- Четвертый номер прошел контрольный рубеж номер пять и подорвался на условной мине, - доложил хмурый полковник, обрабатывающий оперативную информацию, стекающуюся на его пульт. Выбирая из нее необходимое, он старательно делал регулярные доклады представителям столичной инспекции.
- Урод-сука, - злобно произнес Михаил Береговой и нервным движением распахнув свой ежедневник, начал что-то отчаянно в нем писать.
Генерал Мишанский, по обыкновению одетый в штатское, что выделяло его от присутствующих на пункте управления районом учений как представителя "самого этого самого", бросил на старого друга насмешливый взгляд.
- Ты чего это, Федорыч? Сдержанней надо быть, - негромко произнес он.
- Семеро уже с дистанции сошли! - Отозвался Береговой. - Ни квартальной премии, ни тринадцатой зарплаты эти бездельники не увидят!
- Ну, - Мишанский поежился в кресле, разминая заболевшую от долгой неподвижности поясницу, - Этот хоть пятый рубеж прошел.
- А что толку?
- Остались номер три, номер пять и номер девять, - продолжал монотонный доклад полковник. - От воздушного патруля пятого рубежа поступил доклад, что обнаружен еще один. Движется через лесополосу.
- Какой номер? - резко спросил Береговой, полный решимости и того бойца отметить в ежедневнике как недостойного премии.
- Пока не установлено, товарищ генерал. По следу пущен наземный патруль.
Мишанский снова взглянул на старого друга. Совсем что-то Михаил Федорович в раж вошел. Хотя, чему удивляться-то. Береговой всегда был человеком азартным. Перенял от своего давнего наставника. Другого генерала. Который, когда-то самолично, крепко напившись вискаря из американского посольства, сел за пулемет бронетранспортера и, что-то радостное вопя, расстреливал защитников парламента в Москве. Правда, несколько лет спустя, именно Мише Береговому было поручено устранение его "великого учителя", заигравшегося в политику, панибратство с "семьей царя Бориса" и заокеанскими дипломатами. Мишанский тоже участвовал в комбинации по зачистке того любителя американского алкоголя. Помнится, в ту пору, он написал докладную записку, которая должна была в итоге лечь с кипой других бумаг, призывавших к принятию радикального решения первым лицом государства. В записке Мишанский объявил генерала "Вискаря", как его за глаза называли люди сведущие, ни кем иным, как человеком, утратившим всякую связь с реальностью и возомнившим себя, ни больше, ни меньше - новым Луцием Корнелием Суллой. Начальство тогда по-отечески посмеялось над Андреем Мишанским. Дескать, такие сравнения не для уровня познаний президента и будет куда эффективней написать, что тот генерал просто мудило, только подобрать для этого более беспристрастные эпитеты. О том, что генерал "Вискарь" стоял за несколькими пожарами на военных складах, где огромное количество боеприпасов было списано на разбушевавшееся пламя, а на самом деле перекочевало в руки дудаевских боевиков, тоже рекомендовали не писать. Главное для принятия решения владыкой постсоветской России было то, что "Вискарь" сам метил во власть. Причем, брать он ее собирался нахрапом, как и привык он поступать всю свою жизнь. Посягательство на безраздельное господство "царя Бориса" было для президента самым страшным преступлением из возможных, и именно на этом рекомендовалось делать акцент. В итоге, устранение опасного пьянчуги, который угрожал другому любителю закинуть за воротник, поручили его преданному ученику - Мише Береговому. Что тот и сделал с тем рвением, азартом и нахрапистостью, которую перенял у своего шефа. Люксовый "Мерседес" на запредельной скорости влетел в лоб "Камазу". Сам генерал, его жена, водитель и сын - начинающий и невероятно преуспевающий с первых шагов бизнесмен - превратились просто в фарш. Водитель "Камаза" пережил их, судя по всему, на то время, что он летел через лобовое стекло. Чистая работа. Никому и в голову не пришло обратить внимание на то, что обычный самосвал имел усиленную переднюю раму и бампер. Удар таким тараном шансов не оставлял никаких. Впрочем, кому резон в этом разбираться? У ментов, которые в ту пору еще не успели войти в тесный симбиоз с мафией, имелось куда больше других хлопот. А простому обнищавшему населению страны было приятно видеть, как богачей из дорогущей иномарки вытаскивают по кускам, отделяя от железа и стекла. "Богатые тоже плачут" - злорадно приговаривали люди симптоматичное название заморского телесериала, что был еще в памяти людей, у которых отняли страну и которых грабили, пока они этот сериал смотрели.
- Не слишком ли, собаками человека травить? - равнодушным тоном спросил Андрей Викторович, продолжая внимательно смотреть на старого друга и вспоминать былые годы.
- Ничего, их всех обучали натасканных псов голыми руками рвать.
- Тогда пожалей собак, - негромко рассмеялся Мишанский.
- Еще нарожаем.
- Ну ладно. И все-таки, не лишним это будет? И так ведь почти все с дистанции сошли и не справились.
- В том и дело! - зло воскликнул Береговой. - А должны были справиться! А поблажек не будет! Уж противник, точно их не даст!
"Противник", - Мишанский задумчиво покачал головой. Когда-то он так не относился к той стране, в которой должны были работать провалившие сегодня зачет бойцы особого назначения. Было время, когда Миша Береговой этого самого "противника" боготворил буквально. Тоже, видимо, перенял от учителя своего. Правда, учитель, относился к ним с презрением каким-то. Наверное, как урка презирает своих шамков. Хотя сам сделал многое для превращения и страны и себя в самых настоящих мальчиков на побегушках у заокеанских сэров с широкими и холодными керамическими улыбками. Однако, учитель любил их виски, а ученик, наверное, все остальное. Уютные домики, теплый климат, огромные прожорливые тачки, переполненные оружием магазины и конечно их валюту, на которую все это можно было себе позволить. Но потом что-то в Мише, видно, сломалось. Уже не один год Андрей Мишанский силился понять, когда же именно и по какой причине переменился его друг? Быть может, это случилось после девяносто девятого, когда американские бомбы сыпались на сербов? Или в две тысячи пятом, когда слабозаметные до того тектонические процессы наметили серьезный и бесповоротный раскол в пантеоне кремлевских элит? Трудно разобраться в этом. Да и как понять, когда произошли перемены с другим человеком, когда Мишанский не мог разобраться, что же происходит последние годы с ним самим?
- Ну, нет, Андрей Викторович. Конечно, если хочешь, я отдам приказ, и собак отзовут. - Произнес вдруг Береговой. Все же ранг у Мишанского был выше.
Главный инспектор на это лишь развел руками:
- Что ты, Миш. Я здесь просто наблюдаю. Командуешь - ты.
В этом была, конечно, своя логика. Береговой был одним из ярых приверженцев того, что необходимо реанимировать давно почивший проект "Громоотвод". В верхах не очень-то хотели возвращаться к этой идее, возникшей на волне пахнущей порохом и ядерной грозой риторики Рейгана. Но события последних лет оказались для многих власть предержащих ледяным душем. И хотя скептиков и противников плана "Громоотвод" хватало и сейчас, он все же был реанимирован. Однако тем, кто его лоббировал, следовало доказать жизнеспособность этого самого "Громоотвода". Но что-то у Миши Берегового это не очень-то получалось. Оттого он покрылся багрянцем ярости, которую готовился выплеснуть на исполнителей.
- Номер пятый условно ликвидирован. Номер девятый вступил в огневой контакт с патрулем.
- Вот и все, - задумчиво покачал головой Мишанский.
- Нет не все, - злобно прорычал Михаил. - Остался еще один.
Сказав это, он грубо толкнул полковника в плечо и требовательно воскликнул:
- Что с третьим?!
- Информации нет. Пока ни он сам, ни его следы не обнаружены, - отозвался офицер, явно недовольный грубостью начальства.
- Даже если он и сумеет выйти на огневой рубеж, Федорыч... Что он сделает с десятью пусками? - Мишанский снисходительно улыбнулся. Затем взглянул на часы. - К тому же, до запуска осталось две минуты.
Береговой ответил только гневным взглядом. Конечно, не будь здесь посторонних людей, вне всякого сомнения, Андрей Викторович услышал бы сейчас много интересного о своей персоне.
И все же любопытно, как тот спецслужбист Миша, что был просто-таки безумно влюблен в Запад вообще и Америку в частности, превратился вдруг в яростного сторонника ускоренного возрождения обороноспособности России. Наверное, некогда души друг в друге не чаявшие любовники, после серьезного разлада, тоже друг друга люто ненавидят и желают испепелить, если не физически, то хотя бы морально. Но можно ли было называть отношения между двумя странами любовными? Конечно, в первые постсоветские годы многие здесь именно так и считали. К слову сказать, и спустя почти четверть века достаточно юродивых болванов, свято верящих в доброжелательность западных цивилизаторов. Или, как это там у Стругацких? Прогрессоров, кажется? Да вот только любви между двумя странами не получилось. Бывают такие брутальные парни, которые, не смотря на то, что девица отдается им добровольно, все равно жаждут брать ее силой, а еще бить и всячески унижать, реализуя на податливой глупышке все свои потаенные извращения. Но в один прекрасный день даже глупой девке это может капитально надоесть. И вот Миша Береговой сейчас напоминал своему другу такую вот особу, которая к своему суженному всей душой, а тот ей в эту душу помочился. Причем не только образно. И она позволила себе воспылать гневом. От любви до ненависти ведь, куда ближе путь, чем наоборот.
- Ладно, время вышло, - вздохнул Мишанский, прервав свои раздумья, - Начинайте запуск.
Береговой повернулся к генерал-полковнику и тихо проговорил:
- Викторыч, люди на позиции не вышли. Может, не будем запускать мишени?
Вот она, Мишкина хватка. Учения проведены. Оценка неудовлетворительная. Однако средства освоены. В том числе и на десяток высотных воздушных шаров. Но если сейчас их не запустить, то можно неплохо сэкономить и даже не стоит гадать, куда денутся средства за списанные шары. Береговой в своем репертуаре.
- Миша. Запускай. - Строго сказал главный инспектор. Отчего-то он в этот раз решил не потакать желанию старого друга нагреть руки за казенный счет. Иногда полезно сделать все по правилам. К тому же, генерал Мишанский был одним из противников проекта "Громоотвод", считая его устаревшим и неэффективным. И он очень не хотел, чтоб кто-то из этого проекта сделал себе еще и кормушку. Даже если этот кто-то - его друг.
Береговой недовольно засопел и сорвал с пульта микрофон переговорного устройства, с закрученным как у телефона кабелем.
- Внимание, - сказал он, - Говорит "Квадрат". Старт мишеней. Повторяю! Старт мишеней!
- "Квадрат", я "Рубеж". Вас понял. Старт мишеней. - Ответил голос из динамика.
Спустя несколько секунд, где-то в полутора километрах слева он пункта управления, за лесной чащей полигона, показались серебристые купола высотных шарообразных аэростатов. Размер их был невелик. Такие шары предназначались для подъема различной исследовательской аппаратуры на большие высоты. Иногда служили учебными мишенями для истребителей. Сейчас же они играли роль межконтинентальных баллистических ракет условного противника, которые на старте должны были поразить специально обученные диверсанты из крупнокалиберных снайперских винтовок. Однако все диверсанты оказались нейтрализованы силами боевого охранения пусковых шахт условного противника. Вернее не все. Оставался один. Номер третий. Но его шансы равнялись нулю. На позицию, где хранилась его винтовка, он так и не вышел, а так называемые ракеты, уже запущены.
Генерал Береговой с тоской посмотрел на взмывшие над лесом серебристые шары, видимо думая о потерянной возможности освоить часть затраченных на них денежных средств.
Шары поначалу поднимались медленно, имитируя выход из подземных шахт баллистических ракет. На первом этапе мишени замедлялись тросами. Затем, через несколько секунд, когда у настоящей ракеты должен включиться разгонно-стартовый двигатель, троса отстреливались и шары взмывали вверх. Вдруг, один из серебристых куполов вздрогнул и стал резко сдуваться. Подвешенный снизу балласт потянул его вниз.
- Не понял, - приподнялся в своем кресле нахмурившийся Береговой.
Через девять секунд та же участь постигла второй шар, находившийся от первого в сотне метров.
- Вашу мать, почему они лопаются?!
- Товарищ генерал-лейтенант, наблюдатели докладывают о стрельбе по мишеням. Две цели поражены! - воскликнул полковник за пультом.
- Кем?!
- Это номер третий, товарищ генерал-лейтенант.
- Тогда почему не доложили, что он вышел на огневую позицию?!
- Он не вышел. Он ведет огонь с большей дистанции.
- Елки палки, чем он ведет огонь? Они до позиции только ножами и "Валами" вооружены!
- Минутку, - полковник прижал к уху наушник. Затем заулыбался и начал докладывать услышанное, - Товарищ генерал-лейтенант, мне докладывают, что он воспользовался тайником номера второго, поскольку тот был ближе, а время старта не оставляло ему времени.
Еще один шар, пораженный огнем снайпера, опустился за ровную линию деревьев. Остальные семь унеслись прочь, в облака.
- С какой дистанции он вел огонь? - спросил Мишанский.
- Две тысячи восемьсот, товарищ генерал-полковник.
- Ничего себе...
- Андрей! - радостно воскликнул Береговой, - Одни боец вывел из строя три баллистические ракеты за полминуты! Ты понял?!
- Однако девять других бойцов оказались олухами и семь ракет полетели поражать цели, Миша, - покачал головой Мишанский. Затем он развернул на столе карту. - Где ближайшая истребительная авиация?
- Да вот, - Слегка расстроенный скепсисом своего товарища, Береговой ткнул пальцем.
- Здесь просто река, - Мишанский склонился над картой.
- Здесь военный городок с десантурой и истребителями. Надеждинск. После них ближе только ПВО Москвы.
- Ну что ж, проверим как с боевой службой в этом Надеждинске. Полковник!
- Я, товарищ генерал!
- Передайте немедленно в гарнизон Надеждинска сигнал "Кондор-135". Учебно-боевая тревога. Цели на истребительное звено. Поражать только бортовой пушкой. Количество целей не сообщать. Координаты целей расширить втрое.
- Есть!
- И держите меня в курсе. Если не уложатся в норматив, я им устрою небо в алмазах. Ну а тому, кто собьет больше шаров, подарю часы. Ну, или пылесос.
- Есть.
- Федорыч, идем, перекурим.
Два генерала отошли на край смотровой площадки и закурили сигареты.
- Ну, Андрей, что скажешь? - вымолвил после долгой паузы Береговой.
- А что сказать, Миш? Этот третий номер справился на десятку по пятибалльной шкале. А вот остальные и единицы не заслуживают. Ну и какую мне тут ставить итоговую оценку?
- Да лодырей этих поднатаскать как следует, и справятся не хуже. Главное что "Громоотвод" работает! Вот что самое важное! Один стрелок нейтрализовал три ракеты. То есть условно девять боеголовок. А это от пяти до девяти наших баз, или городов.
- Все равно в наше время проект "Громоотвод" считаю тухлым. В одной только Северной Дакоте пятнадцать центров по десять пусковых шахт. Столько же в Монтане. Это три сотни шахт Миша. Не говорю уже про другие пусковые центры. И сколько людей нам надо забросить на территорию США, для ликвидации хотя бы половины ракет на старте? И когда их забрасывать? В угрожаемый период? А что если этот период разрулят дипломаты? Но в это же самое время по соединенным штатам как стада бизонов бродят толпы русских диверсантов, ища стрелковые позиции в нескольких километрах от ракетных шахт. Уже одно это может спровоцировать удар. Я уже не говорю о том, что все эти кучи диверсантов, просто-напросто смертники.
- Смертники? Адрей, во-первых, они знают, на что идут. Во-вторых. - Береговой махнул рукой в сторону, - Этот третий номер, условно сохранил жизни миллионов людей. Быть может столько, сколько мы в Великую Отечественную потеряли.
"Интересно, с каких пор его заботят жизни миллионов людей?" - задумался Мишанский.
- Система ПРО эффективней, Федорыч.
- Ей только Москва прикрыта. И сколько это бабок, ты хоть представляешь? "Громоотвод" дешевле. А в качестве дублирующего звена противоракетной обороны - еще и эффективно. Предположим, часть уничтоженных ими ракет позволит нами сохранить дополнительные выстрелы ПРО для перехвата ракет с подлодок. Понимаешь?
- Это-то я понимаю, Миш. Только понять не могу, зачем тебе все это?
- То есть как? - Вытаращил глаза Береговой. - А обороноспособность страны, для тебя уже не мотивация ни хрена?
- Ты бы успокоился, Федорыч. Конечно, мы много лет занимались всякой херней в виде придворных интриг и грабежом несговорчивых богачей, а вовсе не обороноспособностью страны. Но для меня - это мотивация. Но я не помню, чтоб тебя это настолько заботило.
- Твою мать, ты вообще думаешь что говоришь? - нахмурился Береговой.
Мишанский замолчал. Он действительно хватанул лишнего в разговоре. Что-то совсем аналитический ум расшатался. Скверно когда слово рвется вперед мысли, его порождающей. На счастье, подал голос тот полковник:
- Товарищ генерал! Звено МИГ-29 вылетело на перехват целей!
- Уже? - Мишанский уставился на часы. - Что-то резво они. Может, отрапортовали, а сами баки еще заполняют?
- Никак нет, товарищ генерал. Данные ЭРЛС подтверждают взлет звена. К тому же нам доложили бортовые номера, и даже имена пилотов. Номер ноль ноль пять - полковник Басов. Номер ноль сорок семь - капитан Майков. Номер ноль пять ноль - капитан Нечитайло. Номер ноль пятьдесят два - старший лейтенант Яхонтов...
- Четыре истребителя на семь воздушных шариков, Андрей, - Береговой покачал головой, выражая недовольство, - Это же, сколько топлива в воздух?
- Нормальная проверка боеготовности, Миша. А топливо мы еще достанем. Давно ведь олигархов не брали за вымя, а? - Мишанский подмигнул товарищу.
- Вот такой разговор мне нравится, - усмехнулся Береговой, однако нехороший блеск в его глазах, говорил о том, что о том странном намеке друга он вовсе не забыл.
На площадке возник еще один офицер. Подтянутый молодой верзила в чине майора. Чеканя шаг, он подошел к Мишанскому и козырнул:
- Товарищ генерал-полковник. Вас по спецсвязи.
- Меня? Кто? - удивился Мишанский. Действительно, кто мог его беспокоить во время специальной инспекции от имени верховного главнокомандующего, да еще по спецсвязи.
- Вас просит товарищ Рыбаков, товарищ генерал-полковник.
Он почувствовал какой-то холодок в области загривка. Мишанский хорошо знал, кто по спецсвязи представляется фамилией Рыбаков.
- Иду, - кивнул он, туша об пол окурок подошвой лакированной туфли. - Федорыч, а ты, пока я разговариваю, пришли мне этого твоего стрелка и личное дело на него.
- Мигом сделаем...
* * *
Илья внимательно смотрел на широченную улицу. Две полосы дорожного покрытия. На разделительной полосе мелкая травка и фонарные столбы. Какие-то уже рухнули. Какие-то покосились. Некоторые казались нетронутыми. И вот на одном из целых фонарных столбов колыхалась, длиною в пару метров, темного цвета глянцевая лента. Крест осторожно приблизил к себе оружие и взглянул в оптический прицел. Лента шириною в несколько сантиметров. Почти черного цвета. Но один из концов имел еще прозрачный участок сантиметров десять, и сердцевина пластмассовой катушки. Не настолько тяжелая, чтоб легкий ветерок мог вытягивать эту ленту, указывая направление и силу движения воздуха. Очевидно, что это видеопленка.
- Македон, ты когда последний раз видеокассету видел? - тихо спросил Илья у занявшего в паре шагов от него огневую позицию Искандера.
- Прошлой весной, когда порядок в гараже наводил. Была там коробка со старой доброй порнушкой. Ты думаешь, это снайперский маячок?
- Именно так я и думаю, - медленно кивнул старлей. - Вешать тряпку или флажок, слишком очевидно. А эту ленту не сразу и заметишь, если ты только не знаешь о ее существовании.
- Что ж. Улица очень широкая. Мечта для снайпера. - Согласился Искандер. - Есть идеи, где он может сидеть?
- Средняя дистанция. Высотку видишь в километре от нас?
- Угу, - кивнул Мухаметов. - Ты, наверное, хочешь сказать, что стрелок в соседнем доме, который пониже?
- Обоснуй, - Илья продолжал внимательно следить за улицей.
- Ну, я бы на месте снайпера в самом высоком здании квартала не стал ныкаться. Оно уже само по себе обращает внимание. Еще, окна в нем широкие. А вот соседнее здание интересней. Ниже. На него тень от большого падает. Дополнительная защита от бликов оптики. Окна маленькие, да еще куча дыр в стенах от выстрелов. А еще дерево. Вроде и мешает, на первый взгляд. Но погляди, на нем листвы не осталось совсем. Через такую крону и за лентой на столбе можно наблюдать и улицу простреливать.
- Убедил, - хмыкнул Илья.
Искандер улыбнулся:
- Учись, покуда я жив. Если бы я занимал позицию для стрельбы в очевидных местах, то не я Руслана подстрелил бы, а он меня.
- Тоже мне, умник, - послышался негромкий голос Лаудаева. Он находился в десятке метров, за разбитой машиной и прикрывал спины товарищей. - Ушел давно, небось, ваш снайпер. Войска в город вошли. Чего ему там, яйца, что ли высиживать?
- А может он упрямый. Вот как ты раньше был.
- Упрямые дохнут первыми.
- Э, брат, не скажи.
- Так, ладно, - прервал их милую беседу Крест. - Я метнусь на ту сторону улицы. Вы следите за тем домом. Будет выстрел, я в любом случае упаду. Благо мусора на дороге много. Есть за чем лечь. Но вы не обращайте внимание. Высматривайте стрелка. Если выстрела не будет, я занимаю позицию вон за той будкой и очередь Македона. Повторяем все. Замыкает Руслан.
- Вот ты шайтан, урус, - выдохнул с издевкой Лаудаев.
- В чем дело? - нахмурился Илья.
- Первого примечают, во второго целятся, в третьего стреляют. Поэтому я последний, да?
- Да чтоб тебя. Беги первым. Я замыкаю. И хватит уже разговоров.
- Пошутил я. Не психуй. Делаем, как ты решил изначально.
Молодой офицер тяжело вздохнул и осуждающе покачал головой, глядя на Мухаметова.
Тот выдавил понимающую и сочувствующую улыбку. Да, мол, хреновенькая дисциплина. Но, чем богаты.
- Приготовились, - тихо скомандовал Илья.
Руслан развернулся и стал искать в оптику цель.
- Какой дом?
- На десять часов. Правый, пониже. - Отозвался Македон.
- Понял. Вижу. Только из винтореза на тысячу беспонтово.
- Знаю. Нам главное его засечь. Если есть стрелок - пойдем и зачистим. Все. Я пошел.
- Аллахуэкбар, - качнул стволом Лаудаев.
- Ага, воистину Акбар. - Буркнул Крест и, сделав глубокий вдох, рванулся через клумбу, за которой прятался и бросился бежать на противоположную сторону улицы.
И здесь, ступив на растрескавшийся асфальт и разметая подошвой пшеничного цвета пыль, он словно ворвался в горящую избу. Тело обдало жаром, и пот сочился из пор так, словно не человек он вовсе, а мокрая ветошь, которую кто-то закрутил в тугой канат. Это был страх, который еще не удалось изжить из себя. "Поначалу ты будешь бояться до усрачки", - говорили молодому курсанту наставники. Это было будто вчера.
- Ты, не стесняйся своего страха. Мы все попервой боялись. Так что не стыдись. Но исподнее, конечно, побереги. Понимаю, что давит. Но твои первые шаги в войне со своим страхом начнутся с того, чтоб удержать все свои ароматные выделения в себе. Но потом, внезапно, ты ощутишь нечто другое. Тебе так надоест этот страх, что ты перестанешь кланяться перед каждой пулей. Ты встанешь во весь рост и скажешь - да имел я вас. Давайте, убейте и покончим с этим. Твоя усталость от страха заставит тебя в итоге презирать смерть настолько, что ты начнешь сам ее искать. Но это сучка в тот же миг забьет на тебя. Она вдруг прекратит охоту именно за тобой. А ведь еще вчера казалось, что каждый выстрел врага именно по тебе. Только по тебе. А теперь, вдруг, всем пофиг на тебя... Только учти, когда настанет этот момент, нельзя злоупотреблять с возникшим равнодушием смерти к тебе. Эта сучка очень коварная...
Наставники, прошедшие огонь и воду и хреновы трубы вообще много чего любили говорить. И это не первая игра со смертью, выпавшая на долю молодого офицера. Но два задания до этого были на своей территории. В своей стране. Да и расклады там были такие, что в тех случаях он сам был смертью. Отлавливали маленькую шайку террористов. Работка не из приятных, но и не подвиг Геракла, все же. А здесь... Чужая страна, чужие нравы, другой язык и все вокруг кишит любителями пилить людям головы и вырезать сердца. А их в этом аду всего трое. Причем и доверять двум другим полностью Илья не мог. Страх ли заставлял ждать от напарников подвоха или рационализм, которому его учили - неважно. Важно, что сейчас снайпер может продырявить ему череп и все. А эта чертова широкая улица все не кончалась. И этот чертов снайпер все не стрелял. Может вот он, этот момент? Ведь уже хочется, наконец, услышать роковой выстрел. Может страх позади и теперь лишь жажда смерти? А услышит ли он выстрел? Илья вдруг стал перебирать в уме баллистические характеристики...
- Если... СВД... значит... Значит семьсот девяносто - восемьсот метров в секунду... Скорость звука... Примерно тысяча сто...
Однако он так вспотел за считанные секунды, что Илье казалось, будто он продирается через толщу кипящей воды. Скорость звука в воде... Полторы тысячи... Да, все-таки он услышит выстрел, прежде чем крохотная пуля сделает все эти мысли и страхи вдруг несуществующими. И один из миллиардов людей перестанет существовать как личность, распластавшись на растрескавшемся асфальте и завещая свой труп червям.
Надоело. До чертиков, до зуда в зубах надоело думать обо всем этом. И бегущий через широкую улицу Илья тихо забормотал:
...Зерна упали в землю, зерна просят дождя.
Им нужен дождь.
Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь,
Ты увидишь, там все горит огнем.
Через день будет поздно, через час будет поздно,
Через миг будет уже не встать.
Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом...
Какой-то хлопок разнесся над улицей и выработанный еще в училище инстинкт заставил пригнуться, рвануть с ускорением, припадая к земле, затем кувырок, не мешкая подскочить и прыжок к ближайшему укрытию. Он действительно, вышиб дверь плечом. Воображаемую дверь, между жизнью и смертью. Оказалось, что улица преодолена и он за тем самым укрытием, которое наметил перед этой нервной пробежкой. Илья поднял оружие и, выравнивая дыхание, стал рассматривать наиболее вероятное места нахождения предполагаемого снайпера через оптику. Эхо от хлопка еще колыхалось в воздухе и, похоже, хлопком был всего лишь далекий взрыв. Где-то продолжалась зачистка города от боевиков.
И все-таки не в этот раз. Он жив. И эта жара и этот пот, пропитавший одежду, теперь был в радость. Но очень хотелось пить.
- Зерна просят дождя. Им нужен дождь. - Прошептал Илья Крест, облизывая пересохшие губы, утирая жгучий пот с глаз. Затем снова пристальный взгляд в прицел. Никого и ничего. Что ж. Настал черед Искандера. Илья поднял левый кулак, разжал и снова сжал.
Мухаметов кинулся пересекать улицу. Очень хотелось смотреть на то, как товарищ приближается и уговаривать судьбу, чтоб и для Македона этот бег наперегонки со смертью был удачным. Однако этого делать нельзя. Надо пристально смотреть в оптику и искать врага.
Когда сопящий после пробежки Искандер занял рядом позицию, стало казаться, что все эти страхи и опасения на счет снайпера были вовсе беспочвенными. И та лента от видеокассеты просто случайно прицепилась к столбу в этом хаосе войны. А снайпер, если он и был, то давно покинул свою лежку, уходя от надвигающихся правительственных войск. Но и на этот счет у наставников были поучения:
- Самая хрень обычно начинается тогда, когда ты думаешь что пронесло и расслабляешься...
Илья боковым зрением нашел оставшегося на той стороне Руслана, затем вернул взгляд к прицелу.
- Македон. Что у тебя?
- Чисто, - отозвался Искандер, так же высматривая вероятного врага в оптику.
- Понял, - Крест поднял кулак. Разжал и снова сжал.
Теперь очередь Лаудаева. Вполне могло сложиться, что пуля снайпера достанется ему. Все-таки они уже здесь примелькались и, если стрелок всего лишь заметил перемещение Ильи, а на Искандере делал поправку по дистанции, то самый прицельный выстрел мог прийтись именно в Руслана. Тот вообще, похоже, не особо торопился проскочить открытый участок. Он неторопливо семенил ногами, сильно пригнувшись. И вдруг остановился, опустившись на одно колено.
- Какого хрена он делает? - зло выдавил Крест.
Руслан что-то подобрал на дороге. Затем продолжил путь.
Как ни странно, выстрела не было и на этот раз. Чеченец благополучно преодолел улицу и занял позицию позади товарищей.
- Какого хрена ты остановился? - прошипел Илья, не отрываясь от прицела.
- Монетку нашел, - просипел тяжело дышавший Лаудаев.
- Какую к едреням монетку?!
- Десять фунтов.
Искандер обернулся:
- Я думал тут динары какие-нибудь.
- Нет, брат. - Лаудаев подбросил в ладони кругляш из сплава меди, олова и цинка. - Здесь фунты и пиастры.
Его недовольство так же легко читалось на лице. Ничего сейчас старший лейтенант Крест не желал, как скорейшего завершения этой командировки. Здесь, в его группе, не было той четкости, которой его учили долгих пять лет, натаскивая из сопливого курсанта - щенка, матерого пса войны. Конечно, и по окончании спецучилища он оставался тем же щенком, но уже с офицерскими погонами. Но с такими напарниками, как сейчас, до уровня настоящего волкодава точно не доживешь. Он с тоской вспоминал ту засаду, в одном из южных регионов России. Его первое серьезное дело. Их на точке четверо. Они были настолько неподвижны и так замаскированы, что первая группа боевиков прошла в трех метрах, даже не заподозрив, что вон тот поросший мхом камень, это человек со "Шмелем", а вон тот куст - это снайпер. А потом было еще три часа ожидания. И они ждали и не двигались. Даже если бы с неба стали сыпаться золотые монеты, не то, что один кругляш в десять местных фунтов, никто бы из них даже бровью не повел. И когда в двадцати шагах от них заняли позицию два снайпера террористов, которые должны были прикрывать встречу двух весьма разыскиваемых персон, никто даже не волновался. Четыре офицера ГРУ действовали на одних инстинктах. Им не надо было болтать между собой, решая, как избавиться от этих двоих и отработать по месту бандитской сходки. Просто, в нужное время, когда в долине, где происходила встреча, на утоптанной грунтовой дороге появился старик с посохом и утлая тележка, которую тащил понуривший голову ослик, они начали действовать. И через семь минут в их послужном списке было двенадцать трупов и три высокопоставленных пленника. И все без единой царапины среди своих. Даже ослик не пострадал. Ну, а старик, оказавшийся полковником ГРУ, записал на свой счет еще троих, ловко и бесшумно стреляя из своего "посоха". Вот то была профессиональная работа. А здесь балаган какой-то.
Они прошли около ста метров, выбрав между собой дистанцию. Илье вовсе не мешали его размышления, внимательно следить за окружающей обстановкой. Вокруг все так же безлюдно и жарко. А далеко слышалась редкая стрельба и еще более редкие хлопки взрывов. Но вдруг что-то невидимыми ледяными щупальцами полоснуло его по спине и затылку. Крест быстро развернулся, припав на одно колено и заняв позицию за грудой обломков стены ближайшего здания. Его напарники так же быстро рассредоточились и заняли различные сектора, не задавая лишних вопросов. Ну, хоть в этот раз повели себя профессионально.
Илья судорожно искал цель. Он готов был поклясться, что только что ему в спину кто-то смотрел. Причем смотрел вооруженным взглядом. Но на широкой улице все тоже запустение. И только манил к себе тот далекий дом в тени большой высотки. Особенно небольшое черное окошко на третьем этаже. Илья смотрел в него через оптический прицел и, не смотря на пустую черноту, был уверен, что сейчас встретился взглядом с кем-то. Однако тратить время на осмотр того здания нельзя. А стрелять бессмысленно с такого расстояния из "Винтореза".
Напарники молчали. Они понимали, что если нужно что-то им объяснить, то старший группы это сделает. Понимал и Илья, что долго в неведении их держать нельзя. Но что объяснять, если он сам не понимал причины, заставившей сработать его рефлекс? Может все тот же пресловутый страх и ничего более?
- Показалось, - тихо произнес Крест. - Но нам надо быстрее сваливать отсюда. Руслан - вперед. Я замыкаю...
* * *
- Мишанский слушает. - Ровным голосом произнес в трубку Андрей Викторович.
- Здравствуйте. Это Рыбаков. - Отозвался голос на другом конце канала спецсвязи.
Конечно, всю эту игру в конспирацию можно было счесть ребячеством чистой воды. И генерал Мишанский знал, кто прячется за этой фамилией. И "Рыбаков" знал, что его собеседник в курсе его настоящего имени. Да и при личной беседе, этот самый "Рыбаков" разговаривал с ним на ты. Но без фамильярности. Просто как со старым товарищем. Да и голос того человека, без преувеличения, способны узнать миллионы людей. Но в том была прелесть новой аппаратуры, которой напичкала служба ФАПСИ спецканалы связи. Эта аппаратура меняла голос до неузнаваемости. И только люди с особым доступом знали, чей голос и как звучит, пройдя особые фильтры.
- Здравствуйте, товарищ Рыбаков. Инспекцию по "Громоотводу" я закончил и, готов предоставить предварительный отчет сегодня же вечером.
- Судя по вашему голосу, Андрей Викторович, доклад будет разгромным. Верно?
- Скорее да, чем нет. - Ответил Мишанский и даже кивнул, хотя собеседник этого не увидит. - Конечно, не все безнадежно. Но и победных реляций мне тут писать не из чего.
- Что ж, учитывая, что я изо дня в день слышу сплошные доклады о головокружительных успехах в той или иной области наших приоритетных задач, хоть раз, для разнообразия, не мешало бы услышать и правду. Впрочем, я не по данному поводу вас беспокою в этот момент.
- Слушаю вас, товарищ Рыбаков.
- Итак, в нашем расписании значится, что вы инспектируете строительство "Объекта-А" через две недели. Вы помните об этом?
- Так точно. - Мишанский покосился на дверь. Но та надежно заперта и он в данном помещении находился один.
- Я вынужден извиниться перед вами, Андрей Викторович, и попросить откорректировать ваш график. Вам надлежит отправиться туда сегодня же. Пилоты вертолета уже проинформированы. Они доставят вас на военный аэродром, где вас будет ждать самолет. К сожалению, поездка в этот раз будет не очень комфортная. Самолет транспортный.
- С моим окладом, грех жаловаться, - позволил себе пошутить Мишанский, - затем задал логично возникший вопрос, - Что-то пошло не так на "Объекте-А"?
- Как вы только что сказали? Скорее да, чем нет, - отозвался собеседник. - Я немного сэкономлю вам время и объясню сейчас кое-какие детали. Только прошу вас воспринять всерьез услышанное.
- Конечно. Я слушаю.
- Ну, так вот. Слушайте. При работе горнопроходческой машины, роющей тоннель, соединяющий два комплекса объекта, оттуда выбирается грунт. И среди грунта был обнаружен обломок, содержащий окаменелый отпечаток подошвы, предположительно человеческой обуви.
Мишанский нахмурился:
- Простите, что?
- К вашему сведению, когда мне об этом доложили, я спросил тоже самое. Почему предположительно человеческий? Да потому что трудно представить себе, кто мог оставить отпечаток ботинка на нашей планете четыреста пятьдесят миллионов лет назад. Верно?
Андрей Викторович почесал лоб. Это что, такая глупая шутка? Конечно, "товарищ Рыбаков" любил что-нибудь эдакое отчебучить, чтоб публика посмеялась. Но то на больших пресс-конференциях перед сотнями телекамер. А что же он сейчас городит и с какой стати?
- Вы уверены? Может не четыреста с полтиной миллионов лет, а всего лишь триста? - Мишанский тоже решил пошутить, хотя с человеком, который был на том конце, этого делать не рекомендовалось.
- Разделяю ваш скепсис. - Отозвался собеседник. - Я вам назвал возраст геологического слоя, в котором прокладывается тоннель. Это первое. Второе. Мне доложили, что там, на месте, проведен радиоуглеродный анализ. Он так же показал именно такой возраст.
- Простите, но ведь это...
- Полная хрень, - договорил за него Рыбаков. - И я вас в такой оценке поддерживаю. Но...
Собеседник сделал продолжительную паузу, затем продолжил:
- Как вы понимаете, мы не стали всерьез верить в то, что какие-то пришельцы гуляли по земле в силурийский период эпохи палеозоя. Так же мы сильно сомневаемся, что это сделал человек, смастерив машину времени. Мы бы, быть может, и захотели верить в то, что когда-то была другая человеческая цивилизация на нашей планете, но креационисты нас за это на костре сожгут, - Раздался смешок. - Так вот. Проблема этого отпечатка в другом. Надеюсь, вы поняли, о чем речь?
- Это чья-то глупая шутка. - Отчеканил Мишанский. - И надо немедленно проинспектировать всю обувь всех людей находящихся в комплексе.
- Замечательно. Вы поняли все правильно. Я об этом уже распорядился. Все делается, как понимаете, тайно. Историю с отпечатком засекретили сразу же. Но сам факт шутки на таком объекте настораживает. Люди туда отбираются строжайшим образом. Пардон, не каждый космонавт или капитан подлодки туда бы попал. И, как вы знаете, "Объект-А", далеко не цирк. Но сам факт наличия там такого шутника заставляет волноваться. Более того, заставляют тревожиться и технические возможности этого шутника. Это ведь не надпись мелом пахабного слова в ядре реактора. И не та история, когда мы обнаружили на одной из баллистических ракет системы "Тополь-М" надпись - "Вибратор для Хилари". Это кусок породы с окаменевшим отпечатком подошвы. Эта шутка достойна сэра Артура Конан Дойла. Вы слышали о пилтдаунском человеке?
- Признаться, нет.
- Ну что вы. Это весьма занимательная история. Отец всеми нами любимого Шерлока Холмса, при помощи костей человека и орангутанга сфальсифицировал останки недостающего звена между обезьяной и человеком. Но самое смешное здесь, это то, что в пилтдаунского человека поверил весь мир. И на него опиралась мировая антропология десятилетиями. Только через сорок лет после находки выяснилось, что это подделка. Это ни смотря на то, что сам Конан Дойл в год открытия пилтдаунского человека написал в своем романе - "Затерянный мир", весьма тонкий намек на свою шутку. А именно - "если вы умны и хорошо знаете свое дело, то можете подделать кость с той же легкостью, что и фотографию". Сейчас не тысяча девятьсот двенадцатый год. Возможностей для резонансного розыгрыша больше. И нам очень хочется знать, кто этот шутник. Но даже не это самое главное.
- Что же тогда? - пробормотал Мишанский, которому, вдруг захотелось при первой же возможности перечитать упомянутый роман.
- А дело в том, что мы выяснили, след какой обуви в той окаменелости.
- Что за обувь?
- Это отпечаток ботинка разработанного вами экзоскелета.
Мишанский побледнел:
- Что? - выдавил он. - Уж не думаете ли вы что я...
- Ну что вы, Андрей Викторович. Лаврентий Берия был более склонен к розыгрышам, нежели вы. К тому же наше доверие к вам известно. Тем не менее, тут начинается самое интересное. Ведь на данный момент существует всего три опытных экземпляра. И они находятся в очень закрытой, даже среди персонала "Объекта-А" лаборатории. Я вас очень прошу направиться на Урал и немедленно разобраться в происходящем там бардаке.
- Я все понял. - И генерал Мишанский, в очередной раз кивнул.