Отец привёз с охоты шкуру волка. Мать отнеслась к этому равнодушно, шестилетний Вовка испугался, а вот его старшему брату - пятнадцатилетнему Олегу - шкура понравилась. Густую шерсть убитого зверя было приятно трогать, она так и струилась под пальцами.
Отец хранил все свои охотничьи трофеи в подвале, там, где он оборудовал для себя небольшую мастерскую. Он это место любовно называл "своим углом", в то время как остальное пространство их дома было в большей степени подвластно матери. Сам же дом стоял на хуторе среди полей да лесов (Олегу нравилось именно так думать, хотя, объективно говоря - из окна дома в хорошую погоду можно было различить магистраль, по которой то и дело проносились машины, а ближайший город был всего в нескольких километрах).
Олег любил сидеть в мастерской у отца: помогать тому что-нибудь мастерить, или же просто рассматривать разные трофеи, которые его отец накопил за годы страстного увлечения охотой. Впрочем, сам Олег охоты не любил. Отец поначалу пару раз брал его с собой, но затем, увидев, что сын не стремиться пойти по его стопам, перестал это делать.
Для шкуры волка был выделено почётное место на стене - между широкими лосиными рогами и уже красовавшейся там шкурой кабана. Олег помог отцу повесить её, а заодно ещё раз подивился тому, как приятно было прикасаться к шкуре волка. Вполне возможно, что с этого момента она и завладела воображением Олега...
Не проходило дня, чтобы Олег не думал о шкуре. Он часто, порой - даже тайком, спускался в подвал, чтобы прикоснуться к волчьему меху, полюбоваться тому, как он переливается под неживым светом лампочки.
Шкура манила его.
Олегу стало сниться, что он волк. Он видел себя рыщущим по окрестностям, преследующим добычу. Ему было хорошо. Быть волком казалось намного лучше, чем человеком. Просыпаясь утром, Олег чувствовал разочарование.
Смотрясь в зеркало, Олег отмечал для себя, что в его глазах появилось что-то волчье, хотя, как выглядят глаза волка, он и сам не особо представлял. Тем не менее, младший брат стал бояться его, точно так же, как боялся шкуры волка. Впрочем, Олега это не особо расстроило.
По ночам ему продолжало сниться, что он волк, только сон становился всё беспокойнее. Однажды он проснулся среди ночи и понял, что что-то в мире изменилось, но спроси его что - Олег бы не смог ответить.
Он подошёл к окну и чуть отдёрнул штору. В окно заглянул краюшек полной луны. Мир за окном в её призрачном свете выглядел другим. Он словно бы звал и манил Олега, ждал его...
Олег тихо вышел из комнаты и на цыпочках спустился в подвал. Не зажигая свет, он вошёл в мастерскую отца. Здесь было не так темно, как можно было ожидать. Шкура испускала призрачное сияние, сродни тому, что дарила миру царствовавшая на небе полная луна.
Поддавшись минутному порыву, Олег сорвал со стены шкуру и завернулся в неё. Непонятная радость наполнила его сердце...
В какой-то момент Олегу показалось, что шкура стала тяжелее. Она словно навалилась на него. Он попытался скинуть шкуру с себя, но у него ничего не получилось. Она словно бы прилипла к коже, стала частью его самого.
Олег попытался закричать, но из горла вырвался только пронзительный волчий вой. Это настолько напугала Олега, что он ринулся вон из мастерской, не заметив, что делает это на четвереньках - точнее, на четырёх мощных волчьих лапах.
Олегу казалось, что он сходит с ума. Мысли его всё ещё были мыслями человека, но гнавший его страх был звериным - волчьим. Звериное начало брало верх над разумом. В полно мере он ощутил это, когда, наткнувшись на первом этаже на заспанного младшего брата, разбуженного шумом, вцепился ему в горло. Когда же кровавый туман, застилавший разум, отступил - было уже поздно...
Привкус крови в пасти каиновой печатью жёг разум. Олег вновь взвыл и в порыве отчаянья кинулся в окно. Стекло разбилось. Олег был на свободе. Быстро работая всеми четырьмя лапами, он убегал в сторону леса...
***
Волчья шкура была тёплой, но утро всё равно принесло озноб. Больше всего ему хотелось вернуться, и поэтому он возвращался - медленно шёл по полю к своему дому, поджав хвост, словно побитая собака.
Здесь его никто не ждал. Дом казался мёртвым. Ощутив тоску, Олег завыл. Он не знал, как ещё может выразить свои чувства.
Он сидел во дворе и выл, когда на втором этаже приоткрылось окно, и оттуда грянул выстрел. Олег его даже не услышал. Просто что-то сильно ударило в голову. Мир потемнел, и тоски не осталось - ни звериной, ни человечьей. Некоторое время была боль, но и она быстро кончилась.
***
На крыльцо медленно вышел человек. Олег бы не сразу признал в нём своего отца, а когда бы признал, то, наверное, подивился бы, насколько тот внешне постарел - словно с начала всего этого кошмара прошло не несколько часов, а несколько десятков лет. Впрочем, какое это теперь имело значение?..
Отец спустился с крыльца. В руке у него было ружьё.
Он медленно подошёл к трупу волка, лежащему посередине двора. Некоторое время задумчиво смотрел на него, а затем ткнул стволом в бок. В следующее же мгновение раздался звук лопающейся кожи, и из расслоившейся шкуры к ногам отца вывалилось тело Олега с простреленным лбом.