Аннотация: Финал конкурса "Свободное творчество 2018. Последний шанс".
Мария Изабель стиснула тонкие, унизанные кольцами пальцы и подняла полные тоски глаза на своего дядюшку:
- Я вас не понимаю, дон Руис...
Дон Руис Мануэль Гонзало де ла Седа недовольно поморщился. Он испытывал неловкость перед этой юной вдовой, неправдоподобно далекой от грязи бренного мира. В который раз возникло сомнение, правильно ли растить девочек из аристократических семей столь чистыми и невинными под бдительным оком монастырских воспитательниц. Ведь впоследствии они не в состоянии противостоять житейским бурям.
- Моя дорогая, к сожалению, твой покойный супруг оставил свои дела в достаточно запутанном состоянии. Не хватает многих важных бумаг. Например, утрачены те, которые подтверждают право вашей семьи на это имение. Очень серьезное упущение. Ибо сейчас на эту землю и замок претендует одна весьма одиозная особа - Эсперанца Гарсия Де Аранда.
- Но каким образом... Она не принадлежит к роду...
- Марибель! - резко прервал ее дядя, употребляя домашнее детское сокращение ее имени, - тебе пора уже стать взрослой. Все знатные семейства Испании, так или иначе, связаны между собою. Де Аранда всегда найдет обоснование своим претензиям. Беда в том, что у этой дамы с тобою особые счеты. Да, да, не удивляйся. Мне не пристало рассказывать тебе об этом, но ты - сирота и выросла под моей опекой. То, что происходит, может оставить без средств к существованию не только тебя, но и твоего маленького сына. И мне это отнюдь не безразлично.
Так вот, эта сомнительная дама была любовницей твоего легкомысленного мужа . Она весьма болезненно восприняла его женитьбу на тебе. У меня даже возникло подозрение,что именно она похитила у дона Франциско эти документы, когда их роман шел на убыль. Может быть, эта особа таким образом собиралась отомстить ему или же намеревалась вернуть его себе под угрозой разорения.
- Однако неужели кто-то прислушается к женщине со столь сомнительной репутацией? - щеки Марии Изабель пылали от стыда и гнева.
Дон Руис пожал плечами:
- К сожалению, в наше время репутация зависит не столько от поведения, сколько от умения...- он замялся, подыскивая нужные слова, - от умения заводить высоких покровителей. Нынче эта дама - фаворитка первого министра Манрике де Лара. Этот господин имеет колоссальное влияние на короля.
- Что же мне делать? Нет, я вам не верю, дядюшка! Дон Франциско, мой муж, не мог вести себя подобным образом!
Ее детское нежелание принимать действительность взбесило экспрессивного дона де ла Седа, он даже топнул ногой:
- Девочка моя! Да не будь же наивной до глупости. Даже в вашем имении бегают бастарды твоего дражайшего супруга. Посмотри только на маленького Пако швеи Кончиты, вылитый портрет достойнейшего Франциско! - слезы, хлынувшие из глаз племянницы, прервали излияния дядюшки, он сердито засопел и добавил уже тише, - тебе необходимо ехать ко двору, просить аудиенции у короля. Ты так хороша и чиста, что, возможно, растопишь его сердце и вызовешь сочувствие.
Знаю, почти наверняка, вряд ли из этой затеи что-либо получится. Манрике де Лара сделает все, чтобы не допустить тебя к королю, но я безрезультатно испробовал все иные средства. Это последний шанс.
Молодая женщина совершенно бестактно отвернулась от дядюшки, отошла к окну и долго молчала. Ее опекун кашлянул, прерывая затянувшуюся паузу. Марибель обернулась. Бледное лицо было замкнутым и отстраненным. Внезапно она спросила:
- Будьте добры, дон Руис, расскажите, что представляет собою этот человек, Манрике де Лара.
В гардеробной пахло раскаленным металлом. Кончита плоила белый воротник, разогревая щипцы на синеватом пламени маленькой треноги, стоявшей рядом с огромным заваленным одеждой столом. Ее сынишка играл лоскутками в углу комнаты. Он поднял темно-синие глаза на вошедшую синьору. И Мария Изабель впервые внимательно посмотрела на него. Сомнений не было, маленький Пако походил на покойного дона Франциско еще более, чем ее собственный сын.
Марибель перевела взгляд на Кончу. Казалось, та понимала, что твориться в сердце госпожи. Швея была рослой ладной и очень красивой женщиной. Ее пышный бюст вызвал у Марии Изабель невольную зависть. Она вдруг остро ощутила, насколько непривлекательной должна казаться мужчинам ее собственная плоская грудь, которую по обычаю знати с детства стягивали корсетом со свинцовыми пластинками. Полагалось, что высокородной синьоре не пристало выглядеть, словно кормилица из простонародья.
Ударило в нос горелым. Кончита вскрикнула, во время их бессловесного поединка взглядами на белом полотне воротника проступила желтая полоска прожженной ткани.
Госпожа махнула рукой:
- Оставь, это сейчас совершенно неважно. Мне надо поговорить с тобою, - она нахмурилась и, чуть запнувшись, продолжила, - надо посоветоваться с тобою. Речь идет о будущем наших детей.
Дон Руис, обычно осанистый и горделивый, внезапно стал поникшим и сгорбленным. Он перекрестил племянницу и поцеловал ее в лоб:
- Ты не вполне откровенна со мной, Марибель. Боюсь, на уме у тебя нечто более отчаянное, чем то, что я советую. Прошу тебя, не урони свою честь.
Он ожидал вспышки, но Мария Изабель лишь улыбнулась:
- Ах, дядюшка, вы так меня воспитали, что при всем желании, я не смогу переступить определенную черту.
- Ну, что ж! Дай Бог тебе удачи, - почтенный сеньор перевел печальный взгляд на служанку, хлопотавшую над багажом:
- Конча! Береги свою госпожу!
Карета тронулась в путь. Замок скрылся из глаз. А женщины все молчали. Наконец госпожа обронила:
- У нас непременно все должно получиться.
- У вас непременно все получится, донна Марибель, - с непривычной твердостью в голосе ответила Кончита. То, что столь знатная сеньора снизошла до откровенного разговора с нею, прислугой, нисколько не уронило авторитет госпожи в глазах служанки. Напротив, она была потрясена силой духа и ясностью ума донны Марии.
Швея понимала, что далеко не каждая благородная дама одобрит ее внебрачного ребенка. И бывшая любовница дона Франциско, весьма возможно, действительно отнесется к нему гораздо хуже, чем эта милосердная вдова. Кончита была преисполнена благодарности к своей сеньоре и дала мысленный обет служить ей верой и правдой, что бы ни сулило им будущее.
А Марибель, трясясь на жестких кожаных подушках, время от времени невольно прикасалась кончиками пальцев к груди. Но, даже не нащупывая листок бумаги, спрятанный за корсажем, она все время ощущала его прикосновение к коже. И так же все время перед ее глазами стояли пахнувшие духами листы тонкой шелковистой бумаги, исписанной небрежными прыгающими строками. Такая манера письма не пристала благородной даме, как не пристали и те бесстыдные излияния, что буквально обожгли душу воспитанной в строгих правилах Марии Изабель. Вероятно, именно непристойное поведение той женщин вызвало у дона Франциско отвращение к ней. Поэтому, оставив пылкую любовницу, он и женился на скромной добродетельной девушке.
Юная вдова скосила глаза на свою полногрудую служанку и несколько усомнилась в своих умозаключениях. Она посмотрела в окно, за которым в розовой дымке плыли очертания гор, попыталась отрешиться от омерзительного содержания этих скабрезных посланий, но ничего не получалось. Перед нею словно пылали слова:
"Мой дорогой, даже здесь, вдали от тебя, в холодном и пышном Мадриде меня преследует божественный запах твоего сильного тела...". На этом бесстыдница оборвала свое послание. Она даже не поставила подпись, лишь нарисовала нелепое сердечко и многообещающе раскрытый веер. А широкая полоска чистого листа под этими символами страсти, казалось, таила тайну невысказанного и оттого еще более постыдного.
... Дон Манрике де Лара с самого утра находился в приподнятом настроении. Молоденькая вдова, принадлежащая к одной из самых родовитых и гордых семей Испании, безусловно, прибыла ко двору в попытке получить аудиенцию у монарха и попытаться отстоять свои права на имение. Разумеется, ей прежде всего пришлось обратиться к нему, первому министру, всесильному фавориту короля. Что ж, по слухам, девчонка из провинции необыкновенно скромна и хороша собою. Де Лара предвкушал отличную забаву. Он любил и умел куражиться над зависящими от него людьми. Именно поэтому и предоставил просительнице личную аудиенцию, дающую ему весьма обширную свободу действий.
Стройная молодая дама в черном платье, появившаяся в дверном проеме, заставила его изумленно приподнять брови. Красота Марии Изабель действительно поражала. Особенно пленительным было сочетание строгого нежного лица, еще не утратившего детской округлости, и точеной фигуры с тонкой талией и великолепным бюстом. Юная вдова совершенно не походила на плоскогрудых аристократок, толпившихся во дворце.
Дон де Лара почувствовал приятное томление:
- Рад приветствовать прекрасную донну. Жаль, что ваш опекун, а затем и ваш супруг так долго скрывали такую красоту в глуши. Ваше место, благородная сеньора, бесспорно, именно здесь, в Мадриде, где высший свет сможет любоваться несравненным обликом...
Юная вдова подняла на него огромные серые глаза и неожиданно смело встретила похотливый взгляд всесильного фаворита:
- Мое предназначение блюсти свою честь и смиренно следовать воле главы семейства. Нынче же, когда я утратила горячо любимого мужа, мое желание быть подле сына, а не развлекаться на придворных балах, - она гордо вскинула голову и сделала негодующий жест.
Внезапно шов на закрывавшем половину кисти рукаве лопнул, обнажив тонкую полоску белоснежного запястья. Фаворит насмешливо протянул:
- Ах, донна де Мендоса, ваши финансовые дела, очевидно, в ужасном состоянии, если даже придворное платье вам сшили гнилыми нитками.
Пунцовая краска стыда залила бледное личико, на котором блеснули слезы. Но Мария Изабель не потупилась. Ее холодный надменный взгляд завораживал и смущал циничного царедворца не менее, чем высокая грудь и мельком увиденная полоска белой кожи. Мелодичный голос лишь слегка дрогнул, когда она высокомерно ответила:
- Не думаю, что вас действительно интересует мое бедственное положение. Иначе вы вряд ли поддержали бы безосновательные претензии бесчестной доны Эсперанцы де Аранда на родовое имение моего покойного супруга!
Дерзость этой девчонки в первую минуту даже обескуражила прожженного интригана. Он нахмурился и сухо процедил:
- Очевидно ваш опекун не сумел дать вам надлежащее воспитание и привить приличные манеры. Вы совершенно не умеете вести себя в общества, донна де Мендоса. Я делаю скидку на ваш юный возраст и на то, что вы выросли в провинции. Но если вы еще раз позволите себе столь недостойные высказывания в адрес благородной дамы, то вам придется об этом пожалеть. Итак, с какою целью вы испросили аудиенцию?
Слабая чуть ироничная улыбка скользнула по губам Марии Изабель:
- Дон Манрике де Лара! К чему нам притворяться. Вам прекрасно известна моя цель. Но ваша благосклонность к некой особе заставляет вас, вопреки всему, стоять на страже именно ее интересов.- Юная женщина увидела, что всесильный министр потянулся к колокольчику, дабы вызвать слугу и выпроводить ее за дверь. Поэтому она с царственной уверенностью подняла руку, останавливая его. - Погодите, дон де Лара. У меня есть основания отзываться о донне де Аранда именно так, как я отзываюсь.
Разбирая личную корреспонденцию моего покойного супруга, мне, к великому моему стыду, пришлось прочесть несколько писем, которые благородной сеньоре читать не пристало. В одном из них говорится и о вас. Вот оно! Прочтите и сожгите. Ибо мне оно жжет руки и сердце.
Невзирая на злость, кипевшую в нем, дон Манрике был заинтригован. Сохраняя чопорное выражение лица, он взял несколько листков шелковистой бумаги из тонких пальчиков своенравной гордячки. Просматривая, вначале слегка поджал губы, затем резко поднял голову и впился взглядом в ясные серые глаза. В них он прочел боль, отчаянье и сострадание. И, как ни странно, сочувствие этой странной, не подчиняющейся этикету девочки не оскорбило и не унизило его.
Царедворец глубоко вздохнул, с усилием выдохнул воздух, протянул листки к подсвечнику. Серые хлопья пепла упали на драгоценную инкрустацию столешницы:
- Вы свободны, благородная донна, - бесстрастным ровным голосом обронил де Лара.
Мария Изабель молча направилась к двери. Она уже коснулась позолоченной ручки, когда фаворит промолвил:
- Полагаю, ваши права будут подтверждены, но мне хотелось бы знать, видел ли еще кто-либо это письмо?
- Перед Господом нашим, честью своей и жизнью сына клянусь, я не показала его ни одной живой душе!
Столько страстной искренности прозвучало в звонком чистом голосе, что бывалый прожженный интриган безоговорочно поверил молодой сеньоре де Мендоса.
Дорожный экипаж выехал из столицы на рассвете. Розовый свет утренней зари окрасил темное небо, щебет птиц заполонил окрестности. И Кончита невольно начала напевать игривую песенку. Душа Марибель тоже пела, звенела от радости. Сеньора подхватила веселую мелодию. Служанка с удовольствием смотрела на озорное личико госпожи:
- Вот видите, все получилось, как вы и задумали. И, осмелюсь сказать вам, платье с подставной грудью вам очень-очень идет. Надевайте его почаще.
- И моего милого дядюшку хватит удар, - рассмеялась Мария Изабель. - Ну уж нет, я слишком люблю дона де Ла Седа и слишком дорожу его здоровьем. А он слишком дорожит нашей честью. Впрочем... впрочем... - она лукаво блеснула глазами, - возможно, будут случаи, когда мне действительно еще понадобится этот исключительный наряд.
Кстати, Конча, твоя задумка с рукавом тоже сыграла свою роль. Никогда не предполагала, что кусочек обнаженного запястья может так смутить взрослого мужчину.
- Смотря какого запястья, - рассудительно заметила служанка, - вернее чьего. Если бы это проделала известная распутница, дон де Лара вряд ли бы обратил на это особое внимание. Но вы так чисты и невинны...
Молодая вдова откинулась на подушки и сделала вид, что задремала. Ей хотелось снова обдумать все произошедшее. Несколько минувших недель совершенно изменили ее взгляд на жизнь. Как верно дядюшка охарактеризовал всесильного министра, обратив внимание на его непомерную гордыню и болезненное самолюбие. Дон де ла Седа справедливо отметил, что цинизм "правой руки короля" основан на порочности тех, кого тот приблизил к себе. Ведь де Лара отнюдь не глупец, он видел, насколько фальшива угодливость его окружения.
Мария Изабель потянулась и снова выглянула в окно. Ее переполнял восторг, ведь она открыла для себя новую интересную игру. Оказывается, ей вполне удается манипулировать людьми. Да к тому же у нее проявился еще один небесполезный талант. Она невольно потерла пальцы, но чернильные пятна от множества упражнений давно уже исчезли с ее холеных рук. Итак, завершение письма дурехи де Аранда получилось бесподобным:
"... представь себе, мой любимый, как страдаю я от малоприятных запашков, витающих в нашем высшем свете. Особенно вонюч новый фаворит короля первый министр де Лара. Говорят, его матушка привела на свет этого урода, согрешив с конюхом. Я думаю, скорее это был свинопас".
Марибель хмыкнула. Пожалуй,гораздо лучше, чем почерк, ей удалось подделать рисунок. В конце приписки она изобразила жирную свинью, которую ударила по рылу закрытым веером лилейная женская ручка.
Молодая донна еще раз похвалила себя за то, что, принося клятву, ничуть не согрешила перед Господом. Ведь это письмо, она не показала никому, кроме де Лары.