Аннотация: Незатейливый деревенский праздник на лоне природы.
Глава 8. Красотка и Четверг
Жоди всерьёз раздумывал, не перестать ли доверять хозяину, который запер его в деннике монастырской конюшни и испарился по своим душеспасительным делам. Не радовался конь ни светлым своим покоям, ни покладистым камердинерам, ни тем более назойливому соседству новой знакомой. В последней, надо сказать, он обманывался, почитая её дамой вздорной и привередливой. Ему казалось, лошади таких мелкопоместных сошек наподобие Андре должны быть сама неприступность и зваться Нимезида или Галатея, самим именем издеваясь над окружающими. Судил он, впрочем, с высоты своего опыта, не допуская, что за рвом замка на Мёзе порядки могут быть иными. Девицу дю Буанора звали попросту - Красоткой - ЖолИ. Её приветливый голос украшал любую беседу между соседями, а летящая походка выдавала любовь к танцам, и добродетели эти являлись непременно природными, а не проистекающими из учительских трудов, решил Жоди. Вынужденная праздность лишала его шансов бежать навязанного общества, разве что отлучки Андре требовали участия Красотки, и она лучезарно прощалась с кавалерами до возвращения под кров.
Но время и ограниченность в связях - великие доктора, и на пути в Саарбрюккен Жоди поймал себя на том, что её шутки веселят его, а хитрый, тёплый взгляд подбадривает. Вдвоём они дивились незадачливости всадников, посмеивались над причудами Эрве и беззлобным ворчанием Буанора, становились соучастниками кражи масла, делились друг с другом клевером и предавались прочим незамысловатым увлечениям, которые имеют прелесть только в юности.
Уговорившись, что хозяева - сумасброды, они готовились к весёлым приключениям, но деревенская толпа скорее напугала их, чем насмешила. Девушки, юноши, почтенные и не очень родители, землепашцы, горшечники, мельники, кузнецы, дровосеки и иже с ними шумели как безумные, используя в качестве музыкального инструмента всё, что подвернулось под руку. Собиравшая угощение детвора не умиляла, а отталкивала.
Лишь после некоторых уговоров со стороны Андре и Эрве лошади согласились увидеть в этом хаотичном действе праздник и присмотрелись к процессии со вниманием.
Возглавляла её компания молодых людей, нарядно одетых, в листвяных венках вместо шапок. Парни тащили тяжёлый сноп из дубовых ветвей. Спустя мгновение Красотка заморгала, отказываясь верить, что сноп движется сам. Жоди обратил её внимание на разговор всадников: они отметили, что это и есть Зелёный Жан - спрятанный в зелени человек. Андре сказал, им становится самый медлительный пахарь; Эрве возразил, что в его краях эта роль доставалась усердному лесорубу. Почему Жан, всадники умолчали. Эпитет "Зелёный" относился, очевидно, к обвившим его ветвям...
Вообще, Гервасий и Андре сделались немногословны, точно скрывали какой-то глубинный смысл шествия, ведомый только людям. Шевалье заключил, что сейчас лучше не вмешиваться, и велел Красотке стоять как вкопанной - пусть даже на пути толпы. Отважная дама не дрогнула, лишь обменялась взглядом с кавалером - и почесалась сквозь уздечку о его бок, отплёвываясь от совершенно некстати подвернувшейся ноги послушника. Жоди всхрапнул, показывая, что не покинет девицу в сей трудный момент, но если нужно, заслонит собою и укроет от разъярённых вакханок.
Деревенские менады, фавны и силены неумолимо приближались, оглушая нестройным пением, вздымая облака пыли - кто босыми пятками, а кто новыми башмаками - вопя на все лады "Зелёный Жан! Лесной Ганс!" и совершенно не видя преград на своём пути.
Лишь в последний миг гонец и послушник сообразили попятиться на обочину и пристроиться в хвост развесёлого змея.
Дыша в украшенные лютиками и розанами затылки, четверо наших путников следовали за крестьянами, которых было всего-то с полсотни, но казались они легионом.
Жоли и Жоди сокрушённо взирали на опустошение, которое толпа несла нежным весенним лугам. Обилие зелени, пусть и повергнутой в прах, пробуждало голод, и лошади пробовали дотянуться до цветущих украшений. Одна селянка, чей венец потревожил Жоди, лишь посмеялась и отщипнула кусочек от пирога, который несла за пазухой - видимо, для праздничного угощения. Она чесала Жоди нос, мешая есть пирог, и в упор не видела ни седока, ни вторую пару.
Андре тем временем шепнул приятелю, что отвёл деревенским глаза.
- Ты хочешь подкрасться как вор и тем унизить наши благородные намерения? - упрекнул его послушник.
- Они бы разорвали нас на сотню клочьев - я тебе говорю, - отвечал шевалье.
- Я верю в природную разумность человека. В разумность и доброту. Зачем им убивать нас? Зачем им обрекать себя на казнь?
- Гервасий, если хочешь и впредь наблюдать празднества на лоне природы - забудь слово "разум". Откуда только в твоей глуши такие настроения?
Пока они стремились остаться каждый при своём мнении, жители двух деревень углубились в рощу и привели монастырских гостей в тихое место, где колыхались над ручьём лапы черешни и каштанов, точно ловили, как игривые котята, водяные блики.
Женщины обособленной стайкой соорудили из фартуков, что сняли тут же с себя, весьма широкую скатерть, куда дети высыпали собранные подношения. Крестьянки добавили что-то и от себя (каждая, кажется, прихватила еду), но к пище не прикоснулись. Их занимало другое: парни, мальчишки, мужчины окружили многострадального Жана - и начали в шутку подталкивать, кидаться незрелыми яблоками (броня из ветвей защищала от шишек), просто прыгать вокруг и всячески поносить "именинника". Толпа расходилась, ярилась, глумилась, кричала и пела, то погнусавее, то погортаннее, то по-французски, то по-немецки, то без слов... Что-то блеснуло из-за локтя, серп пошёл по рукам, какой-то храбрец размахнулся - и рубанул по макушке снопа. Тут же второй поднырнул с ножом, второпях - не разрезал - порвал верёвку. Ветви рассыпались. Под ними было пусто. Пока все ахали и охали, какой-то старичок устроился под деревом: в корнях, под ворохом травы, ждала бутылка...
- Всё, Ксавье, вылезай, - звали парни. - Ксавье-е? - заглянули за дерево, овеянное солнечным кружевом, у ствола его и разыгралось действо.
Сойки чирикали в зелёных кружевах, очерчивая долгожданную тишину.
- Ксавье?
- Выходи, всё.
- Не прячься...
- Чёрт побери!
Нарушив собственное заклинание, Андре выпрыгнул из седла и метнулся к ним.