Пролог: Заточённое скифское зло освобождают из древнего склепа. Укрывшись в теле трагично погибшей молодой девушки, оно пытается пересечь Балтийское море на пароме и сбежать от реликвии способной её снова заточить. Но демон Мара не учла, что на судне окажется один особенный пассажир и группа людей, называющих себя - заклинателями.
'Важны не слова, которые ты произносишь Богу. Ни язык, ни религия, ни громкость звучания. А то, насколько отчаянно звучит твоя мольба'
Глава 1
Утомленные веки - тяжелеют, опускаются, и непостижимые разумом сновидения мерцающей рукой похищают сознание у душной реальности. Сны великодушно приглушают и на время отводят разум от неотёсанной суровости жизни. Вверяясь крепким грёзам, будто заново вдыхая, высвобожденный человек больше не принадлежит себе. Но теперь он неограничен. Река становится морем, море океаном, океан бесконечностью... Исчезает время, пространство и гравитация... Есть только обмякшая душа и безымянное видение, что таит в своей бездонности тайные желания, постепенно вытесняя их на поверхность. Есть в той утопии страж, и только он решает - быть сновидению прорицанием или холодным мутным кошмаром.
Истолковав тайный знак в ночном видении - как последний спасительный шанс для умирающей наследницы, черноволосая жрица Променея немедля отправилась на его поиски. Она не желала мириться с несправедливой судьбой. Но отбросив всякий скепсис, отчаянная мать целиком не понимала, с чем именно имеет дело. Навязчивая идея спасти дочь Орию, затмила всякое чувство опасности. Любые препятствия отошли на второй план. Сейчас для неё существовала только одна цель - немедленно найти целебные малахитовые ягоды.
Сновидение не просто снилось, оно чувствовалось. Променея ясно помнила, как выглядел во сне чудотворный росток, также как и помнила жуткий утробный голос, звавший её к *Эвксинскому морю на пляж кладбища мёртвых кораблей.
Весь утомительный путь Променею терзали скользкие противоречия. Ведь она, племенная жрица, ушла из лагеря под предлогом сбора лечебных трав в пределах клича и к вечеру должна была вернуться. Но отдаляясь с каждой минутой всё дальше и дальше, в голову приходило осознание того, что к вечеру ей не поспеть. Почти достигнув пляжа, она призадумалась, беспрерывно себя накручивая:
'Может, правильно было бы обратиться к Колаксаю за помощью? Но ведь он сочтёт моё видение за происки нечестивых, и не отпустит меня. ...Всё! Довольно маяться! Довольно терзать сердце неопределённостью! Поздно отрекаться. Назад вернусь только с ягодами'.
Постоянно прокручивая в памяти маршрут, отчаянная мать с упорством переставляла ноги, останавливаясь лишь для того, чтобы осмотреться. Достигнув продольного пляжа, где повсюду виднелись разбросанные сотни торчащих обломков судов, что не успели в целостности причалить к берегу, Променея замедлила ход и огляделась в поисках грота, точно такого, как она видела в своих ночных грёзах. Грот должен был иметь небольшое ответвление реки *Борисфен, впадающее в бескрайние воды, спящего моря. Ручей послужил бы жрице главным ориентиром, и частично подтвердил правдивость сновидения.
Стёртые в пыль морские камни тысячелетними ветрами, ещё помнили прикосновение первых вод. Как помнили и о том, что где-то здесь таится погребённое древнее зло, способное возвратить миру - нечеловеческую боль, непосильные страдания и ледяной холод. В этом проклятом месте схоронена непреклонная Морена, одна из самых могущественных демонов на всём суходоле. Ей не стоит поклоняться, её не стоит будить, ибо она никогда не остановится в злодеяниях, доколе людям будут сниться сновидения.
Обойдя босиком одну сгнившую деревянную корму по мокрому зернистому песку, Променея резко остановилась. Её взор зацепился за неглубокую горизонтальную пещеру со сводчатым потолком и широким входом. Значительному расширению внутри грота, предшествовал узкий проход, из которого беззвучно вытекал мелкий ручей. Вода переливалась блестящими жемчужинами и выглядела кристально-чистой. Её не мог осквернить даже самый пагубный яд. Казалось, только боги были удостоены пить из этого живительного источника. Именно такой ручей, Променея видела в своём вещем сне.
Протиснувшись в лазейку, будто в пасть голодного неведомого зверя, пришлось пробираться сквозь сумрачное нутро пещеры по узкому проходу вдоль ручья, не разбирая пути. Жуткие шорохи из дальних каменных закоулков тревожили сознание, выдумывая перед глазами самые опасные события. Но материнская сила, движимая несокрушимой женщиной, подпитывалась желанием спасти свою родную кровинку с очаровательной улыбкой и редкими голубыми глазами. Променея вдруг вспомнила тёплые эпизоды из жизни. Как она бережно катала дочь на вытянутых руках, и как звонко звучал её смешной голосок. Вспомнилось, как она ласково расчёсывала Ории мягкие кудри гребешком из рыбьих костей. И как вполголоса пела ей колыбельную перед сном, чтобы отогнать кошмарные сновидения. Однажды, до рождения дочери, Променея потеряла ребёнка ещё в утробе, второй потери она бы просто не вынесла.
Часто поправляя непослушные черные локоны, что так и норовили преградить и без того непроглядную тьму, Променея всё же целенаправленно продвигалась вслепую на ощупь. Куда-то пропали приевшиеся эхоподобные шорохи, будто вокруг образовался пустой вакуум. В пещере было холодно, но Променею больше трусило от неизведанности. Пока ничем неподкреплённый страх, начал вытеснять храбрый настрой. Возможно, к ней таки стало прорываться запоздалое чувство тревоги.
Вскоре не до конца сформированную тревогу развеяло легкое сияние от свисающих сталактитов, и вся скальная поверхность заблестела изморозью, отвлекая сосредоточенный испуганный взгляд. Променея не поддалась на завораживающую скальную живопись, сфокусировавшись на ориентир в виде отдаленного дневного света. Вместе со светом стало видно и ручей. С каждым продвижением к арочному выходу из странной пещеры, потерянные в тишине звуки стали понемногу возвращаться, вместе с чувством храбрости.
Ни на что, не отвлекаясь, Променея даже не заметила, как свет и ручей вывели её из холодной пещеры на широкую поляну с выгоревшей травой. Променея осмотрелась. Она узнала место, в котором никогда не была. Вот те самые сутулые нездешнего вида деревья, что окружали поляну по периметру. Вот вихрастые хвойные кустарники, что прятались под сенью крон. Даже песок возле реки, сменился галькой, в точности, как она запомнила. И никакого ветра, абсолютный штиль.
Осталась последняя деталь чужеземного антуража. В своём мрачном воспоминании, Променея не видела солнца. И как только её посетила эта мысль, желтое светило стало медленно поглощаться черным соразмерным небесным диском. А когда кромки кругов сошлись воедино, всё вокруг осветилось красноватым неприветливым оттенком. Чувство оставленной тревоги, не только вернулось, но и возросло в разы.
Затем, рассеянный взгляд упал на странный языческий алтарь, окруженный симметрично разложенными овальными камнями с высеченными рунами. Рядом валялся стальной шлем, готовый в любую секунду рассыпаться в ржавую пыль. Дальнейшая судьба хозяина шлема, оставалась загадкой. По спине невольно пробежались легкие мурашки. Пока что всё продолжало происходить, как в том сумрачном странном видении.
Больше всего, Променею смущало то, что ручей протекал аккурат через жертвенник. Будто прозрачные чистые воды покрывали алтарь подобно оберегу, или наоборот, пытались не дать неведомому нечто вырваться наружу. Почему-то этой детали из сна, она не могла вспомнить.
Проследив, откуда именно начинался исток, Променея наконец-то увидела знак, ради которого проделала столь длинный извилистый путь. Неестественно высокую бобровую плотину, из-за которой часть реки ответвлялась и затапливала своей кристально чистой водой алтарь, довершал благоговейный отросток с малахитовыми ягодками. Променея оказалась права. Это был именно тот росток, ради которого она себя не жалела, и который так упорно искала, не зная, существовал ли он вообще. Теперь её дочь спасена и больше не будет страдать. От материнского сердца отлегла смута, вытащив из кровоточащих ран свои стервятные коготки. В тот чудный миг она не задавалась вопросом, каким образом могла видеть это растение во сне и почему так слепо верила в его целебность.
Предвкушая счастливый финал, немедля ни секунды, Променея попыталась нащупать выступы на вертикальной плотине. Стопы ног одна за другой стали перемещаться. Цепкие пальцы рук надёжно хватались за разные веточки и сучки, что периодически упирались ей в рёбра при прижатии к стенке. Одна из веток слегка порвала одежду, расцарапав часть груди ближе к предплечью. Ещё один сучок исцарапал шею. Но эти неудобства были мелочью по сравнению с главной целью.
Ещё миг и наваждение превратится в явь.
Подтянувшись к своей находке, Променеи вдруг предстало перед глазами нечто неожиданное. Возле растения валялась полуразложившаяся Фретка, схожая с той, что накануне укусила дочь перед заболеванием. Её мокрая шерсть была облезлой и местами с вырванными клочьями шкуры. А костяной хвост вообще не имел ни шерсти, ни кожи. Воздух насытился дохлятиной, резко дав по ноздрям. Променея замерла в ожидании. Ведь она хорошо помнила, чему её когда-то учили старейшины. Даже мертвые животные могут быть опасны, разнося разного рода болячки.
Недолго размышляя, Променея предусмотрительно ткнула в мелкое тельце прутиком, попавшимся ей под руку. Зверек не реагировал, а это значило, что он не притворяется, и зловонный смрад исходит именно от него. Но всё же, Променеи почему-то казалось, что Фретка в любую секунду может ожить и вцепиться ей прямо в руку своими мелкими желтыми зубёнками.
Не прислушиваясь к чувству опасности, став на прочную ветвь пальчиками ног, Променея подтянулась вверх. Одна рука цепко держалась за последний надёжный выступ, а другая рука почти дотянулась до стебелька.
Внезапно тело зверька на секунду шевельнулась. В это мгновение неясный страх вызвал ускоренную пульсацию, отражаясь на висках и в груди.
Ещё одна зловещая секунда и мёртвая Фретка прытко вскинулась на руку, ломаным резким движением. Сердце Променеи отозвалось стенанием, остановив околелую кровь в жилах.
Резко ожив, зверек грызнул горемыку острыми зубками за ребро ладони. Из раны потекла мелкая струйка тёмно алой крови.
Израненную руку пронзила жгучая судорога, а голова тошнотворно закружилась. Нога соскользнула, и жертва демонического коварства потеряла равновесие, сорвавшись на грубую каменистую почву. Один глухой удар затылком об камень и сознание увязло в жидком помутнении. Какое-то мерзкое ощущение постепенно зародилось где-то внизу живота, расползлось вверх по венам, захватывая сердце и мозг. Вскоре оно поглотило былые чувства, заодно пожирая последние воспоминания счастливого прошлого. Тело больше не принадлежало разуму, что постепенно удалялся, как эхо в пещере.
Променею разбудил мелкий черный ворон, щипая клювом место укуса от Фретки. Пришлось отмахнуть настырную птицу. Прищурив взгляд на руку, Променея удивилась. Рана на коже куда-то исчезла, но фантомная боль нещадно агонизировала, создавая жуткую дезориентацию.
В скором времени, вырванные из реальности шуршащие звуки напомнили Променеи, что она находится у реки. И когда удалось полностью раскрыть глаза, первое что они увидели, был *Путь Модая на фоне мириады звёзд полуобнаженного неба. Это выглядело словно какое-то подношению древнему небесному верховному богу. Затем сосредоточенный взгляд рассеялся на плеяду именитых созвездий. Если бы она не растеряла человеческие чувства, то непременно восхитилась.
Сколько Променея здесь пролежала, ей не было известно. Но её это почему-то совсем не волновало. Исток мыслей поменял русло в новое устье. Лицо жрицы больше не выражало никаких эмоций. Её также не беспокоило и то, что росток пропал. Теперь дочери никак не помочь. Словно этих ягод и вовсе никогда не было. Будто цель стала совсем иной, не человеческой. В осевшем шквале эмоций от материнских инстинктов не осталось ни тени. Вместо инстинктов Променея испытала жуткий букет чувств, наполненный злобой, отвращением, завистью, ненавистью и призрением. Она чувствовала внутри себя что-то чужеродное, не людское. Местами память урывками возвращалась, но тут же, куда-то убывала.
Тотчас, листья на деревьях в одночасье зашептались на старинном диалекте. Эхоподобный шепот был не разборчив, будто на каких-то низких частотах.
С трудом оторвав завороженный взгляд от небесного атласа, Променея встала в полный рост. Руки повисли вдоль туловища. Посмотрев в искаженное отражение протекающей реки, оттуда на неё уставилась незнакомая седовласая старуха, но со знакомыми очертаниями лица. Променея отшатнулась и замерла. Её широко раскрытые глаза выражали осмысленность до тех пор, пока зрачки не закатились вверх. Их сменили другие зрачки, появившиеся снизу глазных яблок. Но это были уже не человеческие зрачки. Отсвечивая в сумраке, они всё чётче и чётче обретали очертания и больше походили на форму зрачков какого-то хищника. Никогда прежде глаза жрицы не были такими ненавидящими.
Сформированный хищный взгляд упал на плотину, и Променея бездумно, с нечеловеческой силой приступила к её разрушению, лихорадочно разбрасывая ветки во все стороны, между делом разгребая глинистый ил. Женщина на столько вошла в раж, что не чувствовала ни боли, ни усталости, ни собственного сердца. Казалось бы, в её руках заключалась вся сила и сотни скифских воинов.
Отбросив последнюю ветвь, Променея отошла в сторону и опустила исцарапанные руки. Её взгляд по-прежнему был лишён всякого смысла. Будто она себе больше не принадлежала. Только когда ослабленную плотину под натиском течения окончательно прорвало, направление потока сменилось. В алтарь больше не затекала кристальная живительная вода.
Откуда-то послышался тот же едва уловимый утробный голос из сна, заполняя сознание Променеи, приказав ей вернуться в лагерь к своей семье. После того, как шепот резко умолк, и черный диск освободил солнце от своего влияния, вернув ему прежний вид, её опустошенные зрачки стали прежними, но их доверху наполнял какой-то непостижимый пугающий сплин, а в памяти больше не всплывали радостные воспоминания минувших дней. Остался лишь приказ неведомого эха.