- Виват, Катерина! - и снова все вздрогнули... И снова эхо разнесло дальше по коридору переврав - "виноват, королева..."
И как ему, эху, это удавалось, неведомо...
Хозяин фразы немного задержался на пороге. То ли с удовлетворением прислушивался к раскатам своего голоса, то ли примеривался к узкому для своих габаритов проему двери.
И все таки вошел. Снова и как всегда - стремительно и уверенно.
- Здравствуйте, граф, - входя в образ, улыбаюсь ему Джокондой.
- Как всегда, - он, конечно, старается говорить потише, но разве у него получится?
- Значит, как всегда... - выписываю я ему накладную на знакомую сумму.
Вот так, не успев как следует разместиться на стуле, он встает. Снова чуть задерживается. Едва различимый поклон...
Или мне это только кажется?
- Прощайте, Катерина, - ни один мускул на его лице не дрогнул, улыбка только в голосе. - До встречи.
- Удачи вам, граф, - киваю в ответ.
Гулкое эхо его шагов отражается от всех предметов в этом кабинете.
- Прощайте, - на выходе окидывает взглядом весь кабинет и закрывает дверь с той стороны.
Ушел. Так же стремительно, как и появился.
- О мамма миа! - всхливывает самая старая из всех, находящихся в этом кабинете, и самая коренная из всех, итальянка Эмилия-Мария (или мама Эмма, как мы зовем её за глаза), - Маша...
Она очень смешно произносит моё имя... С римским акцентом оно более звучит, как "Маха"...
Но... смеяться не придеться, потому что мама Эмма редко начинает разговор с имени... И... Лишь бы она не волновалась... Итальянцы - народ горячий, говорят очень быстро... Волнуясь - еще быстрее, а я не очень хорошо знаю язык.
- Маша, либо ты нас обманула, либо у твоего мужчины плохо с памятью...
- Он - не мой мужчина. Он просто шутит так, синьора Эмилия, - пытаюсь спастись я. Объясняться не хочется и не можется, хотя бы потому что я не знаю большей половины слов, которые надо будет произносить...
- У него лицо уголовника. Или полицейского. Что ни говори - он как-то связан с уголовным миром... - не унимается мама Эмма.
- Кто поймет этих русских? - на чистейшем итальянском подает голос Оля-украинка.
....
- Кто поймет этих русских? - думаю я, сидя в маленьком кафе на Пьяцца Дель Пополло.
"Закат закончил теплый летний вечер..." Тьфу-ты... И чего это я некстати Юру Шатунову вспомнила... Ностальжи? У меня - лучезарной, успешной, состоявшейся - ностальгия? Или это сын заскучал? Где вот он сейчас? Моё желание изменить что-то (вплоть до страны) в своей жизни после развода с его отцом, повлияло и на пацана... Теперь вот носится по свету, что ищет? А я...
Я... Стоп... Я опять думаю по-русски... Надо на итальянском, иначе так и не смогу адаптироваться к стране. Мммм.. как там... А вот польский я даже и не пыталась выучить... Странно... Муж - поляк... а я для него так ничего... Бывший муж, Маша... Бывший...
Зачем я купила сигареты? Двадцать лет стажа некурильщика... И вот... Сижу, кручу в руках распечатанную пачку, раздумывая - Достать или нет?
Достаю. Закуриваю. Делаю пару затяжек. С непривычки закашливаюсь, пряча лицо в рукав...
- Не умеешь, не берись... - ооо, этот голос невзможно не узнать... Недокуренная сигарета вытягивается из моей руки чьими-то наглыми пальцами. И я догадываюсь чьими... - Садись, садись... Не стесняйся!.. - тот же голос, но это по-видимому уже не мне.
Я сегодня очень хорошо выгляжу. Пальчики наманикюрены только вчера. Макияж пять минут назад подправлен. В ушах серьги с обалденными камнями. Одета подстать.
Спокойно.
Ну, вот и славно.
Два человека, один из которых - граф, - бесцеремонно присаживаются ко мне за столик.
- Знакомься, это Катерина, мой рекламный агент, - граф делает пару затяжек моей сигаретой и, кривясь, давит ее в костяной пепельнице.
Еле заметно поворачиваю голову к тому, кому это было сказано. Надобытькоролевой. СТОП! СТОП! Дыши ровно... На-до быть ко-ро-ле-вой!
- Угу, - слышу я с той стороны.
- Не бойся её, она хорошая, - граф откидывается на спинку стула, отчего тот жалобно скрипит. - Гярсон! - похоже эхо ходит вместе с этим человеком, потому что "как сон" - отразилось от всех окон, зонтиков и даже всех голубей на площади.
- Хорошая, когда спит, - шипит графьев спутник.
- Не спал с ней, не знаю... - и это правда.
- И зовут ее не Катерина...
- А Маша... - вновь перебивает граф... - Вообще-то это давняя история... Мы еще в техникуме учились...
- Вы учились в техникуме? - язвит собеседник...
Сижу тихо... Стараясь изо всех сил... Вот интересно... Я - не скандальна. Не сварлива. И вообще-то культурна... Но почему-то этот человек раздражает...
- Ну... Не всё же время я сидел...
- Где сидели, граф? - вмешиваюсь я. Ответа мне не дождаться, потому как собеседник уже давно не здесь... Он в том времени, который зовется юность, в том техникуме... и я даже знаю в каком именно дне...
- Мы с Катериной... То бишь с Марией в одной группе учились... Ее парта - аккурат впереди моей... Девочка еще та была... Вся из себя такая... Комсорг... А я прикалываться любил... Как только она вставала отвечать, толкал ее стул, тот ударял ей по ногам, и она плюхалась на него со смешным звуком... Юбочку носила коротенькую-коротенькую... И ее попка так смешно стукалась об стул...
Я... рак... я - алый стяг... А впрочем... Надо иметь достоинство принять и эти откровения. И потому я - молодец, и мило-нежно улыбаюсь в ответ.
- Она носила юбки? Да еще короткие? - все так же язвит тот, что справа...
- Да, дай дорассказать! - граф вошел в раж... - И вот ее вызывают. Она встает и начинает монолог Катерины из "Грозы"... Ее слова... "Почему люди не летают как птицы!..." Я толкаю стул. Она шлепается на него полуголой попкой. Класс ржет. Она невозмутимо встает. И продолжая монолог словами: "Я спрашиваю - Почему люди не летают как птицы?!", сгребает двумя руками со стола учебник и шарахает им мне по голове... Я только и успел вскрикнуть: "Катерина!", а в ответ: "Получите, Орёл!"... и вырубился...
Граф засмеялся, но не услышав ответной реакции, только и сказал:
- М-дя... - и дабы избежать неловкости снова рявкнул: - Гярсон!
- М-дя... - вздыхает тот, что справа. - Однако, горяча...
Нас всех спасает официант... Приняв заказ на пару чашек кофе и два пива, уносит с собой неловкость графа.
- Забавно, граф, - я подаю голос... Ах, как все-таки меняет меня этот человек... бархатные нотки... кошачья грация даже в словах... - Старая Эмма предположила сегодня, что у вас явно уголовное прошлое...
- Старые люди проницательны, мадам, - тот, что справа нарывается... Но... Пощажу. Пощажу... Пощажу же!..
- Некоторых это не коснулось, - не пощадила.
- Ну, вот... ну, вот... Такая же! А-то сидит корчит из себя... А ты все такая же - можно вытащить девушку из деревни, но нельзя вытравить деревню из девушки...
- Это ты все такой же... Говоришь заезженными штампами и... даже забавно... но только ты... Только ты! Вызываешь у меня желание говорить с тобой исключительно матом! - грубо, ах как грубо режу... и уже жаль, что не пощадила.
Хлоп!
Ладонь графа падает на стол.
На нас оборачиваются люди...
- Брэк, ребята. Ну, ладно. Мы с тобой, - он машет головой в мою сторону, - знакомы с тех времен, когда я был еще Гришкой Пичугиным. А с тобой... - поворот головы направо, - когда вместе в ментовке работали...
- А с ней мы знакомы, потому что она - моя бывшая жена... - сумрачно отвечает Кароль.
Я жму плечами. Киваю в ответ на недоуменный взгляд своего рекламодателя.
- Да, Григорий, - говорю устало, и опускаю взгляд на свою чашку кофе. - Кароль и есть тот самый мой бывший муж, который взялся за гуж, да не вытянул...
Справа движение. Желание пригнуться и ответно - боксерским ударом. Потому что движение, стремительное, как удар:
- Прости, Гриш, потом поговорим, я позвоню, - Кароль чуть ли невыпрыгивает из-за стола. - Мои извинения, мадам! - это уже мне, но небрежно, уже уходя...
- Не знал... - глядя мне в глаза, едва слышно произносит граф.
Боже мой, ну какой же он граф?! Сильно постаревший Гришка Пичугин... Ну вот только выше ростом и толще в талии. Глаза, как буравчики, нос, мощный, клювом. Черты лица стали еще острее - никакая улыбка не разгладит...
- Король Кароль... - говорю я вслух, не оборачиваясь вслед ушедшему. - Сделал меня королевой и не выдержал... Сделал королевой, а требовал рабского подчинения... И почему я его до сих пор люблю?
Глаза напротив щурятся до щелочек:
- Два творческих человека друг с другом никогда не уживутся. В конце концов все равно один начнет ревновать к успехам другого... Он вытащил тебя из России, а ты взяла и переросла его уровень. Неет, моя дорогая... - Гриша снова вытянул сигарету из моих рук, которую я потихоньку попыталась закурить. Вытянул и сразу же скомкал в пепельнице. - Тебе нужна грубая физическая сила. Любому творчеству нужна физическая сила, чтобы это творчество чувствовало себя защищенным. А Кароль... Хоть и король... Он просто всегда помнил, что это он сделал тебя королевой... Хотя помнить об этом можно по разному... Я вот тоже сделал тебя королевой...
Он не отводит взгляд... А я... Ну, что я... Я уже достаточно долго одна, чтобы не понять его. И совсем одна, чтобы не попробовать ответить взаимностью.
Смотрю в эти глаза... И... Думаю... Сколько ж мне надо выпить, чтобы суметь согласиться с этими ручищами, с этими жесткими глазами, с этим орлиным носом... С этой бесцеремонностью...
- А знаешь... - граф наконец-то отворачивается, - я ведь и правда, сидел... Сначала работал в ментовке, потом операция "чистые руки", заплатил бооольшие деньги, чтобы не посадили, однако срок все-таки дали, условный, но дали. Нашел судью и отметелил. Тогда дали уже не условный...
- Гриш... - теперь я уже ищу его взгляд. Нет, мне не жаль его. Мне просто не хочется лезть в его прошлое... У нас у каждого скелеты в шкафу... Он поворачивает лицо. Такое же каменное, с резкими морщинами... Но глаза... Глаза!..
- Катерина!.. Не тули на меня корону... Ну, какой из меня король. Кароль - король... У него в роду на самом деле кто-то в королях был или типа того... А я... Я... Я могу быть только твоим фаворитом...
Он засмеялся...
- В конце концов у фаворитов есть плюс. Король всегда найдет фаворитку на смену королеве. А у фаворита есть только королева... Как и королевы... Королеву ведь делает не король... А...
- Граф... - улыбаюсь ему, как только я умею.
- Граф Григорий Орлов к вашим услугам, Катерина, - и потянулся к нетронутой кружке пива оставленной Каролем.
- Это моя вообще-то!..- раздалось из-за столиков... Кароль, взъерошенно-взлохмаченный, расхристанный, сказала бы я по-русски, не шёл, а почти бежал к нам.
- Кароль возвращается... - выдохнулось мне...
Он подошел. Не сел. А встал, упершись кулаками в стол. Навис надо мной... Зашептал... Заговорил тихо... Умоляя, спрашивая, приказывая...
- Не забуду. Не могу забыть. Люблю тебя. Прощаю тебе все. Возвращайся. Прошу тебя. Ты - моя королева. И только ты - моя королева.
Вот так... Кто поймет этих русских... и нерусских тоже...
"Закат закончил теплый летний вечер..." Я тянусь к пачке за сигаретой...
- Катерина!.. - окликают меня два голоса.
Катерина... почти как Анжелика...
Катерина и король? Катерина и Орлов? Катерина и...