Целый век мы живем, располагая информацией о существовании человеческого бессознательного.
Биографические и биологические травмы и комплексы теперь нам известны, - и потому их негативное влияние может быть купировано либо полностью устранено. Мы можем лечить себя, исцелять - то есть становиться целостными.
Расщепление, распад - всегда были симптомами болезни системы, организма, личности, общества.
Двоемыслие - вот одно из основных свойств общества, тяжко и нехорошо больного (Дж. Оруэлл, "1984"). Две стороны жизни и Вселенной (темная и светлая, добро и зло) находятся в таком обществе не в гармоническом единстве (как в символе "Инь-Янь"), не дополняют взаимно друг друга (как в квантовой теории), а находятся в болезненной и циничной пляске, как в сознании больного параноидальной шизофренией человека.
Вытеснение, скрытие от себя самого (касается ли это личности или общества) своей темной стороны, своей Тени (архетип по классификации К.Г. Юнга) не является чем-то необычным. На личном уровне через это проходят все.
Кто-то переживает этот кризис и воссоединяется со своей подчас зло шутящей стороной. Это происходит как в результате естественного личностного роста, так и в результате целенаправленной психотерапии. Воссоединившаяся личность находит гармонию с собой и со Вселенной, и получает возможность воспользоваться всей мощью и мудростью Силы (Дж. Кэмпбелл, Дж. Лукас (см. "Герой и Бунтарь").
Редко - но даже эти редкие случаи дают нам надежду, - процесс примирения и принятия своей Тени происходит на уровни обществ. В качестве одного из немногих примеров такого рода можно привести процесс де-нацификации Германии.
В подавляющем же числе случаев - у людей не из золотого миллиарда, людей, никогда не лежавших на кушетке у психотерапевта и не склонных к рефлексии, обществ - не простивших и не принявших свою историю, реализуется хорошо изученный, и если учитывать его частоту, являющийся практически нормой, механизм проекции.
Личные неудачи заливаются водкой, пивом, крэком, героином, - всем, чем попало, - причем вина за свое любовно лелеемое "горе" перекладывается на кого угодно, - от тещи до "антинародного" правительства".
На уровне государственном проекция выражается в жажде реванша просто над первым попавшимся объектом (мгновенное переключение "гнева народного" в романе "1984" Дж. Оруэлла). Само явление проекции было известно всегда, - о чем говорит факт существования пословицы (изначально - притчи) о песчинке в чужом глазу и бревне в собственном. На этом принципе работает государственная пропаганда в России (от Империи через СССР и до РФ включительно). В 1970-х годах основной аргумент такой пропаганды был кратко и емко сформулирован диссидентствующей частью общества: "а у вас зато негров вешают".
Век прошел. Мы прочли Фрейда, Юнга, Грофа, Винера и фон Неймана, Оруэлла и Солженицына. Мы пережили сексуальную, психоделическую, информационную и музыкальную революции.
Мы, казалось бы, заглянули в самые глубокие колодцы своей души и истории.
Мы, в начале века - по результатам "мира без победы" (по Вудро Вильсону), в конце его - после падения берлинской стены, думали, что вот он и наступил, - конец истории.
Но... Вытесненная Тень вдруг обнаружила себя там, где мы, казалось, расчистили все завалы невежества и мракобесия.
Основы международных отношений, уголовного права, экономики, того, что называется "политкорректностью" оказались той поверхностью, под которой, говоря прямо, творится Чертзнаетчто. (Возможность буквального и соответствующего действительности значения последней фразы также обычно игнорируется. Продолжать заочный и вечный спор манихейцев и св. Августина сейчас отваживаются лишь серьезные представители трансперсональной школы психологии).
Аксиомы - а на самом деле: основополагающие допущения, легшие в основы порядка нашей жизни и мировоззрения, по сути, никогда не исследовались.
А напряжение росло.
Настало время поднять ковер. Пылищи там - немерено, но начинать когда-то надо.
1. Кому принадлежит планета Земля?
Начнем с детских вопросов.
Принадлежность, надо полагать, можно определить, как способность распоряжаться тем, что имеешь. Итак, чем, если смотреть в планетарном плане, отличаются нефть и воздух?
И нефть, и воздух сформировались в результате космогонических и геологических процессов. Ни один как из ныне живущих, так и живших когда-либо людей не имеет к этим процессам никакого отношения. И вот он, детский вопрос:
- Если практически каждый человек совершенно уверен, что воздух принадлежит всем - или никому, то почему тот же человек с той же уверенностью (но с каким-то странным, не очень приятным, и ему самому не очень понятным чувством, - о чем ниже) признает, что 70% нефти принадлежит арабам?
Утрируем ситуацию. Предположим, что представление о том, что кислород выделяется в атмосферу растениями как продукт реакции фотосинтеза с поглощением избытка углекислого газа неверно. На самом деле, в Земле есть две большие дыры. В одну из них углекислый газ как-то сам собой заходит, а из другой исходит чистейший и пригодный для дыхания кислород. Какова природа этого явления - неизвестно. Известно лишь, что обе дыры находятся в Монголии.
Монголия оставляет себе 0,03 процента (доля монголов в населении планеты Земля) выделяющегося кислорода для внутренних нужд, а остальное поставляет на внешний рынок. По ценам, которые устанавливает местное монгольское Политбюро.
Детский вопрос:
- Долго ли продержится монгольское правительство, прежде, чем какая-либо международная коалиция под более-менее честным предлогом (от "так продолжаться больше не может", до "блохи на монгольских овцах представляют угрозу нашей национальной безопасности") не въедет в Монголию, и не возьмет под свой контроль обе дыры?
Этот вопрос (о принадлежности полезных ископаемых) можно рассмотреть и с другой стороны.
Хорошо, пусть арабы владеют 70 процентами запасов углеводородов и получают с них свою ренту. Однако, какие именно арабы? Допустим, что какой-либо араб (по происхождению, - смуглый человек с черными волосами) живет в Узбекистане. Предположим, он приехал туда учиться еще в советские времена, женился и остался в СССР, став через некоторое время его гражданином. После распада Союза наш араб автоматически стал гражданином Узбекистана. Природная рента, которую получает узбекское государство и кое-как делится со своими гражданами, не идет ни в какое сравнение с той, что получается и распределяется в Саудовской Аравии или Кувейте.
То есть, вопрос стоит так: почему совершенно ничего не делая и не принося пользы никому (например, находясь по своей воле в состоянии безработного), два человека, отличающиеся только своими паспортами, могут получать (либо не получать) постоянную финансовую поддержку своего существования? При том, к тому же, что обеспечивается такая финансовая поддержка реально работающими людьми, которые на самом деле и создают ("обналичивают") эту самую природную ренту, - заправляя свои автомобили на реально заработанные деньги.
Случайность судьбы делает (либо не делает) человека владельцем полезных ископаемых, к происхождению и существованию которых он не имеет никакого отношения. Дикость ситуации, при которой воздух, которым мы дышим, принадлежал бы только тем людям, в кармане или ящике письменного стола которых лежит монгольский паспорт, - очевидна.
Паспорт - то есть, гражданство - определяет то, может ли человек иметь свою долю в некой сложной системе, известной под названием планета Земля, или нет.
Поэтому, давайте посмотрим повнимательнее на эти отношения человека и книжечки с двумя десятками страниц, - определяющей не только его доступ к прибыли от продажи частей нашей общей планеты, но и накладывающей на него и другие обязательства, - например, максимально эффективно и в точном соответствии с получаемой информацией (приказами) убивать владельцев книжечек другого формата и цвета.
Итак, рассмотрим следующие вопросы:
2. В чем суть гражданства, и нормален ли вообще патриотизм как таковой?
В основном, люди привыкли относиться к патриотизму как к чему-то, не принимать чего стыдно и не достойно. Как мужчина обязан быть мужественным, как женщина обязана любить своих детей, - так и так и каждый гражданин обязан быть патриотом.
Не любить Родину, - практически то же самое, что и не заботиться о своих престарелых родителях. И то, и другое подвергается общественному осуждению. Точнее, осуждению того общества, каким оно себя привыкло себе представлять (но не обязательно таковым является).
Опять-таки, как и в рассмотренном выше вопросе о принадлежности природных ресурсов, поражает (если посмотреть свежим взглядом на знакомые от рождения вещи) совершенная случайность, являющаяся причиной, обязывающая испытывать (или, как минимум, выражать) сильные чувства и действовать в соответствии с ними самым решительным и самоотверженным образом (само - отверженным, то есть "прогнав себя от себя", если вдуматься, - то на лицо явная психопатология).
"Ну и что?" - могут ответить на такие рассуждения, - "родителей тоже не выбирают, однако ведь - любят". Что ж, ответим на это возражение.
Во-первых, если уж совсем честно, то общество не так уж сильно обязывает детей любить своих родителей. Отец-алкоголик или мать-истеричка, - общество вполне удовлетворит умеренная жалость к ним со стороны детей, - как несовершеннолетних, так и выросших.
Однако, то же общество ощутимо более настойчиво в своем требовании проявления родительской любви к детям. В конце концов, родители просто юридически обязаны заботиться о своих детях, чего нельзя сказать об обратном (закон не обязывает человека к каким-либо действиям по отношению к его родителям).
Чем же вызвано это отличие? Оно вызвано выбором и ответственностью. Общество требует от людей, свободно принявших решение о зачатии и рождении ребенка нести ответственность за свой выбор. Определение выбора как "свободного" здесь является ключевым. В качестве некого доказательства можно привести пример того, что даже в тех обществах, где распространено резко отрицательное отношение к абортам, смотрят сквозь пальцы на прерывание беременности, вызванной не доброй волей потенциальной матери, а изнасилованием. По сути, все сводится к удивительному в своей простоте и банальности выводу: "человек не обязан отвечать за то, что делал не он".
Но что более удивительно, так это то, что в случае с гражданством и патриотизмом общество и власть требуют (и чем менее демократична власть, тем настойчивее ее требования и суровее наказание за неисполнение) совершенно противоположного.
Вернемся к нашему арабу, взятому в качестве примера.
Предположим, что он приехал учиться в СССР на медика. Мединституты существовали во всех крупных городах Союза, и наш араб мог поехать для осуществления своей мечты практически в любую часть нашей необъятной родины. Для него имели некоторое значение климатические условия в изыскиваемом месте учебы, таким образом он и оказался в Ташкенте.
Однако, хотя много лет наш араб и не вспоминал этого момента, но в тот далекий день, когда он определялся с выбором города, в котором он будет становится медиком, у Ташкента имелся конкурент. Так же, на основе климатических предпочтений, как вариант рассматривался Тбилиси.
Граждане СССР после распада оного автоматически стали гражданами тех союзных республик, в которых их этот распад застал. Таким образом, наш араб с тем же успехом мог однажды проснуться гражданином независимой Грузии, как он проснулся в 1991 году гражданином независимого Узбекистана.
Возможно, выбор между Ташкентом и Тбилиси осуществлялся нашим арабом посредством бросания монетки.
Однако теперь, на основании того, что выпала, предположим, решка, власти Узбекистана требуют от него испытывать презрительную ненависть к Соединенным Штатам и добрососедские чувства по отношению к России.
Требования властей Грузии, если бы выпал орел, и наш араб был бы сейчас грузинским гражданином, были бы менее жесткими и настойчивыми, но в целом - противоположными.
Вывод, который следует как результат этих рассуждений, несколько неожидан и, возможно, способен покоробить. Но он совершенно очевиден, если трезво взглянуть на вещи. Вывод этот таков:
патриотизм по сути своей тождественен мафиозной этике.
Он качественно отличен от того, с чем его принято сравнивать и ассоциировать (как в песне "С чего начинается родина...") и имеет коренные свои свойства, принципы и структуру аналогичные тем, что имеются, говоря нынешним русским официальным языком, в "организованных преступных группах".
Патриотизм - это не лояльность компании, не любовь к "малой родине", не фанатичное отношение к любимой футбольной команде. Это - соучастие в одном преступлении.
В качестве аргументации такой точки зрения можно провести следующие параллели между патриотизмом и мафиозным "моральным кодексом":
--
необходимость в существовании "других". То есть, данное явление не может существовать в сообществе, не рассматривающего внешнюю среду (то есть, других людей - не членов сообщества) как имеющую принципиальное отличие от среды внутренней (граждан своей страны или членов своей банды). "Они", другие, оцениваются обычно отрицательно, в лучшем случае - к ним относятся с брезгливой жалостью. "Они" - это "коммерсанты", "лохи", "неверные", "империалисты", "низшая раса", "классовые враги" и т. д., и т.п.
--
культура в таком сообществе обязательно включает в себя некую картину мира, представление о мироустройстве, в котором данная группа занимает исключительное место. Место это вовсе не обязательно высшее, - оно не обязательно "положительное", в том числе и с позиции самооценки, рефлексии. "Богоизбранность" может вполне спокойно уживаться с "проклятостью", презрение к "мусорам" - с осознанием греховности воровской жизни. Тем не менее, обязательно существование постулата о том, что данной группе известна какая-то "особая правда", которую в принципы не могут постигнуть чужаки.
--
односторонняя проницаемость группы, по принципу "бывших сотрудников КГБ не бывает" (английский аналог - once a spy, always a spy, "единожды шпион - навсегда шпион"). В группу можно войти, но выход из нее считается преступлением (по уголовным кодексам и воровским "понятиям" обычно карающимся смертью. В этом проявляется метафизический смысл, который вкладывается в членство, - только в группе может быть жизнь как таковая). Барометром, показывающим степень "патриотичности" общества и государства (и близости его характера и структуры к мафиозной) может быть именно отношение к тем, кто пожелал выйти из него. Если в нынешней Росси даже у властей нет определенно выраженной негативной позиции по отношению к возжелавшим покинуть страну, то в недалекое время имелся даже специальный термин - "невозвращенец". Примечательно, что после факта "невозвращения" в стране делалось все, чтобы устранить все следы существования не вернувшегося человека как такового. В советском энциклопедическом словаре начала 80-х годов нет статей ни о Бродском, ни о Барышникове, ни об Аксенове, ни о Солженицыне. Статей просто нет, хотя вполне можно было бы написать о данных персоналиях просто плохо (в конце концов, статья о Гитлере имеется). Статей нет потому, почему и в бандах предпочитают не вспоминать своих бывших членов, оказавшимися "нелояльными" (стукачами, "крысами").
--
позиционирование факта принадлежности к группе как основного качества отдельной человеческой личности. Создание на основе этого тезиса философских систем и систем "понятий".
--
оценка нынешней ситуации ("нынешних времен") как негативной. Такое отношение оправдывает применение не совсем морально оправдываемых методов и средств как по отношению к врагам, "другим", так и "закручивание гаек" внутри самой группы.
--
перманентность "борьбы" и принятие ее - как "рабочей гипотезы", если так можно выразиться, в качестве смысла жизни. "Классовая борьба будет нарастать", а "Израиль должен исчезнуть как государство" При этом чрезвычайно важно подчеркнуть, что эти призывы предназначены для широких масс или рядовых членов преступных формирований, но не являются искренними. Сталин не мог существовать без процессов над очередными выявленными заговорщиками, соответственно ему были необходимы сами заговорщики. Руководство ХАМАС будет разочаровано реальным исчезновением Израиля, так как другой враг - США -находятся слишком далеко, чтобы борьба с ним могла стать основой идеологии удержания власти. Патриотам не нужна победа их родины, вот в чем парадокс. Так же и "борьба с преступностью" никогда не приведет к ее искоренению или, хотя бы, к качественному уменьшению, так как обе стороны нуждаются друг в друге.
Однако, неужели все действительно так плохо? Есть ли выход? И - о каком обществе мы сейчас говорили? Ясно, что о плохом и больном. Но не достаточно ли будет сказать, что это общество просто фашистское и тоталитарное? И есть ли необходимость так радикально пересматривать понятие патриотизма, точнее, - так настойчиво пытаться раскрыть его не очень благородную суть?
Необходимость есть. И дело не только в том, что вроде бы устоявшиеся демократии, с обычно неплохо работающими системами сдержек и противовесов, периодически "сползают" к тоталитарным методам, заразившись параноидальными поисками врага (вспомним, к примеру "охоту на ведьм" - США, 1950-е годы). И не только в том, что граждане двух демократических стран могут убивать друг друга из-за территории, о самом существовании которой они узнали из теленовостей (Фолклендские острова).
Дело в том, сами институты гражданства и государства к XXI веку, похоже, выработали свой ресурс. Гражданство, настоящая суть которого лучше выражается словом "подданство", и государство, своим естеством связанное с определенной территорией и нужное миру, в котором можно общаться и делать бизнес он-лайн буквально со скоростью света, как телеге пятое колесо, вмещают в себя сейчас больше противоречий, чем может выдержать.
Сейчас, когда самым ценным продуктом (да и самой сутью жизни) стала информация, объединения носителей, потребителей и создателей информации (то есть - людей) на основе факта рождения в определенной области пространства имеют не больший (если не меньший) смысл, чем, к примеру на основе рождения в определенный промежуток времени. Построение чего-либо такого серьезного и помпезного, как ныне существующие государства, из рожденных под знаком Рыб или Козерога выглядело бы нелепым и смешным, и уж точно нелепым были бы какие-либо "международные" отношения между такими сообществами, тем более - войны между ними. Однако именно это имеет место быть в настоящее время, просто эта нелепость столь привычна, что перестала замечаться.
Наступила пора сказать, что государства, по большей части сами того не заметив, потеряли субъектность.
Реальными субъектами какой бы то ни было деятельности могут быть только две категории объектов:
--
Отдельные человеческие личности.
--
Организации.
Под организациями здесь понимаются такие общности отдельных человеческих личностей, которые были организованы. Это банальное и кажущееся тавтологическим требование на самом деле имеет следующий смысл:
Некоторая человеческая группа может считаться субъектной и называться организацией, если была создана (организована) людьми с ЯСНО ОСОЗНАВАЕМЫМИ ЦЕЛЯМИ.
То есть, организация по определению не может быть "исторически сложившейся". А именно такими и являются абсолютное большинство государств.
Требование к организации быть организованной конкретными людьми с конкретными целями не означает существование естественного предела продолжительности ее существования в виде ограниченности жизни организаторов. Организация может продолжать существовать и отвечать требованию субъектности и после смерти ее основателей, важно лишь соблюдение следующего требования:
Вступать в организацию могут только дееспособные совершеннолетние люди, сделав в ее пользу свой личный, осознанный и ответственный ВЫБОР.
Исходя из этих двух определений становится ясно, почему несмотря на упоминавшиеся "сползания" в качестве дееспособной и субъектно функционирующей организации в наибольшей степени сохранились Соединенные Штаты Америки. Ведь именно двум вышеназванным требованиям они соответствуют больше, нежели другие существующие государства. Действительно, мало кто может похвастаться наличием "отцов - основателей" своего государства, основавших его действительно "в здравом уме и твердой памяти". Причем память дала им примеры загнивших, выродившихся и развратившихся демократий, а здравый и воистину смелый ум рискнул решить эту проблему, возможно единственный раз в истории человечества опровергнув пословицу о том, "что история учит тому, что она никого не учит". Вырвавшись из порочного круга благих намерений, приводивших до этого только в ад, отцы основатели заложили в свою организацию антиэнтропийные механизмы, - систему сдержек и противовесов, включая самый важный - свободу слова, которая вот уже более двухсот лет спасает общество от разложения в информационной энтропии.
Относительно второго требования к субъектной организации - осознанности вступления в него новых членов, то ему США соответствуют на уровне семейном, - большая часть американцев способна проследить свою родословную до момента прибытия отца, деда или пра-пра-прабабушки на североамериканский континент.
3. Государства в нынешнем своем виде, или как мы дошли до жизни такой.
Причина, по которой мы сейчас вынуждены анализировать создавшуюся ситуацию и искать из нее выход, заключается в том самом обычае заметать мусор под ковер, в честь которого и озаглавлен данный документ.
В конце 1980-х - начале 1990-х годов многие называли в качестве причины обострившихся межнациональных конфликтов произвольную нарезку территории страны на национально-территориальные образования, осуществленную Сталиным в 1920-х - 1930-х годах.
Данная "бомба из прошлого", мина замедленного действия сработала при первом же ослаблении режима - во время горбачевской перестройки (Нагорный Карабах, 1988 год).
Данная точка зрения на конкретные исторические события сейчас считается достаточно обоснованной и практически общепринятой. Однако даже представить, что практически любое государственное устройство в той или иной степени несет в себе такие саморазрушительные свойства, - просто боязно. Срабатывает классический механизм вытеснения, и проблема, для которой в настоящий момент времени отсутствует решение, объявляется несуществующей.
Итак, проблема эта заключается в следующем:
Во время общемирового процесса перехода от государства, построенного на наследуемом или завоевываемом праве сильного, к государству, основанному на так называемом "общественном договоре", не было дано внятного ответа на вопрос: "А ЗАЧЕМ ЭТО ГОСУДАРСТВО КАК ТАКОВОЕ НУЖНО?"
О кризисе государства не в каких-то конкретных исторических случаях, а как о кризисе самого института сейчас задумываются немногие. Между тем, наконец стал очевиден и общепризнан кризис так называемого "международного права". Чего стоят хотя бы чисто логическое, математическое прямо-таки, противоречие между принципом "самоопределения наций" и принципом "территориальной целостности". Или структура ООН, в которой прямо заложена невозможность принятия резолюций против пяти отдельно взятых государств, наяву воплотившая принцип из "Фермы животных" Дж. Оруэлла: "Все животные равны, но некоторые равнее". Вероятно в недалеком будущем (около 2010 - 2015 года) произойдет и "раскрытие глаз" на откровенно бредовых характер и самих "субъектов" международного права.
4. "Он команду сто раз
От опасности спас,
Но упорно молчал,
- от какой..."
Данная характеристика относится к Бобру, действующему лицу не очень известной (в отличии от "Алис") поэмы Льюиса Кэрролла "Охота на Снарка". Само естество Снарка, на которого ведется охота, и сведения о котором туманны и запутаны, выражается в сплетенном Кэрроллом имени - Snark (составлено из двух английских слов snake (змей, змея) и shark (акула)).
В соответствии с оригинальностью и загадочностью природы потенциальной добычи, нетрадиционными оказываются и методы ее отлова. В частности, в команду включается Бобер, про которого известно только то, что "плёл он кружев узор". Сам же Бобер, по ходу экспедиции неоднократно намекает и даже сообщает напрямую о том, что без его секретных усилий экспедиция наверняка была бы уже многократно прервана зловредными внешними или внутренними силами. Сам же Льюис Кэрролл, пользуясь правом авторского "всезнания", сообщает о том, что Бобер искусственно поддерживал свою репутацию "спасителя команды", то есть, попросту говоря, врал. Никаких угроз, как внешних, так и внутренних Бобром нейтрализовано не было, да и не довелось как-то Бобру реально убедиться в их наличии, - причем ни разу. Дело все было в том, что Бобер опасался, что плетение кружев, - единственное, чем он занимался реально, - может показаться команде недостаточным аргументом за постоянное содержание "в штате" симпатичного зверька.
Как говорится, sapienti sat, мудрому - довольно, однако, поясним и уточним смысл этой притчи в отношении объекта нашего исследования: института государства как такового.
Тезис, высказанный Льюисом Кэрроллом поэтически в отношении некого бобра, постараемся в отношении государства сформулировать максимально ясно и функционально:
Все функции государства в конечном итоге сводятся к функциям КРИЗИСНОГО управления. Кризисы, которыми государство постоянно стремится "управлять", могут быть лишь трех видов:
--
Кризисы в отношениях с другими государствами.
--
Кризисы в отношениях между гражданами.
--
Девиантное поведение отдельных граждан.
(Мы сразу должны отметить, что не рассматриваем здесь так называемые "социальные функции" государства. О них мы поговорим ниже, здесь лишь упомянем реальное отсутствие государственной монополии на их исполнение, и мировую тенденцию к переходу на их осуществления частным сектором.)
Кризисы в отношениях с другими государствами требуют существования армии, разведки и контрразведки, министерства иностранных дел, сети посольств и т. п.
Кризисы между гражданами требуют существования судебной системы. Если говорить только о гражданской и арбитражной системе, то ее действие в отношениях между гражданами ограничивается тем стандартным пунктом в двухсторонних договорах равноправных сторон, в которым говорится о том, что все не-оговоренные в договоре нюансы стороны обязуются решать в соответствии с действующим законодательством. То есть, в случае гражданских и арбитражных исков, государство привлекается с той только целью, чтобы признать поведение одной из сторон девиантным, то есть, конечном счете, данный тип кризисов сводится к третьему виду из вышеприведенного списка.
То есть, из вышеприведенных рассуждений следует следующий тезис о том, что:
Единственная функция государства заключается в том, чтобы выявлять девиантное поведение, определять своей властью его именно как таковое и пресекать, - как в отношении своих граждан, так и в отношении внешней среды: других государств, их граждан и организаций, не имеющих ясной государственной принадлежности.
И из этого тезиса следует третий, окончательно и ясно обнажающий параллель между двумя нашими объектами рассмотрения, - Бобром и Государством:
Поскольку вся деятельность государства связана с девиантным поведением различных субъектов, вызывающих кризисные ситуации в стране и мире, и поскольку таковая деятельность является единственной его (государства) функцией, то оно (государство) кровно - то есть: на уровне инстинкта самосохранения - заинтересовано в существовании и репродукции девиантного поведения и кризисных ситуаций.
По сути, кажется, что этим выводом мы не сказали ничего такого, о чем бы не написал Макиавелли в своем "Государе".
Но наше открытие, если набраться смелости выразиться именно так, заключается не в самой констатации данного тезиса.
Суть в том, что поведение государственных машин (именно государственных машин, а не обществ и стран, в которых они властвуют) по "стратегии Макиавелли" представляет собой сейчас - в XXI веке - скорее норму, чем анахронизм, как это принято сейчас считать в соответствии с политкорректностью.
Чем дальше существующая ныне государственная машина от организации (в том смысле, как определено это понятие выше), и чем меньше в нем механизмов сдержек и противовесов, - тем ближе она к циничному государству Макиавелли и существующим мафиозным структурам.
Опять-таки, может показаться, что и здесь мы не открыли Америку. Ругать правительство - банальнейшее занятие. Однако, ниже мы увидим то новое, что появилось и появляется именно сейчас, - на заре нового тысячелетие, того, что даст нам надежду. Не слабую надежду на общую гуманизацию человечества или смягчение сердец тиранов. Нет.
В настоящий момент поднимается Сила, которая реально, не в мечтах и видениях, а при нашей жизни, сможет конкурировать с мафиозными структурами и макиавеллевскими государственными машинами.
Эта Сила - именно те истинные Субъекты, Личности и Организации, о которых говорилось выше.
Их действия, как осознанные и волевые, так и внешне пассивные, но выполняемые на основе знания сути исторического процесса, приведут к тому, что конкурентная борьба - не став перманентной - закончится их победой. А государственные машины и мафиозные структуры займут свое место, - место болезненного отклонения от полноценного и здорового общества, а не повсеместной, но завуалированной практики.
Так будет. Теперь приведем...
4. ...симптомы того, что это правда.
Симптомы эти будут приводиться ниже, и приводиться в несколько бессистемном виде. Мы будем говорить о разных странах, временах и личностях, зачастую перескакивая с одного на другое без видимой причины. В оправдание можно было бы привести много причин - объективных и субъективных, однако я не буду этого делать. Просто прошу у читающего эти страницы прощения за некоторую их сыроватость.
Если по прошествии времени выраженные здесь взгляды окажутся востребованными, либо я сам увижу, как их нужно развить и систематизировать, чтобы сделать таковыми, то системе - быть.
Пока же - переходим к симптомам изменения нашего земного мироустройства, надвигающегося и происходящего уже сейчас.
4.1. Ничейное поле не понять кого, или ускользающая легитимность безымянного крепостничества
"Люди, готовые променять свободу на толику безопасности, не заслуживают ни того, ни другого", - Бенджамин Франклин.
"Человек должен исполнить свое предназначение - несмотря ни на что, несмотря ни на какие обстоятельства, преграды и давление извне. Это основа человеческой морали...
...Все дело в том, что надо жить так, точно каждый день - твой последний на земле. Именно так я и поступаю.
...Повседневная жизнь требует от человека не меньшего мужества, чем его последние мгновения. Хотя, может быть, она и не столь эффектное зрелище, как смерть. И все же, по-моему, жизнь - это восхитительное, ни с чем не сравнимое сочетание триумфа и трагедии", - Джон Фицджеральд Кеннеди.
"Хорошо не жили, - нечего и начинать".
"А кому сейчас легко?"
Первые две цитаты - цитаты двух состоявшихся, зрелых людей, говорящих и пишущих именно то, что составляет их личное, собственное мнение, - продуманное и ответственное.
Вторая пара цитат не имеет, разумеется, определенного авторства. И говорят их люди (множественное число здесь не случайно). Говорят одни люди, потому что так говорят другие люди, потому что "так все говорят".
В конце XVIII - начале XIX веков происходили параллельно два процесса, параллелизм и практическую полную идентичность которых ни тогда, ни сейчас не замечали и продолжают не замечать.
На основе оформившейся за столетие после Ньютона механистической и детерминистской научной картины мира Дарвин создал свою теорию происхождения видов. В ней произошел полный переворот "низа" и "верха", - "причиной" бытия человека как такового вместо Бога стали обезьяны.
В это же время стандартной и морально оправдываемой формой правления стала представительная демократия, - вместо наследственной монархии. И точно так же, как и в теории Дарвина, произошел полный переворот - "низа" и "верха", причем опять-таки в пользу "низа". Люди способные к генерации собственного мнения (как авторы наших двух первых цитат) стали получать власть из рук тех, кто мнения своего, обычно, не имеет (или выражает его примерно таким образом: "...ну, я, типа, это... не знаю...").
Некоторое неудобство ("когнитивный диссонанс", как назовут эту чувство веком позже) от своего родства и даже обязанностью происхождением обезьянам образованные люди XIX века кое-как проглотили, а не образованные в эту теорию так и не поверили. Гораздо сложнее оказался вопрос о принадлежности власти (по Адлеру - так вообще самой главной вещи для человека, а для авторов других теорий личности - тоже не последней).
Логически, структурно, эстетически, нуминозно - как угодно, этот вид правления идеально подошел освободившимся из-под контроля метрополий колониям, где изначально не было "верхов" и "низов", где каждый был "сам по себе" и "общественный договор" был не какой-то вольнодумческой абстракцией, которой на великосветских салонах смущал приличных людей Пьер Безухов, а совершенно естественной вещью, которую и придумывать-то не надо было.
Стремление переплыть океан определенно диктовалось экстравертным характером психики будущего американца (канадца, австралийца...), экстравертность диктовала "стремление к счастью" и желание активно пользоваться избирательным правом, а при отказе в оном - "свергать неправедную власть с оружием в руках" (В кавычках даются цитаты из Декларации о независимости и Конституции Соединенных Штатов).
Для таких людей "общественный договор" был таким же естественным институтом, как процесс обсуждения вопроса "по сколько скидываемся, что берем, и кто идет?" для русских людей.
Люди, способные к созданию государства с нуля (то есть - организации, в терминологии данной статьи) не обязательно должны были обладать интеллектом отца-основателя или президента, цитировавшихся выше. Для этого им нужно было всего на всего соответствовать одному цензу: иметь чувство собственного достоинства. То есть иметь смелость и честность высказать свое мнение, даже если оно заключено в простых словах: "Я не знаю".
Но все это верно для общества с изначально отсутствующей структурой, где новая структура действительно основывается на взаимном согласии, возможном только при взаимном уважении, в том числе - но не в последнюю очередь - прав меньшинства.
На другом же конце шкалы обществ, лежат общества, структура которых социологами обычно называется "блин с шапочкой". Крайним примером такого общества, разумеется, является Россия. Лично мне не известны примеры обществ такого масштаба, где бы элита и остальной народ, находясь в пропорции приблизительно 1:100 (по численности) были бы настолько отличными друг от друга, что буквально говорили на разных языках.
Мы взглянули на две страны, в одной из которых демократия существует как рыба в воде, а в другой - как заморский зверь в суровом климате, который на самом деле сдох, но перед приездом гостей из-за морей в его чучело засаживают двух крепостных, которые создают впечатление, что зверь хоть по особенному, но жив.
Меж этих двух крайностей существуют разные варианты (континентальная Европа, азиатские демократии, латиноамериканские то ли демократии, то ли режимы), но все они, включая рассмотренные выше крайности, в качестве основы внутренней структуры имеют одинаковый принцип:
Власть в стране принадлежит народу.
Оставив в стороне тот, вопрос, что этот принцип определяет только форму правления, но не делает страну свободной (это делают системы сдержек и противовесов, презумпция невиновности, свобода слова - по сути уравнивание как субъектов государства и гражданина). Соответствуя этому принципу, демократия может быть как либеральной (хочется уточнить - атлантической), так и тем, что иногда называется этатизмом (французский вариант эпохи Просвещения, идеал просвещенного и просвещающего государства).
Главный факт, который заметался под ковер, и практически никем и никогда не проговаривался ясно и отчетливо (за исключением, пожалуй, Льва Толстого) состоит в том, что:
Как не организовывай структуру государства и систему выборов, но народ всегда будет лишь отвечать на вопросы, СФОРМУЛИРОВАННЫЕ ВЛАСТЬЮ.
Каждый профессионал в области социологии и информации знает, что правильно сформулировав вопрос, можно получить практически любой нужный ответ, вплоть до противоположных по сути.
Вопросы от власти к народу могут быть как вопросами буквальными (как на референдуме), так и вопросами эмоционально-психологическими, - ответ на которые тем не менее приводит к юридическим последствиям.
Все бы ничего, если бы не два дьявольских явления природы (или "медицинских факта", как говорил Остап Бендер):
--
Люди, представители вида Homo Sapience, НЕ РАВНЫ друг другу.
--
Приблизительно 80% представителей вида Homo Sapience достаточно легко поддаются внушению и имеют свойство "заражаться" коллективным настроением.
В любом случае, во власть (элиту, политические круги, номенклатуру - как не называй) входят представители именно меньшинства (тех 20 оставшихся процентов).
То есть, суть демократической формы правления сводится к тому, что:
Представители наиболее развитой во всех отношениях части общества просят разрешения на какие-либо действия у наименее развитой, но зато наиболее многочисленной части общества. При этом они (представители высшей части) используют методы и технологии, не действующие на них самих, чтобы убедить представителей низшей части общества в том, что предлагаемые решения разработаны и будут осуществляться исключительно во благо большинства, то есть, низшей части общества.
Разумеется, это - самый жесткая и циничная оценка демократии, к тому же - демократии "голой", без реального разделения властей, системы сдержек и противовесов, свободы слова, презумпции невиновности, реальной депутатской неприкосновенности... Даже при наличие хотя бы двух центров власти в устоявшейся элите эта система может эффективно работать. Эффективно - значит, обеспечивать базовые права отдельного гражданина и тащить страну в целом вперед.
Но как только элита консолидируется, происходит моментальное вырождение, фазовый переход системы. Теперь в ней отсутствуют антиэнтропийные механизмы, и постоянный процесс легитимизации власти превращается в процесс ее легализации. Ситуация начинает напоминать правление регента, только вместо несовершеннолетнего монарха выступает тот самый народ-суверен, к которому "группа товарищей" регулярно "подкатывает" с бумагой на подпись: "Так надо, Ваше Величество... Да, да... Вот здесь... Вот так, ай, молодец! Ай, умница! Возьми с полки пирожок!"
4.2. Ревность.
Государство может не любить или ненавидеть свой народ. Примеров тому - масса. Но без чего никогда не обходятся отношения государства (каким бы просвещенным и гуманным оно не было) к своему народу, - это без ревности.
Тягостная и мутная смесь собственнической любви и ревности, переходящая во вспышки гнева и ненависти, - типичный симптом паранойи и алкогольного психоза ревности. А в случае государств - это свойство государств тоталитарных и симптом "сползания" к этой форме государств более-менее свободных.
Исторически правители и государственные аппараты ревновали всегда. И ко всему. Точно так же, как сексуальные партнеры.
Ревновали к другим правителям и государствам, другим языкам, другой музыке, другим танцам, радиостанциям и одежде...Ревновали ко всем ситуациям, в которых их граждане (подданные) могли бы изменить своему государству (государю).
Симптом этот, вероятно, присущ государству на столь глубоком уровне его структуры, является настолько неотъемлемой частью его архетипа, что недавно проявился буквально у всех государственных машин - от анахронических тоталитарных до либеральных демократических, от КНДР до США.
Государства приревновали своих граждан к ИНТЕРНЕТУ.
Добавить к этому особенно нечего.
Это ревность к новому. Ревность старого и умирающего - к молодому и полному сил. Старого и умирающего, - но не мудрого и умиротворенного, а раздраженного маразматика, цепляющегося за последние клочки времени своей жизни неудачника.
Акцент на старом и новом при рассмотрении конфликта государств и всемирной сети (а точнее, не конфликта, а притязаний государств на взятие Интернета под свою юрисдикцию), созвучен тому определению, что было дано пару лет назад автором этих строк в отношении отличия PR'а и пропаганды. Напомним его: "PR - это действия, направленные на ускорение внедрения инноваций, а пропаганда - действия, направленные на торможение естественного отмирания отживших форм".
Если позволить себе осмелиться сказать то, что многие думали, но явно высказать не решались, то PR, в своих самых благородных, "белых", проявлениях становится теургией, то есть одновременным, двуединым и участием в историческом процессе, и творением его.
Но, опять-таки, это тема слишком глубока, чтобы быть здесь подробно разработана. Упомянем лишь, что следующий шаг к постижению истины будет сделан в процессе синтеза квантовой теории и трансперсональной психологии, в частности, в рамках так называемого "не-картезианского" взгляда на человеческую духовность и Вселенную (см. Хорхе Феррер, "Новый взгляд на трансперсональную теорию (человеческая духовность с точки зрения соучастия", 2004).
А пока перейдем к следующему разделу нашей "мусорной" аналитики.
--
Перечень отдельных мыслей.
Если на предшествующих страницах делалась хоть какая-то попытка сделать изложение непрерывным и систематичным (повторяю - только попытка), то ниже будет дан просто перечень идей - мыслей, вопросов, наблюдений и возможных решений.
--
Обида-1861
Речь, конечно, об отмене крепостного права, и о том чувстве, которое до сих пор живет в народе, подкрепляясь на протяжении 150 лет другими подобными акциями со стороны властей. Чувство это - обида.
Обида - за то, что бросили. То же чувство, как и ребенка, получившего на день рождения не желаемый и скучный подарок, - только в гораздо больших масштабах и глубине. Обида - ревность к взрослым родителям, занимающихся своими делами. Народу, по сути, предложили всем вместе забраться на самый верх пирамиды потребностей Маслова, - получить как высшее удовлетворение и смысл жизни свободу и возможность самоактуализации (самореализации). Это похоже на то, как если бы 6-летнему ребенку вместо книжки с картинками или комиксов подарили "Божественную Комедию" Данте. Народ так и прозвал сей подарок - "филькина грамота" (производное от имени автора текста, не слишком, прямо скажем, внятного - митрополита Филарета).
И всё, что было потом и происходит сейчас, - невозможно рассматривать без понимания этого коренного чувства обиды крепостных на барина, на кого бы оно не распространялось, - на Николая II, или на Гайдара с Чубайсом.
--
Проблема ислама
Проблема легко формулируется: при числе последователей порядка миллиона все бы с легким сердцем признали его тоталитарной сектой или террористической организацией.
Но когда число мусульман на три порядка больше, то есть - около миллиарда, сказать правду становится просто страшно. И дело в последнем карикатурном скандале не в конфликте культур. Дело в том, что мы (цивилизованный люди) их просто боимся, как обыкновенных бандитов-отморозков.
Ислам давно потерял какое бы то ни было духовное содержание, и превратился в обыкновенную политическую доктрину шовинистического толка. Процесс вырождения, конечно, затронул и другие авраамические религии, превратившихся из живых церквей в конфессии, но даже определению конфессии современный ислам не соответствует. Орден суфиев, возможно, еще продолжает оказывать свое скрытое влияние, оставаясь действительно духовной организацией, однако ислам "массового" производства производит весьма неприятное впечатление. По сути, ислам вернулся к своей практике тысячелетней давности, когда духовные лидеры (халифы, политический раздор между которыми и привел к разделению ислама на шиитскую и суннитскую ветви) являлись одновременно и военачальниками, и руководителями секретных служб. До жути подходящий пример такого сочетания, - Ахмат Кадыров, бывший муфтий Ичкерии, президент Чеченской республики.
Начиная с того, что несколько базовых принципов ислама прямо противоречат общечеловеческим ценностям (джихад, бесправие женщин, признание целого народа "не узнавшего Бога" в качестве врага), за последний век глубокое негативное и развращающее действие на весь исламский мир произвел когнитивный диссонанс, вызванный столкновением двух морально противоречащих фактов реальности.
С одной стороны, "золотой миллиард" состоит преимущественно из "неверных", - с точки зрения мусульманина. Не будучи настоящей религией или полноценной духовной концепцией (как, к примеру, буддизм, даосизм или конфуцианство), ислам провоцирует и поощряет черную зависть к материальным благам и, как следствие - черную же ненависть к их обладателям. Неистовый восторг, испытанный миллиардом человеческих существ 11 сентября 2001 года, - тому подтверждение. Исламу не свойственна способность на такие сильные духовные шаги, как покаяние или прощение. То, на что оказались способны Япония со своей "двойной" религией, или Германия со своими Христианско-Демократическим и Христианско-Социальным Союзами после Второй мировой войны, кажется, никогда не будет сделано Палестиной. В итоге, основным стержнем, объединяющим мусульман, является ненависть к неверным.
С другой же стороны, в реальности существование исламского мира целиком зависит от этого самого миллиарда неверных. Они покупают нефть, за которые платят ненавистными и столь же любимыми мусульманами долларами, на которые можно приобрести все блага растленного Запада. Мусульманам вроде бы нельзя изображать и смотреть на человеческое изображение, однако изготовленные на Западе или Дальнем Востоке спутниковые тарелки покупаются на те же нефтедоллары, а лучшее шоу, которое транслируют по "Аль-Джазире" опять-таки представляет собой изображения людей, и если уж не выпрыгивающих из горящих небоскребов, - то зачитывающих, сидя на коленях перед перерезанием горла послание какой-нибудь очередной "Бригады мучеников".
Ислам нуждается в Западе и ненавидит запад. Ехать в страну неверных за их материальными благами и социальными страховками и притом открыто ненавидеть тех, кто эти блага предоставляет, - это уже немного слишком.
Мало кто знает об этом (из тех, кто не жил в мусульманских странах или среднеазиатских республиках бывшего СССР), но представители тамошней интеллигенции, образованные люди стыдятся своей религии. Делают они это не открыто, не в телевизионных ток-шоу или на митингах, а так же, как и мы стыдились своего социального строя в 1970-х: на кухнях.
Осознание ненормальности несоответствия действительности и провозглашаемых лозунгов (вещаемых по телевидению или с минарета) можно встретить и у простого народа. Об этом свидетельствует дивная поговорка, завезенная от афганских "товарищей" нашим ограниченным воинским контингентом: "Аллах вино запретил пить, а про водку он ничего не говорил".
Если говорить обобщенно, то можно сказать, что в решении своих внутренних проблем (корни которых - всегда в голове) исламский мир отстал от планеты всей очень сильно. Если "золотой миллиард" стал и является таковым потому, что методично ставит и решает задачи, а Россия хотя бы пытается найти ответы на два своих проклятых вопроса (помимо двух традиционных ответов на первый), то исламский мир прибывает в позиции страуса.
В этом и угроза - как для исламского мира, так и для всего человечества.
И - возможно - имя этой угрозе не именно Ислам.
Говоря, опять-таки, несколько тавтологически, существует НЕЧТО, делающее Северную Корею именно Северной.
В качестве ответа на вопрос о природе этого НЕЧТО я, в настоящий момент, вижу два варианта.
О первом из них писали Стругацкие, неявно упоминал Маслоу, но в целом эта тема продолжает оставаться практически закрытой, - после "исследований" человеческой расы, предпринятых нацистами в 1933-45 гг.
О втором говорила супруга основателя школы трансперсональной психологии Станислава Грофа - Кристина Гроф, в своей собственной работе "Жажда Целостности".
Об этих двух вариантах объяснения этого странного феномена НЕЧТО, - в двух следующих пунктах нашего перечня.
--
Homo Sapience - един ли род человеческий как биологический вид?
Для начала - факты и явления, традиционно заметаемые под ковер:
--
в тестах, проводимых среди детей дошкольного возраста, для установления степени их внушаемости, результаты постоянно разбиваются на две обособленные выборки.
Сама методология проведения теста проста. В комнату по трое запускаются дети. Двое из них - всегда "свои", "подговоренные". Третий - тот, чью внушаемость и будут измерять.
В комнате имеется стол, за столом - "врач", а на столе - три пробирки с равными количествами бесцветной жидкости, подкисленной лимонной кислотой. Детям же сообщают, что в одной пробирке "водичка" сладкая, в другой - кислая, а в третьей - соленая. Детям предлагают попробовать и сказать, в какой пробирке - какая.
Первым (в соответствии с полученным заданием) пробует "свой" ребенок и, несмотря на то, что вода ощутимо кислая, сообщает (опять же в соответствии с заданием), что вода сладкая.
"Врач" дает попробовать воду из той же пробирки второму "своему", - ответ такой же: "сладкая"
Третий - подопытный - ребенок получает "уже пробованную воду" вместе с услышанными двумя (не соответствующими действительности) мнениями.
Факт N1: Подавляющее большинство (до 95%) детей высказывали мнение, соответствующее услышанному мнению двух "подосланных" "исследователей", а не своим реальным физическим ощущениям.
Факт N2: ВСЕГДА (при достаточно большой статистической выборке) находилось около 5 процентов исследователей, которые упрямо заявляли: "Кислая!...". Причем, "упрямо" в данном случае не является пустым эпитетом. Заявление "супротив" большинства, требовало от детей из этих 5 процентов больших эмоциональных затрат, многие плакали, вели себя так, будто совершили что-то, за что будут наказаны, однако так, будто они просто НЕ МОГЛИ сказать не то, что чувствуют и думают сами.
--
Схожий результат (существование стабильной 5-процентной группы, поведение членов которой качественно, вплоть до диаметрально противоположного отличается от поведения большинства) было получено в экспериментах с той же возрастной группой, но в других условиях.
Для игры группе детей предлагалась достаточно сложная игрушка, сложность которой заключалось в том, что играть в нее могли только трое, причем двое играли под руководством третьего, не видя результата своих действий как таковых (нужно было, следуя указаниям "командира" загнать в лунку мячик, причем ни мячика, ни лунки видно не было, - это было доступно только "командиру").
Разумеется, всем детям хотелось "быть командиром". Однажды заняв "командирское" место, они всячески старались его сохранить, аргументируя необходимость своего нахождения на данном месте, либо просто отпихивая других претендентов.
Те, кто исполнял роли подчиненных, в свою очередь, прилагали усилия к "свержению" командира и утверждения себя в данной должностной позиции.
И всё бы ничего, но вот если статистическая выборка была достаточно велика, то каждый двадцатый...
Каждый двадцатый, побыв пару-тройку раз "командиром", обращался к одному из своих подчиненных со словами: "Теперь ты".
А в случае, когда кто-нибудь "узурпировал" командирское место в течение слишком многих игр подряд, "двадцатый" обращался к нему с предложением "дать и другим поиграть", при этом под "другими" не подразумевался сам "двадцатый".
В итоге, даже если в группе насчитывалось менее двадцати детей, но среди них оказывался тот самый "двадцатый" (представитель странной и постоянной 5-процентной части детского общества), то в течении короткого промежутка времени "войны" за командирское кресло прекращались, и в игровой комнате воцарялись мир и порядок, осуществляемые "в порядке живой очереди".
Если же такого катализатора "самоорганизации" общества в группе не оказывалось, то крик, плач и общий бедлам приходилось прекращать взрослым экспериментатором.
--
Среди взрослых результаты, подобные результатам опытов по внушению над детьми, получались в опытах, когда испытуемым в неизвестно каких целях предлагали мучить другого человека (актера, изображавшего мучения от воздействия электрического тока на ненастоящем электрическом стуле). По велению экспериментатора (имевшего властную внешность и голос) испытуемые последовательно увеличивали силу электрических ударов, при этом сами морально страдали от производимых действий и просили "прекратить это", - но продолжали.
Лишь около 15 процентов случайно выбранных людей сразу и наотрез отказывались от участия в таком, с позволения сказать, эксперименте.