Человеку свойственно мечтать, и беден душой тот, у кого затаенно, далеко от поверхности, не теплится заветная мечта. Она дает человеку сил в его стремлениях, в его начинаниях. И человек проходит свой путь к мечте, надеясь встретить ее в конце пути. Но, увы, далеко не каждый встречает на пути то, что хочет встретить. И путь этот очень часто бывает настолько непосильным, что приходится отказываться от мечты и топтаться на месте, издали наблюдая ее сияние в конце пути, а то и вовсе приходится катиться вниз, прочь от губительного света.
Чудесен и несравненно красив летний лиственный лес. В нем кипит жизнь. Солнце одаривает его мягким теплом, которое лес поглощает с не меньшим удовольствием, чем пьет воду из журчащих под его сенью ручьев и рек. И сам лес в свою очередь дает кров и пищу многих сотням, а то и тысячам существ, жизнь которых протекает для векового леса почти в одно мгновение. Но не все так хорошо и беззаботно в лесу, как может показаться на первый взгляд. Из законов природы выбиваются люди, которые все поворачивают себе на благо. И потому лес не привечает их у себя, предпочитая не играть с огнем.
Через лес пролегала древняя звериная тропа. Она была довольно заметной даже для несведущих в чтении следов людей. Довольно широкая, она имела множество ответвлений, которые не наметанный глаз мог легко перепутать с основным путем. Все это представляло собой большой, длинный и очень запутанный лабиринт, созданный лесом и его обитателями для защиты от людей. Много смельчаков потерялось на ней, в надежде пройти лесом, дабы сократить путь. И не одна рука уже поднималась прорубить широкий тракт сквозь могучую зеленую стену. Но неспроста лес этот звался Дремучим, так как всем, кто тревожил его спокойную вечность, приходилось очень несладко. А оставленные лесорубами раны со временем залечивались, и лес продолжал расширяться, расти и набираться мудрости, которую никогда не постигнуть ни одному смертному.
По звериной тропе неспешно шел мужчина, лет 30 отроду. Внешне он ничем особенным не выделялся. Просторная, удобная одежда и высокие сапоги делали его похожим на странника. Но отсутствие скарба заставляло усомниться в этом, ведь на день пути вокруг леса не было ни единого жилья. Охотничьих снастей при нем тоже не было, хотя тропу он держал хорошо. Его длинные темно-серые волосы слегка покачивались, то ли в такт его мерным шагам, то ли от легкого ветерка, шуршащего вокруг. А большие карие глаза смотрели куда-то мимо, с застывшим выражением не то задумчивости, не то глубокой боли. И вид этого человека не излучал здоровья.
Лес, как всегда настороженно, присматривался к мужчине. От людей можно ожидать чего угодно, и не стоит распахивать свои двери и раскрывать все тайны перед каждым пришедшим. Но что-то в этом человеке было такое, чего никогда еще лес не видывал, за всю свою вековечную историю.
А между тем, тропа вела все дальше и дальше. А лес все не реагировал, продолжая безмолвно наблюдать. Мужчина тоже не делал ничего, просто шел. Но соперничать с лесом в терпении бесполезно, а потому первым раскрылся человек.
- Я Тельвир, и пришел я с миром, - остановившись, сказал он, обращаясь и ко всему лесу сразу, и каждому дереву в отдельности. - Будь так добр, привечай гостя водицей прохладной, да плодами сочными. А я уж отплачу, чем смогу.
Путник замолчал, ожидая ответа. И долго пришлось бы ему так стоять, созерцая безмятежное спокойствие деревьев, если бы не догадался он пустить в ход тайное свое умение. Зазвучала вокруг Тельвира музыка. И музыке той позавидовали бы все менестрели, барды и прочие музыканты рода человеческого. Да что люди, сама природа не могла создавать столь красивую музыку. Было в ней и пение невиданных птиц, и журчание чистейших ручьев, и шелест густых крон могучих деревьев. Иное ухо могло услышать и шум океана, и голос грома. Каждый слышал в этой музыке то, что было ему по сердцу. Но мужчина оставался на месте, только закрыл глаза и делал легкие движения руками, как бы покачиваясь в такт музыке. А музыка плыла отовсюду, просто появляясь из воздуха.
Странным талантом владел Тельвир. Те, кому по нраву хорошая музыка, прозвали его Тельвир Певчий. И причиной такого прозвища был не только его талант. Находились, конечно, и такие люди, которые хотели использовать его себе на поживу, чем лишний раз доказывали, насколько человек может быть подлым и злым, когда речь идет о личной выгоде. Глухие к музыке люди пытались купить Тельвира. Но он ценил свободу, и создавал музыку там, где хотел, и тогда когда хотел. Но однажды Тельвир отказал знатному лорду, который хотел подивить всех прекрасной музыкой. И лорд заточил его у себя в темнице. Но в тот же вечер Тельвир просто ушел оттуда, когда охрана приносила ему еду.
Узнав о побеге, лорд выслал погоню, во главе которой сам и встал. Долго догонять не пришлось, так как Тельвир не торопился, а шел легким шагом прочь из города, и недалеко успел уйти. Догнав его, лорд учинил допрос, как ему удалось сбежать, так как от своей охраны он вразумительного ответа не добился. Тельвир в ответ только рассмеялся, а мгновением позже зазвучала прелестная мелодия, жалобная и в то же время вселяющая любовь и надежду даже в самое черствое сердце. И тогда даже лорд все понял. Дослушав мелодию и поблагодарив Тельвира, лорд и его люди отправились назад в город. Так, иногда то, за что тебя сначала казнят, впоследствии спасает тебе же жизнь.
А между тем, лес вслушивался в мелодию. И она все больше и больше завораживала даже его, без сомнения хорошего музыканта. Когда музыка стихла, и Тельвир открыл глаза, он услышал за спиной еле слышный шум ручья. Повернувшись, он обнаружил ответвление тропы, и он мог поклясться, что раньше его тут не было. Таков был ответ леса человеку.
- Спасибо тебе, вижу, ты оценил по достоинству мое умение, - учтиво сказал Певчий и, развернувшись, пошел на звук ручья. Глаза его немного повеселели. Но того счастья, которое ощущалось раньше при появлении благодарных слушателей, уже не было. Музыка не доставляла такого удовольствия, как когда-то.
Шум воды усиливался, и вскоре Тельвир вышел на небольшую полянку, окутанную тенями от нависавших над головой высоких деревьев. В небольшом ручье ярко искрились пробивающиеся к воде солнечные лучи. Их отблески играли яркими красками повсюду, и создавалось впечатление, что в воде плавают сотни, а может и тысячи светлячков.
Подойдя поближе к ручью, Певчий обнаружил несколько небольших кустов с красивыми плодами ярко-красного цвета. Тельвир никогда не был силен в знании растений и их плодов, поэтому он не знал, что это может быть. Но лес внушал спокойствие и доверие к себе, поэтому человек без раздумий удобно устроился возле ручья и стал поедать плоды.
Он не ел уже два дня. Учитывая то, что он никогда и не ел досыта, эти два дня были для него ужасной мукой. На равнинах, по которым Тельвир шел к лесу, обитали маленькие юркие зверьки. Никто не утруждал себя охотой на них, так как они слишком умны и быстры, да к тому же мяса в не так много. Но Певчий был сильно голоден, и выбора ему не оставалось, ведь кроме этих зверьков ничего съестного вокруг не было. Но, к сожалению, кроме ушибленной при падении груди, человек ничего не получил. Зверьки оказались для музыканта слишком тяжелой добычей.
Поэтому лесные плоды и вода из ручья казались ему сейчас самой лучшей пищей на всем белом свете. И пусть даже эти плоды ядовиты, оставаться голодным он уже не мог. Чувство меры еще не покинуло Тельвира, а потому он, наевшись, остановился и лег отдохнуть на мягком лесном покрове. Пение ручья и шелест листьев казались ему сейчас совершенной музыкой, под которую он стал засыпать. И приснилась ему его мать, которая пела ему колыбельную. В детстве он очень любил слушать ее поразительно мягкий, но в то же время сильный голос. Его звук мог легко поднять Тельвиру настроение, выручить его из тенет непонимания. Все было бы сейчас иначе, не погибни тогда мать в дальней поездке. Она бы стала слушать музыку Тельвира, и подпевать ему. И никогда бы его не осуждала, и уж тем более не использовала. Но она ушла, и больше некому спеть ему колыбельную, подбодрить и похвалить.
Когда Тельвир проснулся, вода все также искрилась, все также дуэтом пели ручей и листья. Но что-то было не так как раньше. Привстав на локтях, музыкант обнаружил, что на другой стороне ручья, немного позади, сидел старец в просторной зеленой одежде. Голову и лицо его покрывали густые волосы, когда-то бывшие черными, но теперь уже почти полностью седые. Зеленые же глаза его смотрели еще зорко, и совсем не выдавали его возраст.
- Наконец-то ты проснулся, - произнес старец и улыбнулся. Говорил он немного хрипловатым, но при этом довольно приятным басом. - Ты проспал целые сутки. Откуда путь держишь, что так сильно устал от дороги?
Тельвир был в замешательстве. "Неужели эти ягоды даром не прошли, раз уже старики мне мерещатся" - подумал он. Чтобы согнать морок, он умылся в холодном ручье. Но, обернувшись, он увидел старика на том же месте, и все с той же доброй понимающей улыбкой. "Видно все-таки он настоящий" - решил Певчий, подошел поближе к старцу и сел, облокотившись на могучие корни древнего дуба.
- Путь я держу с родных мест, - ответил Тельвир. - А ты кто будешь то, отец?
- Я то.., а я здешний лесничий. - сказал старец, а потом через секунду добавил, как бы в подтверждение своих слов, - Да, пожалуй так, лесничий я. А звать меня Тополем можешь.
- А как же, конечно хороший, Тельвир. Но и ты ведь отплатил мне сполна. Такой музыки я давно уж не слыхивал, а то и вовсе никогда не слышал. Как это ты научился такому ремеслу?
- Не учился я. Само появилось, - с грустью сказал Тельвир и понурил голову.
- Что же ты невесел то, раз одарили тебя так? Али беда какая с тобой приключилась? А может желаешь чего, да никак постичь не можешь? - озабоченно спрашивал Тополь.
- Не прост ты, дед. И имя мое знаешь, и говоришь за целый лес. А теперь еще и мысли мои угадываешь.
- Смышленый ты, малец. Действительно, не простой я дед. Я - это весь этот лес. А так мне сподручней с людьми добрыми разговаривать. Ты, я вижу, парень то неплохой, вот и решил я с тобой поговорить. Может, что присоветую, хотя я, лес, в ваших человеческих делах мало смыслю, а порой и вовсе не понимаю ничего.
Пока старец говорил, Тельвир сидел с открытым ртом, и только глазами хлопал от удивления.
- Вот так диво. Всякого ожидал от жизни своей. Но уж чтобы с лесом разговаривать пришлось - такого не предполагал даже, - понемногу приходил в себя Тельвир.
- Чудес в мире много, и твое ремесло - одно из них. Ты никогда не говорил с лесом, а я никогда не слыхал такой чудесной музыки. Так что можно считать, что сошлись мы не зря. И все-таки, что же гложет тебя? Вижу грустный ты, как будто беда какая случилась.
- Беда не случилась. Я сам себе беда, - сокрушенно начал Тельвир. - Есть у меня мечты, и я стремился к ним всем сердцем. Но сейчас я теряю уверенность, я начинаю разочаровываться в своей жизни. И не вижу больше выхода, так как мечты для меня недостижимы.
- Что же это за мечты такие, которых и достичь нельзя?
- Эх, Тополь, не надо бы мне свои мечты рассказывать, а то и так я от них далече, - сказал Тельвир и грустно вздохнул.
- Не бойся, парень. Расскажешь, так они дальше меня не пойдут, а я, глядишь, что присоветую. А не расскажешь, так шанс упустишь. Когда еще с лесом поговорить удастся?
- Тоже верно, дед. Ну что же, слушай тогда.
И начал Тельвир рассказывать о потаенных мечтах своих. А мечтал он о том, чтобы голос у него стал певучий, красивый, как у матушки был. Ведь с нынешним голосом и не споешь даже, засмеют. И готов Тельвир был бы даже свой талант продать за этот голос - настолько велико желание было, и настолько много проблем и несчастий принесло ему его умение. А второй его мечтой было найти себе красивую жену, чтобы слушала она его песни, и радовалась сама и радовала его и детишек. И жил бы тогда Певчий счастливо, и не мешал бы ему его талант.
Выслушал его Тополь и задумался. А пока думал, вспылил Певчий идеей:
- Разреши с тобой остаться, Тополь. Все буду делать, что захочешь. Устал я от жизни уже, не могу больше скитаться. Ни к чему мне такая жизнь больше. Хочу с тобой остаться, ибо не видать мне исполнения моих мечтаний как своих ушей. А у тебя в лесу тихо, спокойно. Буду тебе играть и радовать...
- Экий ты горячий, - перебил его старец. - Красиво ты говоришь, да глупо. Я бы и рал был бы слушать твою музыку. Да ведь пропадешь ты тут со скуки, и года не протянешь. Да и что же это за человек такой, который отворачивается от себя самого? - с укором произнес старец.
- Не знаю я тогда что делать мне. Пойду дальше скитаться по белу свету, раз и ты меня гонишь, - сказал Тельвир, поднялся и пошел прочь тем же путем, что и пришел.
Дед спокойно встал и направился за музыкантом.
- Постой, помогу я тебе, - крикнул дед в след Тельвиру.
Певчий остановился и стал ждать старца.
- Не в ту ты сторону пошел. Иди дальше, прямо. И выйдешь ты прямо к деревне. А там тебя и судьба твоя встретит, только ты не зевай! И смотри, ко мне не приходи больше, второго шанса я тебе давать не буду.
И указал дед на север, и раздвинулись деревья куполом. И пошел под ним Тельвир навстречу своей судьбе. Не знал он, что ждало его в конце пути, к чему приведет эта дорога, и приведет ли вообще. Поговаривали ведь, что лес этот вообще безграничен, и можно годами ходить по нему, так и не дойдя до края. Много дум посетило музыканта пока за это время. Иногда приходила мысль просто упасть под ближайшим деревом и уснуть навсегда. Но что-то останавливало. Иногда возникал страх, но и он куда-то уходил. Много эмоций прошло через Тельвира за это время, какому другому на всю жизнь хватит.
Но вот настал конец дороге, забрезжил яркий свет на краю леса. И вышел Певчий из лесу с полной уверенностью в том, что теперь все будет хорошо. Увидев вдалеке деревню, он незамедлительно туда и отправился.
День клонился к вечеру, когда Тельвир добрался до деревни. Деревня была довольно большой, и нового человека никто и не заметил. Первым делом, Певчий пошел искать таверну. Там он мог поесть, а если посчастливиться, то и найти работу.
Таверна нашлась довольно быстро. К вечеру в нее стекалось много народу. Зайдя внутрь, музыкант осмотрелся. Убранство было довольно приятным, все было чисто прибрано и аккуратно расставлено по своим местам. "Хороший хозяин у этого места" - подумал он и пошел заказывать себе поесть.
Закончив трапезу, он собирался уже уходить, но тут вдруг на пустующем доселе помосте появился человек, который объявил, что сейчас выйдет петь чудесная девушка, обладательница великолепного голоса, да и к тому же хозяйка сего заведения Любава. И Певчий решил задержаться чтобы послушать.
Через несколько минут на помост вышла красивая девушка, с длинными каштановыми волосами. Она не отличалась особой красотой, но была довольно симпатичной, как отметил себе Тельвир. Любава стала ждать музыкантов, но они все не появлялись. Вскоре к девушке подбежал паренек и что-то прошептал ей на ухо, после чего он опять исчез, так же быстро и неожиданно, как и появился. А девушка, явно немного расстроившись, вышла поближе к людям, и сообщила, что сегодня она будет петь одна, без музыкантов.
Ее голос многократным эхом прошел через уши Тельвира. Этот голос был просто божественен и неподражаем. Теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что он не зря остался. Певчий стал ждать начала песни, ждать с большим нетерпением, чем все остальные люди в этой таверне вместе взятые. И она запела. Эта песня была о любви, но любви необычной, а о любви ко всему: к природе, к живым существам, ко всему, что есть в этом бренном мире и даже за его пределами.
Тельвир слушал этот божественный голос и в какой-то момент он непроизвольно стал создавать музыку, подстраиваясь под песню. Никто не мог понять, откуда появилась столь красивая музыка, но эта дума отвлекла их лишь на мгновение, так как потом уже невозможно было оторваться от прослушивания столь прекрасного и безупречного дуэта. Одна лишь Любава, продолжая петь, сумела заприметить мужчину, который смотрел на нее и при этом совершал странные движения, как бы предопределяя такт музыки.
Закончив петь, Любава поблагодарила всех и удалилась с помоста. Музыка тоже стихла. И посетители таверны, находясь под впечатлением от услышанного, даже не стали разбираться, где же находился тот таинственный музыкант, составивший столь прекрасный дуэт с Любавой. Тельвир тоже сидел за столом и в задумчивости молчал. Он хотел сразу пойти к Любаве на сцену, но испугался, что она его отвергнет. Но сидеть, сложа руки, он тоже не мог. И теперь он раздумывал, какие слова лучше подобрать для знакомства. Но пока он раздумывал, Любава решила взять дело в свои руки и, переодевшись, вышла в залу и села за стол напротив Тельвира.
- Здравствуй, доблестный муж. Твоя ли музыка сейчас играла? - спросила она его, уже и так зная ответ на свой вопрос.
- Моя, - скромно ответил Тельвир.
- Как же звать тебя, музыкант? И как же ты играл, не имея под рукой никакого инструмента?
- Звать меня Тельвир. А музыку я могу создавать просто так, без всякого потребного инструмента.
- Согласишься ли ты тогда играть для меня всегда? - спросила Любава и взглянула с надеждой в глаза музыканта. И увидел он в этих глазах и тоску, и одиночество, и надежду, и любовь. И показалось ему, что видит он в них и что-то знакомое, знакомое с детства. И голос ее тоже не казался чужим.
Набравшись храбрости, Тельвир ответил так:
- Я согласен, но при одном условии: мы поженимся, и будем жить счастливо, и вместе переживать и горе и радость. Ты согласна?
- Согласна.
Человеку свойственно мечтать, и беден душой тот, у кого затаенно, далеко от поверхности, не теплится заветная мечта. И, несмотря на то, что мечты могут казаться несбыточными, не стоит бросать их и поворачиваться к ним спиной. Как бы не был тяжел путь к мечте, он стоит того чтобы пройти его и добраться до конца пути. И кто знает, может там, за далеким сиянием кроется нечто большее...