По заказу общества гурманов и моего товарища Сергея.
Командировка катилась по накатанной дорожке: борьба с разницей в часовых поясах, потом работа до самых сумерек и ужин в одном и том же, как мне сказали, самом приличном в этом городке ресторане. И этот день не был исключением. В ресторан я попал уже затемно, когда хотелось не есть, "а жрать, как бобик" - желательно много, яростно и без свидетелей. Крайний столик в углу, подальше от бара и прочих любопытных глаз, как нельзя лучше соответствовал моим намерениям.
Посетителей практически не было, но не было и официанта, который, по моему твёрдому убеждению должен был появиться в тот самый момент, когда я вошёл в заведение. Начало этого вечера мне не понравилось, но менять место уже не хотелось. Официант - молодой полноватый парень, слегка запыхавшись, появился минут через пять, вложил в мои руки увесистое меню и завис где-то сбоку, учтиво дожидаясь, пока я сделаю выбор. Конечно, всё то, что мне хотелось заказать я знал заранее, ещё со вчерашнего вечера, когда я сыто выкатился из этого же ресторана и докатился прямо до гостиничной постели. И официант вчера был другой, пошустрее и попронырливей, но процедуру выбора требовалось соблюсти, показывая тем самым, что я не завишу от ресторана, но ресторан кровно заинтересован во мне. Тем не менее, выдержать большую паузу мне не удалось и я бодрым голосом быстро возжелал того, чего требовал мой пустой, гудящий колоколом желудок.
Запотевший графинчик с водкой появился на столе довольно быстро вместе с аппетитной селёдочкой, накрытой аккуратными колечками лука, и золотистой картошкой на четверти тарелки, чуть окроплённой сверху, подсолнечным маслом. Пока я пил, хорошо охлаждённую водку из маленького гранёного стаканчика, и закусывал, отдавая должное атлантической сельди, моё глубинное второе "Я" ещё как-то терпело близкое присутствие официанта, застывшего в позе обалдевшего суриката. Но когда он принёс каре ягнёнка и набор местных солёностей, а к ним отдельно тарелку зелени, с остро пахнущим кориандром и базиликом, мне уже не хотелось играть в искушённого столичного жителя, осчастливившего провинциальный ресторан своим приходом. Надо было быстро избавляться от надзора, поскольку рот уже переполнялся слюной. Не взирая на то, что моя норма на этот вечер была уже выполнена, я решил отправить парня за водкой. Желание поскорей остаться одному, ощутить вкус еды, начать процесс, в котором нет и не может быть место для посторонних было настолько сильным, что я едва дождался его ухода.
Уф, как я ел в тот вечер! Ягнёнок оказался нежным, в меру прожаренным, мясо просто таяло во рту. Солёные помидоры нежно истекали соком, отдавали чёрной смородиной и стручковым зелёным перцем, увлажняли мясо и делали вкусовое сочетание восхитительным. Кориандр оттенял маринады, базилик добавлял вкусовой гамме той пикантности, которую можно было сравнить только с видом женских ножек, нечаянно открывшихся из-под платья, в результате резкого порыва ветра. Мысли в голове перестали иметь осязаемые формы, раз за разом накатывались воспоминания о тех местах, где еда была царской, а окружающий вид - незабываемым, что вместе с хорошей компаний и составляло одну из важных прелестей бытия.
Резкий голос официанта, который внезапно появился у моего стола с новой порцией водки и решил поинтересоваться качеством еды, вырвал меня из гастрономической нирваны и вернул физическое зрение. Несмотря на мой прохладный кивок, и отсутствие устного комментария, услужливый халдей и не подумал избавить меня от своего назойливого внимания. Он вытянулся во весь рост у соседнего столика, как солдат в почётном карауле, вместо оружейного приклада, прихватив своими мягкими пальцами край полотенца, перекинутого через руку, и, устремив взгляд на далёкую стойку бара, стал делать вид, что я его совершенно не интересую. Хотя в моей тарелке ещё оставалось полпорции, а соления по-прежнему ласкали глаз своими сочными, влажными цветами, настроение у меня резко упало. Ещё бы! Я чувствовал, что за мной наблюдают, что я уже не могу есть с тем задором и отдачей, которых требовала эта еда, а поскольку в ресторане, кроме меня был всего один посетитель, видимо не вызывающий у официанта особого энтузиазма, я был приговорён к этому плотному гуманитарному надзору. - Чёрт бы его подрал, - думал я, без энтузиазма подхватывая вилкой очередной кусок баранины, - что за гадкая привычка торчать рядом с голодным человеком, когда он ест, и в то же время, заставлять его ждать, когда ему хочется побыстрей сделать заказ. Надо ли объяснять, что такие мысли не способствовали правильному приёму пищи и отвлекали меня от еды.
Через полчаса в ресторане появились люди и официант, вынужден был заняться новыми посетителями. К тому времени, я уже доел своё блюдо, выпил всю водку и сидел в пониженном настроении, вызванном бесцеремонным вторжением в мою интимную жизнь. Недоеденный помидор теперь напоминал мне разбитую губу, остатки огурца - откушенный палец, а крохотные листочки кориандра, прилепившиеся к белой скатерти, ассоциировались с ветрянкой и моим собственным лицом, помеченным зелёнкой, которое память неожиданно вытащила из моего далёкого детства. Надо было срочно избавляться от раздражающих остатков ужина и приводить в порядок стол. К тому же, поскольку завтра был выходной и я мог позволить себе поспать столько, сколько требовал мой организм после плотной рабочей недели, я решил побаловать себя ста граммами Мартеля четырёхлетней выдержки и чашечкой американо с горячим молоком, о чём и собирался попросить официанта.
Но собираться я мог сколько угодно. В течении последующих двадцати минут я тщетно пытался привлечь внимание к моей скромной персоне. Моего халдея, то не было в зале, то он проносился с подносом к одному из столиков, что-то ставил, что-то забирал, о чём-то говорил с посетителями. Я с удивлением отметил в нём некоторую ловкость, странную при его полноватости, его умение балансировать с подносом и лавировать между людьми. В зале заиграл оркестр и первые пары потянулись к небольшой эстраде в дальнем от меня углу. К этому времени я уже обычно уходил - сытый, в меру затуманенный алкоголем, довольный тем, что мне не надо заниматься физкультурой после еды, говорить банальности, выдавать себя за того, кем я никогда не был, заботиться о ком-то, говорить комплименты и выказывать галантность.
Но сегодня, я всё ещё сидел в прокуренном зале, вынуждено слушал безбожно фальшививший оркестр, пытаясь хоть как-то обратить на себя внимание моего недавнего раздражителя. Я приподнимался на стуле, вертел головой, в десятый раз вскидывал и опускал свою руку, но тщетно. Я гипнотизировал его взглядом и сканировал пространство, барабанил пальцами по столу и даже пару раз стучал вилкой о пузатый графин, вызывая звуки, которые раздражали меня самого. Я невольно припомнил подобные случаи, которые случались со мной в других ресторанах и пришёл к выводу, что в этом есть какая- то мистика, какая-то тайная несправедливость. Когда официант нужен тебе - его никогда нет, но стоит захотеть побыть одному, насладиться едой или предаться собственным мыслям, как он приклеится к тебе, как муха к клейкой ленте, и уже не отлепится ни за что. Вдохновлённый этим открытием, я удвоил свои усилия. Наконец, когда мне всё это надоело и я уже стал вставать, чтобы самому найти моего неуловимого товарища по ужину, как он наконец заметил мои усилия, и подкатил ко мне, невинно выкатив свои бесстыжие глаза. Я хотел сказать ему пару крепких слов, но оркестр, поощрённый подношением от какого-то подвыпившего мужчины, заиграл свой очередной шедевр, и всякие длинные тирады стали абсолютно бесполезны.
Мой стол наконец был убран и мне принесли коньяк и кофе, и даже молоко было горячим, что несколько смягчило мой боевой настрой. До того, как опять грохнула музыка я предупредил парня, что встану и уйду, как только выпью коньяк, если он не появится у моего стола в ту же минуту, и вместе со мной уйдут не только его чаевые, но и плата за неудавшийся ужин. После этого официант ходил только боком, одним глазом поглядывая в мою сторону, боясь пропустить момент моего ухода, а я наслаждался этой маленькой победой, специально растягивал последние глотки душистого, слегка пощипывающего язык напитка, и намеренно не встречался с ним взглядом.
Чаевые я ему всё-таки оставил и зашагал по вечернему городку, наслаждаясь тишиной, медленно опускающимся на землю снегом, а также отсутствием всяческих официантов. Метров через сто, прежде, чем свернуть с центральной улицы на боковую, я услышал за спиной чей-то окрик, но не обратил на него никакого внимания. Окрик повторился уже громче и заставил меня обернуться. В своей белой рубахе и чёрных брюках, выбрасывая изо рта клубы пара, ко мне со всех ног мчался мой незабвенный официант с моим же собственным бумажником в руках. От денег он отказался, пояснив в двух словах, что им хорошо платит владелец заведения, а все чаевые, в том числе и те, которые я ему оставил, идут в фонд накопления, из которого каждый работник по очереди может взять себе безвозвратный кредит. Снег по-прежнему мягко опускался на землю, жёлто горел фонарь над нашими головами, но что-то изменилось в этом мире, от чего стало уютней и радостней.
- Давай, беги обратно, а то простудишься, - по-дружески напутствовал я своего нового товарища, поражённый мыслью, что это и есть тот редкий случай, когда официант действительно появляется во время, доставляя искреннее удовольствие даже самому взыскательному клиенту.