Он ощутил вибрацию ненависти физически. Ее источали стены и предметы, она висела в воздухе как огромный, душно-пушистый, огненный лисий хвост, сдавливала тело и проникала в мозг.
Наклонившись, чтобы сменить ботинки на поданные хозяином тапочки, он увидел на полу прихожей несколько мелких осколков. Подозрительно знакомые. Ну, конечно, это были фарфоровые палочки для еды, а это кусочки глиняных стаканчиков для саке. Тех самых, что он дарил хозяину дома год назад на день рождения. А это... О, господи, как хорошо, что хозяин догадался отослать свою жену...
На кухне у мусорного ведра валялся большой осколок полосатого чайника, который он когда-то подарил хозяйке дома. Мусорное ведро до краев было заполнено осколками битой посуды вперемешку с печеньем. Пол подметен, но женщина, видимо, колотила посуду с такой яростью, что осколки долетели до прихожей, а несколько из них приземлились на кухонном столе. Хозяин тоже был не слепой, но оба делали вид, что ничего не происходит. Даже когда обнаружилось, что в доме нет ни капли питьевой воды, и чайник пришлось наполнить прямо из-под крана.
Как же она меня ненавидит. Конечно, вылить всю воду, выбросить в мусор сладости, чтобы невозможно было попить чай, побить подаренную посуду (не дешевую, кстати) - все это мелочи, но очень показательные. Что-то между истерикой и черной магией. Вот и здоровый полосатый Кот, обычно вежливый и приветливый с гостями, ушел, дергая хвостом, даже не поздоровавшись.
Хозяин выглядел усталым и равнодушным, на требование, стереть оставшиеся файлы, только махнул рукой в сторону комнаты, где стоял компьютер.
Маленькая с двумя окнами комната выглядела теплой и солнечной даже в пасмурный день, но сегодня она была холодна как лед. Некрашеная сосновая мебель, циновка на полу, поднятые бамбуковые жалюзи. Цветы на окнах, тумбочках, на столе и даже на полу - лимонное дерево в большой кадке. Хозяйская кровать, застеленная фисташковым пледом ручной вязки, гостевая под золотистым шелковым покрывалом. Стул, плетеная корзина с рукоделием, книжные полки. Почти ничего не изменилось, с тех пор как он был здесь в последний раз, только теперь, казалось, что каждая вещь наблюдает за ним с нескрываемой враждебностью, и, стоит только отвернуться, как любая из них бросится на него. По спине пробежал противный холодок. Вспомнились, вдруг, китайско-японские сказки про лисиц-оборотней, которые морочат людей, наводя чары своим хвостом. Нервишки шалят. Что за глупости, какой хвост, лифчик - да, вон валяется.
На антенне телевизора действительно повис небрежно брошенный бюстгальтер, прозрачная, словно сотканная из воздуха ткань, украшенная шитьем. Изящный предмет интимного дамского гардероба на фоне черного корпуса телевизора выглядел как-то особенно оскорбительно по отношению к посетителю. Стерва, мало ей битой посуды, теперь она унизила его как мужчину: на, мол, облизывайся. Наплевать. Удалить файлы, и я - победил.
Все-таки я победил. Я отдал ему тысячную, миллионную часть того, что он для меня заработал, и не больше двадцати процентов того, что обещал. Да, я платил копейки за дорогостоящую работу, да обнадеживал и обещал. Да не заплатил, и теперь уж, когда файлы у меня, а копий больше не будет, точно не заплачу. В конце концов, выживает сильнейший, в данном случае умнейший. Сам виноват, не надо быть таким наивным глупцом - в бизнесе нет друзей.
Кот, дремавший на хозяйской кровати, будто услышав его мысли, приоткрыл голубой глаз и презрительно дернул хвостом. Аномально умная скотина, и здоровый гад, черт знает, какой породы - по голубоватой сиамской окраске простецкие, как у дворового васьки, полоски. Не отвлекаться, файлы!
Он снова попытался сосредоточиться, но его опять отвлекал и проклятый лифчик, который дразнил, издевался и откровенно смеялся ему, победителю, в лицо. И фигурки Будд, прикрепленные над монитором, и их всезнающие улыбки. И кончик кошачьего хвоста, который раздраженно подрагивал, словно указывая ему на дверь. Мысли побежали, понеслись, закрутились в клубки, запутались, страшно разболелась голова. Боль разворачивалась раскаленной пружиной, пульсировала, давила на глаза, стучала в висках. Аспирин!
Хозяин рассеянно посмотрел на него, покопался в холодильнике, подал две таблетки цитрамона, оглянулся в поисках воды, потом вопросительно взглянул на водопроводный кран. Выбора не было, и он утвердительно кивнул. Лучше уж не фильтрованная вода, чем дикая головная боль. Чертова баба, как знала, как чувствовала...
Она вообще многое чувствовала, обмануть женщину было гораздо трудней, чем ее мужа. В последние года полтора-два он вообще старался не попадаться ей на глаза, потому что, казалось, она видит его насквозь. И все знает. Что он уже продал свое изобретение, над которым они вместе с ее мужем работали несколько лет, что теперь он получает процент и числится ведущим инженером проекта на окладе компании, которая купила патент. И то, что за трехмерку и фильмы, которые ночами делает ее муж, компания платит тоже ему. А ее обожаемый гениальный супруг тащит эту повозку, с усердием и покорностью вола, получающего свой клочок сена. Ему казалось даже, что она знала о том, как, несмотря на все правдами и неправдами заработанные деньги, его собственная жена унижает его. И о том, как он боится, и в тайне ненавидит свою жену, но никогда, никогда не уйдет от нее. Наверняка знала - жалкий подкаблучник - читалось в ее глазах. Тем не менее, он победил, все при нем, а гений так и остался при своем воловьем терпении. Вот и сейчас сидит с непроницаемым как у азиата лицом, не то, чтобы драться, кричать и топать ногами, даже бровью не ведет, только выглядит очень измученным.
Но женщина никогда не отличалась самурайским хладнокровием своего мужа. Страшно представить, что еще она могла бы устроить, встреться они нос к носу. Его взгляд наткнулся на осколок, лежащий на кухонном столе прямо перед ним. Он живо представил себе, сверкающие ненавистью глаза, и внутренне содрогнулся. На пути несчастного чайника вполне могла оказаться его собственная голова. Уговорив жену покинуть дом на время этой встречи, хозяин, возможно, спас ему жизнь. Во всяком случае, точно избавил от кучи неприятных моментов, синяков и царапин.
Как же надо любить своего мужа, чтобы так ненавидеть его обидчиков?
И, главное, за что? За его глупую доверчивость, позволившую мне без особых затрат устроить свои дела? За талант? Но я тоже талантлив, изобретение родилось в моей голове, он только помог... Только помог сделать идею реальной вещью, которую можно взять в руки... Мог работать день и ночь, без отпуска и выходных, давал ценные советы и бесценные замечания. Был спокоен и надежен как скала. Может... Может быть, стоило вместе... до победного... Нет-нет-нет, почему я должен делиться. Если он глуп, не оговорил условий, понадеялся на мои слова. Меня это не касается. Каждый сам за себя. В конце концов, почему все должно доставаться одному: и талант, и достоинство, и любящая жена, и уважение окружающих... У меня есть только мои мозги и деньги, которые я при их помощи заработал. Я не молод и серьезно болен, но теперь безбедная жизнь обеспечена мне до конца дней. Я счастлив. Счастлив. Счастлив.
Но почему, он... Ведь за него была готова вступиться не только его яростная супруга, но гораздо, гораздо более опасные люди... Он не блефовал. Почему он не воспользовался их услугами? Почему не написал кляузу в консульство или в компанию? Найти нужные адреса для такого как он - раз плюнуть. И он мог устроить мне такие неприятности... Черт, почему он этого не сделал? Почему?!
Лицо хозяина по-прежнему оставалось непроницаемым, но только не для него. Теперь он понял, что скрывается за маской. Это было отвращение, липкое, брезгливое отвращение к нему самому, к его словам и деньгам, к долгу, который он уже никогда не заплатит, и к своему доверию, и к бывшей между ними когда-то взаимной приязни, к своим иллюзиям и надеждам. Хозяин дома едва сдерживал приступы тошноты. Для него это был не проигрыш, а освобождение. И невыплаченный долг был - выкупом, платой за то, чтобы больше никогда не видеть его и не слышать о нем. Он давно все проанализировал, все понял и только ждал момента, чтобы избавиться от бывшего соратника раз и навсегда. Он не был глуп. За эти годы он хорошо изучил его и понимал, что потребовать долг - самый короткий путь к разрыву. И он откладывал это безотказное средство до тех пор, пока не истлел последний уголек доверия. Чертова семейка! Благородный Самурай, Лиса-оборотень и аномальный Кот.
Тяжелая железная дверь тринадцатой квартиры, оббитая простенькой "вагонкой", закрылась за его спиной мягко и безвозвратно. Он запрокинул голову, собираясь вдохнуть, и увидел маленький оберег багуа, прикрепленный на поперечной балке под потолком парадной. Взгляд соскользнул ниже и уперся в подоконник, уставленный цветами: пышно вьющийся плющ, фиалки, нежно-розовые бегонии. За окном помахивает листьями начинающий желтеть клен. Он вдохнул и бросился вниз по лестнице, унося невыплаченный долг, неисполненные обещания, оставляя и стараясь забыть уютные вечера, долгие беседы и ароматный чай, которые когда-то ждали его в этом доме.