Аннотация: Кстати о ракушках - Глау любил ракушки. Он любил их собирать, любил искать их, вообще - любил. Находил их красивыми уж точно. По иронии судьбы, самые красивые ракушки находились на самой большой глубине и чтобы до них добраться, надо было проявить небывалую сноровку, почти талант. Глау, между прочим, работал над этим - как и всякий дух, в будущем он вполне был способен разгуливать на самых немыслимых глубинах. Надо было просто немного подрасти...
Этот вечер был... обычен. Нет, правда, весьма обычен - привычные наставление Лисы не есть много перед погружением, привычные насмешки Бабочки, что такими темпами водяной скоро будет плавать на поверхности воды, подобно... не к еде будет сказано, в общем, подобно чему. Привычное отбрехивание от обоих и пафосный уход в сторону моря с последующим затяжным прыжком. И ведь не пошлешь, иначе снова придется жить в какой большой ракушке...
Кстати о ракушках - Глау любил ракушки. Он любил их собирать, любил искать их, вообще - любил. Находил их красивыми уж точно.
По иронии судьбы, самые красивые ракушки находились на самой большой глубине и чтобы до них добраться, надо было проявить небывалую сноровку, почти талант. Глау, между прочим, работал над этим - как и всякий дух, в будущем он вполне был способен разгуливать на самых немыслимых глубинах. Надо было просто немного подрасти...
Но не только о ракушках знал водяной. Он еще знал, что в воде можно всякое найти и всякое обнаружить. Да и со всяким повстречаться - то красивая голубая рыбка мелькнет, то угорь непонятно как заплутает, то ботинок какой важный продрейфует на волнах...
И только одного не знал синеволосый - что в воде можно обнаружить и что покрупнее. Главное быть просто очень внимательным - имеющий привычку плавать по ночам, Глау заметил чужую ногу лишь тогда, когда она ощутимо заехала ему по носу.
"Нихренасе рыбка" - мелькнула шальная мысль, а за ней вдогонку и проплыло желание - нырнуть поглубже и подальше, не мешать всяким телам тут плавать.
Водяного насторожило то, что тело не подавало каких-либо признаков жизни, держась за бутылку и грозя безвестно сползти в глубины. Не разбираясь особо, что за идиот ему в волнах попался, водяной потащил нежданную находку на берег...
- Эй, очнись!.. да очнись же ты! Твою мать!..
Что делать с утопающими Глау, между прочим, тоже не знал. Слышал только где-то, что сначала надо освободить легкие от возможной воды, а затем сделать искусственное дыхание. Слышал обрывочно и, если не изменяла память, Лиса в свое время пыталась втемяшить братцу, что делать надо что-то иное. Не получилось, а сейчас блондиночка была слишком далеко. А потому, Глау решил танцевать от того, что имел.
Неизвестное тело было перевернуто набок ("Нет сисек" - заметил водяной), да и звучно так получило меж лопаток. Матом, увы, не разразилось от такого обращение, зато характерные звуки подтвердили, что вода легкие покинула. Но выловленный не дышал...
Прокляв всех своих предков и, мимоходом, пройдясь до пятого колена Бабочкиных, водяной опрокинул тушку обратно, сильно-сильно подумал и, делая вдох, склонился к губам...
Эффект как-то наступил неожиданно. Уже почти отчаявшись воскресить неисзвестного и отстраненно начиная размышлять о том, где же спрятать труп, Глау внезапно осознал, что его шею уже обвивают чьи-то руки, а попытки вдохнуть жизнь начинают принимать странновато-пошлый оттенок.
Его повалили. Резко, сжимая тонкими ногами бедра, жадно скользя по телу руками
И... на этом запал неизвестного кончился. Прижавшись к несколько охреневшему водяному и обмякнув, неизвестный затих...
Оставлять для потомков подробности того, как водяной возвращался домой с мертвым грузом намертво вцепившегося в него змея нет необходимости. Ибо это слишком нудно, однообразно и не соджержит ничего цензурного, кроме знако препинания и местоимений. Достаточно просто представить перед предками один-единственный факт - этой ночью Глау спал не один.