Продавец счастья
"Будь оно все
проклято, ведь я ничего не
могу придумать, кроме этих
его слов счастье для
всех, даром, и пусть никто
не уйдет обиженный!"
А. и Б. Стругацкие,
"Пикник на обочине"
У меня дома нет и никогда не было телефона. Просто он мне
совершенно не нужен. Если кому-то от меня что-то надо, то он
сам приходит ко мне, не утруждая себя и меня ненужными и
бессмысленными звонками. Если же мне что-то от кого-то надо, а
это бывает не часто, то я спускаюсь по лестнице вниз во двор,
где стоит старенькая телефонная будка. Она действительно очень
старая, на обычных жетонах, а не на карточках, и кнопок на ней
тоже нет, только потертый, засаленный диск, который с трудом
крутится в обе стороны. Будку эту давно сломали ребята из
компьютерного клуба, находящегося у нас в подвале, и поэтому
жетоны ей не особенно нужны... Лет семь назад я бы может и
воспротивился и даже вызвал ремонтников, но сейчас мне уже все
равно. Даже удобно: не надо лишние деньги тратить на эти
кусочки пластмассы, тем более что звоню я обычно по пустяковым
поводам.
Сегодня за окном с самого утра идет дождь. Несильный,
чуть моросящий и от этого создающий впечатление падения
огромного, бесконечного вороха сухих листьев. Медленного
плавного падения... Листья, кувыркаясь, летят вниз,
соприкасаясь друг с другом, и шелестят... По-моему, очень
хорошая аналогия - дождь и падающие листья. И тот, и те
никогда ничего не приносят нового, только чуть шелестят.
Они вообще ни зачем не нужны. Они просто есть.
Я подхожу к окну и смотрю вниз. Второй этаж, но даже
отсюда наш маленький двор как на ладони. Собственно, в нашем
дворе и смотреть-то особо не на что. Голая земля, а теперь еще
и струящиеся по ней ручейки воды. Зачем они это делают? Как
будто не понимают, что им не счистить всей этой грязи.
Никогда. Дождь не способен убрать грязь, он может только
немного смыть ее. Сделать мир чистым может только снег.
Неожиданно в прихожей раздается звонок. Шаркая
разодранными тапочками, я выхожу к двери, смотрю в
запылившийся глазок. Там, переминаясь с ноги на ногу, топчется
какой-то мужчина примерно моего возраста, то есть где-то 32-33
лет. На нем черный, лоснящийся от воды плащ, нелепая шляпа и
почему-то сложенный зонтик. Вполне обычный человек, такие
ходят ко мне сотнями и тысячами. Раньше ходили к моему
предшественнику, а теперь ко мне. И всем им надо только
одно...
- Кто там? - спрашиваю я.
- Мнэ-э... Здесь живет Кравцов М. Ю.?
- Да это я. Входите.
Я открываю перед мужчиной дверь и он, еще немного
потоптавшись у порога, входит внутрь. Я, конечно же, не
протягиваю ему руки, только чуть киваю и говорю.
- Раздевайтесь. - А когда он, кряхтя, снимает туфли,
добавляю. - Чай будете?
- Э-э-э... Не знаю... Думаю, не надо. Я же по делу.
- Ну и что? Сюда все ходят по делам...
Разворачиваюсь и иду на кухню. Чай ему я делать не буду,
не хочет как хочет - просто на кухне я всегда принимаю
посетителей. Не знаю уж почему, наверное, это уже привычка.
Мужчина вошел вслед за мной и тихо сел на табуретку. Нервно
поерзал на ней, а потом начал говорить.
- Мне рассказывали... Вернее, я слышал, что тут... вы...
это... Ну, одним словом, продаете... хоть и дорого, но по
приемлемым ценам... я понимаю, что не могу рассчитывать на
ваше согласие... но все-таки... немного, совсем чуть-чуть...
Я прерываю его.
- Так, кончайте, пожалуйста, ваш детский лепет. Вы
прекрасно знаете, кто я, что продаю и зачем вы здесь. Поэтому
не надо предисловий, у меня сегодня еще много работы, перейдем
к делу. Кому?
- Что "кому"? - испугался мужчина. А-а-а... Вы в этом
смысле... - Поняв, он моментально оживился. - Конечно же, мне!
Кому же еще!
- Хорошо. Сколько?
- Э-э-э... Как вам сказать... Ну... эээ... не знаю... А
в чем вы его измеряете?
Это постоянный вопрос. Никак не могу от него отделаться.
Какие они все глупые! Уже живут много миллионов лет, а никак
не поймут, что счастье не измеряется в килограммах или
километрах.
- Сколько?
Мужчина смешался, а потому широко раскрыл глаза и
прошептал.
- Много. Очень много! На всю жизнь! Навсегда! Навечно!
Не смотря на него, я повернулся к плите, зажег конфорку и
поставил на нее чайник. Пусть вскипает. Потом повернулся к
нему и отрицательно покачал головой.
- Последнего обеспечить не могу. Но все остальное -
пожалуйста. - Он хотел что-то сказать, но я продолжил. -
Оплачивать будете деньгами? - Он быстро закивал. - Хорошо.
Деньги переведете вот на этот счет. - Я отдал ему бумажку с
коряво написанными цифрами. - Товар хотите сегодня? - Он
снова закивал. - Тогда к сумме добавьте еще десять процентов.
- А какая сумма? - медленно спросил он.
Это тоже постоянный вопрос. Как будто никто не понимает,
что счастье не может стоить определенную сумму. Мы и то делаем
им поблажку, принимая деньги. Раньше способ расплаты был
только один.
- Сколько вы хотели товара? "Много". Даже "очень много".
Тогда зачем говорите о сумме? Вы заплатите "очень много" и
будете платить всю жизнь. Понятно? - он в который раз за
сегодняшний день закивал. - Замечательно. Тогда идите. - Я
встретил его растерянный взгляд. - Идите, идите. Все будет.
Вернее, все, чего вы хотели уже есть сейчас. Закройте за собой
дверь поплотнее, а то там петли немного криво висят...
С недоуменным выражением лица он вышел из кухни и через
десять секунд я услышал звук захлопнувшейся двери. Они все
глупые и хотят счастья сразу, моментально, чтобы это
чувствовалось всем телом, чтобы мозг был наполнен эйфорией и в
нем сидела только одна мысль - "Я счастлив". Глупые.
На плите начал закипать чайник, я сидел и смотрел на
него, на прозрачные струйки пара, медленно текущие вверх.
Потом в дверь снова позвонили.
- Входите, открыто! - крикнул я.
Послышался звук открывающейся двери, но никто еще не
показывался. Господи! Ну, чего сегодня все клиенты такие
стеснительные?!
- Проходите сюда, на кухню! - почти сразу после моих слов
в дверях появился клиент. Это была молоденькая, лет двадцати
девушка, очень смущенная и комкающая в руках маленький комочек
носового платка.
- Привет! - сказал ей я.
- Здравствуйте. - Прошептала она, глядя в пол.
- Значит так, если ты пришла по делу, тогда садись и
говори, что тебе нужно, безо всяких причитаний и предисловий!
- я хотел ее немного растормошить, но она еще больше
смутилась. Потом все-таки присела на стул и также, не глядя на
меня, тихо попросила.
- Я хочу совсем немного счастья... Понимаете: совсем
немного... Только чтобы Андрей...
- Поня-атно... - Протянул я. - Все с тобой ясно. - Она
еще сильнее смутилась.
- Скажите, а сколько это будет стоить? Я слышала, что
счастье... это очень дорогая вещь.
Я протянул руку и выключил плиту. Чайник, тихонько
посвистывая, начал успокаиваться.
- Пойми, девочка, счастье - это не вещь. А то, что ты
просишь, не стоит совсем ничего.
Она испуганно подняла глаза.
- Но ведь любовь...
- Не смеши меня. Любовь - это одно из того, что
совершенно бесплатно. - Ее глаза посветлели, но следующей
фразой я задавил ее радость. - И с чего ты взяла, что любовь -
это счастье?
На кухне повисла тишина. Я вздохнул, встал и принялся
заваривать чай. Она с минуту сидела молча, а потом тихо, но
твердо сказала.
- Я не знаю, что любовь для вас, но для меня это счастье.
И, пожалуйста, не говорите больше ничего такого.
- Хорошо, - легко согласился я, но, ведь тебе мало
просто любви, тебе надо сделать кое-кого несчастным... Как ее
зовут?
- Надя. - Прошептала она.
- Хорошо. - Повторил я и сделал демонстративную паузу. -
У тебя все? Тогда можешь идти.
- Но это... это-то ведь должно сколько-то стоить! -
крикнула она. Я замер с чайником в руке, потом поставил его
снова на плиту и повернулся к ней.
- Ты ничего не понимаешь. Любить и сделать кого-то
несчастным - это фактически одно и тоже. Причем, и то, и
другое ничего не стоит. Пойми, наконец, что такие вещи имеют
только две градации стоимости: это либо - ноль, либо -
бесценно. Любовь - это ноль, счастье - бесценно. А теперь
уходи. Он будет тебя любить. Она, та, которую он любил до
этого, будет страдать.
Я снова отвернулся от нее и, взяв в руки чайник, залил
кипятком заварку. За моей спиной она всхлипнула и быстро вышла
сначала из кухни, а потом и из квартиры. Как только за ней
захлопнулась дверь, я пошел в большую и единственную в моей
квартире комнату и сел на кресло. Рядом, в досягаемости для
левой руки, оказалась пачка сигарет. Справа - пепельница. А
больше ничего и не надо.
Раньше, когда еще я не занимался этой сволочной работой,
я курил очень редко, а теперь это уже действительно вошло в
привычку. Нет ничего проще, чем спрятаться от этих жаждущихся
счастья людей за сигаретным дымом. Почему они всегда хотят
счастья себе и горя другим? Почему не наоборот? Почему когда
они хотят любви, то идут ко мне, а не добиваются ее сами? Я
ведь все-таки слукавил той девушке, любовь может быть
счастьем. Только слишком недолговечным, слишком коротким и
слишком бессмысленным. И за нее всегда надо платить в
несколько раз больше.
Я сильно вдохнул в легкие тяжелый горячий дым. От него
удовольствие тоже слишком недолговечно и тоже слишком дорого
стоит. Любовь - она как пачка сигарет. И также быстро
кончается.
Эта мысль мне понравилась. Я достал откуда-то блокнотик,
открыл его на последней странице и, на минуту задумавшись,
написал:
Любовь - как пачка сигарет:
Достал, зажег и раскурил,
Пустой белесый дым вдохнул...
Вдохнул и тот час же забыл.
Не люблю сочинять стихи, да они у меня и не получаются. Я
отшвырнул блокнот - любовь это все-таки не моя специализация -
и задумался о своей работе. Сколько уже прошло времени с тех
пор, как усталый старик на улице предложил мне ее? Лет десять,
наверное... Я тогда только закончил институт и был глупым,
несмышленым юнцом. Все казалось хорошим и правильным, а мир
надо было, естественно, переделывать под свои нужды. Как все
было просто. И тогда ведь я даже не думал, что буду работать
обычным продавцом. Продавцом счастья. Тем, кто продает его
людям.
А вначале я считал, что стану кем-то сродни Господу Богу.
Ни фига... Скорее уж наоборот. Хотя, может быть, виноват
действительно не я. Не я же создал людей такими злыми,
способными только на то, чтобы просить, требовать, завоевывать
счастье себе, отбирая его при этом у других. Причем они
настолько хотят его себе, что готовы пожертвовать самым
дорогим, что у них есть - своей жизнью. Пожертвовать собой,
своим сердцем, чувствами, душой, только ради того, чтобы всю
жизнь быть счастливыми. Вот только можно ли это назвать
счастьем?
И можно ли назвать горем то, что они все просят для
других. Хотя, это-то как раз назвать "горем" можно, вот только
то, что они просят для себя нельзя назвать "счастьем". Так и
живут: с иллюзией для себя и со страданиями для других.
Я отбросил в сторону окурок. Надоело. Надоело мне все
это. Надоело делать людей несчастными. И тех, и других.
За окном послышался шум подъехавшей машины. Я подошел
поближе и уперся лбом в белую, облупившуюся раму окна. Внизу
стоял шикарный автомобиль. Может быть, так и выглядят
пресловутые шестисотые Мерседесы? Раньше, если и приходил кто-
то из новых русских, то только ночью и жутко
законспирировавшись. А теперь уже и бояться перестали.
Шаркая тапочками, я прошел в комнату. На пойду на кухню.
Me хочу этого человека поить чаем. Потому что заранее знаю,
чего он попросит. Кресло со скрипом просело подо мной, я
закрыл глаза и стал ждать. Через минуту скрипнула дверь. Еще
через двадцать секунд надо мной послышался спокойный,
неожиданно вежливый голос:
- Здравствуйте. Я не буду вас отрывать от отдыха и
поэтому перейду сразу к делу.
- Лично вам нужно счастье? - спросил я его.
- Мне? Что вы! - мне показалось, что он отрицательно и
возмущенно машет руками. - Дело в другом. У меня, понимаете
ли, бизнес... Много конкурентов... - Он выдержал паузу и
продолжил. - А вот им счастье как раз совсем не нужно. - Над
ухом у себя я услышал смешок.
- Хорошо. У них не будет счастья. Что еще?
- Все. Больше мне ничего не нужно. Спасибо вам большое.
Если вам что-нибудь...
Я прервал его, подняв вверх руку. Он тут же замолчал и
скоро хлопнула дверь. Я так и не открывал глаза за все время
разговора, но сейчас быстро встал и подошел к окну.
Внизу в машину садился приятного вида добродушный молодой
человек. Почему-то, я представлял его себе некрасивым, с
льстивым лоснящимся лицом и повадками радующегося эгоиста.
Такими они были раньше, это рассказывал еще тот старик, что
учил меня. Теперь все меняется. Теперь они - симпатичные и
вежливые молодые люди. Хотя это всего лишь маска, зло всегда
прикрывали добром, а наш век тем и выделается, что мы достигли
небывалых высот в искусстве маскировки.
Я встал и пошел на кухню. Чай уже заварился, я налил себе
заварки, добавил горячей воды и долил холодной. Всегда
добавляю в чай холодную воду, не понимаю, как можно пить
кипяток. Все всегда мне говорят, что надо дуть на чай или
переливать его на блюдца. Не люблю ни того, ни другого. Я
люблю пить теплый чай из стакана.
Смахнув тряпкой крошки со стола, я сел за него со своим
стаканом. Медленно прихлебываю его, чувствуя как слабое тепло
разливается по телу. Некоторые называют такой теплый чай
"помоями" и отказываются его пить. Зря. Они ничего не понимают
и поэтому давятся своим кипятком или цедят мутную воду из
блюдец. Плевать на них, теплый чай - это самый что ни на есть
лучший чай.
Неожиданно в прихожей скрипнула дверь. Еще никто не
вошел, но я заранее отвернулся к стене. Не хочу смотреть на
очередного человека, который хочет счастья для себя и горя для
других. Не хочу.
- Привет! - раздался веселый голос. Кому он мог
принадлежать? Скорее всего, мальчишке в возрасте не больше
четырнадцати лет. Чего такому нужно? Чтобы он получал хорошие
отметки в школе, чтобы он был самым сильным в классе, чтобы он
нравился девчонке из соседнего подъезда и чтобы было плохо
тому пацану, который подкараулил его вечером, избил и отнял
все деньги. - Привет! - голос становился настойчивее, но я не
отвечал.
Плевать на него с его детскими проблемами. Как хорошо
было бы, если бы можно было не исполнять его желаний! Как
порой я мечтаю об этом! Но нельзя. Вернее, можно, но от этого
ничего не изменится. Я - всего лишь посредник, я фактически не
существую, ведь люди всегда любят себя и ненавидят других. А
для этого им никто не нужен.
- Знаешь, мне сказали, что ты - тот самый человек,
который делает людей счастливыми! Это правда? - Я не ответил.
- Ну, короче, молчание знак согласия. Я пришел к тебе, чтобы
просить счастье. Правда, мне нечем заплатить... Мне всего-то
14 лет, я еще только в 9 классе учусь. Но я слышал, что можно
заплатить собой, своей душой, да?
Я дернулся как от удара. Дурак! Как ты не понимаешь, что
без души превратишься в механическую машину, принимающую
радости жизни! Как ты не понимаешь, что высшая цена - это не
для тебя, это не стоит тех мелочей, что ты хочешь!
- Я очень много думал, - он помолчал несколько секунд, -
и решил, что цель стоит средств. В конце концов, что такое я,
и кому я нужен? А так я хотя бы смогу принести пользу... - Он
снова замолчал. - Очень боюсь, хотя знаю что это неизбежно.
Поэтому попрошу тебя сразу, а ты уж сам сделай все, что нужно.
Я... я хочу... - он запинался, говоря это, - я хочу, чтобы
все... да, все в мире... были счастливы!!!
Эти слова ударили по мне, и я, чуть было, не закричал. А
потом, поднял на него глаза.
Это был именно такой подросток, каким я его представлял -
высокий, темноволосый, с нескладной, еще детской, фигурой. Со
вершенно обычный мальчишка.
В его глазах был испуг, но он гордо выпрямился, посмотрел
мне прямо в лицо и твердо сказал, полностью уверенный в
правоте своих слов:
- Я хочу, чтобы все в мире были счастливы.
03.11.1999
(c) Михаил "Skylord" Давыдкин