Аннотация: Невиновный человек осуждённый за преступление которого не совершал выпущен на свободу после того как провел большую часть своей жизни в одиночной камере. Как сложится его жизнь? Об одиночестве, Боге, смысле бытия и пр.
Заходящее Солнце окрасило небо и облака золотисто-розовым и я подумал что небо становится голубым наверное потому что чернота вселенской пустоты днем разбавляется в толще воздуха и как хорошо что безоблачными ночами воздух заставляет звезды мерцать, делая их на самом деле хирургически острые, холодные взгляды теплее а безжалостную черноту пустоты между ними не такой страшной. Скоро наступят сумерки и с высоты облаков будет видно засыпающую Землю, то как она медленно повернется унося в ночь леса, поля, горы и реки, этот парк в котором я сейчас сижу. Наступившая темнота принесет многим покой и забытье. Возможно завтра наступит новый день, будет новая жизнь и возможно завтра Земля откинет покрывало облаков чтобы благосклонно улыбнувшись Солнцу позволить себя согреть. Буду я здесь завтра или нет но дни Земные будут становиться все короче, ночи холоднее а ветер все так же будет мягкой прохладной ладонью гладить кроны деревьев утешая их и уговаривая не бояться зимы. Пожелтевшие листья будут падать на мерзлую землю и все на свете будет опять готовиться к зиме. Каждое морозное утро будет пахнуть опавшей за ночь хвоей и листвой пока все вокруг это поле и лес на холмах вдали не покроет белым снегом. Замкнется ещё один круг и все вокруг успокоится, застынет на время убаюканое снежными метелями до весны. Рано или поздно я тоже засну чтобы больше никогда не просыпаться и надеюсь этот сон подарит мне покой и небытие.
Когда станет совсем темно облака останутся в холодной ночи один на один со звездами. Будет ли им страшно в наступившей темноте? В тишине ночи проснувшийся ветер будет гнать их безропотных по небу над темными спящими лесами, полями, светлыми городами и они будут клубится и надеяться что рано или поздно им суждено будет найти свой дом, свой покой. То место где не будет больше страха и им не придется больше плакать. Возможно у облаков действительно есть надежда. Есть ли надежда у меня? И если есть то надежда на что? Я не знал ответа на эти вопросы.
С легким еле различимым шорохом желтый лист упал рядом со мной на скамейку. Я посмотрел на лист, потом вытащил руки из карманов плаща и взял лист за стебелек. Пальцы держащие стебель сами прокрутили лист вокруг своей оси. Туда и обратно. Дерево у меня за спиной раскинувшее крону над скамейкой на которой я сидел готовилось к долгой зимней спячке. Его возведённые к небесам ветви шелестели пожелтевшими листьями от порывов ветра. Я вдруг подумал что деревья очень странные создания. Они вынуждены жить всегда там где проросли их корни и похожи на существ постоянно смотрящих в небо, как будто обращаясь к небу с мольбою ищут там утешения и защиты. Изо дня в день они стоят то под голубым небом то под мерцающими звездами и молятся в то время как мы, человеки, бегаем и суетимся изредка поглядывая на небо. О чем может молиться дерево? Может Бог создал деревья чтобы они молились за нас, за людей? Может без молитвы сам Бог не может нас спасти? Обреченные на смирение они может для Бога самые идеальные существа? Я представил себе как воспринимает происходящее вокруг дерево. Весь мир стремительно куда то несется мимо, встает и заходит солнце, светлыми и темными пятнами стремительно мелькают дни и ночи, ветры раскачивают их ветви, мимо в какой то параллельной вселенной пробегают люди и животные а деревья просто стоят. Они ничего не могут. Даже закричать от боли. Ужасно, наверное ужасно быть деревом. Или все же быть человеком сложнее? Человек по крайней мере имеет возможность поговорить с кем то, излить душу так сказать. Если конечно найдет с кем поговорить подумал я и усмехнулся.
Эти странные мысли посетили меня в этот вечер на скамейке в парке в середине моей ставшей уже обычной прогулки по парку. Я часто прихожу в этот парк. Иногда дохожу до его этой самой отдаленной точки где фактически и парк и город заканчиваются превращаются в ничейные поля и леса, сижу некоторое время отдыхая и смотрю на пейзаж открывающийся с этого места. И каждый раз меня одолевает одно и то же чувство. Буду я здесь сидеть или нет это небо, лес и, облака все будет жить и существовать так же как если не было бы меня да и людей вообще. Пройдут тысячи лет, плесень человечества возможно исчезнет с поверхности Земли а Звезды и Облака останутся как и эти поля, луга, леса вокруг.
Золотистый свет солнца пропал, на парк опускалась темнота, где-то позади в километрах трех за деревьями парка зажигались огни города и посетители спешили выйти из него что бы успеть домой к вкусному ужину перед телевизором, в уютный благополучный вечер в объятиях дивана. Одни спешили к семье и к детям. Кто то шел к друзьям в таверны которых было много в этой части города. Кто то спешил встретиться с любимым или любимой. Им всем было куда спешить. И мне тоже надо было встать и идти. Но мне некуда было спешить. Я был предоставлен самому себе в этом мире.
Небо совсем потемнело, в парке стали зажигаться фонари и один из них зажегся в метрах трех от меня. Еще один лист упал прямо передо мной на асфальт дорожки. Я поднял голову и посмотрел на дерево нависающее над скамейкой. На силуэт кроны на фоне темного неба. Казалось осыпаясь листьями дерево пыталось привлечь к себе внимание. А может роняло листья как слезы. Чувствует что скоро заснет на зиму но думает что умирает. Ведь памяти у дерева нет. Каждый раз просыпаясь весной оно наверное радуется рождению и жизни. И цветет. И каждый раз засыпая думает что умирает и роняет листья-слезы. Дерево это наверное бытие без прошлого и будущего и поэтому это жизнь здесь и сейчас. То к чему стремятся мудрецы. В разрывах потемневших облаков моргнула первая звездочка.
Все еще держа желтый лист в руке я наклонился вперед приняв позу дремлющего кучера. Тяжесть в левом нагрудном кармане плаща колыхнулась вперед и вниз. Как осенний лист подумал я. Как осенний лист.
Достав сигареты и зажигалку я закурил. Надо было уходить из парка. Становилось темно и путь был неблизкий. Но идти мне не хотелось равно как и оставаться. Домик в доставшийся мне от государства как компенсация за то что оно со мной сделало был пуст и ремонт который я затеял в нем на свою голову казалось никогда не закончиться. Дом в котором меня ждали стены с которых я содрал старые обои а новые так и не наклеил, сырой подвал, протекающая крыша... Пенсия - вторая часть компенсации которую я теперь получал хватала в основном на пропитание и на дешевую одежду. В принципе это меня не тяготило. Я не нуждался во многом. Но мой адвокат утверждал что сможет добиться пересмотра дела и соответственно потребовать большей пенсии. Я не возражал. Но и особенно об этом не задумывался. Получится - хорошо. Не получится - ну и к черту!
Затяжка, другая. Выдыхаемый мною дымок улетал влево в сумрак расползаясь и исчезая уносимый невидимыми глазу воздушными течениями.
Зачем мне много денег? Чтобы спиваться более дорогим алкоголем? Я даже знал что имея больше денег я буду пить больше и чаще и значит сопьюсь быстрее. Впрочем иногда я думал что лучше кончить все быстрее и сразу. Но не сегодня. Не хочу сегодня. Сегодня еще есть надежда. Где то там, на самом донышке моей души. Совсем крохотная. Я не знал что это за надежда, может это даже не надежда была а инстинкт самосохранения, но сегодня как мне казалось все еще было не так плохо.
Я затушил бычок об чугунный торец скамейки. Урна была рядом сбоку, но я положил потухший бычок в пачку сигарет а пачку в карман плаща, встал и тяжесть в нагрудном кармане коснулась моей груди. Посмотрев по сторонам я медленно как бы прогуливаясь зашел за скамейку встал перед деревом. С удивлением я осознал что хочу коснуться дерева. Я протянул руку и ощутил прохладную шероховатую кору. Вот так вот специально и осознанно я дерева касаюсь первый раз. Чтобы почувствовать его, что бы понять что же это за существо такое. Я вдруг осознал что всю жизнь я воспринимал деревья просто как элемент окружающего меня мира, как предмет декорации.
А теперь почувствовал что несмотря на всю неподвижность дерева я касаюсь чего то живого. Более того почему то я понял что касаюсь существа которого мне не надо бояться, от которого не исходит опасность и на душе мне стало чуточку теплее. Я посмотрел наверх на крону. Хотелось верить что там в этих ветвях живет душа этого дерева и что оно тоже меня почувствовало. Может даже увидело меня.
- Не бойся ничего - прошептал я не убирая руки со ствола.
Я надеялся что рука могла бы передать вибрацию моего голоса дереву. Хотя кто знает как воспримет эту вибрацию дерево. Может как признак приближающейся опасности?
Нужно было идти но сначала мне надо было спрятать тот груз который у меня был в нагрудном кармане. Обычно я прятал это в глубокое дупло в стволе этого дерева. Дупло находилось в нижней части ствола с противоположной от дорожки стороны, у самой земли и было прикрыто от посторонних глаз кустами растущими вплотную к стволу. Обычно оглядевшись и убедившись что вокруг никого нет я садился на корточки боком к дереву наклонившись вперед упирался левой рукой об землю а правую руку со свертком я протискивал между стволами кустов пока то что мне нужно было спрятать не попадало в дупло. Теперь я понял что мне совсем не хочется этого делать. Я не хотел обременять ЭТО дерево. Странное дело, я знал это место, дерево и дупло с самого детства, кусты перед дуплом посадили мы с моим другом детства чтобы превратить дупло в тайник. Но такое вот отношение к дереву возникло только вот сейчас. Старею наверное, мудрею...
Надо было что то делать со свертком, куда то его спрятать. Из парка с ним выходить было нельзя. Я повернулся и зашагал по аллее в направлении противоположном от входа в парк. Надо было найти новое место, новый тайник. Отойдя от скамейки метров сто я решил сойти с дорожки и углубиться в кусты справа. Было уже довольно темно и я только различал силуэты деревьев впереди. Эта часть парка походила уже больше на лес чем на парк. Моя затея найти в темноте новое место для свертка теперь мне не казалась такой хорошей. Какую же все таки глупость я сделал! Хранил же я этот сверток в том дупле и мог бы хранить и дальше. Нет же! Я пожалел Дерево! Как будто дереву не все равно! В сумерках найти новый тайник будет непросто. Если подходящее место не найдется то придется все таки возвращаться и прятать как обычно в дупле. Я прошел еще метров двадцать и увидел еще один более плотный кордон кустов. Я огляделся в поисках прохода но его не оказалось. Я не хотел надолго задерживаться в темном парке чувствовал что начинаю почему то нервничать поэтому пришлось пробиваться через кусты. Я оказался на аллее. Асфальт здесь был потрескавшийся, старый эта часть парка была явно заброшенной.
Я посмотрел направо и налево решая в какую сторону теперь идти. Справа вдали видны фонари на главных аллеях парка. Слева угадывался темный поворот и я пошел налево. Но дорожка после поворота довольно быстро уткнулась в стену из близко посаженных довольно высоких кустов. Мало того, за кустами в ряд были посажены кипарисы. Почему то эту часть парка отсекли и забросили. То что отсекли специально сомнений не вызывало. Та живая изгородь была аккуратно сформирована садовником причем судя по высоте кипарисов давно. Я присел на корточки пытаясь разглядеть что нибудь за стволами кустов и кипарисов но то ли из-за сгущающейся темноты то ли кусты было посаженны слишком близко я ничего определенного не увидел. Тогда я встал и не спеша посмотрел по сторонам. Вернулся до поворота и опять огляделся. Убедившись что свидетелей нет я вернулся обратно к стене из кустов и затолкал сверток между стволами кустов и кипарисов чтобы не дай бог сверток не оказался с той стороны искусственной стены. Я ведь не знал что там. Несмотря что я родился и вырос в этом городе, что в детстве я часто проводил время в этом парке я никогда не заходил так далеко и никогда здесь не был Я отошел от кустов на несколько шагов назад чтобы посмотреть со стороны и убедился что свертка со стороны дорожки не видно. Потом собрал сухих листьев и рассыпал их для маскировки перед тем местом куда затолкал сверток. Все, теперь я мог уйти из парка. Надеюсь сюда мало кто приходит и тем более вряд ли ковыряется в кустах и мало шансов что мой сверток может быть обнаруженным. Хотя надо будет завтра прийти сюда опять чтобы перепрятать сверток теперь уже в другое место понадежнее.
Когда я вышел из опустевшего парка было уже по настоящему темно. Полицейский на входе с удивлением посмотрел на меня. И я понял что довольно сильно запачкался прорываясь туда и обратно через кусты. Но он ничего говорить не стал да и мне бояться было нечего. Сверток был уже спрятан.
Я вытащил пачку и зажав в зубах одну сигарету обнаружил что посеял где-то зажигалку. Пустая остановка прямо по курсу не оставляла мне выбора и я обернувшись посмотрел на спину полицейского справа шагающего туда и сюда перед входом в парк. Курит или не курит вот в чем вопрос. Пришлось окликнуть.
-Не курю - крикнул охранник
-Жаль - сказал я и положив сигарету обратно в пачку зашагал обратно к остановке.
-Ты это, автобуса сегодня уже не будет -крикнул полицейский мне вслед
-Почему? - из вежливости спросил я
-У них сегодня забастовка, не слышал разве?
-Нет-сказал я
-А что новости не смотришь?
-Нет
-А что так? - Полицейскому явно хотелось поговорить. Он стал подходить явно рассчитывая на разговор. Оно и понятно ему еще всю ночь ходить туда-сюда перед входом. Неплохо бы найти собеседника чтобы скоротать время на дежурстве. Ты попробуй заговорить с ним когда ты по ту сторону решетки или когда он тебя шмонает как подозрительную личность - сразу пресечет все разговоры а то и даст дубинкой в дых. Непонятно что он здесь охраняет.
-А зачем мертвецу эти новости - сказал я и повернувшись к полицейскому спиной зашагал по направлению к дому. Он был здесь, недалеко от входа в парк.
***
Но домой я не пошел. Не могу я сейчас домой. Не хочу. Что мне там делать? Холодно и сыро. Незаконченный ремонт навевает тоску похуже бесплатных государственных каналов. Пустая улица, холод осени и отсутствие каких либо жизненных перспектив навевали тоску. В груди моей уже давно поселилась какая то черная дыра. Почти физически я ощущал как эта черная дыра высасывала энергию извне через мою грудь. Тоска вперемешку со слабой, почти физически ощущаемой болью. Боль эта иногда становилась невыносимой. Я не знал что делать с этой болью. Я мог только заглушить ее алкоголем. Схожу ка я сегодня в бар. Там где уютные огни весело отражаются от красивых бутылок с разноцветными жидкостями мнимого счастья и беспечности. Там где шумно от разговоров посетителей и музыки и выпив пару порций можно с легкостью найти собеседника которому в ухо можно попробовать прокричать что нибудь но он все равно ничего не разберет просто будет безразлично кивать в ответ. Или будет смеяться думая что ты пошутил. Бар это как питстоп для гоночных машин. Гонимые страстями суетной жизни люди заходят в бар где получают кратковременную иллюзорную передышку от одиночества. Ведь не приди они в бар они должны будут пойти в свою каморку совсем как я иду сейчас в свою и начать мучиться от одиночества, или вопросами кто о смысле всех этих мучений а кто-то завистью к ближнему. А в этом островке мнимого праздника можно про все забыть, притвориться что все не так уж и плохо, притвориться добрым и щедрым, а можно и не притворяться. Можно напиться вдрызг так чтобы истинное твое я, замаскированное воспитанием а то и боязнью уголовного преследования вышло наружу на потеху публики.
Когда я подошел к двери бара в нос мне ударил кислый запах пива и вместо приглушенной музыки я услышал странную тишину. Толкнув дверь я вошел в большой темный пустой зал где в дальнем левом углу была расположена барная стойка за которой блестели на полках подсвеченные бутылки. Это было единственно включенное освещение. Была острая необходимость проветрить помещение - запах деревянного пола пропитавшего в себя все пролитое пиво и запах сигаретного дыма пропитавшего стены и мебель этого бара вызывал отвращение. Освещение тоже нужно было включить но хозяин очевидно решил сэкономить на электричестве видимо не ожидал наплыва посетителей сегодня. Наверное на сегодня многие для себя решили вопросы одиночества подумал я и пошел к стойке за которой стоял незнакомый бармен который не обратил на меня никакого внимания. Он стоял скрестив на гуди руки и опревшись на столешницу позади стойки смотрел на висящий под потолком экран. По экрану шла какая то серия популярного теперь сериала. На плече у него лежало полотенце.
-Привет. Водку. Двойную, без льда - сказал я.
Бармен посмотрел на меня даже не делая попытки исполнить мой заказ и опять отвернулся к телевизору. Интересно! Ах да! Я вспомнил что плащ у меня довольно грязный а рожа давно небритая, поэтому залез в карман достал портмоне и протянув руку направо положил на стойку перед барменом двадцатку. Оторвав зад от столешницы а глаза от телевизионного экрана он сначала отсчитал сдачу а уже потом отмерил в стакан двойную порцию. Я выпил и закусил долькой лимона. Теперь бармен стараясь не отрывать взгляда от экрана вытирал стойку.
- А чего это никого нет? - спросил я
- Не знаю - ответил бармен - у меня сегодня первый день здесь. Разве в этом баре не всегда так?
- Ну обычно здесь в это время бывает некуда ногу поставить.
Он посмотрел на меня удивленно но ничего не сказал.
- Зажигалка есть?
Не отрывая взгляда от экрана бармен молча протянул мне зажигалку. Я закурил, посмотрел на пустой стакан в руках. Прокрутил туда и сюда между ладонями. Сегодня придется напиваться одному. Я никому навязываться не буду. Да и зачем? Да и некому мне навязываться. Нет у меня друга с которым бы я мог выпить. Молча. Без глупых тостов. Без чоканья. Чтоб можно было пить и не объяснять. Я могу понять и выслушать дерево или человека, а поймет кто меня с горечью подумал я. Ну что ж, в принципе это даже хорошо. Есть люди пьющие в компании. Они пьют для веселья. Для хорошего времяпровождения. Им нужна компания для того что бы выпив делать глупости, шутить и смеяться, смотреть друг на друга и смеяться над глупыми выходками и может радоваться жизни. Им нужна компания потому что им хорошо по жизни и им нужно чтобы стало еще лучше. Чтобы через несколько дней позвонив друг другу или встретившись вспомнить свои пьяные приключения и посмеяться над ними. Но я пью не для этого. Каждая моя рюмка это рюмка яда. Каждая выпивка это маленькое самоубийство. Так что пора. Мне давно пора.
Бармен отобрал у меня стакан, вымыл, высушил, поставил на положенное место в ряд таких же стаканчиков на столешнице и вернувшись в ту позу в которой я застал его войдя в зал стал досматривать свой сериал. На экране рыдала женщина оплакивая потерю очередного мужа. Я заметил что у бармена блеснули слезы в глазах так что я вышел из бара не попрощавшись и да и вряд ли бармен это заметил. Повернулся и зашагал направо в сторону магазинчика который как раз находился на моем пути к дому. На улице было пусто. Ни одного человека. Куда все подевались?! Ветерок просто ворочал на асфальте обрывки старых газет. Два кота на моей траектории к магазинчику сидели на тротуаре напротив друг друга. Рыжий и черный с белыми лапкам. Один смотрел направо, другой налево. Им как будто нужно было подраться но обоим было лень это делать. Я аккуратно обошел их решив не вмешиваться в их кошачьи дела. Порция принятая на грудь в баре начала свое действие но я знал что этого мало. Поэтому я сейчас шел в за бухлом в магазин витрину которого я уже видел. На темной грязной улице свечение витрины казалось особенно ярким. Сделав последнюю затяжку я бросил окурок в урну и толкнул дверь. Звякнул колокольчик когда я вошел и из глубины комкая ненужную обертку вышел старичок-кассир. Я поздоровался и прошел к полкам с бухлом. Я спиной чувствовал как старичок за мной наблюдает. Повернувшись боком к кассиру что бы он видел что я делаю я засунул руку в карман вытащил бумажник чтобы открыть его и определить на какое бухло я могу сегодня претендовать. Оказалось что дела мои не так уж и плохи по крайней мере на сегодняшний день и я взял зажигалку, бутылку сорокоградусной и три бутылки крепкого пива. Мне сегодня особенно быстро надо все забыть. Забыть себя, забыть этот мир. Залить в эту черную дыру побольше этого дерьма чтобы она заткнулась поскорее. Я чувствовал что уже не могу. Я хочу сдохнуть! Мне не нужен рай! Мне не нужна жизнь после смерти или перерождение в новом теле! Я просто хочу перестать быть! Хочу выключить сознание! Хотя бы на время. Расплатившись за покупки я быстро зашагал по направлению к дому.
Подойдя к двери я достал ключи, отпер дверь. В коридоре сбросил плащ прямо на пол. Не включая нигде света быстро прошел на гостиную и в свете ночного фонаря на улице налил полный стакан водки и осушил его. Мое тело живущее отдельной от меня жизнью пыталось сопротивляться и вытолкнуть эту жидкость обратно пока я ее глотал. Торопливым движением я откупорил одну бутылку пива запил водку холодным пивом из горла. Сдохни! - сказал я себе снова наливая водку в опустевший стакан. Сдохни! - мысленно сказал я своей черной дыре. Сдохните и ты моя жизнь и ты моя боль! Оставьте меня в покое! Я заставил себя торопливо выпить второй стакан. Все! Ноги стали ватными и все что мне теперь было нужно это дойти до кровати. Я взял бутылку пива и бутылку водки и покачиваясь в темноте прошел в спальню. Повалившись на не застеленную кровать я сбросил ботинки и надел наушники. Пусть все пропадет, останется моя пьяная душа и музыка. Последнее что хочу слышать. Мир начал вертеться вокруг меня и горькие слезы текли по моему лицу. Пусть! Я дам себе волю! Пусть! Громкая музыка в наушниках усиливала боль моей душе позволяя достичь такого накала что мое тело сотрясалось от беззвучных рыданий. Пусть! Мои глаза закрылись выдавливая слезы катившиеся по моему лицу на подушку. Приподнявшись я сделал еще несколько глотков пива. Восприятие мира притупилось. Меня накрыла долгожданная тьма.
***
Я несколько раз открывал глаза и опять проваливался в забытье прежде чем окончательно смог проснутся и обнаружить кислый запах от мокрой подушки. Я с отвращением вспомнил что ночью мое тело разбудило меня, повернуло мою голову налево чтобы я не захлебнулся и мой желудок выдавил из себя все или почти все содержимое на подушку и на пол. Удовлетворившись этим мое тело опять отключило мое сознание чтобы оно не мешало борьбе с алкогольным отравлением.
Когда я проснулся то первое что увидел потолок с несколькими висящими каплями воды на нем - ночью кажется шел дождь. Вода! Высохший шершавый язык казалось онемел во рту. Голова была тяжелая и все еще кружилась. Было холодно. Я чувствовал что закоченел ведь несмотря что я спал не раздеваясь я забыл укрыться одеялом в неотапливаемом доме. Надо было встать выпить воды. Я вспомнил о том что рядом на полу должна быть бутылка пива и водки. Протянул руку и нащупал горлышко бутылки. Я лежал на заблеванной подушке и все еще чувствуя головокружение прислушался к себе. Кислый запах с подушки провоцировал рвотные позывы. Но черная дыра в душе удовлетворившись жертвоприношением еще молчала. Или просто моему телу было не до нее? Интересно какая бутылка у меня в руке - водка или пиво? На ощупь по форме бутылки не определить. Я поднял руку с зажатой в ней бутылкой и с облегчением увидел цветное стекло. Пиво! Я приподнялся и сделал пару жадных глотков. Холодное пиво хоть и выдохлось но было как нельзя кстати. Я перевернул подушку чтобы воняла поменьше и поспешно укрылся одеялом так чтобы оно покрывало мой нос и мое дыхание согревало одеяло а одеяло согревало воздух который я вдыхал через него. Я повернулся набок лежал свернувшись калачиком дрожа и покрываясь гусиной кожей пытался согреться и все еще чувствуя что мой желудок наполняет холодное пиво. Оно немного уменьшило рвотные позывы. Постепенно я согрелся и опять провалился в дрему.
Спал я не долго. Проснулся я от позывов. Мне было уже тепло, даже немного вспотел но вставать все равно не хотелось. Голова еще болела но уже не так невыносимо. Некоторое время я лежал так и два противоположных желания боролись во мне. Мочевой пузырь призывал меня встать а все остальное все еще хотело лежать.
Я попробовал встать. Сел на кровати и прислушался к ощущениям. Голова еще кружилась и болела. Но вроде ничего. Я поставил ноги на пол и почувствовал что меня опять тянет блевать. О Господи! Я встал и быстро ринулся в туалет. Уже на моей траектории в уборную мой организм согнул меня пополам, рот мой широко раскрылся язык вытянулся вперед при этом мышцы пресса самопроизвольно напряглись резко выдавливая желчь из желудка прямо на пол. Свинья! Я стоял держась за стенку в липком поту с не держащими меня ногами и думал что сейчас упаду. Однако я не упал. Вытерев рукой ниточку слюны висевшую со рта я осторожно перешагнул через лужицу на полу и сделав пару шагов с облегчением плюхнулся на унитаз.
- Зачем?! - спросил я сам себя
- Чтобы оглушить свою душу, что бы она не вопила от боли! О том чего нет и быть не может. Вот зачем!
- Ну и сдохни скотина!
Я вернулся в спальню лег укрывшись, выкурил сигарету и добив бутылку пива заснул.
Когда я проснулся было уже часа два пополудни. Чувствовал я себя уже лучше но опасаясь рвоты вставать я не рисковал. Я полежал на боку потом повернувшись на спину взял со стула сигареты закурил от спички. Закуривать от спички приятнее. К запаху сигаретного дыма прибавляется приятный запах горящей древесины.
Лёжа на спине я бездумно разглядывал потолок. Как всегда на потолке было интересно. Как всегда на потолке я видел сидящую верхом на черепахе русалку которая смотрела на выходящего из зарослей тростника мальчика со странным высоким головным убором. И если мальчик если выходит из тростника то можно предположить что они как то взаимосвязаны или будут связаны когда встретятся или столкнуться. Например русалка катаясь под водой на черепахе увидела мальчика бредущего по пояс в воде в зарослях тростника, и наблюдает за ним из под воды. Что ищет мальчик в этом водоеме? Пришел ли он сюда чтобы поймать рыбу? А может ищет то что потерял? Зачем ему рыба? Чтобы есть очевидно. Мы все должны есть чтобы быть. Что бы быть мы должны убить. Чтобы жить. Чтобы жить надо убить. Вот такая вот жизнь. Что будет когда они встретятся? Полюбят друг друга? Или один из них полюбит другого безответной любовью? Обязательно ли между ними должна быть любовь? Хотя бы у одного из них. Без этого чувства они пройдут безразлично мимо друг друга и ничего не произойдет. А что должно произойти? Любовь? Если да то кульминацией их любви между ними станет счастливое продолжение рода. В результате которого все повториться опять. Теперь уже с их потомством. То есть дети русалки и мальчика тоже будут искать свою любовь страдать и мучаться пока не найдут кого то для комфортного продолжения рода и так до скончания веков. Функция любви это продолжение рода. Это приманка капкана. Да, любовь это приманка на спусковом триггере капкана ибо когда ты любишь ты не думаешь о продолжении своего рода. Капкан же, это секс. Так называемая любовь это система химического распознавания. Наши тела каким то образом могут находить и распознавать в объекте страсти те качества которых у нас нет или если есть но недостаточно. Природа постоянно тасует колоду генных наборов, вариантов пытаясь вслепую вывести совершенный экземпляр человеческой особи. И ей не важны социальные или экономические аспекты совместной жизни человеческого детеныша и русалки. Ей не важно что через пару лет когда потомство с точки зрения природы уже не будет таким беззащитным партнеры могут начать испытывать к друг другу раздражение и неприятие. Ему перестанет нравится ее рыбий хвост а ей его ноги без чешуи. Только вот зачем? Зачем все это? Только потому что природе вздумалось вывести новую породу людей с перепонками между пальцами ног?!
Затяжка, еще одна. Конец сигарете. Потухший пепел упал на одеяло. Окурок в пепельницу, пепел с одеяла стряхнут на пол.
Я перевернулся на левый бок. Лицом к стене. Конечно эти двое никогда не встретятся ведь они это всего лишь считанные моим воображением неровности плохо оштукатуренного потолка. Нет ни русалки ни мальчика. Но все остальное есть и будет. Повторяться из раза в раз до скончания веков. Зачем?
Я выскочил из этого процесса. Вернее меня "выскочили" из этого процесса. Может мне повезло? Большинство скажет что нет. Что я несчастный человек. Да, я несчастлив. Но хочу ли я быть "счастливым" как остальные? Наверное уже нет. Страшно то что другого счастья у человека вроде и нет. Нет, я еще могу, и есть с кем, но все это только секс и ничего более. Нету чего-то что случается наверно только в юности или даже в детстве. Когда влюбленность есть и она не опошлена половым влечением и функцией продолжения рода. Я просто потерял иллюзию. А новую не нашел. Можно в принципе вдариться в религию и искать и культивировать в себе платоническую любовь к абстрактному Богу, но я не знаю... Пока по крайней мере я не готов. Слишком много лжепророков, священников и аферистов спекулировали и спекулируют Богом и его Любовью.
Я откинул одеяло и осторожно сел прислушавшись к состоянию своего желудка. Вроде ничего, терпимо.
Надо вставать. Убирать там где насвинячил дома и идти в парк к моей нычке. Перепрятывать. Я снял облеваную наволочку с подушки и решил поменять все постельное белье. Отнес это все на кухню я запихнул в стиралку, потом раздевшись до гола добавил нательное белье к постельному в стиралке и запустил стирку. Холодно! По дороге в спальню я взял из ванной комнаты тряпку для пола и вытер желчь с пола в коридоре. В спальне открыл форточку чтобы проветрить а сам шмыгнул в душ. Если у меня квартира без ремонта то душ у меня отменный - замечательно выдает с напором горячую воду. Как и система отопления душ остался от прежнего хозяина дома. Было зябко под тёплыми струями, кожа покрылась пупырышками и я крутился и подставлялся и постепенно увеличивал температуру пока не согрелся. Теперь горячая вода с напором массировала тело и я с наслаждением крутился под струями растягивая мышцы под горячей водой. Когда почувствовал что поры раскрылись и начинаю потеть я с наслаждением намылился ароматным гелем, растер кожу грубой мочалкой, намылил голову. Когда тело набрало излишек тепла я полностью закрыл горячую воду торопливо отодвигаясь от холодеющей струи что бы открыть на полную мощность только холодную воду чтобы решившись нырнуть под ледяной поток и торопливо смыть с себя пену только ледяной водой. Смыв с себя грязь и почувствовав что приближаюсь к переохлаждению я опять включил горячую воду и чувствовал как организм расслабляется, тает под горячими струями. Я повторил пару раз чередование горячей и холодной воды напоследок окатив себя холодной водой и растёрся докрасна чистым, свежим полотенцем. У меня может быть дома незаконченный ремонт, бардак, в душе а в мозгах тараканы но душ и все сопутствующее я держу всегда в порядке.
Я вернулся в комнату, закрыл форточку и надел чистое белье, застелил кровать чистым но неглаженным постельным бельем. В проветренной комнате запахло цветами. Я подобрал с пола пустые бутылки. На донышке одной оставалось немного водки. Я все таки еще не совсем алкаш ибо вид водки вызвал у меня отвращение.
Сильно хотелось пить, пройдя на кухню я набрал в чайник воды и поставил на плиту. Можно было бы и воды выпить из под крана чтобы утолить жажду но я хотел потерпеть и выпить крепкого чаю с чем нибудь сладким. Все было в порядке, я чувствовал себя лучше, только немного крутило в желудке. Совсем чуть чуть. Но завтракать я был еще не готов а сахар в крови можно было бы поднять съев шоколадку например. Есть у меня шоколадка? Я проверил холодильник где всегда храню шоколад - есть четвертушка плитки. Теперь надо было что то делать с тишиной в доме, одиночеством и бездельем. С бездельем было проще, на сегодня я планировал пойти в парк перепрятывать свою заначку. Об остальных же проблемах лучше позабыть. Я чувствовал что опять замерзаю поэтому прошел в спальню и оделся в то в чем ходил все последние несколько дней и в чем спал последнюю ночь - джинсы, майку и толстовку поверх майки. После душа я почувствовал что толстовка пахнет снял и одел другую, чистую из шкафа. Потом вытряхнул переполненную пепельницу в мусорное ведро на кухне. В основном мне пофиг что одевать и как я выгляжу. Иногда же, очень редко, мне хочется одеться с иголочки в какой нибудь там костюм с галстуком но это желание быстро проходит ибо мне некуда так одеваться, костюма у меня нет да и вряд ли будет.
Я подобрал плащ который со вчерашней ночи валялся в прихожей на полу и через кухню вышел в дворик - надо было вытряхнуть и вычистить плащ. Дворик у меня маленький. Мне в принципе большой двор не к чему. И тут и там валяются артефакты жизни бывших хозяев этого дома - фаянсовый гном с отвалившимся носом и щекой откуда торчал стебель какого то сорняка, ржавая велосипедная рама без колес прислоненная к противоположному забору. Другая фаянсовая фигура изображающая из себя шагающего официанта с высоко поднятым подносом стояла сбоку от ступенек на которых я сидел. Это было удобно и я использовал этот поднос как небольшой столик для бутылок с пивом и пепельницы. Фаянсовый официант стоял лицом ко мне и улыбался приторной улыбкой. Это тоже было удобно - с ним можно было чокаться или же тушить об его рожу бычки сигарет что я и делал каждый раз когда курил здесь на крыльце. От этого лицо его местами было покрыто черной золой периодически смываемой дождями. Прямо напротив крыльца стоял небольшой деревянный сарайчик два на два метра в котором валяется всякий старый никому не нужный садовый инвентарь, ржавые строительные инструменты и всякий металлический хлам. Между сарайчиком и стеной дом натянута бельевая веревка на которую я бросил плащ и вернулся в прихожую чтобы взять щётку. Проходя через кухню на обратном пути я выключил газ под чайником так как вода в нем уже кипела и заварил чай - бросил три щепотки чая в потрескавшиеся чайник, залил кипятком и поставил на разогретую но выключенную плиту. Заварится пока буду курить и чистить плащ.
Так как с чисткой плаща можно было не спешить я сел на ступеньках закурил и стал просто бездумно рассматривать дворик, небо и все что можно увидеть поверх забора.
Небо сегодня хорошее, осеннее. Голубое небо, белые облака. Освещение от солнца какое то золотистое. Мне всегда кажется что осенью солнце светит немного по другому, подсвечивает все более желтым, золотистым светом и наверное это так и есть и есть наверное этому какое то научное объяснение. Но научное объяснение для меня не так важно. А важно то что это освещение напоминает мне мою юность, то время когда будучи старшеклассником возвращался домой и дома меня ждала бабушка. Придя домой я переодевался в домашнюю одежду и бабушка кормила меня обедом и во время которого я читал какую нибудь легкую детскую книжку. И было то время временем беззаботных мечтаний о смутном но хорошем и светлом будущем. И все, больше ничего больше никаких ассоциаций. Но эти воспоминания дороги мне и видя такое вот освещение я невольно вспоминаю те времена и те нехитрые радости не заслуженного отдыха после школы. Не заслуженного потому что в школе я не очень то себя утруждал да и школа не очень этого требовала так что учился я не очень, в основном получая средние баллы.
Справа и слева моего дома нету ничего, соседние дома находятся позади и мой дом как бы последний на окраине в этом районе города поэтому когда сидишь на ступеньках порога кухни лицом в сад нет ощущения что находишься в городе.
Надо будет сегодня пойти в город, посмотреть на людей, посмотреть что делается в центре подумал я. Вот выпью чаю и пойду сказал я самому себе раздавив сигарету в пепельнице. Зайдя на кухню я налил себе большую чашку крепкого чаю, взял из холодильника шоколадку и устроившись на ступеньках опять закурил.
В тишине осеннего дня ветер шелестел листьями деревьев.
***
Однако в город я так и не пошел. Напившись чаю сидя на крыльце я почувствовал резь в желудке. Желудок еще не оправился после вчерашнего и горячий чай раздражал его. Я не был уверен что резь быстро пройдет и не испортит мою вылазку в город. Кроме того я проинспектировал свой бумажник на наличие обладаемых мною средств и оказалось что денег у меня осталось не очень много. Если пойду сейчас то в городе окажусь вечером а вечер в городе в может быть полон соблазнов. И если я поддамся на эти соблазны денег у меня не останется. Вообще. Поэтому я решил перенести свою прогулку на потом. Затушив сигарету я подобрал щетку лежащую на ступеньках поднялся и подошел к висящему на веревке плащу. Перебросил его серединой на веревку так чтобы его левая и правая половины одинаково свешивались с разных сторон веревки чтобы мог чистить каждую половину отдельно. Как я мог так вчера измазаться?! Не удивительно что бармен так неохотно меня обслуживал. Высохшая грязь растираемая щеткой в порошок осыпалась на землю но всё-таки на ткани оставались пятна. Надо попробовать выбить въевшуюся пыль выбивалкой для ковров. Где то в доме я видел такую вспомнил я.
Так как суд постановил в виде компенсации обеспечить меня жилищем, местная городская администрация не нашла ничего лучшего как выделить мне домик который был близок к тому чтобы считаться аварийным на самой окраине. Въехав сюда в этот дом примерно год тому назад я все время пользовался вещами оставшимися от прежних жителей этого дома. Скорее всего какую то часть обстановки администрация города приобрела на вторичном рынке а я въехал с одной лишь сумкой личных вещей в которой было несколько комплектов белья пара теплых свитеров да несколько книг в мягкой обложке. Поэтому довольно часто я не знал где находятся те или иные вещи в этом доме.
Мне пришлось облазить все шкафы в доме прежде чем я обнаружил выбивалку. Оказывается она висела на гвозде вбитом в стену между окном и дверью, той самой дверью что вела из кухни на задний дворик. Так что отправляясь в дом на поиски выбивалки я прошел мимо, облазил весь дом и не найдя ее дома обнаружил что все это время она была ближе чем я ожидал.
В тишине старого пустого дома я стоял на кухне и разглядывал гвоздь на котором висела выбивалка. Пахло старыми прогнившим досками давно не крашенного пола, старой кухонной мебелью из прессованных опилок. Все на кухне да и во всем доме было старым, каждый предмет в доме источал свой слабый аромат старости, обладал своей историей жизни.
Этот гвоздь... Судя по всему его вколотили сюда давно а потом красили каждый раз когда красили стену. Кто вбил его сюда? Не отрывая взгляда я сделал шаг чтобы подойти как можно ближе, приблизил лицо, чтобы рассмотреть этот гвоздь во всех деталях. Это был обычный гвоздь один из мириадов гвоздей существующих на свете. Диаметром в миллиметра два он торчал из стены ровно настолько чтобы уместить между своей шляпкой и стеной фаланги большого и указательного пальцев вбивающего этот гвоздь. Наверное там под этими слоями краски даже сохранились отпечатки пальцев того человека который вбил его сюда. И если аккуратно снять слой краски а потом исследовать это отпечаток, провести расследование то можно даже определить кто это был. Лет сорок, пятьдесят тому назад кто то вбил этот гвоздь в стену. Прошла целая эпоха, родились и умерли тысячи людей, очевидно мертв и тот человек вбивший это гвоздь сюда. А гвоздь все так же торчит из стены. И будет торчать храня отпечаток пальца еще много-много лет пока дом этот не снесут или не сделают капитальный ремонт и тогда сгинув в куче мелкого мусора гвоздь умрет исполнив помимо всего функцию напоминания. Тогда, он навсегда унесет с собой ту последнюю ниточку схватившись за которую еще можно подумать о человеке когда то жившем в этом доме и поселившим этот гвоздь на стене старого дома. Был ли это старик, в очках с толстыми линзами, вечно сизым от выпивки носом и трясущимися по утрам руками, отец матери одиночки помогающий ей устраиваться на новом месте или молодой полный энергии мужчина вбивший этот гвоздь по просьбе молодой жены я не знал. Никто не знал. Но захотел бы это кто то знать? Нет конечно. Зачем? В жизни и так много разных вещей о которых приходится думать, о деньгах, об отношениях, о своем несчастье и машине соседа. Зачем же думать о каком то гвозде и о его неведомом вбивателе!? О таких вещах люблю думать я. Периодически такой вот никчемный с виду предмет как этот гвоздь завладевает моим вниманием и я залипаю, ничего не вижу, не замечаю что твориться вокруг только все смотрю и смотрю пытаясь познать предмет и прочувствовать историю его жизни. Уж не знаю есть ли такое психическое отклонение или нет но это видимо последствие многолетнего пребывания в одиночной камере. По крайней мере до тюрьмы со мной такого не было. Или было?
Так и в этот раз я залип на этот гвоздь. Стоял застыв уставившись на гвоздь какое то время и чувство странной ностальгии переполняло меня. Странной потому что обычно люди ностальгируют о своем прошлом а у меня часто ностальгия связана с прошлым не моим а кроме того с прошлым которого никогда не существовало.
Возможно, где то в этом городе, на одном из чердаков лежит в пыли старинный никому теперь уже ненужный фотоальбом с пожелтевшими фотографиями в котором можно найти портрет того человека который жил здесь когда то. Но нет, нет уже никого кто мог бы вспомнить и рассказать про него. Пройдет немного или много времени, исчезнет альбом, сгорит где нибудь в топке или переработают его в туалетную бумагу или рулон бумажных салфеток и от человека останется один лишь только гвоздь подумал я и горько усмехнулся. Хотя конечно же я не прав. От любого из нас остаётся много больше чем гвоздь. Даже тогда когда кажется что тебя никто не видит, когда казалось бы что ты ничего из ряда вон выходящего не делаешь ты на самом деле можешь хоть немного повлиять на человека которого ты даже и не знаешь и не замечаешь.
На улице стояла тишина. Я стоял прислонившись плечом к прохладной стене смотрел на старую много раз крашеную раму окна. Зачем мне эти думы о гвозде? Почему я трачу свою жизнь и свое воображение на то чтобы думать о нем? Тупая привычка заключенного в одиночку человека для которого каждая царапина на стене может рассказать свою ничего общего с реальностью не имеющую историю. Сказку. Когда у тебя нет своей жизни тебе приходиться жить жизнями других. Не важно живые ли эти другие или просто неодушевленные предметы.
За окном под шелест листьев осеннего дня капля за каплей безвозвратно утекало время отпущенное этому дню. Безвозвратно проходит еще один день моей тусклой никчемной жизни. Целый день! Сколько казалось бы можно было бы сделать хорошего за этот день! Написать эссе или стих, подарить кому нибудь свой добрый поступок, да или просто счастье или радость... Но нет, нет у меня способностей ни к рисованию, ни к стихосложению. И боюсь я открыть свою душу ближнему своему, боюсь черствости и жестокости людской и люди конечно же остерегаются того же. Да и не нужен я никому. И ничего уже не исправить, ничего не изменить, я уже стал таким какой я есть. Надо просто дожить все это. Я почувствовал что черная дыра в моей груди опять расправляет свои темные крылья горечи и боли.
Разозлившись я решительно оторвался от стены, вышел в дворик, подошёл к висящему на верёвке плащ и с размаху занёс свой первый ожесточенный удар выбивалкой. Я собирался основательно поработать выбивалкой лупя физически по плащу а на самом деле пытаясь подавить растущий негатив в душе. Но первый удар оказался последним. Старая бельевая веревка сорвавшись со своего крепления на стене сарайчика дернулась зигзагом и легла на землю придавленная моим плащом. От злости я сломал пополам об колено ветхую выбивалку и зашвырнул обе половины за забор. Черт тебя дери, с-сука!
Очень хотелось пнуть плащ да и вообще станцевать на нем джигу но я вовремя остановился понимая что больше верхней одежды у меня нет а впереди холодная зима поэтому закуривая на ходу дрожащими руками я направился к сарайчику что бы выяснить к чему это веревка была так плохо прикреплена. Подойдя к сарайчику я с удивлением обнаружил что веревка оказывается крепилась не к внешней стене а через отверстие проходила внутрь и крепилась к чему то там внутри. Я выругался, потом вернувшись к плащу подобрал его, вытряхнул несколько раз и перебросив его через плечо отнес его на кухню. Придется теперь разбираться с этой бельевой веревкой.
Щёлкнула щеколда и я открыл одну створку двери. Внутри сарайчик был заставлен разным старым никому не нужным хламом. Забыв про верёвку я с интересом стал осматривать содержимое вываленного здесь. Несмотря на то что я заглядывал сюда один раз когда въехал в дом только сейчас мне неожиданно пришла в голову идея о том что в возможно в этом хламе найдется что то стоящее что можно сдать в металлолом и поднять на этом хоть какие то деньги. Может повезет и вырученных денег хватит на пару обедов или на бутылку другую бухла.
Сверху лежали пара лопат, одна без черенка, грабли, садовые ножницы. Все в той или иной степени ржавые, мятые пришедшие в негодность. Старый электрический утюг с оборванным шнуром, медный пятилитровый чайник, разнокалиберные банки с высохшей масляной краской, Это все лежало на каких то старых потемневших от времени досках разных толщин и размеров которые то же в свою очередь на чем то лежали. Вся эта груда производила впечатление того что сюда в сарайчик второпях бросали весь хлам который обнаруживался в процессе наведения порядка в саду и в доме, все что было не нужно, изжило свой срок все что нужно было на самом деле вывезти с мусором на свалку торопливо сложили здесь, заперли в сарайчике для того чтобы внешне всё выглядело более или менее аккуратно и чтобы не нужно было заниматься организацией утилизации отходов. Понятно. Отчитались о проделанной работе, получили деньги и свалили.
Я открыл вторую створку и стал перебирать содержимое сарайчика.
Сразу отложил в сторону банки с высохшей краской. Их точно надо выкинуть. Далее собрал в другую кучу весь мелкий металлический хлам который можно и нужно сдать; те же лопатки, чайники, и прочее. Возможно ими заинтересуется какой нибудь старьевщик. Убрав пару досок я теперь видел что вся куча была навалена на старую газонокосилку без ручки за которую обычно ее толкают когда подстригают газон. За нее точно можно что то выручить подумал я причем явно больше чем на пару бутылок, хотя бы потому что там мотор и начал высвобождать косилку из под досочного плена. Это оказалось не так сложно, просто отнес эти доски и сложил их аккуратной стопкой во дворе рядом с крылечком. Они были в таком состоянии что годились теперь только для растопки. Как раз для того чтобы жечь их в камине холодными осенними вечерами.
Когда убирал последние пару досок я обнаружил что сама косилка стоит на довольно толстой миллиметров тридцать стальной пластине. Принимая во внимание ее длину и ширину а она была чуть шире и длиннее чем сама газонокосилка, она была довольно тяжёлая и поэтому за нее можно было выручить вообще неплохие деньги. Воодушевленный открытием я выкатил косилку из сарайчика чтобы хорошенько осмотреть пластину. Судя по несквозным отверстиям с резьбой равномерно распределенных по периметру раньше она служила основанием для крепления на нее какого то станка, например фрезерного. Продолжив осмотр я обнаружил что плита сама выступающая из дощатого пола сарайчика приварена по периметру к другой железке которое в свою очередь заложена в бетонное основание под полом. Серьезный здесь стоял станок подумал я и серьезный здесь жил мужик подумал я. Образы старика с трясущимися руками и сизым носом и молодожена которые мне померещились когда я рассматривал гвоздь стали меркнуть. Интересно, зачем кому то в сарайчике понадобился фрезерный станок. Что на нём вытачивал его хозяин? Почему то мне казалось что он явно занимался чем то противозаконным. Вытачивал стволы или детали пистолетов? А может делал отмычки? А как же шум, соседи? Неужели никто не жаловался и никто не интересовался чем это занимается здесь владелец станка? А может я не прав и здесь стояло что то не такое шумное. Так или иначе мне надо отковыривать эту плиту чтобы на ней нажиться. Надо будет достать где то на время шлифмашинку что бы отодрать эту плиту с места. В принципе можно и ножовкой поработать но на это уйдет года два, не меньше.
Я собрал все предметы которые не представляли собой никакой ценности в большие мусорные пакеты, потом торопливо забросил все остальное обратно в сарай не заботясь особенно об аккуратности. Увлекшись разбором хлама я не заметил что резь в желудке прошла. Я почувствовал что настроение мое теперь из раздраженного стало в немного приподнятым в моей жизни появилась цель - сдать металлолом и заработать на этом немного деньжат. Теперь можно было поесть а потом определиться с тем куда и как сдавать металл.
На обед я смешал пол жестянки бобов в томатном соусе с банкой тушёнки, разогрел это все на сковородке и под шумок телевизора съел с буханкой белого хлеба и бутылкой купленного вчера пива.
Пообедав, я закурил и попивая оставшееся в стакане пиво смотрел телевизор пока не понял что за окном уже довольно темно. И стоило мне включить свет на кухне как улучшевшееся было настроение сразу же испортилось. От освещения создаваемой одной единственной лампой под потолком заливающей кухню желтым светом мне стало просто плохо. Освещение было как в камере одиночке в которой я провел много лет. Но если камера одиночка имела запертую дверь и четкие освещенные границы с минимумом обстановки то в пустом доме кроме освещенной кухни в которой я сейчас находился было ещё пара других комнат с выключенным светом и наполняющей их таинственной тишиной. Бормотание телевизора не помогало. Было не то чтобы страшно но немного тоскливо и тревожно как у постели умирающего человека в его самую длинную и последнюю ночь. Я встал чтобы включить свет в коридоре, благо, он снабжён двумя выключателями один у входной двери а другой на противоположном конце у входа на кухню. Тумблер щелкнул и одновременно с этим раздался хлопок. Перегоревшая лампа лопнула так и не осветив коридор. Свет лампы в кухне освещал только ближнюю половину коридора оставляя вторую половину в полутьме. Темнота двух других комнат выходящих в коридор напрягала. Было ощущение что сейчас кто то оттуда выйдет. Мне показалось что в темной пустоте я различаю какое то серое уплотнение висящее в воздухе. Что это? Я представил себе как в абсолютной тишине это уплотнение медленно увеличивается и из темноты комнаты в коридор вплывает висящая в воздухе улыбающаяся гипсовая посмертная маска и медленно летит на меня. Глаза ее были закрыты но я знал что она видит меня, чувствует мой страх и поэтому радуется моей беззащитности. Что бы не произошло, какое бы чудовищно-страшное событие не произошло бы здесь ее закрытые глаза никогда не откроются и улыбка не сойдёт с лица. Ведь ее сила в том что она злорадствует неотвратимому предстоящему несчастью предвкушает его, предвидит его, зная что мне уже не отвертеться, не сбежать. Она просто медленно надвигается на меня из коридора пока не заслонит собою все поле зрения а я оцепенении не смогу даже пошевелиться. Я чувствовал что от ужаса мурашки непрерывными волнами пробегают по телу, волосы встали дыбом. С трудом заставив себя сдвинуться с места, стараясь не отворачиватся от коридора я схватил плащ и через задний двор выскочил на безлюдную улицу.
Мне стало немного легче когда я торопливо вышел из переулка на освещенную фонарями главную улицу района. Людей на улице в этот час было мало. Только редкие машины сновали по дороге в обеих направлениях. Мерзкое, липкое ощущение ужаса и страха было уже не таким сильным, но все же даже хорошо освещённая фонарями улица не избавила меня до конца от чувства тревоги. По опыту я знал что мне легче станет утром. Солнечным утром. Каждый новое утро это маленькая но новая жизнь, новая надежда, новые возможности. Каждая ночь конец, ты ещё на один шаг близок к смерти и уже ничего не изменишь то что сделал за день.
До утра было ещё далеко. И я не был уверен что оно действительно будет солнечным. Сейчас мне нужно было оглушить свои чувства, свой разум, сбить с толку подсознание чтобы оно не подбрасывало мне всякие маски и мне был доступен только один способ этого добиться. Я зашёл в магазин и купил самую дешевую бутылку сорокоградусной. Выйдя из магазина завернул в плохо освещенный переулок открыл бутылку и сделал несколько хороших глотков из горла. Мерзкое пойло! Мое тело ещё помнило последствия вчерашнего злоупотребления алкоголем и поэтому выпивка заходила совсем плохо. Убрав бутылку в карман я торопливо закурил, вернулся на улицу постоял на углу наблюдая за проезжающими машинами чувствуя что хмелею. Мне стало пофиг! Пофиг, как же ты прекрасен, почти весело подумал я.