопытные люди останавливаются, с интересом прислушиваются к разговору, и здороваясь с ним, внимательно, невозмутимо оглядывают меня. В общежитии смешанного типа я увидела и мужчин, и женщин, и наверное, каждый знал кто здесь, чем живет. Знали, конечно, и про мужа, и про ребенка. Теперь во все глаза смотрели на беспечную стерву, которая бросила собственного сына.
- Я оформляю документы в интернат. - Он ласково смотрел на меня. Я почувствовала... повышенный интерес к себе.
- В интернат? Это при живых - то родителях! Еще не хватало, чтобы мой ребенок рос в детдоме! - возразила я, дойдя до полного изнеможения от обиды на них обоих. Этот ладно, легкомысленный папаша, что с него возьмешь, но сын! Как он мог отказаться от меня?
- Не детдом, а интернат. - Он взял меня за руку и начал гладить ее. Сломленная горем, я не подумала сопротивляться.
- Это ребенку ты можешь внушить, все, что угодно. А по-моему, что детдом, что интернат - все одно и то же. - Вяло отвечала я. Уже не зная, что говорить.
- Это по-твоему! А сын останется со мной, правда, сынок?
- Не знаю... - тихо ответил сын. Слова о детдоме, видимо, ему совсем не понравились.
- Как не знаешь, мы же договорились! - удивился бывший муж, не ожидая сомнения.
- Брось портить ребенка, - попросила я. - Хочешь мне нагадить, а получается, что сыну.
- Костя останется здесь. Я тебе его не отдам. А хочешь с ним жить, живи... вместе с нами! - вдруг высказался он.
- То есть с тобой? - перевела я его предложение. - Об этом мы уже говорили. Ты не перестанешь пить и бегать по бабам. Я не буду это терпеть... так что жить вместе не получится!
Выходила замуж по большой любви, сразу родила ребенка, но вскоре начала "ловить" мужа то с одной бабой, то с другой... Притом ему было все равно: старая она, молодая, худая или толстая, красивая, нет, - все женщины были для него желанными. Все, только не я, до меня очередь почти не доходила. Я страдала, задыхалась от горькой ревности. Не выдержав, развелась.
После развода он сразу "подженился", но чуть ли не каждый день тупо и методично встречал меня с работы, шел рядом и подло, в подробностях нашептывал о похождениях, называя имена моих близких подруг. Чем больше я бесилась, тем в большие подробности он вдавался. И тут же предлагал помириться. Ненормальный! Я ненавидела так, что желала ему смерти.
Участковый милиционер, к которому я обратилась за помощью, удивился:
- Он же не бьет вас, а что я могу сделать? Это ваши семейные отношения.
- Да мы сто лет назад развелись! - в отчаянье говорила я.
- Извините, помочь ничем не могу. У вас ребенок. И муж имеет право его видеть.
- Я не к тебе хожу - к сыну! - вторил тот.
Когда объявил, что уезжает домой, в Кемеровскую область, я и мысли не могла допустить, что сын тоже бросит меня.
***
- Тебе самой таскаться надо! - вдруг услышала, как уколол бывший муж.
- Вот и договорились. От чего ушли, к тому и пришли. Какая тут жизнь вместе? - Я выслушала обвинения и удивилась тому, что его слова не действуют на меня так, как раньше, до истерики, до умопомрачения, наверное потому, что появились проблемы еще хуже. Напряженные до предела нервы не выдерживали. Я чувствовала, что еще немного и от жалости к себе я расплачусь. Вырвала из рук мужа сумку, сказала:
- Костя я уезжаю! - Сын молча изучал узоры на полу.
- Ты... это...оставайся, переночуешь, отдохнешь, тогда и поедешь... - предложил бывший супруг.
- Нет, первым же поездом уеду! - заявила я, хотя знала, что не уеду до тех пор, пока не уговорю сына. Возможно, придется съездить и показать ему интернат.
Медленно пошла к выходу, ожидая, что сын...а, может, и бывший муж побегут следом. Но за спиной было тихо. На повороте оглянулась. Оба спокойно направлялись вглубь коридора, к себе домой. Я глядела вслед, и вдруг слезы градом покатились из глаз, вскоре я ничего не видела, кроме тумана. С кем-то сталкиваясь, ощупью спустилась с лестницы. На выходе меня остановила вахтерша.
- Вы уезжаете? - казалось, она участливо смотрела на меня.
- Да нет... Хочу устроиться в гостинице. - Призналась я, пряча заплаканные глаза и тут же спохватилась: - Прошу, не говорите мужу! Я сказала им, что уезжаю.
- В гостиницу ехать бесполезно. Все равно мест нет. Давайте, я вас здесь устрою. Только... тоже никому не говорите, - шепотом предложила она.
Женщина ключом открыла двери комнаты, расположенной на первом этаже, показала что, где лежит, взяла предложенные мною деньги... Не знаю, что побудило ее оставить меня: участие ко мне или желание немного подкалымить, но она здорово выручила меня.
- Муж ваш сказал, что вы его с ребенком бросили. Мы ему все сочувствовали... Дали отдельную комнату. Ребенка вашего подкармливаем, приглядываем за ним. Он ведь целыми днями по общежитию болтается. Не учится... Я как увидела вас, сразу поняла, что тут что - то не так. Не похожи вы на легкомысленную... бабешку...
- Это он украл сына. За ним я и приехала...
На новом месте, к своему большому удивлению, я вдруг успокоилась и уснула сразу же, как только приняла душ и коснулась головой подушки. Сказались, видимо, только что испытанный стресс и бессонная ночь.
***
На следующий день, узнав у вахтерши, что муж ушел на работу, нашла сына:
- Ну что, Костя, едешь со мной? Или я одна уезжаю?
Я уже злилась на сына. Держалась из последних сил, чтобы не накричать на него. Ведь раньше я была уверена, что ребенок, как только увидит, кинется мне на шею, вцепится так, что нельзя будет оторвать. Неужели не понимает, каков его безответственный родитель, живущий одним днем? Ведь не маленький, все видит!
Не могла смириться и с тем, что мой сыночек, которого я с таким трудом родила, вынянчила, вытряхнула из пеленок, предал меня! Было горько, на глаза вновь то и дело наплывали слезы. Но... ведь ребенку всего семь лет! Его просто настроили! Он еще маленький и ни в чем не разбирается!
А может, я сама виновата, когда с сына строго спрашивала? Много с ним занималась, по вечерам заставляла читать и писать, чтобы хорошо учился. Как сама относилась к учебе добросовестно, с трудом и упорством добывая знания, того же с первого класса потребовала и от сына. Зачастую бывший муж, приходя к нам поддатым, говорил:
- Да не слушай ты ее! Давай поиграем! - Выдергивал из ручонок его книжку. Демонстративно кидал на пол. Брал сына на руки, садил на спину, катал на себе или тут же, на полу, начинал барахтаться с ним. Я злилась и кричала на бывшего мужа:
- Мы еще уроки не сделали, когда он их делать будет?
- А зачем они нужны ему, уроки твои? - говорил тот, зная, что этим только разозлит меня. Я задыхалась от возмущения.
- Как это зачем? Чтобы человеком стать! - Не порти ребенка!
- А я, по-твоему не человек? Хоть и шофер, а зарплата в два раза больше, чем твоя. Что толку, что инженером работаешь? Он тоже на шофера пойдет. Деньги зашибать. А учеба на хрена ему ни сдалась. Тройки ставят и ладно. Нечего мучить ребенка!
***
Вдруг я увидела, как сын начал собираться. Мое сердце радостно затрепетало. Наконец, он все понял! На вокзале накупила ему сладостей... Всю дорогу, почти двое суток, я отходила истерзанной, разочарованной душой, с трудом освобождалась от черной, беспредельной обиды на сына. Пыталась вернуть прежнюю незамутненную нежность к нему, но беспокойный червячок сомнения так и точил, не давая забыть боль, обиду и безумный страх вновь потерять сына. Ласковые, приветливые слова давались с трудом, обжигали ложью, не давали покоя.
Дома, чтобы догнать одноклассников, пришлось сразу же засесть за уроки. Каждый раз, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, я приходила с работы домой и все длинные, бессчетные вечера мы читали, писали, рассказывали друг другу задания. Взрослеющий сын к знаниям не рвался, да и способности были слабые. Зачастую он "забывал" сделать записи в дневник, пропускал занятия. Я бегала по его одноклассникам, так часто ходила в школу, сидела на уроках, слушала объяснения учителей, что все они знали меня в лицо.
Десять лет, изо дня в день, я пыталась научить ребенка мыслить самостоятельно, как можно доступнее рассказывала, объясняла ему новую, школьную программу. Мой замкнутый, магический мирок не расширялся: работа, дом, уроки, сын - только это имело для меня жизненно важное, главное значение! Приходившие мысли о никчемности своего бытия, о чувстве духовного оскудения, свои женские переживания - тут же гнала прочь. Вначале я должна поставить сына на ноги - это мой главный жизненный долг! А потом уж думать о себе! Однажды потеряв его, теперь не допущу ошибки
Сын, наконец, с трудом закончил десять классов, получил аттестат, паспорт и, от меня в подарок, сберегательную книжку, с отложенными на его имя алиментами. И тут же исчез. Даже короткой записки не оставил.
И вернулся к отцу, предав меня еще раз! Не надо было увозить силой, пусть бы пожил в интернате, и сам принял решение. Не я бы потеряла время впустую - сама жизнь воспитала бы его лучше меня!