Аннотация: Двери были на месте. Точнее, не двери, а врата - две гигантские плахи из мореного временем дуба...
К вопросу о предательстве. Часть 3-я: Три, четыре, пять - я иду искать...
Двери были на месте. Точнее, не двери, а врата - две гигантские плахи из мореного временем дуба, изрезанные приключениями какого-то странно одетого мужика с ауреолом над головой. Отец привез "врата" (он первый так назвал источенную червями трухлятину, и название прижилось) из той неожиданной командировки в Старый Питер, когда после прихода Волны спасали народ от аксолотлей-переростков. Вывезти, понятное дело, удалось только горстку, остальных бедолаг волховские ящеры спокойно сожрали, и пока территория Северо-Запада уходила под воду, люди из корпорации тащили оттуда все, что удавалось погрузить на "горгоны". В первую же ходку отец привез эти половинки здоровенных дверей, для, по его словам, потомков, чтобы знали, что цивилизация началась не с корпорации "АйБиЭм" и Била Гейтса. Дерево пропитали жидким карлоном, и практически неуничтожимая преграда украсила вход семейного замка.
Сэм постоял, восстанавливая дыхание после гонки по крутому склону, подошел к блестящему в лунном свете барельефу, и прижал палец к гробу, куда после многих приключений вкладывали, наконец, мужика в длинной хламиде. Тот вытягивал руки вверх, не желая, видимо, прощаться с жизнью, но дверь заканчивалась, места на приключения больше не было, и окружение с постными минами впихивало его обратно в гроб.
От прикосновения к сигнальной точке активизировались охранные системы, и брусчатка перед входом засветилась мягким серебристым светом. Сэм встал на черный камень, а тело само вспомнило вбитую в подсознание последовательность движений - перескок на белый квадрат, пятка, носок, притоп, снова прыжок: отец, когда еще только начинал облагораживать перевезенный из Совиных гор замок, в память о землях, которые перестали существовать, ввел в "опознавалку" несколько танцевальных па из средневекового полонеза.
Перед старыми дверями материализовался Ичи - мажордом.
- Хозяин - спокойно произнес он и поклонился под углом 30 градусов. - Здравствуйте.
- Там, на берегу, - человек. Раннер на "красном запасе", отнесите его в лабораторию, и начните реанимацию.
- Хорошо. - Из пустоты рядом с ним вышли шестеро низеньких коротышек-сервов и резво потрусили вниз к морю.
- Хозяина давно не было... - продолжил Ичи, щуря свои черные японские глаза. - Три года - большой срок...
Сэм понял, что процедуры идентификации не избежать, и вздохнул, смиряясь с неизбежным:
- Ладно, давай свои прибамбасы. Кто только придумал эту методу...
- Накамура Горадзаэмон - охотно пояснил Ичи. - За шесть лет до гибели Императора. В корпорацию он был принят первым из японцев, натурализовался и принял имя...
- Великий Инквизитор - прервал его Сэм. - Еще отец рассказывал, как после его проверок людей неделями трясло...
- Имя Василия Макарова, в память о русском адмирале, который мужественно погиб при обороне залива Халхин-Гол, - докончил хладнокровно мажордом. - Но сейчас процедура упростилась, хозяин, исследуется только сетчатка глаза и спинно-мозговой узел.
- Это хорошо... - вздохнул обреченно Сэм. - Я готов.
Ичи закатал рукава своего ночного юката в крупную темно-синюю клетку, обнажил контакт-браслеты, и принялся делать размашистые пассы. За браслетами потянулись смуги прозрачного голубоватого тумана, переплелись в многомерном "узоре силы", налились энергией, сгустились в плотный кокон, и разлетелись клочьями, оставив висящее в воздухе Око.
- Сконцентрируйтесь на выдохе, хозяин - еле слышно прошептал заботливый Ичи. - Короткие выдохи и прижатый к небу язык.
Дрожь сдержать не удалось... Когда Око поплыло к шатающемуся от слабости беглецу, тот сжал изо всех сил кулаки, спрятав руки за спину, чтобы не показывать слуге свой страх. Потом увидел свое искаженное отражение в черной масляной поверхности Ока, сделал судорожный вдох... и захлебнулся болью, когда левый глаз закипел и лопнул прямо в глазнице, а раскаленное сверло начало вверчиваться куда-то глубоко в череп. Раздираемый на куски, Сэм раскрыл рот в немом крике, но сверло опустилось из черепа вниз по позвоночнику, и когда мочевой пузырь взорвался, вышвыривая сердце в самое горло, он понял, что умирает.
...И пришел в себя, мокрый от слез и с сорванным от крика горлом. Рухнув на подкосившиеся неожиданно колени, он почувствовал, как горячо и мокро в штанах, а усиливающаяся вонь дала знать, что одним мочеиспусканием дело не обошлось.
- Кха... кха... ыгм! - Сэм попытался прокашляться. - Громко я кричал?
- Не слишком, - лицо Ичи, как всегда, оставалось бесстрастным. - Извры кричат намного громче...
- Молодой хозяин... - добавил он после непродолжительного молчания, и низко, градусов на 60, согнулся в поясе. - С возвращением.
Сэм молча выпрямился, стараясь держаться так, как подобает хозяину дома и господину. Когда пауза затянулась, Ичи опустился на колени в церемониальный дзадзен, склоняя голову так низко, что стал виден ошейник раба.
- Ничтожный слуга забылся... - произнес он, не поднимая глаз. - Покорнейше прошу простить...
- Второй раз, Ичи, это уже второй раз... - вздохнул Сэм. - Третье нарушение субординации будет последним... Открой вход, я хочу помыться.
- Гурии, нереиды, русалки? - слуга поднялся, и мановением руки открыл портал - на брусчатке перед вратами засветился радужной окантовкой узкий, на одного человека, овал перехода.
- К черту баб, - отрезал Сэм, возвращаясь в роль хозяина - Смыть с себя это дерьмо, и спать.
Шагнув в пустоту, он споткнулся обо что-то, дунул в лицо невидимый ветер, а потом глазам открылся внутренний дворик перед башней-донжоном. Не веря своим глазам, Сэм осмотрелся, загребая подошвами на криво уложенных плитах двора - пустые конюшни, голая кладка стен, старое засохшее дерево у колодца...
- А где все?? Где рыцари в сияющей броне, где рысаки-ахалтекинцы и штандарты на стенах? Что случилось? Почему отключили голограммы?!
- Когда хозяин оставил нас, любимая жена хозяина очень затосковала. Вначале она долго не могла работать, потом, когда в корпорации начали настаивать, она вернулась к своим обязанностям, но совершила несколько ошибок... Больших ошибок... Институт не смог помочь ей забыть хозяина, когда хозяина признали погибшим. Сейчас мы живем на пенсию... Энерготраты сокращены до минимума, остались только жизнедеятельность и охрана...
- А что, много охранять приходится?
Ичи махнул рукой в сторону внешней стены, Сэм присмотрелся к темным силуэтам, и неожиданно понял, что круглые украшения на крепостных зубцах - это человеческие головы, насаженные прямо на штыри пространс-контроля.
- И откуда они лезут?
- Обычно из сламсов - обходят Периметр по морю, пробираются в зеленые зоны, и грабят. Две недели назад вырезали семью в третьем секторе... Но охрана с этим справляется, хозяин, трудно было только в прошлом году, когда высаживались "янычары".
- Янычары? - Сэм не поверил своим ушам. - С каких пор у "Бояра" с "Ататюрком" появились общие интересы?
Ичи замялся:
- По Сети уже давно ходят слухи о новом драйв-наркотике. Хосты шепчут, что его разработал хозяйский Институт Радости, Алекс-сенсей... Его называют "рокота" - дайверы верят, что вирт-реальность с его помощью становится Реальностью!
Брови Сэма поползли вверх, он покачал головой и хмыкнул:
- "Рокота", говоришь? Наверное, от "гусли славу рокотаху"?
- Простите, хозяин, такой язык не введен в мою память.
- Не важно... - Сэм успокаивающе махнул рукой. - Это просто бессмысленный набор звуков... Так что там с нашими соседями с Юга?
- Слухи о "рокота" так разошлись по Сети, что поверили в них очень многие. Потом, когда добрый десяток "хостов"-нелегалов поджарился в "Боярском" Льду, администрация перекрыла выход из Института в общую Сеть, и все решили, что за сплетнями прячется какая-то правда.... А потом как-то ночью "тритоны" обнаружили неизвестный транспорт в Яме, уже в наших водах, и когда попытались вскрыть, он взорвался, как малая атомная бомба. Такого выброса сероводорода не было с 25-го года - море загорелось от нас до самой Цементной горы, пламя уничтожило несколько платформ, тех, что первой серии, до конца выгорел самшит на берегу, и очень много жилых домов, к счастью, только младшего персонала. Вслед за огнем пришли "ифриты" - неожиданность была полная. Янычары захватили четыре квартала жилых массивов, вошли во внутреннюю сеть корпорации, и чуть не захватили господина Роберта Уц...
- Что, самого Второго Зама?! - обалдел Сэм. - Горячо же здесь было!
Ичи кивнул головой:
- Очень горячо: пришлось оголить Периметр со стороны сламсов, и дать оружие низшему персоналу. И пригласить уличные ганги из Развалин...
- Первомайские извры согласились умереть за корпорацию?! А чем их купили?
- Как обычно - фуд-пакеты, комплекты первой помощи и пенсия по утрате кормильца для семей погибших.
- Много, наверное, теперь пенсий приходится платить?
- Да - мененджеры жалуются, что проститутки подорожали, и их трудно найти... Извры погибли практически все, но остановили "янычаров" перед Административным корпусом. А потом наши "гридни" докончили зачистку и собрали пожертвования...
Сэм хмыкнул:
- И без анестезии, конечно? Вопли доноров Инге не мешали?
Слуга на мгновение сбился с ритма, но Сэм, заново привыкающий к пустому детинцу и голым, ничем не прикрытым камням древней кладки, не обратил на это внимания.
- Конечно без, хозяин - кто будет оплачивать отработаный мусор? Но, как говорится, "нет худа без огня" - мы предоставили утилизаторам место для разборки собранных тел, а они восстановили нам запасы энергии. ...Прямо здесь, на детинце, технологи забирали пожертвования - там у стены разбирали "янычаров", а под деревом наших "гридней". Извров перерабатывали на берегу, сразу же на удобрения для нового леса.
Ичи скорбно потупился:
- Они так громко кричали, что нам пришлось включить акустические заглушки. А потом еще неделю воняло кровью - корпорация до такой степени урезала пенсию хозяина, что приходится экономить даже на моющих средствах...
- А что конкуренты?
- "Ататюрк" заплатил штраф. Официальная версия конфликта - загоревшееся море: пламя сбило систему целеуказания в одном из патрульных "фидаинов", и тот бросил дежурный полк на наше побережье. Только никто в это не верит - слишком явно они рвались к Администрации... Ну и почти полность вырезали третий и четвертый сектора... Дом хозяина спасли "тритоны" - пустили огонь с ближайшей вышки прямо на берег, и выжгли тут все до голого камня, когда "янычары" уже лезли на стены. Госпожа, к счастью, была в дайвинге, а тело мы закрыли "коконом"... Пострадала в основном служба, но не только у нас - всю корпорацию лихорадило потом неделю, пришлось даже проводить незапланированный набор в Карантинах - уборщики, техники, операторы...
- А кстати, знаешь, как аборигены в моей Зоне кличут "загонщиков"? - Сэм ухмыльнулся. - Челоеды!
Ичи вежливо улыбнулся в ответ:
- Челоеды?
- Угу. Считается, что они поедают людей, и делают с ними разные гадости.
Ичи машинально потер свой ошейник, словно он ему неожиданно стал тесен, и улыбнулся, пряча глаза в узеньких щелках глазниц:
- Почти угадали, хозяин, правда?
Порыв морского бриза так резко шибанул Сэму в нос запахом своего же дерьма, что он подавился смехом:
- Правда...
Толстая, как крышка атомного реактора, дверь плавно откатилась в сторону, открывая коридор, тускло освещенный пластинами ночной подсветки.
- Добро пожаловать домой, хозяин. - Ичи согнулся в поклоне. - Ванная уже готова.
- Локализацию не поменяла? - Сэм шагнул на холодный мрамор пола, на ходу сдирая загаженное тряпье. - Не заблужусь?
О-фуро была настоящей, из оригинальной японской сосны, - здоровенная, почти в рост человека, кадка, которая за долгие годы потемнела и приобрела свой неповторимый запах. Однажды Ичи сказал, глядя, как гейши поливают горячей водой тогда еще молодого Алекса: "Это запах погибшей Японии..."
Отцу завидовали все, потому что он успел отхватить ванну буквально за неделю до того, как южнокорейцы рванули тектонические бомбы, и Японский архипелаг начал уходить под воду. Подопечные Аматерасу напустили на своих полуостровных соседей "рисовых дьяволов", но, кроме дополнительных миллионов смертей, это ничего не дало.
Японцев расхватали по корпорациям, и с них началось современное рабство - добровольный "слейвинг". Ставили им в мозг импланты, чистили воспоминания, и заводили себе дворецких, лакеев, наложниц, поваров... Отец говорил, что Ичи в своей прошлой жизни был какой-то важной шишкой в "якудза" - вся спина покрыта цветастыми драконами и перекошенными мордами самураев. Когда Алекс был помоложе, очень любил, купаясь, ставить перед ванной раздетого Ичи, и слушать его рассказы о великом прошлом исчезнувшего народа, разглядывая яркие картинки на смуглой коже.
Впрочем, этот интерес к прошлому когда-то даже помог молодому Алексу - после того, как Организация Объединенных Корпораций объявила науку историю "продажной девкой государства", ее удалили из планов учебных заведений, и помнить никому не нужные факты стало оригинальным хобби. Кое-что и кое-где, понятно, все еще учили - тот же "Бояр", например, когда боролся с чалдонами за Уральский Хребет, заставил своих сотрудников пройти гипнокурс "Мерзкие потомки хана Кучума", - но кого по-настоящему интересовали все эти войны исчезнувших государств и забытых народов? Ну разбили на острове Даманском в 1968 году Квантунскую армию Пол Пота партизаны Карацупы, ну разрушили сталинско-бериевские полчища Великую Берлинскую Стену - и что с этого? Нет ни Сталина, ни Даманского, ни Берлина с его коренными "фольксдойче". Для повседневной жизни эта информация не нужна, только память оперативную засоряет...
Спустившись по выщербленным от времени ступенькам в подвал (отец со свойственным себе специфическим юмором не стал убирать со стен орудия древних пыток, только приказал защитить их от коррозии), Сэм раздвинул тяжелые дубовые двери и вошел в "закрома родины". Влажное тепло погнало мурашки по озябшей спине, полузабытые запахи перехватили воспоминаниями горло, помолодевший Алекс встал на высокие деревянные сандалии (сразу вспомнилось их название - "гэта"), и смеясь над собственной неловкостью, поковылял туда, где ждал коленопреклоненный Ичи и лохани с горячей водой - никто не входит в о-фуро, предварительно не обмывшись.
Натуральная средиземноморская губка, которая в "Бояре" распределялась только среди членов Главного Совета, мягко прикоснулась к спине:
- Хозяину пришлось много пережить, Алекс-сэнсэй - я вижу новые шрамы...
- Это от "тепловухи" - Сэм блаженно закрыл глаза. - Когда наша "гаруда" взорвалась, меня накрыло блоком управления, пришлось немного погореть. А синт-кожи у аборигенов нету, вот и остались следы. Ничего, в лаборатории зачищу так, что и следа не останется. Ты лучше расскажи, как вы здесь жили без меня?
Пальцы, осторожно массирующие затылок, прервали свое занятие, и Сэма обдало новой порцией горячей воды.
- По разному, господин: вначале болела от тоски Инга-сан, потом кончились деньги, и хотели забрать дом...
- Кто?! - Сэм вывернулся назад и посмотрел в лицо Ичи. - Кто посмел?!
Мажордом скорбно опустил глаза:
- Экономический отдел, "пятый-бис". Они говорили, что в проекте "Петрушка" господин позволил Институту перерасходовать сырье. До того, как нас законсервировали, я успел войти в Сеть, и узнал, что за всем стоял Владимир Пси...
- Тот ублюдок из "восьмерки"?! Наш недоделанный Добряк-Весельчак?! А где он теперь?
- Теперь он Владимир Чк, исполняющий директор Института...
- Сволочь... - Сэм оттолкнул руки, которые попытались размять напрягшиеся плечи. - Этот мазгай-полукровка в моем Институте! Тварь недофиксенная! Знаешь, что он делал с той детворой, что собиралась по Зонам на "зачистках"?
- Знаю, - по безмятежному лицу Ичи промелькнула тень. - Вместо того, чтобы отдавать новый материал в Институт, он оставлял себе, для личного пользования - Инга-сан передала мне личные коды хозяина, Алекс-сенсей, и я позволил себе кое-что выложить в Сеть. Через третьи руки, конечно.
От неожиданности Сэм чуть не упал со скамейки.
- Откуда Инга узнала мои коды?
- К этому времени она успела далеко погрузиться, хозяин, - видимо, оттуда, из Глубины...
- Что-о-о?! - вскочивший Сэм отшвырнул пинком табуретку, попытался схватить мажордома за отвороты кимоно, пальцы скользнули в пустоту голограммы, и он плюнул от злости. - Где моя жена?! В Глубине?!!
- Когда Инга-сан допустила ошибки в работе, корпорация предложила выбор: шейкинг или чистка памяти. Жена хозяина предпочла глубокий дайвинг...
- Шейкинг, говоришь? - ощерил зубы Сэм. - Встроить генератор эндорфинов, и пусть она сгорает от кайфа? Это кто ж такой заботливый постарался?
- Не знаю, господин, - Ичи склонил голову, - но первым вместе с "санитарами" в дом хозяина приехал Владимир Пси. Когда ему сообщили, что Инга-сан ушла в глубокий дайвинг, он хотел забрать тело.
- И?
- В системе управления произошел сбой - уголки губ японца дрогнули. - Три "санитара" сгорело полностью, Владимира отбили вызванные по тревоге "гридни". Теперь в Институте у него появился новый стикерс - Хрен Поролоновый.
Сэм закашлялся от смеха, и вытер набежавшие на глаза слезы.
- А после этого "пятерка-бис" обнаружила растрату в Институте, - продолжил Ичи,- сорок восемь голов обоего пола, в возрасте от одиннадцати до пятнадцати биологических лет. Хозяина занесли в "почетную память", дом стал мемориальным комплексом, а службу законсервировали...
- Господин не будет принимать о-фуро? - встревожился Ичи, когда хмурый Сэм начал ожесточенно обдирать кожу махровым полотенцем. - Господина огорчил скверный слуга?
- Нет. - Сэм отшвырнул неудобные гэта и с облегчением встал босыми стопами на теплое дерево платформы. - Господин в бешенстве от новостей, а тут уже не до расслабухи. Как там Одноногий?
- Простите, хозяин, - кто?
- Человек, которого я принес.
- Фиксинг продлится еще как минимум два часа - очень старое и нестандартное оборудование заинсталировано в теле. Что с ним делать?
- Оставьте Одноногого "раннером", только проапгрейдите все, что удастся, и отправьте в... в курительную - она осталась на месте?
- Да, хозяин, под самой крышей, на смотровой площадке.
- Оки. Подготовь мне место там же и активизируй втычку - гляну я, чем Сеть дышит. А ты с самого сранья, пораньше, активизируй службу, только осторожнее, смотри, чтобы контролеры не приперлись . А я сейчас пойду, по дому поброжу...
Осмотр дома оказался прогулкой по кладбищу. Лифты и беговые дорожки не работали, пришлось своими ногами подниматься в тусклом свете дежурных люменов с этажа на этаж, слыша только шарканье ботинок по каменному полу, да странные потрескивания и шорохи вокруг. Не было ковров под ногами, исчезли древние картины и гобелены, которые закрывали раньше неровную кладку старых кирпичных стен да облезающую штукатурку, и мерзость запустения открылась во всей своей неприглядной обнаженности.
Встревоженный абсолютной тишиной давно опустевшего жилья, Сэм не заметил, как переключился на боевой режим. Теперь он бесшумно крался по зияющим пустотой коридорам, регулярно останавливался, чтобы проверить очередную дверь, и время от времени замирал, сканируя контакт-сенсорами пространство вокруг. Очнулся он только на втором этаже, у двери в спальню Инги, когда пальцы, двигаясь "в одно касание" по стене, наткнулись вдруг на давно забытую шероховатость настоящего доисторического дермантина.
Запылало от ударившей в голову крови лицо, губы растянулись в улыбке, и перед глазами встал тот день, когда отец, положив на козлы только что привезенную из лаборатории дверь, строго по древнему бумажному учебнику накладывал на нее слой настоящего хлопкового ватина. Гвозди с фигурными шляпками лежали под стеной, рядом со смотанным в рулон дермантином, а молодой Алекс, надувшись от гордости, держал в руках молоток и большие ножницы, которые почему-то назывались "портняжными", хотя к портативности и порталам никакого отношения не имели. Потом, уже когда не стало отца, а "карантины" метастазами поползли по Территориям и появилось обилие живого материала, какое-то время была модной обивка дверей человеческой кожей, потом резьба по карлону, опто-акустические завесы, но дермантин - древняя, напрочь забытая технология подделки под кожу, - оставался только у него.
Отец всегда был большим оригиналом - когда он решил, что Алексу пришло время жениться, нашел практически не циборгизированную жену, что в те времена повального увлечения андроидами было делом практически невозможным. Нейрологи только-только выбросили на рынок квази-синапсы, импланты стали выращиваться в теле так же легко, как новые зубы, время "цибер-шока" еще не пришло, и "погранцы" втискивали в себя все, что только было можно - от кофемолок до крыльев. Алекс расхаживал тогда с присосками на пальцах, хроно-тату на левой кисти, которая подсвечивалась в темноте зеленоватым светом, и венчиком из восьми глаз вокруг головы. Алекс мечтал еще о хвосте, которым можно было бы задирать юбки девчонкам из параллельного класса, но отец отказал в кредите.
Вместо этого, в один прекрасный день, он привез в дом новую девчонку, у которой из всей кибернетики было только контакт-гнездо на правом виске, да серебрянные нейро-браслеты на запястьях. Девчонка была уже взрослой - на шее поблескивало свеженькое кольцо четырнадцатилетия, вытатуированное хромофотами чуть повыше яремной ямки, но, судя по отсутствию корпорационного клейма, она все еще оставалась ничьей. Алекс равнодушно скользнул глазами по выбритому в шахматную клетку черепу, на мгновение поймал взгляд ее огромных глазищ, и удивившись про себя высокому качеству густых и длинных ресниц, отправился по своим делам. Он еще успел поймать затылочным глазом ее улыбку, но приобретения отца его не интересовали, а из под "Закона о генофонде" девчонка уже вышла. Так в их доме появилась Инга.
Прогнав набежавшие воспоминания, он медленно приблизил ладонь к дверному замку, и просканировал внутреннее пространство. Дрожи и покалывания, характерных для емкостных систем оповещения, не ощущалось, но Сэм решил не рисковать, выдвинув из указательного пальца электронную отмычку. Ультратонкий, диаметром всего лишь в несколько молекул, волосок синапса осторожно вошел в щель за пластиной дактилоскопа, и почти сразу поймал эхо блок-команды, мотающейся по замкнутому контуру главного кристалла. Генератор тут же повторил перехваченную череду сигналов, что-то негромко щелкнуло в замке, и дверь отошла от косяка. В уши тут же ударил гул, чмоканье, звяканье и сипящие вздохи работающей апаратуры. Дернувшись от неожиданности, Сэм потянул дверь на себя, еще раз автоматически зыркнул по сторонам, и нырнул в комнату, навстречу своей, три года ожидавшей мужа, Ярославне.
Тело плавало в ритмично колышащем блоке синтелина, абсолютно свежем, судя по прозрачности - видно было даже, как пульсирует сонная артерия под вбитым в нее наконечником блад-контроля. Сэм подавил набежавшую вдруг тошноту, и подошел ближе, глядя со смешанным чувством отвращения и жалости на мешанину проводов, полупрозрачных трубок, и кольчатых щупов, опутавших женское тело и торчащих в самых его неожиданных местах. Оказывается, он уже забыл, как выглядит человек в "дайв-паутине"... Сэму нестерпимо захотелось увидеть ее лицо, но черное яйцо шлема закрывало голову по нижнюю челюсть, видно было только приоткрытый рот да торчащие из него шланги отсоса, оттягивающие слизь из внутренних полостей. Потом что-то блеснуло в хаосе, опутавшем тело, Сэм наклонился, и увидел тусклый серебряный блеск нейробраслетов, тех самых, что когда-то спасли ему жизнь...
- Да ты че, это самый шибовый толчок в конторе! Тут же ж "Гуслярня боярская" играет почти ежедневно! Ща я те нашу пачку покажу!
И какой черт дернул его взять отцовскую игрушку на "скок"? Не понимает ни хрена, имплантов нет - голая совсем, как извр, одна кожа да кости. Ни блеска хрому в глазах, ни разрядников в сосках, как говорится. Что народ скажет, когда ее увидит?..
- Упска, А! - из толпы выскочил кривляющийся парень в пускающем галогеновые зайчики зипуне "по самые немогу"
- Упска, Пх! - обрадовался Алекс и стрельнул разрядом в его протянутый навстречу ладонный контакт. В воздухе треснула голубая искра, разбежавшись голубыми огоньками по кончикам растопыренных пальцев:
- ДкстрапксЫ? - выстрелил новую очередь звуков парень, и подмигнул стоящей рядом Инге. - Мгка?
Девушка медленно потерла свой нейробраслет.
- Нет, я не извр, у меня просто не заинсталирован генератор спид-речи.
Улыбка сползла с лица собеседника. Он повернулся к Алексу:
- Ты что, забыл, что на коллективы "сенсам" доступ запрещен? Соскучился по карцеру? Откуда она у тебя?
Парень бесцеремонно оглядел Ингу с ног до головы:
- Да еще и ничья до сих пор... Постыдился бы на людях появляться с "сырым мясом"... Отец хоть знает, что у тебя мозги закоротили?
- Отец ее и привез, к твоему сведению, - злорадно улыбнулся Алекс. - Совсем недавно, в новостях еще написать не успели. Я обязательно ему передам о твоей реакции, Вовчик.
Тот смешался, но гонор не позволял признаться в ошибке:
- Ну, о сперматуарах можно и не знать. Но вот...
Откуда-то сзади вылетел шар-разрядник, угодивши парня чуть пониже спины. Тот подскочил от неожиданности, развернулся на сто восемьдесят градусов и ринулся в толпу на поиски шутника
- А почему он со мной так... - Инга замялась, подбирая правильное слово.
- Так по-хамски? - подсказал Алекс.
- Да, - с облегчением улыбнулась девушка. - Именно "по-хамски". Он на кого-то обижен?
- Разве что на свою ублюдочную жизнь. - Алекс скривился, буд-то жевал лимон.- Он меня терпеть не может, вот и мучается, когда видит.
- А что ты ему сделал? Мне кажется, ты очень спокойный человек...
- Я ж говорю - жизнь виновата. Он двухбуквенный, из "второй десятки", вот жаба и душит...
- Какая жаба?
Алекс вытаращил на нее глаза:
- Ну, эта, большая и зеленая, которая начинается на ту же букву, что и слово "жадность".
- А-а-а! - Инга рассмеялась впервые на памяти Алекса, и тот обалдел от неожиданности, когда понял вдруг, что определение "серебряные колокольчики смеха" совсем не является только художественной метафорой. Ее смех был именно серебряным...
- Так он тебе просто завидует? - улыбнулась девушка. - И вы это называете "жабой"?
- Угу. Я ж не виноват, что мой родитель - один из Отцов-Основателей, а его - только один из "двудесятников".
- У вас ведь система рангов построена на основе тридцати трех буквенного алфавита, правда?
- Ну?
- А его отец из "второй десятки", поэтому он Пх, да?
- Угу.
- Но ведь ты тоже Ню, то есть из "второй десятки", чему же он завидует?
Алекс улыбнулся всеми своими тридцатью тремя свежевыращенными к оказии веселья зубами, и Инга невольно вздрогнула, когда с верхнего левого клыка ("глазной рабочий Дракулы", в каталоге внутренней рассылки целых полтора трудодня за штуку!) медленно сползла капля зеленого био-токсина.
- Вот тут ты, Ингочка, ошибаешься, - с наслаждением начал он. - Мы действительно двухбуквенные, как и большая часть здешних обиженных на судьбу. Но!
Его улыбка, и без того широкая, растянулась до невозможности:
- Одну букву в фамилии имеют только члены Верховного Совета, наша "великолепная десятка", а я называюсь Алекс - А-а-а-лекс - и до самой своей смерти буду начинаться с первой буквы алфавита. Этот же ублюдок, который даже в сперматуары не годится, всегда будет Вовчиком, и даже если войдет, в чем я очень сомневаюсь, когда-нибудь в "великолепную десятку", я все равно буду выше его, и он это знает. Вот и подпрыгивает, как извр на электроде...
- А что такое "сперматуар"?
- Ну, это такие, как ты.
Девушка недоуменно нахмурилась:
- То есть?
- Ну, раньше вас называли наложницами, любовниками, гейшами, а сейчас просто - "емкость на сперму".
Инга отшатнулась, как от удара.
- Я не чья-то "емкость", ты!..
Ее слова заглушил чудовищный рык первого, пробного аккорда, которым "Гуслярня Боярская" начинала свои выступления. Он ракетой пронесся по огромному залу, отбился от потолка и обрушился на слушателей грохочущим водопадом, от которого заложило уши и напряглась диафрагма.
Алекс успел заметить, как Инга согнулась от акустического удара, но тут на сцену выскочил одноглазый Соловей, и мир вокруг перестал существовать. Второй, еще более мощный, аккорд заставил пригнуться восторженную толпу, а Соловей, потряхивая бубенцами на скоморошьей шапке, уже заверещал своим баритоном: "Не лепо ли ны бяшет, братие, начати старыми словесы..." - начиналась их коронная "Слово о полку Игореве и полевом командире Тугарине Змеевиче", вещь, от которой можно было умереть, и за которую можно было убить.
«Боян бо вещий...» ворвался в речитатив Соловья глубокий, заставляющий вибрировать даже мочевой пузырь, бас Подчашиего, второго «голосаря» команды. В лицо дунул горячий степной ветер, ноздри затрепетали от замаха мазута и оружейной смазки, а со сцены пошли, расшвыривая толпу, навстречу неминуемой смерти Игоревские чудо-богатыри, поскрипывая сапогами из кожи убитых врагов. Скоморох на сцене ударил по гуслям, завыла смертным воем умирающего половца кобза, и пульсирующий ритм победного марша заставил тело прыгнуть вверх, туда, где на закатном небе Великий Змей Кетцалькоатль начал пожирать Солнце.
- Возьми мое сердце!!! - заорал, срывая голос, Алекс, и вместе со всем залом превратился в ритм, музыку и праведный гнев бессилия, когда первые "стингеры" Потенциального Противника расшвыряли авангард кровавыми лохмотьями по серой от пыли степи. Один из снарядов взорвался так близко, что Алекс успел только почувствовать, как какая-то сила отрывает его от земли, переворачивает ногами в небо и... он пришел в себя под стойкой бара с носом, полным стальных игл. Машинально вдохнув, Алекс подавился иголками, закашлялся, и увидел, как Инга убирает ему из-под носа какой-то пузырек. Продолжая давиться, он вытер побежавшие из глаз слезы:
- Что это за дрянь?
Девушка шмыгнула разбитым носом, убирая каплю крови, и улыбнулась, не обращая внимания на царящий вокруг грохот:
- Ну как, тебе лучше?
Алекс приблизил рот к ее аккуратному уху:
- Что это за дрянь, говорю!
- Смесь "Горный воздух" номер два! Старый семейный рецепт! Очень полезен для увлекающихся дураков! Ты что, о био-фильтрах никогда не слышал?
- А на кой хрен они мне здесь? Я веселиться пришел, а не смотреть на других!
Прыгающая толпа начала переживать "Битву на Калке", полетели в разные стороны те, кто попал в эпицентр взрыва, грохот усилился, и Инга, сморщившись от боли, закрыла руками уши.
Алекс поднялся на ноги.
- Идем, - сказал он, показывая рукой в сторону батутницы. - Там будет тише.
Девушка отчаянно закивала головой, и они, полусогнувшись и уворачиваясь от падающих тел, отправились туда, где Алекс намеревался заглянуть позже - даром, что ли, "прыгунцы" с собой взял.
Грохот оборвался сразу же, как только они пересекли радужную пленку акустической завесы. От неожиданной тишины зазвенело в ушах, остались толчки под ногами, да извивающиеся в ритме музыки фигуры за спиной.
Инга снова шмыгнула, стараясь прекратить кровотечение из носа:
- Словно черви на сковородке...
Алекс присмотрелся к происходящему:
- Самое интересное началось - "Ставка Тугарина Змеевича". Сейчас будут пляски половецкие, а потом советников Игоря посадят на кол...
Он хмыкнул:
- Мы всегда пари заключаем - кто из наших не выдержит, и обгадится первый. Я, кстати, всегда выигрываю!
Инга критически глянула на его ягодицы:
- Значит, у тебя крепкий зад. Мама говорила, что для мужчины это важно.
Сэм почувствовал неожиданное смущение:
- А что она еще тебе говорила?
- Она не успела много рассказать - ее убили...
Парень недоуменно нахмурил брови
- Подожди, подожди, как это - "убили"? Убивают только врагов!.. А ты вообще из какого сектора?
Он замер, пораженный неожиданной догадкой:
- Так ты не из наших? Не из "Бояра"???
- Нет, я с Дикого Поля.
- Вау! - Алекс вытаращил на нее восторженные глаза. - Чужая?! Настоящая?!
Он протянул руку и схватил ее за плечо, а потом стал осматривать так, как буд-то перед ним оказалось истинное чудо:
- Ну и как там у вас, в дичи? Правда, что вы едите сырое мясо? Режете зверей на куски, а потом кладете на солнце, чтобы завонялось, и едите сырым? А то, что у вас нет имплантов и правят законы стада, правда? Я еще никогда не видел чужих!
Девушка растерянно попятилась, сопротивляясь его напору, отмахнулась от его рук и задела себя по носу. Ойкнув от боли, она спрятала лицо в ладони, и заплакала.
- Эй, ты что? - испугался Алекс. - Ты чего? Я что-то не то сказал?
Девушка продолжала рыдать, а сквозь ее пальцы начала просачиваться кровь в перемешку со слезами, бледно-розовыми полосами стекая на нейробраслеты. Алекс хлопнул себя по лбу от злости. Это вышло так звонко, что девушка вздрогнула, и испуганно посмотрела на него сквозь перемазанные в крови пальцы.
Алекс еще раз ударил себя, шипя сквозь зубы:
- Болван! Вот ведь болван недоклонированный! У тебя же нос сломан! Щас, подожди...
Он лихорадочно зашарил по карманам своей оранжево-фиолетовой сермяги. Потом лицо вспыхнуло улыбкой, и девушка увидела, как парень, воровато озираясь, вытаскивает на свет что-то металлическое, длинный тонкий предмет, похожий на обычное стило.
- Смотри, никому ни слова, иначе меня разберут прямо здесь!
Он заговорщицки подмигнул, и девушка дернулась от неожиданности, когда волна подмигиваний побежала вокруг головы:
- Это суперсекретный образец, у отца из лаборатории спер. Называется "карандаш" - опытная модель полевого доктора, останавливает кровь и заживляет раны. Не бойся, на себе уже проверил. Зудит чуток, но пережить можно.
Он осторожно поднес металлический стержень к носу, и придавил контакт. Что-то тихо загудело внутри аппарата, стержень завибрировал, торец засветился красноватым светом, а на лице девушки появился розовый "зайчик". Алекс медленно повел "зайчиком" снизу вверх по лицу Инги, начиная с припухшей верхней губы.
- Закрой глаза, - процедил он сквозь зубы, сосредоточившись на выполняемой операции. - Не знаю, как сетчатка отреагирует на такое облучение... Лучше не рисковать...
- Щекочет... - прошептала девушка. - Так странно... там, где болело, теперь тепло и щекотно... Ой, сейчас чихну!
- Давай, - улыбнулся Алекс, глядя, как она строит забавные гримасы, пытаясь удержаться. - Смело, это не мешает...
Апчхи!
Инга шмыгнула носом, и неуверенно улыбнулась:
- Не болит...
- Попробуй высморкаться, - сказал парень, внимательно осматривая ее лицо. - Надо проверить капиллярные стенки, выдержат ли. Если что, еще немного добавим.
- Нет, все хорошо. Спасибо...
- А теперь надо проверить на прочность... - Он осторожно протянул руку к ее лицу, взялся пальцами за нос, аккуратно ощупал со всех сторон и начал медленно водить им то в одну, то в другую сторону.
- Я вот что думаю... - серьезно произнес он, продолжая поворачивать ее лицо. - Как скоро ты почувствуешь... что я тебя уже просто дурачу!
Он отскочил, и захохотал во все горло:
- Правда, я тебя классно поймал?!
Девушка улыбнулась всепрощающей улыбкой человека, много повидавшего на своем веку:
- Да в общем-то я это поняла, как только ты предложил мне высморкаться. Это ведь было уже не нужно, правда? Просто тебе захотелось потрогать мое лицо, а сделать это ты боялся.
Она скорчила ангельскую гримаску:
- Все мужчины, как дети - пока не пощупают, не успокоятся.
У Алекса вытянулось лицо, и он пробормотал:
- А все женщины такие мудрые, что прям непонятно, как мы, мужчины, еще не повымирали естественным путем...
Девушка засмеялась, глядя на его мину, и он улыбнулся:
- Один - один?
Инга улыбнулась в ответ:
- Мир?
Алекс протянул руку для рукопожатия, но девушка испуганно отдернула свою:
- Ага, ты сейчас меня током ударишь!
Губы Алекса начали расползаться в ухмылке:
- Не, это я только для идиотов разрядник держу, а хорошим людям мы завсегда рады. Не боись, давай пять!
- Интересно... - пробормотал он пару мгновений позже. - Какая у тебя прохладная ладошка...
- А у тебя горячая... - улыбнулась ему девушка. - Это потому, что ты киборгизированный?
- Нет, это потому, что я живой...
- Эй, молодые, тараканов хотите? Торчковые по самой верхней шкале, проверено!
Их тишину прервал чей-то голос. Вздрогнув от неожиданности, Алекс обернулся, и увидел, как к ним торопится во все три ноги Пстрык - лаборант с кафедры биоформов отцовского Отдела. Узнав Алекса, Пстрык заулыбался еще шире. Хобот на его лбу приветственно задрожал, надулся, как воздушный баллон, и изрыгнул порцию оранжевого дыма - вокруг отчетливо запахло мятой.
- Привет, Алекс! - он начал рыться в складках синт-кожи, которую натянул вместо костюма. - Парни вырастили новую партию тараканов, просто супер в кубе! Разрядники на лапах, генератор в корпусе, - лижут, щиплют и щекочут так, что эндорфинов не надо! Глянь!
Он достал небольшой кассетник, под прозрачной крышкой которого медленно копошились большие черные тараканы в красные пятнышки.
- Трехбуквенный из обслуги - ты его знаешь, который читать умеет, - подкинул идею сделать их в цветах нашего флага. Патриотизм на каждом рабочем месте и на каждом рабочем органе, гы-гы!
Алекс осторожно взял насекомое за надкрылья, разглядывая чудо генной инженерии. Тварь потешно засеменила лапками по воздуху, почуяв тепло живого тела, но он перевернул таракана вверх пузом, и тронул пальцем длинные мохнатые усы. Один из них тут же обвился вокруг фаланги, а второй, найдя опору, стал щекотать кожу вокруг ногтя. Алекс хихикнул, и отдернул палец.
- Я ж говорю - торч абсолютный! И сперматуара не надо, так чашку сносит! - обрадовался Пстрык. - Берешь?
- Почем?
- Один трудодень, как для своих.
- Ого! - Алекс вытаращил глаза. - Чего так дорого?
- В убыток отдаю, как для своего! - обиделся Пстрык. - Это ж опытная партия, их всего двадцать штук вылупилось! Я сейчас "погранцам" каждого по трехе загоню!
- Не, по трехе мало будет. - возразил Алекс. - Ты Вовану за пятеру двинь, тогда и остальные за ним пойдут.
- Класс! - Торговец нелегальным товаром выпустил очередную струю радостного дыма. - А где он?
Алекс открыл глаза на затылке, вглядываясь в дергающиеся за радужной завесой фигуры:
- Где-то под левой аркой был... Только торопись, пока Ярославна не запела, а то как начнется свальный грех, твою задницу и хоботы не спасут.
- Граница на замке! - засмеялся Пстрык, хлопнув себя по ягодичной синт-коже. - Я себе анус зарастил, пусть теперь лезут!
- Предусмотрительный стал... - Алекс хмыкнул, глядя, как колышутся складки на боках, - не то, что раньше. И опыт, сын ошибок трудных...
Пстрык отделил от кассеты ячейку с залитым внутрь тараканом, и протянул ее парню: