Аннотация: Продолжение темы о литературе и политике.
...Из нашего теста лапша
На всяких ушах хороша...
"Иваси"
...Поэт вылизывал чахоткины плевки
Шершавым языком плаката...
В. Маяковский
Эк разобрало-то народ...
Я удивлён. Мне казалось, что я очередной раз изображаю Капитана Очевидность, описывая, как политическая ангажированность превращает литературу в "грубую агитку". Вроде бы, ещё со времён Пушкина весь люд честной согласился: литература, поэзия - это не инструкция для полицейских участков, невзирая на общественный строй. "Да строй-не строй - ты только строй. А не умеешь строить - пой. А не поёшь - тогда не плюй. Я не герой, ты не слепой - возьми страну свою". Литература выполняет принципиально другие задачи. Она служит самопознанию, изучает общественные взаимосвязи, вызывает мысли и чувства посредством создания художественного образа. Самопознание и пропаганда - взаимоисключающие вещи. Это кто-то не понимает?
Забавен крайне знак равенства между политической неангажированностью и отсутствием этических принципов, который некоторые уважаемые граждане упорно пытаются нарисовать. Смотришь - и не знаешь, то ли смеяться, то ли головой об стену побиться, то ли их побить. Этические принципы Диккенса кому-нибудь не ясны? Вот есть на белом свете люди, которые умеют читать, читали Диккенса и не поняли, какие он исповедует этические принципы? А теперь рассмотрим уровень его "политизированности": от монархистов до анархистов и коммунистов - все к себе тащат. Каждый замороченный пытается доказать, что Диккенс - за него, и каждый обламывается. Диккенс - ни за кого. Он за людей и за себя.
Или Пушкин. Ну, давайте вспомним, как его для хрестоматий обрезали и впихивали во всякие прокрустовы рамки текущего политического момента. Ага, ага, Пушкин был сугубый большевик и даже без всяких уклонов, он ведь написал: "Октябрь уж наступил"! Старый глупый анекдот до сих пор актуален. Всякая дрянь, понимая, что доказать очередную нелепость не в состоянии, пытается прикрыться пушкинским авторитетом, выдёргивает из контекста цитаты - их послушать, так Пушкин был одновременно фанатично верующим и атеистом, монархистом и декабристом, интернационалистом и националистом, сторонником "сильной руки" и предельным либералом. "Пушкин был за нас!!!" - враньё, не был.
Да, Пушкин не так прозрачен, как Диккенс. И, тем не менее, для проницательного читателя его этические взгляды вполне очевидны. И обвинить его можно в разных грехах, но уж точно не в том, что он писал агитки и маршировал в колоннах - такого рода попытки смотрятся совсем тошнотворным передёргиванием. Но нет! Надо притянуть гениального поэта к "генеральной линии" - пусть хоть сломается!
Понимающих людей это ещё в царское время бесило. В советское - обострилось предельно: тонкие этические смыслы, глубинные цели Пушкина стали непонятны вовсе. "А сортир в нашей коммуналке Пушкин вычистит?" - расхожее словечко, просто имя, цитатная затычка для дырок в речах. Слепили плакатный образ... к пониманию не приблизились ни на йоту. Закономерно, как подумаешь.
А не мешало бы попытаться понять. Потому что именно Пушкин декларировал спокойный и светлый, всё замечающий взгляд, весёлую, зоркую, чуть скептическую мудрость. Именно Пушкин учил с двух сторон рассматривать любой конфликт, принимать разные точки зрения, прощать дураков, даже злых, потому что обида гасит эту зоркость. Именно он идеально сформулировал кредо пишущего: "Иные, лучшие мне дороги права; иная, лучшая потребна мне свобода: зависеть от царя, зависеть от народа - не всё ли нам равно? Бог с ними. Никому отчёта не давать, себе лишь самому служить и угождать; для власти, для ливреи не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи; по прихоти своей скитаться здесь и там, дивясь божественным природы красотам, и пред созданьями искусств и вдохновенья трепеща радостно в восторге умиленья - вот счастье! Вот права..." Как под этими словами не подписаться?
Или вот ещё, наш современник, питерский поэт Арбенин - с похожей интонацией: "А я признателен царям, покуда им не до меня. Я не толкусь у их дверей - мне тоже всё не до царей". Под царями можно подразумевать любую власть вообще - власть может интересовать писателя, как любое другое общественное и психологическое явление, как нищенство, скажем, или научные изыскания, но агитировать за неё, следуя "указаниям сверху" не просто низко. Опасно. Есть прямая возможность превратиться в холуя власти, перестать быть художником.
К слову. Под властью я подразумеваю отнюдь не только правительство. Толпа, народ, широкие массы, общественное мнение - тоже власть и ещё та. Угождать толпе и агитировать за неё - так же опасно, такое же холуйство, как агитация за "царя", как бы он в настоящий момент ни назывался.
Дело писателя - внутренняя правда. Личное видение. Согласен, бывает, что писатель увлекается какой-нибудь социальной идеей. Что далеко ходить - хоть бы и Лавренев: "Мальчишка, люби революцию!" Но - вот положа руку на сердце: он романтичный, рр-революционный, "комиссары в пыльных шлемах", а можно ли назвать его вещи "агитками"? Вот "Сорок первый" - это агитация за что? Кто прав, кто виноват в этой драматической коллизии? Не убила ли Марютка и себя вместе с поручиком Говорухой-Отроком? Благо или беда для них обоих - "переболтанный общественный коктейль" времён гражданской войны? И "верность идеалам" вместо человеческой верности любимому человеку - это хорошо или плохо?
Я больше скажу. Вроде, Фадеев - не так, чтобы очень гений. И достаточно долго подавался, как "агитатор, горлан, главарь". А не перечитать ли свежим взглядом "Разгром"? И что ж это у него такое вышло - агитация или обличение, если трезво рассудить?
Начинал писать - вовсе не бездарно. Честно - а честность сама собой опровергала "госзаказ".
Внутренняя правда. Заказной "положительный герой" выписан по всем классическим канонам, а под влиянием внутренней правды выглядит дураком (как Гулявин тот же) или, что гораздо хуже, подонком. Декларируемая под диктовку "справедливость" часто кажется трезвым читателям бесчеловечностью (в том же "Разгроме"). Если "агитатор" спохватится - то просто фальшь, ложь полезет. Это к тому, что "не стал бы я читать фашистскую пропаганду, как бы гениально она не была написана". Я бы стал. Во-первых, никогда не видел гениальной фашистской пропаганды в литературе. Лени Рифеншталь не могу оценить - не знаток кинематографа, могу только с позиций вкусовщины: "не нравится" - но это же кино. Красивые картинки создаёт любой режим. Дизайн. Мускулатура там, улыбки белозубые... Со словом так не выйдет.
Из всех нацистских агиток, какие мне приходилось читать, торчит столько страха, ярости, дурости, скрытой или явной жестокости - что не могу себе представить их действенность. На толпу, говорите? Так вот я ж и говорю: человек не должен быть бараном из стада, телом из толпы. Ему дан разум, чутьё. Нужно учиться думать самому, а не влечься по течению - куда потащат. Я не вставляю в строку человекообразных, готовых размахивать палкой, стоит им услышать "Бей!" и увидеть палец какой-нибудь мрази, указывающей, кого именно бить. Им не нужны книги - им хватит газет. И чтоб это "Бей!" - в заголовках, крупным шрифтом.
Гениальный писатель любых убеждений - честен и понимает людей. Честный и понимающий писатель в нацистах не удержится: придётся себя оправдывать, а литература самооправданий не терпит - или дешёвые это пописушки. А если не оправдывать, если раздеться до костей, если выдать исповедальную прозу, в честной попытке объяснить строение своей души, мироощущение своё...
Я бы почитал. Нету.
И самое печальное. Народ, который вопит о полезности "правильных агиток" и вреде "неправильных агиток", вот этот самый глубинный смысл литературы не учитывает вообще. Вопящим - плевать. "Что я буду в чужих ментальных кишках копаться? Мне бы что-нибудь массовое, современное - где чётко и ясно выразят, кого именно будем мочить и какое именно светлое будущее должно наступить в процессе!"
Всё о том же. Людей не интересует строение чужой души, устройство чужого разума. Однажды потрясающий читатель на голубом глазу обвинил меня в интересе к людям с вывихами и недостатками, серьёзно считая, во-первых, себя человеком абсолютно лишённым недостатков и вывихов, а во-вторых, общество - состоящим либо из штампованных одинаковых манекенов, либо из парящих ангелов. Плевать большинству современных читателей на социализацию живых людей с живыми болячками! Даёшь описание того общества, которое нам кажется идеальным!
Агитируй за меня! Засилье попаданцев, в альтернативной ли истории, в фэнтези ли - почти всегда картонная агитка, причём автор организует довольно-таки топорный пиар собственной персоны на роль Короля-Императора-Президента, готового выложить рецепт того самого идеального общественного устройства.
Ага. Побежали голосовать.
Именно эти личности, знающие, как надо на самом деле человечеством управлять, не могут управлять и собой. Мелкие страстишки, отсутствие элементарного опыта, часто - и отсутствие человечности как следствие собственных непобедимых комплексов, страхов и желаний. Внимательному читателю видно - но за последние годы народилась особая порода: читатель глотающий, пипл хавающий, очень своеобразная личность.
Воспитывали его так.
Сооружается "сюжет с приключениями", сиречь последовательность действий персонажа, виртуальным образом реализующего те самые желания. Ну, все знают - власть, бабы, мускулы, весь этот ассоциативный ряд. И главная тонкость: любым поступком героя, самым мерзким, должны громко восхищаться либо картонные персонажи второго плана, либо сам автор. Пипл хавающий верит словам от автора. Если о подлости ему сказать, что это подвиг - он поверит. Если об убийстве сказать, что это геройство - он поверит. Так барышни верят во всяческих "рыжих стерв", искренне считая их положительными и симпатичными героинями, потому что картонные принцы дружно падают к их, стерв, ногам.
Пипл хавающий не способен к самостоятельному анализу. Что ему автор сказал - в то он и верит, даже если это не подкреплено никакой информацией из текста. Сказано, что герой - гений - и любые глупости воспринимаются, как озарения. Сказано, что поступок хорош - так герой хоть родную мать зажарь и съешь, всё равно будет считаться милым и симпатичным парнем. Милым симпатичным убийцей - сплошь и рядом...
Москвина писала, что в среде киношников новое амплуа появилось, к резонёрам, героям-любовникам и комическим старухам - хороший убийца. Его пипл хавающий хавает особенно легко; без толку твердить такому народу, что нельзя убивать ВООБЩЕ, НЕЛЬЗЯ! - непременно оспорят: нет, мол, плохих убивать можно. Даже нужно.
Класс. И никому из них не приходит в голову, насколько плохими могут оказаться в глазах убийцы они сами, их близкие, их друзья... Миша, не думай, хуже будет...
На странные мысли наводят размышления о пропаганде...
Вот откуда у меня ощущение, что нынешняя... скажем, то, что называют "пропагандой общества потребления" - так на диво прекрасно формирует души хавающего пипла и форменных монстров именно потому, что её отлично подготовила советская пропаганда?
Абстрактный гуманизм порицался. Способность убить врага превозносилась, как геройство. Безжалостность культивировалась - помните, "жалость унижает", "милосердие - поповское слово"? Плюс - из материального благополучия так тщательно сооружался желанный запретный плод, что даже убеждённый бессребреник начинал коситься в сторону материальных благ с интересом. Плюс - пуританство, аскетизм, отрицавший эрос... культуру эроса, любовь - запреты благополучно вытоптали, но с желаниями ничего не сделаешь, как там говорил О`Брайен, "извратить и опоганить"... И вот результат совместных усилий пропаганды социалистических и капиталистических ценностей...
Цель, настрой, идеалы советской литературы высокой школы - улетучились. Видимо, идеалы и цель тяжело прививаются "грубыми агитками", их по-другому воспитывать надо. А всё остальное - безжалостность и жестокость, прямолинейность и примитивность в понятиях о добре и справедливости, странная смесь отрицания любви и культивирования самого грубого вожделения - оно вполне сохранилось. Дорвались до запретных плодов всех сортов, не умея их вкушать, не зная, в чём состоят их опасности и ловушки...
И теперь те, кто хотел бы вернуть "литературу, агитирующую за правильное", безнадёжно грезят о цели и идеалах... Сочувствую, но думаю, что агитки, к какому бы доброму, вечному и разумному они не призывали, в самом лучшем случае вытащат потребителей оных агиток на второй круг. Ада, ага. Если у литературы и есть какая-нибудь общественно-полезная цель, то она заключается в обучении читателей формировать собственное мнение и понимать, как устроены чужие души. Если хорошие книги чему-то и учат, то учат они самостоятельно думать.
Иначе одна из древнейших на свете агиток за добро, вовсе даже и не картонная, написанная достаточно образно, ярко и талантливо, рецензированная и обработанная многими и многими разумными людьми - давно уже превратила бы наш мир в рай на Земле. Ведь за две тысячи лет постоянного перечитывания можно бы уже и запомнить, что надлежит любить и прощать ближнего, не убивать, не красть, не прелюбодействовать, правда?