Аннотация: Пришествие ангелов или вторжение из космоса? Конец света или война цивилизаций? Вознесение в Рай или изгнание с Земли? Что ждет в новом мире, какие чудовища и опасности впереди? Выжить любой ценой - главная задача. А уж потом можно будет вернуться и спасти Землю от "прекрасноликих ангелов".
Его друзья тоже не прониклись доверием к пришельцам.
-- Это гипноз, -- утверждала Леночка, -- или еще какие-то техники психологического воздействия. Иначе как объяснить всеобщее помешательство? Мир сошел с ума!
-- Заговор, -- вторил Аркашка. -- Сначала нагнетали страх, а потом посулили спасение. Еще Цицерон сказал: "В страхе и опасности мы более склонны верить в чудеса".
И лишь Мишаня иногда высказывался об ангелах положительно -- правда, только об их прекрасной половине, и только об ее внешних данных. Но в главном сходился с друзьями: доверия к пришельцам у него не было.
Да и откуда оно могло взяться? В мире действительно творились безумные вещи. Политики забыли об интересах своих стран, военные -- о безопасности. Мирон хорошо помнил охватившее его болезненное удивление, когда повышенную боеготовность по их военному округу отменили. Странно, что перед этим внезапно умер командующий округом. Из Москвы прислали нового. На следующий же день половина офицерского состава батальона морской пехоты с семьями вступила в секту рассветников. Остальные подтянулись чуть позже. Неохваченными остались всего несколько человек. Теперь офицеры безмятежно посещали молельни и возносили хвалу непонятному богу, даровавшему Земле пришествие ангелов. Солдаты молились прямо на местах -- в казармах и на плацу. А те из них, кто еще сохранил разум, дезертировали один за другим. Никто на бегство личного состава внимания не обращал. И Мирон ничегошеньки не мог с этим поделать...
-- Армия сдохла, -- говорил он друзьям. -- Это уже не солдаты, это хиппи какие-то. Дети цветов, мля.
-- Наши в универе тоже молятся и радуются, -- отвечала Леночка. -- А студенты на занятия не ходят. То ли все уверовали, то ли просто пользуются моментом и прогуливают.
-- И у нас та же хреновина, -- поддакивал Мишаня. -- Все такие до жути радостные. Пациенты лечиться отказываются. Говорят, в раю у них все болезни сами по себе пройдут.
Аркашка ничего не говорил по этому поводу. Только мычал согласно. Он вообще был как будто сам не свой: становился все более молчаливым и замкнутым.
В последнее время друзья виделись и перезванивались все чаще. На фоне всеобщего пугающего счастья хотелось видеть единомышленников, говорить о чем-то, кроме ангелов и рая, смотреть в пусть злые или испуганные, но не затуманенные глаза. Ни один из четверых не находил понимания среди родных. С родителями Леночки все понятно -- они пребывали в перманентной эйфории. Мать Аркашки, тетя Рая, не примкнула к секте, но подумывала об этом. Паганини очень переживал за нее -- мать была всей его семьей. Родители и младшая сестра Стрельцова дневали и ночевали в молельне. Мишаня уже смирился с этим. Он обрывал телефон бывшей жены, с которой вот уже три года был в разводе и которая с пятилетним сыном жила в другом городе, в двухстах километрах отсюда. Стрельцов беспокоился о судьбе ребенка, но вот уже неделю не мог дозвониться: в последнее время никто не брал трубку.
Мирон был одинок -- рано потерял родителей, сестер и братьев у него не имелось, а собственной семьей он так и не обзавелся. И впервые он почти радовался своему сиротству, видя, как мечутся и переживают друзья...
Сашка улегся на диван, закинул руки за голову и уставился в потолок. Все странно. Его не оставляло предчувствие беды. Да что там, катастрофы... Друзья признавались, что испытывают похожие чувства.
Вскоре Мирон задремал. Во сне он видел ангелов -- проклятые красотки и красавчики и здесь не желали оставлять его в покое. Они сладко улыбались, показывая белоснежные зубы, и что-то ему настойчиво втолковывали. "Пошли вон!" -- крикнул Сашка, но прекрасноликие не унимались. Тогда в его руках неизвестно откуда появился калаш, и Мирон, с замирающим от наслаждения сердцем, полоснул по пришельцам очередью...
Он вздрогнул, просыпаясь от мелодии сотового. Звонила Леночка. Голос ее звучал непривычно глухо:
-- Мирон, ты телек смотришь?
-- Нет...
-- Включи.
-- Какой канал?
-- Любой...
Он отыскал пульт, нажал кнопку.
-- ... достигнет Земли через двенадцать дней, -- зазвучал медоточивый голос. -- Конец света близок, земляне. Но мы пришли, чтобы помочь вам, и выполним обещание. Всех, кто верит в спасительный рассвет, мы отведем в другой, лучший, мир. Там нет войн, боли, страха и лжи. Там вас ждут. Завтра все врата откроются там же, где и впервые. Приходите. Приходите все. Мы ждем вас. И помните: мы пришли с миром. Мы пришли с миром...
Мирон пощелкал пультом. Везде одно и то же. Сообщали, что к Земле со страшной скоростью летит планета Нибиру, которую раньше считали мифом. Эту новость подтверждали астрономы всего мира. Рассказывали про планету Фаэтон, которую Нибиру уничтожил таким же образом. Советовали не бояться, не впадать в панику, быть организованными и отправляться во врата. Политики всех стран делали официальные заявления, призывая граждан эвакуироваться в рай. Никого не смущало, что если бы пресловутая Нибиру находилась в двенадцати днях пути от Земли, ее было бы видно невооруженным глазом. Никого не волновало, что ни одно заявление пришельцев не подкрепляется доказательствами. Всем хватало одного факта существования так называемых ангелов...
-- Дурдом, -- пробормотал Сашка.
-- А то, -- сказала в трубку Леночка. -- Хотела бы я знать, почему эту самую Нибиру разглядели только сейчас.
-- Лен, а ведь твои пойдут...
-- Надо бы встретиться, -- девушка говорила сдавленным голосом, словно боялась расплакаться. -- Давай у тебя? -- и бросила трубку.
Час спустя все четверо сидели на кухне у Мирона. Ни один не пришел с пустыми руками, почему-то все принесли водку. Сашка достал из холодильника нехитрую закуску, поставил на стол рюмки. Но пить не хотелось. Сидели, грели водку в руках, молчали тяжело. Первым заговорил Мишаня:
-- Что делать будем?
-- А что делать? -- отозвался Мирон. -- Ничего. Ты же не собираешься возноситься в рай?
-- М-мать, -- промычал Стрельцов, сморщившись, будто у него вдруг заболел зуб. -- А ведь попрутся. Ну, тупо же! Почему они не понимают: нет никакого рая!
-- А что есть? -- Леночка подняла на него усталые, покрасневшие глаза. -- Что там есть?
-- Не знаю, Лен, -- мягко ответил Мирон. -- Да и неважно это...
-- Просто так оставаться не вариант, -- вдруг отрывисто сказал Аркашка. -- Достанут. -- Он опрокинул в себя стопку и быстро заговорил, высказывая то, что крутилось в головах у всех. -- Им зачем-то надо, чтобы люди пошли в эти самые ворота. Раз они сами оттуда вылезли, значит, это... ну, переход куда-то. Телепорт. Правильно, Мишань?
Стрельцов, на досуге увлекавшийся чтением фантастики, мрачно кивнул:
-- Зачем -- уже дело десятое. Может, им рабы нужны, может, они людей жрут или кого-нибудь ими кормят.
-- Или на эксперименты, -- добавила Леночка.
-- Два варианта: либо им нужны мы, либо планета. Во втором случае они могут отправлять людей просто на убой, -- подытожил Аркашка.
-- Или то и другое, -- сказал Мирон. -- Людей в рабство, планету себе.
Паганини зло прищурился:
-- И что они сделают, когда отправят всех добровольцев? Примутся за нас. Надо уходить в подполье. Уже сейчас. Надо бороться.
-- Невозможно, -- тихо произнесла Леночка. -- Люди словно зомбированы, верят каждому слову ангелов. Это какое-то воздействие. Вроде излучения или массового гипноза.
-- Но мы-то не верим! Кстати, как думаешь, почему?
-- Невосприимчивость к гипнозу, -- предположил Мишаня. -- Еще, возможно, интеллект. Чем образованнее человек, чем развитее способность к абстрактному и логическому мышлению, тем труднее его подчинить чужой воле.
-- Значит, обязательно должны быть другие! -- воскликнул Аркашка. -- Ведь по телеку даже трындят: в секту вступили восемьдесят процентов населения Земли. Не сто! Вон, в инете шум стоит.
-- Есть другие, -- Мирон вспомнил свою роту. Ведь не все же офицеры перешли к рассветникам.
-- Вот и надо налаживать контакты и уходить всем вместе. Организовывать сопротивление...
Мишаня встал:
-- Пойду я, ребята. Съезжу к Ане.
Аней звали его бывшую жену.
-- Так и не дозвонился? -- сочувственно спросил Аркашка.
Стрельцов помотал головой:
-- Трубку не берут. За Кирюху волнуюсь. Анька дурочка, могла и поверить во всю эту лабуду.
-- Погоди, Миш. Сейчас пойдешь... -- каждое слово давалось Леночке с трудом. Губы ее дрожали, глаза были полны слез. Мирон впервые видел подругу такой испуганной и несчастной. -- Я ведь попрощаться пришла.
Они втроем непонимающе уставились на девушку.
-- Я иду туда. Во врата, -- пояснила Леночка. -- И не отговаривайте меня. Я не могу бросить родителей.