Дениженко Светлана Владимировна : другие произведения.

Отпуск налегке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начинаю выкладывать новую вещь. Надеюсь, эта история найдет своих читателей. Комментарии приветствуются:) Обновления один раз в неделю - по выходным. ***Она работает в самой обычной школе, учительницей русского языка. Ей уже давно не восемнадцать, а счастье и любовь так и не постучались в настежь распахнутые двери...
  Отпуск налегке
  
  Она смотрела в окно. На школьный двор, лужи и который день непрекращающийся дождь. В её сердце не ютилась тоска, а в душе не было ни грусти, ни переживаний. Нет. Ей даже нравился серый оттенок неба и свежесть, и лужи, превратившиеся в небольшие озёрца от чрезмерно выпавших осадков, тоже не пугали. Ей было спокойно. Она, собственно говоря, ни о чём не размышляла. Бывает, что хочется просто побыть в тишине, наедине с собой и лишь наблюдать, не принимая ни в чём участия, словно бы со стороны, извне.
  Хотя ей ли жаловаться? Дома всегда царил тихий покой. Подруга детства Ира Локтева иногда над ней подшучивала, а порой и ругала:
  - Снегирь мой! Как так можно?! - 'снегирь' - детское прозвище, которое Ирина использовала в общении до сих пор, как будто забывая о том, что Снегирева Ника давно выросла, и теперь всё вокруг её называют - Вероникой Аркадьевной. Именно так, уважительно и на 'Вы'. Наверное, только для подруги она не являлась уважаемой персоной, а оставалась, как и прежде - Никой, девчонкой с соседнего двора, - Живешь, как в склепе. У тебя даже телевизора нет! Кошмар! А про компьютер и говорить нечего. Любой современный человек должен иметь компьютер!
  - Значит, я несовременный, - улыбалась на возмущение подруги Снегирёва, поскольку знала, что та не со зла шумит. Всего лишь не понимает, что ей после целого рабочего дня в шуме и суете хочется дома отдохнуть. И тишина - единственное спасение и возможность подготовиться к следующему непростому школьному дню. Телевизор бы только мешал. Впрочем на выходные она выбиралась из своей однокомнатной квартирки к родителям. Они жили в небольшом домике недалеко от города. Всего и добираться-то полчаса на автобусе. И место там чудесное! Сосны вокруг и озеро в десяти минутах ходьбы. Да какое! Чистое-чистое, с бьющими со дна ключами. Летом особо не покупаешься, зато смотреть не на смотреться. И рыба там водится круглый год - самая разная. Отец выловил как-то даже щуку и отпустил. На разведение. Они с мамой долго тогда над ним подшучивали. Дескать, почему отпустил просто так, а как же желание загадать? Ну хоть одно, самое крошечное?
  На что отец лишь посмеивался в усы:
  - А кто вам сказал, что я не загадывал? Вот только... я не спросил, когда оно исполнится. Так что придется подождать.
  Хорошо ей было у родителей. Всегда. У них она иногда с мамой кино смотрела по телевизору. Но не считала это отдыхом. Скорее загрузка мозга не нужными мыслями и эмоциями. И компьютер у неё был, в школе. Родители купили для классной руководительницы. Чтобы она могла их детей ещё лучше грамоте учить. Не понимали они, что не только от учителя зависела успеваемость, но и от того, как сами ребята готовились к урокам. К тому же большую роль тут играет и то, как и сколько времени родители уделяют своим детям. Всё взаимосвязано и только общими усилиями можно добиться хоть какого-то результата и просвета в знаниях учеников.
  Сегодня она смотрела в окно и ждала звонка с урока по физкультуре. У Вероники Аркадьевны было в этот день чуть больше времени на отдых от беспрестанно галдящей детворы. Редко выпадало, лишь раз в неделю, во вторник, когда после двух её уроков образовывался промежуток, как говорили коллеги - 'окно', а одна пожилая учительница, Вера Ивановна Голубович, называла ещё забавнее - 'форточка'. В остальные дни - по шесть уроков, идущих один за одним в первой смене и столько же во второй. Пять пятых классов, четыре шестых и классное руководство в пятом "В".
  Она любила свою работу, любила детей. Понимала их, старалась вкладывать крупицы знаний в головы своих учеников. Всей душой переживала за промахи и радовалась успехам доверенных её заботам пятиклашек.
  Жаль только, что до сих пор ни мужа, ни собственных детей у Вероники Аркадьевны не имелось. Да, кому они нужны - мужья! А при её работе - тем более.
  Школа отнимает слишком много сил. На личную жизнь совсем не остается времени. Какой муж станет терпеть бесчисленные конспекты, тетради и отрешённый взгляд жены, которая вместо того, чтобы готовить ужин или стирать носки, обдумывает план нового урока? Что касается детей - она хотела бы, быть может даже не одного, а двух. Да только откуда их возьмешь, без супруга или хотя бы зашедшего на чашечку чая мужчины? Такое только в кино можно увидеть - случайная встреча, взгляд и вот уже одна постель и завтрак на двоих... В жизни всё гораздо прозаичнее. И взглядов нет, сколько не смотри, а уж в постель с кем попало ложиться - увольте. Не того она воспитания. Да и противно. Потом грязь ничем с себя не смоешь. А своего ребенка делить с чужаком - та ещё проблема. И хорошо, если мужик окажется порядочный, а если пьяница или того хуже - бандит какой-нибудь? От таких мыслей Веронике Аркадьевне становилось не по себе, и она старалась вновь уйти с головой в работу, чтобы не думать о бегущих мимо неё счастливых днях и лучших годах жизни прожитых в одиночестве и надежде - на что? А кто бы знал... Но как-то привыкла верить в то, что когда-нибудь и на её улице наступит праздник, и к ней постучится в дверь счастье.
  
  Глава 1
  
  Иногда школьный день тянется бесконечно долго, выдается тяжёлым, с самого утра не задаётся в общении с детьми, а случается, что и начальство проявляет недовольство по любым, казалось, бы пустякам. Подумаешь, мальчишки подрались в раздевалке! Они уже и разобраться сами успели, а директору объяснительную подавай на стол: что, зачем и почему? Классный руководитель обязан не только знать обо всех происшествиях в своем классе, так еще и присутствовать на оных, чтобы предотвратить последствия. Вероника Аркадьевна и хотела бы успевать везде и всюду, да только уроки у неё и её подопечных шли в одну и ту же смену, где уследить за своими 'чертенятами' она чисто физически не успевала.
  - Я не волшебник, я только учусь, - пыталась перевести в шутку очередной выговор завуча по воспитательной работе, к счастью - устный. Силич Анна Марковна, дама нервная, могла и в письменной форме накатать. Любила бумажками в нос ткнуть. Несмотря на маленький рост, даже высоченные каблуки не могли возвысить её хоть над кем-то из сотрудников, спеси имелось у этой женщины больше, чем у кого бы то ещё в школе. Глядя снизу вверх, она могла любого опустить почти до плинтуса всего лишь взглядом. Её не боялись в прямом смысле этого слова, но старались всё же держаться подальше и лишний раз не показываться на глаза. А уж если 'посчастливилось' встретиться в одном коридоре, то хотелось уйти как можно скорее, желательно по неотложным и очень важным делам. Шутка не возымела успеха, пришлось скороговоркой добавить, - Я постараюсь в следующий раз быть рядом и ловить своих сорванцов за руку.
  - Да уж постарайтесь. И Носика своего держите на переменах возле себя, лучше пусть он свои затеи у вас на виду устраивает. Это же придумал - самолетики по коридору бросать! А если кому-нибудь в глаз попадет?
  Спорить с завучем было себе дороже. Оставалось соглашаться и покорно кивать на все её нравоучительные речи. За восемь лет работы плечом к плечу с этим человеком, Вероника Аркадьевна научилась многому. Это раньше она могла высказать своё мнение и огрести по полной программе. Сейчас стала мудрее. Всё же к тридцати годам начинаешь многое видеть чуть-чуть в ином спектре. Где-то получается и характер придержать, а где-то и промолчать, давая возможность начальству выпустить пар. У них работа нервная, не то, что у рядового учителя.
  - Хорошо, я постараюсь. Я с ним поговорю... - пряча взгляд, давала она новое обещание, зная наверняка, что опять с ним не справится.
  Успеть за несущимися во всех направлениях школы пятиклашками на перемене, когда одной ногой нужно зайти в учительскую, другой - в кабинет к своему завучу (по старшим классам), к тому же выловить библиотекаря, чтобы отдать ему список должников. Еще сходить в столовую, проверить все ли её оболтусы позавтракали, отметить в журнале отсутствующих и не опоздать на свой урок.
  Кроме прочего - обязательно в коридоре наткнёшься на кого-нибудь из родителей с их просьбами и вопросами, на которые нельзя ответить одним-двумя словами...
  И так изо дня в день...
  Ждешь перемены, чтобы обежать вокруг школы несколько раз, успеть решить все важные и другие, волнующие, неотложные вопросы, да и получить нарекания от начальства, а потом с улыбкой начать новый урок. Иногда она закручивалась так, что забывала пообедать. Правда, кого это волновало? Разве что родителей. Но сейчас они жили не вместе с ней, и довольно давно Вероника занималась собственной персоной самостоятельно. Едва окончила университет и вышла работать, сразу же решила снимать квартиру, чтобы не обременять родителей своими трудностями. Мама готова была и сейчас всё делать за дочь. Но та смогла убедить родителей в правильности своего решения. Когда-нибудь ей надо было взрослеть, а под маминым крылышком это сделать, увы, не реально. К счастью, они всё поняли правильно и сильно не препятствовали, а через некоторое время обменяли свою трехкомнатную квартиру на домик за городом, оставшихся денег хватило, чтобы купить небольшую квартирку для дочери. Не в самом лучшем районе города, но Вероника не жаловалась. Наоборот, она была очень благодарна своим родным за своевременную помощь. Ведь на учительскую зарплату снимать жильё - весьма затруднительно. Родители надеялись, что дочь в скором времени порадует их замужеством, ведь она у них умная, красивая, с квартирой - чем не выгодная невеста? Но не случилось. За усердной учёбой и подготовкой к экзаменам, Вероника не сильно-то стремилась к отношениям с сильным полом. Когда всерьез задумалась о своём положении, то оказалось, что рядом нет достойной кандидатуры. Был один парень - Алексей, который очень нравился Нике, но, как выяснилось не ей одной. За него вышла замуж её лучшая подруга - Ирина. Другого Алексея - умного и обаятельного больше на пути не встретилось. Быть женой человека необразованного ей не хотелось. Видно, требования к кавалерам у Снегирёвой были завышенные. Иначе как объяснить, что из пяти кандидатов на руку и сердце, она так ни одного и не выбрала? Сейчас ей шел тридцать пятый год, самое время детей рожать, да не от кого. Вероника всерьёз подумывала об ЭКО. Оставалось только нужную сумму собрать. Она откладывала, уже два года, и надеялась, что в скором времени всех удивит. Уйдет в декретный отпуск. Вот будет сплетницам повод для разговоров! Работая в женском коллективе трудно оказаться незамеченной для острых язычков коллег. Да и так, наверное, "перемывают" её косточки между собой. Выглядит она хорошо. Моложе своего физиологического возраста лет на десять, о чём знала наверняка. Иногда случалось шокировать окружающих датой своего рождения. Одеваться Вероника любила со вкусом. Волосы свои она никогда не окрашивала, свой пшеничный оттенок ей нравился гораздо больше, чем обесцвеченные перекисью или ещё какой-то химией волосы подруги. Лишь слегка наносила тушь на ресницы, иногда подводила свои тёмно-карие, почти чёрного цвета глаза, а тонкие губы немного утолщала блеском для губ. Длинные ноги, стройная фигура, грудь, правда, хотелось иметь более пышной формы, но и полный второй, если правильно подобрать бельё, смотрелся очень даже ничего. Мужчины обращали на Веронику внимание и довольно часто, жаль только, что в последнее время она ловила на себе заинтересованные взгляды женатых или стариков. Ни те, ни другие не привлекали её по известным причинам. Поэтому надежда найти своего суженного из года в год терпела фиаско и постепенно теряла свою актуальность.
  Теперь Снегирёвой отчаянно хотелось стать матерью и воспитывать своё собственное маленькое сокровище. С этой мечтой она ложилась спать, с ней же и просыпалась поутру, жила весь день, старалась не фокусировать внимание на трудностях в работе. Жила надеждой и копила деньги на мечту. А кто сказал, что чудо нельзя сотворить своими руками? Теперь она знала, что можно. Нужно было лишь немного подождать. Родителям пока не говорила о своих планах. Хотела вначале всё выяснить и уже после самой процедуры, когда та окажется успешной - сообщить им радостную новость о внуке. Но не раньше, чтобы не спугнуть удачу.
  Звонок, как бы его не ждала, обычно звучал неожиданно. Вот и на этот раз Вероника Аркадьевна вздрогнула и улыбнулась самой себе. Время тишины нарушено. Тут же по коридору раздался топот ног и многочисленные возгласы детей. Перемена началась. Что-то ждёт её сегодня. Знать бы ещё, к чему готовиться на этот раз.
  
  
  
  Глава 2
  
  В школе никогда не знаешь - что произойдёт в ту или иную минуту. Когда думаешь, что день начался неплохо, то нужно подождать его завершения, и только тогда можно выдохнуть, а после спокойно пойти домой. Казалось бы - дети приходят учиться, всего-то пять раз в неделю на несколько часов - получают знания, ведут себя согласно школьному распорядку, добросовестно выполняют все задания, которые подготовил для них учитель, а потом расходятся по домам.
  Наверное, так и должно бы быть. В идеале. Да вот только правильных детей не бывает. И неподготовленный человек - просто не сможет работать в условиях вечного шума, гама, беготни, драк и слёз, а так же смеха, веселья и шалостей, которые устраивает ребятня своим педагогам изо дня в день.
  Впервые переступив порог школы, после пяти лет Университета, где последний год была обширная практика, Снегирёва затаила дыхание от охватившего её волнения. Длинные коридоры, широкие лестницы, непривычная тишина... - уроки идут. Она делала шаги и слышала их гулкое отражение от стен, за которыми получали знания и малыши, да и ребята постарше. Как сложится у неё? Справится ли? Сможет?
  Сомнения, конечно же, имелись. Как без них? Но она приняла решение, давно и теперь не хотела отступать.
  Директор хмуро выслушал её, посмотрел красный диплом и, вздохнув, отложил его в сторону. Поднял на Веронику уставший взгляд синих глаз и спросил:
  - Вы уверены, что хотите работать в школе? С таким дипломом можно было бы устроиться в более престижном и оплачиваемом месте. Закончили бы Магистратуру... - Павел Кузьмич Осипенко, ещё не старый, можно сказать мужчина в самом расцвете сил, понравился ей сразу тем - что был сдержан, не болтлив и была в нём не только мужская привлекательность, но и сила. Нечто такое, отчего хотелось подтянуться и прислушиваться к его словам. Руководитель, одним словом. Причём, видно было сразу - интеллигентный, грамотный, не самодур, дергающий подчиненных по поводу и без него, ради своего самоутверждения. Непонятным оставалось одно - почему он не рад молодому перспективному сотруднику. - Вы уверены, что справитесь?
  - Конечно. Иначе, зачем бы я пришла сюда? - ответила она тогда, не вполне осознавая, о чём собственно ведется речь. - Я, конечно, не имею достаточного опыта, но я быстро учусь и мой диплом заработан честно...
  - Нет-нет... - директор поднял руку в успокаивающем, примирительном жесте, - я нисколько не сомневаюсь, что вы грамотный молодой специалист. Речь не о том, Вероника Аркадьевна. Работа в школе сама по себе очень непроста. Уверены ли вы в том, что хотите давать свои знания детям? Вы понимаете, в какой ад идёте собственными ногами?
  - Да, - уверенно кивнула она тогда. И лишь через время поняла, что имел в виду её руководитель.
  Павел Кузьмич ещё раз покачал головой:
  - У вас был шанс сбежать, но вы его упустили, - потом он вдруг тепло, почти по отечески ей улыбнулся, - Ну, что же... раз не боитесь трудностей - милости просим! Но если вдруг передумаете, удерживать не стану.
  - Не передумаю, - упрямо тряхнула она головой и выдержала строгий директорский взгляд. Не для того училась. Мечтала с детства стоять у доски и выводить мелом красивые буквы, как её первая учительница - Таисия Степановна. Она никогда её не забудет - ни теплую улыбку, ни уверенный голос, который помогал преодолевать первые трудности, учил её читать, писать, узнавать себя. На каждом уроке получать не только знания, но и жизненный опыт.
  Потом ещё не единожды Веронике приходилось обращаться за помощью к первой учительнице. И плакала у Таисии Степановны на руках от неразделенного первого чувства к старшекласснику Валерке Ковалёву. Тогда учительница помогла ей понять, что этому мальчишке нужна не она и её чувства, а нечто другое. То, чём нельзя разбрасываться, а надо свято хранить - девичьей честью.
  - Нужно, Вероника, любить и ценить себя. Ты жемчужина, а их, как известно, не бросают перед свиньями. Запомни!
  Она запомнила. И старалась следовать советам учительницы. Через два года, в десятом классе, она стала дружить с мальчиком из соседнего двора. Тогда-то поняла, о чём говорила её учительница. Антон - он был самым лучшим для неё. А она старалась быть ему подругой, опорой, а ещё - не передать словами, как кружилась голова от его поцелуев, а глаза - Ника тонула в них и выныривала ненадолго, лишь, чтобы появиться дома, потом отсидеть свои часы в школе, а вечером, едва сделает уроки и поужинает - бежала к нему, чтобы гулять почти до рассвета, не разжимая рук...
  Родители волновались за Нику, но доверяли. Знали, что Антон серьезный парень и лишнего не допустит. Они много мечтали, строили планы - любили друг друга, верили в общее будущее. Но не получилось. Он погиб.
  В тот день они собирались сходить в театр. Расстались на несколько часов, а потом... на автобусной остановке перевернулся грузовик. Антон не выжил, умер в больнице, не приходя в сознание и ещё двое ребят из его института.
  Вероника тогда думала, что уйдет следом за любимым. Жалела только об одном - она не забеременела от него. Они предохранялись. Об этом она жалела до сих пор. У неё мог остаться сын от любимого или дочь.
  Последний год в школе и пять лет университета прошли почти незаметно. Боль не ушла с годами, но стала не такой яркой. Время не лечит. Во всяком случае, не Веронику. После Антона она парней и близко не подпускала к себе. Нравилась многим. Но все они казались лишь тенью её любимого. Единственный кто смог приблизиться и как-то заинтересовать Снегирёву - это Алексей. Но видя явный интерес подруги к этому парню, она отошла в сторону. О чём теперь не жалела. У этих двоих сложилась вполне себе неплохая семья. Двое детишек - Ася и Валерик - тому подтверждение, а ещё счастье плескавшееся через край в глазах Ирины.
  
  Работа спасала от одиночества, от самокопания. Давала силы жить.
  В первый свой школьный день Вероника еле пришла домой. Ноги жутко болели от долгого стояния у доски, горло саднило, но настроение было превосходным. Пятиклассники хорошо приняли свою учительницу русского языка. Впрочем, позже испытать пришлось многое - и уроки срывали, и домашнее задание не выполняли, а однажды устроили ей такой бунт, что пришлось обратиться за помощью к директору. Он потом долго отчитывал её у себя в кабинете. Слишком многое она позволила ребятам на своих первых занятиях. Не построила между собой и детьми необходимую дистанцию. Вот они и решили, что с молодой училкой можно не церемонится, обращаться как с равной.
  Этот урок Вероника Аркадьевна запомнила навсегда. Панибратство между школьником и учителем - не допустимо.
  Как бы хорошо ей не работалось под руководством Павла Кузьмича, но пришлось уйти из первой школы, потому что не смогла вынести ухаживания одного из физруков. Мужчина был настойчив, он буквально не давал ей прохода. Она не умела отказывать так, чтобы не ранить чувства другого человека, а работать вместе после разговора "по душам" - стало невыносимо. Вероника попросила перевод в другое учреждение образование. И вот уже восемь лет работала спокойно в полностью женском коллективе, если не считать директора, физика и двух физруков лет пятидесяти. Все они были давно женаты и смотрели на молодую сотрудницу как на дочь. Веронику Аркадьевну - это вполне устраивало.
  
  
  Глава 3
  
  Неделя после весенних каникул оказалась насыщенной на события. Даже слишком. Началось с того, что в понедельник - первый день занятий, Носик Илья подвернул ногу на лестнице, потому что неудачно приземлился на кожуру от банана, перепрыгивая через три ступеньки. Водилась за ним такая привычка. Нет, чтобы как все - сбегать, он предпочитал - прыгать.
  Возможно, кто-то специально подбросил ему под ноги мусор, или же просто дежурные не успели убрать во время большой перемены с лестницы фантики и прочее, что остается в коридоре, после посещения детьми столовой. Правда, бананами школьников не кормят, поэтому был ещё один вариант - кто-то из детворы не дошел до урны, а решил попросту кинуть шкурку в лестничный пролет, угодив при этом под ноги Илье.
  В общем, как бы там ни было, а мальчишку пришлось отправлять с бригадой скорой помощи в травмопункт. Веронике Аркадьевне при этом надо было сочинить очередную объяснительную для директора, к тому же как-то успокоить родителей Носика.
  Кроме этой беды, среди девочек её класса произошла нешуточная драка. Две отличницы, красавицы, умницы поссорились и едва не выцарапали друг другу глаза из-за того, что одной из них в кинотеатре (куда ходили всем классом на просмотр поучительного в воспитательном плане фильма о правилах дорожного движения) было плохо видно из-за того, что другая загораживала экран своим пышным бантом.
  Ну, а к этим бедам в конце недели добавились ещё две мелочи: первая - засорился санузел на их этаже, как оказалось - тоже дело рук пятого 'В' - мальчишки спустили в унитаз шарфик Марины Смирновой, за то, что та на уроке музыки пожаловалась на них учительнице. Они пели слишком громко, и девочка не могла попасть в нужную тональность; вторая - поломали пальму на втором этаже, были замечены снова 'снегирёвские' пятиклассники.
  Поэтому, когда в пятницу в кабинет русского языка без особых на то причин заглянула Сотникова Тамара Михайловна - учитель математики на параллели старших классов, к тому же весьма своенравная особа. С которой дружеских отношений, да и вообще каких-либо отношений у Снегирёвой не имелось, она насторожилась. Они сильно повздорили два года назад, когда Вероника не смогла пройти мимо, заметив, что Тамара Михайловна перегибает палку, пытаясь наставить на путь истинный двух девчонок-семиклассниц, которые якобы были пойманы с поличным - курили в туалете. Конечно, тем что старшеклассники пробуют сигареты - сейчас никого не удивишь. Но Лену и Наташу Вероника Аркадьевна хорошо знала. Эти девочки если бы и стали затевать подобное, то сделали бы это не в школе, а где-нибудь не на виду. Потому что, во-первых, были из тихонь и отличниц, а во-вторых, родители обеих учениц посещали школу практически каждый день. Вряд ли девочки стали бы так рисковать.
  Но даже, если допустить, что они пошли на такой шаг, то, по мнению Снегирёвой, нравоучительную беседу нужно было проводить не посреди коридора, среди снующих туда-сюда любопытствующих учеников, а наедине. В кабинете, или учительской. На худой конец, можно было отвести их к завучу, а не отчитывать как детсадовцев, крича и брызгая слюной. Пренеприятнейшее зрелище, которое опускает учителя в глазах детей на самый низкий уровень.
  Ника вмешалась, велела девочкам идти в класс, на урок, беря весь "праведный" гнев коллеги на себя.
  После оказалось, что девчонки зашли в туалет, а там уже было накурено так, что хоть топор вешай. Тогда Лена открыла форточку, а Наташа собрала окурки с подоконника и в этот момент их застала Сотникова. Объясниться девочки не смогли, потому что в глазах учителя уже являлись виноватыми. "Казнить, нельзя помиловать!" - именно так звучал для них приговор Тамары Михайловны.
  Естественно, что появление учителя математики не могло быть дружеским визитом, и Снегирёва внутренне приготовилась к худшему. Впрочем, её опасения тут же подтвердились.
  Заметив, что Вероника в кабинете одна, Сотникова широко улыбнулась и без приветствия и какого-либо перехода сладким голоском пропела:
  - Вас вызывает директор, и не забудьте захватить с собой журнал пятого 'В' класса. Вы же классный руководитель у пятого 'В'?
  Будто бы не знала. Явно, она наслаждалась замешательством молодой коллеги.
  - Да. Хорошо, - откликнулась Вероника, холодея внутри. Что-то опять её сорванцы натворили. А отчитываться, как обычно - ей. Интересно только почему к ней пришла от директора Сотникова? Этот вопрос не давал покоя, пока Снегирева шла по коридору и поднималась по лестнице на третий этаж, в учительскую, за журналом. И уже у кабинета директора сердце в груди билось с такой силой, что пришлось сделать два успокаивающих глубоких вдоха-выдоха.
  Она постучалась и вошла, готовя себя к новой трепке. Иначе и не назвать то, как вёл себя с ней директор последнюю неделю. Если раньше на глаза начальству учительница русского языка попадалась только на утренней пятиминутке, да ещё на педсовете, когда казалось, что её не замечают - чему, конечно же, тихо радовалась, то теперь почти ежедневно Алексей Иванович устраивал ей строгий выговор. В отличие от Павла Кузьмича новый руководитель не сильно-то старался быть интеллигентным или воспитанным. Мог и нецензурно высказаться, особенно сгоряча. Впрочем, самодуром он не был. И за такого рода выпады со своей стороны в силу взрывного характера - всегда извинялся. Хотя легче от этого не становилось. Поэтому попадать под гневные тирады директора никто не стремился. Наоборот, все старались в меру своих сил выполнять свою работу так, чтобы не быть вызванным на 'душевную' беседу к начальству.
  Снегирёва тоже всегда старалась вовремя сдавать документацию и четвертные отчёты об успеваемости, да и вела журнал без каких-либо нареканий. За восемь лет почти ни разу не попадала в поле зрения руководителя. Её работой были довольны, за редким исключением случались неприятности, такие, как конфликт с Сотниковой или перебранки с завучем. Но это нормальные текущие моменты, на которые особо никто не заостряет своего внимания.
  Сейчас же Вероника Аркадьевна получала сполна, будто её ребятишки специально встревали в неприятности. Словно весеннее солнышко не дает им сидеть спокойно на месте, а заставляет с удвоенной энергией носиться по коридорам и устраивать драки. Она очень устала, хотелось поскорее закончить год и уйти в долгожданный отпуск. К счастью, он будет длиться почти всё лето. Можно будет спокойно восстановиться после обрушившихся на плечи неприятностей, а дальше - постараться легко начать новый учебный год. Радовало и то, что дети за лето подрастут. И, вероятнее всего, шестиклассники меньше будут шалить. Один выпуск у Снегирёвой уже имелся. Она знала, что со старшими детками начнутся другие проблемы, но они общаются с учителем уже почти на равных. Хотят казаться взрослыми. Правда, насчёт Носика она не была уверена. Этот мальчишка станет шалить и в десятом классе. Есть люди, которые никогда не взрослеют, эдакие старики с озорными глазами мальчишки. Вот Носик, верно, из них.
  Кабинет директора выходил на солнечную сторону. И после тёмного коридора на мгновение пришлось зажмуриться: яркий свет бил в глаза, прорываясь сквозь тонкую тюль на окне. В приемной была только Верочка - секретарь, женщина лет шестидесяти, но довольно шустрая для своих лет. Несмотря на возраст, к ней все без исключения обращались по имени. Она не возражала, казалось, ей даже нравилось, что молодые люди её ставили почти на одну ступень с собою. Верочка что-то отстукивала сидя за компьютером. Наверное, набирала какой-то очередной приказ. Она кивнула Веронике и взглядом указала на чуть приоткрытую дверь, дескать, ждут. Входи.
  - Можно? - всё-таки спросила позволение Снегирёва, входя в кабинет. Разговор обещал быть неприятным, и ей не хотелось, чтобы его слышали в коридоре, поэтому постаралась прикрыть дверь за собой плотнее.
  Алексей Иванович сидел за своим столом и беседовал с незнакомым мужчиной.
  Вероника лишь вскользь посмотрела на него. Молодой человек, на вид лет тридцати, может, чуть старше. Сразу ведь не поймешь. Волосы темные, без седины, лицо - приятное, гладко выбритое. Она заметила, что он очень хорошо одет. Костюм дорогой, туфли начищены так, что блестят, на руках - дорогие часы... а всё остальное ушло как-то на задний план. Остался только взгляд серых глаз, от него хотелось спрятаться. Незнакомец заинтересованно уставился на учительницу, которая в первую минуту нерешительно замерла на пороге. На появление Вероники Аркадьевны директор посмотрел в её сторону поверх очков и сдвинул брови - это был дурной знак. Снегирева судорожно сжала в руках журнал и сделала шаг по направлению к столу:
  - Вызывали, Алексей Иванович?
  - Вызывал, - хмуро ответил тот, - Присаживайтесь.
  
  
  
  
  Глава 4
  
  Вероника Аркадьевна медленно брела по коридору, не обращая внимания на то, что Сергей Александрович молчаливо сопровождает её. Теперь она знала имя человека, который принес с собой весьма дурные вести.
  Директор без долгих вступлений сразу же ввел Снегирёву в курс дела. Иными словами, он вылил на классного руководителя с недавних пор ненавистного ему пятого 'В' класса информацию, а после подвел итог:
  - Вы, Вероника Аркадьевна, распустили класс донельзя... - тяжёлый взгляд и вздох не менее тяжкий, - в общем, надо срочно предпринимать меры.
  Повисла тишина. Грозная тишина, давящая. Учительнице показалось, что кабинет стал меньше, а в лёгких как-то сразу воздуха перестало хватать, она сделала глубокий вдох и спросила:
  - Какие меры, Алексей Иванович? Что будет теперь с моими ребятами?
  - Раньше думать надо было! - директор в своей манере начал заводиться, - И учить их надо было тоже - раньше!
  - Парней поставили уже на учёт в детскую комнату милиции. Сейчас нам нужно собрать как можно больше информации об этих мальчишках. Вы, как классный руководитель, больше, чем кто-либо другой знаете своих учеников. У меня есть к вам несколько вопросов, - вступил в разговор незнакомец. Голос у него был приятным, а вот взгляд, наоборот.
  До этого времени мужчина молчал и лишь наблюдал за разговором коллег со стороны. Вероника на некоторое время даже перестала его замечать.
  - Кто вы? - подняла она глаза на собеседника, всё ещё находясь под впечатлением от слов Алексея Ивановича.
  Директор словно опомнился и поспешил представить своего гостя:
  - Это инспектор по делам несовершеннолетних Архипов Сергей Александрович. Какое-то время вам придется с ним тесно сотрудничать, - Алексей Иванович поерзал на стуле, затем продолжил, - А это классный руководитель пятого 'В' класса - Снегирёва Вероника Аркадьевна.
  Вот так и познакомились. После разговора в кабинете директора на душе у Вероники стало тяжело, муторно, гадко...
  Она никак не могла взять в толк, как её мальчишки - Хомяченко Илья и Новоруджик Никита могли додуматься до такого...
  В голове не укладывалось. Ведь и семьи у них вроде нормальные. Во всяком случае, полные - отцы работают, не пьют. Да и матери - милые женщины. Не могло быть такого, чтобы пятиклассники, дети столь юного возраста, по сути, ещё малыши совсем и вдруг - преступление. Причём, не просто шалость, а настоящее... слов не подобрать. Она едва смогла поверить.
  Нет. Не верила. До сих пор не верила. Шла по коридору, несла в руках документ - заявление пострадавшей и не верила. Вначале нужно было увидеть ребят. Поговорить с ними.
  Неужели - это правда? Значит, она не справилась. Не смогла научить, вложить в их души зерно добра. Не увидела то, что скрывается за их наивными улыбками, весёлым смехом, задиристым характером. Да, оба драчуны и задиры, но как-то всё обычно заканчивалось малой кровью. Подерутся, тут же помирятся. Илья - острый на язык, забияка и хулиган, Никита сдержаннее, но, порой, может драку развязать на ровном месте. Они тесно и не общались, домой ходили тоже не вместе, живут далеко друг от друга. В классе иногда столкнутся, но чаще с кем-то из ребят затевали ссоры. Между собой держали дистанцию.
  Что тогда? Почему в тот день оказались на одной трамвайной остановке? Куда они ехали, к кому?
  Да и не это важно. Как они могли так поступить с маленькой девочкой, с первоклассницей? Ей лет шесть всего... и чуть не оборвалась жизнь из-за двух дурных, гадких мальчишек! Взять малышку и бросить под колеса выходящего из-за поворота трамвая... Уму непостижимо!
  Это хорошо, что водитель вовремя заметил, затормозил и девочка успела только испугаться.
  Всё обошлось, но ведь могло случиться большое несчастье - и именно это вывело Веронику из равновесия. Она не понимала: как, за что, и почему?
  А теперь ещё и не знала, о чём после этого говорить со своими учениками. Неужели, ни родители, ни учитель начальной школы, ни сама Вероника не смогли научить этих детей нормам поведения, привить им моральные ценности?
  Как же так? Как?!
  Получается, что все нравоучительные беседы прошли мимо её детей, не задерживаясь? Ведь она не единожды поднимала на классных часах темы дружбы, взаимовыручки, ценности человеческой жизни и жизни вообще. Говорили о кошках, собаках, птичках...
  У Никиты есть хомячок, которого он безумно любит и всякий раз рассказывает с упоением о своём друге. Когда же он научился жестокости? Почему жизнь девочки не показалась ему ценнее, чем жизнь его хомячка?
  - Вероника Аркадьевна, о чём вы думаете? - раздался вдруг голос инспектора и оторвал учительницу от невесёлых размышлений.
  - Думаю, что я плохой учитель. Не смогла научить своих ребят самому главному...
  - В этом не ваша вина, - сказал жёстко, как отрезал. - Поверьте мне. Самое главное в человеке закладывается не в школе. И я думаю, что даже не в семье.
  - И где же тогда? - удивилась Вероника нестандартному мышлению следователя. Поскольку привыкла к тому, что родители винят школу в упущенных возможностях своих детей, а школа зачастую винит родителей в неправильном воспитании их чад. И так, обвиняя друг друга, ни к чему хорошему не приходят. А из милых курносых малышей-первоклашек вдруг вырастают неуправляемые подростки, по которым тюрьма плачет. Не иначе.
  Так кто же тут виноват? В чём решение проблемы?
  - Где? Трудно сказать. По мне, так везде сразу, но зерно... оно закладывается ещё далеко до рождения ребёнка. Пока мать носит маленького человека в своём теле, пока они одно целое. Думаю, что тогда и формируется настоящий человек, а потом у нас на глазах растёт то, что было заложено ранее... - он грустно усмехнулся, и тут Вероника заметила сеточку мелких морщинок в уголках его глаз, а так же то, что этот человек пытался скрыть от других - боль. - Что-то я перешёл к философским вопросам. Простите, отвлёкся. Вероника Аркадьевна, вы сейчас свободны?
  Он снова спрятал себя настоящего и теперь перед Снегирёвой предстал блюститель закона.
  - Нет. У меня ещё уроки. До шести часов вечера.
  - Тогда давайте я за вами заеду в шесть, и мы где-нибудь побеседуем, хорошо?
  - Хорошо, - словно эхом откликнулась Вероника, провожая взглядом высокую широкоплечую фигуру инспектора и, отмечая про себя, что слишком уж он хорошо выглядит, слишком лощено для своей профессии.
  Впрочем, она не знала этого человека, а поверхностное знакомство вряд ли могло сказать о нём слишком многое. Оставалось дождаться вечера и как-то завершить рабочий день. К пятиклашкам своим она зашла на перемене и строго с ними проговорила до самого звонка на урок. Никиты и Ильи в этот день не было в школе. С ними проводили беседу психологи, и делала свои заключения инспекция по делам несовершеннолетних. Таким тяжёлым завершением года Снегирёва похвастать не могла. Раньше в её учительской карьере не было подобных дел.
  Настроение упало до нуля, и поднять его вряд ли теперь что-то могло. Предстояла ведь ещё беседа с директором и завучами и не одна...
  Вероника решила позвонить Таисии Степановне, чтобы посоветоваться.
  - Ох, и нелегкую ты профессию себе когда-то выбрала, Вероника Аркадьевна! Теперь - терпи и не сдавайся. Всё будет хорошо, девочка. Если хочешь, приезжай, после встречи с инспектором.
  - Хочу... - всхлипнула Вероника, - а, можно?
  - Ты же знаешь, тебе всегда - можно.
  После слов Таисии Степановны стало немного легче. Вероника Аркадьевна взяла себя в руки. Ничего - она справится. Сможет. И, положив телефон в сумочку, поспешила на очередной урок русского языка.
  
  
  Глава 5
  
  На перроне пока было не многолюдно. Просто они приехали рано. Поезд должны были подать ещё только через полчаса. Но сидеть внутри вокзала и ждать она больше не могла. Дома тоже - давили стены. Вероника хотела бы спрятаться от всего мира. Закрыться внутри квартиры и не вылезать наружу даже для того, чтобы сходить в магазин за продуктами. Но некогда уютное, дорогое сердцу жилище с недавних пор стало не таким уж и надежным. Она боялась оставаться одна, но и среди людей не чувствовала себя в безопасности. Её мир пошатнулся и вот-вот норовил завалиться на бок, а там, кто знает - рассыплется ли он в прах или покатится по наклонной...
  Думать ни о чём не хотелось, но в голову то и дело лезли назойливые мысли и не давали покоя ни днём, ни ночью - сволочи! Да, она сбегала. Вернее, хотела сбежать подальше, туда, где ей было хорошо. Когда-то давно с Антоном они ездили на зимних каникулах в Архангельское. Это усадьба, почти Подмосковье. Да и по Красной площади они тогда находились и в Третьяковскую галерею попали. Но именно в Архангельском она почувствовала тогда умиротворение. Они гуляли там долго. Взявшись за руки, просто бродили вокруг по прочищенным от снега тропинкам, ни о чём не разговаривали, не строили никаких планов и было уютно, тепло. От того, что вместе. От того, что любят.
  Целовались под пушистой елкой, а в воздухе пахло чем-то особенным, и небо было хрустально-светлым, чистым, без единого облачка. Казалось, скажешь слово, а оно вдруг зазвенит и расколется на мелкие-мелкие осколочки...
  
  Железнодорожный вокзал гудел, со всех сторон вдруг высыпали люди - кто-то смеялся, кто-то громко спорил, кто-то прикрикивал на своих детей - какофония звуков обрушилась внезапно, словно лавина сбежала с гор. Пестрая толпа ждала прибытия поезда. С детства Вероника боялась здесь потеряться, поэтому изо всех сил старалась держаться за мамину руку. Сейчас, она так же отчаянно цеплялась за отца, боялась выпустить, остаться одна. На миг показалось, что вернулась в детство, где всё было простым и понятным. Когда родители за неё решали важные вещи, и не приходилось самой прокладывать свой собственный жизненный путь.
  - Всё-таки уезжаешь?.. - скорее вздохнул, чем спросил отец.
  Она прижалась к нему, уткнулась в плечо, вдыхая родной, знакомый с ранних лет запах - крепкий одеколон с примесью табачного дыма. Едва не чихнула, прикоснувшись к гладко выбритой щеке отца. Легко чмокнула его в и отстранилась, пряча слёзы. Сердце отчего-то сдавило тоской.
  - Да, пап, - кивнула, оглядывая перрон, - ты же всё у меня понимаешь...
  У них не было родственников в Москве. Только старшая сестра Антона, с которой Вероника до сих пор поддерживала отношения. Сейчас она ехала к ней, вернее, намеревалась остановиться всего на несколько дней. Ей хотелось подумать. Взвесить все 'за' и 'против'. И лишь затем сделать решающий шаг, чтобы изменить своё будущее.
  - Не понимаю одного, дочка, почему ты уезжаешь так? А как же Сергей? Он знает?
  Сергей. У Вероники вновь заныло сердце. Именно из-за него она сейчас бежала подальше от своей семьи и себя самой. Хорошо, что мама уже неделю занята на даче своей подруги. Помогает той на участке, кажется, они там решили розарий вырастить. Иначе пришлось бы выслушать многое и, возможно, отказаться от поездки, да как-то смириться с неизбежным... Но она не хотела. Не была пока готова.
  Та ситуация с ребятами решилась проще, чем ей представлялось изначально. Оказывается, они не толкали девочку под трамвай, а не давали той кинуться под машину. Просто трамвайные пути проходили рядом и мальчишки не рассчитали силу. Со стороны, прохожим представилось иное. Так бывает, когда не знаешь, что происходит на самом деле. Девочку звали Таней Ильиной, её старшая сестра Наташа училась в седьмом классе и полгода измывалась над младшей. Что та пошла на отчаянный шаг. Вместо того, чтобы идти домой, решила кинуться под колёса грузовика. Лишь бы сестра не била, лишь бы не ругала. Классный руководитель - Сотникова Тамара Михайловна оказалась не в курсе происходящего. Или делала вид, что не знает об истинном положении дел в семье её ученицы. Копнули глубже - выяснилось и то, что папа девочек - наркоман... а дальше - больше.
  Радовало одно. Мальчишки - не причём и отлегло от сердца. Своих ребят Вероника Аркадьевна защищала горячо и почти самоотверженно. Когда они рассказали ей всё, что знали, а она докопалась до истины, то вылезло многое. Нервов эта история потрепала сильно и Веронике и её коллегам. Директор был в бешенстве. Досталось всем. К счастью, учебный год подошёл к концу, и можно было из этого ада, наконец, сбежать в долгожданный отпуск. Чем Снегирёва и поспешила воспользоваться. Тем более, что теперь она была не нужна, а обивать пороги по инстанциям и объяснять, как проследили ситуацию в семье девочек и почему вовремя не сообщили куда следовало - приходилось Сотниковой.
  Сергей Александрович всё это время находился рядом. Поддерживал, советовал, помогал и постепенно из чужого человека стал почти своим. Она не замечала поначалу ни его откровенных взглядов. Ни то, как он старается взять её за руку при каждом удобном случае. Да вообще почти ничего не замечала за своими переживаниями, пока...
  
  - Пап, он знает, что мне надо подумать, - Вероника закусила нижнюю губу, потом глубоко вздохнула, - Понимаешь, он хочет, чтобы мы были вместе... он сделал мне предложение... а я...
  - А ты испугалась, поэтому бежишь сейчас сломя голову чёрт знает куда?..
  - Нет, - мотнула головой, не соглашаясь с отцом, подняла на него глаза и встретилась с его - серыми, пронзительными и строгими, - Нет, папочка, нет. Я не сбегаю. Мне просто очень нужно подумать. Понимаешь? Очень!
  Отец понимающе кивнул, прижал её к себе покрепче:
  - Если надо - думай. Да только сильно-то не задумывайся, хорошо?
  - Хорошо.
  - И возвращайся поскорее, мы с мамой будем скучать.
  Они всегда по ней скучали. Даже расставаясь на несколько часов. Но, живя в одном городе, можно было запросто собраться и за какой-нибудь час добраться до родных - вместе поужинать, посмотреть телевизор или просто посидеть рядом, листая старый альбом с фотографиями. Сейчас расстояние между ними увеличивалось на несколько дней. От того и грустили.
  - Зачем тебе эта Москва? Отпуск же у тебя. Вот и съездила бы в Турцию или ещё куда-нибудь, к морю... А так, что у нас сырость, что там...
  - Мы с Антоном там были счастливы.
  Отец грустно вздохнул. Но больше ничего не сказал. Видимо, понял, что лучше сейчас не лезть к ней с советами. Она решила всё сама.
  
  Подали поезд, и её старик сам занес в вагон сумку с вещами, а потом посидел немного рядом, будто тоже едет. Было хорошо с ним, спокойно. Пришли попутчики - дородная женщина с пятилетним внуком и девушка лет двадцати. Пришлось попрощаться с родителем. Он постоял ещё немного на перроне. Едва поезд тронулся, как отец скрылся в дверях вокзала, махнув напоследок рукой.
  
  
  
  Глава 6
  
  На Тихорецкую состав отправится,
  Вагончик тронется, перрон останется,
  Стена кирпичная, часы вокзальные,
  Платочки белые, платочки белые, ...
  
  Почему-то под стук набирающего скорость поезда пришли именно эти строки в её голову. Вероника украдкой смахнула слезы и уставилась в окно, на проплывающий мимо неё родной город. В душе было неспокойно, неуютно и как-то неправильно. Вернувшись в купе, она увидела, что её попутчицы уже познакомились и оживленно болтают на тему какого-то нового сериала, а парнишка уткнулся в телефон, и ловит там каких-то монстров. У неё в классе ребята часто развлекались подобными играми на планшетах, телефонах, ноутбуках. Да и она, порой, в своем телефоне развлекалась 'злыми' птичками. Так, иногда, чтобы отвлечься от своих мыслей.
  Проводница зашла почти сразу, как только поезд тронулся, проверила билеты и выдала постельное белье. Чтобы не мешать переодеваться бабушке и внуку Вероника с Дашей, как звали девушку, вышли подождать в коридоре.
  - Ненавижу поезда, - сказала зачем-то Дарья, - а самолёты боюсь.
  - Я тоже не люблю летать, - ответила Вероника, чтобы хоть что-то ответить. Рядом с этой молодой, энергичной и яркой, по последней моде одетой девицей, она чувствовала себя почти старухой. Не такой красивой, не такой независимой. Хотелось бы и ей вести себя дерзко и нагло, но не давало воспитание, годы да просто уже не получалось быть беззаботной и открытой.
  Переодевшись в спортивный костюм и устроившись на своей полке наверху, Вероника осознала, что у неё начинается новый этап жизни - отпуск. И не надо больше рано вставать, трястись пять остановок в трамвае, встречаться с коллегами, выслушивать нравоучения директора и завучей, проверять типы тетрадей... - свобода! Наконец-то долгожданная свобода почти на целых два месяца. И только в августе нужно будет вернуться на круги своя.
  Попутчицы тоже разместились на своих местах. Бабушка с внуком заняли нижние полки. Впрочем 'бабушкой', тётю Люду, как она представилась - сложно было назвать. Женщина в самом своем соку. Пятьдесят лет для неё - не возраст. Ну, а ранний внук - дочкина ошибка... - всё это она поведала попутчицам, застилая постель и себе, и Алёшке. Мальчишка почти не обращал внимания на ворчание своей бабки. Только, когда речь заходила про него или его мать, сильнее наклонялся к телефону, словно хотел уйти с головой в игру, чтобы его не трогали.
  Вероника в душе пожалела малыша. Матери он не особо был нужен, бабка делала вид, что с трудом несет свой крест и опекает мальчишку лишь потому, что больше-то некому.
  Даша, улыбаясь, выслушала тётю Люду и вдруг резюмировала:
  - Жалуетесь на внука, а сами-то и жить без него теперь не сможете.
  - Это ещё почему? - удивленно вытаращила глаза бабушка и даже перестала охлопывать подушку. - Вполне себе смогу...
  - Вот, допустим, заберёт ваша дочь к себе сына - затоскуете?
  Тетка наморщила лоб, обиженно запыхтела, а потом согласилась:
  - Затоскую. Привыкла уже к нему. Считай, шестой годок его пестую...
  Вероника улыбнулась и достала из сумки томик С. Есенина. Хотела перед сном почитать его лирические стихи, чтобы вернуть себе настроение.
  Любимый поэт всегда действовал на Вероникины нервы, как успокоительное. Стоило только глубоко вздохнуть и мысленно прочитать - 'Дай Джим на счастье лапу мне....' - как становилось легче. Вот и строки его 'Весеннего вечера' уняли беспокойный стук сердца.
  Тихо струится река серебристая
  В царстве вечернем зеленой весны.
  Солнце садится за горы лесистые.
  Рог золотой выплывает луны.
  
  Запад подернулся лентою розовой,
  Пахарь вернулся в избушку с полей,
  И за дорогою в чаще березовой
  Песню любви затянул соловей.
  
  Слушает ласково песни глубокие
  С запада розовой лентой заря.
  С нежностью смотрит на звезды далекие
  И улыбается небу земля.
  - Что читаете? - полюбопытствовала Дарья, располагаясь на своей полке, напротив. Вероника повернула к ней обложку книги, - А-а, Есенин, скукотища...
  - Вовсе нет, - обиделась за поэта Снегирёва, но Дарья уже воткнула в уши наушники от плеера и прикрыла глаза, давая понять, что её не стоит тревожить.
  
  Так они и отправились в путь. Каждый со своими проблемами, мыслями и надеждами... Ужинать она не стала, не хотелось. Сходила умылась и постояла немного в тамбуре, подышала воздухом.
  Постепенно её купе замолкло: успокоилась "бабушка", кряхтя и ворча, она вдруг повернулась на бок и мирно засопела, Алеша уснул раньше неё. Даша отвернулась к стене и, наверное, тоже засыпала. А вот от Вероники сон сбежал. Вернулись тревоги и сомнения.
  Сергей вновь влез в её мысли.
  
  Постепенно из Сергея Александровича он превратился в Сергея, а затем стал Серёжей. Сейчас размышляя о развитии их отношений, она и сама не вполне понимала, когда именно стёрлась та грань, где мало знакомый ей человек, приятель, стал вдруг чем-то значимым, близким, почти родным.
  Они много времени проводили вместе, стараясь облегчить участь её ребят, и постепенно оказывались в ситуациях, когда нужно было действовать и немедленно. Крепкое плечо рядом, поддержка - и почти все вопросы решались без проблем, как само собой разумеющееся. Сама Вероника вряд ли смогла бы добиться быстрых результатов. Всё-таки, когда мужчина рядом, женщина чувствует свою силу.
  
  С Сергеем она легко находила общий язык ровно до тех пор, пока не осознала, что этот мужчина имеет на неё определённые планы. Давно нужно было догадаться о его намерениях, но говорят ведь - Бог закрывает глаза тем, кого хочет наказать. Наверное, Господь наказывал её за упрямство или гордыню. Поскольку за несколько лет из всех возможных кандидатур на замужество Вероника так никого и не посчитала достойным, выбор на этот раз сделали за неё. Девушку поставили перед фактом. Она не была готова к тому, что в один прекрасный вечер её сграбастают в охапку сильные мужские руки, притянут к себе так, что нечем станет дышать и его губы больно вопьются в её, срывая поцелуй за поцелуем.
  Она еле вырвалась из захвата его настырных губ и заехала со всей силы по лицу негодяю. Праведный гнев слегка остыл, едва Вероника увидела кровь на лице инспектора. Видимо, не рассчитала силу удара. Притом мужчина отклонился в сторону, и она вместо щеки попала ему по носу.
  - Простите меня, Серёжа, - произнесла Снегирёва чуть позже, оказывая первую помощь горе-любовнику, - я не хотела.
  Намочив платок водой, из купленной, в киоске на набережной, где они так 'весело' проводили время, бутылки, она прикладывала его к переносице Сергея. Тот, запрокинув голову, сидел на скамейке возле куста шиповника, и то и дело поглядывал на кружащих вокруг цветов пчёл. Наверное, он не питал любви к этим насекомым, как впрочем и Вероника.
  Они возвращались из школы, и Архипов предложил съездить на набережную, погулять. Последнее время он иногда провожал Веронику домой. Погода стояла чудесная и, не долго думая, девушка согласилась на это приглашение. Они гуляли, как самая обычная пара, только не держались за руки, а на расстоянии одного шага. Она чуть впереди. Он - позади. Было хорошо - тепло, солнечно. Вероника думала о том, куда поедет в отпуск и чем наполнит летние дни, когда случилось то, что случилось. И всё из-за её безрассудства и невнимательности. О чём она теперь жалела.
  - Что именно вы не хотели: целоваться или бить меня? - скривившись от боли, поинтересовался Сергей вдруг.
  Она промолчала. Не зная, как ответить, чтобы не обидеть. По сути, ей не понравился его поцелуй и то, что он так по-хозяйски, бесцеремонно пытался проникнуть в её рот своим языком. Ей никогда не нравились 'французские' поцелуи. К тому же Вероника не была готова к таким действиям с его стороны. До этого времени она считала Сергея другом и только. Никогда не рассматривала его с точки зрения своего мужчины. Ну и бить его просто так она бы не решилась. Защищала свою честь. Впрочем, в современном мире девушки практически перестали сопротивляться и беречь смолоду то, что не пригодиться в старости.
  Архипов ждал, пчелы нервно жужжали и пришлось ответить:
  - Я строгого воспитания. Меня учили защищать свою честь.
  - Похвально... - качнул головой Сергей, - было бы похвально, будь вы младше, Вероника. Только не обижайтесь. Ведь мы с вами уже не дети. Да, ещё молоды, красивы, горячи, но ... или вы хотите сказать, что до меня ни разу в жизни не целовались и до сих пор девственны?
  - Нет, не хочу, - Вероника отняла руку от платка и отступила на шаг назад, - оглядела мужчину перед собой. Красив - да. Безусловно. Как и самонадеян. - Но с первым встречным я ни целоваться, ни ложиться в постель - не намерена.
  После этих слов, Вероника гордо развернулась и пошла в сторону метро, противоположную от набережной, от реки и от Сергея с его плотскими намерениями. Ей было плохо. Она разочаровалась еще в одном, встреченном на своём пути мужчине.
  Он догнал её до того, как она вышла из сквера. Поймал за плечи, развернул к себе.
  - Сколько знаю вас, женщин, никак не могу привыкнуть к тому, что у вас своя собственная логика. Вероника, с чего ты решила, что я хочу переспать с тобой?
  - А разве нет?
  - Да. Хочу, - он выдержал её гневный взгляд и добавил, - Но только не одну ночь, я хочу на тебе жениться. Понимаешь? Выходи за меня?
  Вот тут у неё подогнулись колени. И если бы не крепкие руки Сергея. Несомненно, она бы уселась там, где стояла. Он подхватил, прижал к себе. Вновь нашёл её губы. Но теперь бережно и нежно поцеловал так, что ходуном заходило сердце. И вновь нечем стало дышать.
  - Ты выйдешь за меня? - на этот раз он отстранился сам и серьезно посмотрел в её глаза.
  Конечно, Сергей ждал положительный ответ. Вероника попросила время, чтобы подумать. Больше у них разговоры легкими не получались. Девушка чувствовала давление со стороны будущего жениха, он ждал. Ей же пока нечего было ему сказать.
  И вот, два дня назад, Вероника известила Сергея о том, что уезжает на неделю к подруге в Москву, а когда вернётся, тогда и скажет о своём решении. Ей было очень непросто, она не хотела портить жизнь ни себе, ни ему, но как выйти из сложившихся обстоятельств пока не знала. Вероника думала и думала, но чем больше погружалась в свои размышления, тем страшнее от них становилось.
  
  
  Глава 7
  
  Не спалось. Она ворочалась, искала удобное положение, но стоило закрыть глаза, как начинала думать обо всём сразу. Будто кто-то невидимый включал фонтан в её голове. В купе было душно. Тетя Люда из громкого сопения плавно перешла к лёгкому похрапыванию. Вероника лежала вначале с открытыми глазами и считала овец, потом зажмурилась, повернулась на бок, но и это не помогло. Сон не шел. И виной тому даже не соседи по купе, а мысли, которые вновь не давали покоя.
  
  Сергей не собирался её отпускать. Одну. В далекий город, не известно для чего. Он не понимал - зачем Веронике нужно куда-то ехать, и хотел было купить себе билет. Еле отговорила. Ей нужно было побыть одной, всё обдумать без чьего-либо давления со стороны.
  - Как знаешь, - наконец сдался он после бурных дебатов, - Надеюсь, ты не передумаешь с ответом и выйдешь за меня?
  - Серёжа, не начинай снова, пожалуйста, - чуть ли не взмолилась она, - Ты дал мне время подумать, вот я и думаю. Только не надо на меня давить, хорошо?
  - Можно подумать, что кто-то на тебя давит! - возмутился он.
  А ей так и хотелось сказать - 'ты давишь, притом постоянно'. Но вовремя прикусила язык, боясь спровоцировать ссору. Ей хотелось уехать спокойно, без выяснения отношений. В последнее время она очень хотела тишины и покоя.
  Сергей буквально влез в её жизнь и за каких-то две недели сумел поменять привычный уклад. Если вначале их знакомства Архипов был сдержан, не лез в душу и не старался подстроить Веронику под себя, то спустя некоторое время он открыл перед ней другие грани своего характера и те, увы, не радовали. Девушка и не представляла, каким собственником может стать её недавний друг, почувствовав над ней власть. Хотя, скорее всего, это она позволила ему слишком многое. Не проявила сразу характер, а потом уже отыграть свои позиции - не получилось. Кроме всего прочего, Сергей слишком торопил события, и это угнетало Веронику больше всего. Она привыкла жить иначе, планировать свой день так, чтобы времени хватало на всё - и на работу, и на отдых. Спокойствие теперь наступало лишь во время сна, а потом с самого утра и до позднего вечера поездки - то к его друзьям, то к родителям, которые приняли будущую невестку благосклонно, впрочем, его мать поинтересовалась возрастом избранницы сына, а затем как бы между прочим обронила:
  - И не молоденькая уже совсем...
  Конечно, это мелочь. Но Веронику задело то, что для его родителей она не являлась такой уж желанной, как хотел бы показать Сергей. Чувствовалось, что со свекровью они вряд ли поладят.
  И друзья у Архипова составили о ней предвзятое мнение, почему-то учительница не вписалась в их шумную компанию. Шутки у юристов были скользкими, намёки непонятными и каждый их них, казалось, стремился узнать больше, чем Вероника хотела бы о себе рассказать.
  Всё это пугало её. Очевидно, именно поэтому она так отчаянно сопротивлялась в душе тому, чему радовалась бы на её месте любая другая девушка. Ещё бы! Такое счастье привалило! Веронику Аркадьевну берут в жёны, причем не абы кто, а состоявшийся в профессии мужчина - видный, серьезный, с собственной квартирой, машиной и блестящими перспективами на будущее. Не пьет, не сорит деньгами, уравновешенный, притом сразу понравившийся её родителям. Мама так вообще приняла Серёжу, словно сына...
  
  - Я не сказала ему - 'да', понимаешь? А он уже можно сказать женился на мне и расписывает перспективы нашей совместной жизни своим друзьям и родственникам, - жаловалась она Ирине, единственному человеку, который пока не попал под влияние чар Архипова, - Ириш, помоги мне! Я не знаю, что делать?
  Она заехала к подруге после работы, постаравшись избежать встречи с Сергеем, и даже выключила мобильник, чтобы тот не позвонил и не испортил её планы на вечер. Ирина встретила её горячими объятьями. Накормила ужином и сейчас они чаевничали на кухне. Алексей повез детишек к его родителям на выходные, и вернуться должен был поздно вечером. Поэтому подруги на этот раз не торопились, и наслаждались общением наедине, делясь новостями и жизненными трудностями.
  - Но ты же всё равно скажешь ему - 'да'? - позвякивая ложечкой в своей чашке, задумчиво поинтересовалась подруга.
  - Не знаю, - пожала плечами Вероника и отставила от себя опустевшую высокую кружку. Она любила пить из высокой посуды и Ирина специально для нее имела такую пару - высокую глиняную кружку и маленькое круглое блюдце к нему, которое обычно служило для того, чтобы положить на него ложечку или пакетик из-под заварки, - Я что-то не очень замуж хочу...
  - Приехали! - округлила глаза Ирина и заправила за уши тонкие прядки волос. Она обычно носила пышную прическу. Волосы у неё были длинные, когда-то темно- русые, сейчас окрашенные в золотисто-каштановый оттенок. Ира собрала их в хвост, а несколько коротких прядок выбивались, поэтому приходилось их то и дело убирать, чтобы не мешали. - Как это не очень? Почему не хочешь?
  - Не знаю...
  Ирина пристально посмотрела на Нику и тяжело вздохнула:
  - Всё ты знаешь, Снегирь мой золотой, да только сказать вслух боишься, - она поднялась и обняла Веронику за плечи, - Не любишь ты своего Сергея. Вот и весь ответ.
  Вероника почти согласилась с подругой. Она и правда не чувствовала к Сергею даже отдаленно, хоть сколько-нибудь похожее чувство, которое испытывала раньше к Антону. И всё равно боялась ошибиться и ранить Архипова. Ведь он-то, наверняка, не стал бы звать её замуж, если бы не любил.
  - И что мне теперь делать? - спросила, надеясь, что Ирина подскажет, поможет.
  - А ничего не делай. Откажи ему и всё. Потому что если твой Сергей тебя закабалит - не вырвешься потом. Вы с ним не спали ещё?
  - Один раз... - потупила она взгляд, - я предохранялась, так что не волнуйся...
  - Предохранялась - это хорошо. Хотя, значит, и правда у вас не серьезно. Ты же детей хотела, а тут такой кандидат и забоялась... да... Правда, а кто тебе сказал - что именно он твоя последняя надежда на счастье? Ты вон у нас какая красивая! Встретишь еще кого-нибудь. А так... если ещё детки пойдут, жить с нелюбимым - это же.... Да я даже представить себе не могу, как это вынести можно: ложиться спать, вставать, обслуживать - рабство и то легче!
  - Почему легче?
  - Потому, дурёха! - фыркнула Ирина, разливая по кружкам чай, - Из рабства-то сбежать всегда можно, а из семьи, от своих детей - куда побежишь?
  Поезд резко качнуло в сторону, и Вероника вновь открыла глаза. Один раз они были близки, и может быть ей даже понравилось бы, но она испытывала страх, напряжённость, а Сергей не смог её подготовить. Был недостаточно нежен и предупредителен. Ей было больно, неловко, а утром стыдно за то, что показала свою неопытность. Как девчонка. Сергей слегка поехидничал на эту тему и пообещал научить её некоторым тонкостям, которые 'девочка её возраста' должна бы уже знать.
  Снова намек на то, что она уже не юна, и надеяться ей в жизни особо не на что - раздражало как ничто другое. Вероника чувствовала себя уязвлённой и ничего не могла с этим поделать. Хотела бы ему возразить, но вот что-то толпы поклонников у ног не наблюдалась. А годы, они и, правда, шли своим чередом, и как это не банально - оставаться одной ей совсем не хотелось...
  
  Вероника выбралась из купе и прошла к туалету, умылась, а потом вышла в тамбур, прислонилась спиной к двери. Темно, тихо. Прохладный ветер - освежил, прогнал ненужные мысли и взбодрил. Она едет в Москву, там, как знать, может и сумеет убедить себя в том, что Сергей - не та соломинка, за которую стоит держаться. Под мерное раскачивание поезда она почти успокоилась и прикрыла глаза, выравнивая дыхание, когда над ухом раздался тихий мужской голос, с легкой хрипотцой:
  - Я вам не помешаю?
  Сердце тут же вновь всколыхнулось и громко застучало, сбиваясь с ритма. Голос раздался настолько неожиданно, что Вероника вздрогнула и плотнее прижалась спиной к закрытой двери. В один миг ей стало неуютно и страшно.
  Никто не мог войти с этой стороны, но и дверь напротив не открывалась. Девушка в этом была уверена. Даже с закрытыми глазами, она наверняка почувствовала бы, услышала бы характерный звук, чужие шаги...
  Ничего подобного не происходило. Неужели она не заметила постороннего рядом с собой? Он был всё время тут, рядом? Отчего же так долго не давал о себе знать?
  Вероника была уверена, что простояла в тамбуре минут десять, вряд ли меньше. Будучи учительницей, она обладала редким даром, столь необходимым для её профессии - умела обходиться без часов. Чувствовала, когда должен подойти конец урока или должна завершиться перемена. Иногда, забывая дома часы или телефон, не страдала, как многие коллеги и не бегала к другим - спрашивать, сколько минут осталось до перемены.
  Вероника медленно выдохнула и открыла глаза. Было очень темно, безлунная ночь и беззвёздная - ничего не видно. Немного проморгавшись, девушка заметила справа от себя какое-то движение. И внутренне напряглась, ожидая чего угодно, от неизвестного ей представителя сильной половины человечества. Впрочем, она не была уверена в том, что он тут один. Поезд мчался через лес. Очертания высоких деревьев проносились за открытой настежь дверцей вагона. И этого она тоже не заметила, когда выходила 'подышать воздухом'. Сердце сжалось от испугавшей её неожиданной мысли: 'А вдруг он сейчас меня выкинет из поезда. Вначале изнасилует, а потом выкинет' - она судорожно сглотнула и почувствовала, что в горле сухо, как будто отвела подряд четыре урока. И теперь вряд ли смогла бы произнести хоть одно словечко, не закашлявшись при этом. Воображение тут же нарисовало несколько картин возможного развития событий, от которых стало не по себе.
  - Извините, если напугал вас, - снова произнёс неизвестный, - Курить очень хочется, вы не возражаете?
  - Д-да, к-конечно, к-курите, - дала разрешение Вероника и почувствовала вдруг облегчение - насилие, похоже, отменялось. Несмотря на то, что её голос дрожал и сипел, она поняла, что ей нечего опасаться. Мужчина, судя по всему, не был пьян. А с трезвым всегда можно мирно договориться. Теперь Веронику беспокоило одно - собственное заикание. Раньше никогда за собой такого не замечала. Неужели это у неё сильный испуг или стресс? 'Как бы ещё лечиться не пришлось...' - подумала отстранёно, наблюдая за своим собеседником. Тот прикурил, отвернувшись и прикрывая огонь с сигаретой руками от сквозняка. В легком отсвете зажигалки удалось рассмотреть немного: широкие сильные ладони, тонкую линию губ и заросшее щетиной лицо. Мужчина был высоким, широким в плечах, но не коренастым. Вот и всё... и снова темнота, и тишина, лишь яркое пятнышко его сигареты, мелькающее то вверх, то немного в сторону и вниз. И опять - вверх.
  
  Вскоре сигарета погасла. Мужчина вздохнул и закурил снова.
  - У вас что-то случилось? - спросил он через время, прикуривая в очередной раз.
  - Да нет... просто что-то не спится, - ответила Вероника и поняла, что к ней вернулось самообладание, - а у вас?
  - Тоже... просто не спится... - ответил он и вдруг предложил, - присаживайтесь рядом, в ногах правды нет. Устали, наверное, дверь подпирать?
  Вероника ничего не ответила. Она и рада бы присесть. Ноги ощутимо дрожали от недавнего напряжения. Но темнота так и не отступила. Идти можно было лишь наугад. Ориентиром мог служить лишь мерцающий сбоку огонёк.
  - Не бойтесь меня, я ничего вам не сделаю... - мужчина понял её заминку по-своему.
  - Я не боюсь. Просто я вас не вижу.
  - Идите на мой голос, я не дам вам выпасть из вагона, - девушке в словах незнакомца послышалась усмешка. Она была доброй и какой-то ободряющей, не такая, как обычно при общении с Сергеем.
  И Вероника доверилась неизвестному ей мужчине, сделала к нему свой первый шаг.
  
  
  
  Глава 8
  
  Под мерное постукивание и покачивание, когда не надо никуда торопиться, какие только мысли не приходят в голову. Самые разные, непрошеные, путанные и сонные: о прошлом, настоящем, возможном будущем...
  Они сидели молча. Этот мужчина с таким проникновенным голосом, лица которого она не могла пока разглядеть, не обманул - действительно не дал ей выпасть из вагона. Поезд будто нарочно резко качнуло в сторону, когда девушка делала свой второй шаг. Вероника не успела испугаться, её тут же поймали сильные руки, и на мгновение она ощутила на своей щеке чужое дыхание, а потом незнакомец помог ей устроиться возле себя. Положил на холодные ступеньки свой джемпер, чтобы девушка не испытывала дискомфорт. И вот сидят рядом, но в тоже время далеко друг от друга. Чужие. Попутчики и только. Даже имени его не знает и боится спросить. Впрочем, может быть, и к лучшему? Зачем создавать ещё одну привязанность? У неё есть Сергей и этого вполне достаточно.
  Незнакомец был довольно высоким, сидя рядом с ним, Вероника виском упиралась ему в плечо, когда поезд делал резкие покачивания, и приходилось невольно соприкасаться. От мужчины исходила сила, уверенность и передавалась девушке. Ей было комфортно, несмотря на то, что несколько минут назад воображение пугало её и заставляло бояться этого человека.
  Они проехали несколько посёлков, простояли один полустанок и помчались дальше - через леса, поля и горы.... Отсвет от фонарей слегка показал ей скрытое во мраке. Только лицо попутчика было спрятано под бейсболкой, глаза так и не удалось рассмотреть. А ведь именно они - зеркало души. Значит, он тоже не хотел близко подпускать её к себе.
  Мужчина больше не курил, о чем-то думал. И Ника не заметила, как тоже погрузилась в свои мысли глубоко, глубже, чем хотелось бы. Сколько времени прошло - она не знала, это потеряло своё значение. Вспомнился Антон, их наивные мечты... Вдруг защемило в груди и тут же защипало в носу, она тяжело вздохнула, стараясь отпустить от себя свою боль.
  - Вы плачете... - мужчина не спросил, словно бы знал и так.
  - Нет, - упрямо качнула девушка головой, вытирая слезинки, скатившиеся по щекам.
  И порадовалась тому, что небо только-только начало сереть, пока ещё можно было спрятаться в тень ночи, не показывая своего лица попутчику.
  - Можете мне ничего не рассказывать, кто я такой, собственно... особенно для вас, вот только - не нужно...
  - Чего не нужно?
  - Лгать. Мужики всегда знают, когда женщина плачет, даже если она не сознаётся в этом. Молчим, но знаем... - сказал и вновь закурил.
  На этот раз из-за неё. Теперь и она знала.
  - Я не хотела вас обмануть. Но эти слёзы всего лишь нечаянная грусть и только. Я хотела оставить их для себя.
  - Я понял. Не нужно объяснять. Мысли - сволочи, иногда...
  - Согласна с вами, - Вероника поежилась. Стало слишком свежо, близился рассвет. Небо посветлело. И сейчас она могла распознать силуэт своего собеседника. Пора было уходить, чтобы оставить всё как есть. Не думать о нём, не пускать его в свою жизнь, - Я, пожалуй, пойду спать. Скоро утро.
  - Чего вы боитесь? Умеете держать себя в руках, но дрожите, как от холода? Вам холодно?
  - Нет. Мне с вами очень тепло, - произнесла она чистую правду, - наверное, этого и боюсь...
  Сказала и сама испугалась своих слов: а если он не правильно поймёт, подумает ещё что-нибудь о ней?..
  Хотела встать и не решалась. Только напряженно вглядывалась в небо и искала повод - уйти, иль может быть, наоборот, остаться.
  - Ненавижу поезда, впрочем, самолёты тоже, а машина сломалась, - сказал он вдруг, - Зачем вам в купе к храпящему соседу? Он всё равно не даст вам уснуть...
  - К соседке, - вздохнула Ника, мысленно соглашаясь с ним. Уходить, правда, совсем не хотелось, но и оставаться дольше было рискованным.
  - Давайте вместе встретим рассвет. Он уже скоро. А потом так уж и быть - разбежимся по своим купе, - скорее попросил, чем предложил он, - и забудем друг о друге навсегда.
  - Я не смогу потом забыть вас, если увижу... профессиональная черта... ничего уж тут не поделаешь.
  - Вы учительница... - снова констатировал факт.
  - Откуда вы знаете?
  - Ничего сверхъестественного, дорогой Ватсон, - усмехнулся он, - я догадался, делая логические умозаключения. Вы молоды, красивы, у вас приятный поставленный голос, манеры... своеобразные... хорошая память, как вы сейчас сами сказали. Впрочем, вам нечего опасаться. С моей стороны вам ничего не угрожает. И если захотите, я могу убрать себя из вашей прекрасной головки. Только скажите, и будет исполнено.
  - Вы серьезно? Но как?
  - Я открою вам маленькую тайну, я маг. Колдун высокого уровня и стоит мне только захотеть... - он откинул от себя окурок и повернулся к Нике, взял её за руку, - А я и так вас не забуду, никогда. Я знаю, глупо прозвучит, но я запомнил ваш запах... поэтому - увижу или не увижу ваше лицо - это ничего не изменит. Но вы, если пожелаете, то можете легко избавиться от воспоминаний сегодняшней ночи.
  Ей сложно было понять - шутит он или говорит на полном серьезе. Его руки были тёплыми, и не хотелось - вырываться, или убегать. Наоборот, очень хотелось остаться.
  - Но магов их ведь не бывает... вернее они ... их очень мало - попыталась тихо возразить она, - только если...
  Она замолчала подбирая слова. Он как-то весь напрягся и тоже молчал, вслушиваясь в образовавшуюся между ними тишину.
  - Вы только не всё стирайте из моей памяти, хорошо? Вот только ваше лицо, а остальное - не надо, - робко попросила она, набравшись-таки смелости.
  - Вы мне что, поверили? Серьезно? - и тут он засмеялся - громко, раскатисто, задорно.
  Вероника поняла, что попала в ловушку. Но как ему можно было не поверить? Он так проникновенно говорил, так убедительно. И, осознавая в какое положение себя поставила, она тоже засмеялась.
  Они хохотали до слёз, до тех пор, пока не увидели первые лучи восходящего солнца...
  Рассвет. Романтично его встречать вместе с любимым и непостижимо - в компании с чужим мужчиной. С Сергеем она почему-то ни разу не наблюдала за восходом солнца, впрочем, даже закат они не встречали вместе. К чему? Когда у них вся жизнь впереди... Сейчас её покоробило от одной мысли о возможном будущем с этим человеком. Неужели лишь только Сергей, навсегда, только он? Она передёрнула плечами.
  - Замерзли? - участливо спросил спутник.
  - Нет, - ответила она, - просто мысли...
  - Смотрите, - он по-дружески обнял её за плечи одной рукой, а другой указал на светлеющую полоску неба. Девушка замерла, наблюдая за чудом, происходящим у неё на глазах- пробуждением Светила.
  И вот первый луч солнца - робко, едва касаясь верхушек деревьев, скользнул по ним и спрятался, а следом ещё и ещё... Словно бы небо приоткрыло слегка одно веко и сейчас осматривается из-под пушистых ресниц, подмигивает в такт покачиванию поезда. Небо порозовело, засмущалось и вдруг залило всё вокруг ярким сиянием. Солнечный диск показался над лесом.
  Восторг. Именно это ощутила Вероника, наблюдая за выползающим на небо солнышком, а потом отвела взгляд, в глазах рябило. Она зажмурилась, затем приоткрыла один глаз и скосила его на мужчину рядом с собой. Тот, прищурившись, вглядывался в небеса. Его профиль показался девушке знакомым настолько, что сердце в который раз за эту ночь сбилось с ритма.
  'Нет, не может быть...' - не поверила она в такое совпадение.
  Не бывает настолько сильного сходства в жизни между двумя людьми, если они не родственники. У Антона не было брата. Наверное, ей померещилось. Это всё солнце. Глаза слезились, и Вероника не могла им доверять, поэтому отгоняла от себя вдруг возникшие мысли...
  Антон?
  Она похоронила его много лет назад. Но сейчас он, верно, был бы именно таким - повзрослевшим, расширившимся в плечах, с легкой сединой на тёмных висках... ему лет сорок, около сорока...
  Мужчина вдруг повернулся к ней, и Вероника окончательно поняла - сходит с ума. На неё смотрели любимые глаза - зелёные, с лёгким оттенком золота по краю зрачка...
  - А-антон... - прошептала она непослушными губами и потеряла сознание.
  
  
  Глава 9
  
  Проснулась она оттого, что её кто-то сильно тряс за плечо. Открывать глаза совершенно не хотелось. Иначе пришлось бы расстаться с чудесным сновидением. Веронике снился Антон. Сон был очень реалистичным, настоящим, где она чувствовала не только эмоциональное соприкосновение с любимым, но и его тепло. Словно он вернулся или вообще никуда не уходил. Она видела их совместную жизнь и даже своих... детей: мальчика, как две капли воды похожего на Антона и девочку, которая чем-то напоминала Веронику.
  - Вставайте! Подъезжаем, - раздалось почти у самого уха.
  Вероника встрепенулась и послушно села, потёрла глаза, зевнула, одновременно потягиваясь, и лишь затем осмотрелась. Она каким-то образом очутилась в купе проводницы.
  - Вставайте, через полчаса будем на месте, - ввела её в курс дела высокая женщина лет сорока-пяти в синей форме, собранными в пучок светлыми волосами и яркой помадой на тонких губах. Строгая и собранная. Не то, что в это утро Вероника. Она чувствовала себя совсем разбитой. Между тем женщина продолжила, - Вы, наверное, умыться хотите. Пока я не закрыла туалет, сходите, а то потом поздно будет.
  - Да. Спасибо, - рассеянно пробормотала Ника и, пошатываясь, вышла в коридор, потом обернулась, - Простите, а как я у вас оказалась?
  - Обыкновенно. Не помните, разве? - изумилась проводница.
  - Нет, - покачала Вероника головой, - Не помню. Совсем не помню...
  - Ну как же? - проводница собрала брови домиком и уставилась своими большими синими глазами на девушку. Затем раздражённо проговорила, - Вы сами пришли ночью. Попросились у меня переночевать, потому что вам мешала соседка по купе. Она храпела, и вы не могли уснуть. Кстати, она вас утром потом искала, боялась, что вы сошли где-нибудь на станции и вещи свои забыли.
  - Тетя Люда?
  - Вот, вспомнили? Хорошо, тогда идите в купе своё и потом быстренько умываться.
  - Хорошо, - согласилась с ней Вероника, всё ещё недоумевая по поводу случившегося. У неё никогда ещё в жизни не было провалов в памяти. А сейчас она не могла вспомнить ничего из того, о чём ей поведала проводница. Последним воспоминанием было то, как она закрыла томик Есенина и повернулась на бок, чтобы уснуть.
  - Да, девушка! - окликнула её проводница и громким шёпотом добавила, - Вы вещи свои проверьте и деньги. А то у нас тут всякое бывает.
  - То есть? - не поняла Вероника странных намёков этой женщины.
  - То и есть! Да проснитесь уже, наконец, - проворчала та, - ограбить вас могли запросто. В поездах такое сплошь и рядом случается. Да и в Москве осторожнее, разные проходимцы встречаются. Нужно с ними быть начеку.
  - Я постараюсь, - было проще согласиться, чем вникать в суть сказанного этой странной женщиной. Какой проходимец и откуда? Вероника ехала одна, случайных знакомств не заводила, тогда про кого велась речь?
  Девушка зашла к себе в купе, где её встретили дружным приветствием обе соседки.
  - О, а вот и вы! - обрадовалась Дарья, - А мы вас искать уже хотели по всем вагонам.
  - Да не хотели, а искали! - с нажимом проговорила тетя Люда, - Я ж и прошлась до проводников, спросила, не видели ли девушку из нашего купе, а вы там спите у них. Это я помешала вам, извините уж старуху, бывает у меня от усталости...
  - Ничего. У всех бывает, - ответила Вероника, стараясь приободрить приунывшую женщину, - я просто купе потеряла своё, вспомнить не могла, вот и попросилась. Не вините себя.
  С этими словами она достала щетку, зубную пасту, мыло, и захватила с собой полотенце да поспешила в уборную, возле которой, нетерпеливо постукивая ногой, уже стояла проводница, ждала замешкавшуюся пассажирку.
  - Я быстро, - пообещала Снеригёва недовольной женщине, скрываясь за дверью туалета, - умоюсь только.
  Вода была ледяной и Вероника, умывшись, наконец-то, полностью проснулась. Сделав все необходимые процедуры, она улыбнулась посвежевшему отражению и вышла в коридор. Там, протискиваясь между пассажирами, к ней навстречу шел мужчина - высокий брюнет, который низко опустил голову и тащил за собой довольно увесистую сумку, при этом у него за плечами висел большой рюкзак, почти походный. Не хватало только котелка. Вероника уступила ему дорогу, отметив про себя, что в такое раннее утро солнцезащитные очки вряд ли нужны. Впрочем, может быть , у него слишком чувствительные глаза. Мужчина заинтересовал её чем-то, она и сама не могла бы объяснить чем именно: не то поворотом головы, своеобразным наклоном; или спортивной фигурой, да тонким свитером повешенным на шее, словно галстук, так многие сейчас ходили; или привлекли внимание его чуть длинноватые волосы - черные, цвета воронова крыла, с проседью, а может его улыбка или скрытая под щетиной родинка...; или руки - сильные со слегка искривленными пальцами, - что-то привлекло. Но вот что?
  Она смотрела на него, боясь отвести взгляд. Ловила себя на том, что так пялиться на чужого ей мужчину - не стоит.
  - Простите, - извинился он, проходя мимо, за причиненные неудобства.
  Веронике пришлось встать на цыпочки и плотнее прижаться к стене вагона, пропуская его. Несколько мгновений рядом с ним - вдох - выдох, и она поняла, что знает этого человека. Очень хорошо знает, но совершенно не помнит, как его зовут и где она с ним встречалась. Да и встречалась ли?
  Проводив мужчину взглядом до двери тамбура, она почувствовала внезапную головную боль и решила вернуться в купе. У неё были с собой таблетки на случай мигрени. Порывшись в сумочке, Вероника заодно проверила деньги и документы. Всё было на своих местах. Вот только сердце никак не хотело успокаиваться, билось о стенки грудной клетки раненой птичкой, да всё куда-то рвалось. Понять бы ещё, куда и зачем.
  Веронике повезло с тем, что она ехала, как говорится, налегке. Одна спортивная сумка - не очень тяжёлая ноша, да ещё дамская сумочка, ремень которой она предусмотрительно перекинула через голову. Так идти было и удобнее (не надо придерживать, чтобы не свалилась с плеча) и никто не сдернет невзначай или специально. Ремень шел через грудь, что позволяло ещё и чувствовать сумку, если её вдруг потянут назад. Документы девушка на всякий случай переложила во внутренний карман джинсовой ветровки. Её надела поверх летней блузки-безрукавки. Зато с красивым вырезом и двумя кокетливыми пуговичками, пришитыми скорее больше для декора, чем для того, чтобы сдерживать ткань, которая будто нарочно приоткрывала вид на женские прелести. Блузка была красного цвета. С тёмно-серыми джинсами и в тон им - ветровке - смотрелась несколько вызывающе. Но Веронике нравилось.
  Она протиснулась между чемоданами и стоящими друг за другом пассажирами. С её одной сумкой - пройти было проще, чем Ника и воспользовалась.
  Незаметно для себя девушка оказалась бок о бок с мужчиной, от которого не могла отвести утром глаз. Тот даже не повернул головы в её сторону. Он стоял и упирался одним плечом в стену соседнего вагона. В руках держал мобильный телефон и что-то в нём читал. Вероника тут же вспомнила - нужно сообщить отцу о том, что нормально добралась до Москвы и кинуть сообщение Наташе. Та должна была её встретить, поскольку она не знала как добраться до новой квартиры подруги. Наталья переехала вместе с семьей полгода назад из северного округа Москвы на запад. И чтобы не заблудиться в поиске их нового жилья - необходимо было постараться. Притом стать почти следопытом. Объяснения по телефону были настолько непонятными и путанными, что Ника решила: без проводника ни за что не найдёт. И это точно.
  Конечно, она не была глубокой провинциалкой или селянкой, а жила в довольно крупном городе, но со столицей его - не сравнить. Другой ритм жизни, другие люди и расстояния. Ко всему нужно было приспособиться и не растеряться. Приезжего человека всегда можно отличить от местного жителя, хотя бы по тому признаку, как неуверенно он держится, осматривается: то замирает посреди дороги, то озирается по сторонам и вчитывается в незнакомые названия улиц, то останавливается, как вкопанный, у какого-нибудь памятника архитектуры. Или пытается на остановке прочитать: куда едет маршрутный автобус, то и дело, выясняя у всех вокруг, доедет ли он до такой-то улицы.
  Вероника обычно неплохо ориентировалась, но Наталья предупредила её о том, что лучше будет один раз увидеть, где она живёт и запомнить, чем полдня разыскивать номер её дома и то, как до него добраться. Справившись со своим телефоном и передав сообщения родным, Ника смогла перевести дух. Она отчего-то волновалась, словно бы стоило сойти со ступенек поезда и произойдёт нечто необычное, неожиданное...
  Вагон качнулся и остановился, потом снова тронулся, и Ника не удержала равновесие, её мотнуло в сторону как раз туда, где стоял высокий незнакомец. Девушка наступила ему на ногу своей туфелькой на довольно высоком и мощном каблуке. Должно быть, мужчина почувствовал сильную боль. Она заметила, как он поморщился, но не выдал какого-либо недовольства по этому поводу. Даже поддержал её, помог вернуться в исходное положение. При этом он не проронил ни слова. Смотрел на неё сквозь тёмные стекла очков изучающим взглядом - долгим и пронзительным, или же, наоборот, в ожидании каких-то действий с её стороны. Трудно сказать, когда не видно глаз.
  Он всё ещё немного придерживал Веронику за плечи, когда поезд окончательно остановился.
  - Извините, - произнесла она, попытавшись замять возникшую между ними неловкость.
  Он кивнул и выпустил её из своих рук. Вероника почувствовала сожаление. В его объятьях было уютно. Хотя ей и показалось странным то, что незнакомец был слишком уж ей знаком. Ничего не понимая, она спустилась на платформу следом за ним. Он галантно подал девушке руку и чуть дольше, чем надо бы задержал её в своей широкой, теплой ладони. Большим пальцем провел с какой-то затаённой нежностью по её пальчикам и отпустил. Казалось, он хотел ей что-то сказать, даже сделал шаг ближе, но не успел. За его спиной раздался обрадованный вскрик:
  - Виктор Иванович! Мы здесь! - несколько молодых людей помахали ему рукой, а маленький мальчик, лет шести, кинулся мужчине навстречу.
  Вероника видела, как незнакомец присел и раскинул руки в стороны, затем поймал малыша в крепкие объятья. Досмотреть сцену встречи этого мужчины со своей семьёй она не успела.
  - Ника! - услышала девушка за своей спиной и обернулась на голос.
  Наташа спешила к ней и тоже махала рукой, привлекая к себе внимание.
  'Вот и познакомились', - пронеслось у Вероники в голове, пока она ответно махнула подруге рукой.
  - Вот и познакомились... - слетело с его губ.
  Мужчина обернулся и посмотрел вслед девушке, которая его не помнила. Да и вряд ли когда-нибудь вспомнит. Он не хотел, чтобы она вновь пережила боль потери. То, что открылась её давняя рана - немного в этом виноват был и он. Наверное.
  Поэтому отпускал её от себя с лёгким сожалением и надеждой на возможную новую встречу, когда-нибудь...
  В пути назад? Быть может.
  
  Глава 10
  
   Наташенька. Она изменилась с той поры, как они виделись в последний раз - пять лет назад. На свадьбе. Тогда Жаворонкова, не смотря на свои прошлые уверения в том, что навсегда останется с фамилией родителей, вдруг передумала и сменила ту на Кузнецова. Объясняя это тем, что засиделась в девках. И то верно.
   После смерти Антона, от Наташи ушёл её первый муж. Почти сразу. Оставил её с маленьким сыном на попечение семьи, в которой так и не смог стать своим.
   Сложный период жизни пришлось преодолеть Жаворонковым. Особенно тяжело переживала смерть брата Наташа. Она от нервного потрясения перестала ходить. "Села на ноги" - как говорили старые люди. Болезнь Ильи Муромца.
   Долгие годы девушку не могли вернуть к нормальному образу жизни. Инвалидность. Маленький сын. Убитые горем родители...
   Такого и врагу не пожелаешь. Но несмотря на боль и собственную трагедию, Наташенька находила силы, чтобы поддерживать и дарить любовь и заботу всем вокруг себя. Щедро делилась тем, что имела - верой, надеждой, желанием жить.
   Вероника никогда не забудет её поддержку и те слова, которые спасли от необдуманного шага:
   - Антон никогда тебе не простит, если ты перестанешь жить! Он погиб, но никогда не стал бы накладывать на себя руки - это предательство! - трубка в руках Ники задрожала, а на глаза навернули жгучие слёзы, - Живи! Ты должна за двоих теперь постараться!
   Веронику словно током ударило от этих Ташиных слов, и что-то перевернулось в душе. Она будто очнулась от всепоглощающей боли и вспомнила о своих родителях. Как бы им жилось без неё?
   Вероятнее всего, они умерли бы от горя. Но она-то сильная и сможет... Должна справиться.
   У Вероники получилось. Да и у Наташи тоже.
   Она была хорошим специалистом в своей области, работала главным бухгалтером на крупном предприятии. Теперь стала работать на дому. Нужно было как-то продолжать жить. И молодая мать не опускала руки, заботилась о семье, сыне, родителях и искала возможность встать на ноги.
   Врачи не знали, чем ей можно помочь. Лишь ставили свои диагнозы и выписывали рецепты дорогостоящих препаратов. Лекарства не помогали.
   Родители отчаялись увидеть когда-нибудь дочь на ногах. Инвалидность Наташи они давно стали воспринимать как данность. Да и все вокруг лишь вздыхали и отводили взгляд. Но только не она. Она боролась до последнего.
   В кабинете у очередного специалиста, столичного светилы, куда они приехали с родителями на несколько дней, чтобы в очередной раз проконсультироваться и уехать ни с чем, потратив почти все деньги на дорогу туда и обратно, вдруг заявила:
   - Я не инвалид. Я ходила своими ногами и только после смерти брата они мне отказали. В двадцать пять лет. И я встану. Вот увидите!
   Доктор посмотрел на неё долгим, изучающим взглядом.
   - Не верите?! - возмутилась Наташа.
   - Отчего же. Верю, - ответил он. - Вам, чтобы встать и пойти - надо лишь захотеть. Очень сильно захотеть и пересилить свои страхи, сомнения. А ещё надо бы зарядку поделать, плаванием заняться, массаж тоже не помешал бы... Когда вы хотите снова пойти?
   - Что? - не поверила девушка своим ушам.
   - Теперь я вижу, что вы и сами не очень-то себе верите, - усмехнулся мужчина в белом халате, - И так, я повторю свой вопрос: когда вы хотите снова встать на ноги?
   - Вчера, - ответила она, вздохнув.
   - Ну, что же. Тогда сработаемся, - подмигнул ей доктор. �dd>   И после этого они стали работать. Вместе. В течении целого года. Её родителям пришлось продать свою трёхкомнатную квартиру, дачу и машину с гаражом, чтобы переехать в однокомнатное жильё на окраине Москвы. Но игра стоила свеч. После этого лечения Наташа не только встала на ноги, но и вышла замуж за доктора Кузнецова, а ещё через год родила ему близнецов - мальчика и девочку, которых назвали Ирой, в честь бабушки, и Антоном, в память о брате.
   Теперь Наташа стала многодетной мамой - два сына и дочь. Старшенький - Кирилл - уже заканчивал школу. Но разве по его маме это скажешь?
   Подруга похорошела или, как обычно в таких случаях говорят, - расцвела. Той таинственной женственной красотой, которая спит до поры до времени, а потом словно выходит и показывает всем - есть, дескать, порох в пороховницах, да ещё какой! Наталья была старше Антона на пять лет, а Веронику она опережала на все восемь. Но сейчас это не имело значения. Выглядела она просто потрясающе!
   От Наташи было глаз не отвести. Она словно бы полностью завладевала вниманием окружающих. Вероника заметила, что на подругу оборачиваются мужчины и смотрят с восхищением, а женщины - с завистью. И улыбнулась. Ей нравились метаморфозы, произошедшие в жизни Наташеньки. Очень нравились!
   Хотя и раньше сестра Антона была довольно милой, симпатичной девушкой: белокурой, с забавными кудряшками, тёмно-серыми большими глазами на почти кукольном личике и яркими, малиновыми губами. Их ей даже красить не надо было. Стоило немного покусать, и они наливались собственным цветом, вызывая зависть у подруг. И фигурка: тоненькая в талии, но с высокой полной грудью и приятными глазу округлыми бедрами. Мерлин Монро - отдыхает и нервно курит в сторонке, поскольку Наташина красота - естественное воплощение природы, а не хирургического вмешательства отцов пластической медицины.
   И сейчас... Вероника и не узнала бы её сразу при случайной встрече на улице: маленькая, стройная, почти невесомая, - с какой-то слишком уж несвойственной обычным женщинам легкостью, - шла, но казалось, летела, едва касаясь земли. И светилась счастьем.
   Когда-то очень давно, при их первом знакомстве, эта жизнерадостная девушка произвела на Нику сильное впечатление.
   "Неужели можно настолько любить жизнь?" - подумала Вероника тогда, вглядываясь в искрящиеся счастьем и озорством глаза будущей родственницы. Они подружились сразу. Наташино обаяние и тактичность позволили выстроить, складывая по маленькому кирпичику, крепкий мост их дружбы. Вероника была очень осторожна в общении с сестрой Антона. Поначалу даже побаивалась и немного сторонилась. Выплёскивать эмоции, показывать свою радость от каждой мелочи - этому её не учили дома. Мама и папа обычно сдерживали себя. И на падающий с дерева осенний лист или на пеструю бабочку - вряд ли обращали какое-либо внимание. И уж тем более им было абсолютно всё равно - в какую сторону сегодня или вчера подул ветер.
   Наташа была особенной и очень напоминала всем известную свою тёзку - Наташу Ростову из романа Льва Николаевича Толстого. Ника ещё тогда провела между этими двумя девушками знак равно. Хотя на такое признание Таша, так называл её брат, а благодаря ему, и все остальные члены семьи, только смеялась.
   - Ника - выдумщица! Перестань! Какая я тебе Ростова? Мы и рядом не стояли. Я Жаворонкова - и этим всё сказано!
   Действительно, сказано и довольно многое. Эта семья отличалась от других. Семья, в которую Вероника так и не попала. Лишь соприкоснулась с ними - добрыми, бесконечно искренними людьми. Даже сейчас, спустя столько лет, они к ней относились, словно к родной. Антон связывал их всех между собой крепкой нитью памяти.
  
   И всё-таки Ташу можно было узнать по глазам и по невероятной улыбке - широкой, немного озорной. Точно так же улыбался Антон, как будто ему было известно нечто особенное, делающее этот мир лучше и добрее.
   Вероника отвыкла получать такие улыбки и совершенно разучилась на них отвечать. Поэтому почувствовала некоторую неловкость, когда Таша обняла её и расцеловала в щеки. Не так, словно это привычный жест между подругами, а точно бы поделилась своим восторгом от долгожданной встречи и теплом.
   - Привет! Как же я по тебе соскучилась! - воскликнула Кузнецова, крепко обнимая Веронику, - Где твой чемодан?
   - А я без чемодана.
   - Налегке, значит? Ну, ничего, мы эту оплошность исправим, назад от меня точно уедешь с чемоданом, а может и не с одним, - пообещала Таша, потащив Нику за собой к переходу метро, - На метро доедем быстрее, правда, с двумя пересадкам, зато без пробок.
   Московский метрополитен - это отдельная песня. В свой первый приезд Вероника крепко держалась за Антона, поэтому могла крутить головой по сторонам и осматриваться. А поглядеть было на что. Столичный метрополитен являлся произведением искусства. Некоторые станции поражали своей музейной красотой - где ещё можно было увидеть массивные люстры, расписные потолки, рельефные стены, памятники вождям пролетариата и гипсовые композиции на военную тематику?
   В музее. Раньше она была в этом уверена. Но, как оказалось, ещё и в метро.
   Здесь было многолюдно, душно, тесно... но, тем не менее, интересно - и подниматься на бесконечном эскалаторе, и петлять по длинным переходам. Тогда они оба были приезжими - одинаково удивлялись, восторгались и ловили непередаваемые эмоции. Это сейчас Наташа москвичка. А раньше все вместе жили в одном городе - беззаботно и счастливо, и даже представить себе не могли, как изменится судьба каждого из них, всего через какие-то полгода...
   Пока ехали, Наташа рассказала о своей семье: о том, что муж успешно продвинулся по карьерной лестнице, что старший сын радует успехами в школе, а малыши ходят в очень хороший детский сад 'Солнышко', где их обучают счёту и чтению по слогам.
   Они вышли из метро и прошли по скверу - тихому и уютному. Даже не верилось, что рядом гудят и несутся по автостраде, словно стадо безумных мамонтов, - машины. Городской гул неожиданно отступил, и открылась перед ними другая Москва - спокойная, несуетливая, наполненная птичьим пением... Непривычно, как будто они вдруг попали в совершенно иное место.
   - Хорошо как...
   - Мне тоже тут нравится. Гуляем с детьми здесь часто, - согласилась Наташа и чуть ускорила шаг, - Идём! Немного осталось.
   Учитывая, что на метро они потратили почти полтора часа, оставалось надеяться на скорое завершение пути. Ноги у Вероники были привычные к долгим прогулкам, правда, не на таких высоких каблуках. О том, что нужно бы обуть кроссовки, она подумала уже на первой пересадке в метро. Сейчас девушка ещё не хромала, но чувствовала, что вот-вот станет ненавидеть свои туфли, которые совсем недавно ей очень нравились.
   Они повернули на аллею, вправо, и через некоторое время вышли из сквера. Перед Вероникой раскинулся коттеджный поселок. Высокий забор, охрана и разноцветные кровли двух-трёх этажных домов, построенных по новомодным тенденциям. Картинки ярких особняков так и всплыли перед глазами, а ещё расписанные в рекламных буклетах прелести загородных поселков и цены на такого рода жилье... - всё это вихрем пронеслось перед внутренним взором Снегирёвой и как-то совсем не вязалось с Ташей.
   - Э-ээ, - она с непониманием уставилась на подругу, - нам что туда?
   - Туда, - кивнула Наташа и уверенно потянула Веронику за собой, - Я же не говорила тебе, что живу в квартире?
   - Но... а как же?
   - Взяли ипотеку. Нам расплачиваться лет шесть ещё. Зато дети дышат свежим воздухом и родителям здесь лучше.
   Трудно было не согласиться с такими доводами. И Вероника, с любопытством озираясь по сторонам, поспешила за Ташей. Они прошли мимо охраны и свернули по зелёной улочке, с выстроенными в ряд одинаковыми одноэтажными (с довольно нарядными фасадами) домами, а за ними шли вереницей двухэтажные домища, точно терема расписные: с башнями и балюстрадами, балкончиками и террасами. Их они тоже удачно обошли. Вероника всё гадала: как же выглядит дом, в котором живут Кузнецовы?
   Они подошли к невысокому белоснежному забору. Наташа открыла калитку в благоухающий сад.
   - Проходи. Вот здесь мы и живём, все вместе.
   Вероника увидела выложенную из камня тропинку, которая упиралась в высокое крылечко. Дом оказался одноэтажным, но с мансардой, верандой и встроенным гаражом. А вокруг - участок, засаженный яблонями и зеленой травой, а ещё цветы - розы, тюльпаны и лилии...
   Очень мило и уютно. И ощущения свои можно описать одним словом - хорошо!
   - Ну, что же ты стоишь? - удивилась Наташа, - Идем в дом, а сад потом рассмотришь, когда отдохнешь. Идем!
   - Идем, - согласилась Вероника, почувствовав одновременно - и усталость, и голод, а ещё то, что она будто у себя дома.
   Там, где всегда тепло. Там, где любят и ждут.
  
  
  Глава 11
  
   Неделя пролетела незаметно. В гостеприимном доме Кузнецовых Веронике было по-настоящему хорошо. Впервые за долгое время она отдыхала всей душой и не просто лежа на диване, перед телевизором. Такого 'счастья' ей довелось избежать, наоборот, каждый день был приятно заполнен неотложными и важными делами. В большой семье редко кто бездельничает.
   И Вероника отдыхала во время дел: когда помогала Наташе по хозяйству, когда играла с детьми, или когда общалась с Ириной Петровной (мамой Таши) на околотеатральные темы, а с её отцом - Виктором Александровичем - говорили о рыбалке, или когда Дмитрий Анатольевич (муж Наташи) рассказывал по вечерам, после ужина, анекдоты или байки из жизни медработников - в душе селилось нечто похожее на счастье. Она испытывала умиротворение и почти успокоилась от своих тревог , потому что почувствовала на себе, как быть частью этой семьи и жить общими заботами, интересами. Ощущать себя сопричастной к общему делу и нужной, оказывается, это совсем неплохо.
   Началось всё довольно просто и обыденно, как будто бы так и должно, так и правильно. Таша пригласила Нику в дом, где показала комнаты - их было три: детская, комната родителей и Наташи с мужем. Кирилл жил на мансарде, там же располагался кабинет Дмитрия Анатольевича и душевая.
   Внизу ещё имелись: кухня, гостиная и раздельный санузел, да веранда и с улицы пристроенный к дому гараж. Вот и вся территория дома.
   Семья большая, но места хватало всем. Для Ники приготовили комнату наверху. Она не стала отдыхать, просто переоделась, умылась и спустилась вниз, где Наташа уже накрыла на стол, предлагая подруге поесть домашнего борща. После они прошлись по саду, Таша полила цветы, потом вместе готовили ужин. И всё за разговорами о том, о сём - о разном. Слишком личного не касались, старое - не вспоминали.
  Кирилл, по словам Наташи, был в отъезде, он с друзьями уехал отдохнуть на турбазу. Вернуться должен был через две недели. Поэтому с ним Вероника пока не виделась, но уже, благодаря рассказам его родных - знала о нём почти всё. Наверное, только самые сокровенные мечты Кирилла могли остаться тайной для его семьи и то Ника в этом сомневалась. Казалось, они вообще не умеют что-либо скрывать друг от друга. Да и зачем? Ведь каждый - это часть целого, часть своей семьи: любящей, надежной, крепкой. Здесь секреты не приживались.
   В первый вечер Вероника после ужина вышла на веранду. Забралась с ногами в кресло и приготовилась почитать, как услышала робкие детские шаги. Она обернулась: в дверях топталась Иринка. Они уже успели познакомиться и даже порисовали вместе, но сейчас девочка явно испытывала робость.
   - Ты что-то хотела спросить? - начала первой разговор Ника.
   - Да, - кивнула девочка и от этого простого движения её мелкие кудряшки забавно подпрыгнули.
   Вообще она была похожа на маленькую куколку. Большие синие глазёнки смотрели на мир с лёгкой иронией и словно недоверием. От этого девочка казалась старше своих лет. Она внимательно присматривалась и прислушивалась к окружающим, прежде чем высказать своё мнение. И оно у неё бывало весьма весомым.
   Губы были по-детски пухлыми, яркими, но совсем не капризными. За весь вечер (днем дети вместе с бабушкой ездили в цирк, после которого вернулись ближе к ужину) ни разу не надулись и не скривились в гримасе зарождающегося плача. Вероника не любила детей-тиранов. Но в семье у Кузнецовых таких малышей, похоже, не было. Что весьма радовало, иначе Ника дольше двух дней не задержалась бы у подруги. Она не переносила детских истерик. Ира и Антон были близнецами и всё-таки малыши разительно отличались друг от друга характером. Антон был ураганом - весёлым, энергичным, заводным, но, тем не менее, всегда внимательно прислушивался к словам взрослых. Ирочка была противоположностью брата - тихая, застенчивая, задумчивая. Оба - крепенькие, светловолосые. Малыши были очень похожи на свою маму - те же милые кудряшки, те же глаза, а от папы им досталась - улыбка. Когда они все вместе улыбались, становилось понятно, кто отец семейства.
   - Слушаю тебя очень внимательно, - Ника наклонилась к девочке, показывая свою заинтересованность.
   И Иришка решилась:
   - А разве вы сейчас не хотите поиграть с нами?
   - Поиграть? - удивилась Ника, - а во что?
   - У нас очень интересное лото, бабушка уже раскладывает карточки. Пойдёмте с нами играть, вам понравится! - уверенно произнесла Ирочка.
   Ну и что оставалось после этого? Конечно, Вероника присоединилась к семейной традиции. Оказывается, они каждый вечер после ужина усаживались играть то в одну, то в другую настольные игры, коих в этом семействе имелось множество. В игре принимали участие все члены семьи и маленькие, как говорила мама Наташи, и старенькие.
   В половине девятого игра заканчивалась, и малыши шли чистить зубки, умываться и укладываться спать. По очереди дети обходили всех взрослых и желали им спокойной ночи. Ника умилилась тому, что Ирочка и Антон - обняли и поцеловали её, пожелав на прощание сладких снов.
   Дмитрий Анатольевич (Вероника никак не могла переступить черту и назвать его Димой, и не только из-за разницы в возрасте, но и потому что безмерно уважала человека, который вернул подругу к жизни) пошёл укладывать детей. Родители Наташи тоже попрощались и пошли в свои 'покои', а девушки занялись мытьем посуды, а после и беседой по душам.
  - Как тебе у нас? - спросила Наташа, обнимая подругу за плечи, - Не утомили тебя мои 'ангелочки'?
   - Нет, не утомили, - Вероника улыбнулась, расставила посуду, вытерла руки о полотенце, - Мне хорошо... даже слишком хорошо... твои дети - это чудо какое-то. Они и впрямь, ангелочки. Я в жизни не встречала настолько послушных малышей...
   - Ой, не преувеличивай! - отмахнулась Наташа, увлекая Нику за собой в гостиную, поскольку посуду они в четыре руки быстро вымыли и справились с уборкой, то самой время было немного расслабиться, чем девушки и воспользовались, - Знала бы ты, сколько сил порой они отнимают на свои капризы. Воспитывать и воспитывать ещё... Но результат, ты права, на лицо.
   - Не верю, чтобы твои дети капризничали...
   - А зря не веришь! Это ты не видела их раньше: терпение, терпение и ещё раз терпение, да дрессировка пожалуй может справиться с любыми капризами.
   - Дрессировка? - Веронике показалось, что она не расслышала или не правильно поняла слова подруги.
   Тут Таша, потянулась к окну, раздвинула в стороны шторы:
   - Ты только посмотри - какое небо сегодня, как будто клубничным вареньем облилось!
   Вероника была согласна с подругой, показалось даже, что запах клубники витает где-то в воздухе.
   - Красота какая! - восхитилась она, любуясь небосводом. До заката ещё было далеко, но солнце уже опускалось к горизонту, окрашивало облака в розовый цвет.
   - Ага, у нас тут по вечерам бывают очень живописные закаты. Кстати, клубнику в молоке хочешь?
   - Ещё бы! - Ника даже облизнулась как в детстве.
   - Тогда помогай. Достань чашку из шкафа, и идём в сад за ягодой. Там должно нам хватить, если малышня не объела мои кустики.
   - Они же у тебя дрессированные, - усмехнулась Ника, - неужели без разрешения ягоду ели?
   - Ну, да, бывает без разрешения собирают. А иногда под присмотром бабушки в саду хозяйничают. Эти проказники порой такое вытворяют! Правда, ягода с куста для них- под запретом! Дима разрешает им кушать только собранную в чашку и мытую. Вот так дети нас дрессируют, а мы их... - они прошли вокруг дома и направились за кусты черной смородины, - О! Вот наша клубника, живая ещё!
   Вероника пристроилась рядом с подругой и стала проворно собирать ягоду - крупную, красивую, одну к одной. Правда, не удержалась и под смех Наташи засунула-таки несколько плодов в рот.
   - Видел бы тебя Димка!
   - Но ты же ему не скажешь, правда?
   - Правда, но он сам заметит, - хитро подмигнула Таша и шепнула на ухо, - у тебя сок на губах.
   - Ох, и строго у вас тут всё... - вздохнула Ника, вытирая тыльной стороной руки губы.
   - А, то! Когда глава семьи - врач, тут не забалуешь, - засмеялась Наташа, - Ты бы знала, какие Иришка концерты нам одно время закатывала: на пол падала, билась ногами в истерике. Мы не знали, что делать: ни уговоры, ни угрозы, ни наказания не помогали. А однажды она такой концерт перед Димой учинила. Дима быстро принял меры, собрал всю семью и громко объявил, что мы все вместе едём в цирк, а не послушных капризных детей оставляем дома. Поскольку в цирке им делать нечего... Ирка повалялась ещё немного на полу, увидела, что никто не обращает на неё внимания, к тому же все собираются в цирк на полном серьёзе. Попыхтела, подулась с минуту и поскакала к себе в комнату - собираться тоже. Минут через пять прилетела к нам готовая, только с красными глазёнками и зареванным личиком. Дима взял её на руки, критически осмотрел и сказал: - Нет. Ничего не выйдет. Надо срочно умываться, иначе не пропустят - капризки ещё на лице сидят. С тех пор мы таких концертов больше не видели... да и много ещё всего бывает. Растут малыши и каждый раз ставят перед нами новые задачки. С Кириллом тоже не просто бывает...
   - Как он с Дмитрием Анатольевичем?
   - Нормально. Уважает очень. Зовёт дядей Димой, но вижу, что иногда хочет назвать по-другому, да стесняется.
   Девушки вернулись к дому, вымыли клубнику в кадушке с водой, что стояла и грелась на солнце - для полива. Потом присели на крылечке и ели ягоду из чашки. Она и без молока была потрясающе вкусной.
   - А отца... помнит? - решилась Ника на вопрос.
   - Помнит, - тяжело вздохнула Наташа, - И общались они несколько раз по телефону. А недавно Валерка в Москву приезжал по работе, вот и увиделись.
   - И ты разрешила?
   - Да. Хотела, чтобы сын сам понял, почему мы с его отцом расстались. Он, конечно, помнит, что это Валерка нас бросил, но из-за чего не знал. Часто думал, что из-за него, как это у маленьких бывает. Винят себя за ссоры родителей. А вот подрос, сам с ним встретился, поговорили... Кирюшка умный у меня. Пришёл от Валерки чернее ночи, обнял меня крепко и сказал:
   - Хорошо, мам, что мы не с ним живём. Дядя Дима мне больше отец, чем он.
   Наташа вдруг улыбнулась, ткнула Нику в бок, показывая на шмеля за её спиной:
   - Посмотри-ка, какой тут у меня работник! Цветы мне опыляет, молодчина какой!
   В этом была вся Наташа. С ней невозможно было грустить или страдать. Жизнь била ключом вокруг неё. И Ника почти забыла о своих терзаниях. Лишь только ночью. Оставшись наедине с собой, она вновь вспомнила о Сергее и о том, что не ответила на его звонки. А их, судя по записи в телефоне, было шесть. Никогда раньше она себе не позволяла такого отношения с близкими людьми. С отцом переговорила сразу по приезду к Наташе домой, а Сергею коротко сообщила, что доехала до подруги и оставила телефон в сумке наверху, да не вспомнила о нём до самого сна. Да и когда было вспоминать? День был насыщен событиями, а вечер и подавно.
   Едва они поели клубнику, как к ним вышел Дмитрий Анатольевич:
   - Ну, что девушки-красавицы, спать пора?
   - Уже? - улыбнулась Наташа мужу, - Дим, ты ложись, а мы ещё немножко посидим тут, плед только вынеси, а то свежо стало.
   - Ладно, сидите. Секретничайте, только не долго. Завтра рано вставать! - Напомнил он и ушёл в дом. Вышел, правда минут через пять с пледом в руках и заботливо укутал обеих девушек, поцеловал жену и вновь скрылся в доме.
   Вероника почувствовала странное волнение, когда к ней слегка прикоснулись сильные руки Дмитрия Анатольевича, а его дружеские поцелуй в щеку и пожелание спокойной ночи - заставили сердце биться быстрее.
  Они посидели некоторое время в полной тишине, если не считать кузнечиков тарахтящих в траве или птиц, перекликающихся в ветвях яблонь. Думали о своем. Вероника пыталась успокоиться. Не понравилось ей то, что она почувствовала сейчас. Неправильно это по отношению к подруге. И как-то неожиданно было осознавать, что заслуженное счастье Наташи может вызвать в её душе банальную зависть. Никогда раньше Ника не испытывала подобного, не трогали её чужие отношения, не задевали собственные чувства. Она всегда находилась словно бы в коконе. Наблюдала за жизнью со стороны, пассивно принимала в ней участие ровно настолько, насколько требовалось, не больше. И к себе близко людей не подпускала и сама не стремилась лезть к кому-то со своими советами. Сейчас же позавидовала тому теплу в отношении супругов, которое не сыграешь на публику. Дмитрий Анатольевич любил Ташу, и та отвечала ему взаимностью. Их соприкосновение рук, нежность в словах, взгляды, таящие в себе понимание, взаимное согласие, какое-то единение мыслей - всё это настолько отличалось от отношений самой Ники и Сергея, настолько разнилось с теми чувствовами, которые она испытывала к жениху, что становилось понятным - не любовь была между ними. Влечение и только. От того стало горько на душе и по-настоящему больно. Есть же такое чувство между людьми! Бывает же любовь, счастье? Бывает. Вот оно, рядом - руку протяни и дотронешься, но мимо Вероники оно пробегает уже не в первый раз. На глаза навернулись слёзы. Горькие. Одинокие. Больно рвущие сердце.
   Но она сдержала их. Не могла вот так разреветься не весть от чего и испортить чудесный вечер.
   - Твоя мама сказала, ты замуж выходишь, - нарушила молчание Наташа и долго так посмотрела на Нику, - почему не делишься радостным событием?
   - А помнишь, - Ника опустила взгляд и разгладила складки своего летнего сарафана, - помнишь, как Антон говорил: судьба - это когда двое идут в одну сторону, а не пытаются каждый идти в свою и тащить за собой другого?
   - Ну и?
   - Сергей меня тащит в свою сторону, а я... я бегу от него со всех ног... в свою.
   - И как давно вы бегаете друг от друга?
   - Наверное, с самого начала, - вздохнула Ника и вдруг её прорвало.
   Она говорила и говорила, захлёбываясь словами о своих несбыточных мечтах и надеждах, о том, что хочет детей и мечтает о таком же большом и уютном доме, о своих проблемах, о нерешительности и сомнениях, о Сергее, который старается удержать её возле себя и уже полностью вошёл в жизнь, где перевернул всё и переиначил по-своему без её на то позволения... А когда иссякла,то попала в самые горячие Наташины объятья.
   - Бедная моя девочка! Тебе нужно успокоиться и отдохнуть, а потом мы всё с тобой ещё раз обсудим и решим. Но главное, самое главное - ты должна отпустить свою боль. Отпустить от себя Антона. Я и не знала, что ты до сих пор живёшь только им...
  В этот вечер она долго ещё не могла уснуть. Всё думала о Наташиных словах. О её признании в том, что и сама она несколько лет не отпускала от себя брата. Грезила им. Жила прошлым, потом поняла, что так только губит свою собственную жизнь и за горем не видит сына, не может в полной мере заботиться о своих родных. Ведь она считала, что виновата перед Никой и Антоном. В тот вечер, когда он погиб, между ними была ссора. Наташа уговаривала брата повременить со свадьбой, дождаться пока Вероника выучится и получит профессию, убеждала его не торопиться, а получилось, что времени у Антона и так совсем не оставалось.
  Какая же всё-таки непредсказуемая жизнь! Надо ловить моменты счастья, любви, гармонии, дарить себя своим близким, пока есть на это шанс. Время - миг. Не стоит его отравлять ни себе ни другим. Живи - пока можешь, дыши - пока хватает сил! А дальше ведь никто не знает, что будет, и когда завершится твой собственный путь, а может, он и не успеет в полной мере начаться...
  Уснула она уже под утро, и снился ей странный человек, чем-то похожий на Антона и на Сергея одновременно. Они долго стояли напротив друг друга, а потом разошлись в разные стороны, и Вероника проснулась, поймав из сна его последние слова:
  - Я за тобой вернусь!
  Завтрак она благополучно проспала, и когда спустилась в гостиную, то увидела записку от Наташи, в которой говорилось о том, что хозяйка скоро вернётся и - где, что нужно достать и согреть, чтобы поесть. После того, как Ника допила свой кофе и доела сырники, на неё вихрем налетел день, в котором забылись вчерашние заботы, ибо начались новые. Наташа, вернувшись с детьми из поликлиники, где детям ставили очередную прививку, увлекла Нику с собой в поездку по магазинам, потом были игры с детьми, помощь по хозяйству и лишь вечером состоялся между подругами серьезный разговор, участие в котором уже принимал и Дмитрий Анатольевич.
  
  
  
  Глава 12
  
   В тот вечер Вероника, вовлечённая Наташей в череду забот, почти забыла о своих переживаниях и за ужином не обратила внимания на переглядывания между родственниками. Также не заметила внимательных взглядов Дмитрия Анатольевича, который почти не притронулся к ужину, лишь задумчиво перекладывал вилкой кусочки мяса в своей тарелке.
   Только потом, укладываясь спать, она поняла, что всё это было неспроста. По всей видимости, семейство сговорилось за её спиной. Впрочем, она их не осуждала, ведь делалось всё на благо, для неё. Все хотели помочь и, так или иначе, облегчить ей жизнь - увидеть суть проблемы и постараться разобраться в себе.
   Ирина Петровна сказала, что сама уберёт со стола, а Виктор Александрович решил позаботиться о внуках и рассказать им сказку перед сном. Наташа переглянулась с мужем и, подсев к ничего не подозревающей Веронике, сказала:
   - Девочка моя, нам нужно с тобой поговорить и довольно серьёзно.
   Ника тяжело вздохнула, подозревая, что разговор будет не простым и пожалела, что накануне разоткровенничалась и рассказала о своей боли и мечте о счастье:
   - Давай поговорим.
   - Я предлагаю перебраться на веранду, - вступил в беседу Дмитрий Анатольевич, - Наташа, ты принеси нам... что-нибудь... разговор, думаю будет длинным.
   Наташа понимающе кивнула и прошла на кухню, а Вероника вышла на веранду, куда её любезно сопроводил муж подруги.
   Он жестом пригласил Нику сесть в кресло, облюбованное ею ещё в первый вечер, сам приземлился напротив в такое-же, плетённое, только без мягкой подушечки под спиной.
   - Наташа всё вам рассказала, поэтому вы хотите ... хотите отговорить меня от необдуманного шага?
   - Возможно, - он слегка наклонил голову на бок, словно изучал собеседницу.
   Внимательный взгляд. Нахмуренные брови. Вероника смутилась, но всего лишь на мгновение.
   Она решила идти до конца. Ведь всё было давно обдумано, причём не на один раз. Такого мужчину как Антона она уже не встретит на своём пути, а жить с тем, кого не принимает душа - разве можно? Сергей - это и есть поспешный шаг. И, по возвращении домой, ей придётся поговорить с ним. Сейчас она понимала, как никогда, что не сможет построить семью с этим человеком.
   - Но я всё хорошо обдумала. Я, правда, хочу родить ребёнка только моего, понимаете? Стать мамой.
   - А как же Сергей?
   - Я поговорю с ним, всё ему объясню. Ну, что мы с ним не пара. Он поймёт...
   - Поймёт ли? - покачал головой Дмитрий Анатольевич, - Сомневаюсь. Вам предлагают семью, а вы вместо этого хотите стать матерью одиночкой? Да и сами-то себя вы, Ника, сейчас вряд ли понимаете. Нет-нет! - он поднял руки в примирительном жесте, - я ни в коем случае не хочу навязывать вам свою точку зрения. Просто прошу ещё раз всё взвесить и попробовать рассуждать здраво. Вы красивая, умная женщина. Должны понимать, что ребёнок - это не игрушка, а большая ответственность. И ещё... жизнь может круто повернуть в любой момент, что если вы ещё встретите своё счастье? Этот малыш, не помешает ли он строить вам свою жизнь?
   - Нет, не помешает. Да и что я могу построить, когда в сердце живёт постоянная боль? Дмитрий Анатольевич, не надо. Пожалуйста... - почти взмолилась она, стараясь удержать подступившие к горлу слёзы, - Я не хочу больше. Не надо. Лучше помогите мне найти хорошего доктора. Посоветуйте...
   - Доктора я могу посоветовать, - Дмитрий Анатольевич откинулся в кресле и, прищурившись, словно соглашаясь со своими собственными мыслями, кивнул, чуть наклоняясь вперед, - Да, действительно, сходить на консультацию, а может быть и не на одну к Изольде Тихоновне вам не повредит, скорее, наоборот. Вы сможете понять, чего хотите на самом деле.
   И тут к ним присоединилась Наташа. Она принесла печенье и клюквенный морс, после чего заняла позицию мужа. Вдвоем они убедили Веронику в том, что Изольда Тихоновна чуть ли не панацея в решении всех её проблем.
   - Я завтра же сама тебя к ней отвезу, - лучезарно улыбнулась Наташа, расставляя на столике стаканы под морс, - Пока у меня отпуск, могу тебя к ней повозить. Думаю, сеанса три-четыре и всё встанет на свои места.
   - Стоп-стоп, ребята! - подняла Вероника руки вверх, - Минуточку. А никто не хочет мне объяснить - чем занимается эта ваша Изольда Тихоновна? Она кто вообще?
   - Психотерапевт, - почти в один голос произнесли супруги.
   - Нет, - потрясла головой Ника, - Ни за что! Я не позволю, слышите! Никогда, никому не позволю копаться в моей голове!
   Она отчаянно сопротивлялась всем доводам, которые приводили ей Кузнецовы, пытаясь уговорить её посетить доктора хотя бы один раз. Не заметно для себя она перешла на 'ты' в общении с мужем подруги.
   Пока, наконец, Дмитрий Анатольевич не высказал свой основной аргумент:
   - Значит так, Вероника, если ты отказываешься от услуг Изольды Тимофеевны, то я позабочусь о том, чтобы никто из коллег не рискнул провести процедуру искусственного оплодотворения психически неуравновешенной женщине.
   - То есть как? Почему? Дмитрий, но это же... это же удар ниже пояса! - воскликнула оскорблённая Ника и обернулась к подруге, ища у неё защиту и поддержку, которой не последовало. Вероника соскочила со своего кресла и кинулась в сад. Её переполняли чувства.
   В саду было уже довольно темно и тихо. Дышалось легко, да только сердце прыгало от обиды, как сумасшедшее и хотелось расплакаться от досады. Она остановилась у яблоньки и отщипнула у той лист с ближней ветки, порвала его на кусочки и сорвала ещё один, покрутила его в руках, пытаясь успокоиться.
   - Ника, милая, - подошла к ней со спины Наташа и обняла за плечи, - так будет лучше для тебя. Ну что ты теряешь?
   И Вероника сдалась.
   - Ладно, - пробурчала она в ответ, - Но только один раз.
   - Вероника, извини, я был слишком резок, - Дмитрий Анатольевич подошёл к подругам и тоже обнял девушку за плечи, мягко развернул к себе, - Я хочу быть уверен, что сделал всё, чтобы помочь тебе, поэтому завтра же вы с Наташей едете на приём к психотерапевту, а после - обсудим и всё остальное. А сейчас - спать!
   Спать. Легко сказать, но сложно сделать. Таша настояла на том, чтобы Вероника перед сном выпила чашку травяного чая, по её словам тот успокаивал нервы и дарил приятные сны. Не особо-то веря в успех трав, Ника всё-таки послушно проглотила горьковатый напиток и поднялась к себе. Толи дело и впрямь было в травах, толи просто навалилась усталость, но на этот раз она уснула в тот же миг, как голова коснулась подушки и снилось ей, действительно, что-то приятное. Утром сновидения рассеялись, не оставив о себе никаких воспоминаний, но на душе было светло и как-то спокойно.
   Ника потянулась, открыла глаза. Часы показывали - 8.30, можно было ещё поваляться в постели, но не хотелось. За окном наступило чудесное утро. Птичьи пересвисты вызывали улыбку и хотелось петь вместе с ними, а ещё смеяться.
   'Интересно, что это за зелье мне вчера дала Таша?' - подумала Вероника, с легкостью соскакивая с постели. Давно она не чувствовала себя настолько бодрой и полной сил. Несмотря на то, что к Изольде Тихоновне ехать совершенно не хотелось, настроение от этого обстоятельства не упало, а даже как-то приподнялось. Нике вдруг пригрезилась дородная дама лет пятидесяти, ярко накрашенная с рыжей шевелюрой и картавым каркающим голосом. От нарисованной воображением картины стало отчего-то смешно и спуская вниз по лестнице Вероника поняла, что непроизвольно улыбается во весь рот.
   - Доброе утро, дорогая! - поприветствовала Нику Наташа, обеспокоенно заглядывая в лицо, - Ну, как ты? Как спалось?
   - Доброе утро! - бодро откликнулась Вероника, - Чудесно спалось. А вам?
   - И нам, - ответил за жену Дмитрий и подмигнул Нике, - Вижу настроение у тебя превосходное?
   - Да, неплохое, - подтвердила Ника, перенимая у подруги чашку с дымящимся кофе, - А что?
   - Ничего. Надеюсь, оно таким же останется до самого вечера, - улыбнулся он и, поцеловав жену, поспешил к порогу. Обуваясь у двери, напомнил, - Изольда Тихоновна ждёт вас к десяти. Вечером расскажете, как всё прошло.
   - Хорошо, - пообещала Наташа, - Будь осторожен на дороге...
   Про осторожность на дороге не помешало бы подумать и самой Наташе. Чего только не пережила Ника по вине подруги, пока они ехали к доктору. И зажмуривалась, и вздрагивала, и даже взвизгнула на повороте, когда они чуть не наехали на кинувшуюся под колёса машины крысу. Позже, приходя в себя, Вероника рассмотрела зверя, а в первый момент показалось, что серая тень - это кошка.
   - Ника, может, пересядешь на заднее сиденье? Там тебе спокойнее будет, - предложила Наташа, трогаясь после светофора.
   - Нет, на заднем меня укачает. И часто у вас тут звери под колёсами шныряют?
   - Бывает иногда. Но я обычно успеваю среагировать. Так что не волнуйся, ничего с твоей крысой не случилось. Вон она дальше скачет по своим делам.
   - Ташик, может ты потише поедешь и поаккуратнее? А то гонишь, как Шумахер.
   - Да мы едем с тобой в потоке, тут медленнее нельзя. Просто ты не привыкла к Московскому движению. Мы же с тобой ничего не нарушаем, успокойся. Я и так везу тебя, как хрустальную вазу. Знаю, как это в первый раз по Ленинградке лететь, - улыбнулась Наташа, пристраиваясь в левый ряд.
   Буквально через десять минут они застряли 'в пробке', где еле переставляли колёса. Ползли не хуже улитки минут пятнадцать, а затем Ника вздохнула с облегчением, когда они вновь полетели по трассе почти на всех парах, догоняя ускользающее время.
   Опаздывать на приём к доктору было бы невежливо, притом, что Изольда Тихоновна давно уже не практиковала. По словам Наташи, она теперь чаще делилась опытом со студентами и писала книги, а пациентов принимала сейчас крайне редко и лишь в заинтересовавших её случаях. Но на просьбу одного из лучших своих учеников Изольда Тихоновна откликнулась с энтузиазмом. Подруги приехали к ней на квартиру. И если Вероника представляла себе изначально кого-то на подобии домоправительницы Фрекен Бок. То очень удивилась, увидев перед собой довольно щупленькую даму лет шестидесяти. Маленькая и аккуратная, как миссис Марпл, только чуть моложе. Во всяком случае, морщинок на её лице было меньше, и говорила она по-русски. Правда, немного растягивая слова, что выдавало в ней прибалтийские корни. С живым проникновенным взглядом и доброй открытой улыбкой - Изольда Тихоновна как-то сразу располагала собеседника к себе. Наташа оставила подругу на попечение доктора, а сама, ссылаясь на несуществующие дела, обещала заехать через два часа. Именно таким количеством свободного времени располагала психотерапевт.
   Вероника не думала, что сможет открыться чужому человеку. Но рядом с Изольдой Тихоновной она не чувствовала себя, как на приёме у доктора. Скорее, как у давно знакомого человека, учителя и друга... Время пролетело незаметно. На первом сеансе Ника рассказала о себе почти всё, даже то, что боялась озвучить и самой себе. Изольда Тихоновна умела слушать и самое главное - слышать...
   Она помогла вытащить Веронике суть своей проблемы, открыть почти затянувшуюся рану и выплеснуть боль, которая копилась внутри очень много лет.
   - Твоя боль оттого, что ты не можешь отпустить прошлое. Это тяжело начинать с чистого листа, тяжело. Я понимаю. Но без боли нет и рождения. Давай попробуем с тобой проснуться, скинуть с себя все годы, что ты жила между прошлым и будущим. Тебе нужно сделать шаг в настоящее...
   Настоящее. Какое оно? И что такое - настоящее. Как это проснуться и жить этим днём? Делать что-то для того, чтобы вечером оглянуться и сказать - день был прожит не зря. Маленькие шаги приводят к большой цели. Нужно только начать идти.
   Вероника хотела стать счастливой. Изольда Тихоновна помогла ей понять - в чём собственно заключается счастье лично для неё, для Ники? Оказалось в простом семейном очаге: где есть она, есть ребёнок и, как оказалось, где есть обязательно мужчина - отец и муж.
   - Вы думаете: у меня получится? - спросила Вероника и испугалась собственного вопроса.
   - А что ты думаешь сама? - уклонилась от ответа собеседница, - Важно именно то, что ты думаешь, а не я. И надо бы уже начинать не только думать, Вероника, но и действовать. Пора.
   Вероника не пожалела, что попала на сеанс именно к этому доктору. В отличие от своих предыдущих опытов общения с психологами, она впервые, действительно, получила реальную помощь, поддержку и ответы на свои вопросы.
   Ещё два сеанса и Вероника засобиралась домой. Ей нравилось в гостях у Наташи, да только собственные проблемы никто не решит, кроме неё самой. Чем дольше Сергей надеется на взаимность, тем сложнее будет порвать с ним отношения. Нужно было возвращаться. Теперь Вероника поняла свою ошибку: она разрешила себе не участвовать в том, что происходит вокруг. Сидя в вакууме прошлого, никогда не построишь настоящее. Понимая это сейчас, она хотела поскорее начать жить по-настоящему. Так как могла бы с самого начала, если бы позволила себе задуматься, а не спрятаться, словно улитка, отгораживаясь от всего мира болью и страданиями.
   Благодаря друзьям и Изольде Тихоновне Вероника поверила в то, что и в её жизни всё ещё может быть...
  
  
  
  Глава 13
  
   Это утро выдалось пасмурным. Всю ночь моросил дождик, из окна веяло свежестью и Вероника его не стала закрывать. Спала она беспокойно, но едва забрезжил рассвет, как встала на ноги. Ещё с вечера она поставила в известность Кузнецовых, что больше не будет стеснять их своим присутствием. Ей нужно было вернуться домой. Сеансы с психотерапевтом принесли свои плоды, дали уверенность в завтрашнем дне и сейчас Ника не хотела растерять свой пыл, поэтому пока она загорелась мечтой всё исправить - пора было начинать действовать. С Сергеем она созванивалась несколько раз. Он был воодушевлён её скорым возвращением и обещал устроить по приезду ей сюрприз.
   Это несколько настораживало и всё-таки девушка намеревалась с ним серьёзно поговорить и вернуть себе свободу во чтобы то ни стало.
   После завтрака Вероника распрощалась с родными и вернулась наверх, чтобы собрать свои вещи, которые расползлись по комнате Кирилла и заняли не принадлежавшие им места, как само собой разумеющееся. Откуда только она их не вынимала, удивляясь самой себе. Книга оказалась на верхней полке шкафа, шейный платок под кроватью, помада за столом, расческа вообще там, где её быть не должно - на письменном столе Дмитрия. Кроме того, вещей набралось гораздо больше, чем было изначально. И они теперь едва вмещались в её сумку, хотя раньше в ней имелось ещё достаточно места.
   Конечно, тут не обошлось без Наташи. Подруга выполнила своё обещание и сходила с Никой не только в Третьяковскую галерею, но и повозила подругу по модным магазинам, где они дважды попали под активную распродажу и с довольно приличной скидкой приобрели себе по стильной курточке, сумочке и перчаткам. А ещё Вероника купила себе тёплый джемпер и джинсы по вполне умеренным ценам. Теперь перекладывала вещи с места на место, с назревающей паникой - как это всё впихнуть в одну спортивную сумку?
   Наташа окинула взглядом беспорядок, утроенный Никой, и сразу же пришла на выручку:
   - А я говорила тебе - от меня поедешь с багажом. Задержалась бы ещё - мы бы тебе чемодан купили. Или два, - она улыбнулась и обняла Веронику за плечи, - Ну что ты мучаешься? Возьми мой чемодан, туда всё войдёт и даже твоя сумка, если её можно свернуть... Сейчас принесу из кладовки. Всё равно на отдых мы теперь только в следующем году собираемся. Так что он мне совсем не нужен.
   Сумка легко сворачивалась и, воспользовавшись предложением Наташи, Вероника через десять минут уложила-таки свои вещи. Она посмотрела по сторонам и довольно улыбнулась подруге:
   - Ну вот, кажется, всё вошло.
   - Всё-таки уезжаешь... - грустно вздохнула Таша и присела на кровать сына, - И Кирилла моего не увидишь даже. Может, подождала бы хоть до выходных, мы бы и проводили тебя по-человечески. А так... будто сбегаешь от нас... Димка на работе, дети и старики мои тоже уехали, и мне на работу уже пора...
   - Ташенька моя, - Ника обняла подругу, - Я бы осталась у тебя совсем, но не могу. Сама понимаешь, надо мне вернуться и поговорить с Серёжей. Он там без меня уже, наверное, свадьбу готовит. Я не могу остаться, правда.
   - Понимаю и всё-таки жалко, что погостила ты у нас мало. Десять дней всего, - Таша загрустила.
   Она поднялась с постели, как-то по-старчески шаркая ногами, подошла к окну, откинула в сторону занавеску, будто та мешала ей рассмотреть сад. Тяжело вздохнула, плечи её опустились вниз. У Вероники защемило сердце. Ей тоже не хотелось уезжать от подруги. У Кузнецовых было хорошо, тепло и она смогла отогреться душой, а ещё окрепнуть, понять - что хочет жить иначе, чем до сих пор себе это позволяла.
   Вероника впервые видела Наташу такой за всё время, что гостила. И подошла к ней, осторожно развернула девушку к себе, встревожено заглянула в её глаза:
   - Что с тобой?
   - Не знаю, Ник. Что-то на сердце не спокойно. Не хочу отпускать тебя одну. Давай я хоть до вокзала тебя довезу?
   - Давай.
  Вероника не стала возражать, даже обрадовалась, что придется ехать не одной. Они быстренько собрались, сели в машину и выехали за ворота дома.
  На вокзале было как обычно - шумно, многолюдно. А на сердце - муторно. По дороге подруги почти ни о чём не разговаривали. Так, перебросились парой фраз. Разговор не вязался. Наташа старательно лавировала между машинами, пытаясь не застрять в пробке. Утром это сделать - крайне проблематично, поскольку все спешат на работу, всем срочно и почти одновременно надо ехать в одну сторону. Российские дороги не рассчитаны на такого рода автомобильные потоки, поэтому запруды то тут, то там. Хорошо ещё, что водители уступают друг другу место и с пониманием относятся к тем, кто торопится больше - пропускают, подмигивают, советуют, как объехать возникшее вдруг препятствие...
   Вероника наблюдала за движением и только диву давалась - как легко люди находят общий язык. В её городе - готовы "съесть" если кто-то выехал не на свою полосу или вдруг обогнал, да не дай Бог подрезал - сигналить будут со всех сторон и долго поминать недобрыми словами оплошавшего водителя.
   Другой мир, другая жизнь. За несколько дней она как будто почувствовала себя частью новой Вселенной. Возвращаться домой было страшно. Получится ли всё построить по-своему? Как убедить родителей в том, что Сергей не тот мужчина, который ей нужен? Да и с ним самим - ох и не простой предстоит разговор! Сомнения терзали.
   Но отступать она не собиралась. Ещё один год хотела прожить для себя: окрепнуть, набраться сил, пройти медицинское обследование, а потом Дмитрий обещал ей помочь. Эта надежда - грела Нике сердце. Если муж Наташи подставлял ей своё сильное плечо, то она справится. И станет матерью и всё в её жизни пойдёт так, как она того пожелает.
   Расставаться с подругой не хотелось. До слёз было жалко самой, что решила ехать именно сейчас, а не позже. Ведь могла задержаться ещё хотя бы на неделю. Но в то же самое время понимала - нельзя затягивать отношения с Сергеем. Совсем нельзя. Иначе по приезду из отпуска вместо свободы получит свидетельство о браке. Этот вариант развития возможных событий Веронику теперь абсолютно не устраивал.
   Они припарковались чуть в стороне от Белорусского вокзала и прошли пешком через толпу каких-то туристов. Чемодан был на колёсиках и с одной стороны облегчал путь - не оттягивал руки, с другой - приходилось выбирать дорогу, чтобы не застрять в какой-нибудь выбоине. Время от времени Вероника останавливалась и огибала пешеходов. Наташа не торопила подругу. До прибытия поезда оставалось ещё часа два. Просто, чтобы не вызывать такси или не ехать на метро, Ника воспользовалась предложением Таши и позволила той проявить заботу о себе ещё раз. Расставались они теперь на неопределённое время. Вроде бы и жили не на разных полюсах: одна - в Москве, другая - в Минске, но выбраться из забот и приехать в гости не получалось довольно долго. И как знать, когда увидятся они снова? Ей хотелось побыть в обществе подруги хотя бы ещё с полчаса, насладиться последними минуточками общения. Сказать ещё что-нибудь, дотронуться, поймать улыбку, взгляд...
   - Ник, ты только позвони мне, как доберёшься домой, ладно? А то я изведусь вся, - Наташа машинально посмотрела на часы.
   Вероника знала, что подруга не любит опаздывать, и это утро не было исключением.
   - Конечно, Ташенька, позвоню, даже не переживай. Опаздываешь?
   - Пока нет. У меня ещё минут пятнадцать есть. Успею, - Таша неловко пожала плечами, грустно улыбнулась, - Ник, что ты тут ещё два часа делать будешь? Может, отвезти тебя, куда-нибудь... в парк, сквер, ну где погулять можно, а? Или поехали со мной. Я тебя со своим шефом познакомлю. Он у меня не красавец, но вполне презентабельный дядька и не женат.
   - Так уж и не женат?
   - Дважды разведён, но это не так важно, а вдруг тебе повезёт? - усмехнулась Наташа и хитро прищурилась, - Вдруг это твой шанс? Ну, что скажешь?
   - Скажу, что ты можешь уговорить кого угодно, на что угодно... - Ника широко улыбнулась и заправила пряди волос за уши, ветер растрепал её прическу и девушка пожалела, что не сделала хвост, а распустила волосы по плечам. Теперь приходилось бороться с непогодой, - но только не в этот раз. Не готова я пока к новым отношениям, мне бы со старыми разобраться.
   Подруги обнялись и расцеловались на прощанье.
   - Давай, удачи! - махнула рукой Наташа и поспешила к переходу метро. На ходу она обернулась, напомнила, - Я жду звонка!
   - Хорошо, - в унисон ей ответила Вероника, - Береги себя!
   Вот и разошлись. Каждая в свою сторону. Вероника не любила прощаться. На душе стало тоскливо и одиноко. Словно Наташа унесла с собой всё самое светлое, оставив после себя дождь, который теперь усилился. Ника ускорила шаг и поспешила скрыться внутри Белорусского вокзала. Там она спустилась вниз, чтобы сдать чемодан в багаж. А сама решила немного пройтись по магазинам вокруг привокзальной площади. Захотела купить какой-нибудь сувенир в подарок родителям.
   У Ники сумка висела через плечо, а не как обычно - через грудь. Забыла она о том, что нужно быть осторожной, особенно там, где много приезжих людей. Воров и мошенников на вокзале во все времена было много. Выходя из магазинчика, где она прикупила небольшой сувенир - магнит на холодильник в виде Кремля и надписью "Москва", она столкнулась с прижимистым мужичком, который загородил собой проход. Огибая его, девушка не заметила подвоха и лишь, когда резко ударила в плечо дверь, а какой-то паренёк с силой потянул за собой Вероникину сумку, она поняла, что её грабят средь бела дня.
  Девушка растерялась от такой наглости парня и вообще от сложившейся ситуации. Нужно было что-то делать, причём немедленно. Она всё ещё держала ремень сумки в своей руке - к счастью, удалось его вовремя перехватить. Сдаваться Снегирёва не собиралась, но силы были неравными. Парень тянул на себя, стараясь стряхнуть Нику и убежать. Ей бы закричать, позвать на помощь, но в горле разом пересохло. Единственное, что она могла - это прошептать, почти умоляющим тоном:
   - Отпусти, пожалуйста...
   - Сама пусти, дура, - зло сплюнул парень под ноги и замахнулся, чтобы ударить несговорчивую девушку.
   Ника на миг зажмурилась и представила, как этот воришка бьёт её по лицу, а после, прижав к себе сумку, убегает со всех ног в подворотню. И тогда от осознания всего ужаса происходящего девушка закричала, что было сил:
   - Помогите! Полиция!! Грабят!!! - при этом она с настолько невероятной силой сжала пальцы на ремешке сумки, что вырвать его теперь можно было лишь вместе с её собственными руками.
   Откуда появился человек в форме Вероника не увидела, поскольку кричала с закрытыми глазами. Было крайне неловко и стыдно, только иного способа спасти своё имущество она не знала. Да и тут надеялась на удачу, да, возможно, ещё на своего ангела-хранителя, который её обычно не подводил.
   - Старший лейтенант Скворцов, - раздалось вдруг справа, - В чем дело, гражданка? Что вы так кричите?
   - Так ведь... - Ника распахнула глаза и увидела перед собой худощавого лейтенанта с россыпью веснушек на остром, словно клюве, носу. Полицейский был невысокого роста, но смотрел на девушку насмешливо и с явным превосходством. Она смутилась под его взглядом, - грабят.
   - Кто кого грабит? Вы отвечайте по-существу.
   - Меня, грабят... - ответила она и лишь затем обратила внимание на странность своего положения. Парня-вора и след простыл, а напротив неё стоял грузный мужчина кавказской наружности и какая-то тётка, явно не славянских кровей - в серой кофте на пуговицах и длинной цветастой юбке, как у цыган, но по тому как повязан был её платок, женщина скорее сходила за мусульманку. Впрочем, Вероника не очень-то разбиралась в национальностях. Эти люди ей сразу не понравились. Трудно бы объяснить, чем именно, просто хотелось отойти от них как можно дальше. Вокруг стали собираться зеваки. Одни перешептывались между собой. Другие вытягивали головы, стараясь рассмотреть Веронику из-за плеча полицейского.
   - А вы ничего не путаете? - вновь задал вопрос Скворцов и указал взглядом на сумку - виновницу всех бед. Её теперь почему-то по-хозяйски держала в своих руках мусульманка. И судя по-всему не собиралась отпускать.
   - Отдайте, это моя сумка, - возмутилась было Ника.
   - Вот ещё! - воскликнула мусульманка, - Сама отдай! Товарищ начальник - это она воровка! Она мою сумку схватила и тянет, а у меня документы, деньги... Так же нельзя! Наглая какая! Воровка!
   - Да-да! - пробасил мужчина-кавказец, - Это моя жена, Аглая. Мы шли из магазина, а тут эта - ненормальная. Хватает сумку моей жены и орёт что-то про кражу. Вы сумку-то нам отдайте, от греха-то, и мы пойдём. А эту, - он выразительно посмотрел на Веронику, - вы её бы проверили, может, она наркоманка... что же она на людей средь бела дня кидается?
   - Что? - Ника, аж потеряла дар речи от подобного заявления, - Да, да как вы смеете! Сейчас же верните мне мою сумку!..
   - Значит так! Тихо! - рявкнул вдруг лейтенант, - Сейчас все дружненько идём в участок, там всё мне ещё раз в письменной форме изложите...
   - Товарищ начальник, может, мы пойдём уже, а вы там сами разберётесь... - пробасил вновь муж мусульманки.
   - Пройдёмте в участок, там и разберёмся, - Скворцов взял Нику под локоток, но она вырвалась.
   - Я сама пойду. Вы этих лучше ведите, а то сбегут с моей сумкой... - Ника зло посмотрела на обманщиков. Этот театр абсурда ей порядком уже надоел, благо, что до поезда оставалось ещё больше часа и она могла вернуться на вокзал без опоздания, - у них ещё сообщник есть... я в участке вам всё расскажу.
   - Идем-идём, - увлек её за собой полицейский.
   Так они и шли - впереди Скворцов, за ним Ника, за ней - мусульманка и завершал процессию муж этой странной женщины.
   Пока шли, Вероника никак не могла взять в толк: чего эти люди добиваются? В сумке лежали ключи от её квартиры, записная книжка с телефонами знакомых, косметичка, расчёска, носовой платок, сувенир и немного наличных. Документы и билет на поезд у неё были при себе, во внутреннем кармане джинсовой куртки, телефон - в другом кармане этой же куртки. Вообще она оделась на этот раз удобнее - в джинсовый костюм и кроссовки. Проходя через арку, до девушки вдруг дошло, что всё идёт по заранее отработанному сценарию и полицейский не очень-то на себя похож, слишком молодой, и форма на нём сидит не по размеру, а как на вешалке. Документы он ей свои не показывал, а ещё эти двое - как конвоиры за её спиной.
   Стало вдруг страшно, даже жутко... - куда они её ведут и, главное, зачем?
   Впереди вдруг перегородила проход старушка с тележкой, у неё кажется сломалось колесо. Тележка накренилась на один бок и с нее посыпались овощи. Старушка охнула и принялась собирать свою поклажу, заслоняя и без того не широкий проход. Скворцов выругался и даже прикрикнул на старуху, а Ника поняла - у неё появился шанс для побега. И в ту же секунду совсем рядом будто бы прозвучал голос Антона:
   "Беги, девочка моя, беги!"
   Вероника осторожно выпустила ремешок сумки и бочком протиснулась между тележкой и охающей бабулей, которая будто нарочно привлекала сейчас к себе пристальное внимание всех троих конвоиров. Девушка сделала глубокий вдох и одним движением перепрыгнула телегу, словно юная горная козочка понеслась со всех ног через площадь, на проезжую часть мостовой, чтобы не поймали, не остановили...
   За спиной слышалось смачное ругательство и топот нескольких пар ног. Вероника не оглядывалась. Она перемахнула в один прыжок через заграждение. Ей просигналили справа, затем гулким эхом отозвался сигнал слева, а потом - резкий визг по тормозам...
   Девушка зажмурилась, почувствовала острую боль в ноге и... - больше ничего. Лишь где-то глубоко в сознании осталась мысль - она убежала, успела, ушла... и её не догнали.
  
  
    
    Глава 14
    
    - Виктор Иванович! - в его кабинет вломилась взволнованная санитарка и вырвала из какого-то оцепенения.
    Он сидел за своим столом, устало опустив голову на сложенные перед собой руки и... нет, не спал - никогда не позволял себе спать на работе, даже когда выматывался после нескольких операций подряд. Просто сидел, отдыхал. Почти ни о чём не думал... и тут, словно видение - промелькнул перед глазами железнодорожный вокзал и девушка-попутчица, которую встретил в своей последней поездке. Он вспомнил её имя - Ника, скорее всего сокращенное от полного Вероника. Имя ему нравилось, да и сама девушка произвела сильное впечатление. Ещё тогда. Он сумел разглядеть её и понял, что у Вероники есть сильная боль в душе, она спутала его со своим знакомым, назвала по имени Антон, а после потеряла сознание. Он отнес её в купе проводницы - не искать же по ночному поезду её попутчиков? Деньги оставил, попросил про него не упоминать. После той поездки он иногда ловил себя на том, что вспоминает эту девушку, мимолётно между делами нет-нет, да и вспомнит попутчицу: как она там, в своей, очень далёкой от него жизни?
    Сейчас вот привиделось:
    Веронику развели по крупному, банда каких-то мошенников. Она, словно наивная девчонка, поверила в завязавшийся перед её глазами спектакль, но потом вовремя одумалась - сбежала, он даже подбодрил её, подсказал - 'Беги, девочка моя, беги!', потому что ничего хорошего девушку за поворотом не ждало. Он это чувствовал. Нет, даже не так. Знал.
    - Да, Тамара, что там у тебя? - откликнулся не сразу, вначале устало провёл по лицу рукой, сгоняя с себя странное видение. С ним такое иногда случалось, но крайне редко и, ни разу ещё он не видел события из чужой жизни. Только о своих родных. Ещё в детстве заметил за собой такую странность, а после - привык. Когда близким грозила опасность, Виктор словно бы чувствовал, а иногда ему удавалось вмешаться - помочь, направить, поделиться своими силами. Долго не отпускал от себя матушку. Когда умер его отец, она стала сохнуть на глазах. Вроде и не болела ничем серьёзным, а тосковала так, что жизнь вокруг потеряла для неё свой смысл. Он делился с ней своим здоровьем, сам не знал, как у него это получалось. Просто часто обнимал свою старенькую мать, был рядом, держал за руку, заботился, как мог, как умел.
    Мама догадалась и попросила - тихо, но настойчиво:
    - Отпусти меня, сынок. Не держи возле себя, не надо... береги своё здоровье, мне оно не на пользу уже...
    Он не хотел её отпускать, не хотел сдаваться, пока и сам не понял - мать очень сильно хотела уйти, чтобы быть где-то там, вместе с любимым мужем. Для неё отец всегда был важнее, чем сын. И Виктор отпустил, хотя до сих пор, думая об этом - болит сердце.
    - Виктор Иванович, там Новиков пришёл в себя, вас зовёт... кричит... я не могу с ним справиться... - Томочка - молоденькая девушка-практиканка нервно переминалась на месте. Хотела и поторопить доктора и боялась услышать отказ. Самой ей пока ещё трудно было справляться с впадающими в истерику пациентами.
    - Да, я сейчас, - он поднялся из-за стола, тяжело вздохнул, взял историю болезни. Парню пришлось сделать сложную операцию, всё прошло вроде бы успешно, но видеть он вряд ли сможет теперь... хорошо, что вообще жив остался...
    Не успел доктор выйти из кабинета, как раздался телефонный звонок.
    На мобильном высветился номер сводного брата - Алексея. Тот звонил крайне редко, зная загруженность Виктора на работе. Поэтому, скорее всего, случилось нечто выходящее из рамок обычного трудового дня.
    Воронцов ответил поспешно, выходя из кабинета:
    - Привет, Лешка, давай только по-быстрому, у меня сложный пациент.
    - Привет, брат. А у тебя когда-нибудь несложные бывают?
    - Тоже верно - никогда, - усмехнулся и уже настороженно, переключаясь на деловой лад, - что у тебя?
    - Нужна твоя помощь. Ситуация сложная, не по телефону. Приезжай ко мне, вот прямо сейчас, после этого твоего пациента.
    - Чего это вдруг? С Павлушкой что-то?
    - Нет. С сыном твоим всё нормально и вообще наши все в порядке. Я тут... такое дело... мне девчонка под колёса кинулась, еле успел притормозить, но, похоже... там не всё в порядке - она без сознания, короче, тебе бы посмотреть на её...
    - Хм... скорую вызвал?
    - Да пока они по пробкам... а в больницу сам знаешь, я не очень доверяю всем этим, которые в белых халатах...
    - Сам ты как?
    - Нормально. Вить, давай ты к нам, короче. Я её домой привез - с виду несколько синяков, вроде ничего я ей не сломал, но она без сознания, приедешь?
    - Сколько девочке лет?
    - Да, это я так выразился, - смутился брат, - Девушка это, лет двадцать пять, может, немного больше... Так ты приедешь? Или мне заехать за тобой?
    Алексей и, правда, не доверял врачам, особенно после того, как они его жену чуть на тот свет не отправили. Лечили от бронхита, а у нее была атипичная пневмония. Благо Виктор успел вернулся из командировки и поймал болезнь Анны вовремя. С тех пор родственники только его и воспринимают в качестве своего домашнего лекаря. Хотя он вовсе не терапевт, а нейрохирург, но это обстоятельство нисколько не смущает его родных.
    - Я минут через пятнадцать-двадцать освобожусь. Если девушка придёт в себя, не разрешай вставать. У неё может быть сотрясение. Аня дома?
    - Да.
    - Пусть она посидит с твоей гостьей, а ты подъезжай, я ещё свою 'ласточку' из ремонта не забрал.
    На том и решили.
    Он боялся думать об утреннем происшествии, говорить и вовсе не хотел. Достаточно было увидеть брата, как все вопросы отпали сами собой. Никогда ещё Виктору не приходилось в своей жизни наблюдать настолько растерянного и будто бы растрёпанного Алексея.
    С детства старший брат являлся примером во всём. Смешно вспомнить, как маленький Витя ходил за семилетним Лексеем хвостиком и всё-всё за ним повторял в те редкие дни, когда отец брал старшего сына к себе на выходные. Мать мальчика была против таких встреч, но нужно было знать отца, чтобы понять - его слово всегда одерживало верх над любым женским капризом. Будучи списанным по состоянию здоровья на берег - капитан второго ранга, военный моряк, разве мог он позволить командовать собой хоть одной женщине на свете? Ни за что!
    Но, тем не менее, за свою жену и семью мог горло перегрызть любому. Детей своих Иван Федорович держал в строгости и сыновей воспитывал настоящими мужиками. Поэтому часто брал их с собой на рыбалку или устраивал походы с ночёвкой в лесу, где учил многим житейским и военным премудростям. Думал, сыновья пойдут по его стопам, но не вышло. Лёшка пошёл в журналистику, а Витя взялся за скальпель. Их старшую сестру Катерину привлекла юриспруденция. В целом Воронцовы получили неплохое образование и отличное воспитание, да и люди из них вышли неплохие...
    Пусть Алексей и не был Виктору родным на все сто процентов, но всё-таки кровь, переданная отцом - текла и в его жилах. Мама любила их одинаково - не делила мальчишек. Для неё отец был всем в жизни, а его дети стали и для неё своими. Даже старшая дочь отца от первого брака - Катерина - тоже являлась для матери Виктора своей, как та называла - 'роднулечкой'. И этим сказано всё. Заботу мать проявляла для всех и, возможно, именно благодаря этому - дети между собой сдружились и по сей день помогали, поддерживали и подставляли плечо в самых сложных житейских неудачах. Так уж заведено в человеческой среде - счастье только мелькает где-то впереди, до него тянуться - не дотянешься, а уж трудностей на этом пути столько, что и жизни порой не хватает, чтобы все их преодолеть. Быть может, это у них, у Воронцовых, всё выходит сложно и неправильно? Но как-то живут - тянут каждый свою ношу, да и другим помогают.
    Катерина часто занимается сыном Виктора, когда он бывает в отъездах, а иногда заботу о племяннике берёт на себя и старший брат. Кому же ещё? Ни дедушки, ни бабушки у ребёнка нет, а матери он оказался не нужен. После развода, его некогда любимая жена - Наталья уехала в Америку, куда перевезла и своих стариков, а сына оставила Виктору, дескать, ты отец, вот и воспитывай.
    Он и не возражал. Павлушку любил всем сердцем, а с женой - не сложились характеры. Слишком разное у них было представление о возможном семейном счастье. Теперь уже и не вспомнишь из-за чего, собственно, произошёл их полный разрыв. Но Виктор не жалел. Лучше так, чем всю жизнь мучить друг друга недовольством и дурным настроением.
    Сейчас его помощь требовалась брату. И Виктор без лишних слов готов был её оказать. Нужно было вначале увидеть пациента, а уже после - делать выводы. Поэтому на данный момент старался отвлечься на иные мысли. С работы уйти было не так-то просто, но сегодня он мог туда уже не возвращаться, завтра утром - командировка в Иркутск, а ещё собраться нужно и сына пристроить на пару недель.
    Вот об этом он и раздумывал пока ехали: кому Павлушку скинуть на воспитание - Екатерине или Алексею?
  
    Каждый из братьев Воронцовых имел свою собственную квартиру в Москве: Виктор на севере, Алексей - на юге, а Катерина жила с семьёй в Зеленограде. Но ещё у них было старое семейное гнездо, недалеко от реки Истры. Не особняк. Дом - большой и давно требующий ремонта, доставшийся Виктору от родителей. Можно было давно продать это жилище, или сделать ремонт, но руки не доходили ни до того, ни до другого. Летом там жили все, кто хотел из родных. Часто всё семейство Воронцовых ютилось в своем родовом гнезде, где воздух чистый, рядом - река, а это и купание и рыбалка, да ещё сад - заросший, конечно, без надлежащего ухода, но дарующий из года в год полезный урожай: яблоки, груши, вишни, малина и смородина - превращались руками умелых хозяек в джемы, компоты, варенье. Запасов хватало на всю зиму и ещё оставалось на лето.
    Вот и сейчас они ехали именно туда, к дому. Виктор это понял не сразу, он думал, что брат везёт его на свою квартиру. По пробкам - не близкий путь, а потому он позволил себе немного вздремнуть и лишь на одном из ухабов открыл глаза, чтобы оглядеться.
    - Ты спи, спи. Ещё минут двадцать ехать, - отреагировал на его пробуждение брат. - Летишь когда?
    - Завтра утром. Сегодня я на работу уже не вернусь, хочу с Павлом пообщаться. Да и собраться бы, а то я ещё ничего не успел. А ты зачем девчонку в дом привёз?
    - Так на квартиру дальше... и вообще, растерялся я, не каждый день сбиваю прохожих...
    - Извини, Лешка. Как-то не подумал, - вздохнул Виктор и поправил ладонью отросшие волосы, - Надеюсь, всё хорошо будет, ты не переживай заранее, если что - Толяна подключим...
    Анатолий Петрович Ефремов был давним приятелем доктора Воронцова, а ещё он являлся начальником уголовного розыска города Москвы и при случае мог помочь, если не делом, то советом. Алексей почти за тридцать лет вождения (впервые сел за руль в шестнадцать) ни разу не попадал в такого рода положение, когда вроде бы и не виноват, но человек пострадал под колёсами его автомобиля. Оттого брат и нервничал, оттого сильнее обычного сжимал руль своего внедорожника. Виктор его понимал, как и то, что сейчас все слова шли впустую. Нужны были действия, причём, чем скорее, тем лучше.
    Дом встретил тихо. Деревья привычным шелестом поздоровались, приветствуя братьев. Птицы еле слышно пересвистывались где-то в саду. Словно ничего и не произошло. Даже Татьяна, мать Алексея, встречала их почти как всегда, от высокого крылечка, только взгляд её вместо обычно тепла таил в себе тревогу.
   
    Мать Алексея всегда была видной, статной женщиной, которая умела привлечь к себе внимание. Последние несколько лет оказались нелёгкими для неё, и постепенно Татьяна сдавала свои позиции - накопившейся усталости и наваливающимся на плечи годам. Она ещё молодилась, подкашивала глаза, изящно, почти грациозно подавала себя, но Виктор видел, что с каждым годом женщине это давалось всё труднее. Тут, на даче, она становилось иной - милой, заботливой, старающейся угодить всем, как когда-то его мама. Теперь, словно эстафету, заботу о 'детях' брала на себя тётя Таня.
    - Как она? - первое, что слетело с губ Алексея, едва они подошли ближе, тот же вопрос вертелся и у Виктора на языке.
    Татьяна спустилась к ним с крылечка, обняла сына, поцеловала 'мальчиков' по очереди и покачала головой:
    - Лежит, в себя не приходила. Аня у неё, - они вошли все вместе в дом, Виктор чуть впереди, мать и сын - следом за ним. Татьяна тихо всхлипнула, - Сыночек, да что же это? Что теперь будет?
    - Ничего не будет, тётя Таня, не волнуйтесь. Сейчас мы вашу гостью на ноги поднимем, - бодро ответил Виктор за брата. Даже слишком бодро. Понял, что переигрывает и, кашлянув в кулак, обернулся, - А сынуля мой где?
    - С Катериной малину собирают, - ответила женщина, неопределённо махнув рукой в сторону сада, - варенье варить задумали.
    - Варенье - это хорошо! Только боюсь, что ничего у вас не выйдет, надо б проконтролировать процесс, а то Павлушка всю малину съест, да и Катерина ему поможет, тогда варить нечего будет.
    - Верно говоришь! - улыбнулась Татьяна, - Там Алёнка ещё в помощниках... пойду к ним, а то и правда без варенья оставят нас.
    - Иди-иди, мам, - поддержал брата Алексей, - Не волнуйся, мы тут сами справимся.
    Аня подскочила на месте, как только услышала шаги за спиной. Кинулась навстречу мужчинам, нервно перебирая в руках поясок своего летнего платья. Виктор всегда любовался женой брата, обладающей неброской женственной красотой, где каждое движение - мягкое и хочется прикоснуться к её теплым добрым рукам, получить как награду искреннюю улыбку. Маленькая, кругленькая. Пухлой не назовёшь, фигуристой тоже, но всё при ней есть. Всё то, что радует мужской взгляд. Виктор любил её за житейскую мудрость, за то что брата держала в 'ежовых' рукавицах, заботилась и берегла их очаг. Хотел бы и он такую жену, да только не сложилось...
    - Алеша, слава Богу! Вы вместе! Витя, ты уж постарайся помочь девушке... она стонет, и...
    - Аня, принеси мне теплой воды в тазу и полотенце чистое. Лешка, ты тоже не стой истуканом, спирт дай и окно открой шире и..., - начал давать распоряжения Виктор и вдруг замолчал на полуслове.
     Он увидел девушку. Она лежала на кровати, разметав по подушке светлые волосы - синяк на щеке, ссадина на подбородке, неровное дыхание, плотно сжатые губы...
     У него у самого вмиг перехватило дыхание. Значит, видение не обмануло... девушка, и правда, попала в беду... но такого совпадения он не ожидал.
    - Вить, куда воду ставить? - вывел его из ступора вопрос Анны.
    -А... туда, - махнул он рукой в сторону прикроватной тумбочки, и тем временем сам прошел и пододвинул стул поближе к кровати, открыл свой чемоданчик и занялся привычным делом: проверить зрачки, послушать дыхание, измерить давление... только руки в этот раз отчего-то мелко подрагивали. Чтобы скрыть своё волнение от родных, он попросил их выйти из комнаты и подождать за дверью. А сам занялся осмотром пациентки, мысленно давая себе подзатыльник за подзатыльником, заставляя себя сосредоточиться на деле, а не на том, что хочется вновь услышать её голос, увидеть цвет глаз...
    
    Минут через пятнадцать он смог выйти к родным и вымучить из себя дежурную улыбку:
    - Всё будет хорошо.
    -Ну и замечательно! - обрадовалась Аня, - Я обед сейчас организую...
    - Ей нужно поспать, я вколол снотворное, - продолжил он для брата. Алексей нервничал, курил в открытое настежь окно. Весь его вид был мятым и каким-то затасканным. Брат был высоким, широкоплечим, а сейчас сутулился и казался меньше своего роста, - Утром, когда она проснётся, позвонишь её родственникам, объяснишь ситуацию. У неё небольшое сотрясение и несколько ушибов, а ещё сильное нервное потрясение. Её на вокзале ограбили, нужно Толяна подключить, может, смогут найти сумку с вещами... - Виктор тяжело вздохнул и привалился к двери комнаты, прикрывая от усталости глаза. Пот струился по его лицу, будто на улице стояла сильная жара. Хотя на деле термометр показывал не больше двадцати градусов.
    - С ней ясно, а с тобой брат что? - забеспокоился Алексей, - ты чего, Витёк? Аня!!
    - Тс-с... тише, не кричи. Я в порядке, устал после ночного... - Виктор открыл глаза, - завари мне крепкого чая и пожрать дай чего-нибудь.
    - А, так это мы сейчас. Мигом.
    Едва за братом затихли шаги, Виктор усилием воли отлип от двери, вышел во двор, умылся холодной водой. Конечно, он не сказал и никогда не расскажет брату о том, что ему сейчас пришлось пережить. О том, что вновь потратил собственные силы, чтобы вернуть здоровье, по сути, чужому ему человеку. Лечить душу намного тяжелее, чем тело. Она пережила эмоциональный шок, и вернуть её было трудно. Но теперь девушка справиться самостоятельно. Он мог поручиться, что уже утром ей станет намного лучше. Возможно, она даже не вспомнит происшествие на вокзале, а если и вспомнит, боль больше не испытает. Может, небольшое сожаление и только.
    - Папка! - раздался крик за спиной.
    Мужчина улыбнулся, сосредоточившись на самом дорогом для себя человеке - сыне.
    - Павлуха! - подхватил он сына на руки, - Вот это ты вырос! Больше меня на целую голову!
    - На две головы! - выкрикнул сын, радостно визжа от восторга.
    Вечер прошел в кругу семьи и отогрел его, укрыл от забот. Павлика решил оставить у Алексея, тётя Таня обещала присмотреть и сильно не баловать мальчишку. Верилось в это с трудом, но выбора особого не было.
    Перед отъездом Виктор ещё раз заглянул к Веронике. Смерил давление, убедился в том, что теперь дыхание девушки в норме и собирался уже выйти из комнаты, когда её пальцы сжались на его запястье:
    - Антон, не уходи, пожалуйста, побудь ещё немного со мной...
    - Хорошо, я не уйду, - ответил ей тихим шёпотом, губами прикоснулся к её прохладному лбу и прошептал, как заклинание, одно только слово:
    - Спи!
    
  
  
  Глава 15
  
  Она открыла глаза. В комнату вливался яркий свет, птицы громко щебетали за открытым настежь окном. Вероника поежилась, под пушистым пледом было зябко. Утренняя свежесть просочилась в каждый уголок уютной небольшой комнатки, где из мебели - двуспальная кровать, тумбочка и стул, на котором аккуратной стопочкой лежат её вещи.
  Девушка огляделась. Эта комната никоим образом не напоминала ту, в которой её разместила Наташа.
  Что же происходит? Где это она оказалась? Вероника с усилием села, протёрла глаза. Видение не исчезло. Тело ныло и ломило от тупой противной боли. На плече, под тонкой батистовой сорочкой красовался огромный синяк.
   - Что за...
   Вероника начала вспоминать - Наташа отвезла её на вокзал, поезд... камера хранения...
   - Стоп. Где это я?
   Вероника осмелилась встать. Под ногами протяжно заскрипели старые половицы. В Наташином доме было тихо. Сейчас же она явно находилась совсем в другом месте. В голове тихо загудело, Ника прикрыла глаза и присела на краешек кровати. Пахло здесь по-особенному. Сложно объяснить как, будто бы дом делился своим теплом, нагретыми на солнце боками-стенами, давал человеку почувствовать себя под своей защитой. Он был старым, но крепким, надежным. И пусть половицы скрипели, а стены давно не мешало бы покрасить и обновить побелку на потолке, дом нес силу и добро. Запах не ветхости, а древности. За какое-то мгновение стало ясным, что этот дом передавался от отца к сыну. Построен давно и на долгие годы.
   Босые ступни касались прохладного пола и Ника вновь зябко передёрнула плечами. Решила вернуться в постель и, не открывая глаз, мягко опустилась на подушку. Спать. Очень хотелось забыться и ни о чём не думать. Потом. Все потом. Сейчас она в безопасности. Откуда-то свыше пришло понимание, что здесь её не обидят. Сил на то, чтобы подняться больше не осталось. Девушка последовала желанию своего уставшего тела и сладко уснула, обхватив подушку двумя руками, как в детстве.
   Новое пробуждение стало неожиданным.
  Вероника спала без сновидений и так крепко, что не услышала приближающихся к ней шагов.
   - Знакомься, это Скуби! - раздался возле уха звонкий детский голосок и тут же на голову что-то сверху плюхнули.
   Ника открыла глаза и чуть не завизжала от увиденной перед собой собачьей морды, с перекошенными глазами, в которых вращались черные бусины-зрачки.
   - Он мой друг! - продолжил голосок, - А ты папина новая жена?
   Девушка отодвинула от себя зверя, который оказался лохматой плюшевой игрушкой и удивленно уставилась на мальчонку лет пяти-шести, который с ногами забрался к ней на кровать и с не меньшим удивлением рассматривал её.
   - Нет, не жена... - ответила она, укрываясь пледом по плечи, - А ты кто такой?
   - Я Павлик, сын, - протянул он ручонку для пожатия, - А если ты не жена, почему у папы в комнате спишь?
   Черные глазёнки пытливо рассматривали собеседницу. Ника не знала, что ответить своему неожиданному визитёру. Мальчонка был умненьким и жутко симпатичным, будто сошедший с книжки сказочный герой, весь аккуратненький - в синенькой майчонке и коротких светлых шортиках, в лёгких сандаликах , надетых на босу ногу. Вспомнился "Маленький Принц" Экзюпери. Кудрявые черные волосы доходили ему до худеньких загоревших на солнце плечиков. Розовые пухлые щечки так и хотелось потрогать. Тонкие бровки, изогнутые домиком, и пушистые реснички - вызывали умиление.
   "Настоящий серцеед растёт", - подумала Ника, откровенно любуясь мальчуганом.
   - А я Ника, - представилась девушка, пожимая протянутую ей ладошку. - А папу твоего как зовут?
   - Как, как... - мальчонка нахмурился и недоверчиво покосился на Нику, - ты что и правда не знаешь?
   - Нет.
   - Виктором, конечно! - воскликнул он звонко и огорчённо добавил, - это плохо, что ты не жена. У мамы есть второй муж, а у папы совсем никого кроме меня и нет...
   - Павлушка, вот ты где, поросёнок! Тебе кто разрешал к человеку лезть?- раздался приглушённый шёпот, и в окно просунулась светлая голова, после чего раздался крик в сторону, - Мам, он здесь!
   - Алёнка, зови его ко мне, живо, только тихонечно, не разбуди гостью! - раздалось в ответ.
   Девочка-подросток, лет четырнадцати, увидела, что Ника не спит и сдержанно поздоровалась:
   - Ой, здрасте. Извините, - и грозно добавила, - Павка, быстро дуй на кухню, тебя мамка обыскалась.
   Мальчишка ловко соскочил вниз и, поскрипывая половицами, выбежал из комнаты, волоча по полу за собой своего четвероногого друга.
   Вероника вновь осталась в одиночестве. Она пыталась осознать увиденное и услышанное. Но память упорно отказывалась подсказать - как она оказалась в этом доме? Кто эти, по всей видимости, добрые люди и что теперь делать?
   Последнее, что девушка помнила, это вокзал и то, как попрощалась с Наташей. Все остальное было похоже на странный сон. Да только она могла поклясться чем угодно, что не спит. И деревья за окном и птицы, и жужжащие насекомые - это не плод больного воображения, как и этот милый ребенок Павлик и девочка Алёна, с которой они пока не успели толком познакомиться.
   Ника потянулась и скривилась от боли в теле. Да что это с ней!?
   Осмотрев себя, нашла ещё несколько синяков и ссадин на ногах. Она поднялась с кровати и подошла к окну, зажмурилась от слепящего солнца. нужно было выйти из комнаты, а перед этим стоило одеться. Вернувшись к вещам, заметила на тумбочке в рамке - фото. С него улыбался Павлик, а рядом с ним, присев на корточки, смотрел на Нику незнакомец из поезда.
   - Виктор Иванович, - вспомнила она, не веря в то, что в жизни бывают подобного рода совпадения.
  Вероника очень хорошо запомнила этого мужчину. Подумала тогда на перроне, что было бы неплохо с ним встретиться ещё когда-нибудь, почему-то он притягивал её к себе. И вот сейчас появилась возможность узнать чем и как живёт недавний попутчик. Она поставила фото на место и быстренько оделась. Бюстгальтер, носочки, джинсы и свитер натянула на себя с усилием. Тело не гнулось и ныло, словно бы Нике исполнилось лет сто, не меньше. Кряхтя и сопя, девушка всё же самостоятельно справилась с одеждой. Чужую сорочку аккуратно свернула и повесила на стул. Свитер в столь тёплый день был лишним, но выбирать не приходилось. Других вещёй под рукой не оказалось. Спасибо ещё, что эти оставили и почистили к тому же. Ника осторожно выбралась в из комнаты в коридор, заметила приоткрытую дверь чуть сбоку от лестницы и несказанно обрадовалась тому, что перед ней была ванная. Девушка быстренько забежала внутрь довольно просторного помещения, где, кроме душевой кабины, имелась стиральная машина, раковина и небольшое зеркало, а чуть в стороне под бойлером скромно ютился унитаз.
   Окончив все необходимые утренние процедуры, Ника заметила, что у неё сильно саднит скулу и вгляделась в своё отражение. Зеркало было старым и каким-то мутным. Но,тем не менее, не заметить на лице ссадину и свежий синяк девушка не смогла и она удивлённо воскрикнула, рассматривая словно бы чужое лицо.
   Память начала проясняться, и, будто через медленно идущую киноплёнку, Вероника увидела события минувшего дня. Она вспомнила почти всё: вокзал, пристающих к ней мошенников, свой побег, - кроме того, как попала в этот дом.
   За дверью послышались чьи-то осторожные шаги. Ника осмелилась выглянуть из своего убежища.
   Возле комнаты, из которой она недавно сбежала, стояла миловидная женщина лет тридцати. В руках она держала поднос с дымящейся на нем посудой,да приноравливалась постучать в дверь.
   Ника опередила её.
   - Здравствуйте, - сказала она, перед этим предупреждающе покашляв в кулак, чтобы не испугать своим неожиданным приближением.
   - Ой, - всё-таки немного изумилась незнакомка и повернулась к Веронике, - Вы уже встали! А я тут принесла вам покушать. Проголодались, наверное?
   - Я нет, не очень, - смутилась Ника и поспешила добавить, - спасибо вам, правда, я бы сама вышла, не стоило...
   - Ничего-ничего, мне не сложно. Павлушка сказал, что вы уже проснулись, я и решила к вам заглянуть. Как вы себя чувствуете? У вас что-нибудь болит?
   - Хорошо чувствую... - Ника вновь смутилась под пристальным взглядом женщины, - Голова немного болит и во всём теле усталость.
   - Понятно, - вздохнула незнакомка. Идемте, я всё-таки уложу вас в постель. Вам лежать надо ещё два-три дня - это точно. У вас сотрясение небольшое, но всё-таки нужен покой. И кушать хорошо надо. Идемте-идёмте.
   Каким-то образом ей удалось одной рукой обхватить Нику, второй удерживать поднос, ещё и дверь открыть. Ника почувствовала от запаха еды головокружение и была благодарна женщине за помощь.
   - Меня Анной зовут, а вас? - представилась незнакомка, помогая Веронике разместиться в удобном положении - сидя, и подложила ей под спину подушку.
   - Вероникой, - ответила девушка, принимая из рук хозяйки ложку и пробуя суп.
  Раньше на завтрак она предпочитала мюсли, фрукты, сок или кашу. Суп обычно ела в обед, но судя по тому, как высоко стояло за окном солнце время как раз и было уже не утренним, а скорее обеденным.
   - Который час? - спросила Ника, доедая последнюю ложку наваристого куриного бульона.
   - Половина второго, - ответила Анна, забирая из рук девушки тарелку и подавая ей салфетку, - Не удивляйтесь, Виктор Иванович - доктор, вчера нас предупредил, что вы спать будете до обеда, а может и больше. Вам силы восстановить надо.
   - Виктор Иванович?
   - Да, мы его так зовём иногда шутливо между собой, уважительно. Любим его очень, он младший брат моего мужа, врач, очень хороший специалист, нейрохирург... Вчера после того, как Алексей мой привез вас сюда, к нам, мы Виктора вызвали. Он вас осматривал. Сказал, что ничего серьёзного, что скоро поправитесь, - она замолчала. Ника заметила, что глаза женщины увлажнились, как будто она боролась с обуревавшими её чувствами, - Вы скажите, Вероника, вы зачем под машину-то, к Алёшке, а? Он же правила у меня никогда не нарушает, так же нельзя!
   - Я не специально.... - Ника тяжело вздохнула, - за мной гнались и я.... я не заметила машины. Ваш муж тут ни причем, я сама виновата...
   - Правда? Вы заявлять на нас не будете?
   - Нет, что вы?! Мне заявлять на воров надо. Они мою сумку украли.
   - А в этом мы поможем вам, - улыбнулась Анна, вытирая непрошеные слёзы, - У мужа связи есть. Найдут вашу сумку. Не сомневайтесь.
   Женщина забрала у Вероники поднос:
   - Вот, покушали и хорошо. Вы сейчас отдыхайте, я к вам позже зайду. Как Алексей приедет, он вас может домой отвезти. Вы где живёте-то?
   - Я в Минске, вчера домой от подруги ехала. На вокзале на меня напали... и вот я у вас... Анна, а моя ветровка где?
   - Вам холодно?
   - Нет, что вы. Наоборот. Просто там документы и телефон был, мобильник.
   - Ветровка сохнет, её Катерина выстирала, я сейчас у неё спрошу, принесу ваши вещи.
   - Анна, а можно мне... - Вероника замялась, - я вещи свои в камеру хранения сдала, а сегодня очень жарко...
   - Я сама вам предложить хотела переодеться, сейчас из Алёнкиных вещей что-нибудь подберём. Вы отдыхайте, я мигом.
   Анна ушла, а Вероника устало прикрыла глаза. И словно бы попала в другое измерение. Сон-не сон, а что-то явно очень напоминающее реальность. Но другую, не здешнюю.
   Ветер теребит полы пиджака, дует прохладой в лицо. Под ногами проплывает какой-то посёлок, лес, тонкой линией вьётся речушка. Сильные мужские руки сжимают планшет, где изображена карта местности... сердце стучит гулко и словно замирает на несколько секунд, а потом начинает биться в усиленном темпе...
   - Виктор Иванович, - слышит Ника сквозь шум мотора, - подлетаем. Идём на посадку...
  Ку-ку! - раздался над ухом звонкий голос.
   Ника открыла глаза, прогоняя странное видение. Перед ней стоял Павлик и задорно улыбался, показывая ровный рядок белых молочных зубов.
   - Привет, - улыбнулась ему Ника.
   - Ты почему всё время спишь? - спросил малыш, хмуря бровки, - Вот держи!
   Без перехода он вынул руки из-за спины и протянул на раскрытых ладонях Веронике малину. Ягоды были крупными и очень ароматными.
   Ника с удовольствием попробовала угощение:
   - Спасибо, Павлик. Я не сплю. Просто отдыхаю.
   - А пойдём со мной играть, а? Ты будешь в саду отдыхать на скамеечке или на качелях, а я тебе мой замок покажу и вообще - одному играть скучно.
   - Почему одному? - удивилась Вероника, вытирая пот. В кофте было жарко, а Анна отчего-то не торопилась возвращаться.
   - Алёнка убежала к подругам. Тетя Катя и баба Таня варят варенье, тёте Ане некогда, дядя Лёша на работе, папа уехал в командировку... вот я и один, - подвёл итог Павлушка. - Ты тоже одна и тебе тоже скучно. Пойдём играть?
   - Хорошо, - улыбнулась Ника, - пойдём, немного поиграем.
   Они взялись за руки и пошли в сад. Веронике очень приятно было держать в своей ладони маленькую крепкую ручонку Павлика. Цепкие пальчики с силой сжимали её руку. Он словно бы боялся, что его новая 'подруга' передумает или найдёт какую-нибудь 'взрослую' отговорку, чтобы не играть с ним. Вероника из разговора с мальчиком поняла, что его отец сейчас очень далеко. Где-то в Сибири. И встреча с ним теперь не предвидится. А жаль. Она была благодарна этому человеку за заботу и кров. Ведь спала в его доме, даже в его постели... странным было то, что он ей приснился. Раньше Веронике во сне приходил только Антон. Играя с Павликом, она почувствовала себя значительно лучше. Усталость куда-то улетучилась, с мальчиком было очень интересно. Они смеялись, шутили, баловались. Ника не заметила, что постепенно наступил вечер. Анна принесла ей вещи Алёны. Те пришлись Веронике почти впору: футболка с Микки-маусом и шорты сделали из неё совсем юную девушку. И она даже позволила себе поиграть с Павликом в догоняшки.
   В таком нелепом виде её и застал глава семейства - Алексей. Мужчина аж присвистнул, любуясь открывшейся его взору картине:
   - Анют, это кто у нас по саду носится с Павлухой? Я думал Алёнка, а шевелюра не та...
   - Это Вероника, гостья наша, - ответила Аня и хохотнула, заметив вытянувшееся от удивления лицо мужа, - Не узнаёшь?
   - Да-а... - протянул он, - Пациент скорее жив, чем... вот, дела! Так это хорошо. Можно её к родным доставлять...
   - Можно-то, можно, - вторила сыну Татьяна, - Да только, Алёша, мы документы её найти не можем. Она говорит в ветровке лежали - телефон и паспорт. А мы не найдём. Ты не видал? Может, они в машине у тебя выпали, а?
  
  
   Глава 16
  
  
    Они сидели напротив друг друга в беседке за круглым потрескавшимся от времени столом. Ника нервно теребила край почти выцветшей от многих стирок футболки. И чувствовала себя довольно неуверенно, даже робко, в обществе брата Виктора. Павлика женщины увели в дом под тем предлогом, что его нужно было помыть перед ужином. Вот у Вероники и выдалась возможность поговорить с главой семейства. Алексей был солидным взрослым мужчиной. Довольно крупным и совсем не имеющим никакого внешнего сходства со своим младшим братом. Но манера держать голову, легкая ирония в речи, да еще, пожалуй, взгляд такой же острый - вот и все, что роднило этих мужчин по мнению Ники.
    Алексей сам предложил девушке пройти в беседку, которая находилась в глубине сада и скрывалась от посторонних глаз разросшимися кустами смородины и высокими зарослями малины.
    - Отец раньше следил за садом... А сейчас у нас все растет, как в дикой природе... - раздвигая перед гостьей растительность заметил он, словно извиняясь. Веронике же этот сад нравился именно таким. Диким. Настоящим. Будто бы сад стремился доказать, что и без человеческих рук способен жить и плодоносить. Но не согласиться с тем, что уход за яблонями и вишней не помешал бы, она не могла. Действительно, некоторые ветки стоило подпилить. Сухие кусты вообще не мешало бы выкорчевать, а на их место посадить новые. Хозяйских рук тут явно не доставало.
    Алексей сразу перешел к делу. Без лишних затей обсказал Веронике сложившуюся ситуацию: телефон и документы ее он не видел и Татьяна, стирая вещи, их не обнаружила. А посему выходило, что либо воры оставили Нику не только без сумки, но и без документов. Либо те выпали во время столкновения девушки с автомобилем Алексея. Так или иначе, мужчина собирался помочь Веронике в сложившейся ситуации, чем только мог.
    Когда он замолчал, девушка задумалась. Что-что, а вот документы и телефон у нее точно были не в сумочке, а при себе. Могли ли выпасть? Возможно, но маловероятно... Впрочем, в жизни чего только не случается...
    И что теперь делать? Поезд ушел без нее. Родители волнуются, ко всему прочему - и Сергей... Он вообще собирался ее встретить с поезда...
  Рассказывать жениху о происшествии на вокзале она не собиралась по нескольким причинам. Во-первых, потому что он начал бы, не разобравшись, обвинять во всем случившемся саму Нику. Во-вторых, она боялась его вмешательства в это дело из-за лишнего шума, суеты, и впустую потраченных нервов. Еще очень не хотела волновать родителей. Раздумывая над ситуацией, девушка пришла к выводу - домой сейчас ехать никак нельзя: мама по внешнему виду заподозрит неладное и о последствиях родительской тревоги можно только догадываться. Поэтому стоит вернуться к Наташе и сообщить родным, что задержится у подруги еще на некоторое время, благо отпуск позволял. Кузнецовы - и поймут, и помогут. Нужно было лишь восстановить документы и залечить синяки...
    - Можно мне позвонить родным?
    - Да, конечно, - с готовностью откликнулся на ее просьбу Алексей и протянул свой мобильник.
    Телефон подруги она знала наизусть. Но стоило продумать свой разговор с Наташей, чтобы не перепугать ее неожиданной новостью. Поэтому Вероника немного замешкалась и, набрав номер, не решилась сразу нажать на звонок. Алексей подумал, что стесняет девушку своим присутствием. Поэтому вышел из-за стола и теперь стоял у входа в беседку, широкой спиной загораживая Веронику от всего мира, который находился где-то там - за садом и домом, в котором вот уже несколько часов ей было тепло и уютно, как когда-то в детстве. А еще она чувствовала себя защищенной. И пусть это была всего лишь иллюзия. Вот только расставаться с ней совершенно не хотелось.
    Вероника вздохнула, собралась с мыслями и нажала на кнопку звонка.
  
    Наташа ответила сразу, правда, настороженно, поскольку номер телефона ей был не знаком.
    - Да, слушаю.
    - Наташ, это я, Ника, - начала девушка разговор с подругой.
    - Привет, солнышко. Ну как ты, добралась домой? Почему звонишь с московского номера? У тебя всё в порядке? - обрушился на Веронику поток вопросов.
    - Наташа, я ещё в Москве... долго рассказывать и не по телефону. Со мной всё хорошо... - вот тут пришлось немного напрячься, чтобы не напугать Ташу и Ника собравшись духом, выпалила первое пришедшее на ум, - Я остановилась у старых знакомых... случайно встретилась на вокзале, вот.... и... я потом тебе всё расскажу подробно... а можно, я вечером к вам заеду?
    - Можно, конечно. Но, Ник, мы в отлучке. Решили всем семейством махнуть на море, на пару дней. Поэтому дома никого нет. Но это не проблема. Я сейчас охране позвоню, предупрежу, что ты наша гостья, они пропустят тебя. Паспорт покажешь только на входе и всё. Мы завтра вечером уже будем дома. Хорошо?
    - Да, спасибо, Наташа.
    - Тогда до завтра?
    - До завтра, - Ника положила трубку и тяжело вздохнула, потому что воспользоваться Наташиным предложением не получится. Паспорта в наличие как раз и не имеется, а это означает одно - охрана не пропустит на территорию посёлка.
    - Что-то не так? - поинтересовался Алексей, оглядываясь на собеседницу. Видимо, у Вероники на лице была передана вся гамма переполняющих её чувств, что он только качнул головой, - Всё настолько плохо?
    Пришлось, несмотря на застенчивость и неловкость от создавшейся ситуации, рассказать обо всем Алексею: и о родителях, и о ревнивом женихе, и о том, что подруга сейчас далеко, а остановиться в Москве больше не у кого.
    Мужчина выслушал свою гостью внимательно, не перебивая и не задавая никаких вопросов. Он думал, что-то взвешивал, решал для себя, а после рассказа девушки, высказал вслух свои мысли.
    - Я решил так. Сегодня переночуешь у нас, завтра отвезу тебя к твоей подруге, с ней договоримся, погостишь, пока оформим тебе новый паспорт. У меня есть связи. Думаю, через неделю сможешь вернуться к своим родителям. Ну, а жених... как-нибудь и с ним потом разберёшься, не помрёт он без тебя за неделю. Так что - выше нос, Вероника. Всё у нас с тобой решаемо, ведь так?
    - Так, - согласилась она и улыбнулась, - Спасибо вам, Алексей.
    - Да, не за что, - отмахнулся он, - и давай уже не выкай мне. Ты теперь наша гостья, почти своя. А своих мы не обижаем и зовем на ты, - подмигнул ей Алексей и, взъерошив волосы у себя на затылке, добавил, - Есть хочется... пойдём-ка, поужинаем что ли?
  
   Ужин прошел в довольно приятной обстановке. Вероника расслабилась и постаралась получить удовольствие от вечера в кругу дружной семьи. Она не чувствовала себя замкнуто, как раньше, когда бывала в гостях среди незнакомых людей. Наоборот, казалось,что знает Воронцовых долгие годы.
    Павлик то и дело поражал взрослых совершенно не детскими высказываниями. Трапезу сопровождал смех и добрые шутки, легкие насмешки, от которых было совершенно не обидно. Ника в очередной раз открыла для себя, что в хорошей семье не бывает серьезных недопониманий. Там, где есть любовь, забота и взаимное доверие - не уживаются злоба, вражда, соперничество и обиды.
    После того, как тарелки опустели и был подан десерт, долго не расходились. Сидели за столом, вспоминали истории из прошлого. Веронику не беспокоили вопросами, она могла слушать и наблюдать за жизнью и заботами приютившей её семьи, и многое принять для себя. Ей тоже хотелось бы теплыми летними вечерами сидеть за большим круглым столом в саду, где вокруг носились бы босоногие ребятишки, тихо перешептывались между собой родители, муж помогал бы убирать со стола и заваривать крепкий, сладкий чай. А ещё, непременно, лились бы негромкие песни под гитару, или, быть может, они все вместе сидели бы обнявшись на крылечке и просто наслаждались бы пением птиц в саду.... она не знала чего могла захотеть её душа. Главное, чтобы там когда-нибудь поселилось такое же умиротворение, которое она испытывала сейчас.
     Когда Вероника попрощалась с Воронцовыми и ушла в отведённую ей комнату, чтобы лечь спать, оказалось, что она не может сомкнуть глаз. Мысли не давали покоя и на этот раз. Очень многое пришлось переосмыслить за минувший день. Довольно нелегко было осознавать - она потратила лучшие свои годы совсем не на то, на что следовало бы. Отдавая себя на служение другим, совершенно никогда не задумывалась о будущем. Жить одним днём хорошо, пока ты молод и полон амбиций, но годы уходят слишком быстро и вот уже из зеркала смотрит не юная круглощёкая девочка, а молодая, довольно привлекательная женщина. На сколько лет осталось природных данных?
    Рассуждать о том, что внутренняя красота важнее внешней можно в школьном возрасте, а когда тебе за тридцать - думаешь уже совершенно о другом. Какой мужчина посмотрит в сторону очень красивой женщины, когда привлекательность спрятана где-то глубоко внутри, а на лице - сеточка из морщин и в волосах пряди седых волос. Не будем обманывать себя, внешность всегда стоит на первом месте, и увядающий цветок никто срывать уже не станет. Грустно и обидно за прожитое. Сейчас она понимала, что воспитывая чужих детей, почти потеряла надежду на собственное счастье.
    Пора было всё поставить на свои места. И снова скручивал страх: а что если сделает ошибку отказав Сергею? Что если... больше уже никто и никогда не посмотрит на нее, как на будущую жену, на мать своих детей.
    Будущее пугало. Настоящее не давало никаких гарантий.
    Промучившись полночи в раздумьях, Вероника всё-таки ненадолго провалилась в тревожный сон. В котором вновь увидела Виктора. Был поздний вечер, вокруг него летали назойливые комары. То и дело слышались шлепки - единственное спасение от насекомых. Мужчина отбивался как мог, пробираясь по тропинке среди высокой сочной травы. И вот распахнулись ворота, затем он вошел в чей-то дом. Его встретили горячими объятьями. Виктора ждали и очень обрадовались встрече.
    - Где она? - спросил он шепотом.
    - У себя... все так же... - ответил встречающий.
    - Сколько уже по времени идут роды?
    - Пять-шесть часов... - ответили Виктору Ивановичу с нарастающей тревогой в голосе, - Это плохо, да?..
    - Сейчас узнаем, - ответил Воронцов и пошел дальше за хозяином, вглубь комнаты...
    Дальше Вероника не досмотрела сон. Проснулась. Сходила вниз, на кухню, выпила воды и вернулась в комнату. Близился рассвет.
     Она вновь легла в постель, повернулась на другой бок и задремала, на этот раз ей ничего не приснилось.
    Только утром, уже протирая глаза, она вновь поймала не то сон, не то видение - падающий вертолет. Лес, высокие сосны да какая-то карта местности мелькнула перед глазами, и пропала...
    Что это было? Вероника не поняла. Покачала головой, прогоняя видение прочь и поднялась с постели. Пора было начинать новый день. Стрелки часов медленно переползли на одну минуту вперед. И отчего-то тоскливо сжалось сердце: восемь, ноль-ноль.
  
    За завтраком собралась почти вся семья, за исключением Павлика. Мальчонка с вечера долго не мог заснуть, поэтому пока не проснулся. Катерины тоже не было, как оказалось, она с утра пораньше уехала домой.
    Взрослые старались сильно не шуметь. Может, берегли сон младшего Воронцова, или сами не вполне пробудились в это тёплое утро. Оно выдалось солнечным. Насекомые уже вовсю работали - опыляли цветы. На террасе было уютно, но как-то тревожно.
    Вероника не могла объяснить, почему у неё - то и дело замирало сердце, а потом вдруг сжималось, прежде чем пуститься в бешенный ритм.
     Никто не замечал её состояния. Алексей первым покончил со своей порцией сырников. Он озабоченно глянул на часы и пробасил:
    - Ну, всё семья. Я на работу. Ника, заеду за тобой часа в четыре... - мужчина вышел из-за стола, чмокнул в щеку мать, затем дочь и жену, подхватил какую-то папку с документами, кинул с порога, - ну и тогда займёмся твоими проблемами. Всё, всем пока!
     Он махнул рукой, но не успел спуститься с крыльца, как раздался телефонный звонок.
    Алексей поспешил на него ответить. Пока шёл по тропинке от дома к калитке его шаги замедлялись, а голос становился всё глуше и безжизненнее, чем несомненно вызвал тревогу не только в душе Вероники.
    Когда мужчина обернулся, сердце Ники ухнуло куда-то вниз. Лицо его в один миг будто постарело, стало серым, а взгляд потускнел...
    - Сынок, что с тобой?! - первая бросилась к сыну мать, - потом и остальные, Вероника тоже подошла ближе.
    - Виктор, - больше выдохнул, чем произнёс Алексей.
    - Что с ним? Пап, не молчи, что с дядей Витей? - тормошила отца за рукав Алёнка, единственная у кого хватило смелости задать этот вопрос.
    - Вертолёт, на котором он летел, - мужчина глубоко вздохнул и обнял, охнувшую и прикрывшую лицо руками, мать, - упал в лесу... его ищут... ведутся поисковые работы... я поеду туда сам, всё выясню, а вы только Павлику ничего не говорите.
    - Что ты, Алёшенька, конечно! Мы ничего не скажем, - Анна обняла ревущую Алёнку, - Не смей! Он жив и скоро его найдут, слышишь?!
    Вероника стояла ни жива, ни мертва. Так вот к чему утреннее видение и её предчувствие - всё правда! Она на негнущихся ногах сделала два шага к Алексею,и как несколько минут ранее Алёнка, так же потрепала его за рукав, привлекая внимание:
    - Я еду с вами.
    - Да, но... - пытался он возразить.
    - И это не обсуждается, - Ника не дала ему продолжить. Твердо заявила, боясь услышать отказ, - Я должна поехать с вами.
    Он кивнул и крепко сжал её руку:   - Собирайся. У тебя пять минут.
  
  
  Глава 17
  
  Они летели уже несколько часов. Леса, поля, деревушки и ленты рек... - всё, что можно рассмотреть с высоты птичьего полёта. Это было одновременно прекрасным и в тоже самое время - холодом сжималось сердце от страха. Вероника не любила летать. Никогда. Но на этот раз она считала своим долгом найти человека, который в прямом смысле слова - спас ей жизнь.
    Собраться в дорогу было делом нескольких минут: сменила вещи Аленки на свои собственные и прихватила ветровку, на всякий случай. Заехать на вокзал и забрать из камеры хранения чемодан Вероника не успевала. Нужно было срочно выезжать к той группе МЧС, которая собиралась лететь на поиски пропавших в тайге людей. Жила надежда на удачу - они спаслись, сумели выпрыгнуть с парашютом... но явно не все так думали. Мужчины в военной форме (девушка насчитала шестерых) были угрюмы и собраны. При встрече Алексею крепко пожали руку, Нике - кивнули. Почти без разговоров погрузились в небольшой самолёт.
    Вероника сидела возле иллюминатора, Алексей устроился чуть впереди. Он явно не хотел ничего обсуждать, поскольку был погружён в собственные невеселые мысли. Поинтересовался лишь тем как она устроилась и вновь стал чужим.
    Девушка испытывала неловкость в компании суровых крепких мужиков. Но ничего не поделаешь - сама напросилась. Она смотрела в хмурящееся на глазах небо. Над Москвой было солнечно, но чем дальше за Урал, тем сильнее менялась погода. Облака собирались в грозовые тучи. Изредка небо расцвечивалось всполохами молний. Вероника приуныла. Она и сама толком не понимала - почему утром собралась в это путешествие. Гроза пугала и наводила на мысли, от которых хотелось поежиться и как в детстве забраться на руки к отцу. Спрятаться за его широкими плечами, чтобы никто и ничто не могло причинить ей вред.
    'Трусиха!' - ругала она себя, но пересилить нарастающий внутри ужас не получалось. Девушка прикрыла глаза, не в силах больше видеть похожее на на лохматого монстра небо, и тут перед внутренним взором появился Виктор. Мужчина выглядел так же как в их первую встречу в вагоне поезда, а потом вдруг изменился, стал будто бы тенью, и она услышала его голос и свой собственный - поезд мерно покачивался, а она упиралась спиной в холодную дверь вагона...
     - Не бойтесь меня, я ничего вам не сделаю...
     - Я не боюсь. Просто я вас не вижу.
     - Идите на мой голос, я не дам вам выпасть из вагона, - эти слова и то, что она тогда пошла на его голос вдруг пробудили в ней скрытые ранее чувства. Ей нравился этот мужчина. Даже не так - тянуло к нему, будто к родному, давно знакомому и дорогому человеку. Было приятно с ним общаться, интересно, а главное - она хотела бы узнать его получше. Ещё припомнилось, как потом они сидели рядом и вместе встречали рассвет...
    
    Виктор или Антон? Кто был с нею в ту ночь? Кто?..
   И только сейчас она поняла, что не прошлое до недавних пор мучило и держало её возле себя, а настоящее стучалось к ней, да только она не замечала, не верила или боялась в это поверить.
   Виктор. Но почему же Вероника не помнила ни тот разговор, ни вообще то утро?
    Считала, что ей всё померещилось, приснилось. И он вел себя так, словно бы ничего не знает. Почему?
    Много вопросов, даже слишком...
    И сейчас ответить на них мог лишь он один. Если бы не исчез где-то в тайге. Вероника друг поняла, что обязательна должна его найти, чтобы узнать, что же всё-таки скрывается за его действиями и разобраться, наконец, в себе.
    Она в очередной раз задумалась о несправедливости жизни. Столько разных людей живут рядом и не могут прикоснуться друг к другу, узнать, стать ближе. Судьба играет с нами - даря и отнимая близких. Сегодня ты ещё жив, здоров, полон сил, а завтра... кто знает - что может с тобой произойти?
    "Есть только миг между прошлым и будущим..." - как точно передан смысл сути бытия всего в нескольких словах. Теперь для Вероники стало очевидным одно, она постарается больше не терять своего шанса. Ведь "завтра" может и не наступить. 
    - Вероника, с тобой все в порядке? - вывел её из задумчивости Алексей.
    Она открыла глаза. Мужчина пересел на кресло рядом и участливо смотрел на неё.
    - Да, - ответила она, рассеянно осматриваясь, - а что?
    - Мне показалось... наверное, - пожал он плечами, - Услышал будто ты плачешь, вот и... извини, разбудил.
    - Я не спала, - Вероника поудобнее устроилась в кресле, - Нам долго ещё лететь?
    - Нет, минут через пятнадцать будем на месте.
  
  Добрались даже раньше обещанного. Приземление было 'мягким', но Вероника всё равно напугалась до дрожи в коленях и вспотевших ладоней. Ей на мгновение показалось, что они падают и соприкосновение шасси самолёта с землёй - толчком под ногами - вернуло к реальности её затуманенное от страха сознание. Она выдохнула с облегчением, понимая, что на этот раз обошлось.
    Никто не аплодировал пилоту, как это принято в пассажирских самолётах. Мужчины переглянулись, кивнули друг другу и по очереди направились к выходу. Вероника последовала за Алексеем, понимая, что здесь с ней церемониться не собираются. Не до того. 
    Спустившись по низкому трапу, она сдержанно поблагодарила Воронцова за вовремя подставленную руку (он помог ей сделать последние два шага до земли - придержал за локоть) и огляделась. Вместо взлетной полосы - хорошо расчищенное поле или даже поляна, а кругом - лес. Невдалеке стоял старый болотного цвета Уазик и не менее 'поношенная', местами покрытая ржавчиной, Газель. Водители этих транспортных средств дымили в сторонке, о чем-то переговариваясь между собой.
    Возле самолета их команду встречал невысокий коренастый мужчина, на вид лет шестидесяти - лицо его всё исчерчено морщинами, из-под сдвинутой на лоб серой кепки глаз не было видно, волос тоже. Голос не порадовал напевностью. Он оказался настолько скрипучим, что Ника невольно поморщилась, но постаралась взять себя в руки, чтобы не обидеть человека. Одет он был просто - светлая рубашка, заправленная в черные брюки, высокие кирзовые сапоги и потертая кожаная куртка.
    - Семен Иванович Коврижин, - представился между тем он, охватывая взглядом всю их честную компанию, - я тут главный по поиску.
    Он раскрыл свою красную корочку, Вероника не успела прочитать, что там написано, а мужчины, похоже, в этом разбирались лучше неё. Они как-то слаженно закивали, отвечая на приветствие рукопожатием и показывая ему свои документы.
    - Здравствуйте, - пришла очередь начальника их небольшого отряда, - Головин Сергей Александрович, тоже главный. Введите нас в курс и по возможности разместите моих ребят и вот, - он указал рукой на Нику, - девушку. Она невеста пропавшего доктора Воронцова, а это, - кивок в сторону Алексея, - его родной брат - Алексей.
    - Вероника, - представилась она, немного смущаясь от своего статуса под взглядами стоящих рядом с ней мужчин и пожимая сухую ладонь нового знакомого.
    Впрочем опровергать ничего не стала. Алексей ей ещё дома предложил эту роль, чтобы не было лишних вопросов. Она согласилась.
    - Родственники, значит, - понимающе кивнул Семен Иванович, снял кепку, протер платочком лысину и нахлобучил кепку обратно, - идемте со мной, тут ещё проехать на машине надо немного, поселок из которого вылетел вертолёт - в стороне, а наш поисковый лагерь мы разбили недалеко от его падения. Туда не проехать. До места аварии можно только пешком, через бурелом перебраться, да вдоль реки, там овраг - можно по нему спуститься и перейти через перевал...там мы пилота и нашли. Он жив и уже в больнице. Пока не приходил в себя, но надежда есть... 
    - Виктор мог... спастись? - подал голос Алексей, когда они разместились в старенькой Газели.
    - Вероятнее всего, да... - неопределённо пожал плечами Коврижин, - в любом случае, мы только начали поиск и если... - тут он посмотрел на Нику, встретился взглядом с Алексеем и Головиным, затем продолжил более уверенным тоном, - если он в пределах зоны поиска, то уже к вечеру мы его найдем...
    - А если за пределами... вашей зоны поиска, то что тогда? - не удержалась от вопроса Вероника.
    -Тогда завтра утром, - ответил за всех Головин.
    Ника прикусила язык, не давая себе воли. Она поняла, что на любой её вопрос мужчины дадут положительный ответ, чтобы успокоить, но как будут обстоять дела на самом деле - никто из них не знает, да и прогнозировать вряд ли сможет. И она не смогла бы.
    - Нужно не терять надежду. Погода стоит хорошая, с нами есть кинологи, да и хлопец один, из местных - он что-то вроде следопыта. Хорошо здешний лес знает, вызвался помочь, - подвел итог их беседе Коврижин. 
    Вероника начала привыкать к его голосу и больше не вздрагивала, когда он говорил. И все-таки этот человек вызывал у нее ощущение опасности. Впрочем, вся команда, с которой она находилась на протяжении нескольких часов, вызывала в ней такие же чувства. Исключением был, пожалуй, лишь Алексей.
  Создалось впечатление, что Виктора ребята неплохо знали лично и даже Коврижин был с ним знаком. Возможно, ей так только казалось, но через разговоры окружающих её людей не трудно было понять - они знали Виктора Ивановича гораздо дольше, чем она. Во всяком случае о том, что он неплохо ориентируется на местности и может выйти из трудного положения сам - не вызывало у них сомнений. Поэтому они и хмурились, а некоторые (в том числе и Алексей) недоумевали - почему тот до сих пор не подал о себе никаких вестей.
    Ближе к вечеру Вероника приуныла. Если вначале ей казалось, что как только они доберутся до лагеря и начнутся поиски, Виктор сразу же и найдется. Он живой. А раз так, то обязательно сам будет стремиться к тому, чтобы его обнаружили. Он ведь хочет вернуться к родным, к сыну...
    Она могла бы помочь всем этим людям, которые искали Воронцова, но ей вежливо улыбались и не брали с собой ни в одну из групп. Обыскивали местность по плану, в определённой последовательности квадрат за квадратом. Но всё без видимого результата. Люди уходили, возвращались, держали связь... но никто из них не давал никаких гарантий...
    Вероника хотела идти вместе с Алексеем, он пошел с последней группой спасателей, но её попросили дождаться вестей. Она осталась в лагере и, чтобы хоть как-то себя занять - решила спуститься к реке. В лагере они пообедали, посуда была одноразовой, чтобы не тратить время на её мытье - собрали в мусорный мешок, вместе с остатками еды и выбросили в мусоросборник, остались только чашки после чая. Их она и хотела перемыть, а для этого нужно было раздобыть где-то воду. Бутилированную жаль было использовать, она могла пригодиться для питья, и Ника решила набрать в реке.
    Грозно дул ветер, но было совсем не холодно. Он прогонял взлохмаченные облака. Вероника прищурилась и откинула распушившиеся волосы назад, собирая их в хвост на затылке. Потом она взяла пустую бутылку из-под воды и направилась в сторону реки. Она виднелась сквозь ветви разросшихся вдоль берега кустарников.
    - Вероника, куда это вы? - догнал её голос Головина.
    - К реке, за водой, - показала она ему пустую бутылку.
    Мужчина окинул её взглядом, будто решая стоит ли отпускать девушку одну или выделить кого-то в охрану. Но рядом был только радист, который настороженно что-то ловил в радиоволнах, а сам Головин переговаривался с кем-то из своих людей по рации, на что снова и отвлекся, кивнув девушке. 
    - Будьте осторожны. Держите вот, - он передал ей ещё один аппарат и настроил его на нужную волну, - Умеете пользоваться?
    - Да, - ответила Ника.
    - Хорошо, если что - зовите, - напомнил он о себе и вновь вернулся к карте, разложенной на столе под тентом, тем самым позволяя Веронике завершить начатое.
  Она не торопясь пробралась по едва различимой тропинке между кустами и очутилась на довольно крутом берегу. Чтобы спуститься вниз необходимо было обойти валун и цепляясь за поросль на склоне, каким-то образом оказаться у воды. Протоптанного пути не имелось и Ника решила рискнуть. Она старалась ставить ноги так, чтобы они не съезжали по траве или по скользкому камню и так - шаг за шагом преодолела расстояние до воды. Опустившись на корточки, Ника умылась и собралась уже опустить бутылку в воду, как натолкнулась взглядом на кустарник, торчащий из воды. Ветви его были сломаны, словно кто-то опирался и под тяжестью веса они надломились. Девушка присмотрелась внимательнее и пошла по берегу, скользя взглядом вдоль возможного чьего-то пути. Прошлой ночью шел дождь, поэтому следы на песке обнаружить не удалось бы при всем желании. Но вот возле самой воды, там где был ил, вперемешку с песком и землёй, там действительно можно бы что-то и найти. Она присела у самой воды, там имелся размытый след-углубление. Зверь здесь был или человек - сложно понять. Нужен чей-то более зоркий глаз, Вероника понимала это, как и то, что возможно они все ошибаются и Виктора ищут совсем не там, где следовало бы. Она ухватилась рукой за висящие у воды ветки ивы, чтобы подняться, так как стала соскальзывать в воду, ил тянул её за собой и увидела на листьях бурые пятна. Возможно, это кровь? Ника присмотрелась и нашла лоскуток от одежды - серый клочок довольно дорогой по виду ткани, на котором так же имелись бурые засохшие пятна. Это точно - не кетчуп. Девушка запаниковала, стала оглядываться по сторонам. Кто-то здесь был прошлой ночью, может быть, Виктор? Или кто-то другой? Нужно было позвать на помощь, да только ветер сейчас дул в противоположную сторону от лагеря и не докричаться. Она вспомнила про рацию и про бутылку, которая так и осталась у того места, где она спустилась. Вероника пошла назад, она посчитала, что будет глупо выглядеть, если станет кричать. Ведь ничего опасного рядом с ней нет, а рассказать о своей находке она может и в лагере, когда вернется. Набрав воды, Ника вымыла перепачканные илом руки и отряхивая их увидела, что в реке что-то блестит на солнце. Конечно, кто не хочет найти сокровище? Девушку привлекло странное сияние под водой, и она вновь опустилась на колени, сняла ветровку и засучила рукава джемпера, чтобы не замочить. Затем засунула руки в холодную воду почти по подмышки, стала шарить по дну, пока не нашла искомое. Блестящим предметом оказалась зажигалка. Вероника повертела её в руках рассматривая со всех сторон. Обычный металлический корпус, но с гравировкой в самом низу. Две переплетенные между собой буквы 'В'. Она видела уже её однажды... в поезде... в руках Виктора.
  
  
  Глава 18 
    
    Вероника спрятала свою находку в задний карман брюк. Конечно, она сразу поняла кому принадлежит зажигалка. Первым порывом было желание поскорее свою находку показать в лагере, да только кому? Алексей мог бы опознать вещи брата, но он-то как раз отсутствовал, а Головин - поверит ли ей? Нужно было дождаться спасателей, может быть, они принесут с собой хорошие новости, а если нет, то она покажет им найденные вещи и тогда... есть собаки, они могут взять след и найти пропавших людей. С Виктором летел ещё один человек, молодой журналист, работает в местной газете, его тоже пока не нашли.
    'Зажигалка-то именная. Стало быть, она не просто так здесь оказалась. Виктор, верно, выронил её, когда был здесь. Возможно, она случайно выпала из его рук или же, наоборот...' - раздумывая так, девушка набирала в реке воду, то и дело отгоняя от себя назойливых мух. Первый раз она опрокинула бутылку с водой, поэтому пришлось набирать заново.
    - Не советую купаться, нынче лето холодное, простудитесь, - раздался чей-то насмешливый, но довольно мелодичный голос.
    Вероника вздрогнула от неожиданности и, чуть было не выронила бутылку из рук. Наученная собственным опытом, она туго завернула крышку, и лишь затем обернулась, чтобы посмотреть на визитера за своей спиной. 
    Прищурившись на солнце, возле валуна, где Ника спустилась к реке, стояла светловолосая девушка, в камуфляже. Одной рукой она придерживала поводок, а другой ласково трепала немецкую овчарку. Пес послушно сидел у ног своей хозяйки. Вероника вспомнила эту девушку-кинолога. Та уходила утром с первой группой. Имя у нее ещё необычное - Ульяна.
    - Я и не собиралась купаться, - ответила ей, показывая заполненную доверху бутылку, - Вот, воду набирала.
    - Ясно, - кивнула Ульяна, - А вот мой Беркут хотел бы искупаться. Ему - жарко, по лесу набегался, теперь в воду хочет. Вы не возражаете?
    - Нет, - пожала плечами Ника, опуская рукава джемпера на место.
    Получив её одобрение, кинолог спустила пса с поводка, и тот не раздумывая помчался к реке. Вероника едва успела увернуться от него и отскочила подальше, чтобы не оказаться обрызганной с ног до головы.
    Ульяна засмеялась, но не громко, а как-то сдержанно. И тоже спустилась к воде, ополоснула руки, лицо и посмотрела на Веронику с видимым неодобрением.
  Взгляд кинолога не смутил её, наоборот, Нике захотелось узнать, как проходят поиски.
    - Вы с новостями? Нашли что-нибудь?
    - Нет, - качнула Ульяна головой, потом хмуро добавила, - Зря вы тут одна ходите. Здесь лес, зверья полно.
    - У меня с собой рация есть,- Ника подняла ветровку и достала прибор, показала его кинологу.
    - Вас, кажется, Вероникой зовут? - уточнила Ульяна, вытирая руки о свои штаны, а лицо просто подставила солнцу. Видимо, она так же утром, как и Ника не вполне запомнила имена всех представленных ей людей и решила познакомиться заново, - Я Ульяна, для своих можно короче, - Лея или Яна и давай на 'ты'. Не люблю все эти выканья.
    - Давай. Меня тоже можно короче - Ника, - представилась в свою очередь Снегирева и пожала протянутую ей влажную ладонь.
    - Так вот, Ника, никакая рация тебе не поможет, если наткнёшься на зверя лесного. Можно только напором взять верх над ним и всё. Или ты, или тебя, - расписывала ей перспективы кинолог, щурясь на солнце и краем глаза поглядывая на Бергута, тот беззаботно прыгал по воде, - Жить хочешь - долго и счастливо? Значит, носи с собой оружие - нож там или пистолет, можно ружьё. А так - ты труп. Слопают и косточек не оставят.
    - Кто? Волки?
    - Нет. Волков тут, к счастью, давно не видели. В вот рыси, росомахи и медведи - эти, вполне себе, водятся.
    - Но ведь лето. Еды у них должно быть сейчас много. Зачем же на людей нападать? - удивилась Вероника, а сердце при этом неприятно заныло, вновь напоминая о недавних находках.
    - Ника, ну ты и наивная! - хмыкнула Ульяна, - Вроде ты большая девочка, должна бы знать. Зверь в лесу - хозяин. Живет он здесь и у каждого тут своя территория. Метки расставлены. Человек в тайге - чужак. Так что... сама посуди, ты в своей квартире чужака потерпишь? Нет. Вот так-то.
    - Но медведи же людей не едят... они же ягоды, грибы едят, рыбу ещё...
    - Ага. И человека, если под лапы попадется... - грустно закончила за неё Ульяна, потом подозвала к себе собаку, нацепила поводок, - Идем в лагерь. Там должны уже и остальные группы подтянуться. Вечереет... темно уже по лесу ходить, опасно, даже с собаками.
    - Яна, а как ты думаешь... Виктор он сможет... его не съедят.
    - Не должны. Я его не первый год знаю, судьба нас периодически сталкивает лбами, как-нибудь потом расскажу или он сам расскажет. Он у тебя мужик крепкий. Продержится, - Ульяна приобняла Веронику за плечи и нахмурилась, - Только я никак не пойму, почему собаки не могут взять след...
    - Может быть, потому что его не там надо искать? - робко спросила Вероника. Помнила ещё с каким недоумением на неё смотрел Головин и остальные, когда она рассматривая карту, утром попробовала выдвинуть свою версию - где по её мнению следовало бы искать пропавших людей. Ведь вертолёт упал в противоположной стороне от того места, куда будто бы наугад ткнула Вероника.
  Её не стали слушать утром, но сейчас, имея некоторые доказательства в виде потерянных Виктором вещей, быть может у неё получится переубедить мужчин. Ульяна не присутствовала при этом разговоре, она на тот момент ушла с первой группой спасателей
  
   - Ты что-то знаешь? - кинолог развернула Нику к себе лицом и встряхнула за плечи, - Ну же, не молчи: что ты знаешь?
    - Ничего, - Вероника смутилась под пристальным взглядом девушки, - Я просто нашла вот это... я не уверена, что это его вещи, но вдруг все-таки...
    Она вытащила из кармана зажигалку и кусочек ткани, который обнаружила на берегу. Не нужно было объяснять о ком ведётся речь, девушки поняли друг друга с полуслова.
    - Где ты это взяла? - растерянно произнесла Ульяна. Она внимательно рассмотрела каждый предмет, ткань даже понюхала, - Покажи мне, где ты это нашла.
    - Здесь. Возле воды, - Вероника неуверенно показала на реку, - а тряпка висела на сучке, там куст, идём, я покажу.
    - Беркут, рядом, - скомандовала Ульяна, и они все вместе направились к кустарнику. Пес вначале повел их за собой, но ушли они не далеко, след оказался ложным.
    Осмотрев ещё раз место, Ульяна сокрушенно покачала головой:
    - Всё бесполезно. Много времени прошло и дождь размыл все следы. - Она устало опустилась на песок, - Беркут не сможет пойти по следу. Здесь явно что-то произошло. Если здесь был наш общий друг, то ему не повезло... будем надеяться, что он ещё жив.
    - Почему не повезло?
    - Ты видишь, тут кровь. Он, наверное, ранен, а ещё тут следы зверя, могу ошибаться, но думаю, что тут была рысь. - Ульяна глубоко вздохнула. Вероника видела, что этот разговор дается ей тяжело. Возможно, Виктор был для неё не просто знакомым. Девушка вдруг резко подскочила на ноги, - Идем, Ника, в лагерь и поживее, надо обо всем рассказать Головину, да и всем остальным. Мы, и правда, не там ищем...
    - Ян, но как он смог здесь очутиться? - спросила Вероника, поправляя растрепавшиеся на ветру волосы, - Ведь вертолёт упал далеко... в лесу, оттуда идти долго. Виктор мог догадаться, что его будут искать и безопаснее всего было бы остаться возле вертолёта, а не идти одному неизвестно куда. Я ничего не понимаю...
    - Я тоже ничего не понимаю. Это только в кино каскадеры прыгают из вертолета, чтобы спастись, на самом деле так рисковать - себе дороже. Если ноги не переломаешь, так под винт попасть проще простого, изрежет в капусту и вспоминай потом как звали...м-да, - Ульяна помогла Веронике забраться на склон, они взяли с собой бутылку и рацию, Беркут нетерпеливо повизгивал, дергая за собой поводок. Он будто бы чувствовал вину за то, что не смог взять след. Вначале он долго принюхивался и даже побежал вперед по берегу, увлекая за собой хозяйку и её подругу, а потом вдруг резко остановился, завертелся волчком и отчаянно залаял, давая знать, что дальше нет никаких признаков нужного ему запаха.
    Немного отдышавшись, и успокоив собаку, девушки пошли к лагерю.
    - А черный ящик вы тоже не нашли? Почему авария случилась можно узнать? - Вероника вновь решила задать мучающие её вопросы. Утром ей на них не ответили, но сейчас ситуация должна была хоть немного проясниться. Ульяна одна из первых оказалась задействована в поисковых работах, она могла рассказать то, что успела узнать.
    - Ты смеешься что ли? Какой черный ящик на этом старье? Там старый регистратор вроде стоит, может и можно его прочитать. Только нам-то сейчас какая от этого польза? Это тебе не киношный вариант, а наша российская реальность. Эту 'вертушку' давно списать надо было. Но куда там!, - она махнула рукой, - Новую технику покупать - дорого. Старая исправно вроде летает, еще с советских времен, КА-26, самая рабочая лошадка у нас. Ты видела на чем тут наше начальство ездит - на мерседесах? Нет? Вот то-то и оно. Может, двигатель у них отказал, а может и винты уже не справлялись... Сейчас главное людей найти, чтобы живы были, а с остальным пусть начальство разбирается... - она тяжело вздохнула и перевела взгляд на пса, потрепала его за уши, - Скажи, Ника, а ты правда его невеста?
  Вероника не знала, что ответить на такой вопрос и на некоторое время замешкалась, а когда открыла рот, чтобы объясниться, оказалось уже поздно, Ульяна сделала собственные выводы.
   - С ним, конечно, трудно бывает и сын у него растёт, но Витя хороший человек. Я тебе даже немного завидую. Он - надёжный. И ты - держись, - Ульяна слегка похлопала Веронику по плечу, - мы найдём его, обещаю. Ты только верь.
  - Я верю, - поспешила сказать Вероника, чтобы успокоить собеседницу. По всей видимости, для Ульяны этот разговор был весьма непрост. Заинтересованность девушки судьбой доктора Воронцова была искренней, казалось, она испытывает к нему чувства более сильные, чем просто 'дружеские'. Во всяком случае, Снегирева уловила во взгляде Ульяны неподдельную тревогу, а выводы напрашивались сами за себя. Где-то внутри Вероники поселилось неприятное чувство, очень похожее на ревность, вот только на него она пока не имела никаких прав. Виктор вряд ли когда-нибудь станет для неё ближе, чем просто знакомый. Она лишь исполняла сейчас перед ним свой долг. И просто обязана была помочь его разыскать.
  За разговором они вернулись в лагерь, где их ждали свежие новости. Нашли журналиста и уже переправили в местную поликлинику, он был в сознании и сказал, что Виктор был жив и даже почти не пострадал, так, несколько синяков и царапин, он оказал парню первую помощь - зафиксировал ногу, у того - растяжение, и пошел в деревню, за подмогой.
  Все это рассказали спасатели, вторая группа вернулась в лагерь и теперь делилась хорошими вестями. Девушки слушали их внимательно, Вероника старалась не выпустить из внимания ни одного слова. Собранная и сдержанная она стояла чуть позади остальных, не лезла в разговор, лишь прислушивалась к новой для себя информации. Точно бы присутствовала на педсовете, где из общего потока слов надо взять только то, что касается лично тебя.
  - Но почему же он до сих пор не появился в деревне? Почему не вернулся? - никто не мог ответить на вопросы Ульяны, которые она успела озвучить раньше, чем Вероника. Девушка взволнованно смотрела на Головина и на спасателей. - Когда он ушёл?
  - Ночью, почти сразу, как только Леонову ногу забинтовал, так и пошел звать людей, - ответил один из парней.
   - А почему они далеко от вертолета оказались? - снова спросила Ульяна.
  - Потому что, когда вертолет стал падать, он накренился резко вправо и Виктор едва успел зацепиться за открытую дверь, чтобы не вывалиться, а потом они вместе с Леоновым прыгнули в реку, спасаясь от одного из винтов, тот оторвало от машины... вертолет с пилотом завернуло в лес, дальше, а там уже сосны смягчили удар... мужики выплыли на другой берег реки... ну, а дальше они укрылись от дождя под елью, переждали непогоду и Виктор ушёл... будем надеяться, что скоро и его найдём...
  - Во всяком случае, нужно теперь искать возле посёлка, не мог он совсем уж в другую сторону уйти, - подал голос Головин и как-то странно посмотрел на притихшую и задумчивую Снегиреву, - Вы утром хотели нам что-то сказать, покажите ещё раз, Вероника, где вы думаете нам надо искать Виктора Ивановича?
  - Я не знаю, - пожала она плечами и подняла растерянный взгляд на мужчину, - я думала, что знаю... а теперь...
  - Ника, покажи им, что ты нашла на берегу, - подскочила к ней Ульяна, - Ну же, давай!
  Ника вынула из карманов найденные вещи. Головин, Яна и все остальные по очереди передавали предметы друг другу, разглядывая их.
  - Сомнений нет, зажигалка точно - Виктора Ивановича, - Головин нахмурился, - Думаю, нам надо расширить круг поиска, и пройти ещё вдоль берега по обе стороны реки. Вернулась ещё одна группа. Та, с которой уходил Алексей. Пришли уставшие, грязные, голодные и с тяжелым настроением.
  Хорошие новости приободрили всех, поужинав и обсудив все детали, решили утром искать в трёх направлениях. Вдоль реки по и против течения, и во всех направлениях возле поселка, решили подключить к поиску и местных ребят из милиции, да и просто желающих помочь.
  
   Веронику разместили в одной палатке с Алексеем, по родственному. Они ведь представились членами одной семьи. Ей не спалось, да и ему тоже. Мужчина хмурился и много курил. За ужином они не перемолвились и парой фраз, было не до личных разговоров. И только сейчас, оставшись практически наедине, если не считать Ульяну( девушка попросилась в палатку к ним, потому что её напарница уехала ночевать к родственникам в посёлок, а незамужняя девушка спать в палатке с чужими мужиками не собиралась), Вероника подошла к Воронцову и присела рядом с ним. Он оглянулся на неё, но ничего не сказал, продолжал курить, думая о чём-то о своём. Ульяна покормила Беркута и теперь они обнявшись, согревали друг друга в палатке, спустя некоторое время послышалось спокойное ровное дыхание. Ульяна уснула.
  Вечер наступил здесь стремительно быстро, в девять часов потемнело небо, солнце скрылось, сразу стало неуютно и довольно прохладно. Для июля не очень-то теплая погода. В лагере горели два прожектора, пока ужинали, а сейчас их погасили, экономили электричество. Луна освещала верхушки сосен, летали ночные насекомые и самые надоедливые из них - комары, Вероника едва успевала от них отмахиваться. Она поежилась и в очередной раз хлопнула себя по щеке, убивая кровососа. Алексей затушил сигарету и шумно втянул в себя воздух.
   - О чём ты думаешь?
  - Понятное дело о чём и о ком... Боюсь, что брат потратил слишком много сил, когда спасал того парня, журналиста. Ладно, не грузись. Может, я так слишком паникую. Нормально все будет. Прохладно, - сказал тихо, - иди спать, Ника.
  - Я не хочу, - ответила она, - на сердце как-то неспокойно, совсем.
  - У меня тоже, - он вновь глубоко вздохнул, - я нашим звонил, домой... они тоже тревожатся, да... твой телефон нашелся.
  - Хорошая новость. Мне бы родным позвонить, родители, наверное, с ума сходят и Наташа...
  - Позвонили твоим уже, не волнуйся. Аня сказала, что и родителям сообщили и жениху, погостишь мол ещё, а на следующей неделе приедешь. И Наташу твою успокоили, завтра тебе телефон свой оставлю, сама позвонишь ей ещё раз.
  - Алексей, а где телефон был, может и паспорт там же?
   - Не думаю. Телефон твой Павлушка взял поиграть, думал, что это пульт или что-то наподобие. Он у тебя кнопочный, старенький, парень и не понял что это. Мы телефон твой все вместе искали и он нам помогал. Не знали, что не современный...
  - Да, я удивительно старомодна, - Ника улыбнулась впервые за этот день, вспоминая подругу Ирину и её ворчание по этому поводу, - У меня даже телевизора дома нет...
  Мужчина удивленно присвистнул:
  - И как же ты так живешь?
  - Нормально живу... - вздохнула Вероника и вдруг доверительно попросила, - Алёша, давай спустимся к реке, неспокойно мне, словно кто-то зовёт меня...
  - Ника, не надо. Давай дождёмся утра. Головин сказал тут опасно ночью, зверей в лесу много.... - попытался урезонить её Воронцов.
  - В том-то и дело, что много. А если утром будет поздно? Ты же себя никогда не простишь, и я не прощу. Идем, пожалуйста...
  И он сдался. Взял с собой нож и пистолет с сигнальной шашкой, да поспешил вслед за чуть ли не бегущей впереди него Вероникой.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"