Это уже потом он случайно узнал, что этот обряд существует очень давно. Четыре свечи в форме неправильного ромба, зажженные крест-накрест от "живого" огня. Индейцы какого-то племени с длинным названием еще до Колумба лечили так своих больных. Жители центральнокитайских провинций в период, предшествовавший восстанию Красных Повязок, разговаривали так со своими предками. Пьяные ирландские моряки в прокуренных кабаках использовали его, чтобы подсматривать за брачными обрядами свирепых богов Западных Морей.
Тогда они не знали, что делают. Ему было только тринадцать, а она была уже совершеннолетней. Они оба знали этот домик на берегу, не очень далеко от их маленького рыбацкого поселка - бегом можно за полчаса...
В трубе свистел ветер. Горели кем-то заготовленные дрова в очаге.
Сама не зная, что делает, она взяла из деревянного ящика стола четыре толстых свечи - зачерпнула их двумя руками - и вонзила в очаг. Когда она вынула их, они горели странно, неестественно ровным, белым пламенем, которое отражалось в ее черных глазах.
Он взял из ее рук одну из свечей и поставил ее на грубый деревянный стол. При этом он глядел только ей в глаза. Свеча пристала, как будто приросла к столу, как и три другие, образовав ромб с немного смещенной вправо вершиной.
Они догадались, что нужно сесть рядом и смотреть туда, в направлении, указанном огнем.
Стена домика и окно с огромной луной в нем вдруг поплыли... Лунное пламя растеклось... и потом кристаллизировалось в миллион очень маленьких огней где-то далеко внизу. Они были на крыше большого дома, а внизу было еще много крыш, под которыми жило много людей. И эти люди не знают и никогда не узнают, что происходит здесь, наверху...
Когда они проснулись, был уже полдень. Они оба были очень взрослыми, даже немного старыми людьми, которые все знают и все понимают. У них были очень серьезные глаза, когда они возвращались в свой поселок. Возвращались, только чтобы уйти из него, как только позволит случай.
Он потерял ее в конце весны, а нашел в начале лета. Пятнадцать лет спустя.
Он был среднепреуспевающим бизнесменом. Ему не было еще и тридцати, но он уже не боялся умереть, потому что не рассчитывал увидеть в жизни ничего нового.
Она была... Да, она была гораздо более преуспевающей, чем он, хотя никогда и нигде не работала ради денег. Она стояла у входа и встречала гостей очень престижной светской вечеринки. Слегка выходящая за рамки приличия смелость ее платья успешно извинялась его безусловной дороговизной.
Не говоря никому ни слова, не обращая внимания на окружающих и глядя только ему в глаза, она подошла к нему, взяла под руку, и они ушли. Правильнее сказать, они не ушли, а как-то незаметно для себя оказались далеко от почему-то не пытавшихся их остановить друзей и знакомых.
Все так же под руку они вошли в большую призрачно освещенную комнату, находящуюся в пентхаузе высокой дорогой гостиницы. Она подошла ближе к стеклянной стене и увидела миллион огней, мерцающих далеко внизу, и над ними огромную луну. А когда он подошел к ней, и она подняла взгляд, то глаза их встретились в полупрозрачном отражении огромного стекла. Откуда-то взявшиеся, в этом отражении мерцали четыре огонька догорающих свечей, а за ними стояли, обнявшись, двое детей с очень серьезными глазами. Эти двое только что познали жизнь, потому что они познали любовь.