Городок, в котором произошли ниже описанные события, в наиболее выигрышном свете представляется путнику осенью, когда окружающий его лес раскрашивается в огненно-рыжие оттенки, а пряный запах опавших листьев наполняет тротуары и обочины. Туман не редкий гость в этих краях, а в дни, когда осень безнадежно проигрывает состязание зиме, его появление отличается розоватым отливом и необычайной густотой. Именно такая погода стояла в городе, когда произошла странная, окруженная мистическими эпизодами, история.
Несколько лет назад этот уютный и комфортный для проживания городок был закрытым административно-территориальным образованием - сокращенно ЗАТО, - из-за медицинского центра, который занимался разработкой особо опасных вирусов. По понятным причинам попасть в город обычному гражданину не представлялось возможным. Жителям запрещалось приглашать к себе родственников и разглашать информацию о секретных объектах. Но жизнь в городе имела и свои преимущества: за секретность прилично доплачивали, уровень благоустройства был значительно выше, чем в других городах, а преступность из-за постоянно несущего службу батальона внутренних войск практически сводилась к нулю. После распада СССР исследовательские программы закрыли и горожане зажили обычной жизнью.
В центре города, рядом с парком и набережной три года назад построили величественное, словно греческий Парфенон, четырехэтажное здание. Изначально оно предназначалось для областного суда, но после жарких споров местную достопримечательность отдали на попечение Облздрава. Там же решили сделать из этого здания показательную больницу, а показывать было что. Посетителей встречала белоснежная колоннада, увенчанная массивным антаблементом. В просторном светлом вестибюле расположились: зона ожидания, кафетерий и регистратура. Бесшумные просторные лифты, лестница с мраморными ступенями и массивными балясинами, больше подходящая для дворцового интерьера, вызывали восхищение у пациентов и гордость у администрации.
Отделение интенсивной психиатрической помощи располагалось на втором этаже. Попасть в него можно было только из коридора, который круглосуточно находился под наблюдением службы внутренней безопасности. Руководил отделением Эдуард Аркадьевич Кац, сменивший на этой должности эксцентричную и хамоватую особу с жутким акцентом. Из-за пирамидальной фигуры сотрудники за глаза называли ее Арарат. На табличке ее кабинета значилось труднопроизносимое имя - Салвиназ Драстаматовна Кулунджукян.
Между собой сотрудники больницы называли ее чудачкой, не от мира сего, с левой резьбой. Все из-за того, что бывшая заведующая довольно точно предсказывала различные события и даже пыталась кого-то предостерегать, сначала изредка, а позже все уверенней, даже с неким наставлением. В глаза ей возразить боялись, ведь характер у заведующей был горячий, а язычок острее шампура. Поэтому ее общества избегали, встречались сугубо по делу и старались поскорее покинуть кабинет. Узнав об ее увольнении, сотрудники больницы вздохнули с нескрываемым облегчением, а позже до них дошли слухи, что бывшая коллега возомнила себя экстрасенсом, стала облачаться в исключительно белый цвет и взяла псевдоним Сильвия.
С тех пор бывшая заведующая в психиатрическом отделении не появлялась, поэтому все удивились, когда она спустя пять лет пришла к началу ночной смены и засела со своим приемником в кабинете. В коридоре через приоткрытую дверь приемной был слышен смех и шутливый тон оживленной беседы, из чего работники отделения сделали вывод, что пришла она с добрыми намерениями и в хорошем расположении духа.
После полуночи, когда больничный коридор опустел, приземистая санитарка, елозя по полу тряпкой, мурлыкала себе под нос любимую песню своей молодости:
- Пусть, не вышла я ни ростом и ни красотой.
Говорят все, что не скучно ни на миг со мной.
Говорят характер добрый, теплые слова...
Может быть и скрыта в этом сила колдовства.
Из ближайшей палаты послышались отрывистые выкрики. Прервав пение, санитарка замерла и прислушалась. Пациентка - девушка, которую недавно перевели из травматологии - снова кричала во сне. Недолго думая, санитарка бросила швабру и поплелась к кабинету заведующего.
- Эдуард Аркадьевич, - обратилась она к Кацу, приоткрыв дверь.
- Да-да! - он обернулся и вопросительно посмотрел на нее поверх очков.
Вслед за ним обернулась и бывшая заведующая.
- Ба-а-а, все те же лица. Салют, Зина.
- Здрасти, какими судьбами? - не дожидаясь ответа, санитарка перевела взгляд на Каца. - Там Телепатка опять горланит. На посту никого, можа сами ее посмотрите.
***
Вынырнув из сна, Милена распахнула глаза и приподнялась на локтях. Массивная металлическая дверь с решетчатым окном и тусклая лампочка под потолком вызвали отчаяние, злобу и безысходность.
В замочной скважине звякнул ключ. Дверь со скрипом распахнулась и в палату вошел заведующий отделением. Следом зашла медсестра, на ходу набирая в шприц успокоительный препарат.
- Милена, это просто сон! - доктор с сочувствием посмотрел на пациентку.
Медсестра попыталась сделать укол, но девушка запротестовала.
- Если возьметесь за старое, вас опять придется привязать!
Вспомнив прошлую неделю, проведенную в унизительном положении, пациентка замерла.
- Не дергайтесь, тогда укол будет безболезненным.
Вытерев слезы, Милена покорно подставила руку, отвернула голову и зажмурилась. Медсестра протерла кожу пациентки тампоном, пропитанным спиртом, и сделала укол. Уже через минуту лекарство подействовало: девушка обмякла, зрачки сузились. Персонал отступил от больничной койки. Пациентка лежала неподвижно, длинные каштановые волосы спутались, на миловидном овальном лице отпечатывались следы прошлых страданий. Из карих неподвижных глаз пробились два дорожки слез.
Доктор многозначительно посмотрел на стоящую в коридоре бывшую коллегу. На ее плечи был накинут белый халат, который сливался с белоснежным платьем, плотно облегающим внушительную фигуру.
- Держать пациентку с таким диагнозом в отделении я не могу, но и отпускать нет смысла, она опять пойдет туда, откуда ее привезли. Мария введет тебя в курс дела, - он одобрительно похлопал Сильвию по плечу. - Спасибо, что снова меня выручаешь.
- Сдается мне, все не так просто, как ты описал, Эдик, - проворчала экстрасенс.
Доктор виновато улыбнулся. Прижимая к груди объемистую папку с картами пациентов, вышел из палаты и, присвистывая, направился в свой кабинет.
Сильвия подметила, что с годами его облик стал еще колоритнее: высокий рост, худощавое телосложение, вытянутое лицо, торчащие во все стороны кудряшки и глубоко посаженные глаза с кустистыми седыми бровями придавали облику немного комичности. Во время разговора Кац гримасничал, от чего его лицо и лоб были испещрены глубокими мимическими морщинами. Можно было его не спрашивать как дела - на лице красноречиво отражалось любое настроение.
Сильвия села на край койки. Реакции не последовало, Милена оставалась неподвижной. Взяв хрупкое запястье молодой женщины, экстрасенс закрыла глаза. Никаких ощущений. Пустота. Это было действительно необычно. Стоило Сильвии дотронуться до человека, как перед глазами мелькали красочные картинки, показывая прошедшие и будущие события.
Мария, впервые видя бывшую начальницу в новом качестве, пристально за ней наблюдала. Пауза затянулась. Сильвия поняла, что та первой не заговорит, и проворчала:
- Дорогуша, чего застыла? Копаешься в забитой мусором голове?
Медсестра надменно фыркнула и открыла медицинскую карту.
- Пациентку зовут Милена Москвина. Поступила в приемный покой с многочисленными переломами и сотрясением мозга. Пролежала в коме двенадцать часов и, как только пришла в себя, заявила, что попала в аварию с семьей, в которой погибли сын и муж. Милиция прочесала весь район, но никаких следов описанного ею автомобиля и других пострадавших не нашли. В ее крови обнаружено большое количество снотворного, но свидетели и врачи скорой помощи утверждали, что она была сильно перевозбуждена, зрачки расширены, выкрикивала что-то неразборчивое. При первичном осмотре боли не чувствовала.
- Во что она была одета? Где эта одежда?
- В пижаму. Когда ее переодели, милиция забрала все что было на ней в момент аварии.
Сильвия начала массировать виски. Рядом с пациенткой доктора Каца, скорее всего, из-за введенных ей седативных препаратов, экстрасенс чувствовала себя заторможенной.
- Кто из следователей ведет расследование?
- Нет никакого расследования. Ее осмотрел гинеколог и сказал, что она не рожала. Милиция тоже не смогла подтвердить ее слова. В доме только ее вещи. Место аварии не обнаружено, поэтому, как только проверили ее показания, дело закрыли, а ее отправили к нам.
- У нее есть родственники?
- Нет.
- Она местная?
- Приезжая. В милицейском отчете сказано, что она жила в арендованном доме.
- Что еще известно о ней?
- Перед аварией она работала оценщиком антиквариата в ломбарде на улице Кирова.
- Вай! Это где до конца не демонтировали вывеску детского магазина и получилось "Ломбард для детей"?
- Да-да, - усмехнулась медсестра.
Реплика Сильвии немного разрядила напряжение. Марию одолевало любопытство, что же Арарат будет делать со всей этой информацией?
Пациентка застонала и повертела головой, пальцы, сжимающие одеяло, разжались. Гибкий стан, будто изящная скульптура, источающая застывшую безмятежность, выгнулся полумесяцем. На щеках алел трогательный румянец, какой бывает у детей после горячей ванны. Кац сказал, что ей недавно исполнилось двадцать девять лет, но на вид Сильвия дала бы ей не больше двадцати.
Экстрасенс убрала с лица пациентки мокрые от пота пряди волос и тихо произнесла:
- Хорошенькая, - на этом приступ сентиментальности закончился, она перевела взгляд на медсестру и спросила: - Ее кто-нибудь навещал в больнице?
- Да, ее друг, Тимур. Здесь его все знают, называют Тим. Тот еще фрукт, - медсестра скривилась от неприязни. - Приходит к ней по пятницам.
Уловив подтекст, который медсестра вложила в интонацию, Сильвия сделала вывод, что между пациенткой и мужчиной, который ее навещает, есть нечто большее, чем просто дружба.
- Женат?
Мария кивнула.
Внимание экстрасенса привлек странный набор на столе: маленькая пустая шкатулка в виде домика с трубой, цветной картон и церковные свечи.
- Завтра пятница. Хочу поговорить с этим... другом, - Сильвия сняла со спинки кровати джинсовую куртку Милены, принюхалась, словно собака-ищейка и, не получив опять никакой информации, добавила с нотками разочарования: - Может, он расскажет нам что-то новенькое?
Мария зажала под мышкой историю болезни, сгребла со стола пустую ампулу, использованный шприц и тампон.
- Что-то еще?
- Какие ты сделала выводы, наблюдая за ней?
Вопрос сбил с толку и заставил медсестру задуматься.
- Замкнута, застенчива, испытывает дискомфорт в общении с другими пациентами. Доктор сказал, что умственных нарушений у нее не наблюдается.
- Мнение доктора я уже знаю, мне нужно знать твое мнение. Помню, ты всегда была наблюдательной.
Мария, вспоминая эксцентричное поведение пациентки, добавила:
- Москвина не входит в комнату, в которой больше трех человек. Не терпит прикосновений. Когда сильно нервничает, закрывает лицо и отворачивается. Единственный человек, на которого она реагирует адекватно - это ее друг.
Взглянув на массивные наручные часы - недавний подарок благодарного клиента, - Сильвия задала главный вопрос:
- Что было по моей части?
- Видите ли, поначалу мы воспринимали ее слова как подтверждение диагноза. Как вы помните, больные шизопатией часто воображают себя мессией, ясновидящим или телепатом. Москвина была не исключение. Несла какой-то бред, мы даже не вслушивались. Но вчера я привела ее в назначенное время к Эдуарду Аркадьевичу. Мы с ней ожидали в приемной, и тут пришел какой-то мужчина и попросился к заведующему. Он этот сразу привлек внимание пациентки. Она оживилась, начала его пристально разглядывать.
От нетерпения Сильвия закатила глаза, ей хотелось получить максимально сжатую информацию и поскорее удалиться. Снова дал о себе радикулит, на время заглушенный обезболивающей мазью.
- Такого раньше за ней не наблюдалось, она сторонилась людей. А тут ее понесло. Как только дверь кабинета за мужчиной закрылась, Москвина возбужденно затараторила: "У него болен сын. Припадки. Он опасается отпускать его в школу и пришел просить друга помочь, но доктор его не вылечит". Вечером, перед уходом домой я из любопытства спросила доктора, кто к нему приходил, и тот рассказал мне, что это друг детства. У его старшего ребенка сейчас наблюдаются психические отклонения. Кац предложил осмотреть мальчика на следующий день. Вот тогда-то я и передала слова Милены, а доктор попросил меня связаться с вами.
- Расклад понятен, - пробурчала Сильвия, не сводя взгляда с пациентки. - Когда Эдик хочет ее выписать?
- Через две недели.
- Хм. Уже довольно скоро, - экстрасенс в последний раз осмотрела палату, в которой практически не было личных вещей. - Сейчас она не готова к сеансам. Думаю, лучше мне с ней поработать дома. Давайте поступим следующим образом: приостановите медикаментозное лечение, ничего кроме витаминов не давайте. Через две недели выписывайте, а я подготовлюсь за это время. Даже если вы окажетесь неправы, мои сеансы еще никому не принесли вреда.
Сильвия с усилием поднялась, и держась руками за поясницу, вперевалку вышла из палаты. Она медленно шла по больничному коридору, невольно заглядывая в маленькие зарешеченные окошки и вспоминала, как пять лет назад, несмотря на большой опыт и высокую квалификацию, ей было нелегко руководить этим отделением. После долгих уговоров она убедила своего заместителя занять ее место и уволилась. Сейчас она спрашивала себя: скольким людям за проведенные в этих стенах годы она могла бы реально помочь, если б начала применять свой дар раньше.