Аннотация: Такая вот небольшая смесь военной истории и фантастики
БУДЕТ САМОЛЕТ - БУДУТ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ.
Даже в Испании Михаилу не было так туго. Он прижал свой "ишак" к подножью сопки и заложил вокруг нее на бреющем полете полный круг, пытаясь уйти от двух "Ki-27". Периодически Звонарев уменьшал шаг винта и выпускал закрылки, намереваясь пропустить преследователей вперед. Однако маневренные "самураи" крутили в воздухе непередаваемые "бочки", иногда гасили скорость мертвой петлей и снова оказывались на хвосте. То справа, то слева возникали пунктиры трассеров. Иногда пули с сочным хрустом вгрызались в обшивку "И-16", барабанили по бронеспинке сиденья. Летчику приходилось бросать самолет из стороны в сторону. Внезапно, отделившись от грандиозной "собачьей свалки" над Баин-Цаганом, сверху начал пикировать третий японец.
- Только тебя мне не хватало! - сквозь зубы выругался Михаил, врубил форсаж и пошел ему навстречу - почти вертикально вверх.
Словно в замедленной киносъемке нарастал падающий на него силуэт "Ki-27", оставляя за собой сверкающую ленту стреляных гильз. Одна пуля, срикошетив от винта, пробила лобовое стекло и впилась в кресло возле левого плеча. Дождавшись, когда "самурай" начнет уходить с линии лобовой атаки, Звонарев поймал в прицел его светло-серое брюхо и ударил изо всех ШКАСов одновременно. Промелькнули мимо крылья с красными кругами, закружились в воздухе куски обшивки. Все это время двое на хвосте не могли по нему стрелять, опасаясь задеть своего. Перекувыркнувшись "иммельманом", Михаил огляделся по сторонам. Сначала он принял горящие обломки на земле за атакованный им самолет, но вскоре понял свою ошибку. Пикировавший на него японец, прижимаясь к земле и оставляя белесый дым, уходил к своему аэродрому.
- Ну что, выкусил?! - заорал летчик, но тут же заткнулся - двое оставшихся "самураев" насели на капитана с утроенным рвением.
Снова набрав высоту, Звонарев пустил свой "И-16" в глубокое пике, вращаясь вдоль своей оси. Уже у самой земли он рванул штурвал на себя. В глазах потемнело от навалившейся перегрузки. Оглянувшись назад, Михаил увидел, что маневр оправдался. Один "Ki-27" не смог синхронизироваться с ним на вращении, уходя в противоположную сторону, а у другого на выходе из пике оторвало крылья, и он теперь кувыркался по степи, поднимая пыль.
И вот, в самый кульминационный момент, мотор "ишака" чихнул и заглох. Только теперь капитан заметил, что уровень топлива у него на нуле. Видимо, в ходе боя, ему продырявили бензобак. Вертикально поднимающийся "И-16" начало сваливать в неизбежный штопор. Звонареву ничего больше не оставалось, как выпрыгнуть с парашютом. Покинутый самолет, описав крутую дугу, скрылся за сопкой. Однако взрыва не последовало.
"Хотя чему там рваться?" - подумал Михаил, раскачиваясь под раскрывшимся белоснежным куполом.
Наконец-то у комэска появилось время окинуть взглядом всю воздушную битву. Небо над речкой Халхин-Гол по-прежнему, насколько хватало глаз, было заполнено сражающимися самолетами. Сотнями они сходились в круговерти схваток, сплетая красными и зелеными трассерами в пространстве причудливые узоры, и десятками костров устилая степь. Приземлившись, капитан погрозил кулаком пролетевшему мимо "Ki-27", собрал парашют и двинулся в сторону сопки. В упавшем самолете у него была вещь, которую он ни за что не хотел терять.
- Что, комэск? Спустили тебя с небес на землю? - мрачный командир полка принял от Михаила рапорт, - Правильно - это тебе не итальяшек на "Фиатах" гонять! Тут, брат, специфика.
- Да какая там специфика - когда трое на одного, - махнул рукой капитан.
- Ишь ты, хитрый. А где твой ведомый был? Где, в конце концов, была твоя эскадрилья?
- Да там хаос такой, поди, разберись...
- А вот для этого ты и комэск, чтобы не было у тебя хаоса. Иначе, какого хрена ты еще нужен? - подполковник Грязнов пододвинул к капитану портсигар, - Угощайся. И без обид, Звонарев. Пойми, мне сейчас не нужны хорошие летчики, пусть даже и Герои Советского Союза. У меня их вон - жопой ешь! Партия тебя поставила на командную должность - кровь из носу, но должен оправдать доверие. Отличиться всегда успеешь.
Тут его голос потеплел:
- Сам то хоть кого-нибудь ссадил?
- Одного точно, второго только задымил, - капитан закурил, - Может статься, что он добрался до своих.
- Ладно, уж. В донесении напишем, что сбил двоих. Чего их жалеть, врагов-то. Верно? - командир полка подмигнул, - Все, иди комэск - командуй. Больше чтобы я про твои героические выходки не слышал.
- Товарищ подполковник...Тут такое дело. Я когда приземлился с парашютом, сразу же пошел на место падения самолета. Так вот - не обнаружил там своего "ишака".
- Как это? А куда он делся?
- Не знаю. Я всю сопку прочесал. Ни-че-го. Ни обломков, ни следов падения. Только "СБ", который еще в июне был сбит.
- Японцы, наверное, вытащили. Хотя сомнительно... - Грязнов задумчиво потер высокий лоб, - В общем, так - голову себе не морочь, иди к зампотылу. Пускай новый самолет тебе выдаст. А над загадками пусть компетентные органы думают - на то они и есть, правильно?
Звонарев мрачно обошел "Чайку" со всех сторон, постучал ботинком по колесу.
- Мда...
- Да будет тебе, Мишка! - горячо расхваливал биплан старший механик эскадрильи Никанорыч, - Хороший самолет! Я этого зампотыла знаю - вреднющий мужик! Тебе еще повезло, что "бисер" не подсунул!
- На "бис" он пусть сам летает, - фыркнул капитан, - А на "Чайке" я долго не просижу. Вот найду свой "ишак"...
Мара накренила свое "крыло" и скользнула из одного восходящего потока в другой, ловко маневрируя между ветвями гигантского папоротника. С небольшим опозданием ее маневр повторил Бака и Чи, едва увернувшись от настигающего экка. Беспощадный хищник преследовал их уже более часа, порядком утомив Мару. Правда и сам экка тоже выдохся. Все чаще он расправлял свои четыре полупрозрачных крыла, чтобы просто парить. Отдохнув, гигантская тварь выгибалась серебристой молнией и с жужжанием вновь сокращала расстояние их разделяющее. Вот и сейчас - едва завидев преследуемых, экка выпустил по ним несколько десятков отравленных шипов. Срубленные этой очередью, зашипели пробитыми пузырями скопления летающей травы. Девушка резко развернулась и с остро отточенным бамбуковым копьем бросилась на экка, метя в фасеточный глаз. Однако хитрая бестия ушла от столкновения, попутно плюнув кислотой на "крыло" Бака. Тот сразу же отстегнул пораженный верхний сегмент и спланировал в чащу. На полной скорости Мара выпустила крюки и буквально впилась ими в ствол гигантского папоротника. Ее "крыло" было покрыто кожей барея и моментально слилось с окружающим фоном. Со стороны казалось, что еще одним лишайниковым наростом стало больше. А вот Чи не повезло. Она решила набрать высоту, но экка прервал этот нехитрый маневр - врезавшись в восходящий поток, он, усиленно работая крыльями, разрушил его. Планер Чи рухнул в образовавшуюся воздушную яму, прямиком в когти преследователя. Раздался истошный визг, и вниз полетели обломки "крыла" вперемешку с внутренностями - экка принялся нетерпеливо разделывать свою добычу прямо в воздухе, попутно отрывая все лишнее.
Вдруг раздался треск проламываемого полога, и насекомое еле успело увернуться от рухнувшего на него сверху массивного тела. Придя в себя, экка с яростью бросился на "пришельца", пару раз кольнув его своим жалом. Так как объект не подавал никаких признаков жизни, хищник успокоился, подобрал оброненную Чи, и взял курс на Улей.
Мара спланировала на просеку, оставленную упавшим загадочным предметом. Из чащи к ней вышел Бака, держа за волосы голову Чи, у которой еще подергивалось веко, и текла кровь из прикушенной губы.
- Повезло, - невозмутимо произнес парень, - Будет хоть что родителям отдать для похоронной церемонии. Но согласись - смерть довольно паршивая.
- А где ты видел не паршивую смерть? - усмехнулась Мара, делая себе девятую зарубку на левой руке.
- Еще один кровник? Их у тебя уже целый Улей накопился. Жизни не хватит рассчитаться.
- Всех экка не перебить, но надо к этому стремиться. Кстати, кто это чуть не сделал за меня мою работу?
- Жук-летун может? - неопределенно сплюнул под ноги Бака, - Хотя какая тебе разница? Пусть даже звезда с небосклона, суть то не в этом...
Его слова обращались в пустоту - девушка бесшумно исчезла в зарослях. Тяжко вздохнув, парень отправился вслед за ней.
Упавший висел в переплетениях лиан. Мара осторожно подкралась и кольнула его в бок своим копьем. Хруст обшивки убедил ее, что это не живое существо. Более того - похоже, этот громоздкий предмет был сделан людьми. Девушка с интересом заглянула в кабину. Снизу раздался голос подошедшего Бака:
- Ну и как? Удовлетворила свое любопытство?
- Ты знаешь - видимо, эта штука предназначена для полетов...
- Не смеши меня. Слишком тяжелая конструкция, чтобы являться "крылом".
- Ты же сам видел, как она свалилась с неба!
- Вот именно. Я видел, как что-то рухнуло, а не как что-то летело.
- Но упала то оно сверху! Как ты это объяснишь?
- Да я почем знаю... - почесался в затылке Бака, - Подбросили, наверное.
- Это тебя в детстве подбросили и не поймали, - рассердилась Мара, - Ну что за тугодум! Вали к себе в гнездо, без тебя разберусь!
Парень неопределенно хмыкнул и удалился. Девушка обрезала лианы, опутавшие "посланца небес" и принялась расчищать вокруг него пространство от растительности.
Прошла почти неделя, пока накал боев снизился, и Звонареву удалось слетать к сопке, якобы на разведку. Уже в который раз он облетал местность предполагаемого падения своего "ишака". Зачем? Однако Михаил всегда доверял своей интуиции, которая его никогда не подводила. Летчик по памяти начал воспроизводить тот бой, тщательно выписывая в воздухе все фигуры высшего пилотажа. И вот этот момент, когда у него заглох двигатель! Капитан вырубил мотор и бросил "Чайку" вниз по дуге. Завыл в постромках ветер, быстро начала приближаться земля. Стрелка спидометра начала приближаться к звуковому барьеру. Внезапно летчика осенило. Он завел двигатель и сразу перевел его на высокие обороты.
Хлопок преодоленного барьера расцвел невиданным по красоте цветком прямо по курсу, окружающее пространство смазалось и натянулось, словно резина...всплеск Млечного пути...бирюзовый восторг...треугольное сознание...маленький мальчик тянет к нему свою ручонку...ручку...на себя...на себя! Ручку на себя!!!
Звонарев судорожно рванул штурвал "И-153" на себя. Приближавшийся со скоростью пули зеленый полог резко скакнул вниз. В лицо ударил влажный ветер, летные очки моментально запотели. Переведя дыхание, Михаил заложил круг и огляделся. То, что он не на Земле, и уж тем более не в Монголии, комэск понял сразу. Дело было даже не в странном запахе здешнего воздуха, сколько в чуждости местного ландшафта. Не было аналогии протянувшемуся под крылом бесконечному морю папоротников, переплетенному паутинами лиан, пучащемуся связками покачивающихся на ветру полупрозрачных шаров. И еще густой туман. Даже не туман, а какая-то влажная липкая взвесь. Капитан достал планшет с картой, отметил точку выхода, и принялся вычислять примерное место падение самолета, нарезая круги по спирали.
Мара со всей обстоятельностью приступила к изучению загадочного "крыла". Пригнав рабочих жуков, она вытащила его на расчищенную полянку. В течение нескольких дней, облазив весь фюзеляж, девушка замазала все рваные дырки быстро затвердевающим соком торры и заполнила им пустующее внутреннее пространство. Затем булыжником выпрямила погнувшийся винт. Добравшись до мотора, Мара в задумчивости остановилась. На этом ее познания в ремонте планеров заканчивались. Решив пока ничего не трогать, она, двигаясь по хитросплетению трубок, обнаружила пустой бензобак. Попробовав на вкус скопившуюся в углублениях вонючую жидкость, девушка еще поэкспериментировала с ней, определила ее отменную горючесть и на свой страх и риск залила туда перебродивший бва. В кабине она долго рассматривала треснувшие циферблаты, дергала за штурвал, с любопытством щелкала тумблерами. Добравшись до рукоятки штурвала, девушка случайно нажала гашетку. Разом ожили все четыре пулемета, оставляя в зарослях новую просеку. Испугавшись, Мара уже собиралась вылезать, как вдруг заметила под приборной доской торчащий кусочек чего-то белого. Потянув за него, она обнаружила у себя в руках тонкий прямоугольник, напоминающий лист борпа. Перевернув находку, Мара застыла. Это было как окно в другой мир. С той стороны на нее вполоборота смотрела серьезная русоволосая девушка. Рисунок был черно-белый, но вместе с тем потрясающе четкий. Можно было разглядеть даже ямочку на подбородке. Насмотревшись, Мара бережно сунула картинку за пазуху. Теперь она больше чем когда-либо уверилась что это "крыло" дело рук человеческих.
Издалека донесся приближающийся рокот. Девушка выбралась из кабины и стала вслушиваться в туман. Звук ни на что не походил - то удаляясь, то приближаясь. Наконец в просвете полога показался сам источник.
Михаил кружил над просекой, рассматривая мечущуюся внизу человеческую фигурку. Свой "ишак" он разглядел сразу, хотя тот и был прикрыт срезанными ветками гигантского папоротника. Окончательно решившись, Звонарев выпустил шасси и повел "Чайку" на посадку. Подскочив пару раз на кочках, биплан остановился, покачиваясь. Мотор фыркнул и, выпустив струю сизого дыма, затих. Мара, взяв на всякий случай в руки копье, осторожно приблизилась к самолету. Летчик, выбравшись из кабины, тоже из предосторожности сжал рукоять своего "ТТ". С минуту они стояли и напряженно разглядывали друг друга.
- Человек, - констатировала Мара и, улыбаясь, откинула копье в сторону.
- И тебе привет, - Михаил только сейчас обнаружил, что перед ним девушка, отчего на душе полегчало. Он убрал руку с пистолета.
- Откуда ты прилетел? - вопросы просто распирали девушку.
- Извиняй - ничего не понимаю, - вздохнул капитан, - Не силен я в языках.
Он показал на себя:
- Меня зовут Михаил. Че-ло-век! Ми-ха-ил! Понимаешь?
Наконец до девушки дошло, что от нее хотят.
- Мара, - ткнула она себя в грудь, а затем перевела жест на Звонарева, - Мика-ил?
- Ну вот, - обрадовался летчик, - Контакт установлен. Теперь осталось дело за малым - забрать свой "ишак".
Оказалось, что капитан поспешил с выводами. Не успел он сделать и пару шагов к "И-16", как девушка подхватила брошенное копье и загородила ему дорогу.
- Ты чего? - опешил Звонарев, - Это мой самолет, поняла?
Тут он принялся в подробностях расписывать бой, в котором его сбили, эмоционально жестикулируя и озвучивая: "Тра-та-та-та! Уиииииии! Кых! Бух-бух!".
Девушка внимательно выслушала длинную исповедь летчика, как будто понимая, о чем он говорит, а затем сама затараторила быстро-быстро, указывая на небо, "ишак" и свои руки.
В общем, всё вернулось к тому, с чего начинали.
- Ч-черт! - сквозь зубы выругался Михаил, - Ну почему с бабами так трудно?
Он походил взад-вперед, размышляя. Внезапно к нему в голову пришла идея.
- Слушай... Мара, так тебя кажись, зовут? У меня есть выгодное предложение. Давай меняться - я тебе совершенно новую "Чайку", - Звонарев похлопал биплан по фюзеляжу, а затем показал на "И-16", скрытый ветвями, - А ты мне отдаешь мой самолет. Понимаешь? Все равно улететь я смогу только на одном самолете. Как ты на это смотришь? Баш на баш?
Пришлось потратить немало времени, чтобы до девушки дошел смысл сделки. Заинтересовавшись, она подошла к "Чайке".
- Бо... - Мара постучала копьем по всем четырем крыльям.
- Видишь, какая сообразительная, - вымученно улыбнулся комэск, - Четыре крыла - лучше ведь, чем два?
Пользуясь тем, что внимание девушки отвлечено бипланом, капитан скорым шагом отправился к "ишаку". В мыслях Звонарев уже составлял рапорт, в котором он героически устраивал налет на японский аэродром и угонял на глазах опешивших "самураев" свой "И-16", ценой всего одной "Чайки"...
- Ты что с ним сделала!? - звериный рев отвлек Мару от разглядывания биплана.
"Ишак" и в самом деле выглядел непрезентабельно. С заплатками из сока торры он выглядел как засиженный мухами - причем очень крупного размера.
Матерясь, капитан пнул самолет. Внутри корпуса что-то подозрительно забулькало.
- Хитро, - хмыкнул Звонарев, - А ты не подумала, насколько это увеличит взлетную массу?
Однако, к удивлению комэска, "И-16" если и потяжелел, то ненамного.
- Ну, хоть в мотор ума хватило не лезть, - проворчал капитан, произведя внешний осмотр. Рулевые тяги, элероны и хвостовое оперение уцелели, только закрылки сорвало. Михаил подозвал девушку, и они вместе перевернули "ишак" на спину, выпустили шасси и вернули самолет в исходное положение.
Звонарев залез в кабину и принялся копаться под приборной панелью. Как ни странно, Мара сразу поняла, что он там ищет. Она постучала летчика по плечу и с явным сожалением протянула ему свою находку.
- Эх ты, - укоризненно произнес Михаил, принимая фотографию, - Руки твои загребущие. А на месте оставить нельзя было?
Но тут же сменил гнев на милость.
- Красивая, правда? Я с ней в отпуске познакомился - уже год как переписываемся. Хорошо, когда кто-то ждет.
- Ка-ра-сива? - непонимающе и робко улыбнулась девушка.
Внезапно сверху донесся стрекот. Мара моментально прыгнула в укрытие под брюхо истребителя. Звонарев же остался стоять, наблюдая за изящным полетом гигантской стрекозы. По счастью хищник не заметил их, блеснул хитином и скрылся в тумане.
- Ничего себе штучка... - удивленно присвистнул летчик, - И часто у вас такие летают?
- Экка, - авторитетно заявила Мара, показывая капитану девять рубцов на левой руке, - Я не попаду в Обитель Ста Глаз после смерти, пока не отдам долг крови этим бестиям.
- Знатно она тебя цапнула. Хорошо хоть руку не оттяпала, - Звонарев задумался, отмеряя шагами поляну, - Слушай, а они поодиночке летают, или у них гнездо есть?
Он нарисовал на песке стилизованную стрекозу, рядом еще одну, а затем жестами показал, как они слетаются в одно место. Мара долго не понимала, что от нее хотят. Наконец до девушки дошло, и она начертила что-то отдаленно напоминающее гроздь винограда.
- Ну, вот и ладненько. Покажешь, где это находится?
- Мишка, где ты пропадал? - Никанорыч подбежал к только что севшему "И-16", - Тебя батя ищет, "губой" грозил... Э, погодь-ка - откуда "ишак" достал?!
- Потом расскажу, сейчас некогда! У тебя "эрэс" еще остались? Цепляй! Под мою ответственность!
- Ты что, сдурел?! Под трибунал меня загнать хочешь? Все, я больше в твоих авантюрах не участвую...
Старший механик с недоверчивым видом принюхался к струйке жидкости, стекавшей в емкость.
- Это же "первач"!!! - крик Никанорыча отражал одновременно и радость и негодование на того, кто додумался переводить самогон на топливо.
- Если сделаешь все как надо, я тебе еще столько же привезу.
- Без вопросов! - старший механик побежал к складу так, что аж пятки засверкали.
Планеры Мары и Бака встретили Звонарева возле точки выхода. Сбавив обороты, он поравнялся с ними. Полчаса они маневрировали над джунглями, пока из тумана не показалось исполинское дерево. На одной из его раскидистых веток и висел Улей. Он действительно напоминал гроздь винограда, слепленный из желтоватых склизких шаров.
- А ну разойдись! - крикнул капитан и включил форсаж. Под крыльями у "ишака" хищно сверкали четыре новеньких реактивных снаряда. Планеры бросились к зеленому пологу и растворились в нем. Шипя, ракеты сорвались с креплений и с хрустом пробили оболочку Улья у самого основания. Череда взрывов качнула гигантскую ветку, и желтые обломки рухнули вниз. Один экка почти вылез через дырку, но его размазало в падении об кору. Неожиданно из густой кроны наперерез истребителю вынырнули еще две стрекозы.
- А вот и патрульная группа пожаловала, - нервно рассмеялся Михаил и пошел в лобовую атаку, давя на гашетку пулемета. Экка невообразимо выгнулись и, презрев все физические законы инерции, дружно сели на хвост. По обшивке застучал град ядовитых шипов. Началась драка. Истратив последние патроны, летчик прижал свой самолет к верхушкам папоротников и пошел в сторону "пространственной дыры". Над точкой выхода он сделал мертвую петлю и опрокинул свою машину вниз на полной скорости под непрерывным обстрелом. Хлопок барьера - и впереди вновь привычные для взора монгольские степи, накрытые сумерками словно покрывалом. На крыло вдруг упала какая-то тягучая лиловая масса, которая с шипением принялась разъедать обшивку. Капитан интуитивно крутанул "бочку", уходя в сторону, и следующий плевок ушел мимо.
- Ах вы, черти прилипчивые! - выругался комэск и полетел в сторону японского аэродрома. Два хищника, неотвратимо следовали за ним как Ангелы Смерти. В сгущавшейся ночи, Михаил провел свой "ишак" над аэродромом "самураев" на бреющем полете. Практически сразу взвыла сирена воздушной тревоги и тьму прорезали лучи прожекторов, выхватившие из тьмы фантасмагорические силуэты гигантских стрекоз. Спустя мгновения истерично забухали зенитки. Звонарев не стал дожидаться логического завершения фейерверка и ушел в сумерки также внезапно, как и появился. По пути домой его чуть не обстреляли свои - посты ВНОС не были предупреждены о полетах наших самолетов в этом секторе. Топлива в бензобаке было совсем ничего. Еле-еле дотянув до аэродрома, капитан шмякнулся "ишаком" на взлетную полосу, чуть не сломав стойки шасси.
Тихонько постукивал остывающий мотор. Шипя, пузырился сок торры в прожженном крыле. И тут комэска разобрал дробный нервический смех. Сил не было даже выбраться из кабины. Поэтому летчик просто уснул в своем самолете...
А назавтра ему дали трое суток гауптвахты.
Заспанный, небритый и в мятом комбезе, стоял перед совсем еще юным лейтенантом, заполняющим возвратную ведомость, капитан Звонарев и разглагольствовал:
- ...пережиток царской эпохи, понимаешь? Вот скажи - кого "губа" хоть раз наставила на путь истинный? Молчишь? То-то же. Единственная от нее польза - выспаться можно.
Собрав личные вещи, Михаил вышел на свет божий, сладко потягиваясь всем телом. Заскочив в столовую и перекусив, он отправился в штаб полка писать рапорт. По пути комэск завернул на пункт связи и спросил у радиста:
- Слушай - там косоглазые, в ближайшие дни, ничего не вопили про охреневших коммунистов, якобы использующих запрещенное биологическое оружие?
Молодой парень отвлекся от прослушивания японских радиопередач и с удивлением поднял красные от недосыпа глаза на капитана.
- Нет, а что?
- Да ничего. Это я просто так, на всякий случай спросил.
Насвистывая веселую песенку, Звонарев в приподнятом настроении пошел в штаб полка. Там его перехватил дежурный по полку.
- Ну, ты гигант, Миха! - старлей скабрезно подмигнул, - И когда ты только успеваешь?
- Ты о чем? - не понял капитан.
- О вечном, Звонарев, о вечном. Тебя возле палаток ждут-с. Так что поспеши.
Недоумевающий комэск быстрым шагом вывернул к месту встречи...и чуть не рухнул. На бочке с горючим, испуганно озираясь по сторонам, сидела Мара в испачканном комбинезоне и кожаном летном шлеме. Позже он вспомнит, что сам сложил их под сиденье "Чайки", но в тот момент ему хотелось пустить пену изо рта и убежать.
- Ми-ка-ил! - наконец заметила его девушка и обрадовано кинулась навстречу, - Экка-ра!
- Мама... - просипел Звонарев и зажмурил глаза. Затем протер их. Открыл. Видение и не думало исчезать.
- Я знала, что ты великий небесный воин! Девять экка - мой кровный долг! - Мара снова показала капитану свои рубцы, - Ты выполнил его! Теперь я твоя слуга - буду сражаться за тебя! Девять твоих экка, пока не рассчитаюсь!
Опомнившийся от потрясения комэск схватил девушку за шкирку и поволок в сторону пустующих ангаров.
- Ты что?! Совсем спятила, дура!!! - он со всей силы запихал ее в какой-то закуток, даром, что не бил, - Откуда ты здесь взялась?!
Когда спала первая волна гнева и ужаса, Звонарев со стоном обхватил голову и осел на землю.
- Ну почему? Почему все особи женского пола, которых я знаю больше одного дня, сразу же садятся мне на шею и свешивают ноги? Что это за закон природы такой неизвестный?
У капитана, наверное, был один шанс из миллиона, что подобное событие произойдет. Но оно все-таки произошло. Только сейчас Михаил вспомнил, с какой жадностью девушка наблюдала все манипуляции летчика в кабине "И-16" при взлете. Ей даже пришлось спрыгивать с крыла во время разгона, конечно не без его помощи. Он ее тогда жутко материл! И, как видно, на пользу это не пошло. Но ведь оставалась также проблема "дыры" - как она про нее узнала? А еще этой дуре крупно повезло, что чудом не села на японском аэродроме. Вот уж воистину в рубашке родилась!
Чувствуя, что голова сейчас лопнет от всех этих несуразиц и нестыковок, летчик встал и дернул Мару за рукав.
- Пошли! Ты сейчас же возвращаешься назад! Благо дорогу уже знаешь. Где "Чайка"?
- Ча-ка? - недоуменно переспросила девушка.
И вновь Звонареву пришлось перевоплощаться в мима.
- Ча-ка? Бо! - Мара все-таки поняла его нелепые телодвижения и указала на биплан, сиротливо стоящий в конце взлетной полосы. Снова капитана прошиб пот. Просто чудо, что никто пока ничего не заметил. Вдруг впереди замаячил грозный силуэт подполковника Грязнова. Звонарев тычками ловко завернул девушку к своему ангару и на глаза начальству они не попались.
- Мишка! - к комэску со всех ног спешил старший механик эскадрильи, - Что за белая хрень в твоем "ишаке"?!
Тут он заметил прятавшуюся за спиной летчика Мару и густо покраснел.
- Не тушуйся, Никанорыч - она все равно по-нашему ни бельмеса. А про "белую хрень" я тебе ничего не могу рассказать. Сам понимаешь, придется с тебя сразу расписку о "неразглашении государственной тайны" брать. А учитывая твой длинный язык...
- Да нешто я на самоубийцу похож? - механик в страхе перекрестился, - Меньше знаешь - крепче спишь.
- Верно гуторишь. А теперь видишь во-о-он ту "Чайку"? Отбуксируй-ка ее к нам, от греха подальше.
Едва успел Никанорыч отъехать на "полуторке", как из ниоткуда нарисовался маленький коренастый майор, с петлицами интенданта. Он удивленно обошел стоящий возле ангара "И-16".
- Я чего-то не понимаю... Ты же говорил что потерял "ишак"?! А он вот - целехонький! И где "Чайка", которую я тебе выдал?!
- Так это и есть она, - капитан похлопал по борту "И-16", - Мы просто лишние верхние крылья срезали...
Глядя на наглое ухмыляющееся лицо Звонарева, майор побагровел.
- Ты что, совсем меня за идиота держишь?!
Тут он заметил, что комэск корчит на сторону замысловатые рожи. Этими нехитрыми телодвижениями летчик пытался дать знак подъезжающему на грузовике Никанорычу. Однако тот, не видя зампотыла, только больше заинтриговался и с бипланом на буксире завернул к ангару.
- Да вот же она - "Чайка"! - вскричал интендант.
- Это не наша! - безуспешно пытался оправдаться Михаил, - На ней вот эта мамзель прилетела...
Майор только сейчас заметил девушку и вперил в нее свои бесцветные глаза.
- А это еще кто?
- Она... Гм... В общем - это связной самолет-разведчик монгольской кавалерии...
- Ты бы хоть врать научился! Что я - свой биплан не узнаю?! Вон, даже тактические опознавательные знаки закрасить не догадались! - интендант забегал по ангару, заламывая руки, - Что творится, что делается! Командиры эскадрилий уже самолетами налево торгуют! Поди, еще на пойло выменяли?
Никанорыч густо покраснел и прикрыл рот, скрывая мощный запах перегара.
- Я этого так не оставлю! - майор выскочил наружу, едва не столкнувшись с дежурным по части, - Вы все у меня под трибунал пойдете!
Старлей проводил зампотыла удивленными глазами.
- Чего это он? Впрочем, не важно. Миха - ты то мне и нужен! Бегом к штабу! Там Константин Симонов приехал, корреспондент из "Известий"! Ты же у нас Герой Советского Союза, фотография твоя нужна! Опс... Эта та самая красавица, что тебя ждала?
- Местная она, - мрачно молвил Звонарев.
- Тем лучше! Групповое фото, дружба народов - ну ты сам понимаешь...
Ленинская комната встретила их шумным гамом офицеров, которым корреспондент раздавал свежие номера газеты. Раздались возгласы:
- О-о-о! Какая краля!
- Мишель, не подскажешь, с какой клумбы сорвал сей чудный цветок?
- Имя! Умоляю - имя!
Мара испуганно прижалась к комэску.
- Прекратите возню! Прямо как дети малые! Бабу что ли первый раз видите? - озлился Звонарев, - Все равно она по-русски не понимает.
- Какая-то у нее не монгольская фактура, - к ним подошел Константин Симонов с фотоаппаратом.
- А она не монголка, - лихорадочно соображал капитан, - Она тувинка!
Михаил понял, что надо как можно скорее убираться отсюда и потащил девушку под объектив. Так они и вошли в историю - мрачный насупленный парень в летной военной форме и перепуганная чумазая девушка в мятом комбинезоне.
Когда шутки и смех стали стихать, снаружи донеслось мерное многоголосое гудение. Ближайший возле окна офицер выглянул и остолбенел. На аэродром накатывала волна серых самолетов с красными кругами на крыльях. Запоздало взвыла сирена воздушной тревоги. Со всех ног Звонарев понесся к ангарам, матерясь на ходу. Мара бежала следом, затравлено глядя на небо. Упали первые бомбы, взметывая столбы степной пыли. Начали взлетать самолеты дежурного звена, сразу схватываясь насмерть с вражескими истребителями прикрытия.
Капитан впихнул девушку в ангар и прокричал, перекрывая шум битвы:
- Сиди здесь!!! Поняла?! - и кинулся к своему "ишаку". Уже выруливая на взлетную полосу, он обернулся и увидел, как Мара влезает в кабину "Чайки". Однако времени на ругательства уже не было - на разгоне сзади возник "Ki-27" и принялся поливать взлетающий самолет из пулеметов. Михаил "рыскнул" из стороны в сторону и сбавил шаг винта, намереваясь пропустить врага вперед. Однако "самурай" был непрост - на полной скорости он проскочил мимо "ишака" и взмыл вертикально вверх, уходя из зоны обстрела. Двухмоторные бомбардировщики, сбросив свой смертоносный груз, разворачивались и уходили в сторону Маньчжурии. Комэск увеличил впрыск топлива и пошел практически носом в зенит. За это он и любил "И-16" - несмотря на капризность в управлении, машина могла набирать высоту фактически на границе скорости сваливания в штопор. Вражеский истребитель наворачивал вокруг поднимающегося Звонарева спираль за спиралью, пытаясь поймать "ишак" на проскоке, однако стрелять из такой позиции было неудобно. В то же время Михаил следил за виражами "самурая", подлавливая момент. Наконец, когда "Ki-27" в очередной раз пронесся рядом, капитан крутанулся вокруг оси, нырнул в глубокое пике и на скорости вышел тому в тыл. Теперь настала очередь японца вертеться под пулеметными очередями. Когда "самурай" начал выполнять стандартный затормаживающий маневр-уход, с киданием самолета из стороны в сторону, комэск только усмехнулся и приник к прицелу. Но тут противник выкинул фортель, которого Михаил никогда в жизни не видел - вражеский истребитель, словно встал на дыбы, гася скорость всей своей нижней плоскостью. Попутно он перевернулся с ног на голову и ушел низом. От возникших перегрузок у "Ki-27" отлетела одна неубирающаяся стойка шасси. Повторить этот шедевр высшего пилотажа Звонарев не смог, даже если бы очень захотел. Накренив "ишак", капитан оглянулся и нисколько не удивился, когда увидел приближающийся силуэт "самурая" с задней полусферы. Это был воистину ас.
- Ничего, - прошипел Михаил, - Мы тоже не лыком шиты!
Пользуясь большей скоростью и массой "И-16", он бросил самолет к земле и попытался оторваться от "Ki-27" по прямой. Однако японец разгадал маневр, дернул самолет в сторону, отрывая оставшуюся стойку шасси, и кинулся в погоню. Запахло поражением.
И тут вокруг начали свистеть и рваться снаряды от авиационной пушки ШВАК. Один из них угодил комэску прямо в крыло, взметнув фонтан белого сока вперемешку с обшивкой. Звонарев судорожно крутанул "бочку" и вышел с линии огня. Оглядевшись, он увидел то, что и ожидал - вихляющая в полете "Чайка" непрерывно сыпала снарядами по его преследователю. Похоже, что Мара не знала, как пользоваться прицелом и компенсировала это частотой огня.
- Психопатка грёбаная! - выругался Михаил, - Еще немного - и меня бы завалила!
Японец, у которого осколками излохматило хвостовое оперение, прекратил погоню и пытался уйти с поля боя. Но капитан развернул "ишак" и вдвоем с Марой они быстро взяли его в огневые клещи. Правда, Звонарев старался не вылезать вперед, справедливо опасаясь попасть под раздачу. После очередного снаряда, разорвавшегося в фюзеляже самолета, потерявший управление "Ki-27" начал стремительное сближение с землей. От падающего истребителя отделилась фигурка пилота, затрепетал по ветру раскрывающийся парашют... Внезапно изображение смазалось, поплыло и рассыпалось черными точками. Ни "Ki-27", ни белого купола парашюта. Только знакомая сопка под крылом.
- Вот черт! Прямо в дыру угодил! - капитан посмотрел на уровень топлива и по здравому размышлению завернул домой. Оглянувшись, он увидел что "Чайка" по-прежнему висит над сопкой, словно в растерянности.
- Ну что там еще? - недовольно протянул Михаил, и уже было потянулся к радиопередатчику, как вдруг вспомнил, что Мара все равно не умеет им пользоваться. Пролетев рядом, он помахал крыльями, привлекая внимание. Наконец биплан худо-бедно пристроился сзади, и они пошли в сторону аэродрома.
Приземляясь, комэск не заметил каких либо серьезных разрушений в результате этого неожиданного налета. Почти все бомбы легли в степь за аэродромом.
"Косоглазые - они и есть косоглазые" - подумал Звонарев, выруливая к ангару, - "Но и наши ВНОСовцы тоже хороши! Прозевали такую армаду!".
Навстречу уже бежали штабные во главе с корреспондентом.
- Ну, ты даешь! - подполковник Грязнов готов был на руках качать Михаила, - Ты хоть знаешь, кого прищучил? Это ж знаменитый имперский ас - майор Фумио Харада!
- Я все снял в подробностях! - Симонов показал ручную кинокамеру, - Волшебный бой для хроники! А где, кстати, ваша прелестная тувинская визави?
Тут капитан вспомнил про Мару и, не обращая внимания на удивленных собеседников, побежал вдоль взлетно-посадочной полосы. У него руки чесались взгреть по первое число обнаглевшую девчонку. Биплан он нашел на запасной дорожке. Мара сидела рядом, уткнувшись лицом в колени. Она подняла на запыхавшегося летчика глаза, в которых стояли слезы.
- Там не было экка. Я все видела, - всхлипнула девушка, - Только люди, которые убивали друг друга... Но почему?! Почему вы ведете себя как экка? Даже я... Я УБИЛА ЧЕЛОВЕКА!
Звонарев ничего не понял из этого монолога, но его смутили истерические нотки в ее голосе. Поэтому он не стал лупить девушку, а просто приподнял Мару за плечи и как следует встряхнул.
- Я же сказал тебе сидеть в ангаре! Ну, куда ты поперла? Это же война! Сама влезла, а теперь ревешь! Дура ты, как есть дура...
Тем временем, к "Чайке" с другой стороны подкрался Никанорыч с пустой канистрой и принялся втихаря сливать остатки бва из бензобака.
- Нет, все-таки эти монголы извращенцы, - вздохнул механик, морщась как от зубной боли, - Такой "первач" на выхлоп переводят...
С тех пор, как Михаил отправил Мару обратно, прошло два дня. Он тогда наглядно объяснил, что прилетать к нему воспрещается, и велел девушке ждать его прилета. Не ясно - поняла она тогда капитана, или нет, но больше не являлась. Все это время Звонарева распирало беспокойство. Так что капитан фактически отправился в очередную "самоволку".
И вот он снова вдыхает влажный воздух иного мира. На знакомой поляне комэск увидел то, чего боялся все эти дни - укрытый папоротником "Ki-27".
Не дожидаясь, когда самолет окончательно остановится, капитан выпрыгнул из кабины и достал из кобуры "ТТ". Мара сидела возле костра и сосредоточенно стругала стойку для шасси.
- Где? - спросил он у девушки охрипшим голосом.
Мара молча показала на кучу тряпья, находившуюся возле огня. Только теперь Михаил увидел лежащего в ней майора. Отблеск костра играл на покрытом бисеринками пота смуглом лице японца. Его глаза блуждали под закрытыми веками, периодически с потрескавшихся губ слетал стон. Звонарев понял, что летчик без сознания. Передернув затвор, капитан решительно направился к раненому. На его пути встала Мара.
- Уйди, - устало отмахнулся комэск, - Все равно ты ничего не понимаешь. Это враг. Экка!
- Человек! - насупилась девушка.
- Он чуть не убил меня, и будь у него возможность - без колебания бы прикончил тебя...
- Человек!!
- И что ты собираешься с ним делать? Вылечишь, а потом снова собьешь?
- Человек!!!
- Да поступай как хочешь, - под настороженным взглядом Мары летчик спрятал пистолет и подошел к Фумио Хараде. В нагрудном кармане летной формы японца он обнаружил военные документы и сложенный вчетверо лист плотной бумаги, покрытый иероглифами.
- Йой о тэнки ни наримасита нэ, - с трудом разлепив губы, просипел майор в бреду, - Хана ва сакураги, хито ва фудзивара...
Развернув лист, Звонарев обнаружил, что это фотография. На ней была изображена миниатюрная женщина в кимоно и с зонтиком, а рядом стоял сам Фумио в военной форме, опираясь на меч. В уголках губ японки затаилась едва уловимая улыбка.
- Ка-ра-сива? - оказалось, что Мара неслышно подкралась и теперь смотрит через плечо на фотокарточку. После длительного разглядывания, она твердо заявила:
- Чело-век! - затем достала из планшета комэска фотографию девушки с русой косой и добавила, - Лю-ди.
Впервые Михаилу не было что возразить...
А по прилету на базу его снова засадили на "губу".
После этого Звонарев долго не бывал у Мары. Да и не особо хотел встречаться с выздоравливающим майором. А конфликт набирал обороты - на аэродром прибывали все новые и новые истребительные полки. Мимо, поднимая пыль бандажами колес, неслись танки БТ, громыхали "полуторки" с пушками и пехотой. Союзники готовились к решающему удару по вторгшемуся агрессору.
В один прекрасный день капитан все-таки прилетел на поляну. Японского истребителя там уже не было. Мара же, засучив рукава, в приподнятом настроении скоблила "Чайку". Только сейчас летчик заметил, что шрамов на левой руке у нее поубавилось - вместо девяти теперь восемь. Лишний рубец был замазан какой-то розовой пастой. Увидев комэска, девушка радостно бросилась к нему навстречу.
- Ми-ка-ил! Экка-ра, пра ова-та! Ута! - и она изобразила руками воздушный бой, - Уииииии! Кых! Бух! Та-та-та-та!
Тут они оба рассмеялись.
- Ладно, кровница нелепая, придется тебя учить летать, - сказал летчик, вытирая слезы, - Все равно ведь увяжешься следом - так лучше мне спину будет прикрывать умелый боец, нежели психопатка с автоматической пушкой. Залезай в кабину, сегодня покажу тебе "боевой разворот" и "иммельман".
После нескольких опытов с радиостанцией, Звонарев выяснил, что сигнал проходит в другой мир, правда с задержкой в несколько секунд. Теперь при подлете к сопке со своей эскадрильей, капитан просто посылал вызов, и, спустя пару минут, Мара присоединялась к ним. В подразделении ее прозвали "Верный Санчо", а командиру прилепили прозвище "Дон Кихот".
Серьезных столкновений на их участке фронта пока не было. Было ясно, что стороны готовятся к решающему сражению, в котором решится, кому будет принадлежать небо над Халхин-Голом. В конце концов, советское командование решило взять инициативу в свои руки и подняло полтысячи бомбардировщиков и истребителей для штурмовки японских аэродромов в Манчжурии.
Это было потрясающее зрелище - небо оказалось забито гудящими самолетами от горизонта до горизонта. Навстречу им поднялось около трехсот "самураев", все, что осталось после изматывающих июньских и июльских боев. Волна за волной они сходились над Баин-Цаганом, затмевая солнечный свет. Никогда в истории не было и не будет больше таких авиационных плотностей, задействованных на таком маленьком участке фронта. И такого ожесточения, как в этом масштабном воздушном сражении.
Эскадрилья Звонарева шла во второй волне, прикрывая бомбардировщики "СБ". Впереди уже кипела нешуточная "собачья свалка", воздух вокруг был пронизан бесчисленными красными и зелеными полосами трассеров. Навстречу уже начали попадаться дымящиеся и горящие краснозвездные самолеты, пытающиеся дотянуть до своих аэродромов. В радиоэфире царила неразбериха, наземные службы контроля пытались управлять боем, но у них мало что получалось, в этом адском хаосе.
"...Довженко, выводи своих на левый фланг - там "СБ" будут прорываться..."
"...пятьсот...шестьсот...снижение! Бомбы сброшены! Зафиксировано попадание! Горят, черти! Я что, один остался? Боря, ты где? Где..."
"...где наше прикрытие?! Иду на одном двигателе...ничего не видно...перебиты рулевые тяги..."
"...зажимай вон тех...левее...отсекай огнем...куда?! Назад, мать твою!!!"
"...пять-бис и ветер-шесть - отходите на аэроузел 12-34...смене приготовится на взлет...пять-бис, меня кто-нибудь слышит?".
Опекаемые Звонаревым бомбардировщики начали набирать высоту, чтобы обогнуть эпицентр битвы, однако наперерез им выскочили несколько "Ki-27" и "Ki-10". Перевернувшись, Михаил на полной скорости рухнул им навстречу, поливая из пулеметов, отвлекая на себя. Кокпит одного "самурая" брызнул кровавыми осколками стекла и истребитель, неуклюже вращаясь вокруг оси, упал вниз. В небе расцвел огненный цветок - не успев разойтись в воздухе, столкнулись "Ki-27" и "СБ". Началась невообразимая круговерть. Капитан орал что-то в шлемофон, садился на хвост, стрелял, уходил от преследования, опять стрелял... Пот застилал глаза. Постепенно битва расслоилась на отдельные независимые очажки, которые все больше отдалялись друг от друга. Гигантские черные клубы дыма поднимались в небо, сокращая обзор. Нырнув в такой столб, комэск резко менял направление и выходил в тыл преследователям. Вот и сейчас очередной "Ki-10" словил очередь из ШКАСов, и, теряя куски обшивки начал снижаться. Пулеметы щелкнули и заглохли. Закончился боезапас. Тут на Звонарева напало какое-то остервенение - нечеловечески взвыв, он бросил свой истребитель на вражеский самолет и винтом срезал хвостовое оперение. Мотор чихнул и остановился. Планируя над степью, Михаил вытащил из кобуры "ТТ" и принялся яростно палить в окровавленное и горящее небо...
От удара он чуть не вылетел из кабины. "Ишак" пропахал на брюхе по земле несколько метров и остановился в клубах пыли. Очумелый комэск оглянулся назад.
- Мара, ты где?!
Налитыми кровью глазами капитан всматривался в небо. Наконец он заметил одинокую "Чайку", преследуемую тремя вражескими истребителями.
- Ааааааыыыы!!! Я сейчас, сейчас - только держись! - Михаил брякнулся в сиденье и судорожно принялся дергать штурвал. Однако расстояние между ними не сокращалось. Тогда летчик рванул радиопередатчик из шлемофона и завопил в него:
- Я же сказал тебе сидеть в ангаре! Почему ты здесь, почему ты не в ангаре?! Ты дура, слышишь?! Беспросветная дура! Поперлась на войну! Кто тебя просил?!
Сквозь сотни, тысячи голосов, приказов и хрипов, начал прорезаться жалобный крик:
- Чело-веееек! Люююю-диииии!
Выпроставшись из кабины, капитан побрел по степи, протягивая руки к безжалостному небу, в котором три "Ki-27" избивали "Чайку". Вот она вырвалась из их трассерных лап и пошла ввысь! На миг застыла в лучах солнца, подобно ангелу... И тут один "самурай", отделившийся от троицы палачей, срезал ее длинной очередью. Ангел рухнул, скрывшись за сопкой - только перья обломков долго кружились в горячем воздухе...
Звонарев еще долго брел по раскаленной степи, заново и заново переживая прошедшее сражение. То бежал, раскинув руки, то кружился на месте, выдавая дробь пулеметов. А реальный, настоящий бой все еще шел над ним, постепенно затихая. Внезапно, на бреющем полете, над головой Михаила пролетел "ишак" из его эскадрильи. Затем развернулся и зашел на посадку. Из самолета выскочил лейтенант и кинулся к комэску.
- А мы думали, тебя искрошило в той мясорубке! Вот "батя" обрадуется!
Капитан поднял свой "ТТ", навел на лейтенанта и нажал спусковой крючок. Сухо щелкнул боек. Молодой парень вздрогнул.
- Ты чего?
- Осечка... - Михаил непонимающе уставился на пистолет, а затем снова навел его на летчика, - Пиф-паф! Ты убит!
И пошел в сторону севшего "И-16", на ходу бормоча:
- Все равно мертв, зачем тебе самолет? А я живой, мне он нужен. Нужен, понимаешь?
Лейтенант бросился на капитана сзади, но тут же упал, оглушенный ударом по голове.