Капитану было тридцать шесть лет, а на вид - далеко за пятьдесят: щеки обвислые, под глазами "карманы", небритость, чуть ли не сантиметровыми копьями торчит из-под носа, на подбородке и нижней части лица.
Кто-то в строю брякнул: "Полковник в отставке". Но этого шутника рядом стоящие офицеры сразу же одернули.
Слышал ли Иван Иванович эту новую кличку о себе? Если да, то виду, как всегда, не подавал. Сутулясь и похрамывая, набирая шаг, пошел к командиру дивизии, стоявшему на середине плаца. Некоторые из молодых офицеров, прапорщиков, кто не знал этого человека, смотрели на Иванова с ухмылкой, мол, какой из этого старика десантник? Даже развернуться толком перед командиром дивизии не может: стал в полуоборота и докладывает. Ну, смехотура, а еще и орден или медаль получит. За что спрашивается?
- Капитан Иванов, заместитель командира..., - голос начальника штаба дивизии был громким, но из-за сильного ветра и постоянного шепота в строю не все его слова можно было хорошо расслышать. Но последние, - награждается орденом "Красного знамени"! - услышали все.
Молодежь, толком еще не нюхавшая пороха и не слышавшая легенд об этом человеке, была в замешательстве. Орден "Красного знамени" просто так не дается...
И новая волна шепота пошла по колоннам и шеренгам офицеров. И "старикам" было, о чем рассказать молодым.
В Афганистан Иванов пришел уже кавалером двух орденов "Красной звезды" и медалей "За отвагу" и "За боевые заслуги", не считая юбилейных. Его руками были обезврежены тысячи мин, снарядов, авиационных бомб, оставшихся в землях Белоруссии и Смоленщины после Великой Отечественной войны. Человек привык ходить по лезвию бритвы.
- Мне бы так! - шепнул мой сосед, сопливый лейтенант.
- Да уж лучше как-нибудь без этого, - повернулся к нему майор Назин. - Еще все у тебя впереди, лейтенант, нагероишься. Только бы живым остался.
Поздним вечером, когда в дивизии прозвучала команда отбой, в модулях горел свет только в окнах офицерских "кубриков". Кто-то занимался служебными делами, кто-то писал письма, а кто-то просто чаевничал, отдыхал, слушая музыку. Только вчера закончилась операция на Дехсабзе, было о чем поговорить, что вспомнить.
- А Иванова-то привезли из госпиталя на награждение, - сказал капитан Черниогло. - Три контузии подряд. Он, что, из стали? - вздохнул командир.
- А этот орден за что получил? - поинтересовался я.
- Да, кто ж знает. На Пагмане на прошлой операции взяли огромный склад с минами и ракетами. Слышал?
- Да, их группа еще была обстреляна.
- Так сколько прошло после этого? Месяц - полтора? Не-ет еще рано, так быстро представление к награде там не подписывают. Значит за операцию на Пули-Хумри, он там вроде тоже отличился, семь мин под обстрелом снял с дороги.
- Да, да, слышал, - забасил старшина, - но его тогда вместо награды в капитанах восстановили.
- А за что разжаловали? - поинтересовался я.
- А за то, что выпивает не вовремя. Вечно попадается на глаза кому-то из верхов. Хотя мужик тихий, говорят, и жучка не раздавит.
- Да, меньше пить нужно, и тут же, закашлявшись, опустил глаза. - Хотя после такой "работы" ни у каждого нервы выдержат.
- Вот и у него так..., - согласился со мной Черниогло.
В комнате воцарилась тишина. Никому сейчас не хотелось обсуждать вечного капитана, так и не смогшего в свои тридцать шесть лет подняться даже до командира роты. А то, что он герой, и достоин не только наград, а всеобщего уважения, понимали все... Но вот нервы сдают у человека, что тогда говорить...
Взрыва мы не услышали, а вот его волну, вырвавшую не только окна, но и столы, за которым мы чаевничали, вместе с посудой. В ушах звон, солдаты бегут из казарм на улицу, а за ними и мы. Позже, как выяснилось, на расположение нашей части упало несколько мин, разорвавшихся около двух модулей. Они горели как спичечные коробки, вокруг была кутерьма, из модулей вытаскивали оружие, боеприпасы, одежду, хотя первым делом нужно было спасать личный состав, отводя его подальше от казарм....
Через несколько часов все улеглось, рядом с плацем установили палаточные городки, в которых расположились погорельцы. Никто не пострадал, только несколько человек получили травмы, но не опасные для здоровья. Оружие и боеприпасы спасены. Все к утру начинало успокаиваться.
Вышел покурить. Смотрел на звездное небо, правда, ни о чем думать не хотелось, а только глазеть на звезды, метеоры или спутники, летающие в космосе...
Топот группы солдат заинтриговал. Из любопытства направился за ними.
У дальнего модуля (щитовой казармы), меня остановил патруль. Нельзя. Одна из мин, которыми обстреляли нас ночью, попала в казарму, пробила крышу и воткнулась в половые доски, не взорвалась. Солдат удалось эвакуировать через окна. Сейчас с ней разбирается вечный капитан.
- И долго, - поинтересовался я у помощника оперативного дежурного.
- Не знаю, - пожал плечами лейтенант, - может, час, а может, и больше. Через стенку оружейная, капитан запретил из нее выносить оружие, гранаты. А то вдруг.
Рядом стояло еще несколько любопытных офицеров, чуть вдали комдив с начальником штаба и разведки, несколько пожарных машин, командирский БТР и... тишина. Как не удивительно, но, несмотря на такое скопление людей и техники - тишина. Только песня сверчка или цикады хорошо слышна.
Разговор по рации командира дивизии с кем-то мы расслышали хорошо. После несколько солдат с носилками прошли к окну модуля, и из него выглянули человеческие руки, держащие небольшую мину, напоминавшую бомбу.
Вечный капитан медленно положил ее на носилки, и, сползая с оконной рамы вниз на песок (по-другому его движения и не сравнишь), направился впереди солдат, уводя их за пределы воинской части.
...Взрыв был тихим. Он произошел в заранее вырытой траншее.
Во рту стало сухо. Я взял у кого-то из офицеров пластмассовую фляжку и сделал глубокий глоток.
- Ты че, совсем того, - выхватил у меня ее из рук, неожиданно откуда-то появившийся вечный капитан. - Он же не разведен.
А я так и стоял открыв нараспашку рот, пытаясь хоть немножко вздохнуть и хоть как-то восстановить дыхание.
- Ну, летеха, смотрю еще совсем молод, - похлопал меня по плечу капитан Иванов, после того как я погасил пожар внутри себя из другой фляжки с водой.
- А вы как, товарищ капитан, она же мина, на боевом взводе? - сильно кашляя, пытался я спросить у вечного капитана.
- Да и хер с ней. Я ж, видишь, живой, и модуль тоже, - захмелевшим голосом сказал Иванов. Скоро у меня грудь будет, как у самого, - и, подняв руку с флягой, крикнул. - И все...