Аннотация: Редко пишу рассказы о любви, но это один из них. Посвящается Ему, единственному и любимому:)
По дороге сна пришпорь коня
Здесь трава сверкнула сталью
Кровью - алый цвет на конце клинка
Это для тебя и для меня
Два клинка для тех, что стали
Призраками ветра на века...
Хелависа
Я пью. Пью совсем немного, нет. Только вот трактир вокруг шумит все нестерпимее, громче, громче, громче... Чужие слова врезаются в мои уши, за гранью слышимости потрескивают дрова в камине, пивные кружки стукают о столешницу, пиво из них пенистой рекой льется: на руки, на пол, льется рекой, как кровь.
Откуда это сравнение? Не знаю. Мужик напротив внимательно смотрит на меня, потом отворачивается. Пьет, стучит кружкой о стол, пиво выплескивается, стекает, капает. А где-то сзади начинает дико, истошно орать ребенок. И тогда мое сердце сжиматся в комок. Баба отвешивает ему шлепок и до меня долетает сначала едва слышное шипение а потом и крик: "Зааткниись!". Ребенок послушно замолкает, и с ужасом, в наступившей тишине я слышу одно единственное слово: "вечно".
Его произнес нечаянно в разговоре мужик с рыжей бородой, промелькнуло оно в пересуде трех неопрятных трактирных девок... и я думаю: "Боже, боже... прекрати это!! Перестань!!! Зааткниись!!!! Все заткнитесь! Ну, пожалуйста!". Никто не замечает в сутолоке, как я зажимаю уши руками и, безмолвно шевеля губами, повторяю одно и тоже.
Нет, я пью совсем немного. Разве две кружки - это много? Просто разум уже затуманен зельем, которое поднесла мне карга, что живет в полуразвалившейся хижине за городской стеной. Она сказала, что оно поможет мне забыть, но не получается. Только четче и четче слово "вечно" звучит в моей голове. От пива ли? От зелья? Какая разница.
Мужик с желтыми соломенными волосами опять смотрит. Ну что тебе нужно?.. Я и так знаю что бледна, что глаза у меня горят как в лихорадке, и кольчуга моя порвана в двух местах. ...Хотя - все равно. Сознание уже угасает. Не обманула, верно, бабка. Вот только надолго ли? Если ненадолго, я вернусь и куплю смертельную дозу за три золотых. И карга тогда, наверно, даже сможет починить в хижине крышу. Пьяный сон - или обморок? накатывает и я роняю голову на руки.
* * *
Я с детства боялась темноты. Помню, когда мама укладывала меня, еще трехлетнюю, в кровать и тьма накрывала все вокруг, я, бывало, до утра не могла заснуть, с головой укрывшись одеялом. Я думала о том, что в этой кромешной темноте прячется кто-то или что-то очень злое, готовое убить меня, только я усну. И не могла заставить себя выглянуть из-под одеяла, боясь встретить взгляд его желтых круглых глаз. Взгляд из тьмы. Когда мне исполнилось четырнадцать, я ушла из дома, но темноты бояться так и не перестала. А в семнадцать я встретила его.
Сначала я увидела его глаза - холодные и серые, смотревшие на меня из черной чащи леса. Конь мой тихонько заржал от ужаса и ускакал прочь, а я выхватила меч.
Он вышел мне навстречу - одетый во все черное, высокий светловолосый мужчина с глазами как две серые льдины, и меч в его руке был также черен как плащ за спиной. Бой начался и также быстро закончился. Я, одна из лучших мечников королевства, проиграла за два удара.
Но вместо того, чтобы убить, он поднял на руки мое бесчувственное тело и отнес в свой дом. Он предложил мне идти вместе с ним, предложил научить меня своему искусству боя. И я согласилась, несмотря на то, что он был вампиром... созданием той самой тьмы, которой я так боялась.
Конечно же, Ли не был чудовищем из сказки, который пожирает маленьких детей и летучей мышью кружит по ночам над городами, подыскивая новую жертву. Он был другой - добрый и понимающий. Который так терпеливо учил меня владению мечом. Вскоре я стала немногим хуже него, хотя и была всего-лишь человеком. Мы исходили с ним тысячи дорог, побывали в таких странах, о которых я раньше и не слыхала. И всюду несли только справедливость... по крайней мере, мне хотелось бы так считать.
И все же он был вампир.
А потом произошло, наконец, одно из событий, которое изменило и мою и его жизнь навсегда.
Был вечер, и мы с Ли как всегда сидели у горящего костра, глядя, как икры улетают в темное небо. Над вершинами деревьев медленно покачивался небесный свод, вышитый луной и звездами, и я уже почти спала, когда его голос нарушил ночну тишину:
- У тебя есть мечта, Диа?
Я открыла глаза и посмотрела на звезды. Лежать было удобно, трава мягка, а воздух - свеж.
- Да.
Потом мы долго молчали, пока сон не начал смыкать на мне свои объятья.
- Расскажи, - попросил он.
Звезды с неба подмигивали. И я рассказала.
О том, как хочу, чтобы все люди на земле поступали справедливо и честно, как мне надоела грязь, нищета, тьма. Луна скрылась за тучами, потом опять, необячайно ярко осветила поляну, сделав видимыми мечьчайшие травинки, листочки... Да, да. Я хочу, чтобы тьмы вообще не было, чтобы она исчезла и никогда не возвращалась вновь - ведь все беды от нее. Я так боюсь ее и ненавижу! И...
Луна пропала. И в неверном свете звезд я различила, как серые глаза Ли потухли. Погас серый, живший в них стальной свет. Хотя все равно это было красиво - вампир и звезды; звезды и вампир под ними...
Он долго молчал. Я не знала еще, что он скажет, но знала, что не вслух.
- Моя мечта - любить тебя, Диа, - ну вот! его голос печально прозвучал в моем сознании. Я ведь знала, что он не скажет вслух, знала... - Любить Вечно.
Он наклонился и осторожно поцеловал меня в губы. Это слово - "вечно" холодным ужасом резануло по моему сознанию. "Ничто не вечно, Ли, ничто. Только твоя жизнь, моя - нет",- подумала я с каким-то отчаянием. И тогда очертания звезд размылись выступившими непонятно от чего слезами:
- Я люблю тебя, шепнула я. И это было правдой.
Потом мы легли спать, и он был теплым и нежным, совсем не как вампир. И даже если было больно, я об этом не помню.
И затем были битвы - много битв, когда мы перешагнули границу Акрелы, Страны Святого Креста, где каждый второй обладал достаточным знанием чтобы опознать вампира. Несколько раз Ли был ранен, и мы прятались в горных пещерах, где я ловила для него мелких живых животных, которым он прокусывал артерии и досуха высасывал алую влагу из вен. Потом мы вернулись в Ирдор и снова бились - уже не с фанатиками, а с разбойниками на дорогах - за это щедро заплатили купцы.
И все это время были вместе. Даже в самой жестокой мясорубке я знала: мы выживем, это справедливо. У нас и так слишком мало времени - всего-навсего моя жизнь, короткая человеческая жизнь. А потом Ли останется один.
Эти полгода были самым лучшим временем в моей жизни.
Но однажды все изменилось.
Закат уже близок, небо окрасилось в красный кровавый цвет. Мы с Ли отдыхаем после очередного перехода, сидя на холме, а перед нами раскинулся город, поблескивающий в последних лучах солнца каждым из окон низкорослых домишек. Где-то уже зажгли свечки - город готовится к ночи. А из-за наших спин наступает на горизонт синим покрывалом темнота.
- Диа... - говорит он.
Я поворачиваюсь к нему. В городишке внизу уже снуют по улицам человечки, закрывают ставенки в игрушечных домах. Губы Ли полотно сжаты.
- Я люблю тебя, Диа. И хочу любить вечно.
Я молчу в ответ.
О, боже, боже, боже... зачем же ты это сейчас говоришь, зачем все портишь?.. Мы могли бы просто сидеть вот так как сейчас и смотреть на где-то просыпающийся для ночной жизни, где-то засыпающий город. Смотреть и любить друг друга без слов. Не надо этого "вечно", ты же знаешь, оно меня пугает... я всегда боялась темноты.
- Будь моей навсегда, - шепчет Ли. Его губы тянутся к моей шее и, как каждый раз до этого, меня начинает трясти.
- Не надо... - я пытаюсь вывернуться, - Пожалуйста... - шепчут пересохшие от ужаса губы.
Он целует меня в них:
- Почему, милая? - в этих светлых, глупых-глупых глазах непонимание.
- Я боюсь, ты же знаешь.
Я боюсь темноты. Боюсь мига, когда острые клыки вонзятся в мою шею, и я навсегда перестану быть той, кем была.
- Это не страшно, любимая. Это быстро. Давай сделаем, и будем навсегда, навечно вместе.
- Нет!! - знаю, знаю, что я похожа сейчас на сумасшедшую, что в глаза горяти в них стоят невыплаканные слезы, но мне по-настоящему страшно. Он уже так много раз предлагал сделать из меня вампира, а я каждый раз отвечала одно и тоже.
Минуты, минуты, минуты молчания. А город уже весь светится свечками в каждом окошке, факелами на улицах. Люди внизу просто живут, как... люди. Это тоже важно.
- Я устал бояться за тебя, - голос Ли звучит тихо, - Каждый бой, каждый день - страх. Что тебя может не стать.
Я внутрене сжимаюсь, но не могу выдавить из себя ни слова в ответ. Я знаю, он прав, я должна пройти и через это, но... господи, помоги. Что делать?
- Я устал, Диа. Бороться с тобой. Я очень устал. А ты шарахаешься от меня как от чудовища. Я видел. Каждый раз как мы говорили об этом ты не могла спать - ты думала, что я укушу тебя пока ты спишь... но я не монстр из темноты, не вампир из твоих детских кошмаров, - каждое его слово как острым гвоздем заколачивалось в мою душу, - Я никогда не сделаю того, чего ты не хочешь. И... я больше не могу так. Я сдаюсь. Я больше не буду вспоминать о том, что между нами было, не буду просить, умолять тебя как раньше. Мне надо побыть одному, Диа. Какое-то время. Прости.
По моим щекам текут слезы.
- Почему ты это говоришь?
Он окидывает меня равнодушным взглядом, в котором кроется боль:
- В том, что все случилось так, нет моей вины. И твоей нет. Таково твое решение, и ни ты, ни я не можем ничего с этим поделать.
Я молчу, только слезы текут по ресницам и падают вниз на траву, заливают изображение города внизу, расплываются, тонут в них мелкие муравьи-людишки. Тогда он подходит и обнимает меня крепко-крепко.
- Я люблю тебя, люблю, люблю... - шепчу я сквозь всхлипывания.
- Я знаю, - тихо отвечает он, не разжимая объятий, - Но нам нужно быть порознь, чтобы не мучать друг друга. Хотя бы некоторое время.
- Нет, нет, нет, нет, нет, - повторяю я без конца, - Я хочу как раньше, как было. Я... люблю тебя.
- Ничего не выйдет.
- Прости меня, - уже почти кричу я, - Пожалуйста, прости!
Через пелену неясно вижу, как он качает головой:
- Тебе не за что просить у меня прощения. Ты не виновата, ты прото сделала выбор. И он правильный. Каждый наш выбор - правильный.
Я плачу, слезы не останавливатся, и сердце как-то сжимает, отчего в глазах плящут разноцветные пятна. Мне еще никогда в жизни не было так больно. Я теряю его. И ничего, совсем ничего не могу сделать. И это чувство бессилия заставляет угасать сознание.
Уже невидящими глазами встречаю его испуганный взгляд:
- Ты бледная.
Я киваю и почти падаю на траву.
- Дай мне еще один шанс, - еле слышно шепчу я, - Я люблю тебя, очень люблю... - сознание меркнет и остается немногое: тепло его рук, запах травы, темнота.
* * *
Я рывком просыпаюсь. В трактире уже пусто. Думаю, через несколько часов наступит утро. А это был просто сон, еще один из ровной череды преследующих меня каждую ночь. Да. Я теперь не могу спать, и больше не боюсь темноты. Страх перед ней давно затмил жуткий страх реальности. И я не знаю, что мне делать, куда деть свое почти уже бездушное, никчемное тело. Теперь, когда все позади, единственная мысль - снова пойти к старухе; она ведь еще в первый раз предлагала взять запредельную дозу... а я все зельями накачиваюсь. Не обманула ты меня, карга старая, действуют зелья твои, вот только бред от них все равно что сны. Или это я виновата?
Когда я подошла к хижине, я увидела, что дверь снесена с петель, а в единственной комнате пыль стоит столбом. Закашлявшись, я вошла.
Старуха лежала на полу, брюхо у нее было распорото чуть ли не до шеи, и кишки кровавыми гирляндами лежали на грязном полу. И все же она была жива.
- Здравствуй, старая, как ты? Где твое зелье? - спокойно спросила я, - Решила-таки на три золотых бутылочку взять.
- Не надо, девочка, - прохрипела старуха. Кровь толчками катилась из беззубого рта, - Ты... умрешь.
- Я сама знаю, что мне надо. Это мое решение, - оборвала ее я. И, чувствуя укол боли в сердце добавила, - Оно правильное.
- Умирать... страшно... - выплюнула она в ответ с кровью, - Страшно, девочка... лет-то тебе сколько? Молодая...
- Почти девятнадцать - больше, чем ты думаешь. Да и не твое это дело. Вот ты скажи мне лучше, где бутылка с зельем? И кто порвал тебя так.
- Я... на...
Выцветшие глаза остекленели, и я вздохнула:
- Беда с тобой, старая. Я-то тебя хоронить не подряжалась, только за бутылкой пришла...
Когда первый, самый первый лучик солнца показался над горизонтом, я, уже отмыв руки от старухиной крови и земли, была в седле. И на этот раз не тьма смотрела мне в спину, а я догоняла свет. Скоро я въеду в восход, и настанет утро, а потом я найду его. Он ведь всегда там где утро. Его нельзя оставлять одного, я твердо знала.
...Когда я вижу впереди его стройную, одетую во все черное фигуру, его уже окружают пятеро и еще трое прячутся в ближайшей роще. Черный меч мелькает, но их слишком много. Даже для него. Я соскакиваю с коня и выхватываю меч. Солнце с неба ласково улыбается нам - девушке и вампиру; вампиру и его возлюбленной... а время будто бы замерло - неспешно и медленно плывут облака по ясному небу; деревья лениво шелестят, и каждый листочек в отдельности летит, летит, летит навстречу своему собрату, чтобы в следующее мгновение, подхваченный ветром, полететь назад. Я останавливаюсь и смотрю в глаза Ли. Всегда серые и холодные, они внезапно теплеют. Я хочу, так хочу сказать ему, что мы всегда, вечно будем вместе, что больше не потеряем друг друга, но сначала нужно закончить этот, последний бой.
Удар, удар, свист меча, поворот - и кровь, плещущая алой волной мне на одежду. Кровь заливает лезвие моего меча. Удар - и еще один противник падает. Голова его отсечена у самого основания шеи. ...Окровавленное солнце меланхолично взирает вниз и улыбается вампиру и его возлюбленной; девушке и вампиру.
Мы тесним их. Противников уже только четверо, и... где-то должен быть пятый, последний, что сидел в роще. Вот только... удар и их только трое. Скорее же, скорее... мой меч резко падает вперед, но не достает врага. И кровь, непередаваемо, чудесно алая, брызгает ручьем на дорогу передо мной. И я ничего не понимаю, хоть из груди рвется ликующий крик... я же не достала его... откуда столько крови... никогда в жизни не видела столько крови... боже... и земля приближается - это ни на что непохоже, только на падение - слишком быстро. Слишком...
Я утыкаюсь лицом в траву. Почему?.. Солнце скрывается, и я с трудом поворачиваю лицо. Для того, чтобы увидеть, как падает последний враг - я даже разглядела его. У него желтые, соломенные волосы и тупой взгляд парня из таверны. И еще - окровавленный меч.
Вокруг темно, и в первый момент я даже не осознаю, отчего мне так больно. Ведь во сне нет боли... или есть? Конечно, есть! Жуткая и дерущая, как та, что осталась после сна в таверне, которая рвала и терзала мою душу все эти дни без него; та, что сейчас разрывает меня напополам, заставляя изгибаться и выть. И рядом нет совсем никого. Наверно, я просто не нужна ему, я ведь просто смертная, не вампир...
Я начинаю плакать, лежа в луже своей крови и, когда боль уже становится невыносимой, чувствую прикосновение руки к своей руке.
- Ли? - и опять накатывает уютный сон, и опять ветер воет наверху, среди невидимых листьев... и так удобно лежать, если б трава не была мокрой от крови, а такой же мягкой, как в ту ночь у костра... и звезды- ничуть не тусклее. Темнота - это хорошо, я только сейчас поняла. В темноте можно спать, можно сидеть у костра, смотреть на звезды...
Ли осторожно обнимает меня, отчего слезы начинают катиться из глаз.
- Все хорошо, милая, все хорошо... - я вижу, что слезы и на его щеках. Как? Разве вампиры умеют плакать? Да и разве нужно? Мы теперь вместе. Вечно...
- Ли...я... я люблю тебя, - шепчу я из последних сил.
... Боже, так хорошо, когда шелестят деревья, дует ветер, луна высоко наверху - все это захватывает мой дух, уже уносит в неведомый дали...
- Не спи, любимая, - просит, почти умоляет он.
- Я умираю, - говорю я спокойно, без грусти.
Темно ведь только на земле и только ночью. Там куда я скоро отправлюсь всегда светло... а даже если бы не так - я не боюсь. И не жалею. Я все сделала праильно. Это был только мой выбор.
- Ты хочешь стать моей навсегда? - тихо спрашивает он.
Нет. Нет. Я хочу туда, наверх, где будет спокойно и хорошо. Туда где нет тьмы. Но... я так люблю его и должна остаться. С вампиром. С темнотой и со светом. С этими деревьями и травой. С небом и звездами. Навечно.
- Да... - шепчу я еле слышно, - Да, любимый.
И тогда его губы приближаются к моей шее, высовываются острые белые клыки. Он крепко держит меня за руку, и я не боюсь. Я почти не чувствую боли - может, все заглушает другая? И прикосновение клыков - как нежный поцелуй. Его поцелуй. Я не замечаю, как из глаз все катятся и катятся слезы.
- Теперь хорошо? Ты... так хотел? - шепчу я.
- Ты молодец, милая... уже все. Ты не умрешь. Теперь. Мы будем вместе вечно... Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю...
Его слова затихают вдали. Он берет меня на руки и несет прочь, а я засыпаю. И ветер, воя, гуляет меж ветвей, и звезды - холодные и равнодушные светятся драгоценными светлячками рядом с ними. А листья шуршат, шелестят, шумят, убаюкивая. И сквозь сон я чуствую тепло, тепло его рук, и слышу, такой родной голос:
- Я люблю тебя, милая. Все будет хорошо.
И верю ему. Скоро для меня наступит темнота, но я больше не боюсь. Я полюбила темноту также, как и носящего ее в себе. К тому же это не навсегда. Это просто ночь, и после нее обязательно наступает утро.
И в шуме листвы над головой, в тревожном и печальном крике улетающих птиц я слышу лишь одно:
- Вечно, вечно, вечно...