Аннотация: Огромное спасибо armani. за правку речи Клемента и восхитительный образ
Фархад влетел в комнату с разбегу распахнув дверь. К его счастью, она была не заперта на ключ, иначе петли и замок пришлось бы менять. Или, что более вероятно, раскошеливаться на лекаря и лечить сломанную ногу худосочного мальчишки...
...Последние четыре часа Хадд волчонком сновал по своей комнате, то поглядывая в окно, то нервно кидаясь к заранее припасенным фруктам, то начиная с деланным терпением подкручивать струны на кануне. Молодой, он просто сгорал от детского любопытства - вечером Дамир туманно намекнул, что с утра ученичка будет ждать сюрприз. Судя по добытой информации (в виде туманных слухов, не слишком удачной слежки и найденной листовке) мастер собирался преподнести в подарок новый ганон. Особенный, сработанный лучшими мастерами своего дела.
Подарок в честь пятнадцатилетия. Дар. Интрига из-за которой и так редко спавший Энжи не смог уснуть и вовсе...
- Дамир! Утро уже пришло! Просыпайся! - бодро, подпрыгивая по обыкновению, подбежать к шторам, немилосердно дернув ткань и, кажется, оборвав пару креплений. Впустить в бордово-черную (перемерзкий колор, но мастеру безумно нравилось) спальню чистый солнечный свет прекрасного летнего утра. Повернуться к кровати... - Дамир, я с тобой разговариваю, просыпайся!
Пролетающей в говорливую цель подушки не последовало. Потока брани, на удивление, тоже. Изумленно тряхнув волосами, паренек подлетел к постели, выискивая в хитросплетениях одеял Мелодичного.
Мастер все еще спал, продолжал спать. Его лицо было спокойным, расслабленным, слишком бледным для смуглой кожи; шикарные темные волосы неловкими волнами рассыпались по красному шелку - Дамир всегда любил этот материал, привив эту любовь и своему ученику...
Грудь, видневшаяся в вырезе ночного халата, была недвижима...
Хадд моргнул. Раз. Другой. Третий.
Что-то было неправильно, неестественно...
Кажется, люди... дышат?..
- Дамир? - протянуть руку, коснуться столь холодной кожи. Неуверенно потрясти за плечо, удивляясь тяжести... - Д.. Дамир! Не пугай меня так! Дамир!!! - обессилено опереться на одеяло.
Глазам почему-то было солено и жарко. Что, это и есть... обещанный подарок? Приятный подарок?..
Дамир... он... м... мерт...
Нет!
Этого не может быть, не может, просто не может!
Ну же, мастер, просыпайся... просыпайся, пожалуйста...
Вскинуть голову, отступить на шаг... а затем развернуться и кинуться прочь, в потайные ходы с выходом на чердак. Подальше ото всех. Как можно дальше... как можно...
...дальше.
Чердак, чем не место для уединения? К тому же именно на чердаке есть столько всего всякого, что можно сломать, уничтожить; или где можно спрятаться - по настроению...
Дамир не умер, нет. Это же просто смешно! Как, как, как во имя всех стихий всемогущих он мог умереть?! Вот именно, никак! Наверняка, это просто проверка... просто простая проверка - все-все-все действительно должно быть просто! Просто решил проверить, просто решил разыграть ученичка...
Жестоко разыграть. Да-да, очень жестоко разыграть, может, настроение плохое было?
Но почему-почему-почему в груди так больно, а сердце словно вот-вот разорвется на части? Нет... кого он пытается обмануть - мастер не стал бы так шутить, никогда-никогда. Да, был цинизм и иногда коварство, иногда - азарт. Но чтобы жестоко шутить...
Никогда. Никогда-никогда...
Хотя, бесспорно, шутка удалась...
Истерический смех. Недолгий, сухо оборвавшийся...
Нет, никогда...
Но тогда получается, что...
Дамир не умер, нет!
Этого просто, просто не может быть!..
Где-то через полчаса внизу забегали слуги. Их топот, взволнованные выкрики служили лишь легкий задним планом для звуков трещавшего дерева и разбивающегося стекла. Кажется, он порезал себе руку... или ободрал об особо несговорчивую дверцу старого раздолбанного шкафа? какая, впрочем, разница...
Вспышка гнева угасала... сменялась воем, плачем, надрывным. Далеким от мелодичного голоса, далеким от нежных напевов - рычание зверя; вопли ветра, загнанного в ловушку... минуту посидеть, тряся головой и мерно раскачиваясь... и вновь, в злости, кидаться на несчастную утварь...
Он ушел, ушел, неужели действительно он, правда, ушел? Как он мог? Бросить, уйти?! Кому же теперь нужен... Хадд? Мальчишка, который жил и дышал лишь ради своего учителя, впитывая каждое его слово... Как он мог?!..
Ушел... ушел... совсем-совсем? Совсем... он рассказывал истории, что духами становятся те, кто боятся идти дальше. Предпочитают быть призраками, чем шагнуть за порог... Дамир всегда был смел. Не видать его больше, никогда-никогда, даже в виде призрака, духа... если только во сне...
Но... разве он ушел? Нет, он не ушел, он просто... шутит. Испытывает. Шутит... Вранье! Он не может так шутить... получается...
Ушел, действительно ушел, бросил!..
Как-то незаметно мальчишка оказался рядом с окном, в которое сквозь мутноватое стекло пробивался солнечный свет. Денек был до отвращения хорош, но вовсе не он привлек внимание - в ворота, великолепно просматривающиеся с чердака, на всех парах влетели всадники. Несколько всадников и лидирующего из них Энжи даже узнал... Силуэт узнал, смутный, да лицо еле-еле разглядел, неувиденное додумав...
Самое странное, этот визит... отрезвил. Заставил зябко обхватить себя за плечи и жалобно впиться взглядом в фигурки там, внизу... Приехали... они... значит...
Дамир мертв. Умер. Совсем...
Фархад сполз на пол, дрожа и кусая до крови губы. Слезы крупным градом продолжали течь, каплями срываясь с подбородка, щек...
Умер... совсем...
Так... а зачем же... тогда... жить и ему, Хадду?..
Юноша забился в уголок, пряча в коленях лохматую, покрытую паутиной голову...
А и правда, зачем?
Его пытались выманить. О, конечно, пытались... Одинокая служанка, рискнувшая заглянуть в приоткрытую дверь (слуги как-то не очень горели желанием пойти и проверить, что же там за такое на чердаке бушует) была, кхм... отослана весьма и весьма нелицеприятным способом, сопровождаемым чуть-чуть не метким броском какой-то мелочи... кажется, это был обломок ножки стола... или стула...
На этом попытки, собственно, и исчерпали себя. Больше никто его не трогал, не приставал...
И это было неплохо, совсем неплохо. Вот сейчас как успокоимся, да как исполним задуманное...
Вот сейчас... Сейчас-сейчас...
Еще чуть-чуть...
Скрип. Снова скрип на лестнице - кто-то поднимается. Шаги уверенные, сильные. Не идут и в сравнение с топотком робкой служанки. Кого там еще стихии принесли?!..
Хадд приподнял голову, щурясь в полусвет чердака. Окружающее было размазанным и текучим, но он смог разглядеть... Светлые волосы, высокий стан... Этим некто мог быть кто угодно. Кто угодно, но...
К сожалению, мальчишка знал лишь одного претендента на столь почетное звание. Да и не слишком-то почетное. Тем более, совсем недавно видел этот силуэт во дворе...
Как там его?.. К.. Клемент, вроде бы. Сын графа, с чьей семьей Дамир любит работать больше... Любил больше всего...
Даже чуть насмешливый, холодный голос вырвал из раздумий:
- Так и будешь тут сидеть, вдохновенно увеличивая сырость в помещении?
- Уйдите...
- Дело ясное, что дело темное. Все, конечно, печально весьма и весьма, но дышать пылью не лучшее времяпрепровождение, поверь моему опыту... хоть бы окно открыл, что ли.
- Уйдите, прошу вас...
Он не слушал. Пройдя вглубь, немного повозился с щеколдой... Солнечный свет наполнил затхлость, играя клубами пыли, живописно растекаясь на рваных обломках и осколках, усыпающих все вокруг. Наполнил, как совсем недавно играл оттенками красного и черного в спальне мастера.
Обругать нахального графа? Ага, очень смешно... Запустить чем-то недалеко валяющимся? Так ведь не служанка, может и ответить... Каким бы еще способом спровадить его прочь? предложений не было... Было лишь жгучее желание вновь остаться одному, чтобы его никто не трогал и не мешал набираться мужества перед последним шагом. Но граф этого, похоже, не желал понимать, игнорируя гневливый взгляд и тон, что подошел бы ледяной статуе... и что это он там все говорить продолжает?..
- ...К слову, не находишь, что в столь замечательный день лить слезы да сопли не лучшая затея? Солнце подмечает все недостатки, а красные глаза тебе не идут...
- Я не желаю вас видеть...
- ...как и красный нос.
- ...и слышать, - процедить сквозь зубы, флегматично передернуть плечами, вновь утыкаясь лбом в коленки. - Мне не интересно, что вы бол...
Резкий рывок, вздергивающий на ноги с силой пущенной в полет стрелы, разогнутого лука. Возмущенное вяканье и едва сдерживаемое чужое рычание...
- Так, выходи, и прекрати маяться дурью! Сидишь тут, как не знаю кто... Мертвых вспоминать надо с любовью, помнить о том, что они когда-то привнесли в жизнь. Я буду очень разочарован, если узнаю, что Дамир учил тебя рыдать в три ручья от первой же пощечины судьбы, а не сжать зубки и упрямо продолжать своё дело. Ведь он не этому тебя учил, а? - вырваться не получалось. Ну вот совсем и никак.
Увы, комплекция была несравнима...
- Отпусти... - уже совсем тихо, как-то перейдя на ты, упираясь в пол ногами больше из-за надобности не упасть, обвиснув на чужой руке, - Что ты можешь знать...
- Ты слушаешь?.. Точнее, слышишь? - не обращая внимания на хриплый лепет, не отпуская. - Напрасно... Твои истерики его не вернут. Тебе же и вред принесут, соколушка. И вот точно не думаю, что твой учитель это бы одобрил... - в голосе укоризна. Тяжелая. Многогранная...
Мастер... Да кому знать, был бы он сейчас счастлив или нет! Если бы он знал, подобной ситуации не случилось бы!.. Но... ведь этот старый лис... любил его. Правда любил подобранного малыша...
Любил... подарил жизнь... так что же... неужели он, Хадд, посмеет отшвырнуть прочь от себя этот подарок?..
Жест вышел как-то то ли неосознанно, то ли спонтанно. То ли просто из-за надобности хоть как-то обрести устойчивое положение. Лишь немного сменить центр тяжести, податься вперед и... вцепиться уже самостоятельно в серую рубашку, до боли в костяшках пальцев, в пораненной недавече ладони. Уткнуться носом...
Энжи плакал, взахлеб. Минута, десять, двадцать - кто считал, кому нужен был в этом смысл? Слезы текли и текли, но как мера времени не годились совершенно, имея свою неповторимую ритмичность. По чести сказать, мальчишка даже ожидал, что Клемент его оттолкнет - вот еще, с плаксой такой дело иметь... Но было все равно - хотелось лишь на мгновение ощутить чьё-то тепло, чьё-то присутствие, заинтересованное в нем, в Хадде... пускай на такой краткий срок... пускай...
Но бури в локальном смысле не произошло. Краткая задержка на мгновение, прохладные, удивительно прохладные для жаркого дня руки на плечах, поглаживание по волосам... Спокойствие, пробивающееся сквозь поток соленой влаги... заражающее собой все вокруг...
Рядом... спокойно... как рядом с Дамиром... Дамиром...
Всхлипы стихали неохотно, но закономерно. Сначала - медленно, неохотно, вновь взрываясь тихим поскуливанием и судорожным дыханием. Но все реже, и реже...
- Наревелся? - Клемент приподнял красное и опухшее лицо, большим пальцем вытирая мокрые дорожки, осторожно убирая легкий кровавый след в уголке губ. - А теперь пошли давай.
В этот раз Хадд повиновался руке беспрекословно. Самостоятельно уже сжимая слишком крупную ладонь для скромных лапок. Спотыкаясь на пустом месте, но продолжая идти...
Кабинет - святая-святых мастера, его обитель и тайное место - находился... в спальне. В небольшом, отгороженном ширмой уголке стоял громоздкий стол, витой стул и россыпь бумаг, художественно раскиданная на лакированной поверхности. Рядом стену прикрывала огромная, больше человеческого роста, картина, изображающая некую водяницу, упорно пытающуюся соблазнить юного молодца. Когда-то Хадд при виде этой картины очень сильно краснел - уж очень творчески были прорисованы как и некоторые части водяницы, так и соблазняемого юноши.
Объяснялось же столь интересное расположение рабочего места очень и очень легко - мастер был несколько ленивым, мастер был несколько продуманным. Встать пораньше и сразу сесть за работу; засидеться до самого позднего вечера и не любя засыпать на стуле, уткнувшись носом в документы - найти в себе силы пройти пару метров куда легче, чем переться по коридору в другую комнату.
Заходить в спальню было откровенно... боязно. До дрожи в затекших коленках и влажных ладоней. Глазам вновь стало как-то непривычно жарко, но слез не было - вероятно, эта приятная пустая тупость в голове ознаменовала то, что вожделенная жидкость кончилась совершенно и абсолютно. Мол, обращайтесь в другой раз, сегодняшний лимит исчерпан.
Скрип, столь знакомый скрип двери; сбиваясь с шага, буквально быть втащенным за руку... опасливо выглянуть из-за плеча графа, вот-вот готовясь наплевать на все и дать деру, прочь, пускай даже для этого придется оставить руку на память Клементу - вряд ли ведь отпустит...
Облегченно, чуть виновато выдохнуть...
Кровать была пуста. Постель перестелили, одеяло аккуратно заправили, шторки распахнули. Невинная и чистенькая комнатка, не скажешь, что в ней случилось страшное. Первый позыв? С воем кинуться прочь, не от испуга, а дабы узнать - куда дели мастера?! С трудом глушится - выглядит глупо, все равно не скажут, рука к тому же все еще зажата.
С другой стороны, даже лучше, что его... нет рядом. Иначе огрести бы по шее за столь наглое вторжение в частную собственность святыни...
Подойти к картине, одной рукой нажимая на... м-м-м-м... основное достоинство водяницы, вдавливая невесомую кнопочку. Отступить, наблюдая, как скарбезное изображение отплывает в сторону, открывая зияющий проход в неизвестность.
Вернее, в нутро, в саму суть кабинета Великого Шпиона. В настоящий кабинет, а не в декорацию спальни.
Полки, полки, полки... много полок, ряды вширь и вглубь. С разной и не очень дребеденью, которую и выкинуть жалко, и использовать по назначению уже поздно... Сплетни, слухи, компромат и чужие тайны... Часть все еще важная, часть даже очень востребованная, часть - уже устаревшая, но до того нелепо смешная, что пусть еще с десяток лет полежит...
"На мемуары", как шутил Дамир.
В самой глубине достаточно большого и протяженного помещения - хитро сделанное окошко - кажется, там, на протяжении всей этой каменной кишки путанная сеть зеркал позволяет комнате получать столько света, что в солнечный день и лампу коптить не надо, свечку держать. Стол, стул... ворохи папок, листов, исписанных витиеватым почерком, шифрами, пометками и забавными рожицами - мастер любил рисовать, его минус в работе...
...А выпустить Клемента все же пришлось. Неохотно, с трудом уговорив пальцы разжаться. Под легкую усмешку, от которой горели уши...
Отступить, яростно натирая и так раздраженные глаза уже от пыли, хмуро понаблюдать, как граф не слишком уверенно роется в бумагах... и...
Один тайник в полу. Отогнуть ковер, отсчитать плиту, найти невидимую щель, подцепить с пятой попытки ногтями...
Другой - в стене, неоригинально прикрытый очередной картиной с крамольным пейзажем. Тайники для слабаков, не держащие ничего такого сильно важного...
Третий - за одной из полок, сложнее, с ловушкой - не так откроешь, как прыснет кислотой... к счастью, лишь на бумаги... хотя гораздо действеннее было бы в глаза дерзнувшему. Впрочем, в остальных тайниках сия оплошность с лихвой исправлена изобретательностью и жестокостью.
Четвертый...
Пятый...
Шестой...
Шесть тайников, семь секретов.
Как венец всего - осторожно, четко следуя памяти, нажать на нужные плиточки в разных концах комнаты, бегая туда-сюда, что белка озорная, красноглазая. Удовлетворенно прислушаться к едва различимому шороху, прозвучавшему едва ли не громом в тишине комнаты. Открыть дверцу, спрятанной на полках, по-простому смахнув на пол ненужную бумагу с устаревшими сплетнями... и замереть, закусив губу и пытаясь унять сердцебиение.
Там, в маленькой каменной "коробке", гордо возлегал футляр темного дерева с серебряной защелкой-замочком сбоку. Футляр формы особой, хорошо узнаваемой... родной даже - как не знать ученику, игрой на кануне славившемуся.
Дрожащими руками вытянуть, вытащить, бережно, что из хрусталя сделано, а не из твердой древесины. Плюхнуться прямо на пол, стукнувшись больно коленями и не замечая этого. С трудом справиться с замочком упрямым, от пальцев судорожных ускальзывающим.
Он был из орехового дерева и с шелковыми струнами. Прекрасная полировка, плавные углы и та непревзойденная порода, что чувствуется в вещах дорогих, с душей да старанием сделанных.
Подарок... тот самый, обещанный - ни минуты сомнений.
Последний подарок, что когда-либо суждено принять от мастера...
- Вновь сырость разводишь? Ну смотри, тут документация, плесенью если покроется... - что будет "если" граф уточнять не стал, но взгляд был выразительным. - Из-за чего на этот раз? - быстрый взгляд, оценивший и открытый тайник, и осиротевшего ученичка, сидящего на камне с каким-то футляром в обнимку.
- И ничего я не развожу... - возмущенно буркнул Энжи, быстрым движением вытирая мокрые щеки. Впрочем, блеск в его глазах явно указывал на то, что повторение истерического концерта ждать не придется.
- А если не разводишь, прекрати изображать фонтан имени себя и вставай. Или твоя тайная мечта застудить себе все, что только можно и нельзя, а потом лечиться до скончания дней?
Слова достигли цели. Бурча себе под нос что-то невнятное (но наверняка нелецеприятное) Энжи неуклюже встал, так и не выпустив футляр из рук. Граф, уже успевший покопаться везде, где получилось, и убедившись, что для разбора всех записей потребуется угробить не один день, а наскоком тут ничего не добьешься, сжимал в руках пару отобранных документов, явно намереваясь покинуть захламленный кабинет. Что, собственно, и сделал, ярким примером служа для мальчишки, естественно увязавшегося следом...
И если походка Клемента как была уверенной, так ею и осталась, то Фархад плелся крайне неохотно, глубоко увязнув в размышлениях.
Громкий вопрос "Что же делать?", до этого скрывающийся где-то в глубинах подсознания, счел уместным время выползти и распушить свой хвост во всей его красе. А и правда, что?
До совершеннолетия было еще далеко - целых три года. Как бы их прожить так, чтобы суметь выжить? И имеет ли он права на наследие, что мастером оставлено в виде дома, имущества и прочего-прочего?
Впоросы-вопросы-вопросы. Хоть бы один завалявшийся ответ.
Но чего нет, того к сожалению нет. А будет? Может, стоить спросить...
Он наткнулся на графа, звучно вписавшись носом в его спину. Звучно - потому что канун, не слишком довольный подобным обращением, звучно высказался в сей адрес.
- Смотри куда идешь, соколушка, а то собьешь еще кого ненароком, кто нравом пожестче меня будет, - мальчишка лишь согласно мотнул головой, переведя задумчивый взгляд на графа, но словно совершенно не видя того. - О чем задумался, что людей не замечаешь?
- Что со мной будет? - через небольшую паузу, жалобно, крепко прижав к себе футляр с инструментом. Хотя бы голос твердость смог сохранить, лишь дрогнув чуть-чуть. - Мастера нет... что мне теперь делать?
- Ну, можно пойти по кабакам пошляться, можно в бордель зайти, достойно проводить, так сказать, - пожал плечами Клемент. Хадд посмотрел на него удивленными глазами, в которых лишь мгновениями позже вспыхнула оскорбленность.
- Я вас серьезно спрашиваю...
- Я не менее серьезен. Чем не повод пойти напиться, м?
- Ладно. А потом что? - упрямый голос, беспомощные глаза.
- А потом, естественно, отсыпаться. После бурных похождений-то, - краткий смешок. Мальчишка скривил губы, словно собираясь заплакать. Ну конечно, он тут пытается узнать своё будущее, а господин граф шутки шутить изволит. Ха-ха... - Комнату я тебе временно выделю, на первое время. День-два, думаю, хватит.
- Хватит?
- Да, соколушка. Ты теперь, - немного театральный жест рукой, - владелец всей этой красоты. Старый лис все просчитал, давно просчитал...
- Так что, я теперь... сам по себе? - и не понять по голосу, что было страшнее: осознание новоявленной свободы или же неопределенность будущего.
- Ну почему сам? Присмотрю, чтобы ты чего не натворил... Собирай вещи, я долго ждать не намерен.
Только что и оставалось, как хлопать глазами вослед решительно утопавшему графу, да удивленно чесать вихрастую макушку. Смутное ощущение, что происходящее является всего лишь кошмарным сном проходить никак не желало, что, впрочем, не мешало безропотно удрать в свою комнату, суматошно и без разбору закинуть в сумку вещи и вылететь на улицу.