В пять лет она была ласковой улыбчивой девочкой. Ёе все любили, задаривали игрушками и всячески баловали.
В семь лет, в первом классе, она впервые обнаружила, что среди двадцати четырех детей, есть точно один, кто ее не любит. Колька дразнился и лепил ей на портфель пластилин.
В десять она стала всех стесняться, дичиться подружек, а врач прописал очки. Она часами сидела в уголке и рисовала странные картины.
К тринадцати годам к очкам добавились подростковые прыщи. Этот мир так к ней несправедлив.
В пятнадцать она влюбилась. Конечно, безответно. В первого красавчика класса - Кольку. Кроме неё, Кольку любили ещё четыре девчонки, и еще три были на стадии влюбленности.
Она писала в потрепанную клетчатую тетрадь бездарные стихи о первой влюбленности. Иногда плакала. Оценки в дневнике снижались обратно пропорционально сонетам, написанным в честь Кольки. Мир все еще был несправедлив.
В 18 институт. Новая жизнь. Новая взрослая страшная жизнь. Кто она и чем хочет заниматься не ясно не ей, не её родителям. Папа вынес на семейное голосование предложение о медицинском. Но она была труслива и пуглива. Тогда решили, что на юридический.
На 3-ем курсе она поняла, что, наверное, все-таки нет. Юриспруденция не пострадает, если она подастся в художники. Но папа сказал твёрдое нет, и пригрозил лишить финансирования. Ибо папа оплачивал ее учебу, а дочуркины поиски себя, могли влететь ему в копеечку. Она немножко поплакала, коря себя за слабохарактерность, но от тернистого пути свободного художника все же отказалась. Ура, прагматизму и папиным инвестициям. Муза обиделась на папу и отвернулась от неё.
Институт закончен. А она все еще оранжерейный цветочек. Двадцать четыре года, а зубки не выросли. Те же голубые глазки, мягкие волосы и безвольный округлый подбородок. Мужчинам она нравилась. Её всегда выбирали упрямые, напористые и агрессивные. Если уж совсем честно, нельзя сказать, что они ей нравились. Она втайне мечтала о современной реинкарнации Атоса из Трех мушкетеров. Хотя, может быть, и нет. Она точно не знала. Становление личности замерло. Порой не могла решиться, что ей хочется больше пирог с яблоками, бутерброд или ирисок. И ее легко было убедить и переубедить. Так женатый начальник появился в ее жизни. Она страдала от своей инфантильности, страдала от обременяющей связи, но разорвать ее не могла. К счастью, он ее бросил сам, устав от этих бездонных голубых глаз. Все-таки Законная так же хороша, да еще и с перчиком, а характер ахах...
Она страдала не долго. В силу поверхностного восприятия жизни, не ценила время и себя. Казалось, что ее настоящая жизнь еще не началась. А сама она еще не распустилась. Двадцать восемь лет. Не мужа, не семьи. Мать в сердцах крикнула - пустоцвет!
Двадцать девятый день рождения. Все также хороша. Но напоминает розу, красивую, так и не распустившуюся, но уже с пожухлыми и пожелтевшими лепестками у еще плотного бутона.
В тридцать она испугалась. У глаз морщинки. В ванной, на полочке крем для свежести лица, а она так и не может решиться, что есть на обед, поэтому откусывает по чуть-чуть от всего.
Через полгода встретила Кольку. Красивый статный мужчина с голубоглазым мальчиком на руках. Сердце екнуло, проревела все ночь, воя от тоски, от злости на себя. Писала на бумажке план новой жизни, с ужасом понимая, что не знает, что хочет. Достала из холодильника сыра и персиков. Не разрешала себе есть, пока не решит точно, что именно съест. Ходила как не в себе, ежесекундно себя спрашивая: "а что я думаю на самом деле, а что я хочу? ". Пугалась своих смутных желаний. На тумбочке росла стопка книг из серии "найди себя". Еще через несколько месяцев, перекрасилась в брюнетку и впервые на тридцать первом году жизни, поругалась в магазине с продавцом из-за плохого обслуживания. А еще через три месяца поняла, что терпеть не может утреннюю полезную овсянку. Купила в магазине акварель и пачку плотных листов. Рисовала всю ночь несмелой рукой картины счастливой жизни. Муза сидела на подоконнике, болтала ногами и улыбалась.