Двухтактный цилиндрический двигатель усердно пыхтел толкая мясистый многосантиметровый поршень. Толкнет вперед и потянет назад. Толкнет и потянет. Толкнет, потянет. Удивительный живой механизм работавший с ускорением...
***
Серебряная игла пронизывала разрозненные края материи. Золотая нить прошивала черную ткань. Соединяла и стягивала пространство.
Давно уже зажило и не кровоточило чувствительное. Высохло и осыпалось заскорузлое. Прошло и не вспоминалось пережитое.
Но на месте ранения остались бугорки. Бросались в глаза и чувствовались на ощупь. Так помнил рубец о своей юности.
***
Нож скользил словно быстроходный катер по водной глади. Будто волновой след разбегалась за ним плоть.
***
В темноте не видно шрамов. К тому же упиваясь свежим и приятным запахом женщины, он забывал о ее уродстве.
Вспоминали губы натыкаясь на щели в щеках. Девушка испуганно отстранялась. Подставляла для поцелуев шею.
И вновь они погружались в черный мед сладкой тьмы...
- Прости. - шептали губы мужчины и топили обоих в наслаждении.
Словно тонущий, нащупавший дно, чувствовали себя мужские губы, опускаясь на женскую грудь.
***
Живое тело горячий источник алой жидкости стоит лишь надрезать. Однако множественные надрезы убьют его.
Истечь кровью и быстренько умереть отнюдь не по королевски. Жертва не должна умереть пока ни натешится ее милость.
Слуга с окровавленными руками и смоченным в специальном отваре полотенцем остановит кровь хлеставшую из очередного пореза.
***
- А там не будет ничего ни счастья капель, ни воды страданий, ни размышлений, ни желаний... - пришло на ум спросонья.
Постель в карцере две широкие доски, ни подушки ни одеяла. Сбрасывая сапоги Карром спал в одежде. Преимущественно на животе. Подкладывая руку под щеку. Если хотел спать, то не мучился.
Разбудил, по видимому, холод, заразно проникавший из голых досок в голое тело.
- Ушла... Крепко же я спал, и свет даже не разбудил. Приятный у нее запах. Но как это возможно в тюрьме? Кажется он еще присутствует здесь. - сообщил доскам молодой человек, вставая на четвереньки.
Карром торопливо поднялся. Пол еще холоднее. Устремился ощупью в туалет.
Загрохотало железное ведро с остатками питьевой воды, стоявшее на табуретке. Грохнулась табуретка. Куда-то зазвенела кружка.
- Потом уберу.
Обнаженные колени страдали на ледяном и твердом. Обоссаться и ссать мимо гораздо хуже.
Наступило божественное облегчение. После чего он разыскал китель, брюки и остальное как попало разбросанное. С радостью оделся. Натянул даже сапоги и, лег. Теперь на спину. Сладко вытянулся, подложив руки под голову. Оставалось только думать и ждать когда принесут еду. Глаза уставились во тьму. На лице выступила улыбка.
Разумеется пожрать еще не приносили. Разбудили бы. Интересно - долго еще ждать? Ориентируясь по силе аппетита скоро принесут. Быстрей бы уже.
Карром существовал от еды до еды. От света до света. Молчаливые ангелы привносили в его беспросветную жизнь еду и свет строго по распорядку.
Он не знал наверняка по распорядку или нет, но был уверен что в тюрьме не может быть по другому. Думая так он словно за что-то цеплялся, чтобы оставаться на плаву.
Подстроился организм. Точнее желудок. Пик голода совпадал с появлением еды и света.
- Что это было вчера? Вчера или сегодня? А было ли вообще?
А и правда ведь! Было?! Нет ну было же. С чего бы ему вдруг оказаться голышом? Раздеться до гола даже не пришло бы на ум... Значит было...
- Ну надо же, на голых досках. А я даже не заметил. Интересно, а как было ей? Думаю - не очень. Неужели сымитировала? Притворялась она или нет? Но ради чего?! Не-э-эт... Нет и нет!
***
Разгонялась и разогревалась живая механика... и остановилась вдруг после впрыска раскаленной жидкости одновременно усиливавшей и гасившей вспыхнувшее в цилиндре пламя...