Аннотация: К вопросу о необычной прозе, написанной женщинами.
Я спасся только и исключительно потому, что человек опытный. И могу лишь других предупредить.
Раньше я попадался. У меня в жизни случились две книги, куда я попался - "Люди как боги" Снегова в школе и "Властелин Колец" чуточку позже - я учёный, уже хорошо знаю, что это такое. Это - ррраз! - и ты там. Телесно. И тебе неделями, в лучшем случае, а в худшем - месяцами, снятся пряные, шизофренические, цветные сны. И ты мыслишь внутри текста, живёшь внутри текста, перечитываешь бесконечное множество раз, снова и снова. Книга держит, как заколдованный круг, и наполняет, и пропитывает, и цепляет за больное, за святое, за блаженное и за всё прочее.
Снегов меня продержал два года. Толкин - года четыре, и я до сих пор не рискую его перечитывать. И вот теперь - "Личный демон" Ципоркиной. Нет уж. Я уже старый и умный. Перечитывать не возьмусь. Меня и так погубило то, что я не сразу распознал эту ловушку - и прочёл сгоряча. И успел месяц пробредить древними демонами и богами, перетекающими из личины в личину, меняющими тела и маски, ангелами, ещё беспощаднее, чем демоны, яркими и жаркими видениями моря Кариб, пираткой Кэт и прочими чудесами и чудовищами. Всё-всё-всё, с этим надо заканчивать и работать.
Главное - не перечитывать. Поэтому - без цитат, простите великодушно. Я себя знаю: начну перечитывать - снова поймаюсь. А для того, кто пытается делать своё - такое чужое опасная штука. Слишком уж явно берёт за жабры - или за горло. До того, что дух захватывает.
И цитировать такую вещь - непросто. Слишком сцеплены слова и смыслы.
Автор - психолог. То есть, по определению знает, где у читателя уязвимое место. И в это уязвимое место - на! Сила эмоций - как от удара в солнечное сплетение.
Моё уязвимое место - страсти. Это редко описывают хорошо, но в "Личном демоне" это описано практически идеально. Там такой ослепительный вихрь страстей, что едва успеваешь отдышаться между абзацами. Но дело даже не в этом.
Язык. Манера. Стиль.
Скальпель. Стерилен. Блестящ. Беспощаден. Идеальный инструмент для вскрытия. Для вскрытия души в данном случае.
И наблюдая это жестокое, кровавое, ослепительное действо, я могу сколько угодно объяснять себе, что такой метод мне не близок. Ага. И метод не близок, и взгляд не близок, и подход к миру не близок. Но это ровно ничего не меняет. И бросить не могу, и отвернуться не могу; могу только в ажитации, ужасе и восторге смотреть, как Ципоркина препарирует души.
К вопросу о женской прозе.
Женскую прозу часто упрекают в повышенном интересе к внешнему: бантикам, рюшечкам, тряпочкам, фенечкам - не важно, сюжетным ли, тем ли, что на героях надеты. Много-много внешнего, внутреннего нет вовсе, поэтому и читать нет смысла. Тем парадоксальнее на этом фоне "Личный демон": все характерные признаки "женской прозы" - героиня в поисках себя, душевном раздрае и страстях, её сложные отношения с миром, с сыном, с мужчинами - и полная противоположность расхожему стандарту. Внешнее автора не интересует вовсе. Внешнее - максимум, отражение внутреннего. Ожоги на теле - след чего-то, сжигающего изнутри. Любые красоты, любое безобразие - бесчисленные маски неуловимой души и не более. Имеет смысл только суть вещей, обнажённая, как тела грешников в их персональных преисподних. Крайняя, исконная суть. Сухой остаток. Между скальпелем и абордажной саблей - множество различий, внешних, функциональных, этических и философских, но исконная суть одна - лезвие. Прочие смыслы - уже детали и нюансы. Во всяком случае, "Личный демон" - это вскрытие, сделанное абордажным тесаком, очень успешное. Анатомия страстей и страхов, нервы и сухожилия человеческого естества: "Маленькая уютная кухонька после палубы горящего корабля и белого-белого неба, нависшего над синим-синим морем, кажется тесной, пыльной, убогой - и такой безопасной, боже, такой безопасной. Нечего тебе бояться, слабачка, презрительно фыркает в катином сознании Кэт. Никто не отдаст тебя на растерзание диким животным, по недоразумению считающимся людьми. Никого не нужно убивать, чтобы самой избежать дурной, мучительной смерти. Просто сдайся этим рукам, этим взглядам, этой жажде. Или не сдавайся, никто не неволит. Но не вздумай осуждать меня, порядочная женщина", - ну вот, стоило вспомнить, процитировал, не удержался - и снова там.
И снова затягивает эта воронка.
Наблюдать, само собой, тяжело. Но всё равно должны быть миллионные толпы читателей. Люди же так любят обнажения и кровавые аттракционы, всевозможные сеансы магии с более или менее полным её разоблачением - как может не привлечь такая вещь? Ребята, вот всё, что вы выбираете: боль, любовь и война во всех видах и с собой в том числе. Немало разновидностей преданности и предательств. Дробящаяся на части, рвущаяся на сущности личность. В море соли - до чёрта, святая правда.
Ципоркина, ясное дело, нонконформистка. Она организует не внешнее, а внутреннее пространство, путешествие по микрокосму, который вовсе не микро, а те ещё бездны, большей частью тёмные. Никаких шаблонных ходов не признаёт. Создаёт собственный подход к созданию литературной вселенной - внутри героя, а не снаружи. Но - кого, когда останавливало ощущение нового?
Или - останавливает?
Или дело, попросту, в том, что очень уж сильно ранят эти слова? И попросту жутко заглядывать туда, внутрь, когда нет благополучной одежды и привычной кожи - а всё это, скрытое, тайное и окровавленное вытащено на поверхность?
"А еще признай, что тебя обложили со всех сторон: по твоей квартире бродит родственник, одержимый ангелом, и сын, влюбленный в богиню, твое тело оккупировано демоном, с каждым днем ваши связи с непрошенными насельниками становятся крепче, ваше душевное и физическое здоровье все больше зависит от их благосклонности. И если они примутся помогать Анджею изобретать, Витьке - взрослеть, тебе... А чем эти паразиты могут помочь - вернее, заплатить - лично тебе, Катенька? Волшебным образом заживят твои шрамы, вырастят волосы на обожженном виске, чтоб не ходить тебе в платочке, будто закабаленной женщине Востока? Полно, да так ли это важно - привести в порядок внешность и со вздохом облегчения влиться в ряды ничем не примечательных теток "вокруг сорока" с их ничтожным существованием, из-за которого неприметные тетки вынуждены переживать любовные дела детей как свои собственные?" - вот это-то и неправильно для "правильного фэнтези". Потому что - да, если уж оказались рядом с героиней сущности такого рода, то и положено им ей платить больше, чем по заслугам, служить истово, заживлять шрамы, отращивать волосы на обожжённой коже, тащить в её постель толпы кукольно-покорных мужчин и делать жизнь шикарной и примитивной, на уровне общего понимания, как телесериал. Потому что огромное большинство книг нынче пишется не для самопознания, а для самоублажения.
Собственного внутреннего пространства люди боятся до судорог. Страх этот сродни детскому страху перед скелетом - у тебя внутри такой пустой кошмар с вечной саркастической ухмылкой?! Не может быть. Ребёнку хочется быть цельным. Набитым чем-нибудь однородным и тёплым, как плюшевый мишка - ватными шариками. Ребёнку не хочется думать, что у него внутри - ухмыляющийся череп, скользкие кишки и прочие неприятные на вид вещи.
А ребячливому взрослому не хочется видеть, что у него внутри - клубок страхов, тревог, желаний, тоски, неудовлетворённости души, и выглядит это всё ещё хуже, чем череп или кишки. Человеку хочется себя оправдывать. Он ни от ангелов, ни от бесов не желает слышать истинных названий проявлениям его неидеального "я". Путается сам в себе, как дошколёнок - в колготках. Пугается тех кусочков тьмы, которые просачиваются изнутри в фантазиях и снах. Поэтому хочет всё упростить. Покрыть глянцем. И чтобы было весело и ни о чём не надо думать.
А вот называть вещи своими именами... сдирать покровы и личины, с кровью, с мясом - чтобы добраться до сути... Нет, народу это не нужно. Народ хочет блаженного неведения.
А тут: "В юности Кате отчаянно хотелось встретить кого-то, готового наблюдать за ней, подмечать изменения катиных черт и настроений, даже самые мелкие: вот она подняла бровь, вот закусила губу, вот сдула локон, упавший на лоб - и как, боже, как прекрасны эти бровь, губы, локон, как много они говорят внимательному глазу! Путала, бедная девочка, внимание с восхищением. С ангельским вниманием справиться было не легче, чем с красным глазом камеры, прожигающим тебя сутки напролет. Катерина вдруг ощутила себя участницей реалити-шоу, которую разглядывают миллионы зрителей, недоумевая, осуждая, брезгуя. И тогда вместо радости, что нашлись свидетели и ее жизни, Катя почувствовала ужас, а затем - растущий в груди вопль: отвернитесь! ну отвернитесь же, что вам стоит! дайте вздохнуть свободно... Внимание ангелов давило многотонной плитой, тяжелей любого надгробья, точно целый холм воздвигся над живым еще телом", - сновиденный кошмар. Суть.
И трусливые души в ужасе несутся поискать что-нибудь про Правильную Героиню (тм), всемогущую, неуязвимую и несуществующую. Впрочем, трусливые души даже не пытаются добраться до сути. Язык - выбирает. Стиль-скальпель выбирает читательскую аудиторию, отлично отсекая тех, кто "ниасилит", на подлёте.
А сюжет пересказывать - никакого профита. Потому что настоящие книги держатся не на фабуле, а сокращать и так предельно лаконично изложенную суть вещей до традиционной аннотации в "Армаде" - нет у меня охоты.
Вывод из всего вышесказанного: рекомендовать не могу. Чтение "Личного демона" - дело личного выбора. Если не пугает эта втягивающая чара текста, тёмные глубины внутреннего пространства и прямая возможность взглянуть в глаза и собственным демонам - книга сама читателя возьмёт. А если сложно, страшно, странно, не хочется - то и рекомендации не помогут. Не впустит.
Я даже не могу сказать, что читать было приятно, а чтение доставило массу удовольствия. Ничего подобного. Чтение было - правильное путешествие в бездну, причём не в качестве туриста, а в качестве исследователя. Такие вещи приносят не удовольствие, а опыт.