Нагла развалился на диване перед телевизором после сытного ужина. Инга суетилась у электрочайника, собиралась заваривать чай.
Она по-прежнему была не в настроении. Очередная попытка объясниться ни к чему не привела. Валдис никак не хотел понимать, что она тяготится опекой, которая больше похожа на надзор. Ещё эта встреча со Стасом...
Нагла делал вид, что вопрос решён. Пытался вести себя как обычно в надежде, что скоро всё уладится само собой. К тому же, он держал слово и старался больше бывать с Ингой. Вот только работа следовала за ним, где бы и с кем бы он ни был.
Снаружи донёсся визг тормозов. Нагла подлетел к окну, отодвинув краешек занавески, выглянул на улицу.
Инга нечасто видела его таким напряжённым, поэтому с интересом наблюдала за происходящим.
- Velns...
- Что там?
- Раздолбаи мои пожаловали.
Через минуту из прихожей до Инги стали доноситься смутные реплики. Поначалу разобрать можно лишь некоторые, совсем простые слова. Ясно было только, что говорили Казбек и Артемон. И голоса у них виноватые. Упустили кого-то. Из-за вмешательства посторонних, которые уже путались под ногами.
Затем тон пошёл на повышение, особенно у Валдиса. Инга улавливала всё больше смысла: 'Самый бухой махался как бес!', 'Тот, что в прошлый раз не рыпался!', 'Даже Фана уделал!', 'Вас уделали двое поддатых и один совсем бухой?!', 'Они точняк на Хлыста пашут!'...
Она невольно шагнула ближе к входной двери, прислушалась повнимательнее. 'Чего они хотели?' 'Ингу твою!' 'Чего?' 'Тот, средний, аж взбеленился. Вцепился в Чабана и всё орал: 'Где Инга? Где Инга?..'
Её искал Стас, поняла она и обмерла от восторга. Значит, ни черта она ему не безразлична, а вовсе даже наоборот - нужна! Ну конечно, она же всем сердцем чувствовала это.
Инга подбежала к дивану, схватила сумочку и торопливо проверила содержимое. Здесь голоса хорошо были слышны.
- Откуда он её знает вообще? - недоумевал Нагла за дверью.
- Ты у неё спроси, - предложил Артемон. - У нас-то чего?
Инга закрыла сумочку, бегом вернулась на кухню и вышла через ведущую в подсобку дверь. Больше разговор у порога её не интересовал.
Нагла тем временем с трудом подавил гнев и продолжил спокойнее:
- Значит, так... Сейчас убирайтесь с глаз. Завтра утром поговорим. Чтоб за ночь нарожали десяток вариантов, как будете исправлять ситуацию.
- Да, конечно, - поспешно согласился Казбек.
- С бабой что?
- Дёру дала. Мы не стали её искать... после всего. Фана в больничку закинули и к тебе метнулись.
Нагле пришлось ещё раз заставить себя поостыть.
- Ладно, завтра. Сейчас проваливайте.
Он вернулся в дом, отсутствующим взглядом уставился в телевизор. Его олухи упустили подругу бывшей Хлыста. Как теперь на саму её выйти? Впрочем, не факт, что подруга в курсе, где она. Лишь бы не настучала... Хоть не додумались сказать бабе, кто они такие - и на том спасибо...
Velns, на свою голову решил вместо того, чтобы идти со всеми на дело, побыть с Ингой - и вот результат. Кстати, а где она?
На кухне не видно. Нагла подошёл к лестнице на второй этаж, громко позвал её. Без ответа.
Подчиняясь нехорошему предчувствию, он вернулся к кухонному закутку, заглянул вглубь и увидел приоткрытую дверь в подсобку. Стало ясно, что у него одной проблемой больше. Попавшийся на глаза бокал влетел в стену и буквально взорвался на мелкие осколки.
* * *
Стас откинулся на спинку кухонного углового дивана, с махровым полотенцем на плечах сохнул после душа. Побитое тело местами ещё ныло, но хотя бы ушла адреналиновая дрожь. Он потягивал бренди и кофе и с удовольствием раз за разом прокручивал в памяти, как пару часов назад классно натрескал с друзьями гопникам в парке.
Нет, это кто-то посерьёзнее. Какие-то 'бычары' под началом прибалта, что на днях в том же парке увёл с собой Ингу. А под кем ходит сам блондинчик? Как бы за мимолётное удовольствие сегодня вечером не схлопотать серьёзных неприятностей...
И тут раздался звонок в дверь, заставил невольно вздрогнуть. Стас никого не ждал в столь поздний час. Звонок повторился, дал понять, что хозяин квартиры не ослышался.
Стас взял из ящика гарнитура большой нож, удовлетворённо взвесил в руке и отправился в прихожую. Осторожно подошёл к входной двери и прильнул к глазку.
И тут же отпрянул. Несколько секунд он был совершенно сбит с толку и не знал что делать. Слишком неожиданный визит.
С трудом совладал с нахлынувшим волнением, непроизвольно пригладил волосы и открыл дверь.
- Привет! - Инга шагнула было, но, увидела в руке Стаса здоровенный нож, замялась.
- Что у тебя трезвого на уме, то у пьяного на языке, я это знаю.
Не дожидаясь разрешения, Инга скинула туфли, положила сумочку на комод и зашла на кухню. Стас закрыл дверь и последовал за ней.
- Не думала, что ты по-прежнему живёшь в вашей старой квартире, - она окинула взглядом хорошо знакомую обстановку, села на угловой диван на место Стаса. - Ты здорово разозлил Валдиса.
Стас опрокинул нож обратно в ящик, с шумом задвинул его. Прислонился задом в гарнитуру, взялся за края полотенца, натянул и, слегка морщась, стал разминать шею.
- Что за гусь? Типа твой муж?
- Мы не расписаны, - Инга пощупала серёжку со свисающим медальончиком. - Не такой он плохой человек, как может показаться.
- Хороший бандит? - усмехнулся Стас.
- Он мне очень помог, - Инга, похоже, чувствовала себя не особенно уютно, глаза уткнулись в кружку на столе. - А можно кофе или чаю? Всё равно что.
Хозяин отвернулся к кофеварке, ей стало легче.
- Мы с Алексеем поначалу хорошо жили.
- С тем самым? - глухо спросил Стас.
- С тем... Надеялся выбиться в фехтовании, но дела не клеились. Ударился в бизнес - тоже не фонтан. Стал на мне срывать нервы. Пока с животом ходила, как-то остерегался...
Стас включил кофеварку, продолжал слушать, стоя спиной к Инге, словно боялся пропустить важный момент при заваривании. Рассказ больно царапал сердце. Не столько было жаль её, сколько мучительно обидно, что сама выбрала ту участь, которой могла избежать. Если б оставалась с ним.
Инга отхлебнула из его чашки, посидела задумчиво с надутыми щеками, потом медленно впустила напиток в себя.
- Если ты виновата только в том, что живёшь рядом с неудачником... Это был сплошной кошмар! Я терпела ужасные вещи... Всё ради ребёнка... Время и без того тяжёлое, а для матерей-одиночек - вдвойне. Алексей не так-то мало зарабатывал... Просто ему хотелось намного больше.
Инга ещё помолчала, словно собиралась с духом. Стас поставил перед ней дымящий кофе, забрал свой, поостывший, и снова отдалился к гарнитуру.
- Дочь родилась слишком рано и мёртвой, - пробормотала Инга и впилась в чашку.
Стас посмотрел на неё потеплевшими глазами. Эта боль перебивала все его обиды.
- Пару месяцев была в прострации. А потом ушла. Наверное, надо было вернуться в Таллин, к родителям. Но не решилась. Признать, что ты неудачница?.. Оказалось, в самом деле - полная. Найти стоящую работу не получалось. С моим-то неоконченным театральным... А Алексей проходу не давал, требовал вернуться. Как будто я его собственность.
- И тут появился красавец-спаситель с милым латышским акцентом, - Стас криво усмехнулся, вновь захваченный обидой.
- После всего пережитого... Кто-то решил вдруг позаботиться обо мне.
Инга не оправдывалась. Просто объясняла, наверное, самой себе, глядя сквозь холодильник.
- Чего ж бегаешь от него, такого заботливого?
Она отхлебнула, опять надула щёки. Словно заткнула себе рот, чтобы выгадать немного времени на раздумья. Потом выдала давно продуманный ответ:
- Спасение обернулось знакомой проблемой. Я снова чувствую себя собственностью.
Стас вспомнил, как двое амбалов держали Ингу в парке, как по-хозяйски Нагла уводил её тогда.
- А где твой отец? - посветлев, спросила Инга.
- На Южном кладбище.
- Как? - изумилась она.
Стас поморщился.
- Пьяным угодил под поезд. Праздновал моё возвращение.
- Я-то думала, мне страшно не везёт, что редко вижу родителей, - Инга загрустила пуще прежнего, но в следующий миг оживилась и заинтриговано повела носом. - Чем у тебя так интересно пахнет? Ужасно знакомо. Что-то сладкое. Праздничное. Так по-таллински!
Стас призадумался.
- А... Марципаном, наверное. Из Таллина всякий раз, когда там бываю, фигурки какую-нибудь привожу.
- Покажи! - Инга засияла.
- Ну пошли.
Стас провёл её в гостиную, включил свет. Обычная комната в типовой квартире простой рабочей семьи, каких много. Разве что на полках секции и на большом телевизоре расставлены марципановые зверушки и прочие фигурки. И наполняют комнату тонким сладким ароматом.
Инга восторженно ахнула и подошла к телевизору. Отставив кофе, взяла воскового вида собачку и повертела в руках, с шумом втянула запах. Лицо осветила мечтательная улыбка.
- Когда я была совсем маленькой, у нас в гостиной стояли три марципановых зайчика. Родители строго-настрого запрещали трогать их до наступления Нового года. Но зайки так соблазнительно пахли! И я потихонечку расковыривала их снизу ногтем... К Новому году такие дырищи выковыряла!
Стас подошёл к ней, развернул к себе. Инга встретилась с его взглядом, замерла. Улыбка из умилённой стала загадочной, щёки порозовели. Стас крепко обхватил её, прижал и впился губами в жарко отозвавшиеся губы.
- Ужас, - выдохнула Инга после долгого поцелуя, нежно спросила: - Что ты пил?
Но Стас уже потерял способность связно говорить, в голове осталась одна-единственная мысль. Он лихорадочно осыпал Ингу поцелуями и тянул с неё одежду.
- Стас... Стасик... Ну не стоя же...
* * *
В Питере полно злачных районов. Место, куда приехали Радченко и Крисман, ещё не из худших: типичный квартал обшарпанных хрущёвок с замусоренными дворами между ними. Мамонин ломбард приютился в подвале одного из этих домов и тоже ничем особенным не выделялся. Только необычно многолюдная толпа зевак окружала огороженный полицией ржавый навес над спуском.
- Вот и продолжение 'танцев', - угрюмый Хасьянов отдал честь.
Столь же мрачные коллеги пожали ему руку, оба невольно глянули на бледного молодого полицейского, который прислонился к ограждению спуска и едва сдерживал рвотные позывы.
- Кровищи как на скотобойне, - пояснил Хасьянов, проследив за их взглядами.
- Что свидетели? - спросил Радченко.
- Ну как свидетели... Были два клиента. Преступления не видели. Как услышали выстрелы, убежали из ломбарда... Остальное население ещё только начали опрашивать.
Радченко кивнул, спустился по лестнице и нырнул под пролётом низковатой двери в сумрачный, пахнущий старьём зальчик. Метров шесть в длину, полтора - в ширину. Вдоль каменной стены ряд драных стульев. Перед ними - дощатая перегородка, которая делила подвальный отсек пополам. А в ней посередине - продольный разрез из дощатого прилавка с металлической решёткой над ним.
'Есть в этом что-то тюремное', - подумал майор, осматривая выкрашенные в салатовый цвет стены помещения.
Смотреть здесь было не на что. Радченко открыл скрипучую дверь в перегородке, они с Крисманом углубились в ломбард.
Ещё одна клетушка шесть на полтора, только совсем тесная, потому что заставлена мебелью и всяким барахлом. Но всматриваться в обстановку оперы не стали. Все их внимание мгновенно поглотил мертвец, который сидел в углу у двери. Грудь в крови, на рубашке порез. Между ногой и стеной лежал пистолет. Под приоткрытую дверь в следующее помещение от тела тянулся широкий кровавый след.
- Ну пошли, - буркнул майор насмотревшись.
Они попали в помещение, часть которого делили на два отсека огромные стальные стеллажи, приставленные задними стенками друг к другу. Старые, слегка мятые, с лупящейся зелёной краской и завалены всяким барахлом. К стеллажам была приставлена стремянка, на ней стоял сотрудник в штатском, изучал содержимое клеток.
Радченко и Крисман протиснулись мимо стремянки. Кровавая дорожка к виденному ранее трупу начиналась в алой лужице в самом начале образованного стеллажами коридора.
За перегородкой по другую сторону от узкого коридора было что-то вроде бытовки. С потолка свисали маломощные лампочки, еле разряжали полумрак. Воздух был пропитан ещё большей, чем в самом ломбарде, сыростью и запахом старья.
Прямо напротив входа к противоположной стене был приставлен большой платяной шкаф. Посреди комнаты стоял окружённый кривоватыми стульями обшарпанный стол. В луже крови на нём лежал, раскинув руки и свесив ноги на пол, здоровяк лет тридцати. Позади валялся опрокинутый стул.
- Это нечто. Я с таким ещё не сталкивался.
Эксперт Кругляков стоял в тени сбоку от окна. Розоватые щёки на пухлом белоснежном лице коренного питерца выдавали нетипичное для него возбуждение.
- Сколько их? - спросил Радченко.
- Трое.
- Всё, что остались у Мамони, - напомнил Крисман.
- Вместе с самим Мамониным, - подчеркнул Радченко. - Где он?
Не дожидаясь ответа, майор заглянул за перегородку. Пространство между стеллажами и стеной напротив представляло собой подобие мамониного кабинета с большим конторским столом и шкафом возле него. Взгляд невольно зацепился за серебряную пепельницу на столе. Радченко хорошо помнил её...
Однажды, в две тысячи девятом, он с Арутюняном заходил сюда. Мамоня только что пережил нападение, один из его людей был убит, сам он чудом отделался лёгким ранением. Сидел за этим столом, злой, не знал, куда деть забинтованную руку.
- Что невесел, Мамоня? - спросил Арутюнян.
- Тебя вот вижу. Изжога пошла.
- А 'быка' своего уже не видишь. На днях в двух разных питерских ломбардах мужиков на перо посадили. Вчера вдруг в тебя пошмаляли. Думаешь, совпадение?
Мамонин молча сверлил глазами.
- Угодил ты в тот ещё переплёт, Мамоня, - наседал Арутюнян. - Печаль твоя о том, что непонятно, как из него выбраться.
Он взял со стола эту самую пепельницу, взвесил её, как бы невзначай поинтересовался:
- Думаешь, Хан спасёт?
В тот момент Радченко впервые услышал это имя. Арутюнян вонзил буравящий взгляд в Мамоню. Его внутреннему детектору лжи очень важна была реакция бандюка. Тот всего на миг отвёл глаза, но потом снова зло посмотрел на Арутюняна.
- Будем за ментовские сказки базар держать? Или делай мне свои предъявы, или...
Арутюнян склонился к Мамонину.
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
Он уже не сомневался, что Хан существует. И меньше чем через неделю погиб...
Радченко шагнул, заглянул ещё дальше в закуток. Между столом и стеллажами стоял могучий сейф. Вот там, в углу Радченко и увидел третье тело.
Поникшая голова прислонена к стенке сейфа, ноги широко раскинуты, в кровавую лужу между ними опущена сломанная рука, всё ещё сжимает пистолет. Лицо от виска до подбородка рассекает глубокий порез, на месте одного глаза - кровавое месиво, из которого торчит металлическая пластина в виде четырёхконечной звезды.
- Мамоню кто-то пометил, - майор невольно выступил Капитаном Очевидность.
- Я в кино такое видел, - сообщил Крисман. - У этих... как их...
- Ниндзя, - подсказал Кругляков.
Коллеги уставились на него, молчаливо требуя разъяснений.