Привычно слышать нам, что женщине не место на войне. Ещё привычнее слышать, что многие войны идут из-за женщин. Сейчас в раздоре повинны две правнучки Евы: дочь шотландского короля и... верно, Её величество Элизабет. Помолвка её брата Энтони, графа Риверса, расторгнута, потому что бесчестье Марии Шотландской бесчестит её жениха. Жених - королевский шурин, и я нисколько не удивился, когда получил приказ Эдварда выступить войском на Шотландию. К велеречивому пергаменту приложено бумажное письмо, гласящее - хотя, скорее, шепчущее - что если меня слушают все дикие валлийцы, то, может быть, послушают и дикие шотландцы и поскорей предложат мирный договор, ведь средства позволяют снарядить не более четырёх тысяч воинов - навскидку. Да и в столице неспокойно: Парламент взбунтовался против Вудвиллов; народ вкушает пересуды, как покойного Георга обнаружили утопшим в винной бочке; рыбаки на Темзе обнаружили утопшего Томаса Вогена, с которым был дружен один из пасынков Эдварда - то ли Ричард, то ли Томас; последний, к слову, вызвал на поединок Гастингса - злые языки шутят, что оба имеют виды на Джейн; глупость, конечно, но Джейн снова сказывается нездоровой; Её величество рвёт и мечет... В общем, дорогой Ричард, я бы с радостью составил вам компанию в походе, но отлучаться, как понимаете, не могу, да и подагра замучала.
Этот человек жалуется мне на подагру. С которой на свадьбе Кэтсби он предаётся безудержному веселью и отплясывает на чём свет стоит. А я, будучи на десять лет младше, наблюдаю за ним из кресла.
А теперь поднимаюсь в седло с помощью Кэтсби и Ретклиффа, которые меня с него и снимут. Уильям намекает, что пора бы мне примкнуть к обозу, но я привык возглавлять армию, а не прикрывать с тыла - последний манёвр, свойственный отступлению, нам не требуется. Можете называть упрямством.
Досаднее всего, что главная виновница моей зависимости от сторонней помощи сейчас ожидает ребёнка, а мне приходится её покинуть и вместо того, чтоб любоваться новорождённым, исследовать топи в долине Тэя. Или Твида. Докуда доберёмся.
Приняв в свои ряды Нортамберлендский полк, который дожидался остальных отрядов у границы (а выступили мы из Йорка), моя армия отважно преодолела холмы, предпочтя то подниматься на вершины, то спускаться, иначе бы весь путь лежал вдоль заболоченных подножий. Местные называют их "ло".
Среди таких "ло" возвышается крепость Бервика.
Я издали наблюдаю, как солнце обнимает эти серые стены над водами Твида, и думаю, как бы не слишком усердно услужить леди Вудвилл, и не подвести Эдварда, и не пустить прахом недавние мирные переговоры, живые в памяти шотландцев даже после наших бравых матросов, которых Эдвард, оказывается, послал вперёд - хозяйничать в портах, и поскорее вернуться домой, чтобы ребёнок не оставался без имени...
Комендант замка называет нас "выползнями из низины" и от переговоров отказывается.
Мы раскидываем шатры на одном из холмов.
В их гарнизоне тысячи три - к обороне они подготовились. Можно попробовать штурмовать. Если бы мы явились сюда единственно ради Бервика.
Начать осаду? Проторчать года три и порасти здесь мхом. Увольте.
Четыре и двадцать горцев из Кери
Примчались верхом, осадили замок,
Чтоб Эппи Морри украсть, потому что
Эппи идти не хотела замуж...
Миновать этот Бервик и выкрасть Марию? Такого счастья, как граф Риверс, я ей не желаю. Пусть хоть в горы бежит с тем, кому отдалась добровольно.
Призвать бы сюда Лорелей, чтоб песней заставила реку подняться... Подвластна ли ей такая буря, чтоб волны захлестнули стены замка? Вряд ли. Да она и не оставит госпожу. И своего первенца, по которому сейчас так тоскует Уильям.
Жаль, я не владею такими чарами - могу договориться разве что с дождём. Но это вода небесная. Которая нам меньше всего нужна, потому что мы попросту увязнем.
Да, Уильям, ваша Лора сейчас поёт колыбельную, а моя Энн окружает себя оберегами...
А что если - всех усыпить? И перебраться через стены незамеченными? Нет, это и вовсе бесчестно. Одних вынуждать бездействовать, другим умалять подвиг. Слава, добытая без битвы, равнозначна присвоению потерянного кошелька: с одной стороны - не украл, с другой - совесть требует разыскать владельца.
Пожалуй, пора лечь спать, заря подскажет ответ охотней, чем сумерки.
Ночь прохладна от вешней сырости, и мы с Уильямом согреваем друг друга, укрывшись до подбородка.
Чуткий сон не скрывает от нас шорох полога. Высокая тёмная фигура скользнула в шатёр - вспомнив мару, Уильям схватился за меч. Через миг пробуждающийся рассудок подсказывает, что это, возможно, часовой.
Человек осматривается, входит, ловко приноровившись к высоте шатра - и, перешагивая через вещи, осторожно минуя кувшин для умывания и шлем, приближается к постели.
Нет, не часовой. Чужак. Я различаю в темноте, что он одет как дворянин, но платье покрыто грязью и изорвано.
Я тоже берусь за меч.
- Прошу, Ваше высочество, сэр Глостер, не поднимайте на меня оружия, - становится на колени гость. - Уделите лишь немного времени, чтобы выслушать, а потом вы вольны в своих действиях...
- Как вы меня узнали? Вам кто-то указал? - таким же исступлённым шёпотом спросил я.
- Ваши люди ни в чём не повинны... У меня... свои связи...
- Но кто вы? Как проникли в лагерь?
- Я усыпил стражу... Но не гневайтесь: всего на пять минут, они уже проснулись и даже не заметили, что спали... Их провинность я беру на себя - слову герцога Олбени вы можете доверять!
- Но как вы оказались на свободе? Или тот слух о вашем заточении был ложным?
- Нет, я действительно провёл в Сент-Дэвиде неделю, но мне удалось бежать...
- Вы тоже усыпили стражу? - спросил Кэтсби.
- Совершенно верно.
- Вас... обвиняли в колдовстве? - осторожно произношу я.
- Да, Ваше высочество, мой брат позавидовал храбрости вашего короля, осудившего герцога Кларенса...
- Помилуйте, он осуждён за измену, ему никто не вменял в вину чародейство.
- Признаюсь вам, я тоже не поверил слухам: разве может человек, будь он хоть самый могущественный колдун, проникнуть в бочку без единой щели. Совершенно глупые бредни. Тем не менее, мой старший брат нашёл предлог, чтоб повторить поступок Его Английского Величества. Меня арестовали и заключили в тюрьму. Само собой, я не стал дожидаться суда и сожжения. Я скрывался в лесу, а узнав о вашем прибытии, тотчас примчался сюда. Я прошу вас о помощи!
Уильям зажёг лампу, и теперь мы ясно видели перед собой узколицего, светловолосого герцога Олбени. И - да, он действительно чем-то похож на Джорджа.
- Мы верно поняли: вас осудили не без основания?
- Да, верно, - улыбнулся герцог. - Поэтому я обращаюсь к вам, ведь вы как никто способны разделить мои чувства... Бьюсь об заклад, что вам знакома зависть родственников. Хэмишу не давало покоя неиссякаемое плодородие и обилие дичи в моих владениях, он попытался выведать секрет, но, вы же понимаете, я не могу делиться им с непосвящённым. Тогда он заявил, что я не желаю мира с короной и не желаю служить на благо Шотландии, а раз моё колдовство бесполезно, значит впору свести со мной счёты... Олбени чуть было не поднял восстание, но я успокоил их, потому что хочу обойтись малой кровью... Сперва я хотел бежать во Францию...
- И правильно сделали, что передумали. Франция любит распоряжаться везде, куда способны дотянуться её руки. Значит, народ вас любит?
- Смею надеяться, Ваше высочество.
- Прошу, обращайтесь ко мне по имени.
- В таком случае называйте меня Александр.
Мы пожимаем друг другу руки.
Теперь моя очередь повествовать о своих злоключениях. Олбени слушает внимательно и понимающе вздыхает.
- Вы, верно, голодны? - спохватываюсь я.
- Нет-нет, не стоит беспокойства. Сегодня утром я задрал оленя.
- Что ж, милорд, в вашем полку прибыло, - не сдержался Кэтсби.
Я объяснил изумлённому Александру, что доверяю Уильяму как себе.
- Что ж, если вам нужен Бервик, то положитесь на меня: мне отворят.
Пришло нам время потесниться на постели и приютить третьего...
Я просыпаюсь оттого, что герцог настороженно сопит мне в ухо:
- Вы вепрь, верно?
- Как то, что вы медведь. Давайте спать.
Нас встречают как друзей и спасителей герцога Олбени. Нам накрывают столы и зовут музыкантов. Три дня и три ночи пирует весь Бервик - от коменданта крепости и мэра до последнего крючника в гавани, а с ними предаются чревоугодию и праздности мои рыцари и пехотинцы - не опасаясь быть застигнутыми врасплох.
Заручившись надёжным тылом, мы выступаем на Эдинбург. И самый неприступный замок во всей Британии принимает нас с распростёртыми объятьями. Пока Александр скрывался от королевской немилости на лесистых склонах холмов, промышляя оленями и диким мёдом, эдинбуржцы не сидели сложа руки и склонили на свою сторону гвардию Иакова Третьего, которая обрекла своего короля на ту же участь, что уготовал тот младшему брату.
У стен башни Святого Давида Олбени привстал в стременах и, направляя ладонями голос, воззвал к высоте:
- Брат мой Хэмиш, расположены ли вы к беседе? Или, может быть, вас удручает жёсткая постель? Вас кормили сегодня, любезный брат?
Я оставляю доблестных Стюартов наедине. Из осторожности мы не обосновались в Эдинбурге, а разбили лагерь в поле. Герцог Олбени посетил его вечером и, украдкой сплюнув застрявшую в зубах нить, сказал, что король согласился вернуть ему прежние привилегии. Мне же готов уступить Бервик. Впридачу я получаю медвежий коготь, искусно оправленный железом. Взамен дарю кабаний клык.
Я рад новой дружбе, рад обойтись малой кровью в сражении - которого, собственно, не было, рад, что не вспомнили о несчастной Марии, рад отчитаться брату о своём приобретении: Бервик - богатый порт. Но меня угнетают сомнения: будут ли встречать меня ликующие толпы, когда я вернусь из Шотландии? Вступятся ли за меня, если меня назовут колдуном пред народом? Эдвард смотрит на всё сквозь пальцы, слово знает, но не хочет верить. Жена его готова верить всему дурному, что обо мне расскажут. Пока что смерть Кларенса ей на руку - из окружения вычли ещё одного наследника. Но если вычесть захотят меня? Она меня боится - это видно.
В твою честь, Александр, я возведу башню в Уорвике и назову её Медвежьей, чтоб твоё имя служило ей оберегом. Вторую возведу в память о Джордже.
---
Мария Шотландская - на самом деле её звали Маргарита, но автору захотелось разнообразия.
Томас Воген - в реальности был казнён Ричардом в 1483 г. как член незаконного Регентского совета.
...сейчас ожидает ребёнка - настоящая Анна Невилл родила сына ещё в 1473 г.
Четыре и двадцать горцев из Кери... - шотландская баллада "Эппи Морри".